Снабжение продовольствием - "зажитье»[1] (XII в.), "по корм»[2] (XIII в.), "волость труще»[3] (XIV в.)

Свидетельства исторических источников, как и на основании чего в IX - X в. войско русских князей получало продовольствие, очень кратки. Например, о снабжении восточных славян вообще нет никаких сообщений. В отношении скандинавских дружин можно предположить, что продовольствие было частью дани ("полюдье»),[4] которую русские князья собирали с покоренных племен. Смысл социально-политической функции "полюдий» означал "прокармливать, питать, содержать».[5] Во время совершения "полюдий» князь или княжеская администрация "кормились» в тех местах куда приезжали. Скорее всего, так же поступало скандинавское войско. Русский князь или "княжий муж» распоряжался о сборе продовольствия для княжеской дружины или наемников. Вероятно, обеспечение провиантом русского войска во второй половине IX в. - X в. входило в общую систему дани, которой были обложены племена восточных славян. Власть русских князей "подъ ся округъ няа страны, овы миромъ, а непокоривыя мечем»,[6] основанная на силе дружин обязывала племена снабжать продовольствием княжеское войско.

Первое свидетельство отечественных источников о получении продовольствия русским войском встречается в событиях начала XI в. Под 1016 г. в Новгородской Первой летописи сообщалось, что Ярослав Мудрый содержал скандинавские дружины "Ярославъ кормяше Варягъ много».[7] Следующее свидетельство относилось к концу XI в. "распусти дружину по селомъ».[8]

Однако полноценную картину о снабжении русского войска можно составить на основании источников, начиная с событий XII в.

Сбор продовольствия происходил двумя способами. В одном случае, русское войско становилось в каком-нибудь месте, и военачальник высылал отряд воинов для сбора продовольствия в населенных пунктах. Этот отряд назывался "зажитники».[9] В другом случае, само войско собирало продовольствие в населенных пунктах. Такие действия в XII в. на всем пространстве Руси назывались "зажитье», а в начале XIII в. на Северо-востоке Руси упоминался термин "по корм».[10]

Если войско находилось на территории Руси в землях принадлежавших военачальникам или союзникам, то княжеские или сельские старосты, тиуны предоставляли "зажитникам» необходимый объем продовольствия и фуража. Аналогию можно проследить в законе Ярослава I (первая половина XI в.) о княжеском "вирнике».[11] Если в населенный пункт приезжал княжеский "вирник» для решения каких-то вопросов - он собирал с населения натурально-денежную подать. Вероятно, что-то общее с "вирником» прослеживается и в деятельности княжеских послов. Например, в 1152 г. Изяслав Киевский послал некоего Петра с грамотами к князю Володимирко Галицкому. Летописец отметил, что Галицкий князь не обеспечил посла ни лошадями, ни повозками, ни провиантом.[12] Упрек летописца так же свидетельствовал, что получение провианта зависело от княжеской воли.

Так ли обстояло дело с обеспечением войска? Источники сообщали под 1150 г., что право сбора продовольствия для войска союзников предоставил сам князь Изяслав Мстиславич "Изяславъ послалъ бяше Оугы на покормъ Оустилогъ».[13] Под 1151 годом, говорилось, что князь Владимир Андреевич снабжал продовольствием войско сына Старшего князя Мстислава Изяславича и союзников венгров "тогда же выслалъ ему… питье из Дорогобужа много».[14] Под 1152 г. упоминалось, что Святослав Ольгович обеспечил войско союзного князя Юрия Долгорукого, когда он возвращался домой "повозы да ему».[15] Под 1216 годом сообщалось, что Мстислав Мстиславич, придя в свои земли (Торжок), повелел воинам: "Идете в зажитья, толко головъ не емлите». И идоша, исполнишася кормомъ, сами и коне».[16]

Вышеперечисленные свидетельства позволяют предположить - получение продовольствия русским войском в XII – первой четверти XIII вв. основывалось на княжеском праве владения землей и сбора податей с проживавшего на ней населения. Практика владения земельной собственностью в землях русских князей была необычайно многообразна и сложна. Однако надо заметить, что в вопросах верховной земельной собственности последней инстанцией всегда оставалась воля Старших, великих князей.

