Про Скорцени

REX LUPUS DEUS

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

 

Штандартенфюрер СС Отто Скорцени, дипломированный инженер, атлет (196 см ростом), сотрудник службы безопасности (CД) "Шуцштаффеля» (СС), руководитель диверсионных отрядов, освободитель Муссолини и похититель Хорти, "человек со шрамами», "черный циклоп», "самый опасный человек Европы» и "король гитлеровских диверсантов», считающийся родоначальником современных войск коммандос (спецназа), родился 12 июня 1908 года в Вене в семье австрийских немцев чешского происхождения. Его отец был строительным рабочим, дослужившимся до мастера.

 

Будущий "гитлеровский король диверсий» с блеском закончил Венский университет, получив диплом инженера-строителя. В период учебы он вступил в студенческую корпорацию "Маркомания», в "Штирийский академический (студенческий) добровольческий корпус», а затем – в военизированную антибольшевицкую организацию "Геймвер», члены которой за цвет своих мундиров именовались "зелеными фашистами» (в отличие от "коричневых фашистов» - членов австрийской ветви гитлеровской Национал-Социалистической Германской Рабочей партии, НСДАП). "Геймверовцы» (которых называли также "австрофашистами») выступали за авторитарную, антикоммунистическую, но при этом независимую Австрию, в то время как австрийские национал-социалисты боролись за присоединение ("аншлюс») Австрии к Германии. С юных лет Отто Скорцени был дружен с Эрнстом Кальтенбруннером, будущим шефом СД (Зихерхайтсдинст - службы безопасности СС) гитлеровского Третьего рейха, своим товарищем по университету (но учившимся на юридическом факультете и повешенным в 1946 году по приговору Международного Нюрнбергского трибунала).

 

После окончания университета Скорцени учредил собственную фирму и работал по специальности – инженером-строителем. За 14 шрамов на лице, полученные в сабельных единоборствах ("мензурах»), широко распространенных среди студентов, входивших в правые консервативные университетские корпорации, (а не "шрам, полученный в пьяной драке в пивной», как утверждают иные "знатоки»!) Скорцени получил прозвище "лицо со шрамами» (нем.: "Das Narbengesicht»). В 1932 (по другим сведениям - в 1930) году молодой инженер, разочаровавшись в своих прежних "австрофашистских» идеалах, стал "пангерманцем», или "великогерманцем» (сторонником воссоединения Австрии с Германией) и вступил в ряды НСДАП (партийный билет № 1 083 671), а в феврале 1934 года – в 89-й штандарт (полк) СС Фридолина Гласса (служебное удостоверение СС № 29 579).

 

Чрезвычайно импозантно выглядевший в черной эсэсовской форме почти двухметровый верзила получил еще одно прозвище – "черный циклоп» (хотя и не был одноглазым, как это, если верить Гомеру, полагается настоящему циклопу). В составе 89-го штандарта СС Скорцени в 1934 году принял участие в попытке национал-социалистического государственного переворота в Австрии (он входил в состав "Ударного отряда СС», боевиками которого был застрелен в своей венской резиденции "австрофашистский» диктатор Энгельберт Дольфус, прозванный острыми на язык австрийцами за свой малый рост, сочетавшийся с непомерными политическими амбициями, "Миллиметтернихом»).

 

Несмотря на то, что заговорщикам удалось убить Дольфуса, их восстание было подавлено войсками и полицией "австрофашистского» режима при поддержке полувоенных отрядов "Геймвера», поскольку штурмовые отряды (СА) австрийских национал-социалистов (озлобленные недавним разгромом германских СА и расстрелом их руководства, включая начальника штаба СА Эрнста Рема, силами СС, германской полиции и рейхсвера в "Ночь Длинных Ножей» 30 июня 1934 года) не поддержали путчистов. Фюрер Германской державы Адольф Гитлер также не оказал поддержки национал-социалистическому путчу в Австрии, поскольку фашистский диктатор (дуче) Италии Бенито Муссолини, опекавший установленный Дольфусом в Австрии, после разгона парламента, по итальянскому образцу "христианско-социальный сословный (корпоративный)» режим, пригрозил военным вмешательством и стянул крупные военные силы к итало-австрийской границе на перевале Бреннеро (Бреннер).

 

После запрета НСДАП и СС в Австрии Отто Скорцени входил в состав полулегальных военизированных формирований национал-социалистов, замаскированных под спортивные общества. В период событий, предшествовавших присоединению Австрии к Германской державе в 1938 году (операция "Отто», названная так по имени австрийского кронпринца Отто фон Габсбурга, которого предполагалось захватить, предотвратив тем самым провозглашение Австрии отдельной авторитарно-клерикальной монархией, планировавшееся "австрофашистской» диктатурой Курта Эдлера фон Шушнига и Вильгельма Микласа с целью недопущения воссоединения Австрии с Германией), Скорцени (тоже Отто!) возглавлял одну из "мобильных команд» ("роллькоммандос») австрийских СС и в качестве такового руководил арестом последнего "австрофашистского» президента Вильгельма Микласа.

 

В 1939 году Отто Скорцени был зачислен в ряды отборного эсэсовского формирования - "Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера», в составе которого участвовал в 1940 году в военных действиях во Франции и Югославии. По другим сведениям, Скорцени уже в марте 1940 года был переведен из "Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера» во 2-ю дивизию СС "Рейх». Весной и летом 1941 года "человек со шрамами», уже в чине унтерштурмфюрера СС и в составе артиллерийского полка 2-й дивизии СС "Рейх», участвовал в военных действиях на Восточном фронте, в том числе, если верить его воспоминаниям, во взятии Брестской крепости и в Смоленском сражении, и дошел до Москвы.

