В августе 1919 года русские белогвардейские круги сформировали Западнорусское правительство во главе с бароном Людвигом Кноррингом в качестве премьер-министра. 21 сентября граф фон дер Гольц передал свои добровольческие части под начало Западнорусского правительства и Главнокомандующего его вооруженными силами в Прибалтике, князя П.М. Авалова (Бермондта).

       С этого момента все германские добровольцы в Прибалтике стали носить на рукаве эмблему белой русской Западной добровольческой армии – восьмиконечный православный крест из серебряного галуна (у офицеров) или из белого сукна (у нижних чинов), а на головных уборах – овальную русскую кокарду (немецкие добровольцы с грубоватым солдатским юмором называли ее за размер и форму "большая вошь» ). Некоторые из них, впрочем, продолжали носить на тульях фуражек, над русской кокардой (прикрепленной к околышу, на месте прежней "земельной кокарды» ), свою прежнюю черно-бело-красную "имперскую» кокарду кайзеровской армии, которая в самой Германии к этому времени была уже запрещена и заменена новой черно-красно-золотой республиканской кокардой – так называемой "еврейской кокардой» цветов нового германского флага.

       Подобно всем белым генералам, стоявшим за Единую и Неделимую Россию, князь Авалов ненавидел латышских, эстонских и литовских сепаратистов. К тому же он симпатизировал немцам, всегда игравшим в Прибалтике роль лояльных России "верных слуг Царевых» и в этом смысле был солидарен с бывшим министром внутренних дел Российской Империи П.Н. Дурново, указывавшим в своей Записке, адресованной Святому Царю-Мученику Николаю II, на пагубные последствия для России разрыва "испытанных, если не дружественных, то добрососедских отношений с Германией», вопрошавшим: "...кто не видал русских людей, православных, до глубины души преданных русским государственным началам и, однако, всего в первом или во втором поколении происходящих от немецких выходцев?», и подчеркивавшим: "Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны (Россия и Германия – В.А.), чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и на другой».

       Белая русско-германская Западная Добровольческая Армия князя Авалова насчитывала немногим более 50 000 штыков и сабель, 100 артиллерийских орудий, 600 пулеметов, 50 минометов и 120 аэропланов. князь Авалов планировал наступление вдоль железнодорожной линии Рига-Москва. Однако "национальное» латышское правительство начало стягивать против него свои войска, в ультимативной форме потребовав признать независимость Латвии. Как сторонник единой и неделимой России, князь Авалов отказался и 1 октября 1919 года принял решение о наступлении на Ригу. Перед наступлением состоялись торжественный молебен в митавской русской гарнизонной церкви и военный парад. Непосредственный участник событий, немецкий офицер-фронтовик и русский белогвардеец, позднее ставший известным писателем, Эдвин-Эрих Двингер, вспоминал об этом событии в своем автобиографическом романе "Последние рейтары»:

       

"...Вдоль всей Дворцовой улицы были выстроены русские войска. У церковных врат стояли в карауле двадцать георгиевских кавалеров. Богослужение началось уже давно, и протиснуться в храм было уже невозможно. Оттуда доносилось пение церковного хора, мощью и красотой не уступавшее органной музыке, но все заглушал могучий бас иеродиакона. Наконец, богомольцы вышли из церковных врат – нескончаемый поток сверкающих орденами фигур. Шагавший легкой поступью молодого человека граф фон дер Гольц в блестящей островерхой каске мирного времени, многочисленные офицеры его штаба с малиновыми кантами на бриджах. "Как странно и скромно они смотрятся среди русских!», - шепнул Раймерс Вольмайеру, стоявшему рядом.

