Гулльский инцидент.

Цепь событий, начавшаяся в ночь на 9 октября 1904 г., на переходе 2-ой эскадры Тихого океана Северным морем, случаем, едва не приведшим к войне России с Великобританией, и окончившаяся разбором происшествия в Париже международным трибуналом, известна под именем Гулльского. инцидента.

Когда отправка в Тихий океан эскадры из состава Балтийского флота близилась к осуществлению, в морском министерстве и других правительственных учреждениях стали получать с разных сторон извещения о мерах, затеваемых японцами для того, чтобы помешать прибытию эскадры на театр войны. Все данные, относящиеся к экспедиции, сосредоточивались в штабе начальника эскадры, вице-адмирала Рождественского, где, по-видимому, они не подвергались достаточной проверке; среди этих сведений были предупреждения о подготовке японскими агентами покушения на эскадру во время прохода её через датские проливы.

Правительством и начальником эскадры были приняты всевозможные меры для безопасного перехода эскадры от Либавы до мыса Скаген, куда она и прибыла благополучно 7 октября утром. Здесь адмирал Рождественский получил донесение от командира транспорта Бакан, только что пришедшего из Северного моря, что он видел ночью в море 4 миноносца, шедших с одними топовыми огнями. Приказав эскадре усилить бдительность, адмирал разделил ее для перехода Северным морем на эшелоны; 1-й эшелон (3 миноносца и транспорт Корея) был отправлен 7 октября в 4 ч. дня; вслед за ним вышел 2-й эшелон (4 миноносца и транспорт Китай), потом 3-й (крейсера под командою контр-адмирала Энквиста и транспорт Камчатка), 4-й эшелон (отряд старых броненосцев, под командою контр-адмирала Фелькерзама) и, наконец, 5-й (4 новых броненосцев, под непосредственным начальством адмирала Рождественского) снялся с якоря в 10 ч. вечера.

Такой походный порядок д. был, по мнению начальника эскадры, наилучшим образом предохранить главные силы от неприятельского покушения.

Утром 8 октября командир Камчатки по беспроволочному телеграфу донес начальнику эскадры, что вследствие повреждения машины транспорт отстал на 17 миль от последнего эшелона. Весь этот день эскадра шла в густом тумане, изредка прерываемом короткими проблесками ясной погоды. Вечером 8 октября, когда небо было покрыто облаками и горизонт оставался туманным, флагманский корабль получил с Камчатки ряд радиотелеграмм самого тревожного содержания: "Преследуют миноносцы", "Закрыл все огни", "Атака со всех сторон", "Разными курсами ухожу от миноносцев" и др. около 11 ч. вечера тот же транспорт телеграфировал, что не видит более миноносцев.

Известия эти были настолько неправдоподобны по своей сущности, что на флагманском корабле готовы были принять радиограммы за мистификацию со стороны готовящего покушение на эскадру неприятеля. около полуночи густая мгла скрыла от флагманского корабля огни шедшего впереди эшелона адмирала Фелькерзама.

В 12 ч. 55 м. ночи по обе стороны броненосца князь Суворов пронеслись силуэты малых судов, шедших без огней. Опасаясь, что невидимый неприятель м. в темноте набросать впереди эскадры плавучие мины, адмирал Рождественский уклонился со своим отрядом вправо от курса. В это время эскадра находилась на широте 55°18? севера и долготы 5°42? востока. Когда из темноты впереди флагман. корабля снова показался силуэт, на судах отряда открыли прожектора, в лучах которых с обоих бортов оказались суда, принятые на эскадре за миноносцы. Немедленно с Суворва, а за ним с других броненосцев отряда по этим судам открыли огонь; стрельба велась под управлением офицеров, без торопливости или растерянности; когда в луче правого прожектора Суворова был опознан рыболовный барказ, на Суворове тотчас же был сделан сигнал: "Не стрелять по этой цели", и огонь с правого борта был немедленно прекращен. Через несколько минут стрельбы на левом траверзе отряда засветились яркие вспышки сигнальных фонарей крейсеров Дмитрий Донской и Аврора, делавших свои опознавательные сигналы. Из опасения, что снаряды м. попасть в наши же крейсера, адмирал Рождественский приказал перестать стрелять, что и было немедленно исполнено.