 

В составе взвода самоходных штурмовых орудий "Штурмгешюц» артиллерийского полка СС дивизии "Рейх» Отто Скорцени принял участие в штурме советской Брестской крепости (которую штурмовала 45-я пехотная дивизия германского вермахта, состоявшая из земляков "черного циклопа» - австрийцев). Согласно его воспоминаниям, советские снайперы метко стреляли из укрытий, по которым эсэсовские самоходные пушки вели огонь прямой наводкой. При штурме Бреста немцы потеряли более 1000 человек ранеными и 482 убитыми (в том числе 80 офицеров). Хотя германцы пленили в Бресте 7 000 красноармейцев (в том числе свыше 100 командиров), и хотя советские пограничники, входившие в состав частей НКВД, дрались гораздо упорнее, чем простые красноармейцы, массами сдававшиеся в плен, собственные потери, составившие пять процентов (!) от общего числа всех германских потерь за первые восемь дней войны на Восточном фронте, заставили многих немцев призадуматься над характером предстоящей кампании.

 

Воздавая должное стойкости и героизму русского солдата (пусть даже и одетого в красноармейскую форму), Отто Скорцени (будучи сам австрийским немцем чешского, то есть славянского, происхождения), подобно очень многим бойцам германского вермахта и "зеленых (фронтовых) СС», никогда не разделял представлений нацистской верхушки о славянах и, в частности, русских, как о представителях некой "низшей расы». Весьма характерным в этом плане является следующая констатация "черного циклопа», сделанная Скорцени в его мемуарах "Неизвестная война»:

 

"Если кто-то и считал русских недочеловеками, так это руководители большевиков, которые заставляли их жить в деревнях и работать в городах в скотских условиях».

 

В один из дней боев под Ельней в конце июля 1941 года командир 6-й батареи II батальона (дивизиона) артиллерийского полка 2-й дивизии СС "Рейх» гауптштурмфюрер СС Йоахим Румор, при виде советских танков Т-34, надвигавшихся на позиции его батареи, вскочив на мотоцикл, начал разъезжать между эсэсовскими самоходными артиллерийскими установками, хладнокровно командуя своими артиллеристами. Последний Т-34 был подбит снарядом из 105-миллиметровой самоходной пушки "Штурмгешюц» всего в 15 метрах от германских позиций. за этот бой Йоахим Румор был повышен в звании до штурмбаннфюрера СС, а его подчиненный Отто Скорцени удостоился награждения Железным крестом II степени.

 

2 декабря 1941 года части дивизии СС "Рейх» вошли в Николаев (расположенный всего в 15 километрах от Москвы). В солнечную погоду оттуда были видны в бинокль купола московских храмов. Батареи артиллерийского полка СС дивизии "Рейх» обстреливали из Николаева пригороды Москвы, но в артполку уже не оставалось ни одного исправного орудийного тягача.

 

В своих военных мемуарах "Мои секретные задания» (нем. "Meine Kommandounternehmen») Скорцени, между прочим, упоминает использование немцами невиданного дотоле оружия массового уничтожения - ракет "с жидким воздухом» ("mit fluessiger Luft»). Согласно его воспоминаниям, эти ракеты были впервые применены немцами в боях под Москвой в декабре 1941 года, вызвав шок в советских войсках. По утверждениям Скорцени, красные сообщили по громкоговорителю, что, если немцы продолжат применение этих ракет, в ответ Красной Армией будут применены отравляющие газы. После чего немцы перестали эти ракеты применять. Что тут сказать? Аналогичные истории рассказывают и о советских реактивных гвардейских минометах- "катюшах» (именуемыми немцами "сталинскими оргАнами» - "Шталиноргель»). Якобы после обстрела германских позиций реактивными зажигательными термитными минами из "катюш немцы пригрозили применить в ответ отравляющие вещества, после чего советские "катюши» термитными минами больше не стреляли. "Темна вода во облацех...»

 

Незадолго до запланированного перехода 2-й дивизии СС "Рейх» и других германских соединений в полномасштабное заключительное наступление на "Штаб мировой революции», они оказались в полном смысле слова парализованными очередным резким ухудшением погодных условий. 10 декабря 1941 года оберштурмфюрер СС Отто Скорцени сделал в своем дневнике (педантичные немцы вели дневники при любых обстоятельствах!) запись следующего содержания:

 

"Николаев, 10.12.41. Скоро даже в нашей части всем станет ясно: продвижение вперед закончено. Вот наша наступательная сила и иссякла. У наших соседей - 10-й танковой дивизии - осталась всего дюжина боеспособных танков».

 

Когда немецкие танки подошли уже к самой Москве и уже ничто, казалось, не могло сдержать их триумфального въезда в столицу "Отечества пролетариев всего мира» (как в описываемое время вполне официально именовался предельно денационализированный СССР), ночью вдруг ударил крепкий русский мороз, который заморозил машинное масло. И этого оказалось достаточно...

 

Спустя несколько дней в дневнике Отто Скорцени появилась новая, не менее скорбная запись:

 

"Поскольку похоронить наших убитых в промерзшей насквозь земле оказалось совершенно невозможно, мы сложили трупы у церкви. На них было просто страшно смотреть. Мороз сковал их скрюченные в предсмертной агонии руки и ноги, принявшие самые невероятные положения. Чтобы придать мертвецам столь часто описываемое выражение умиротворенности и покоя, якобы присущие им, трупам пришлось бы выламывать суставы. Остекленевшие глаза мертвецов слепо взирали в холодное серое небо. Взорвав заряд тола, мы уложили в образовавшуюся большую воронку трупы погибших и наскоро забросали их мерзлой землей...»

 

С тяжелейшими обморожениями и дизентерией "черный циклоп» (награжденный к тому времени Железным Крестом I степени и "Орденом Мороженого Мяса», который, по его собственному признанию, мог отныне носить с полным на то основанием!) был направлен с фронта на лечение. По излечении Отто Скорцени был переведен в VI ведомство Главного управления имперской безопасности (РСХА), занимавшееся военной разведкой, в котором был назначен начальником отдела IV C (S). В задачи отдела, возглавляемого "черным циклопом», входило проведение операций в области материального, морального и политического саботажа за рубежом.

 

Отто Скорцени быстро наладил широкомасштабное производство фальшивых долларов США и британских фунтов стерлингов для подрыва финансово-экономических систем "западных плутократий» (операция "Бернгард», названная так по имени подчиненного Скорцени, непосредственно ответственного за ее осуществление - Бернгарда Крюгера).

