Дидло, Карл Людовик, знаменитый балетмейстер
Дидло, Карл (Шарль) Людовик, знаменитый балетмейстер, родился в 1767-м году в Стокгольме, † 7-го ноября 1837-го года в Киеве.
Отец Дидло, родом француз, был первым танцовщиком королевского шведского театра в Стокгольме и преподавателем танцев в детском классе.
Убедившись в необыкновенных способностях сына к танцам, Дидло решил развить в нем эти способности и отдал в ученики к танцовщику Фроссару.
Успехи юного Дидло в тайцах были необыкновенно быстры, и вскоре Фроссар в одном балете выпустил его на сцену в роли амура; Дидло настолько блестяще справился с этою ролью, что Фроссар после этого все маленькие роли в балетах поручал лишь Дидло. Король Густав III, весьма интересовавшийся театром, обратил внимание на необыкновенное дарование Дидло и отправил его для усовершенствования в Париж, где он поступил в школу, которая тогда называлась «Магазином Большой Оперы», а впоследствии была переименована в Консерваторию. В период пребывания в этой школе Дидло неоднократно выступал в балетах Большой Оперы в детских ролях.
После недолговременного пребывания в театре Удино, куда он был ангажирован по 600 франков в год (в возрасте 12-ти лет), он снова вернулся в «Магазин Большой Оперы», где пользовался бесплатными уроками лучших преподавателей танцев и музыки и имел возможность видеть знаменитейших артистов французской сцены. Около этого времени в Париж приехал король Густав III; когда на устроенном в его честь празднике ему представили молодого Дидло, он выразил желание, чтобы Дидло возвратился в Швецию. Приехав на родину, Дидло с успехом дебютировал в pas-de-deuxсобственной композиции.
Удовлетворяя своим индивидуальным особенностям, он постепенно выработал для себя особый род танцев, характеристикой которых являлись: грациозные позы, плавность, чистота и быстрота в скользящих (pas â terre), живые пируэты и красивое положение рук. Вскоре, по желанию короля, Дидло было поручено сочинение всех танцев и дивертисмента к опере «Фрея».
Успех молодого балетмейстера превзошел все ожидания, и король вторично отправил его в Париж, где он и занимался под руководством знаменитого Огюста Вестриса.
В то время добиться дебюта на сцене Большой Оперы было очень трудно, и только при содействии Новера, Вестриса и знаменитой танцовщицы Гимар ему удалось преодолеть многочисленные препятствия и получить дебюты, причем все три дебюта Гимар танцевала с ним. Известность Дидло возрастала, и лондонский театр снова ангажировал его на летний карнавал за 600 фунт. стерлингов.
После недолговременного пребывания в Бордо, где д'Оберваль был в то время балетмейстером (в 1788-году), Дидло вместе с ним отправился в Лондон, куда в это время собрались лучшие все таланты парижской Большой Оперы. Обычный успех встретил там Дидло. В 1791-м году, по возвращении Дидло в Париж, дирекция Большой Оперы сама предложила ему дебюты, и вскоре Дидло вместе с девицею Мюллер (впоследствии знаменитою Гардель) выступил в балете «Первый мореплаватель» и был с восторгом принят парижской публикой.
Недовольный дирекцией Большой Оперы, Дидло поступил в новооткрытый театр Монпапсье, а после его гибели вместе с балетмейстером Куанде отправился в Лион, где сочинил и поставил свой балет «Lamétamorphose», посвященный д'Обервалю.
В это время у Дидло уже была готова программа балета «Зефир и Флора» (музыка Кавоса), но он не мог приступить к его постановке вследствие малой величины лионской сцены и несовершенства машин. Отсюда Дидло в качестве балетмейстера отправился в Лондон и там, в 1796-м году в первый раз поставил свой лучший балет «Зефир и Флора», вызвавший всеобщее восхищение своею красотою и оригинальностью и создавший Дидло прочную славу. За «Зефиром и Флорою» следовал целый ряд других балетов, еще более упрочивших за Дидло славу «великого верховного жреца хореографического искусства».
