ИСКОЛА(Т)СТРЕЛ

Исполнительный комитет латышских стрелков

+

Ab ovo usque ad mala

«Справедливость внушает уважение; сила и насилие вызывают сопротивление»
    (Bonald).

… В первой половине 1918 г. по всей России стали вспыхивать восстания против большевиков. Восставали политические группировки – тайные офицерские организации, эсеры, анархисты, без всякой политической идеологии крестьяне, и, конечно же, казаки. В Псковской губернии, 21 октября, восстали рыбаки (Талабские острова Чудского озера), которые позднее образовали Талаб(п)ский полк и влились в Белую армию ген. Юденича. Рыбаки составили 1-й батальон полка (1919 г.), гатчинцы, учащаяся молодёжь и старообрядцы – 2-й батальон. Вятичи – 3-й батальон, и говорят, что там было много матросов из пленных.

Но в середине августа на Урале, в заводских городках Воткинске и Ижевске, против „рабоче-крестьянской" власти восстали не кто иной, как сами рабочие ― рабочие государственных оружейных заводов.

В последнее время в нашей стране появился ряд работ по этой теме. Эта статья написана, прежде всего, по данным, что были присланы автору из Австралии[1] и возможно читателю будет интересным и полезным принять дополнительную информацию к сведению. Ижевцы и Воткинцы прошли свой крестный путь вместе с Белой Сибирской Армией: Великий Сибирский Ледяной Поход, Приморье, Китай…

Не имея никакой политической программы (без политической окраски), воткинские и ижевские рабочие руководились одною целью: избавиться от власти большевиков. Когда же советские власти на созванном митинге на Ижевском заводе заявили, что часть рабочих должна отправиться на фронт "против контрреволюционных войск полковника Каппеля", наступающего в районе Казани, то большевицким агитаторам прямо заявили, что ни один рабочий защищать коммунистов не пойдет. В тот же вечер советские власти арестовали, как зачинщика бунта, председателя "Союза фронтовиков" унтер-офицера Солдатова. На следующий день, утром 7 августа, вооружившись захваченными на заводе винтовками, ижевцы подняли восстание и вступили в бой с красноармейским батальоном и отрядом австрийских интернационалистов. К вечеру австрийские интернационалисты были уничтожены, а остатки красноармейского батальона бежали из города. Организатор восстания унтер-офицер Осколков обратился к находящемуся в это время в Ижевске полковнику Л. И. Федичкину, перенять Ижевский рабочий полк под свое командование.

Описывая один из первых подобных боёв очевидцы сходятся в одном, что когда красные приблизились к городу, – взревели заводские гудки и навстречу большевикам вышли цепи людей в рабочих спецовках с винтовками наперевес. Цепь за цепью, без единого выстрела т. к. патронов почти не было, – ухарь с гармошкой впереди, - шли техники и рабочие, и бывшие фронтовики. Иногда пишут, что и позади передовых цепей из армейцев рабочих шло сразу по несколько гармонистов, которые почасту играли "Прощание славянки". Впереди цепи или позади, тут не важно, главное, что гармонист был обязателен при "психической атаке". Всё это производило впечатляющий эффект на красных и приводило тогда к положительным результатам для самих рабочих-воинов. И отметим наглядно, что латышские стрелки никогда, ни в Первую Мировую войну, ни в Гражданскую, – никогда не кричали «Ура!»[2].

15 августа полк. Федичкин, разбив в коротком бою красноармейский гарнизон, захватил пристань Гальяны и взял под свой контроль течение Камы, по которой курсировала советская Флотилия. Командующий 2-ой советской армией Рейнгольдс И. Берзиньш (Берзин) направил в район Гальян группу советских войск, которую возглавил Уфимский латышский батальон, насчитывающий 500 стрелков и 30 кавалеристов при 26 пулеметах.