 

29 июля 1943 года Скорцени получил от Гитлера задание освободить из заключения Бенито Муссолини, отрешенного от власти и арестованного военными заговорщиками во главе с маршалом Пьетро Бадольо, желавшими вывести Италию из войны. Операция по освобождению Муссолини получила кодовое название "Эйхе (Дуб)», поскольку дуб традиционно считался у германцев символом единства и верности (в данном случае - верности итальянскому союзнику).

 

13 сентября 1943 года отряд эсэсовских парашютистов под командованием Отто Скорцени высадился с планеров в Апеннинах рядом с горнолыжным отелем "Кампо Императоре», в котором содержался арестованный Муссолини. Впоследствии Скорцени вспоминал, как во время похищения Муссолини он, перепрыгнув через ограду отеля, неожиданно для себя очутился в двух шагах от стоявшего на посту итальянского карабинера. Если бы он тогда хоть на минуту замешкался, то непременно погиб бы. Но он без колебаний прикончил карабинера, остался жив и выполнил задание. Вызволив Муссолини из узилища, Скорцени вместе с освобожденным дуче вылетел в Рим (уже занятый германскими войсками), а оттуда – в Берлин к Гитлеру.

 

Блестяще проведенная операция "Эйхе» сделала Скорцени героем геббельсовской пропаганды. За успешное выполнение задания он был награжден самим фюрером Рыцарским крестом Железного креста, а имперским маршалом Третьего рейха Германом Герингом - Золотым значком летчика с платиновыми орлом и свастикой, украшенными бриллиантами. Спасенный "человеком со шрамами», Бенито Муссолини наградил своего освободителя орденом Ста Мушкетеров (высшим фашистским военным орденом, которым могли быть награждены за выдающиеся отличия не более 100 военнослужащих итальянской и союзных армий). Генерал Ваффен-СС Пауль Гауссер, командир 2-й панцер-гренадерской (мотопехотной) дивизии СС "Рейх», от имени сослуживцев подарил своему бывшему подчиненному спортивный автомобиль класса "люкс».

 

Впоследствии Скорцени выполнял и другие, не менее опасные секретные задания. Так, он организовал операцию по физическому устранению Большой Тройки (советского диктатора Иосифа Виссарионовича Сталина, британского премьера Уинстона Леонарда Спенсера Черчилля и американского президента Франклина Делано Рузвельта) в ходе их встречи в Тегеране в 1943 году ("Большой прыжок»). Операция "Большой прыжок», непосредственное руководство которой осуществляли подчиненные Скорцени Ортель и Обер, завершилась неудачей (вследствие измены агента абвера Эрнста Мерзера, работавшего также на британскую разведку), однако агенту Скорцени Курмису удалось взбунтовать против англо-советских оккупационных войск в Иране местные кочевые племена во главе с Наср-Ханом (которому он передал личный подарок Адольфа Гитлера - пистолет "вальтер», отлитый, за исключением нескольких стальных частей, из чистого золота, с дарственной надписью фюрера Третьего рейха) и вывести из строя несколько нефтепроводов при помощи запущенных в них плавающих мин. Раненый в перестрелке и схваченный британцами, Курмис покончил с собой в тюремной больнице, вскрыв себе вены карандашом.

 

Другой агент Скорцени - Франц фон Виммер-Ламке, заброшенный в британскую восточноафриканскую колонию Танганьику, совершил там ряд успешных диверсий во главе отряда, состоявшего из местных жителей, мечтавших свергнуть английское колониальное иго хотя бы с германской помощью.

 

Сам Отто Скорцени принял активное участие в подавлении антигитлеровского заговора генералов германского вермахта 20 июля 1944 года в Берлине и в аресте полковника Клауса Шенка графа фон Штауффенберга и других военных заговорщиков.

 

В сентябре 1944 года под руководством Скорцени была предпринята попытка ликвидации товарища Иосифа Виссарионовича Сталина руками заброшенного в СССР агента-террориста Политова-Таврина, завершившаяся неудачей.

 

В октябре 1944 года Отто Скорцени командовал отрядом специального назначения, похитившим 15 октября 1944 года в Будапеште и доставившим в Германию регента Венгрии (официально считавшейся королевством, хотя и без короля) и Местоблюстителя венгерского королевского престола адмирала Миклоша Хорти фон Надьбаньо, пытавшегося, путем сепаратных переговоров с товарищем Сталиным и с западными "союзниками», вывести Венгрию из войны. Попытка адмирала Хорти договориться с Советами была пресечена Скорцени в самый последний момент(операция "Панцерфауст», или "Бронированный кулак», известная в русскоязычной военно-исторической литературе также под названием "Фаустпатрон»).

 

На первом этапе операции "Панцерфауст» сын венгерского регента, Миклош Хорти-младший, был похищен "черным циклопом» в Будапеште и взят в заложники с целью шантажа престарелого адмирала. Но штурмбаннфюрер СС Скорцени, как человек инициативный и творчески мыслящий, не удовольствовавшись захватом Хорти-младшего,в очередной раз проявил инициативу и решил захватить вдобавок самого регента Венгерского королевства (что первоначальным планом операции не предусматривалось). Для этого было необходимо овладеть будапештской Замковой горой, где были расположены венгерские министерства обороны и внутренних дел, резиденция венгерского правительства и германское посольство.

 

В "час Икс» подчиненный штурмбаннфюреру Скорцени парашютно-стрелковый батальон СС через туннель в подъемном мосту проник в подземные ходы под Замковой горой.

 

Одновременно сам Скорцени во главе бронированной колонны, состоявшей из нескольких танков "Пантера» (по другим сведениям - танков "Тигр») с чинами "Центрального истребительного подразделения (Ягдфербанд Митте) СС» (в числе которых были русские белоэмигранты) на броне, при поддержке частей кавалерийской дивизии СС, ринулся на штурм древнего замка. Головной танк шутя протаранил ворота, но был встречен венграми беглым огнем. Фактор внезапности обеспечить не удалось. Охранявший замок батальон венгерской гвардии оказал танковом десанту СС сопротивление (впрочем, не слишком упорное).

