В.В. АКУНОВ, Н.А. КУЗНЕЦОВ

"БОГ ВОЙНЫ" БАРОН Р.Ф. ФОН УНГЕРН-ШТЕРНБЕРГ И АЗИАТСКАЯ КОННАЯ ДИВИЗИЯ

Светлой памяти генерал-майора П.Ф. Космолинского посвящается

1.Герб баронов фон Унгерн-Штернберг:

"Щит четверочастный с малым серебряным щитком в середине, в коем золотая шестиконечная звезда над зеленым трехглавым холмом. В первой м четвертой частях в голубом поле три золотых лилии (2+1). Во второй и третьей частях в золотом поле серебряная роза с золотым внутри венчиком и тремяиз нее зелеными листьями в опрокинутый вилообразный крест. На щите шведская баронская корона и над ней два коронованных дворянских шлема. Нашлемник: правый - столб из сплетенных в косицу серебряных и золотых прутьев, между золотым и голубым орлиными крыльями; левый - шестиконечная золотая звезда между двумя павлиньими хвостами по шесть перьев каждый (2*2*2). Намет пересеченный голубым с золотом по зеленому с серебром в шахматы" /1/.

2.Суд неправедный

13 сентября 1921 г. перед судом революционного трибунала в Новониколаевске (еще не переименованном большевиками к тому времени в Новосибирск) предстал Начальник Азиатской конной дивизии генерал-лейтенант барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг, непримиримый враг большевиков и стойкий монархист, покоривший России Монголию, женатый церковным браком (по лютеранскому обряду) на принцессе Маньчжурской династии Цин, освободивший главу ламаистской "желтой веры" - живого Будду! - Богдо-Гэгэна от красных китайцев, объявленный благодарными монголами "Белым Богом Войны", мечтавший о создании духовно-военного буддийского ордена для освобождения России, Европы и всего мира от марксистской чумы и подло выданный кучкой изменников слугам Третьего Интернационала.

Барон Унгерн, не веривший до последнего дня в гибель от рук большевицких убийц Великого князя Михаила Александровича, по благословению Богдо-Гэгэна вел своих казаков, бурят, монголов и тибетцев в бой под знаменем с ликом Спаса Нерукотворного с вензелем Императора Михаила II. В своей, вышедшей уже уже после расстрела барона, политической утопии "За Чертополохом", Верховный Атаман Всевеликого Войска Донского, пламенный патриот России и несгибаемый борец с большевизмом, генерал П.Н. Краснов придал восстановившему Престол Романовых в России Императору Всеволоду Михайловичу (сыну Михаила Александровича и индийской принцессы), возвратившемуся в разоренную большевиками страну из Тибета, черты барона Унгерна. Прототипом сопровождавшего его казачьего атамана Аничкова послужил другой непримиримый враг большевизма - атаман Б. Анненков, также павший жертвой коварства и подлости слуг агентов Коминтерна, предательски захвативших его и обрекших на смерть.

Впрочем, сходной была и судьба других казачьих вождей, к примеру, атаманов Дутова, П.Н. Краснова, Шкуро и Г.М. Семенова. Степные рыцари, они привыкли сражаться с врагом по-старинке, в чистом поле, на верном коне, с острой шашкой в руке. А погибали от черной измены, от подлого удара в спину...И потому ко всем вождям казачества, пожалуй, можно приложить слова поэта, сказанные о Степане Разине:

Не владыкою был он в Москву привезен,

Не почетным пожаловал гостем,

И не ратным вождем, на коне и с мечом,

А в постыдном бою с подлецом-палачом

Он сложил свои буйные кости...

Участь барона Унгерна, как всегда в подобных случаях, была предрешена еще до начала судебной комедии; для такого злейшего врага большевизма приговор мог быть лишь один: смерть. Но главный красный обвинитель, небезызвестный Губельман-Ярославский, вдруг вздумал напоследок покуражиться над беззащитным пленником. Решив сыграть на "русских национальных чувствах" публики в их самом низменном варианте, "пламенный интернационалист" попытался представить Унгерна гнусным отпрыском "остзейских баронов", всегда "сосавших из России кровь" и якобы одновременно "продававших ее Германии". И обвинитель спросил издевательским тоном:

"Чем отличился ваш род на русской службе?"

Барон Унгерн спокойно ответил:

"Семьдесят два убитых на войне".