В 1918 году (март-апрель) советами были сформированы воинские части красных латышских стрелков[3]. Например, 18 марта Военный отдел Соединённого губисполкома утвердил постановление латышской секции Красноярской организации большевиков о создании своего отряда[4]. Но, ещё раньше, они [латыши] отличились во время Московских боёв с юнкерами. 20 октября 1917 года исполком латышской объединённой секции РСДРП постановил создать свой собственный национальный отряд, из латышей. Их штаб находился на Покровке, 41[5], 1-го ноября они вместе с т. н. "революционными войсками" провели наступление по Никольской улице и заняли Городскую Думу с Историческим музеем… Они же охраняли совправительство. Свидетельство: Совнарком в Смольном охраняла лишь рота латышских стрелков и на добровольное прошение отправить их на фронт, им ответили от имени Ленина, что «Петроград – тоже фронт». В марте 1918 г., когда они переехали вместе с правительством в Москву (в Кремль), то рота была реорганизована в 1-й латышский коммунистический батальон, с прежними задачами[6]. Потом число их добавилось. И покинули латыши Кремль, по словам тогдашнего коменданта Кремля Малькова, – осенью 1918 года.

В октябре 1918 года был отмечен в Рязани «1 батальон Чрезвычайной комиссии, состоящий почти исключительно из латышей» – о чём информировал капитан Ярошевский [137 пехотного Нежинского Её Императорского Высочества Великой княгини Марии Павловны полка, командир штурмового батальона 35 пехотной дивизии], прибывший из красной Рязани в белый Новочеркасск (см. исторический научно-популярный альманах «Белая Армия, Белое Дело», № 26).

…Но вернёмся к нашей теме. Иоаким[7] Вацетис (Vācietis) стал начальником, точнее – diagnosis vera – командиром, Латышской советской стрелковой дивизии[8], которая образовалась 13 апреля, 18-го года. К слову, он был самым первым главнокомандующим "Вооружёнными Силами Советской Республики" (с сентября 1918 по июль 1919 гг.). В сентябре-августе национальные полки дивизии (1, 4, 5 и 6-й Латышские стрелковые коммунистические полки) были уже на "Восточном Фронте". Можно добавить к теме, что у Вацетиса 5-м Земгальским латышским полком командовал бывший прапорщик Ян Грегор[9] (Янис Грегорс), кавалер ордена Красного Знамени. Правду сказать действовал он со своими латышами на другом фронте. Его полк стал первой частью РККА, которой было вручено Почетное Красное знамя. А за бои с Юденичем полк получил второе Почётное Красное Знамя.

Пожертвуем подробностями.

…Стремительной атакой латыши-вторженцы выбили 18 августа ижевцев из Гальян и вместе с другими красными частями пошли в наступление на Ижевск[10]. В этом месте потребуется уточнение. Основа батальона Рейнфельдса – 200 латышей-добровольцев (май 1918 г.). Затем в Бирске (старинный город-крепость) в батальон вступили китайцы и пленные: мадьяры и австрийцы, немцы и… турки (Первая мировая война ещё не закончилась!). Полтысячи вышло воинов-интернационалистов.

…Но не успел командир Латышского батальона Я. Рейнфельдс бросить своих стрелков на штурм Ижевска, как в тылу его группы войск появился новый враг. Это рабочие в ближайшем городке Сарапуле, арестовав весь Сарапульский Совет и местных чекистов, сформировали свой антисоветский отряд. В то же самое время восстали и рабочие в соседнем городке Воткинске[11], которые под командованием капитана Юрьева ударили во фланг Уфимскому латышскому батальону и вынудили его с другими красноармейскими частями отступить на запад.

Захват североуральского района создал угрозу северному участку Восточного фронта, где оперировали 2-я и 3-я советские армии. Находящийся здесь командарм Блюхер запросил немедленной помощи. 24 сентября на ликвидацию мятежа ижевских и воткинских рабочих из Петрограда был послан 7-ой Бауский латышский стрелковый полк, Латышский артиллерийский дивизион и кавалерийский отряд. 29 сентября латышские стрелки высадились в 100 км севернее Воткинска, на станции Чепца, откуда, соединившись с частями Особой Вятской дивизии, двинулись в наступление на Воткинск.

При известии, что прибыли латышские стрелки, местные крестьяне покидали деревни и бежали в лес, ибо слух о их расправах над ярославскими повстанцами, – где отметился и отличился командир 8-го Вольмарского латышского стрелкового полка А. Штейне – о их непреклонной верности Ленину и т. д. дошел и до этих глухих мест. Об этом паническом страхе перед красными латышами рассказывает, к примеру, латышский же публицист Я. Пориетис.

„…Узнав, что в наступление идут латышские стрелки, население страшно перепугалось и бежало. …Все мужчины и женщины, услышав о приближении латышских стрелков, бежали в лес. В деревнях оставались только старики. Это повторялось в каждой деревне". Не там ли появилась поговорка: «Не ищи палача, а ищи латыша»?