 

Ворвавшись в замок во главе своих людей, Скорцени мчался по коридорам древней цитадели, громовым голосом требуя от оборонявшихся бросать оружие, стреляя во все стороны и распространяя панику среди ошарашенных венгров. Выбив дверь кабинета командира лейб-гвардии Хорти, генерал-лейтенанта венгерской армии Кароя Лазара, Скорцени приставил к его груди свою штурмовую винтовку и потребовал по телефону приказать офицерам гвардейского батальона гонведа (венгерской армии) и отборного Батальона Охраны Короны, все еще сопротивлявшихся танковому десанту и стрелкам-парашютистам СС, немедленно сложить оружие. Карой подчинился. Скорцени вырвал телефонный провод из стены, завладел планом замка и побежал дальше, не обратив внимания на прозвучавший у него за спиной пистолетный выстрел (это Карой, подумав, пустил себе пулю в лоб).

 

В ходе операции "Бронированный кулак» обе стороны потеряли в общей сложности семь человек убитыми и 27 ранеными - цена, в сущности, не такая уж большая за пресечение попытки адмирала Хорти вывести Венгрию из войны. Под контролем Отто Скорцени (повышенного в звании до оберштурмбаннфюрера СС и назначенного комендантом Будапештского замка) бывшие министры и правительственные чиновники Хорти передали дела новому венгерскому правительству, сформированному из функционеров партии "Скрещенные стрелы» ("нилашистов») во главе с Ференцом Салаши (Сальсияном - между прочим, армянином по происхождению). При личной встрече с Гитлером Ференц Салаши-Сальсиян полностью выразил решимость удерживать венгерскую столицу Будапешт любой ценой. Между тем 76-летний старец Хорти, так сказать, перехитривший сам себя, был, под присмотром Скорцени, вывезен в Германию.

 

За успешное похищение адмирала Хорти, предотвратившее выход Венгрии из войны и последующий переход этой страны в стан противников Германии (чего, несмотря на освобождение Бенито Муссолини, не удалось предотвратить в случае Италии), "черный циклоп» был награжден Золотым Германским крестом.

 

В период зимнего германского наступления в Арденнах - операции "Стража на Рейне» ("Вахт ам Райн», известной также под названием "Арденнского прорыва» или "Битвы за Выступ») в декабре 1944 года оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени был назначен командиром 150-й танковой бригады - диверсионных отрядов (численностью около 2000 человек), которым надлежало, переодевшись в форму армии США, совершать диверсии в тылу американских войск (вплоть до похищения англо-американского главнокомандующего генерала Дуайта Эйзенхауэра). Операция, которую было поручено осуществить Скорцени, получила кодовое название "Грейф» ("Грифон»).

 

Действия бригады Скорцени внесли немалую сумятицу и панику в ряды англо-американских войск. В ходе операции "Грифон» погибли две трети задействованных в ней агентов Скорцени. Тем не менее, урон, нанесенный ими неприятелю, был столь велик, что в январе 1945 года Отто Скорцени удостоился награждения Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту Железного креста.

 

В том же самом январе 1945 года отчаянный австрияк руководил аналогичной диверсионной операцией на германо-советском Одерском фронте. Его правой рукой был русский белоэмигрант, "остзейский» (прибалтийский) барон Адриан фон Фелькерзам (внук контр-адмирала Русского Императорского Флота, героя Цусимского сражения Дмитрия Густавовича фон Фелькерзама), награжденный за боевые заслуги Рыцарским крестом Железного креста и погибший при выполнении боевого задания, подобно многим своим русским соотечественникам, надевшим немецкую форму (Ивану Челебиеву, Павлу Сухачеву, Игорю Юнгу и др.). В феврале 1945 года Отто Скорцени был назначен командиром диверсионно-штурмового "егерского» подразделения "СС-Ягдфербанд II» и в этом качестве руководил обороной стратегически важного плацдарма Шведт-на-Одере. За свое беспощадное отношение к дезертирам и паникерам, проявленное на этом посту, во исполнение отданного Гитлером приказа: "Ни шагу назад!», "черный циклоп» получил прозвище "Отто-Вешатель» (нем.: Хэнге-Отто).

 

В апреле 1945 года Скорцени было поручено обеспечение безопасности последнего оплота Третьего рейха - укрепленного района "Альпийская крепость» ("Альпенфестунг»), расположенной в труднодоступных горах Тироля. В первых числах мая 1945 года "человек со шрамами» был назначен начальником Военного ведомства Главного Управления Имперской Безопасности РСХА.

 

15 мая 1945 года "черный циклоп» (повышенный к описываемому времени в чине до штандартенфюрера СС) был арестован американской военной полицией в австрийской провинции Штирии (Штейермарк). В сентябре 1947 года Скорцени предстал перед судом американского военного трибунала в Дахау (переоборудованном к описываемому времени из германского лагеря в американский) по обвинению в военных преступлениях, но был оправдан за недоказанностью обвинении и освобожден, после чего некоторое время работал в архиве американских оккупационных войск.

 

В апреле 1948 года "черный циклоп» был вновь арестован (на этот раз уже германскими властями) и помещен в лагерь для интернированных военных преступников в Дармштадте, из которого ухитрился бежать 26 июля 1948 года. В 1949 году Скорцени создал подпольную организацию "Шпинне» ("Паук»), которая помогала бывшим чинам "Шуцштаффеля» скрываться от карающей Фемиды победителей. По секретным каналам "Шпинне» послевоенную Германию покинуло более 500 чинов СС, обвинявшихся в совершении военных преступлений.

 

С 1950 года Отто Скорцени поселился в Испании, где, подобно вождю валлонских добровольцев "зеленых (фронтовых) СС» Леону Дегрелю, пользовался покровительством каудильо Франсиско Франко. Став частным предпринимателем, "черный циклоп», наряду со своей коммерческой деятельностью, активно участвовал в создании "Организации взаимопомощи бывших военнослужащих Ваффен-СС (войск СС)» - ХИАГ (HIAG), переименованной впоследствии в "Союз бывших солдат Ваффен-СС».