Этот эпизод вполне мог бы послужить эпиграфом ко всей судьбе Романа фон Унгерн-Штернберга, весь род которого пролитой за Великую Россию на полях сражений кровью навеки запечатлел свою непоколебимую верность Отечеству, какие бы изменнические ярлыки не лепили на фамилию "Унгерн" выкормыши и последыши большевицкой "партии национальной измены".

3.Личность барона Р.Ф. фон Унгергн-Штернберга.

Барон Роман (Роберт-Николай-Максимилиан) Федорович фон Унгерн-Штернберг (а не "Унгерн фон Штернберг", как часто неправильно пишут), отпрыск одного из древнейших феодальных аристократических семейств Прибалтийского края, предки которого были рыцарями Ордена Меченосцев и принимали активное участие в Крестовых походах, родился 29 октября 1885 г. в г. Ревеле (ныне - Таллинн). Род баронов Унгерн-Штернбергов был внесен в дворянские матрикулы всех трех прибалтийских губерний. Официальным его родоначальником являлся Ганс фон Унгерн, живший в XIII веке. Баронское достоинство было пожаловано Унгерн-Штернбергам шведской королевой Христиной в 1653 г.

Первоначально Роман фон Унгерн-Штернберг поступил в Морской кадетский корпус (в 1902 г.), но через два с половиной года отчим вынужден был забрать его оттуда, т.к. к этому моменту, по отзывам корпусного начальства, "его поведение...достигло предельного балла и продолжало ухудшаться". /2/ Выражалось это, прежде всего, в "хроническом" неисполнении Унгерном правил внутреннего распорядка Корпуса. Кстати, нужно отметить, что в Российском Императорском Флоте служило немало представителей древнего прибалтийского рода ОН Унгернов./3/

После ухода из Морского корпуса, Роман Унгерн отправился на Русско-японскую войну, записавшись вольноопределяющимся в 91-й пехотный Двинский полк (как можно заключить из фотографии, сделанный в этот период). Правда, на войну он пошел в составе другого полка, но к малоизвестным страницам биографии барона Р.Ф. Унгерна мы еще вернемся. Повоевать с "макаками" (как тогда в России, по крайней мере, в начале вооруженного конфликта со Страной Восходящего Солнца, пренебрежительно именовали японцев) ему не удалось, т.к. к моменту прибытия юного потомка меченосцев на дальневосточный фронт война уже закончилась. Роман Федорович продолжил свое образование в Павловском пехотном училище,окончив которое в 1908 г., он предпочел стать кавалеристом и был выпущен хорунжим 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска. Полк базировался на железнодорожной станции Даурия между Читой и китайской границей. Вследствие дуэли барон был из Аргунского полка переведен в Амурский - единственный штатный полк Амурского казачьего войска.

Когда в 1911 г. в Китае вспыхнула "синьхайская" революция против Маньчжурской династии Цин, барон Унгерн записался добровольцем на запад Монголии, где восставший народ вел бои с войсками Китая, 220 лет державшего Монголию под своей властью. Вместе с другими русскими казачьими офицерами он помогал создавать армию независимой Монголии, с самого начала ориентировавшейся на союз с Российской Империей великого Цаган-Хана (Белого Царя, как монголы издавна именовали Всероссийских Императоров /4/). Возможно, что в эти годы была заложена основа его позднейшей популярности среди монголов.

Вместе с Григорием Михайловичем Семеновым, будущим Атаманом Забайкальского казачьего войска, Роман Федорович Унгерн служил под командованием барона Петра Николаевича Врангеля, будущего Главнокомандующего белой Русской Армии на Юге России в 1919-1920 гг., в 1-м Нерчинском полку Забайкальского казачьего войска, действовавшем в годы Первой мировой (или, как ее тогда называли, Великой) войны на Юго-Западном фронте. Сохранилась характеристика на Р.Ф. Унгерна, подписанная П.Н. Врангелем:

"Превосходный офицер, не теряется ни при каких ситуациях. Склонен к пьянству..." /5/.

