Вольфганг Акунов

ДВЕ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ПРЯМЫЕ

Другу и Учителю Берту Хеллингеру

Две паралельные прямые,
Не думая пересекаться,
Бок О бк шли в подлунном мире
(Об этом можно догадаться).

И, оторвавшись от Земли,
Уйдя в межзвёздное пространство,
По-прежнему бок О бок шли
(Завиднейшее постоянство)!

Но скоро - через световых
Лет эдак миллиардов двадцать -
Вдруг чувства пробудились в них...
Прямые начали сближаться.

"Как я люблю тебя, мой друг"! -
Сказала первая прямая.
"В груди не молкнет сердца стук...
О! Я тебя пересекаю..."

"И ты мне, душенька, мила"! -
Другая молвила на это,
Подругу нежно обняла
И слилась с нею в море света...

РЕМАРКА

С некоторых пор против моего старшего Друга, Благодетеля, Наставника и Учителя Берта Хеллингера во многих странах (и, в частности, у нас в России) ведется совершенно недостойная диффамационная кампания в худших традициях "охоты за ведьмами". В этой связи я счел возможным выполнить просьбу моего доброго друга психолога Альбины Локтионовой и поместить на моей страничке, в качестве приложений к посвященному Берту Хеллингеру стихотворению, письмо Альбины в защиту Учителя и сценарий скоморошьего спектакля "Долой Хеллингера!", поставленного одной из российских расстановочных групп.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1 

ПИСЬМО АЛЬБИНЫ ЛОКТИОНОВОЙ В ЗАЩИТУ БЕРТА ХЕЛЛИНГЕРА

Я решила высказать свое мнение, поскольку оно у меня давно сложилось, и то, что я слышу вокруг Берта,  и последние новости относительно "непризнания"  директором Института консультирования и системных решений  интенсивов Берта в России, заставляют меня откликнуться, и его все-таки  выразить.  Может  быть, те, кто слышит какое-то мнение, услышав другое, придут, наконец, к своему. Мы – взрослые люди, и  вы  сами решите,  как называются те вещи, которые происходят.

Итак, все, что написал, сделал/сказал Берт, сразу же  входило в работу любого расстановщика, все этим пользовались долгое время, значительно продвинув свою работу и расширив круг клиентов. Никто, однако, на мой взгляд, не поднялся или не опустился на уровень глубины Берта.  ТАК сопровождать душевное движение человека может только Берт,  рядом  с ним происходит Глубокое, и течения, существующие в жизни человека, меняются. Отрицать это – противоречить фактам. Что получил  Берт в ответ? Все пользовались его именем, организовывали свой бизнес, относились к работе Берта как  к чему-то очень ценному, тиражировали, печатали книги, говорили спасибо, шли дальше по своим делам и пути. Нормальная жизнь.

Берт тоже шел дальше, и вот почему-то тот же самый способ бытия, который  всем так помог продвинуться в работе и в жизни, тот же самый  способ начал вызывать бешеное сопротивление и критику. Видимо, раньше - это была игра  в восприятие и в понимание, если то, что называлось ценным и предлагалось другим как очень ценное, так легко теперь выбрасывается. Если человек научился писать, он не может сказать: "Теперь я не буду писать". Если  люди обводили какие-то фигуры и считали, что это и есть "писать", то сказать: "Теперь я не пишу", - очень легко: нужно начать обводить другие фигуры. Получается, что  люди, которые это покупали,  как нечто ценное, были обмануты; они покупали как ценное то, что для продающего вообще никакой ценности не представляло.  Ценность проверяется именно тогда, когда трудно, когда на нее  нападают и за нее нужно стоять. Что-то, что нравится всем, обладает еще очень сомнительной ценностью. Ценность определяется, когда я  остаюсь. Как можно учиться у людей, которые продают то, что для них самих не ценно, как что-то очень ценное? И что они вообще продают?