 

В апреле 1951 года фамилия Скорцени была официально исключена из списка германских военных преступников, разыскиваемых властями Федеративной Республики Германии. Вскоре после этого Скорцени, возглавивший фирму "Седаде», стал представлять в Испании интересы государственного австрийского концерна "ФЁСТ-Альпине», именовавшегося до 1945 года "Заводами Германа Геринга» (нем.: Hermann-Goering-Werke).

 

В 1960 году Отто Скорцени опубликовал в газете ветеранов Ваффен-СС "Дер Фрейвиллиге» ("Доброволец») №7 следующее заявление:

 

"В последние дни немецкие газеты, а в субботу немецкое телевидение сделали распространили обо мне ложные сообщения, которые я решительно опровергаю:

 

1.Было сообщено, будто я встречался в 1949 году в Австрии с Эйхманом и помог ему бежать. Оба утверждения не соответствуют действительности.

 

2.Из Израиля якобы пришло сообщение, будто я поджег в Вене пять синагог. Это тоже неправда.

 

3.Согласно поступившим сообщениям, некто Фридман заявил в Тель-Авиве, что он похитит меня точно так же, как Эйхмана. С 1945 года известно каждое мое официальное местонахождение. Если Фридман вздумает посетить меня, я окажу ему достойный прием.

 

4.Я вообще никогда не имел никакого отношения к преследованию иудеев.

 

5.Всякая подобная, уже имевшая место или могущая иметь место в будущем, публикация будет преследоваться всеми имеющимися в моем распоряжении законными средствами. Я уже предоставил соответствующие полномочия моим адвокатам.

 

Голленштедт, 29 мая 1960 года.

 

Подпись: Отто Скорцени».

 

В начале апреля 1961 года Скорцени, под прикрытием ливанской фашистской партии "Катаиб», известной также под названием "Фаланга» (в описываемое время эта состоящая из католиков-маронитов партия поддерживала тесные отношения с западногерманской партией ХДС/1//ХСС/2/; тогдашний член руководства партии "Катаиб» и премьер-министр Ливана Пьер Жмайель, летом того же 1961 года пригласил в Ливан в качестве финансового консультанта бывшего Президента Германского Имперского банка Третьего рейха Ялмара Ораса Грили Шахта - единственного из числа главных обвиняемых на Нюрнбергском процессе, оправданного и освобожденного Международным трибуналом; на одной из племянниц Шахта был, между прочим, женат Отто Скорцени), собрался в столице Ливана Бейруте на совещание с верхушкой ветеранов Ваффен-СС. На бейрутском совещании речь шла о принятии мер по юридической и пропагандистской изоляции проходившего в описываемое время в Иерусалиме процесса Эйхмана. Совещание проходило попеременно в нескольких местах - в отеле "Гордон», в ночном баре "Эль Морокко», в ресторане "Аль-Матаан», но все это происходило в Бейруте, на расстоянии всего лишь 230 километров от Иерусалима, где Адольф Эйхман выслушивал свой смертный приговор, сидя в зале израильского суда в пуленепробиваемой стеклянной клетке. В совещании, кроме самого Отто Скорцени, принимали участие обергруппенфюрер СС и генерал Ваффен-СС Феликс Штейнер (служебное удостоверение СС № 253 351), бригадефюрер СС Вернер Науманн (служебное удостоверение СС № 1607) и несколько доверенных лиц Скорцени из Аргентины, США, Италии и Франции.

 

В то же время "человеку со шрамами» (как и многим другим) не удалось избегнуть обвинений в тайном сотрудничестве со спецслужбами государства Израиль...

 

В послевоенные годы "черный австрийский циклоп» опубликовал ряд книг воспоминаний ("Секретная команда Скорцени», "Секретные задания», "Неизвестная война») и скончался в Мадриде 5 июля 1975 года.

 

В список наград "человека со шрамами», наряду с Железными крестами (нем.: Eisernes Kreuz) II и I степеней, медалью за Восточный фронт, или Восточной медалью (иронически именовавшейся "Орденом Мороженого Мяса», нем.: Gefrierfleischorden), Штурмовым знаком (Знаком за атаку, нем.: Sturmabzeichen), Рыцарским крестом Железного креста с Дубовыми листьями (нем.: Ritterkreuz des Eisernes Kreuzes mit Eichenlaub), Орденом Ста Мушкетеров (итал.: 100 Muscetieri), Золотым знаком летчика с платиновыми орлом и свастикой, украшенными бриллиантами (нем.: Fliegerabzeichen in Gold und Platin mit Brillanten) и Золотым Германским крестом (нем.: Deutsches Kreuz in Gold), входили и такие награды как кольцо с черепом Имперского руководителя СС (нем.: Totenkopfring in Gold des Reichsfuehrers SS) и золотой портсигар с факсимильной подписью Адольфа Гитлера.

 

Здесь конец и Господу нашему слава!

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

/1/ ХДС - Христианско-Демократический Союз.

 

/2/ ХСС - Христианско-Социальный Союз (Баварская ветвь ХДС).

 

На сделанной в январе 1945 года любительской фотографии

запечатлен Отто Скорцени (слева, с Рыцарским Крестом Железного креста на шее) с сослуживцем.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Александр Владимирович ФОМЕНКО

политолог

 

ДОСЬЕ "САРАГОСА» ПЬЕРА ДЕ ВИЛЬМАРЕ

БОРМАН И ГЕСТАПО-МЮЛЛЕР ПОСЛЕ 1945 ГОДА...

 

Осенью 1990 года, сидя в уютной гостиной дома Пьера де Вильмаре в Нормандии, я впервые услышал от него, что Мартин Борман (секретарь фюрера Третьего рейха Адольфа Гитлера - В.А.) вовсе не погиб в бункере в 1945 году, — и поежился. Но ветеран деголлевских спецслужб и автор многочисленных исторических исследований спокойно продолжал объяснения: "Я это знаю, потому что я сам перевозил его в моей машине в 1947 году в Австрию, а затем он, через Швейцарию, оказался в Аргентине... Я рассказывал обо всем этом в европейских газетах. И никогда известные историки, гораздо более известные, нежели я, великие историки — не пытались выяснить, является это правдой или нет. Была полная тишина! Нет никакой возможности выяснить истину в деле Бормана. Все блокировано...»