Апологет латышских стрелков Я. Пориетис (Поретис) хотя и отмечает далее, что, мол, страх был напрасным – стрелки вели себя корректно, но нет дыма без огня. Конечно, стрелки не убивали всех жителей сплошь и не сжигали все деревни, но уже довольно того, что они расстреливали родственников присоединившихся к мятежным рабочим крестьян и др. не хорошие действия. Иначе крестьяне не скрывались бы в лесах от «родной» Красной армии. Имена же командира 7-го Бауского лат. стрл. полка Мангулса (в 1919 он прибыл со своим полком в Латвию. Во время наступления латышских национальных войск Мангулс перешел на их сторону и остался в Латвии. Здесь его даже не упрекнули ни за добросовестную службу у большевиков, ни за учиненную расправу над населением Воткинска) и латышского комдива Азиньша (В. М. Азина)[12], учинивших кровавую расправу в Воткинске и Ижевске. После захвата непокорных городков красными, имена латышских краскомов произносились здесь не иначе как с проклятьем.

Между тем надобно добавить к сказанному, что красноармеец Фрикис Вирсайтис вернувшись на свою родину стал генералом латвийской армии. В 1941 году арестован НКВД и умер в лагере. Командир латышского полка подполковник Пётр Авен (Петерис Авенс) перешёл к красным и одно время был помощником командующего армией Советской Латвии (ССРЛ), но затем вдруг – заместитель командира 1-го Талсинского полка (1. Talsu pulks) айзсаргов, которые по советским законам приравнивались к «фашистской организации». Его дальнейшая одиссея – Латвия-Германия-Англия <…>.

Вернёмся. 7 октября, в 35 км от Воткинска, 7-й Бауский лат. стрелковый полк и Особая Вятская дивизия повстречались с Воткинскими отрядами, которыми командовал капитан Юрьев. Бои были ожесточенными и длительными, вначале - с переменными успехами. Но со временем, хорошо обученные и имея за собой боевой опыт в Первой мировой войне, латышские стрелки, применяя обходы с флангов и атакуя концентрированными силами, начали одерживать победы. Подавляющее число воткинских рабочих никогда в армии не служило, ибо, как занятые на оружейных заводах, от воинской повинности они были освобождены; и не было у них, в общем, офицеров — ротами и взводами командовали фельдфебели и унтер-офицеры. Тоже из бывших рабочих оружейных заводов.

Но в стойкости они стрелкам не уступали, а в храбрости и непоколебимости можно сказать, что и перевешивали. Сражение продолжалось, только иногда затихая на день-два, ‒ свыше месяца.

В то же время на Ижевск наступала 2-я Советская сводная дивизия под командованием латышского коммуниста, с большим партийным стажем, Валдемара Азина. Во входящем в эту дивизию, 247-м полку, было две латышские роты. Командовал полком Я. Рейнфельдс, бывший командир разгромленного ижевцами Уфимского латышского батальона. Комиссаром полка был Рейнбергс; отрядом конных разведчиков командовал Т. Калнынь; 3-м батальоном — его брат Ж. Калнынь; пулеметной командой — Осис; хозяйственной частью — коммунист с 1905 года Кондратс. Так что хотя в 247-м полку было всего две латышские роты, командные посты главным образом занимали красные латыши. Сами потом будущие жертвы «сброд тонкошеих вождей», словами поэта. Впоследствии на базе этих формирований образовалась Латдивизия. Во 2-й Советской сводной дивизии были и части венгерских интернационалистов[13].

7 ноября комдив В. Азин бросил свою дивизию на штурм Ижевска. В городе ударили в набат. На защиту родного города поднялось все население. Ижевские рабочие бросились в контратаку, но в первом же бою потеряли свыше 800 убитыми. Сражение длилось три дня, но ижевцы не могли отразить обильно снабженные пулеметами и артиллерией красные полки. 9 ноября сам Азин на бронепоезде бросился на прорыв обороны, кося из пулеметов защитников города. 10 ноября, под покровом ночи, рабочие отряды вместе с частью населения оставили город.

…Угнездившись в завоёванном городе, с утра комдив В. Азин приступил к расправе над оставшимся в Ижевске населением. Родственники непокорных рабочих, в том числе старики и женщины, по приказу В. Азина были расстреляны в первый же день.