Ведь тем же самым инструментом, каким Берт приходит  к заключению, что немка, которая родилась и выросла в России, имеет проблемы в Германии из-за того, что считает себя немкой и забыла русскую душу (гениально!), тем же самым "Бертом" он (Берт) приходит к своим  выводам про Гитлера. За этим стоит один и тот же взгляд. Есть взгляд и есть труды, плоды  этого взгляда; они заставляют отшатнуться, но любой мыслящий человек, мысля самостоятельно и вне стереотипов, может прийти к таким же плодам, которые заставят его отшатнуться. Но почему нужно отшатываться от Берта, еще и клеймить его и его учеников, которые хотят научиться видеть и воспринимать на более глубоком уровне? Почему бы внимательнее не поучиться самому взгляду?

Я была на семинаре в Пихле, где Миша Бурняшев не был; он цитирует фразу Берта, вырванную из контекста. И мое самое большое открытие было, что Берт в высшей степени существует в согласии  с самим собой - что мыслит, что говорит и что делает, и все его шокирующие заявления – отвлекают людей, которые застряли  в стереотипах, от важного, от того,  что  он идет по пути силы и является в этом смысле воином.
 
Кто такой воин по Кастанеде, в чем состоит  путь силы? Это человек, который  бережно обращается с  силой, он ее  собирает, приглашает, но никогда не использует, не эксплуатирует. И он следует сути вещей и следует  пути своего сердца. В конечном итоге, говорит Дон Хуан, различие между добром и злом исчезает, остается одна и та же сила и ее разные действия. А воин всегда  следует пути сердца.

Существует философский теодицейный вопрос: почему существует зло, как мог Бог его допустить, зачем Он допустил так много страдания? И есть так много ответов, пытающихся приблизиться к замыслу. Один из ответов – потому что Бог этого хотел, это тоже Его сила. Это, между прочим, Блаженный Августин, который написал всеми ценимую и цитируемую "Исповедь". Современная философия так относится к вопросу о Добре и Зле: "Не может быть конституировано однозначных аксиологических матриц для дихотомического противопоставления добра и зла (см. Статью "Бинаризм", в разделе "Этика" Философского словаря). В силу этого проблема Т. (теодицеи - А.Л.) утрачивает не только актуальность, но и основания своего проблемного статуса: по оценке Фуко, если ранний Ницше еще задавался вопросом "следует ли приписывать Богу происхождение зла", то зрелого Ницше этот  вопрос лишь "заставляет улыбнуться".

Таков  был контекст  семинара, в котором  появилась эта вырванная из контекста фраза. И контекст личности, которая эту фразу  произносит, это расстановка про Иисуса и Каифу, а не канцелярия Гитлера.

Я недавно беседовала  с одним нашим выдающимся философом, не буду  называть его фамилию, он уже старенький. Про Гулаг и его определенную часть, он сказал: "Ну, 500 тысяч, - это незаметно". И если вдуматься - это действительно капля, которая растворяется и незаметна. То есть, чтобы что-то изменилось, нужно намного, намного больше... И этот русский философ  тоже думает про фашизм  и евреев  очень неоднозначно...

И теперь непосредственный контекст фразы – Берт спросил, почему  в Европе  уже так долго мир? Почему стала возможна объединенная Европа? Какая сила за этим стоит? Кто был самым большим  миротворцем Европы? И потом была пауза, все думали. Я тоже. Сначала я подумала о Сталине и Жукове, но вспомнила про подавленные восстания  в Европе и про разделенный Берлин. Потом я думала, что американцев часто называют  миротворцами, но что для Европы это как –то поверхностно. Кто-то назвал французского маршала, который потом стал президентом Франции. Вот тут Берт и произнес эту фразу: Гитлер был самым большим миротворцем для Европы. И тут же добавил "Цена была, конечно, ужасающей".

Все ужасное вызывает такое противостояние и взлет духа, которого бы без этого просто бы не было. Что касается России, то, на мой взгляд, в  войну освободилось такое мощное  духовное начало, которое репрессиями было почти заглушено. И правда также, что многие его носители были войной уничтожены. Цена была ужасающей. Может только в свете этой цены сохраняется мир, если мы о ней помним и ее платим?

Вот говорят: "Хеллингер жил в канцелярии поместья Гитлера Бергхоф".  Когда он только там поселился, Харальд Хонен спросил меня: "Что для тебя как для русской значит, что  он поселился в канцелярии Бергхофа?". Я испытала такое же странное чувство, как когда я услышала, учась в школе, про смерть Брежнева: в той ситуации в школе полагалось огорчиться, а я почувствовала нечто иное, в направлении радости и надежды. Я послушала   свои  чувства и ответила: "Для меня это значит, что война закончилась".