В 1801-м году князь Н. Б. Юсупов, стоявший в то время во главе дирекции петербургских театров, по повелению императора Павла I пригласил Дидло быть балетмейстером петербургского театра, преподавателем танцев в театральной школе и первым танцовщиком. В сентябре 1801-го года Дидло приехал из Лондона в Петербург, а в апреле 1802-го года дебютировал перед петербургской публикой балетом «Аполлон и Дафна», приведшим всех в восхищение своими прелестными танцами и живописными группами и поставленный через четыре дня на Эрмитажном театре. За Аполлоном и Дафною» следовали балеты»: «Фавн и Гамадриада», «Зефир и Флора» (с измененной и исправленной программой), «Роланд и Моргана», «Амур и Психея» (балет, поставленный в 1-ый раз по повелению императора Александра I на Эрмитажном театре по случаю приезда в Петербург Прусского короля и королевы), «Лаура и Генрих».
Помимо этого, по желанию императрицы Марии Феодоровны, Дидло неоднократно устраивал праздники в Павловске и Смольном монастыре.
Разные обстоятельства заставили Дидло в 1815-м году оставить службу в петербургском театре. Он отправился в Лондон, причем при переезде из Петербурга в Любек потерпел крушение, едва спасся и потерял программы всех своих балетов и музыки к ним.
В Лондоне Дидло с громким успехом поставил балеты: «Деревянная нога», «Зефир и Флора» (с новой музыкой) и «Алина, королева Голкондская». Петербургская театральная Дирекция снова ангажировала Дидло, но, прежде чем, вернуться в Петербург, он посетил Париж. Здесь ему с большим трудом, при содействии бывшего в то время в Париже Великого князя Константина Павловича, удалось в 1815-м году поставить на сцене Большой Оперы свой балет «Зефир и Флора». Одно из представлений этого балета посетили находившиеся тогда в Париже союзные монархи, и Людовик XVIII лично выразил свое удивление и восхищение великому хореографу.
Первым балетом, данным Дидло по возвращении в Петербург, был «Ациз и Галатея» (в 1818-м году).
За этим балетом Дидло поставил огромное число больших и малых балетов, среди которых назовем балет: «Венгерская хижина», выдержавший около 100 представлений, как по своему интересному содержанию и красоте, так и по выдающемуся исполнению главных ролей Огюстом и Колосовой; балет «Молодая островитянка», сочиненный и поставленный Дидло в три дня для бенефиса первого танцовщика Антонина; «Калиф Багдадский»; небольшой балет «Приключение на охоте», в котором начало 2-го акта изображает собою (фламандскую сцену с находящейся в Эрмитаже картины Теньера; балет «Рауль де-Крени» (дан в 1-й раз 5 марта 1819-го года в бенефисе Огюста, с Огюстом и Колосовой в главных ролях), который выдержал сряду 110 представлений, давая полные сборы; «Кавказский пленник», с содержанием, заимствованным из известной поэмы Пушкина, и мн. друг.
Кроме этого, Дидло сочинил и поставил массу различных, дивертисментов, танпев для опер и маленьких балетов.
Последним балетом, поставленным Дидло, был небольшой балет «Разрушенный Кумир» (дан в бенефис Истоминой), в котором отличалась Телешова младшая.
После «Разрушенного Кумира» Дидло не ставил ничего нового, хотя у него было несколько уже готовых программ балетов, как например: «Эней и Лавиния», «Взбалмошная голова и доброе сердце», «Проклятие отца» и т. д.
Дидло оставался на русской балетной сцене до 1836-го года: личное недоразумение, происшедшее между тогдашним директором театров, князем Гагариным, и Дидло, заставило последнего подать в отставку и оставить службу.
Желая поправить в более теплом климате свое здоровье, расстроенное различными неприятностями и бездействием, Дидло отправился в Киев, где и скончался после шестидневной болезни.
Своими балетами Дидло произвел целый переворот в современной ему хореографии, и ему весьма многим обязан русский балет тем высоким положением, которое он. занимает в настоящее время. До приезда Дидло репертуар русского балета состоял, главным образом, из иностранных балетов, а балетную труппу Дирекция театров всегда старалась поддерживать дорогими иностранными танцовщиками и танцовщицами. Дидло старался избегать постановки чужих балетов, говоря, что только молодым ученикам простительно ставить балеты своих учителей; в то же время он объявил, что он из русских воспитанников и воспитанниц сделает первоклассные европейские таланты; и действительно, он создал целый ряд русских хореографических знаменитостей: Истомину, воспетую Пушкиным, Новицкую, М.И. Данилову Никитину, Зубову, Телешову младшую, Агаравичеву, Шеликова, Глушковского, Суриганова, Шемаева и многих других.