Получение и владение землей младшими князьями от Старшего в XII – XIII вв. в источниках соответствовало таким понятиям как - "имеяхути отцем собе»,[17] "въ моемъ вы послушаньи ходити»,[18] "быть в воли», "ходить под кем-то»[19] и означало зависимость владельцев земли и проживавшего на ней населения от верховного правителя. Держатель земли, по которой передвигалось войско Старшего, великого князя, обязан был обеспечить войско продовольствием и фуражом.

Система снабжения не изменилась и во второй половине XIII в. Воюя в русских землях монголы уничтожали города, которые отказывались подчиняться, а кто покорялся, снабжал татар продовольствием. Так в 1260 – 1261 гг. богатырь Бурундай и Василек Романович грабили Польшу, Литву и племена Ятвягов, а Даниил Романович Галицкий снабжал их продовольствием "брашна воемъ . до досытка . и конемь ихъ».[20] В 1283 году ханы Телебуг и Нагай напали на Польшу, а сыновья князей Даниила и Василька Романовичей, так же как и их отцы, снабжали завоевателей продовольствием.[21] Обеспечение русскими князьями войск татар было частью дани и происходило регулярно, как только монголы появлялись в русских землях. Снабжение основывалось на праве победителя (собственника земель). Домонгольская форма "быть в воле», "иметь отца» по-прежнему означала зависимость владельца земель ("вотчинника»), только уже не от Старших князей, а от завоевателей "вси князи в неволе татарьскои» ("улусники»).[22]

Традиции X – XIV вв. в полной мере сохранились и в XV в. Например, источники сообщали под 1436 г. что князь Василий Васильевич повелел своему войску "разъехашася вси кормовъ деля».[23] Под 1478 г., говорилось что в войско Ивана III провиант привозили либо зависимые князья "звати хлеба ести», либо княжеские бояре "отдавати кормы по отчине свое», либо сам великий князь направлял воинов в села "велелъ всемъ воеводамъ посылати людеи половину по корм… а срокъ имъ по кормъ 10 днеи».[24]

Безусловно, что существовали случаи неповиновения воле князей. Правда письменные свидетельства встречаются только в событиях XII в. Например, в 1150 году жители города Мичьска поддержали князя Изяслава Мстиславича "ту съседе онемъ опочивати . обедавшее ту и конемъ оупочивъ».[25] Противоположный пример встречается в сообщении под 1151 г., когда жители Белгорода отказались впустить Юрия Долгорукого "вы есте люде мои . а отворите ми градъ . Белогородци же рекоше . а Киев тис я кое отворилъ . а князь нашь Вячьславъ».[26] Возможно, что эти случаи указывали на определенную независимость жителей городов от княжеской власти. Однако, примеры 1150 и 1151 гг. свидетельствовали лишь об ослаблении княжеской власти на небольшой промежуток времени, во время междоусобиц, в определенных землях.

С усилением княжеской власти случаи неповиновения были исключением и жестоко пресекались казнями. Например, в разгар междоусобиц на Юге Руси в 1145 г. после трех недель осады Звенигорода, в город вернулся князь Володимирко Владимирович. Как только князь вступил в город он незамедлительно расправился со своими соперниками "многы . люди исече . а иныя по казнью злою».[27] Карательные меры, предпринятые Галицким князем, обеспечили ему стабильное существование в Галиче до его смерти в 1153 г., после которой знать города вспоминала правление Володимирко "отць твои кормилъ и любилъ».[28]

Перечисленные факты свидетельствовали, что временное ослабление княжеской власти предоставляло владельцам земель, жителям городов временное право свободы, которое быстро пресекалось жесткими действиями княжеской власти. Принуждение силой - обеспечивало любое войско продовольствием и фуражом. Были ли это Старшие, великие, младшие князья, монголо-татары, литовцы - их войско получало снабжение, используя силу оружия.