Бывший командир Ижевско-Воткинской Бригады А. Ефремов рассказывал в своё время на страницах журнала "Часовой" (№ 422, стр.12): "Вернувшись домой Ижевцы узнали, что доходившие до них слухи не были преувеличены. Скорее – наоборот. Мстительность бесчеловечной власти не знала предела. Расстреливали массами тех, кто был захвачен из участников восстания, убивали стариков, женщин и детей – родных тех, кто ушел с оружием. Обойдя дома и переписав жертв террора, Ижевцы выяснили, что "рабоче-крестьянская" власть уничтожила 7.983 человека".

Повторилась кровавая ярославская баня. За взятие Ижевска В. Азин был награжден "пролетарским знаком отличия" – орденом "Красное Знамя", в марте 1919 года. Необходимо отметить, что латышские стрелки имели свой нагрудный полковой знак. Латыши (Latviešu strēlnieki) оказались ещё и пижонами[14]! Кроме положенных в Российской Императорской Армии нагрудных знаков, своего полка, они, в Великую войну, изготовляли ещё, из подручных средств, себе значки. После 1917 года, с положенных знаков убирали монархические символы (спиливая напильником), но всё равно продолжали носить. С началом 1918 года, латышские стрелки носили на гимнастёрках и френчах нагрудный знак: красной эмали пятиконечная звезда, – в центре которой, – "плуг и молот". Наложено на венок, состоящий из 2-х частей: справа – дубовых веток и листьев, слева – лавровых листьев серо-серебристого цвета. Носился на левой стороне груди. Это был один из вариантов (до 1922 г.) утверждённых РВСР для Красной Армии. Высота знака – 7 см., ширина – 5 см.

Впоследствии и параллельно появлялись ещё несколько различных вариантов знака только для латышских стрелков и ветеранов Общества Латышских Стрелков… Те стрелки, которые остались в Латвии, были сведены 3 декабря 1918 г. в национальные формирования и участвовали против белогвардейцев Западной Армии П. Бермондта-Авалова. У них свои нагрудные знаки, с красно-бело-красным щитком.

С 1917 до февраля 1918 года выпускалась газета «Бривайс стрелниекс».

Приобщим информацию о других заслугах стрелков. В Тамбовском уезде, осенью 1920 года, карательный отряд из Латышских стрелков сжёг в сёлах Никольское и Коптево 230 домов и расстрелял полторы сотни местных жителей.

Но, вернёмся к вышеизложенному…

В начале 1920 г. орденоносец-краснознаменщик Азин прибыл на Кавказский (Южный) фронт добивать отступившие на Кубань части Белой армии[15]. В районе станицы Целина, на Маныче, 17 (18) февраля он был взят в плен, опознан и расстрелян (иногда справедливость звучит громко) за учиненную им расправу над населением Ижевска и другие делишки.

Написал то, что должно быть. На самом деле – всё банально и буднично: была атака в конном строю казаков ген. Голубинцева, с обхватом красных. «Сам начальник дивизии товарищ Азин пытался было ускакать, но… конь его завяз в снегу, и красный "генерал" был захвачен в плен живым». Азин, накануне расстрелявший пленного офицера, теперь нервно кричал и просил за свою жизнь. В итоге сдал численность своих войск на хуторе Попова: "там лишь одна рота и обозы. Конница и два батальона час тому назад ушли". Казаки удачно провели набег и за это отправили пленного в штаб корпуса, не зная о всех делах нашего "героя". Оттуда он был переправлен в штаб Донской армии к ген. Сидорину. Болтался по тылам пока где-то в районе Новороссийска не был застрелен штабной охраной, между вагонами, т. к. потянулся было к своим[16].

Поручик Сергей Туржанский, участник тех событий, рассказывает, что "в долине реки Юлы 14-я Конная бригада 1-го Донского корпуса разгромила 28-ю советскую стрелковую дивизию, захватив в плен начальника дивизии Азина". Ему было всего 24 года. Крупская позже писала в воспоминаниях: "Приходил ко мне на пароход в Елабуге красный командир тов. Азин. Был беспощаден к белым, к перебежчикам. И отчаянно смел". Был безусловно отличным наездником и стрелком, но и большим фантазёром, называя самого себя казаком-донцом в чине есаула!