Вся стрельба продолжалась не более 10 мин.

Хотя адмирал и считал возможным, что рыболовные суда пострадали во время отражения эскадрой предполагаемого покушения, но, полагая, что опасность еще не окончилась и нападение м. быть повторено, он не признал возможным останавливаться и продолжал путь, предоставив дело помощи товарищам пострадавших. Так представлялось происшествие 8-9 октября личному составу нашей эскадры; и действительно, транспорт Камчатка посылал приведенные выше радиограммы при следующих обстоятельствах: около 7 ч. вечера 8 октября с транспорта заметили впереди по курсу огни; в 9 ч. вечера эти огни начали быстро приближаться; Камчатка открыла прожектора и, маневрируя, старалась привести огни за корму, — положение, наиболее благоприятное для отбития минной атаки. Вскоре в лучи прожекторов попало судно, принятое стоявшими на баке офицерами и нижними чинами за миноносец с тремя трубами и двумя мачтами; Камчатка повернула от него, и судно вскоре пропало из вида. Отставшие крейсера, неожиданно оказавшиеся на левом траверзе последнего эшелона эскадры, послужили случайной мишенью для орудий новых броненосцев; и действительно, в крейсер Аврору попали три 75-мм. и два 47-мм. снаряда, которыми были пробиты дымовая труба и машинный кожух, тяжело ранен судовой священник (скончался в Танжере) и легко комендор.

Совсем по-другому передавали то же происшествие пострадавшие рыбаки.

Из году в год многочисленные флотилии английских, голландских и норвежских судов занимаются рыбной ловлей на Догер-банке и вблизи её. Так было и в ночь на 9 октября: флотилия из 30 рыболовецких паровых барказов, принадлежащих Гулльскому рыболовному обществу, занималась своим делом в районе Догер-банки; с помощью условной сигнализации — днем флагами, а ночью цветными огнями — начальник флотилии управлял закидыванием и вытаскиванием сетей.

Все боты несли ночью установленные международными соглашением для отличия рыболовецких судов огни. Около полуночи рыболовецкий "адмирал" сделал сигнал опустить сети; флотилия направилась под парусами на ONO, имея около 2¹/₂ узл. хода. Стояла мгла, временами находили полосы тумана. Почти в полночь рыбаки заметили приближавшиеся с севера-востока огни нескольких военных судов; пройдя у флотилии под ветром, суда эти осветили ее прожекторами, после чего пошли дальше. Вскоре показался оттуда же другой отряд, приближавшийся к флотилии с наветра; подойдя к рыбакам, этот отряд открыл сперва прожектора, а потом и стрельбу с обоих бортов. Хотя рыбачий "адмирал" все время делал сигнал зеленым фонарем, чтобы показать, что это — флотилия мирных рыбаков, огонь продолжался еще несколько минут, после чего военные суда ушли, не оказав помощи пострадавшим. В составе флотилии или вместе с нею не был никаких посторонних судов, на борту рыболовецких ботов не было японцев и, вообще, флотилия никакими своими действиями не вызвала открытия огня с русских броненосцев.

Огнем убито 2 рыбака, ранено шесть, утоплен рыболовецкий бот Crane, получили повреждения пять ботов.

В Англии первые известия о Гулльском инциденте был получены 10 октября; враждебные России газеты раздули его, выпуская ежедневно по несколько специальных прибавлений со списками жертв, рассказами пострадавших рыбаков и т. д. Особенно раздражало англичан отсутствие всяких известий с русской эскадры, не только не подавшей помощи пострадавшим, но и не выразившей сожаления о случившемся при проходе Английским каналом (Ла-Манш), как того ожидала дружественная России часть английской печати. До крайности возбужденное этим происшествием, общественное мнение Англии требовало от своего правительства немедленного принятия самых решительных мер для истребования от России полного удовлетворения, под которым в первые дни после инцидента подразумевали возвращение эскадры и предание суду адмирала и участников стрельбы.

