Остерман, Андрей Иванович, граф

Остерман, граф, Андрей Иванович, замечательный дипломат, вице-канцлер и генерал-адмирал (1686-1747).

Сын немецкого пастора в Вестфалии, Остерман получил отличное образование, завершенное в возрасте 19 л. путешествием по Европе.

В Амстердаме он встретился с вице-адмиралом Корнелием Крюйсом (см.) и принял предложенное ему место личного секретаря при последнем. По прибытии в Москву (1704) Остерман был представлен царице Прасковье Феодоровне, приказавшей ему называться вместо Генриха Андреем Ивановичем.

В 1707 г. Петр I, находясь на корабле Крюйса, познакомился с Остерманом и взял его к себе письмоводителем, а в 1708 г. назначил переводчиком в посольскую канцелярию. Быстро выделившись, благодаря знанию 6 языков и исключительным способностям, он уже через 3 г. был пожалован чином тайного секретаря и вместе с Шафировым сопровождал Государя в Прутском походе, а в 1713 г. был послан в Берлин, чтобы склонить прусского короля к союзу против Швеции.

В 1716 г. был пожалован чином советника канцелярии за "отличные труды и верность", а весной 1718 г. вместе с генерал-фельдцейхмейстером Брюсом послан на о-в Аланд для заключения мира со Швецией.

Приобретя дружбу нашего противника Герца, по проекту которого начались переговоры о мире, Остерман сумел склонить шведов к заключению выгодного для России мира; но кончина Карла XII остановила переговоры, и война возобновилась.

После безуспешной поездки в Стокгольм с той же целью в 1720 г. Остерман вместе с Брюсом был назначен нашим уполномоченным на мирный конгресс, созванный в Ништадте. Петр был так уверен в благополучном исходе переговоров, что послал сенату следующий указ, с повелением распечатать его при заключении мира: "Объявляем сим, что мы Андрея Остермана за верность его к нам и службу, нашим тайным советником и бароном нашего Российского государства Всемилостивейше пожаловали".

Добиваясь во что бы то ни стало заключение мира, Петр уже решил вернуть Швеции Выборг. Зная об этом, Остерман убедил Выборгского коменданта Шувалова задержать генерал-адъютанта Ягужинского, посланного Царем с соответствующим поручением в Ништадт, хотя бы на несколько часов в Выборге, напоив его до бесчувствия. Шувалов в точности исполнил приказание Остермана, а последний объявил шведским уполномоченным, что получил от Царя повеление через 2 часа отправить к нему весть о подписании трактата или о разрыве переговоров. Договор было подписан за несколько часов до приезда Ягужинского, который сделался с тех пор главнейшим врагом Остермана и Брюса.

За то Петр был в восторге и писал своим уполномоченным: "Трактат, вами заключенный, столь искусно составлен, что и мне самому не можно бы лучше оного написать для подписи господам шведам. Славное сие в свете ваше дело останется навсегда незабвенным; никогда наша Россия такого полезного мира не получала. Правда, долго ждали да дождались, за что всегда будет Богу хвала".

Оба уполномоченные награждены были деревнями и деньгами, а Остерману Петр тогда же лично сосватал богатую и знатную невесту, девицу Марию Ивановну Стрешневу.

В 1723 г., когда вице-канцлер барон П.П. Шафиров был сослан на вечное изгнание в Новгород, Остерман, много содействовавший его падению, был назначен вместо него вице-президентом коллегии иностранных дел и сенатором.

По кончине Петра Великого вся внешняя политика перешла в руки Остермана, который через 2 г. был назначен воспитателем Петра II; после падения и ссылки Меншикова юный Царь Петр II не без участия хитрого дипломата был обручен с княжною Долгорукой.

Когда Петр умер, Остерман усердно содействовал восшествию на престол Анны Иоанновны, с которой сносился через свою жену. Во время междуцарствия и переворота Остерман не выходил из дому, ссылаясь на болезнь, но, когда власть перешла к Императрице, сейчас же явился во дворец и накануне коронования Анны Иоанновны возведен было в потомственное графское достоинство.

По смерти Анны Иоанновны Остерман содействовал герц. Бирону во время его регентства. Званием генерал-адмирала Остерман, почти не бывавший в море и никогда не интересовавшийся делами флота, был награжден при Анне Леопольдовне, по наущению своего прежнего друга, теперь соперника — Миниха, искавшего случая не столько наградить, как осмеять хилого и недужного вице-канцлера.

Продолжая управлять коллегией иностранных дел, Остерман напрасно увещевал Анну Леопольдовну быть осторожной. Его советы не могли остановить новый переворот, а с восшествием на престол Елисаветы Петровны, в ночь на 25 ноября 1741 г., Остерман, безуспешно пытавшийся перед тем получить заграничный паспорт, был арестован вместе с Минихом, Левенвольдом, Менгденом и Головкиным.

Взятый со всем своим семейством под стражу и перевезенный в Петропавловскую крепость, Остерман обнаружил полное присутствие духа, удивляя окружающих своим внешним бесстрастием.

Следственная комиссия, под председательством генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого, предъявила ему следующие обвинительные пункты:

1) что в сочиненном им духовном завещании Императрицы Анны он не упомянул о завещании Екатерины I, в котором цесаревна Елисавета находилась в числе будущих наследников престола;

2) что он сочинил проект о выдаче замуж царевны Елисаветы за иностранного принца, и

3) что, сочинив проект об утверждении наследства Российского престола за детьми обоего пола правительницы Анны Леопольдовны, он убеждал ее принять титул Императрицы.

Приговоренный к колесованию, Остерман со спокойным видом выслушал решение суда и также бесстрастно держал себя на Сенатской площади во время приготовлений к казни (18 января 1842 г.), отмененной, когда голова Остерман уже лежала на плахе.

Не изменяясь в лице, Остерман застегнул воротник и хладнокровно сбросил свой парик. Затем он был отправлен в Сибирь (Березов), куда последовала за ним и его жена.

В Березове Остерман получал самое скудное содержание; имения его были конфискованы. Подагра, душевное волнение и отсутствие обычных занятий ускорили конец.

20 мая 1747 г. Остерман скончался в Березове; даже место, где похоронен прах великого дипломата, осталось неизвестным.

В частной жизни Остерман был известен необычной скупостью и нечистоплотностью; слуги его ходили в лохмотьях, серебряная посуда походила на оловянную, стол поражал своей бедностью. Непроницаемый в своих политических намерениях, одинаково честолюбивый, осторожный и злопамятный, Остерман не терпел высших себя и для достижения цели не задумывался приносить в жертву своих друзей.

С другой стороны, он отличался полным бескорыстием и служил России с редким усердием. В бытность воспитателем Петра II, Остерман нежно привязался к своему питомцу и говорил всегда истину пылкому юноше.

Петр Великий на смертном одре сказал про него: "Необходим России: он ни разу не ошибался в делах дипломатических и лучше всех знает нужды России".