Как сказывался неоплачиваемый сбор продовольствия русским войском на населении? Отечественные источники предпочитали умалчивать об убытках, которые наносило княжеское войско. Сохранились лишь отрывочные упоминания. Так например, в 1149 г. Юрий Долгорукий просил союзного князя поляка Болеслава не разорять сел "не стоите на нашеи земли . а жизни нашея ни селъ наших не губите».[29] В 1152 г. уже самого Юрия упрекал князь Святослав Ольгович в бессмысленной растрате продовольствия и фуража "волость мою погубилъ а жита еси около города потравилъ».[30] В 1228 г. простой войска Ярослав Всеволодовича у Новгорода привел к повышению цен в городе.[31] Другое сообщение сохранилось под 1231 г. , когда Ярослав Всеволодович напрасно осаждал крепость Мосальск (Черниговское княжество) "истрати обилья много».[32] Иной случай, в прямую не относящийся к получению войском провианта, был отмечен в Новгородской летописи, сообщавшей об убытках, которые понесла новгородская церковь от визита московского митрополита Феогноста в 1341 году.[33]

Разрозненные свидетельства, относящиеся к князьям, их войску, иноземцам и представителям Русской церкви сообщали, что русская форма получения продовольствия знатью зависела от конкретного человека и того, как он будет распоряжаться провиантом, а не на основе установленных норм, которые неукоснительно соблюдались.

Например, под 1283 годом упоминалось об убытках жителей русских земель от "зажитья» войска монголо-татар. Хан Телебуг, перед походом на Польшу, пополнил запасы продовольствия в Бужеске и Владимире-Волынском, когда князья Мстислав Данилович и Владимир Василькович "с питьемъ и с дары» встретили татар. После ухода татарского войска у Владимира-Волынского и Львова остались отряды татар, которые продолжали "кормиться». Летописец ярко описал картину "корма» "осташа же Татарове дроузии оу Володимера . кормити либывеи . коне . си же оучиниша . поусту землю Володимерьскоую. Не дадяхоуть бо из города ны лести в зажитье . аще ли кто выехашеть овы избиша . а дроугия поимаша . а ныя лоупяхоуть . и коне отимахоуть . и во городе изомре… бещисленое множество»,[34] все повторилось и у Львова "от мороза изомроше . зане быс зима люта велми . и оучиниша землю поустоу всю».[35] После ухода татар князь Лев Данилович подсчитывал убытки "сочте колко погибло вое его земли люди што поимано . избито и што изъмерло . полъ третьи . надесять . тысяче».[36] Казалось бы перед нами весь ужас татарского владычества. Но отметим, что в Ипатьевской летописи подобное описание отмечено только под1283 г., не смотря на то, что татары не раз проходили через Западно-южные земли князей. Вероятно, что "зажитье»1283 г. было исключением из правил, на что и обратил внимание летописец. Естественно, это не уменьшало тяжести иноземного владычества. Скорее всего, татары, в большинстве случаев, брали приемлемый уровень продовольствия. События1283 г. показывали пример того, что существовала возможность сбора неконтролируемого объема продовольствия, которую местные жители не могли контролировать.

К сожалению, подобное "кормление» совершали и русские воины в русских владениях. Например, вот как это делали московские воины, которые в 1438 г. направлялись остановить войско хана Улу-Муххамада "все пограбиша у своего же православнаго христианьства и мучаху изъ добытка, и животину бьюще назадъ себе отсылаху, а и ни съ чимъ же не разоидяхуся, все грабяху, и неподобная и скверная деяху».[37] Московскому войску не перечили – это было войско великого князя.

Одними из защитников сел и волостей от разорения были немногие представители церкви. Естественно, что на практике она не могла наказывать князей т. к. зависела от княжеской власти. Церковные деятели пытались остановить князей речами или угрозами "на небе», либо, объясняя текущие несчастья и трудности князей княжеским произволом "И за наше несытство навелъ Богъ на ны поганыа, и скоти наши, и села наша и имениа наша за теми суть; а мы злыхъ своихъ не останемъ».[38] Но церковь зависящая от княжеской власти, в роли защитника выглядела нелепо т. к. защищала население от тех, от кого сама зависела.