 

Суть этой версии сводится к тому, что Борман в 1945 году исчез из берлинских развалин, через пару лет перебрался в Латинскую Америку, умер в январе 1959 года в Парагвае и был похоронен на немецком кладбище в местечке Ита, на юге Асунсьона. Но три или четыре года спустя его останки были перевезены в Берлин и вновь захоронены на месте уже запланированных строительных работ. Зимой 1972/73 года их, разумеется, нашли строители — что послужило доказательством смерти "серого преосвященства» фюрера в 1945 году.

 

В интервью газете "Орор» 30 июля 1974 года де Вильмаре обвинил западногерманского прокурора, ведшего берлинское дело, в попытке использовать обнаружение останков как повод для закрытия "досье Бормана». Несмотря на то, что стоматолог Райдар Зогнэс обнаружил в челюсти, принадлежащей скелету Бормана, остатки очень специфической глины — и именно из местечка Ита в Асунсьоне! Глины, не существовавшей в Берлине! Историк и юрист Хью Томас пытался обратить внимание прессы и специалистов на эту странную "деталь», но, разумеется, безуспешно.

 

В те годы и Советы, и Запад по разным причинам были равно заинтересованы в закрытии дела Бормана — как, впрочем, и дела Мюллера (Генриха Мюллера, по прозвищу Гестапо-Мюллер, начальника тайной государственной полиции - гестапо - Третьего рейха - В.А.)..

 

Причины эти разъясняются в новой книге, вышедшей в 2002 году в серии "Разведка и тайная война», научный совет которой пестрит именами и званиями историков и отставных разведчиков. Получив в 1995–1996 годов около сотни документов из досье "штази» на Бормана (с помощью Томаша Мияновича, постоянного корреспондента "Свободной Европы», и при посредстве пастора Гаука, под чьим контролем находились восточногерманские архивы после падения Берлинской стены), де Вильмаре сумел существенно дополнить свою версию послевоенной "большой игры» с участием "политических призраков». Автор погружает читателя в предысторию и подробности той многолетней тайной операции, в которой, начиная с поворотного в военном отношении 1943 года и вплоть до не менее поворотного, в отношении политическом, 1951-го, участвовали руководитель советской контрразведки СМЕРШ Виктор Абакумов, Мюллер и Борман. "Первый — с благословения Сталина; остальные— без ведома Гитлера, но при очевидном потворстве Гиммлера», — утверждает де Вильмаре.

 

Именно участием в "большой игре» со Сталиным объясняет де Вильмаре и жесткое сопротивление Бормана попыткам военных создать союзную вермахту отдельную Русскую армию, и ту поразительную медлительность и пассивность, которую Мюллер и Гиммлер проявили непосредственно перед и в день покушения на Гитлера 20 июля 1944 года — хотя о заговоре они знали заранее. Впрочем, после провала покушения Мюллер действовал достаточно решительно и хладнокровно — против ненавистного англофила Канариса, явно не имевшего "провосточных симпатий».

 

Ссылаясь на данные, полученные им после войны от людей из близкого окружения Бормана и Мюллера, а также на многочисленные южноамериканские публикации 1947–1950 годов, автор утверждает, что Борман намеревался после войны возглавить Германию, союзную с СССР, — как это было в идиллические времена договора в Рапалло или пакта Молотова–Риббентропа. А Мюллер видел себя великим полицейским — стражем этого "нового евразийского порядка». Впрочем, в случае отказа Москвы они были готовы предложить услуги своей сети и Западу в случае его нового — и неизбежного, по их мнению — конфликта с Востоком.

 

Не все их надежды сбылись, но все-таки Мюллер и Борман сумели — каждый по отдельности — продолжить после 1945 года достаточно бурную деятельность. Причем вдалеке от следователей и судей Нюрнбергского трибунала, которые, под неусыпным оком союзнических спецслужб, старались свалить ответственность за все несчастья России и Европы на менее удачливых руководителей нацистской Германии, не запятнав при этом чистых риз победителей.

 

За кулисами же, как и в довоенное время, продолжалась реальная работа реальных людей, не особенно обращавших внимание на политические ярлыки, ими самими и расклеивавшиеся. Согласно де Вильмаре, уже 10 июля 1944 года на встрече в Страсбурге с ведущими промышленниками и банкирами страны Борман и Мюллер конкретизировали планы по переводу за границу около 700 миллионов долларов — трех четвертей тайной имперской казны. С этого времени в испанской Сарагосе начала действовать группа немецких дипломатов и предпринимателей, ставшая неформальным экономико-политическим штабом Бормана — вплоть до его окончательного отъезда в Аргентину.

 

Именно он руководил размещением (в Южной Америке и Турции) фондов Третьей империи и созданием на их основе своеобразной холдинговой группы. С последующим вливанием больших объемов этих средств в растущую экономику ФРГ: в течение четырех или пяти лет, начиная с 1950 года, при посредничестве группы Тиссена было репатриировано более половины южноамериканских авуаров Бормана (около 400 миллионов золотых долларов).

 

При этом соглашение с Абакумовым "о ненападении» строго соблюдалось, и сеть Бормана в Южной Америке не вела никакой деятельности протии СССР. Более того, тамошняя немецкоязычная пресса, вроде "Дер Вег», критиковала только американскую политику и открыто прославляла советско-германский пакт 1939 года.

 

Но если в 1938 году на обложке вполне либерального журнала "Тайм» красовался портрет очередного "человека года» — канцлера Адольфа Гитлера, то Борману и Мюллеру в 1948-м приходилось вести себя куда скромнее. За их передвижениями неусыпно следили все заинтересованные лица и организации — в книге помещены копии донесений американских, западно- и восточногерманских агентов: 1945, 1946, 1950 и даже 1960 годов.

