Его еженедельник нередко являлся источником немалых огорчений не только для шефа пропаганды гитлеровской партии, колченого доктора Йозефа Геббельса, но и для самого Гитлера, поскольку "Штюрмер", издававшийся не НСДАП, в качестве официального партийного органа печати, а лично Штрейхером, был в буквальном смысле слова не подконтролен национал-социалистической партии. Тем не менее, в период с 8 по 18 августа 1934 года, "Дер Штюрмер" был запрещен за публикацию статьи о главе правительства Чехословацкой республики, расцененной как "откровенно клеветнический пасквиль" (но в то же время другое издание Штрейхера - ежедневная, хотя и ограниченная региональными рамками Франконии, газета "Френкише Тагесцейтунг", продолжало беспрепятственно публиковаться). Вообще же в основе публикаций в "Штюрмере", по глубочайшему убеждению противников Штрейхера, лежал "беззастенчивый и патологический антисемитизм", причем общий собирательный портрет "иудея", представавшего со страниц еженедельника перед аудиторией, "щедро приправлялся такими кровавыми наветами, как обвинение иудеев в ритуальных убийствах христианских младенцев", совершенно необоснованными утверждениями о подчинении всемирного масонства  некоему "невидимому высшему руководству", состоящему также из иудеев, и другими вздорными, высосанными из пальца, нелепыми обвинениями. Так, например, в "Штюрмере" изображались иудеи, собирающие в чашу кровь из перерезанных младенческих глоток, а под этим страшным рисунком помещалась рифмованная подпись следующего содержания:

       Durch die Jahrhunderte vergoss der Jud’,
       Geheimem Ritus folgend, Menschenblut.
       Der Teufel sitzt uns heute noch im Nacken -
       Es liegt an euch, die Satansbrut zu packen!

       (что, в переводе с немецкого языка на русский, означало: "Столетиями иудей, следуя тайному ритуалу, проливал человеческую кровь. Дьявол доныне прочно сидит у нас на шее. Будет ли это сатанинское отродье схвачено, зависит от вас!").

       Вот за эту-то свою человеконенавистническую, глубоко реакционную агитационную деятельность, направленную на создание вокруг иудеев атмосферы всеобщей ненависти - при этом больше на словах, чем на деле - Штрейхер и был после окончания Европейской Гражданской войны 1939-1945 годов заключен западными "союзниками" сначала в тюрьму, а затем и в лагерь Мондорф. Впрочем, Штрейхер пострадал еще при Гитлере, задолго до своего заключения в лагерь.

       Даже заклятый враг Штрейхера - Бенно Мартин, высший руководитель СС и полиции Нюрнберга - вынужден был признать в ходе проведенного следственными органами союзников дознания, что Штрейхер выступал против "Имперской хрустальной ночи" 9 ноября 1938 года, когда по всему Третьему рейху, в ответ на убийство польским эмигрантом-евреем Гершлем Грюншпаном германского дипломата Эрнста фом (именно "фом", а не "фон", как часто ошибочно пишут!) Рата, прокатилась волна погромов, арестов и конфискаций иудейской собственности. Свое отрицательное отношение к "Хрустальной ночи" Юлиус Штрейхер обосновывал своим глубоким убеждением в том, что в долгосрочной перспективе допущенные в Германии по отношению к иудеям беззакония и произвол пойдут на пользу тем же иудеям.

       Тем не менее, следователи нашли в его деле "зацепку" - Штрейхер не высказал никаких возражений против последовавшего вслед за событиями "Хрустальной ночи" сноса главной синагоги Нюрнберга, обосновав ее снос с чисто градостроительной точки зрения, а именно - указав на то, что восточный стиль архитектуры синагоги не гармонирует с общим готически-средневековым архитектурным обликом древнего имперского города Нюрнберга; религиозное же значение синагог как мест отправления культа и посещения верующими для молитвы Штрейхер всегда упорно отрицал, считая их, на основании знаний, почерпнутых им, как он сам утверждал, из Талмуда, исключительно местами заключения коммерческих сделок между иудейскими "жуликами, пройдохами и интриганами".
       
       В результате Юлиус Штрейхер очень скоро превратился во "врага №1" всего организованного "международного иудейского сообщества" (по его же собственному выражению). Один из сотрудников издательства Штрейхера даже собрал целую коллекцию вырезок из журналов и газет с нападками на "франкенфюрера", публиковавшихся в международной прессе, и даже собирался издать эти тысячи гневных "филиппик" в виде отдельной антологии под ироничным названием "Штрейхер, кровавый деспот из Франконии", однако претворению этого замысла в жизнь помешало начало Второй мировой войны.

       Между тем, заветной мечтой Штрейхера, по его же собственным словам, было вовсе не поголовное истребление всего еврейского населения Германии. Он хотел лишь дожить до того дня, когда все иудеи будут, в конце концов, изгнаны за пределы дорогого ему Фатерланда. Он утверждал, что даже многие из аккредитованных в Германии зарубежных дипломатов мысленно аплодируют его активной антисемитской деятельности.