Комиссар и очеркист, репортёр и боец-большевичка Лариса Рейснер повествует о «неистовой радости Азина». «…Но как рассказать Азина? Азинскими шпорами изрезаны клопиные бархаты вагонов; им собственноручно высечены пойманные дезертиры; им изрублены десятки пленных офицеров. Азин ездит верхом на горячих спесивых лошадях, не пьёт ни капли, пока не кончено дело, страшно ругается со своими комиссарами, кроет Реввоенсовет, в ежовых держит свои невероятные из ушкуйников и махновцев набранные части… плачет от злости, как женщина, если из-за раненной руки ему приходится лежать в самый разгар наступления. Это Азин избивает нагайкой наглых своих и любимых денщиков за отобранного у крестьян поросёнка – и Азин же гуляет, как зверь, целые ночи, ночи чернее сажи, с музыкой, с водкой и женщинами… Разве такого Азина расскажешь?[17]»

В РГБ, в старой газете «Евпаторийский Курьер» (сообщение от 28 мая 1920 года) я отыскал заметку, что части генерала Кутепова разбили латышских стрелков. «Взято около 700 пленных. В Аскании-Нова захвачено 4 тыс. снарядов».

К слову, уже 28 ноября Латышскую стрл. дивизию большевики расформировали. 13 тысяч стрелков уехали спокойно в Латвию, а часть осталась в советской России: в 1923 году 3595 латышей служили в вооружённых силах[18], из них флотских – 329 человек.

Довольно курьёзный эпизод случился в июне 1920 года, когда вышло воззвание «бывших красноармейцев 5-го особого латышского полка охраны штаба Троцкого» к красным латышам, состоявшим в рядах Красной армии. Они перешли добровольно на сторону белых, после того как большевики отказались выпускать их на родину. А договор между Латвией и Советской Россией, касающийся и красных стрелков удалось скрывать до поры до времени[19]. После чего убеждённые коммунисты остались в Советской России, а большинство вернулись «домой», впрочем, и другие вернулись, когда надежда на «Мировую революцию» угасла.

Есть ещё один интересный момент или параллель в истории. В одном из номеров журнала «Вече» (имеется ксерокопия, стр. 153) Н. А. Нефёдов пишет замечание, что в нью-йоркской, латышской газете «Лайкс» (от 30 июля 1983 г.) была помещена заметка Франка Гордона «Характерный просмотр». Цитата: «Какая ирония истории! Латышские стрелки тогда помогли Ленину удержаться у власти… а 1 мая (да, именно 1-го мая) 1945 г. в Берлине латышские солдаты Латышского легиона (сформирован в 1943 г. в Латвии. Две дивизии – 9-я и 15-я) из 15-й дивизии защищали[20] «Reichskanzlei Гитлера, Luftfahrtministerium и Reichssicherheitshauptamt[21] Гимлера», т. е. "Чека" Великой Германии».

Г. Э. Сипол, бывший воспитанник Латышского дома-интерната[22], что находился на улице Н. Басманная, дом 19, в предвоенной Москве, мне рассказывал, что уже в начале 30-х годов Латышские стрелки стали сознательно забываться. А перед самой войной отношение к «латышским стрелкам» и вовсе изменилось. Да и его самого, увез ночью автомобиль М 1 – из интерната в б. Даниловский монастырь, где уже была тюрьма для несовершеннолетних. Но это, как говорится совсем другая история… Чёрный день в истории красных латышей – 30 ноября 1937 года.

С другой стороны имеется любопытный факт, своеобразная реинкарнация: Латвийская армия приказом наркома обороны СССР Тимошенко С. К., № 0191 от 17 августа 1940 года, была преобразована в 24-й территориальный корпус РККА (181-я и 183-я стрелковые дивизии и др. формирования). Интересен пункт приказа "7. В 22-м, 24-м, 29-м стрелковых корпусах сохранить существующую форму одежды, предложив снять погоны и ввести знаки различия начальствующего состава Красной Армии". На следующий год, 23 февраля, бойцы указанного территориального стрелкового корпуса приняли присягу РККА ("Я клянусь… быть преданным своему народу, своей советской Родине и рабоче-крестьянскому правительству"). <…>.

Однако, «отмотаем киноплёнку» назад. Под Воткинском, красному, 7-му Баускому лат. стрл. полку и Особой Вятской дивизии пришлось сражаться, чтобы одолеть сопротивление отрядов капитана Юрьева, свыше месяца. Нужно отметить, что к рабочим отрядам капитана Юрьева присоединилось несколько сот крестьян. Но и красные войска все время получали пополнения. Узнав о падении Ижевска, 10 ноября капитан Юрьев, чтобы не попасть в окружение, вывел свои отряды из Воткинска и отступил за реку Каму. 11 ноября, не встречая сопротивления, 2-ой и 3-ий батальоны 7-го Бауского латышского полка заняли город.