 

Впрочем, за ними лишь следили и особенно не беспокоили. Когда, например, 16 июня 1948 года глава ФБР Эдгар Гувер поставил Трумэна в известность относительно присутствия Бормана в Буэнос-Айресе, президент США не особенно заволновался. В Буэнос-Айресе, кстати, Бормана принимал у себя в доме генерал Умберто Соса Молина, министр обороны Аргентины и соратник генерала Перона. ("Он же вдохновлял в 1952 года путч Нагиба и Насера, с целью свержения короля (Египта - В.А.) Фарука», — походя добавляет автор.)

 

А когда известный "охотник за нацистами» Симон Визенталь появился в Аргентине, ему объяснили видные члены тамошней еврейской (иудейской - В.А.) общины (допущенные Борманом до управления его фондами), что организация бывшего рейхсляйтера — это очень влиятельная финансово-промышленная группа, чьи интересы простираются поверх идеологий.

 

Тогдашний представитель Визенталя в Аргентине Шимон Самуэльс задним числом (в сентябре 1993 года) признал в газете "Пахина 12», что в этой стране сам "Израиль заморозил наши поиски нацистских военных преступников». В том же 1993 году Цви Ашарони, один из участников захвата Эйхмана, рассказал этой же газете, что в свое время директор "Моссад» запретил своим людям трогать ферму Йозефа Менгеле (эсэсовского врача, обвиненного в преступлениях перед человечеством за опыты над узниками гитлеровских концлагерей и получившего прозвище "Доктор Смерть» - В.А.), чье местоположение было им известно: Бонн и Тель-Авив договорились. (28 декабря 1993 года "Юманите» перепечатала эту информацию без комментариев — и еврейская (иудейская - В.А.) община Франции промолчала.)

 

Так же реалистично поступала, впрочем, и верхушка нацистской партии — когда дело касалось их собственного окружения. Стоило государственному радио отстранить от микрофона, из-за вскрывшегося еврейского происхождения, советского агента журналиста Броннера, как его покровитель Геббельс (имперский министр пропаганды Третьего рейха - В.А.) вмешался лично: "Это — друг. И это — мое дело!» Совсем как Геринг (имперский маршал Герман Геринг, ответственный за Четырехлетний план и министр авиации Третьего рейха - В.А.), который говорил: "У меня свои евреи! Оставьте их в покое!» И оставляли... (Этого Броннера автор книги в 1947 году обнаружил в узком кругу интеллектуалов, группировавшихся вокруг Вальтера Ульбрихта, коммунистического вождя Восточной Германии.)

 

Вообще, по мнению де Вильмаре, "с 1935 по 1941 год Гитлер, Розенберг (Альфред Розенберг, главный идеолог НСДАП и министр по делам восточных территорий - В.А.) , Гейдрих (Рейнгард Гейдрих, шеф Главного Управления Имперской Безопасности, РСХА, исполняющий обязанности имперского протектора Богемии и Моравии - В.А.), Мюллер — все поддерживали идею отправки евреев в Палестину. Ялмар Шахт, министр финансов Гитлера, даже отправился в 1938 году в Лондон, чтобы убедить англичан облегчить евреям Европы достижение этой земли обетованной. Но англичане отказали. Они рассматривали Палестину как свой собственный заповедник. <...> Несколькими месяцами позже Эйхман предлагает обязать Францию разрешить эвакуацию около 4 миллионов европейских евреев на Мадагаскар, где они могли бы основать свое собственное государство. Гитлер находит проект столь замечательным, что 18 июня 1941 года сообщает о нем Муссолини. Виши /1/ отказывается. Все остается на бумаге...»

 

Автор привлекает внимание читателя к весьма странному обстоятельству. Несмотря на то, что Адольф Эйхман подчинялся по службе Мюллеру с 1939 года, когда подотделы по еврейским делам были присоединены к IV Управлению ведомства имперской безопасности, и следователи Нюрнбергского трибунала, и израильские следователи и судьи, занимавшиеся делом Эйхмана, предпочли особо не интересоваться его начальником. И в знаменитых мемуарах Эйхмана, отредактированных им в тюрьме и опубликованных посмертно, нет никаких подробностей относительно деятельности "шефа».

 

"Даже если Мюллер числился пропавшим или убитым в пору Нюрнбергского процесса, — пишет де Вильмаре, — есть все основания удивиться тому, что он также исчез и из сотен работ, посвященных Холокосту, где его имя упоминается лишь походя и без комментариев». А ведь после 1941 года он лично курировал все эти вопросы как на захваченной вермахтом внутренней территории России, так и в Прибалтике, Белоруссии, на Украине, и на Западе: в Скандинавии, Нидерландах, Бельгии, Франции и даже Швейцарии, "территорию которой бороздили, безо всяких законных оснований, следователи гестапо и СД».

 

Согласно де Вильмаре, первые годы после войны— до падения Абакумова — никто не мешал Мюллеру заниматься созданием спецслужб ГДР (sic!). Автор утверждает, что в Чехословакии (на чешской стороне Эрцгебирге (Рудных гор - В.А.), у Хомутова, у Карловых Вар, у Бора, к западу от Пильзеня и на чешской стороне Богемских гор) существовали тайные центры подготовки агентов и коммандос, предназначенных для заброски в Западную Германию: "И именно Хайнрих Мюллер и генерал Ханс Раттенхубер, бывший начальник личной охраны Гитлера <…> руководили этими центрами, под наблюдением ставки советских спецслужб в берлинском районе Карлсхорст и ее представителя в Лейпциге».

 

В специалистах недостатка не ощущалось: по оценкам автора, от 80 до 100 тысяч немцев сразу после войны жило среди беженцев по подложным паспортам — Мюллер начал их выдачу кадровым сотрудникам гестапо еще в феврале 1944 года. И после войны только в Южную Америку и на Ближний Восток /2/ – в основном в Сирию и Египет — сумели перебраться около 20 тысяч человек. (В Каире, Дамаске, Саудовской Аравии и Ираке уже к середине 1950-х годов немецкие компании, под южноамериканскими вывесками, потеснили англо-американцев.)