Каким образом русское войско получало или пополняло продовольствие, находясь во враждебных землях? Не смотря на свой лаконизм летописные источники, сохранили упоминания об этом: "городъ ихъ именемъ Медвежа глава . и погостъ бещисла взяша»,[39] "взя полонъ многъ»,[40] "самих исече, а хоромы пожже, а жены и дети приведе домовь»,[41] "а люди изсекоша и кони, и всякую животину».[42]

Напав на чужие владения, русские князья давали распоряжение "зажитникам» разорять населенные пункты. Например, под 1234 г. Ярослав Всеволодович в набеге на Юрьев (Дерпт, сов. Тарту, Эстония) "пусти люди своя въ зажитиа воевать».[43] Его сын Александр Невский в 1242 г. "пусти полкъ всь в зажитья».[44] Во время "зажитья», достаточно часто "зажитники» попадали в засады. В 1182 году поляк Болеслав напал на русский отряд, разорявший польское село "в то время оудари на нихъ Болеславъ с Ляхы».[45]

Способ получения продовольствия в иноземных странах как разбой был типичен не только для русского войска. Аналогичные действия совершали войска в и Западной Европе и на Востоке. Но все же есть небольшой фактор, который иногда присутствовал в действиях западноевропейских войск, а среди русских войск мы его не встретим, во всяком случае, источники об этом умалчивают – покупка провианта у иноземных жителей. Как исключение можно привести факт покупки провианта, сохранившейся в Новгородской первой летописи под 1123 годом без уточнений - "нъ лютъ бяше путь, яко купляху по ногате хлеб».[46] Тем не менее, это не меняло общей картины.

Противоположностью действий русского войска, может послужить пример норманнского герцога Вильгельма и его войска. Норманнский хронист Вильям Пуатье описывал, как снабжалось войско: "Он осуществлял равноправное снабжение, как своих рыцарей, так и тех, кто пошел с ним, но он не позволял никому брать пищу силой. Стада, принадлежащие крестьянам, паслись нетронутыми в провинциях. Урожаи ожидали своего серпа не вытоптанные рыцарями в своей гордыне или жадностью мародеров. Слабый и безоружный человек мог спокойно наблюдать за армией солдат без страха и беспрепятственно ехать на своей лошади куда пожелает».[47] И если эта картина была изображена, вероятно, необъективно, то в отечественных источниках нет даже и таких необъективных свидетельств.

Одно из преимуществ снабжения войска для русских военачальников, в отличие от западноевропейских состояло в том, что князья брали, а не покупали продовольствие в своих землях. При описании снабжения русского войска источники использовали слова "распусти», "пусти», "разъехавшись», что означало сбор продовольствия, а не покупку его у населения. Если бы князья скупали провиант и фураж в селах, то мы бы, вероятно, не узнали о голоде в русском войске, находившегося в русских землях. Например, случаи голода в 1016, 1160, 1169, 1213, 1316 гг. были результатом "сбора» продовольствия, а не покупки. Если бы князья скупали продовольствие для войска, то купцы бы доставили и обеспечили всем необходимым и войско Ярослава Мудрого в1016 г., войско Жирослава Нажировича в1160 г, Даниила Романовича в 1213, Михаила Тверского в1316 г. В данной связи преимущество безвозмездного получения продовольствия, превращалось в недостаток. Однако голод в русском войске случался не часто и "русское снабжение» наделяло русских военачальников превосходством над противником, в том числе и над западноевропейской системой снабжения т. к. его не надо было оплачивать.

Исторические источники позволяют, установить - получение продовольствия русским войском в XII – XV в. называлось "зажитье», "по корм». Обеспечение войска продовольствием, фуражом, размещением на постой ("кормленческая» система) со второй половины IX – XV вв. было обязанностью податного населения и временных владельцев земель. Верховная княжеская собственность на землю наделяла русских князей натурально-денежными податями с населения и временных владельцев земель.

Тем самым можно говорить о том, что основным источником снабжения продовольствием русского войска на территории Руси были жители сел, волостей и городов.