Отступившие воткинцы и ижевцы в районе Уфы включились в Белую армию адмирала Колчака. Получив пополнение, воткинцы образовали Воткинскую дивизию, а ижевцы – Ижевскую бригаду. В вооруженных силах Верховного правителя они были одними из самых боеспособных и стойких частей.

…Потом был Великий Сибирский Ледяной Поход, со всеми тягостями и лишениями. После Перехода через озеро Байкал, вечером 14 февраля 1920 года, рабочие временно остановились в Мысовске. Атаманом Семёновым, как пишут участники Похода "из Читы был прислан поезд, с продуктами и фуражом. В составе были также санитарные вагоны для раненных и больных". Для встречи героев прибыл почётный караул из юнкеров Читинского им. Атамана Семёнова военного училища[23].

…Провоевав всю гражданскую войну, ижевцы[24] и воткондивцы[25] закончили её на Дальнем Востоке в героических боях под Хабаровском, зимой 1922 г.

― «В котле с кипящей водой нет холодного места…», как вещает старая восточная приговорка.

Информацию собирал с 2003 по 2011 гг., записал и пересказал:

А. Азаренков (Москва).
Примечания автора.

Свой виньеточный узор, специально для статьи, передал Ю. Каштанов (г. Смоленск).

Примечание Imha:

См. также статью ИЖЕВСКАЯ НАРОДНАЯ АРМИЯ

* * * * * * * * * * * * * * *

   Приложение:

Один из вариантов нагрудного знака Латышских стрелков Из «прибалтийского» журнала	Проект нагрудного знака латышского революционного стрелка (худ. Аболснский).

[1] Сей материал печатается частично по ксерокопиям, присланных мне, мр. Хлистуновым, [Сергей Валентинович – сын чина Русского Корпуса, поручика В. Т. Хлистунова] из г. Сиднея, и в т.ч. сведения из работы Н. А. Нефёдова.

…Когда подборка материалов для статьи была почти закончена П. Н. Будзилович, из США прислал примечательные дополнения о самом Нефёдове и его полной, большой работе о латышских стрелках, к сожалению, из-за технических помех оставшиеся пока "на бумаге". Отчасти данные из личного архива составителя.

В. Хлистунов родился 16 февраля 1901 г. в станице Кореновской, на Кубани. В 1919 году из 8 го класса гимназии, в Ставрополе Кавказском, вступил вольноопределяющимся в Добровольческую армию, в 5-ю конно-артиллерийскую батарею корпуса генерала Топоркова, где служил в качестве разведчика, а затем пулемётчика. Затем пребывание в Галлиполи, а в августе 1921 г. переезд в Югославию, где служил в пограничной страже на албанской и венгерской границах. С 1925 г. на частной службе. 19 сент. 1941 г. вступил в Русский Корпус, в 10-ю роту 2-го полка. 25 апреля 1943 г. окончил курсы по хозяйственной части и был назначен заведующим хозяйством при штабе 3-го батальона 5-го полка, где служил до самого окончания войны. Скончался в Австралии.

[2] См.: документальный фильм «Каратели. Правда о латышских стрелках», сценарий: П. Мишин, режиссёр: Г. Боков, 2007 г.

[4] Шекшеев А. П. " Власть и крестьянство: начало гражданской войны на Енисее (октябрь 1917 – конец 1918 гг.)", Абакан, 2007 г., стр. 46.

[5] См.: "Красногвардеец Ольга Вевер" // Куранты. Историко-краеведческий альманах. Вып. 3. М., 1989. стр. 44.

[6] «Латышские стрелки в борьбе за советскую власть в 1917-1920 годах. Воспоминания и документы», Рига, 1962 г., стр. 25. В Смольный были направлены 300 лучших бойцов для охраны. К марту уже 500 добровольцев, а после переезда совправительства в Москву – 1000!