Английский флот приступил к мобилизации, крейсерский отряд канала неотступно следил за нашей эскадрой, пришедшей в Виго и задержанной там предписанием из Петербурга впредь до разрешения инцидента. В свою очередь, и на эскадре исход конфликта ожидался с крайним напряжением; здесь многие готовы были поклясться, что отчетливо видели в ночь на 9 октября неприятельские миноносцы. Боялись не сражения с несравненно сильнейшим английским флотом, а позорного возвращения домой. С тем большим энтузиазмом была принята на эскадре полученная адмиралом и в тот же день объявленная в приказе телеграмма Государя: "Мысленно душою с вами и моей дорогою эскадрой, уверен, что недоразумение скоро кончится. Вся Россия с верой и крепкой надеждой взирает на вас. Николай". И действительно, 16 октября морское министерство уже получило извещение министра иностранных дел, что Англия предлагает передать разбор инцидента международной следственной комиссии, согласно постановлениям 1-ой конференции мира в Гааге.

18 октября эскадра получила предписание продолжать путь, при чем в качестве свидетелей с неё были списаны и отправлены в Париж капитан 2 р. Кладо (штаб начальника эскадры), лейтенант Эллис (броненосец Император Александр III), лейтенант Шрамченко (броненосец Бородино), лейтенант Вальронд (транспорт Камчатка).

Соглашение русского и английского правительств выразилось в форме декларации, подписанной в Петербурге 12 ноября 1904 г. гр. Ламсдорфом и английским послом Ч. Гардингом.

Декларация состоит из 8 статей; в ст. 2 говорится, что комиссия должна будет произвести расследование и составить доклад о всех обстоятельствах, относящихся к происшествию в Северном море, и в частности по вопросу об ответственности и степени порицания, могущего коснуться подданных обеих высоких договаривающихся сторон или других государств, в случае, если ответственность их будет установлена расследованием.

Состав комиссии был определен из 5 членов: двух назначают правительства России и Великобритании из высших чинов своих флотов (адмирал Дубасов и Бомон ; правительства Франции и С.-А. С. Шт. приглашаются каждое выбрать по одному из своих высших морских чинов (адмирал Фурнье и Девис); пятый член избирается по соглашению четырех вышеупомянутых (австрийский адмирал Шпаун).

Комиссия заседала в Париже 2 месяца с 9 декабря 1904 г. по 12 февраля 1905 г. Заключение её состоит из 17 пунктов. Излагая фактические обстоятельства дела в их хронологической последовательности, заключение говорит:

п. 5. "Транспорт Камчатка, который первоначально входил в состав отряда с Дмитрием Донским и Авророй, оказался, т. обр., отставшим от эскадры, приблизительно на 10 миль. Он был принужден уменьшить ход вследствие повреждения в машине. Это опоздание и явилось, быть м., случайной причиной последующих событий".

п. 6. "Около 8 ч. вечера, в действительности, этот транспорт встретил шведское судно Альдебаран и другие неизвестные суда, по которым он стрелял, без сомнения, вследствие опасений, возникших у него в обстоятельствах момента, его разъединённости, аварии в машине и ничтожной военной силы. Как бы то ни было, командир Камчатки сделал в 8 ч. 45 мин. начальнику эскадры по беспроволочному телеграфу, по поводу этой встречи, сообщение, что он был атакован со всех сторон миноносцами".

п. 7. "Для того, чтобы дать себе отчет в том, какое влияние могла оказать эта новость на дальнейшие решения адмирала Рождественского, надо принять во внимание, что по его предположениям нападающие миноносцы, о присутствии которых ему было, справедливо или несправедливо, сообщено, д. были находиться в 50 мил. позади эшелона, шедшего под его командой, и могли его настигнуть, чтобы атаковать, к часу ночи.

Это известие заставило адмирала Рождественского в 10 ч. вечера сделать сигнал своим кораблям — удвоить бдительность и ожидать атаки миноносцев".

п. 8. "На Суворове адмирал нашел необходимым, чтобы один из двух штаб-офицеров его штаба стоял вахту на командном мостике в продолжение ночи, чтобы следить вместо него за движением эскадры и немедленно его уведомить, если что-либо произойдет. На всех кораблях вообще был предписано адмиралом, чтобы вахтенный начальник был уполномочен открыть огонь, в случае явной и угрожающей атаки миноносцев. Если атака грозит спереди, он д. это делать по собственной инициативе; в противоположном случае, менее опасном, он должен доложить об этом командиру. По поводу этих приказаний большинство комиссаров полагает, что в военное время, а в особенности при обстоятельствах, которые адмирал Рождественский имел право считать весьма тревожными, не имея возможности контролировать достоверность предостережений, полученных им от агентов своего правительства, в этих приказах нет ничего крайнего".