В течение многих лет во всех балетах петербургской сцены исполнителями являлись исключительно ученики Дидло (кроме одного только Антонина). Почти ежегодно Дидло сочинял два, а иногда даже три новых балета. В своих балетах Дидло всегда умел добиться гармоничности в сочетании пантомимы, мимики и пластики и, благодаря этому, способствовать цельности эстетического впечатления. В них мы находим замечательное разнообразие танцев и, параллельно с этим, музыки. Серьезные танцы в балетах Дидло исполнялись под музыку adagio с маршем; для главного лица балета Дидло всегда сочинял танцы плавные, с разными аттидюдами, и очень редко допускал в них антраша или легкие пируэты. Танцовщик demi-caractèreтанцевал под музыку andante-grazioso и allegro; его танцы были грациозны, гораздо живее танцев первого танцовщика состояли из более мелких па и быстрых пируэтов и сопровождались совершенно иным положением корпуса и рук.
Комический танцовщик танцевал под музыку allegro, делал главным образом, разного рода скачки, например воздушные скачки (tour en l’air), и совершенно иначе держал корпус и руки. Таким образом, каждый танцовщик давал зрителю совсем особый вид танцев. Внося в характер танцев бесконечное разнообразие, Дидло тщательно избегал тех внешних эффектов, которые могут произвести впечатление на неопытного зрителя, но не удовлетворяют требованиям истинно-художественного вкуса. Доведя до совершенства балетную мимику, он выказывал поразительное искусство делать вполне ясным и осязательным для зрителя смысл своих балетов и сообщать им характер и настроение эпохи. Каждый танец, отвечая требованиям изящества и красоты, в то же время вполне соответствовал национальности и характеру изображаемого лица.
Вполне понимая всю важность строгого соответствия между музыкой и на танцев, Дидло всегда являлся соучастником композитора в сочинении музыки для балета: внимательно обдумав все главные сцены балета, он назначал композитору продолжительность музыки, её тон, оркестровку, места усиления инструментовки и т. д., оставляя на его произвол мотив и мелодию. Помимо коренных преобразований во внутреннем духе и строе балета, Дидло произвел немало преобразований во внешней, обстановочной стороне дела: так, он отменил парики, французские кафтаны, башмаки с пряжками, фижмы, шиньоны, мушки и т. д.; ввел трико и газовые туники, удобств которых всеми было оценено, и которые вскоре вышли во всеобщее употребление; ввел невиданные до него воздушные полеты, нашедшие себе широкое распространение и усовершенствованные впоследствии многими машинистами, в том числе Тибо, Шредером и Бюри Любя до фанатизма свое искусство, Дидло отдавал ему положительно все свое время: ежедневно, по окончании занятий в драматическом училище, он брался за сочинение балетов и пантомим или танцев для нового балета, передавал свои идеи и распоряжения композиторам и машинистам, составлял рисунки для костюмов и даже бутафорских вещей. «Чтобы быть хорошим балетмейстером», говорил Дидло: «надо употреблять большую часть своего времени на чтение исторических книг, извлекать из них сюжеты для будущих созданий и прилагать всевозможное старание об успехах своих учеников, чтобы они своими талантами могли украшать эти создания. Балетмейстер должен иметь также познания о нравах и обычаях разных народов и изучить их национальные наклонности и костюмы; иметь дар поэтический, чтобы излагать приятно свои мысли в программах. Он должен знать живопись и механику, чтобы уметь составлять в балетах разного рода живописные группы и удобнее объясняться с декоратором и машинистом; а музыка для балетмейстера самая необходимая вещь, как для сочинения балетов, так и для пособия капельмейстеру, пишущему для них музыку.» И Дидло обладал всеми этими талантами и познаниями в высшей степени: он был разносторонне образованным человеком, прекрасным живописцем, поэтом и музыкантом. В то же время, при некоторой суровости характера и чрезвычайной вспыльчивости, он был человеком благороднейшим правил, всегда готовым прийти ближнему и поступиться в его пользу своими личными интересами.