Десницкий, Семен Ефимович († в 1789 г.) — «коллежский ассесор, римских и российских прав доктор, бывший в Московском университете публичный ординарный профессор юриспруденции и Императорской Российской академии член», как писалось в старинных его биографиях, или, — по выражению H. М. Коркунова, «праотец русской юридической профессуры».

Год рождения Десницкого неизвестен. По-видимому, он происходил из духовного звания, так как первоначальное образование получил в Троицко-Лаврской семинарии. Впрочем, этого с уверенностью сказать нельзя, в виду того, что в первые годы существования этой семинарии, т. е. именно тогда, когда учился в ней С. Е. Десницкий, начальство нового учебного заведения, основанного помысли императрицы Анны Иоанновны Арсением Могилянским, архиепископом Переяславским, часто бывало принуждено заполнять классы детьми монастырских служителей, солдат и разночинцев, вследствие сохранившейся еще и дотоле среди большинства приходского духовенства боязни отдавать сыновей в шкоды. Неизвестно также, каким образом, но окончании семинарии, Десницкий попал вместо Духовной академии в одну из гимназий, учрежденных при Московском университете. Но что он был там, это несомненно, так как Шевырев в своей «Истории Московского университета» указывает на охранявшийся документ о годовом акте 27 апреля 1759 г., когда университет в первый раз «произвел» студентов из учеников своих двух гимназий. Среди этих произведенных встречается имя Семена Десницкого.

Пробыв всего лишь год студентом университета, Десницкий был отправлен в академию наук в Петербурге, а в следующем 1761 г. Шувалов командировал его вместе с Третьяковым, — тоже впоследствии профессором, — в Шотландию, в Глазго для довершения образования.

Оба студента присылали оттуда аттестации от профессоров своих и в отчетах писали, что слушают лекции, юридические, медицинские и математические, исполняя данное им предписание от Академии, которая полагала, что для изучения одной лишь юриспруденции не стоит ехать так далеко. В Глазго Десницкий, между прочим, слушал курс нравственной философии, читавшейся прославившимся впоследствии Адамом Смитом. Главное внимание в бытность свою заграницей Десницкий обращал на науки юридические, чувствуя к ним склонность.

В 1765 г., по окончании курса, он был удостоен степени магистра свободных наук, а через два года академия Глазго признала его доктором гражданского и церковного права, вместе с чем ему были пожалованы привилегии английского гражданства, звания, особенно почетного для иностранца.

Поездка заграницу оставила неизгладимый след на образе мыслей Десницкого. Он подметил там проблески зарождающегося исторического направления в изучении права и явился первым и смелым представителем в России этого еще не вполне определившегося при нем направления. До него, и в Московском университете, и в других учебных заведениях, где преподавалось правоведение, все коренилось на праве естественном, «перстом Божеским во всех сердцах написанном»; всюду господствовали Пуффендорф и Вольф. Можно было предполагать, что, воспитанный на их отвлеченных воззрениях, беспочвенных и далеких от действительности, Десницкий и сам окажется последователем школы естественного права. Но этого не случилось. Лекции Адама Смита не могли не произвести впечатления на восприимчивого русского студента, одаренного большими способностями. Они послужили толчком к дальнейшей, уже самостоятельной разработке начал нового направления.

По возвращении из Глазго в 1767 г., Десницкий и Третьяков изъявили желание подвергнуться экзамену, чтобы затем иметь право читать лекции. Университетская конференция встретила докторов университета Глазго с предубеждением, не рассчитывая на особенные познания их, в виду странного смешения предметов, которые они слушали заграницей. Ададуров, бывший в то время куратором университета, приказал, однако, допустить их к испытанию.

Прежде других был назначен экзамен из юриспруденции. Были присланы от Сената вопросы на латинском и русском языках для задания экзаменующимся; кроме того, вопросы на латинском языке предлагали профессора Дильтей и Лангер и обер-секретарь 3-го департамента Сената, Самуил Ден, командированный присутствовать при испытании.

Спустя несколько дней Десницкий читал пробную лекцию на предложенную ему тему «De praescriptionibus». Дильтей отозвался с большой похвалой относительно обоих экзаменовавшихся, но предпочтение отдал Десницкому. Лангер высказался несколько строже, с некоторыми ограничениями, но и он отдал преимущество Десницкому.

Затем Ададуров потребовал, чтобы доктора прав проэкзаменовались из математики. Он основывался на том, что в числе казенных расходов означены ими деньги, заплаченные в Глазго профессору математики и учителю коммерции. Десницкий и Третьяков просили избавить их от испытания в виду того, что, хотя они и занимались математикой, однако больше труда и времени посвящали юриспруденции. Требование было повторено, но Десницкий отказался наотрез экзаменоваться.