[7] В издании типографии Штаба Р.-К. К. А. "Список лиц с высшим общим военным образованием состоящих на службе в Р.-К. К. А." (составленному к 1-му марта 1923 г.) указан как Иоким Иокимович Вацетис, командир 5 Лат. Полка К-р 2 Лат. Бриг. В Красной Армии: Гл-щий Востфронта. Гл-щий всеми вооружен. Силами Респ. Председ. Особ. Комиссии Предреввоенсовета. Шт. препод. Военной Академии РККА. Главный руководитель группов. Лекций Военной Академии РККА 1 янв. 1922 г.

Из дневника 1918-1919 годов А. Е. Снесарева [печатается с личного разрешения его внучки, Анны Комиссаровой]. «23(10) сентября 1918 г. Москва. В 11 часов был у Вацетиса. У него просто, он одет граждански, толстый, жирный. По акценту скорее напоминает чухну. Кругом него только латыши... русским духом не пахнет. Он держит себя уверенно, резонирует много, повторяет несколько раз любимые фразы, например: «Если вы умнее меня, то вам и карты в руки. Я уступлю свое место». Он ординарен до крайности, мысли его простоваты, разумны, если угодно, но и только. Если он талантлив, то это 1-й латыш из виденных мною, но едва ли он исключение... упрям он несомненно. (...) О русском народе он говорит с худо скрытым презрением и повторяет, что ему нужна палка... Его мысль — не отводить войска в тыл или чуть, а практиковать их боем. Словом, ловкий инородец, взобравшийся наверх среди русского кладбища, ловко потрафивший власть имущим...

В области Ген. Штаба в нем виден недоучка, а потому и дилетант, а ещё более фантазер. (...) На мой вопрос, сколько Красной Армии, он отвечает незнанием, но прибавляет, что к весне будет втрое больше, чем теперь. Что делается на Дал[ьнем] Востоке, он не знает, и спрашивает об этом Парского... "Теперь прежней разведки нет"...

И этот неготовый, полуиспеченный специалист, вдобавок фантазер, стоит во главе всего дела».

Вацетис своим приказом отдал белорусской республике Смоленск и другие территории (См. Приказ Революционного Военного Совета Республики № 297/42 28.11.1918 г.). Соответственно: «Выделить из Московского военного округа Смоленскую, Витебскую и Могилевскую губернии». Белоруссия вышла тут же из состава Российской республики и объединилась с Литвой.

[8] Состав дивизии: 10 полков (9 стрелковых, 1 кавалерийский); 2 артдивизиона бронеотряд и авиаотряд. Треть личного состава – коммунисты. К декабрю 1918 г. – 17 тысяч бойцов. Рига взята красными латышскими стрелками во время боёв 31 декабря 1918 г. и 1 января 1919 г. о чём они чуть позже сообщили Ленину и Свердлову. «Сегодня 4 января в 2 час. 45 мин. Наши доблестные латышские стрелки принесли в подарок пролетариату Латвии Ригу». Главкомом республики стал Вацетис. А весной того же года разразилась т. н. «Рижская катастрофа».

[9] Орденоносец Грегор (награждён был и золотыми часами) уехал в 1921 году в Латвию. В Великую Отечественную войну одно время служил адъютантом штаба 5-го полка новых айзсаргов (Aizsargi) в группе генерала Курелиса.

[10] К слову, с Ижевском связана ещё одна драма. В 1928 году погиб на охоте, под Ижевском, клоун Дуров Анатолий Петрович. Во время Гражданской войны делал Представления в пользу Добровольческой Армии, в частности у А. Шкуро. Выехал за рубеж. Вернулся… Урна с его прахом стояла больше шестидесяти лет в шкафу, в запасниках Воронежского музея. Т. к. в 1928 году разорили Староскорбященское кладбище, где тот был погребён. Жена его извлекла прах и кремировала. Только сотрудники музея не знали, что с ней (урной) делать (Газета "Воронежский телеграф", № 14, 1994 г.).

[11] Воткинский (или Камско-Воткинский казённый) завод.

[12] Азин Владимир Михайлович, он же Азин Вольдемар Мартинович. Латыш скажет: "Азынс" (потому некоторые за глаза называли его Āzis, козёл). Родился 26 сентября 1895 года. Всю свою предреволюционную биографию придумал сам (Симонов А. "В поисках Азина", "Родина" № 2, 2011 г.).

[13] Относительно 2-го Латышского стрелкового Советского полка недавно попалась информация. На московском Братском кладбище (место у м. «Сокол») похоронен Арабела (Арабелло) Август Янович. «8 июля 1918 г. убит случайно во время охраны 5 Всероссийского съезда Советов. Смерть наступила в Большом театре», как записано в его регистрационной карточке кладбища. Могила его № 16766 уничтожена Советской властью.