       К числу этих симпатизирующих ему представителей дипломатического корпуса Юлиус Штрейхер относил, в частности, посла Французской республики в Третьем рейхе Андре Франсуа-Понсе, с которым он лично познакомился на партийных съездах НСДАП в Нюрнберге и с тех пор не раз встречался как в официальной, так и в неофициальной обстановке. Когда другой его добрый знакомый, заклятый враг сионизма и воссоздания иудейского государства в Святой Земле - Великий муфтий Иерусалимский Али Амин аль-Хуссейни - "со всей магометанской прямотой" заявил Штрейхеру в откровенном разговоре о том, что вопрос о переселении иудеев из Германии в Палестину, с его точки зрения, не подлежит даже обсуждению, Штрейхер (подобно самому Гитлеру) склонился в пользу так называемого "Мадагаскарского проекта" (согласно которому иудеев надлежало переселить на остров Мадагаскар) как единственного действительно реального и окончательного решения "иудейского вопроса", не дававшего покоя юдофобам и антисемитам всех стран и народов.

       Впрочем, к описываемому времени мнение "франкенфюрера" перестало иметь какой-либо вес в Третьем рейхе, поскольку Штрейхер, как уже упоминалось выше, впал в немилость у высшего руководства национал-социалистической Германии из-за того, что позволил себе в "недопустимых выражениях" высказаться против "аризации" ( то есть экспроприации иудейской собственности в пользу арийского капитала) в той форме, в которой она проводилась в Германии после "Хрустальной ночи" 1938 года.

       А ведь главным сторонником как раз такой формы "аризации" был не кто иной, как соратник Штрейхера по мюнхенскому путчу Герман Геринг. Именно это, а вовсе не "порнографический характер" юдофобских публикаций в "Штюрмере" послужило истинной причиной его опалы. 13 февраля 1940 года Верховный партийный суд НСДАП во главе с Высшим партийным судьей обергруппенфюрером СА Вальтером Бухом признал Юлиуса Штрейхера более "не пригодным к руководству людьми" и освободил его ото всех занимаемых партийных должностей. Тем не менее, Гитлер дозволил Штрейхеру по-прежнему издавать журнал "Дер Штюрмер" и сохранил за ним звание гаулейтера (как почетный титул).

      Впавший в немилость у "властей предержащих" (чем он был обязан, в первую очередь, Герману Герингу) Штрейхер удалился на свою ферму Плайкерсгоф, расположенную в его родной Франконии. На клочке земли, купленной на собственные деньги, Штрейхер построил там ферму с коровником (по-немецки "бауэрнгоф", то есть, собственно говоря, "крестьянский двор" - аналог древнегерманского "гарда" или "горда" - ср. слав.: "град", "город", "огород"), где и прожил всю войну, не поддерживая никаких контактов с какими бы то ни было властными структурами национал-социалистического режима.

       Между тем, Юлиуса Штрейхер еще со времен, предшествовавшизх мюнхенскому "пивному путчу", на протяжении долгих лет был единственным близким другом фюрера и рейхсканцлера Адольфа Гитлера, которому тот позволял обращаться к себе на "ты" (после расстрела эсэсовцами также пользовавшегося этой привилегией главы "Фронтбанна" и начальника штаба штурмовых отрядов НСДАП капитана Эрнста Рема в "Ночь Длинных Ножей" в 1934 году). Но поведение фюрера Третьего рейха в этой истории ужаснуло и оттолкнуло Штрейхера.

       Гитлер заявил, что "если в ходе разбирательства кто-нибудь (то есть, возможно, и Штрейхер - В.А.) окажется уличенным во лжи, он будет расстрелян". До расстрелов на этот раз дело не дошло, но из всего случившегося Штрейхер сделал для себя очередной неутешительный вывод - в критических обстоятельствах фюрер вполне способен проявить не просто необходимую твердость, но и "слепую и бесчеловечную жестокость".

       И вот настал тот день, когда бывший гаулейтер Франконии, владелец и издатель еженедельника "Дер Штюрмер" Юлиус Штрейхер был арестован офицером американских оккупационных войск, майором Генри Блиттом, прибывшим за ним "по наводке" 22 мая 1945 года в крестьянский дом в Вайдбруке (Тироль), где "франкенфюрер" проживал в уединении под чужим именем, совсем по-мужицки отпустив себе бороду. Когда ему было приказано назвать свое подлинное имя, бывшему гаулейтеру не оставалось ничего другого, как признаться: "Юлиус Штрейхер". Произведя арест, майор Блитт препроводил "франкенфюрера" в тюрьму Зальцбурга, где бравые  вояки дяди Сэма сразу же заковали арестованного в наручники, которые ни разу не снимали с него в течение последующих пяти дней.

       23 мая Штрейхера, все еще закованного в наручники и одетого только в нижнюю рубашку и кальсоны, перевезли в тюрьму баварского города Фрейзинг, где он был заключен в карцер. В карцере не имелось не только окон, но и кровати и даже стула, так что спать заключенному приходилось на холодном каменном полу. Несколько дней спустя, после перевода в тюрьму города Висбадена, где условия содержания были несколько приличнее, заключенный Штрейхер записал в своем тюремном дневнике, что во фрейзингской тюрьме "ами" (американцы) два-три раза в день ставили его "к стенке" с поднятыми над головой руками, скованными наручниками, после чего негр-рядовой, а чаще - белый офицер военной полиции США хлестал заключенного кожаной плетью по половым органам. Как только Штрейхер пытался опустить руки, чтобы прикрыть гениталии от ударов плети, ему немедленно наносился удар прямо в пах ногой, обутой в тяжелый армейский ботинок. В результате не только гениталии, но и вся промежность заключенного Штрейхера постоянно пребывали в страшно распухшем состоянии.