       Все заполнившие улицы люди, как загипнотизированные, не могли оторвать своих взоров от князя Авалова. Его фигура старого кавалериста была затянута в багряно-красную черкеску с газырями слоновой кости на груди, на которой, подобно черной звезде, сиял мальтийский крест, и сверкали два Георгиевских креста за храбрость. А на плече его, как и у всех его людей, виднелся белоснежный русский православный крест с поперечными перекладинами – священный символ его армии. Рядом с ним, лишь на полшага позади, шагал его телохранитель, огромного роста черноусый кавказец, с перекинутой через руку темной буркой князя и сверкающим кинжалом на чеканном поясе.

       - "Черт побери!» , пробормотал обычно невозмутимый Донат – "вот это настоящий вождь! Знает, как себя подать!».

       Раймерс восторженно кивнул.

       - "Все его люди, говорят, его боготворят! Я это слышал не раз!», - сказал он возбужденно».

       Штурм Риги начался 8 октября. Русско-германская белая монархическая армия рвалась вперед поистине неудержимо. Тем не менее, взять Ригу с ходу князю Авалову не удалось. Бои за город затянулись. На помощь "белым» латышам пришли такие же "белые» эстонцы, английские военные летчики, танкисты и экипажи бронеавтомобилей, а также объединенная англо-франко-американская военно-морская эскадра. В ноябре 1919 года латышские и эстонские войска перешли в контрнаступление и оттеснили армию князя Авалова до самой литовской границы. К концу года последние германские добровольческие части были вынуждены оставить Прибалтику. Попытка пересмотреть результаты Версальского договора, на сей раз, окончилась неудачей. А большевицкий режим в России был спасен от неминуемого поражения.

       Продавшиеся Антанте главы прибалтийских "демократий» – бывшие революционеры и враги российского Самодержавия Карлис Ульманис и Константин Пятс "со товарищи», удержавшиеся, при помощи западных "союзников», в президентских и министерских креслах, поспешили заключить с большевиками мир. Они и в дальнейшем продолжали свою предательскую политику, отрабатывая иудины сребреники не за страх, а за совесть. В 30-е годы в игрушечных и, как оказалось, абсолютно нежизнеспособных перед лицом нараставшей советской угрозы лимитрофных прибалтийских "государствах» стали бурно развиваться самобытные национальные движения, требовавшие устранения иноземного влияния и обновления государственной власти ("Громовый Крест» в Латвии, "Железный Волк» в Литве, "Союз ветеранов освободительной войны» в Эстонии и др.); они шли к власти сугубо мирным и парламентским путем, завоевывая все больше голосов избирателей. Но тут в 1934 году в Прибалтике, как по команде, вдруг произошли перевороты, заклейменные советской пропагандой как "фашистские», а западной – как "авторитарные». Между тем, эти перевороты были совершены все теми же самыми "демократическими» правителями стран Балтии силами своих "республиканских» армий, присягавших "защищать свободу и демократию», и совершены они были…на английские деньги. Так с помощью "старейшей демократии мира» в Прибалтике были установлены не национальные диктатуры, опирающиеся на общенародные организации, а диктатуры конкретных личностей, совершенно аполитичные военные режимы в духе латиноамериканских "банановых республик», опиравшиеся на слепую вооруженную силу. И вчерашние "демократы», в одночасье установившие по всей Прибалтике эти странные "диктатуры», начали с того, что арестовали у себя всех…националистов и фашистов, позакрывали их газеты , разогнали их организации. А вот левакам и коммунистам всех мастей при этих лимитрофных "диктатурах», как ни странно, жилось так вольготно, что последовавший всего через несколько лет молниеносный, без единого выстрела, захват "фашистских» Латвии, Эстонии и Литвы советской Красной "армией мирового пролетариата» не встретил со стороны их "реакционных» правительств никакого сопротивления, что обернулось для прибалтийских народов сотнями тысяч жертв – во искупление иудина греха их собственных правительств. Так измена правителей Балтии Белому Делу в 1919 году ровно через 20 лет привела к новым потокам крови, бумерангом ударив уже по самим латышам, эстонцам и литовцам, не пожелавшим в свое время "избрать благую часть»!
       
"Путч Каппа-фон Люттвица».