р. 9. "К 1 ч. утра ⁹/₂₂ октября 1904 г. ночь была не вполне темная, немного заволакиваемая легким и низким туманом. Луна показывалась только в промежутках между облаками. Ветер дул умеренно от SO, производя волнение, сообщавшее кораблям качку 5° на каждый борт. Курс эскадры на SW д. был привести два последних эшелона, как это и оказалось впоследствии, к месту, где обычно занимается рыбной ловлей Гулльская рыбачья флотилия, состоявшая, примерно, из 30 небольших паровых судов и разбросанная на пространстве несколько миль. Из согласных показаний британских свидетелей выясняется, что все эти суда несли установленные огни и закидывали сети сообразно их обычным правилам, под руководством начальника рыбной ловли, следуя указаниям условных ракет".

п. 10. "Согласно сообщениям, полученным по беспроволочному телеграфу, ничего ненормального не было замечено эшелонами, предшествовавшими по этому пути отряду адмирала Рождественского. Потом был дознано, что адмирал Фелькерзам, вынужденный обойти флотилию с севера, осветил с близкого расстояния электрическими прожекторами ближайших рыбаков и, признав в них безвредные суда, спокойно продолжал свой путь".

п. 11. "Через непродолжительное время, в свою очередь, подошел к месту рыбной ловли эшелон эскадры, предводимый адмиралом Рождественским. Путь этого последнего эшелона вел к самому ядру рыбачьей флотилии, которую пришлось обходить с юга. В это время внимание вахтенных офицеров на мостике Суворова было привлечено зеленой ракетой, заставившей их насторожиться. Эта ракета, пущенная начальником рыбной ловли, указывала, на самом деле, согласно условию, что рыбаки д. закидывать сети с правого, наветренного борта. Почти немедленно после этой первой тревоги, согласно показаниям, сигнальщики, осматривавшие с мостика Суворова горизонт в ночные бинокли, заметили на гребнях волн, по направлению правого крамбала, в расстоянии приблизительно 18-20 каб., судно, которое показалось им подозрительным, т. к. на нем не видно было никаких огней и оно казалось направляющимся прямо на них. Когда подозрительное судно было освещено прожектором, наблюдатели признали в нем миноносец, шедший большой скоростью. После этого адмирал Рождественский приказал открыть огонь по неизвестному кораблю.

Большинство комиссаров выражает по этому поводу мнение, что ответственность за этот акт и за последствия стрельбы, понесенные рыбачьей флотилией, падает на адмирала Рождественского".

п. 12. "Почти тотчас после открытия огня с правого борта Суворов заметил впереди небольшое судно, преградившее ему путь, и был принужден уклониться влево, чтобы не столкнуться с ним. Но судно, освещенное прожектором, был признано рыбачьим. Чтобы помешать стрельбе с кораблей по этому безвредному судну, луч прожектора был немедленно поднят на 45° вверх. Затем адмирал сделал сигнал эскадре: "Не стрелять по рыбакам". В то самое время, как прожектор осветил рыбачье судно, как видно из показаний свидетелей, с Суворова заметили по левому борту другое судно, показавшееся им подозрительным по тем же признакам, как служившее целью стрельбы с правого борта. Огонь немедленно был открыт по этой второй цели и велся, т. обр., с двух бортов, и линия судов легла на первоначальном курс, не меняя скорости".