Ему было поручено читать римское право по руководству Гейнекция, с применением к праву русскому. Ададуров предписал вести преподавание на латинском языке для того, чтобы профессора- иностранцы могли точнее судить о достоинстве лекций. Но уже в следующем году вопрос о языке лекций был решен в смысле, желательном для первых русских профессоров университета. Императрица высказалась, «что в университете пристойнее читать лекции на русском языке, а особливо юриспруденцию». Её воля, разумеется, была исполнена.

8 мая 1768 г. Десницкий был возведен в звание экстраординарного профессора и допущен к заседаниям конференции. Через 5 лет после того он был наименован ординарным профессором.

В течение почти 20 лет, до самого дня увольнения из университета, он читал курс Римского права, применительно к русским законам.

Сохранился интересный список (1769 г.) пособий к его лекциям; Heineccii Institutiones; Пандекты, и к ним комментарии Vinii, Woetii, Noodii; Corpus juris civilis в голландском издании; Указы российские, Кормчая книга, Старинное сводное Уложение, деланное по последней комиссии.

Кафедра профессора не давала Десницкому права свободно высказывать свои взгляды. В ту пору еще не считалось допустимым вести преподавание по своей системе, и профессорам указывали готовые системы, готовые учебники, которыми должны были они руководствоваться. Проявить самостоятельность воззрений было делом нелегким. Большинство профессоров, менее даровитых, подчинялись силе обстоятельств. Но Десницкий, провидевший, по выражению Морошкина, что не одна фантазия ведет народы к их назначению, и искавший духа законов в сущности вещей, в истории народов, — можно сказать с уверенностью, — превозмогал этот гнет. Оставшиеся литературные труды его свидетельствуют, что он был далек от мысли придерживаться господствующих взглядов. И его речи, и примечания к переводу сочинения Блакетона заставляют думать, что он был тверд в убеждениях и навряд ли слепо придерживался Гейнекция в своих лекциях. Относясь отрицательно к умствованиям представителей школы естественного права, Десницкий позволял себе посмеиваться над ними. Зато он чрезвычайно высоко ставил своего учи теля, Адама Смита, последователем которого являлся сам.

Несколько строчек из посвящения Десницкого к его переводу «Наставник? земледельческого» Боудена ярко рисуют нам взгляды первого русского профессора-юриста. «Такое цветущее состояние (речь идет о совершенстве законов Англии) ниже каким-либо даром, говорит он, ни по особливому благодеянию природы Британия наследила, по все её толикие превосходства приобретены величайшими трудами. Много пота и крови народных пролито в сем столь лестном приобретении». Эти слова, как нельзя лучше, показывают, что, по мнению Десницкого, абстрактные теории права не имеют никакой цены в смысле практического их осуществления; наука должна способствовать облегчению и ускорению естественных процессов социальной жизни, но она может достигать этой цели единственно путем изучения самой жизни в настоящем и прошлом.

В самом начале своей деятельности, в первый же год профессорства, Десницкий произнес речь «О прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции», дав этою речью вполне стройную и выработанную программу университетского преподавания и научной разработки права. Он находит, что для успешного изучения науки законоведения необходимо преподавать: здравую нравоучительную философию, натуральную юриспруденцию, языки и другие вспомогательные науки, как-то: грамматику, риторику, логику, физику, математику и пр. Основательно усвоив эти предметы, студент может приступать «к практике, в которой ж сам после найдет и откроет другим такие тонкости, каковыя многие и видеть не могут». Для практического изучения нрава должно собрать все, как древние, так и новые законы, и указы, и из них составить наставление российских прав; в университете, наряду с кафедрой теории права, необходимо открыть кафедру практики, и профессор, которому она будет поручена, должен руководить студентами в практических занятиях по разбору тяжебных дел, Мысль Десницкого «о введении практических занятий была несколько позднее осуществлена. Руководительство было поручено одному из учеников его, Горюшкину.

Речь «О прямом и ближайшем способе...» подчеркивала между прочим необходимость, вместо всяких отвлеченных построений, исторического описания и исторического доказательства в каждом юридическом исследовании. Чтобы дать образчик нового метода исследований институтов права, Десницкий включает в свою речь «Рассуждение о происшествии преимущества, власти и старшинства в народах, от которых и происходит их правление», где подробно выясняет, что может служить основой власти на каждой из ступеней человеческой культуры, зависящей от последовательных изменений хозяйственного быта народов.

В последующих речах Десницкий объясняет происхождение семьи, собственности и казней. Он проводит мысль о равноправности мужчин и женщин, указывает, что признание равноправности свидетельствует о превосходстве новой цивилизации в сравнении с бытом древних времен.

Проследив быт народов от первоначальной бродяжеской формы до последней — «коммерческой», и основательно выяснив себе, как человек может относиться и относится к вещи в каждом состоянии, Десницкий приходит к убеждению, что понятие о праве собственности слагается в зависимости от количества труда, затраченного на производство вещи; таким образом институт собственности устанавливается с той лоры, когда человек начинает заниматься земледелием и от кочевого образа жизни переходит к оседлому.