Малоизвестной страницей в биографии барона Унгерна является его служба в составе Конного отряда особой важности при Штабе Главнокомандующего Северным фронтом под командованием поручика Л.Н. Пунина. Партизанский отряд Пунина (как и еще ряд других) был сформирован в конце 1915 г. Перед выступлением на фронт 18 декабря, командир отряда обратился к своим партизанам с речью, в которой охарактеризовал вклад в общее дело каждого из офицеров отряда. Выразил он благодарность и сотнику Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу: "...вложившему столько души в бурно любящее тебя дело и сумевшего внести стройный порядок в нашу товарищескую жизнь". /6/ Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг командовал в отряде Пунина 3-м эскадроном. Интересно, что в этом же подразделении командовал 2-м эскадроном корнет С.Н. Балахович - будущий лихой партизан , известный деятель Белого движения на Северо-Западе России в годы гражданской войны. Вот как описывает один из боевых эпизодов в деятельности отряда его командир:

"24 января. Разведка крайне успешна ... 3-му эскадрону досталось особенно. Ему при возвращении домой в /в город Кеммери - примеч. автора книги/ пришлось выдержать бой с засадой немцев на бугре между болотом Заляйс-Пурс и нашими окопами. Немцев было около роты при двух офицерах. Они, не подпустивши наших казаков поближе к себе, дали залп. Минута оцепенения. Георгиевский кавалер, командир эскадрона сотник барон Унгерн-Штернберг с обнаженной шашкой бросился на "ура". С гиком и воем, с шашками наголо понеслись уссурийцы, нерчинцы и приморцы на втрое сильного (так в тексте - В.А., Н.К.) противника. Немцы такого напора не выдержали и бежали, оставив убитых..."/7/.

"Именно за действия в составе отряда Роман Федорович был произведен в чин подъесаула. По свидетельству командира отряда, барон Унгерн был одним из самых храбрых партизан, разведки которого были наиболее результативны.

26 февраля 1916 года он был ранен и на время покинул отряд /8/. В дальнейшем в составе отряда он воевал до конца сентября 1916 г. , до момента, когда Уссурийская бригада 4-й Кавалерийской дивизии была преброшена с Северного на Юго-Западный фронт /9/".

С именем лихого барона всегда было связано множество легенд. Об Унгерне писали и рассказывали разное - кто о его рыцарственном характере, высочайшей нравственности и личной порядочности, от его стремлении любой ценой восстановить Великую Россию; кто о его мистицизме и вере в существование таинственных стран Агарти и Шамбалы, откуда придет спасение миру и гибель растленного Запада, породившего красную плесень; кто о его невероятной жестокости, заставлявшей вспомнить ужасы Средневековья.

Пожалуй, уместнее всего будет привести несколько мыслей из книги казачьего есаула Макеева, бывшего адъютанта командира Азиатской конной дивизии:

"...Прошли годы, и ныне вы не найдете ни одного унгерновца, который бы не сохранил памяти о своем жестоком и, иногда, бешено свирепом начальнике. Барон Унгерн являлся исключительным человеком, не знавшим в своей жизни компромиссов, человеком кристальной честности и безумной храбрости. Он искренне болел душой за порабощаемую красным зверем Россию, болезненно воспринимал все, что таило в себе красную муть, и жестоко расправлялся с заподозренными. Будучи сам идеальным офицером, барон Унгерн с особой щепетильностью относился к офицерскому составу, который не миновала общая разруха, и который, в некотором числе, проявлял инстинкты, совершенно не соответствующие офицерскому званию, Таких людей барон карал с неумолимой строгостью, тогда как солдатской массы его рука касалась очень редко.

Создав первоклассную по дисциплине и боеспособности Азиатскую Конную Дивизию, Унгерн всегда говорил, что или они все сложат головы, или доведут борьбу с красными до победного конца.

Ни то, ни другое не осуществилось. Барон трагически погиб, и причиной этого, был он сам...На фоне жестокой гражданской борьбы барон Унгерн невольно переступил черту дозволенного даже в этой красно-белой свистопляске и погиб. Так должно было быть, и так об этом говорила та Карма, о которой часто упоминал сам Начальник Азиатской конной дивизим. Многое в его гибели и в гибели первоклассной боевой дивизии сыграли и некоторые приближенные, которые, по какому-то таинственному закону, всегда окружали вождей, появлявшихся на фоне гражданской войны за Белую идею.

И эти обреченные вожди прекрасно учитывали гнусную роль своих преступных подручных, но опять-таки, по велению какого-то злого рока, были не в силах отбросить их от себя, как моральную падаль, заражающую воздух.

С течением лет голоса тех унгерновцев, которые испытали на себе жестокие удары баронского ташура /10/, стали говорить о своем бывшем боевом командире только хорошее. Что говорит о том, что барон Роман фон Унгерн-Штернберг был исключительный человек, и если бы не погубившая его неумолимая судьба, он со своими азиатскими казаками сыграл бы, может быть, решающую роль в борьбе с красным Зверем за Русь Православную" /11/.