п. 13. "Согласно поступившему приказу по эскадре, адмирал указывал цели, по которым д. были стрелять суда, наводя на них прожектор. Но т. к. каждое судно освещало горизонт своими собственными прожекторами, с целью оберечь себя от неожиданности, трудно был не произойти замешательству. Этот огонь, продолжавшийся от 10 до 12 мин., нанес серьезные повреждения рыбачьей флотилии. Так, 2 чел. было убито, 6 ранено, Crane утоплен, Snipe, Mino, Moulmein, Gull, Majestic получили более или менее серьезные аварии. С другой стороны, в крейсер Аврора попало несколько снарядов. Большинство комиссаров признало, что не хватает точных данных, чтобы установить, по каким целям стреляли суда. Но комиссары единогласно признали, что суда рыбачьей флотилии не совершили ни одного враждебного действия, и большинство комиссаров, полагая, что ни среди рыбаков, ни по близости эскадры не было никаких миноносцев, считают, что открытие адмиралом Рождественским огня ничем не оправдывается.

Русский комиссар, не считая это мнение обоснованным, чтобы его разделять, выражает убеждение, что именно приближение подозрительных судов в эскадре с враждебными целями вызвало огонь".

п. 14. "Относительно реальных результатов этой ночной стрельбы, тот факт, что Аврора получила несколько 47-мм. и 75-мм. снарядов, дает основание предположить, что этот крейсер и, м. быть, какое-нибудь другое русское судно, отставшее по курсу Суворова, без ведома последнего, могли вызвать и навлечь на себя первоначальный огонь. Ошибка м. быть объяснена тем, что этот корабль, видимый сзади, не показывал никаких огней, и ночной оптической иллюзией, обманувшей наблюдателей на Суворове. По этому поводу комиссары устанавливают, что им недостает серьезных данных, чтобы узнать причины, вызвавшие стрельбу с левого борта. Возможно, что некоторые отдаленные рыбачьи суда м. были смешаны с первоначальными целями и, т. обр., непосредственно расстреляны. С др. стороны, наоборот, они м. были поражены выстрелами, направленными по более отдаленным целям. Эти соображения не противоречат впечатлению некоторых рыбаков, которые, видя себя поражаемыми снарядами и освещенными лучами прожекторов, м. считать себя предметом стрельбы".

п. 15. "Продолжительность стрельбы с правого борта, даже по русской версии, показалась большинству комиссаров более длинной, чем это было необходимо. Но это большинство признает, что они недостаточно осведомлены, как уже было указано, чтобы судить о продолжительности стрельбы с левого борта. Во всяком случае, комиссарам приятно единодушно признать, что адмирал Рождественский лично сделал все возможное, с начала до конца, чтобы рыбачьи суда, опознанные за таковые, не являлись целью стрельбы эскадры".

п. 16. "Как бы то ни было, как только Дмитрий Донской показал свои позывные, адмирал решился сделать общий сигнал "прекратить огонь". Линия его судов после этого продолжала свой путь и, не останавливаясь, скрылась на SW. По этому поводу комиссары единодушно признают, что после обстоятельств, предшествовавших инциденту, и тех, которые его произвели, по окончании стрельбы не было данных предполагать, что опасность, которой избежал эшелон, прекратилась, и адмирал имел основание продолжать путь. Тем не менее, большинство комиссаров сожалеет, что адмирал Рождественский не озаботился, проходя Па-де-Кале, известить власти соседних морских держав, что он был принужден открыть огонь близ группы рыбачьих судов, и что эти суда, неизвестной национальности, нуждаются в помощи".

п. 17. "Комиссары, заканчивая свой рапорт, заявляют, что высказанные в нем мнения не имеют, по духу своему, характера неуважения военных качеств и гуманных чувств адмирала Рождественского и личного состава его эскадры".

Подписали: Шпаун, Фурнье, Дубасов, Льюис Бомон и Карл-Генрих Девис.

В результате Россия сочла себя обязанной уплатить денежное вознаграждение гулльским рыбакам.

23 февраля 1905 г., после представления комиссией своего доклада, русский посол в Лондоне вручил лорду Лэнсдоуну чек на 65 т. фн. стерл., а лорд Лэнсдоун передал гр. Бенкендорфу документ, удостоверяющий, что России более не будет представлено никаких претензий по этому делу.

Помимо непосредственного политического значения для России и Англии, Гулльский инцидент представляет интерес, как первый случай обращения спорящих держав к способу мирного решения международных столкновений, принятому на 1-ой Гаагской мирной конференции (конвенция 1899 г., ст. 9) (см. Гаагские мирные конференции).