В один из приездов Берта в Москву  мы гуляли по Красной площади и немец, который был с нами, при виде конного памятника маршалу Жукову, поспешил  заметить: "Вот, видна TAETER –энергия!" - дословно: "энергия насильника (преступника)".

Берт ответил: "Осторожно! Здесь речь идет об освобождении, здесь немцы были TAETER, этот жест – остановить. Здесь- другое. Хороший памятник".

В этом контексте мне понятно, что Берт говорит про Гитлера. С выводами я была бы осторожна, они должны быть так же парадоксальны.

Мне непонятен смысл распространяемых директором института консультирования и системных решений  писем и высказываний. Они, на мой взгляд, его плохо характеризуют . Человек, который так хорошо  заработал на Берте,  его не понял и фактически предал,  он так же  закрывает своим ученикам дорогу ко многим вопросам:

Вот говорят: "В Мексике Хеллингеры  спровоцировали людей  сопровождать слова: "Да-папа", "Да-Мама" – нацистским жестом ("гитлеровским приветствием" - А.Л.) А в Монголии на каждом платочке - свастики, да что там -  каждая вещь связана  коловоротом, свастикой. На европейской территории этот символ запрещен, по праву, но в других местах оберегает  жизнь. Если есть жест, выражающий силу любви, почему бы не адресовать его туда, где он нужен, куда надлежит - родителям? Может, он родился у этих людей в ходе упражнения? Я там не была, не знаю.

На семинаре в Пихле меня попросили провести расстановку в одной из учебных групп, которая работала после семинара. Речь шла о  молодой женщине, дядя которой был  эсэсовским офицером и погиб. Женщина не замужем, у нее  нет детей. Было видно, что она фактически не дает себе жить. Она идентифицирована с "жертвами" и очень страдает. Дядя все время, как приклеенный, смотрел на "Россию" и стремился быть с ней, с кем-то из "русских". Он хотел, чтобы его приняли, чтобы его видели. Но смотрит на него и видит его только "племянница". Решение было таким: русская, заместительница жертв, сказала: "Я вижу тебя как врага". Этот "немец" был, однако, переполнен любовью к России и просил о любви и прощении. Движение было: "Любви ты не заслужил". Племянница  на стороне жертв, обнявшись с жертвами, сказала ему: "Я люблю тебя, я вижу тебя. Меня ты тоже убил".

После этого "русские", которые стояли обнявшись с племянницей,  стали смотреть на него иначе, и русская смогла дать ему руку. Освободилась от объятий немки и сказала ей : "Живи. Иди". Та с помощью своей мамы смогла перешагнуть  через убитых и идти.

Человек (наполовину немец, отчасти еврей),  который  замещал эсэсовского офицера, написал мне через какое-то время, что в  его душе  что-то пришло в глубинное движение и сейчас в нем много мира. Я тоже много думаю про эту женщину и эту расстановку. Про многих убитых и особенно детей, убитых  в войну. Но эта женщина  помогла  мне смотреть и на немцев. Берт прав – от  преступника идет большая  энергия  к примирению.

Хороший вопрос, который стоило бы задать Берту: значит ли то, что он  называет  Гитлера  миротворцем Европы, что он сам, персонально, хочет сказать что-то хорошее о Гитлере?

Это все поставило бы  на свои места.

Но с Бертом никто из расстановщиков не разговаривает персонально, все предпочитают сразу очень быстро откреститьтся от него. Может  так удобно, выгодно - или им страшно?

Здесь полной противоположностью ведет себя Софи. Она может сказать: я не согласна, я   здесь сделаю так , часто делает непонятные вещи или ошибки, иногда Берт на них указывает, иногда, как он сказал про одну работу  в Пихле, терпит "из сочувствия  с женой"...  Софи дает  такой  важный урок всем ученикам, именно тогда, когда мы сидим в зале и ругаем Софи за то, что она не понимает или перебивает Берта, и со стороны видим то, что называем ошибкой! Урок такой: если Софи, которая с Бертом целыми днями лично, и в работе тоже, делает ошибки и чего-то не понимает, и высокомерно себя ведет, то какие же ошибки делаем мы и как не понимаем Берта мы? И как высокомерны бываем мы? И почему многие  так  высокомерны  и не принимают Софи? Мы  - не лучше. Ругать Софи – это возможность не смотреть на свое  непонимание и ограниченность.