[14] Пример поведения. Вацетис жаловался "Председателю Совета Обороны тов. Ленину", что "отношения между латышским полком и Серпуховскими рабочими были крайне враждебны, между ними происходили драки. В середине июня член реввоенсовета Республики тов. Окулов заявил мне, что Серпуховские рабочие требуют удаления из Серпухова латышских стрелков" ("Родина", ук. соч., стр. 42). Письмо И. Вацетиса в Особый отдел В.Ч.К., от 22. 09. 1919 г.!

[15] Относительно Кубани. В своё время я делал выписки из старых газет за 1919-1920 гг., в фондах РГБ. В газете «Вольная Кубань» есть дополнения к нашей теме. Далеко не все такие газеты не только в руках не держали наши граждане, но даже на слышали о них, потому, думаю, извлечения имеют ценность. «Под Орлом большевики стягивают крепкие силы против частей г. Кутепова. Из Тулы вновь прибывают эшелоны с латышами, китайцами и коммунистами. Латыши одеты в чёрные шинели и белые войлочные шляпы» (15 октября 1919 г.). «15 ноября 1919 г. Особенно упорный бой в районе шоссе Белгорода-Обоянь, где наша пехота ведя бой против 6-ти латышских полков почти целиком уничтожила один из них» (18-XI).

[16] "Донская Армия в борьбе с большевиками" /Составление, научная редакция, предисловие и комментарии д.и.н. С. В. Волкова, М.: Центрполиграф, 2004 г., стр. 350-351.

[17] Рейснер Лариса «Избранное», М.: «Художественная литература», 1965 г., стр. 79-81.

[18] Секретные статистические данные о составе Красной Армии на март 1923 г. (РККА и Флота). Вестник Архива Президента Российской Федерации, Красная Армия в 1920-е годы. М.: 2007 г., стр. 46. На 1-м месте по численности – великороссы и далее по уменьшению: украинцы; белорусы; евреи; поляки; латыши; немцы; татары…

[19] Росс Николай «Врангель в Крыму», Германия, "Посев", 1982 г., стр. 106.

Имеется в виду мирный договор от 11 августа 1920 г. И 28 ноября Латышская стрелковая дивизия расформирована.

[20] См. книгу Ганса Штоеберга «Латышская дивизия», стр. 223. 11 августа 1920 г. РСФСР признали независимость «буржуазной» Литвы и подарили ей Двинский уезд, Режицкий и Люцинский!

[21] Главное Управление Имперской Безопасности.

[22] В доме размещался латышский детский сад (детдом № 2) имени Карла Маркса, и школа-семилетка, интернат – его же имени. Напротив был детдом имени Коминтерна. У автора (А.А.) имеются ещё воспоминания питомцев личного характера, и так как переданы бывшими воспитанниками не для публикации, а доверительно и непосредственно, то отставим тут.

[23] Создано из Читинской военной школы. Расформировано (приказ № 64) 1.10.1920 г.

[24] В январе 1919 года после соединения с Белой армией, Ижевская Народная Армия – бригада.

[25] Интересна судьба «Прикамской Конной дружины». Воткинский Конный дивизион, отступивший в начале 1920 г. с остатками войск А. Колчака в Забайкалье, в сент. 1920 г. был включён в состав 2-го Отдельного корпуса (бывш. 2-я Армия). Приказом войскам Дальневосточной армии № 240 от 25 н. 1920 г. Воткинский Конный дивизион был передан в состав 3-го Стрелкового корпуса (ком. дивизиона п-к В. Добрынин). Отдельный Воткинский Конный дивизион входил в состав Ижевско-Воткинской стрелковой бригады. В январе 1921 г. дивизион дислоцировался в г. Раздольное. Приказом Войскам и Флоту Временного Приамурского правительства № 137/а, от 8 авг. 1922 г. ВКД был переименован в Прикамскую Конную Дружину, включённую в состав Прикамского полка (г. Спасск). На основании приказа по Земской Рати № 2 от 25 окт. 1922 г. приказом по Камскому полку № 608/оп, от 26 окт. 1922 г. конная дружина в составе войск Земской Рати перешла на территорию Китая, где войска были интернированы [см. об этом: РГВА, ф. 40285, оп. 1, 10 ед. хр., 1921-22].