Спорный и доселе вопрос об основании и цели наказания разрешается Десницким в смысле крайних теорий «самозащиты» и «предостережения». Карательная деятельность государства коренится, по его мнению, в инстинкте мести, в потребности отплатить за причиненное зло; казнь тем только разнится от обыкновенной мести, что «она согласна всячески с удовлетворением обидимых и в то же время с общим благоволением посторонних зрителей».

Указывая, как на цель наказания, на необходимость поддержания порядка, Десницкий вместе с тем требует, чтобы «учиненные казни не выходили за предел человечества»; иначе, говорит он, зрители могут почувствовать сожаление к преступнику, и самые казни не будут иметь «действительного успеха в пресечении злотворства».

Таким образом, не будучи по специальности криминалистом, Десницкий, если и не заметил других оснований и целей наказания, зато, как чуткий человек, он понял, насколько не соответствуют духу времени чрезмерно жестокие кары, и приложил свои силы к тому, чтобы способствовать замене старых карательных систем новыми, более мягкими и человечными. Ведь, если в его время и не практиковалась в широких размерах смертная казнь со всеми её ужасами, то это было не в силу духа тогдашних законов, а лишь потому, что сохраняло свое действие, как временная мера, заменение казни ссылкой и каторгой.

Поставивши себе задачей развить в соотечественниках любовь к изучению права, Десницкий произносит речь «О пользе знания отечественного законоискусства» для лиц всех сословий, особенно в ту пору, когда после созыва Уложенной комиссии явилась надежда получить кодекс, заключающий гуманные законоположения, согласные с духом «Наказа» — надежда, не осуществившаяся, однако воодушевившая всех, так как комиссия официально считалась существующей до 80-х годов, несмотря на то, что, распущенная в 1768 г., уже вновь не собиралась.

Здесь приведены некоторые воззрения проф. Десницкого с целью показать мощь ума и степень дарований первого русского ученого юриста. Многое было предвосхищено им у будущих создателей различных теорий, и если не ему принадлежит слава провозвестника, то лишь потому, что у него фамилия была русская, а не иностранная, как говорит Морошкин. Во всяком случае, по торжественному признанию Морошкина на акте 1834 г., никто не станет отрицать, что русский юридический факультет создан всецело им. Им намечена и получившая осуществление программа, им же привлечены и слушатели. До его вступления на кафедру был период, когда один лишь профессор представлял собою факультет, и был год, когда на факультете был лишь один слушатель. Вообще С. Е. Дееницкий сыграл видную роль в истории Московского университета.

При самом основании в 1783 г, Российской Академии (русского языка и словесности) он был избран в число действительных членов, как отличавшийся красноречием оратор. Желая послужить делу, предпринятому Академией, а именно составлению русского словаря, Десницкий взял на себя труд сделать выборку слов из старинных русских законодательных памятников, кончая Уложением Алексея Михайловича. К занятиям, не имеющим прямого отношения к любимой им юриспруденции, надо причислить так — же преподавание английского языка, кототорое он вел с 1783 по 1786 г., и исполнение обязанностей эфора над казенными студентами.

В 1787 г. Десницкий, по болезни, принужден был оставить кафедру, и вскоре (15 июня 1789 г.) скончался.

Научные труды его, относясь ко времени, когда людей, отдавшихся вполне науке, было сравнительно мало, имеют форму речей. Они изданы в 1819 г. Вот их перечень:

1) Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции. Произнесено 1768 г. 30 июня.

2) Слово о причинах смертных казней по делам криминальным 1770 г. 22 апреля.

3) Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие, с показанием прав, какими оные у разных народов защищаются. 1772 г. 22 апреля.

4) Юридическое рассуждение о начале и происхождении супружества у первоначальных народов и о совершенстве, к какому оно приведенным быть кажется последовавшими народами просвещеннейшими. 1775 г. 30 июня.

5) Слово на день тезоименитства императрицы Екатерины II, по случаю оказанных вновь всей Империи благодеяний. 1775 г. 28 ноября.

6) Слово на торжество о бракосочетании государя Великий князь Павла Петровича с Великой княжной Наталией Алексеевной 1776 г. 15 октября.

7) Юридическое рассуждение о пользе знания отечественного законоискусства и о надобном возобновлении оного в государственных училищах. 1778 г. 22-го апреля.

8) Юридическое рассуждение о разных понятиях, какие имеют народы о собственности имения в различных состояниях общежительства, 1781 г. 21-го апреля.

Кроме того, он перевел:

1) Блакстона, Истолкования английских законов 3 т. 1780-82 гг. М. (труд не окончен), и

2) Томаса Боудена, Наставник земледельческий. М. 1780 г.