Ну,  вспомним, как Берт радуется и сияет, когда Софи работает красиво и делает то, что не может он, потому, что она еще к тому же  – женщина. Чего лишили Берта его ученики, уйдя от него? Софи - жена и сотрудник и работает для него 24 часа  в сутки, что само по себе  заслуживает особой благодарности, жены это знают, и если она ошибается и что-то не понимает, насколько ошибаются тогда другие?

Насчет того, что она поет ему бесконечные хвалебные дифирамбы, и даже называет пророком.
Я считаю , что человека в старости нужно  восхвалять  и  чтить, напоминать о ему же о  его заслугах, награждать, это особая потребность долгой жизни, от этого живут дольше, и работают дольше, это дает крылья, достоинство,  перед тем, что ты все неумолимее чувствуешь свою физическую немощь. Насчет пророка – многих при жизни называли пророками, некоторые сами себя  так называли, когда некому было назвать. Вот Пушкин написал  гениальное стихотворение "Пророк", где пишет "Как труп в пустыне я лежал, и Бога глас ко мне воззвал...", он идентифицировался с пророком.  Жаль, что Наталья Николаевна не   могла  сказать на балу: "А вот Александр Сергеевич, он - принадлежит другому измерению и будущему, он – пророк". Если бы она это сделала, как бы к ней отнесся свет?  Но Пушкина бы она нам сберегла.

Альбина Локтионова.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2 

ДОЛОЙ ХЕЛЛИНГЕРА! (сюжет для скоморошьего спектакля)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Скоморох

Берт Хеллингер

Софи Хеллингер

Профессор-Расстановщик

Функционер-Расстановщик

Клиент

Гитлер

Скоморох: Недавно Берта Хеллингера выгнали из Сообщества Хеллингера. Согласитесь, это красиво. Мы хотим поставить такой как бы спектакль-расстановку, чтобы понять, что же произошло.

Кхм! Для чайников! Берт Хеллингер – очень известный психотерапевт, создавший метод семейных и системных расстановок, который сейчас используют все кому не лень, очень популярный и в Европе и в России. Центральное место в его философии занимают понятия родовой совести, исключения из семейной системы, идентификации с исключенными членами семьи. За ним расстановками и вообще семьей стали заниматься очень многие терапевты. Которые организовали, по ходу, приличное количество национальных и международных сообществ расстановщиков. Сертифицировали друг дружку, распространяли знания, совершенствовали подходы. Как приличные люди. А тут вдруг взяли и выгнали своего батюшку из рядов. Надо полагать, сильно их достал. А чем – не говорят. То есть совсем не говорить они не могут, но говорят ли они правду – это вопрос. Ради которого мы и устраиваем свою воображаемую расстановку.

Так, Берт, батюшка, становитесь сюда. Вот ваш последователь, который уже не хочет быть вашим последователем, уважаемый человек, доктор, профессор, дядечка при полных понтах, нехилые денежки гребет в психотерапии. Так, Профессор, становитесь сюда, подальше от Берта, но лицом к нему. Может, это ваша последняя встреча, посмотрите напоследок. Вот к вам функционерчика поставим, помоложе вас, он у нас в социальных движениях, там-сям ответственный секретарь, расстановщик, конечно. Этот больше с конференций и сертификатов зарабатывает, чем с живых клиентов. Так… Вам не скучно? Ну, если скучно будет – вы сразу на Берта смотрите. Начинаем!

Профессор: Берт, я был очарован тобой много лет. Теперь я раскаиваюсь, что подкармливал манию величия, которая съела тебя.

Софи: Давайте я сыграю эту манию (подходит и становится рядом с Хеллингером, обхватив его руками).

Берт.:Спасибо, мания... Манечка... то есть, Софи. И если ты моя мания, спасибо тебе. С тобой я себя чувствую очень спокойно.

Функционер: Теперь мне еще противнее на вас смотреть.

Берт: Очень хорошо.