[1] "идете в зажитья» (ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 255); "пусти люди своя въ зажитиа воевать» (Там же. С. 283); "пусти полкъ всь в зажитья» (Там же. С. 295).

[2] "Тогда же посла великъ?и князъ полкъ свои . к лодьямъ по кормъ на Оку» (ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 432).

[3] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 333; "теряя волость» (Там же. С. 345).

[4] Константин Багрянородный. Об управлении империей: Текст, перевод, комментарий / Под. Ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. 1989.

[5] Свердлов М. Б. "Домонгольская Русь». СПб., 2003. С. 169.

[6] БДЛР. Т. I. М., 1997. С. 44.

[7] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 174.

[8] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 229.

[9] "прибегоша зажитници» (Там же. С. 335).

[10] "Тогда же посла великъ?и князъ полкъ свои . к лодьямъ по кормъ на Оку» (ПСРЛ. Т. I. М., 2000, С. 432).

[11] "Вирнику взятии 7 ведоръ солоду на неделю, тьже овенъ любо полоть, или две ногате; а в среду резану въже сыры, в пятницу тако же; а хлеба по Кольку могуть ясти, и пшена; а куръ по двое на день; коне 4 поставити и сути имъ на ротъ, колько могуть зобати» (БЛДР. Т. IV. М., 1997. С. 494).

[12] "не даша Петрови . ни повоза ни корма Петръ же поеха на своих конихъ» (ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 462).

[13] Там же. С. 408.

[14] Там же. С. 441.

[15] Там же. С. 445.

[16] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 255.

[17] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 482.

[18] Там же. С. 503.

[19] "къ всим сущимъ под нимм» (Там же. С. 491); "бяхоу бо тогда Олговичи въ Мьстиславли воли» (Там же. С.538); "бяше бо тогда в рукахъ его» (Там же. С. 574); "еха к немоу . зане бяшеть въ его роукахъ» (Там же. С. 614); "сущихъ подъ нимъ» (ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007, С. 221).

[20] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 848.

[21] "и тако поиде Телебоуга . на Ляхъ? собравъ силоу многоу . пришедшоу же емоу . к Горине и срете и Мьстиславъ с питьемь и з дары . и поиде отоле мимо Кременець . ко Перемилю . тоу и срете Володимеръ князь с питьемь и с дары на Липе . и посемь оугони Левъ князь ко Боужьковичемь . и с питьемь и с даръ? и пришедшимъ же имъ . на Боужьковьское поле . и тоу перезреша свое полкъ? князи же надеяхоутьс избитыя . собе и городомъ взятыя» (ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 892).

[22] Там же. С. 892.

[23] ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007, С. 176.

[24] Там же. С. 260.

[25] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 413.

[26] Там же. С. 433.

[27] Там же. С. 317.

[28] Там же. С. 466.

[29] ПСРЛ. Т.II. М., 2001, С. 388.

[30] Там же. С. 458.

[31] "сташа около Городища шатры, а иныи въ Славне по дворомъ. И по торгу все бысть дорого» (ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 271); "купляху хлебь по 2 куне, кадь рьжи по 3 гривны, а пшеници по 5 гривень, а пшена по 7 гривень» (ПСРЛ. Т. XV. М., 2000, С. 349).

[32] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 280.

[33] "тяжко же бысть владыце и монастыремъ кормомъ и дары» (Там же. С. 353).

[34] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 893.

[35] Там же. С. 894.

[36] Там же. С. 895.

[37] ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2007, С. 188-189.

[38] ПСРЛ. Т. XV. М., 2000, С. 27.

[39] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 283.

[40] Там же. С. 286.

[41] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 206.

[42] ПСРЛ. Т. XVIII. М., 2000, С. 218.

[43] ПСРЛ. Т. III. М., 2000, С. 283.

[44] Там же. С. 295.

[45] ПСРЛ. Т. II. М., 2001, С. 887.

[46] ПРСЛ. Т. III. М., 2000, С. 205.

[47] "Воин». 2003. № 2. А. Воробьев, В. Осипов "Норманнский воин XI – XII вв.