Профессор: Опять несправедливость! Единственная женщина в нашей сцене – твоя.

Скоморох: Вам поставить вашу собственную манию величия?

Профессор (резко): У меня ее – нет!

Скоморох: Хорошо, извините.

Профессор: Так, давайте мы выскажем все, почему мы приняли свое решение, и разойдемся.
Берт, мы хотим, чтобы тебя больше с нами не было.

Берт: Пожалуйста, дорога открыта.

Профессор: Не валяй ваньку! Мы отсюда никуда не пойдем. Мы слишком долго сюда шли, получали образование...

Функционер: Создавали сертификационный комитет...

Профессор: Да. Ты мог бы уйти как приличный человек, вовремя и без скандала.

Берт: Я разделяю ваше сожаление, что вовремя не умер.

Профессор: Я знаю, так говорить нехорошо… Но да, почему ты не умираешь? Любой приличный зачинатель движения умирает если не в тридцать три, то хотя бы к семидесяти! Он открывает дорогу своим ученикам! Он не мешает им жить и развиваться!

Берт: Простите...

Профессор: Ладно. Я сам пожилой человек, и понимаю, что тебе не легко это слушать. Со смертью ладно, у каждого свой срок. Но какого черта ты женился на молодой? Трудно не видеть, что все наши тяжкие разборки начались с твоей женитьбы. И была бы она еще прачкой! Простите, фрау Хеллингер! Но она, прости Господи, расстановщица! Туда же! И лезет, и лезет! Она, видите ли, оплодотворена великим учителем! Задурила старику голову, он выполняет все ее капризы. А у нее капризы большие – хочу быть великим ученым! Большим терапевтом! Что и говорить – мания величия!

Скоморох: Вам поставить вашу?

Профессор: Нет у меня никакой мании величия! Я простой президент международного сообщества системных расстановок!...

Функционер: ...по бывшему Хеллингеру...

Профессор: Все. Последнее. Ты – фашист! У нас в детском садике за такое – били!

Берт: Я пострадал от фашизма лично, не вступил в "Гитлерюгенд", хотя на меня давили, был в армии, сидел в лагере военнопленных. Моего брата убили на войне в сорок пятом. Я много работал в Израиле, по собственному желанию, и половина этих работ была про жертвы холокоста. Почему же я – фашист?

Профессор: Он еще спрашивает! У меня нет слов!

Функционер: Когда мы увидели твою фотографию на пороге дома СС, где бывал Гитлер, мы все поняли!

Скоморох: Для чайников: при переезде из одного дома в другой Берт с женой снимали квартиру в доме, который в тридцатые годы был канцелярией горной резиденции фюрера Бергхоф и где бывал Гитлер.

Функционер: Две недели или год – какая разница? И твоя книга, Берт! То, что ты написал про Гитлера!

Берт: Я написал: “Гитлер, ты - тоже человек, как и я”.

Входит Гитлер. Все чисто автоматически вытягиваются, напрягают плечи.

Гитлер: Мерзкие людишки! Подлые твари! Сапоги у меня вылизывали! По струночке вытягивались! Германия погрязла в говне!

Берт: Герр Гитлер! Вы – тоже человек.

Гитлер: Что за мерзость? Меня никогда это не радовало и не восхищало. Сверхчеловек! Вот великая фигура!

Профессор: Честно говоря, тут я согласен с герром Гитлером. То, что я человек – это скорее мой профессиональный недостаток.

Функционер: Человек – это красивая идея. Но если по-честному, кого из нас можно назвать человеком?

Берт: Я человек.

Клиент (который до этого тихо-тихо стоял среди зрителей): Мне кажется… я тоже человек...

Профессор (машет рукой, уходит).

Гитлер (уходит, разговаривая сам с собой).

Функционер (обращается к Клиенту): Пойдемте! Я вижу по Вашему лицу, что у Вас непроработанное отношение к отцовской фигуре! Вам следовало бы пройти системно-семейную терапию на семинаре Профессора.

Клиент: А... ? (молча указывает на Берта).

Функционер: Да что Вы! Он не лицензирован!

Клиент: Да-да, конечно...

Функционер и Клиент уходят.

Берт и Софи продолжают стоять, обнявшись.