 

Большое количество своих людей Мюллер задействовал в обеих частях Германии. В 1951 году канцлер Аденауэр признал, например, что 134 бывших сотрудника Риббентроппа получили места в западногерманском МИДе. Среди них была дюжина знакомцев Мюллера. Десятки высших офицеров абвера, СД, гестапо были имплантированы Мюллером в западногерманскую разведку БНД в качестве восточногерманских агентов. (Так, Хайнц Фельфе, бывший сотрудник аппарата Гиммлера, стал шефом управления контрразведки БНД. Через пять лет он был осужден на 14 лет за шпионаж в пользу СССР, после освобождения в 1967 г. уехал на восток, а в 1991 г. оказался уже в объединенной Германии.)

 

Мюллер всегда презирал Запад и не всегда скрывал своего восхищения СССР: он, похоже, был искренним энтузиастом пакта Молотова–Риббентроппа. Пауль Леверкюн, один из помощников адмирала Канариса, рассказывал автору книги в 1950 году, что "в пору сотрудничества гестапо и НКВД эйфория достигла такой степени, что в августе 1940 г. Мюллер предложил верховному командованию вермахта (до конца 1941 года распоряжавшемуся во Франции) создать специальное подразделение с целью поддержания максимальных контактов с остатками коммунистической партии».

 

"Для всех нас, — говорил тогда Мюллер своим помощникам, — враг — это Англия и Виши!» Когда в сентябре 1940 года заместитель шефа СС во Франции Карл Бёмельбург предложил арестовать французских коммунистов, "которые лишь частично поддерживают игру в сотрудничество с нами против агентов британского империализма в южной зоне» Франции (то есть международно признанного тогда правительства Французского государства во главе с маршалом Петэном), Мюллер просто не позволил провести необходимые облавы.

 

В известном разговоре с Шелленбергом в 1943 году шеф гестапо даже называл советское влияние в Европе "неизбежным следствием исторического развития, свойственного нашей эпохе, особенно если иметь в виду духовную анархию нашей западной культуры — включая и идеологию Третьей империи. Национал-социализм — не что иное, как куча навоза в этой духовной пустыне. Напротив, все видят, что в России развивается действительно чистая духовная и биологическая сила. Духовная и материальная революция, к которой стремится коммунизм, предлагает своего рода положительный заряд — в противоположность нашему западному негативизму».

 

Вполне буржуазный Шелленберг был совершенно сбит с толку: Мюллер говорил об арестованных им советских агентах из знаменитой "Красной капеллы» как о "чистых прогрессивных революционерах, обладающих уверенностью в себе, которая полностью отсутствует у наших западных интеллектуалов, за исключением, может быть, некоторых членов СС »/3/.

 

Закончил же он предложением скорее договориться со Сталиным: "Это был бы такой удар, от которого бы Запад, со своим сатанинским лицемерием, никогда бы не оправился...»

 

Все это может показаться весьма удивительным, но только если не вспоминать о том, что слово "национал-большевизм» не всегда было ругательным в среде сторонников всего нового и прогрессивного. Ведь 15 июля 1934 года заявил же известный коммунист Карл Радек в "Известиях», что не существует причин, по которым немецкий фашизм и Советская Россия не могли бы идти нога в ногу. Ведь фашистская Италия и Советская Россия уже являлись к тому времени хорошими друзьями...

 

Подобные настроения в Германии олицетворял, в частности, знаменитый полковник Вальтер Николаи, бывший начальником разведки кронпринца (наследника престола) в годы Первой мировой войны, шефом военной разведки — вплоть до 1925 года. В 1917 году он организовал отправку из Швейцарии — через Скандинавию — в Россию знаменитого поезда с 224 революционерами, из которых добрых два десятка были его собственными (!) агентами. Николаи принимал самое деятельное участие и в интригах, предшествовавших приходу Гитлера к власти, но затем, в борьбе за место начальника военной разведки, проиграл адмиралу Канарису /4/. (Который при этом утверждал, что "Николаи в своей завороженности отдельными большевиками дошел до степени “настоящего друга Москвы”».) "Это именно Николаи, — пишет де Вильмаре, — с конца 1919 года. продвигал концепцию тайных германо-советских соглашений, чьим повторением стал договор 1939 года»

 

Интересна также фигура генерала Рудольфа Бамлера, руководившего в 1938–1939 годах управлением III F абвера. На этом посту он показал себя настолько фанатичным нацистом и сторонником сближения с СССР (после 1937 года), что Канарис отправил его сначала в Данциг, а затем в Норвегию. Попав в плен на Восточном фронте, он делил дачу с фон Паулюсом и впоследствии состоял в той же в группе Абакумова (в Карлсхорсте), руководя школой тайных полицейских агентов, работавших на К-5 — предшественника восточногерманского МГБ (Министериум фюр Штаатсзихерхайт, сокр.: штази - В.А.).

 

Де Вильмаре удивляется, что с тех пор как Шелленберг в своих, откровенно цензурованных, мемуарах бросил фразу о том, что, по его мнению, начиная с 1943 года Мюллер находился в связи с советскими секретными службами, никто не пытался прояснить этот вопрос. Вокруг фигуры шефа гестапо словно существует некая "фигура умолчания». Например, глава западногерманской разведки Гелен в своих мемуарах не раз говорит о том же Шелленберге, но никогда — о Мюллере! "Чрезвычайно противоречивый историк Дэвид Ирвинг, которого наши “комиссары мысли” последние два десятка лет зовут “ревизионистом”, — иронизирует де Вильмаре, — подготовил французскую версию мемуаров Рейнхарда Гелена — и не обратил внимания на это умолчание».

 

Хотя при желании можно было бы внимательнее присмотреться к некоторым странным событиям в жизни шефа гестапо. Например, согласно данным, полученным де Вильмаре в немецких архивах, после 1937 года Мюллер располагал 2450 сотрудниками, внедренными в дипломатический корпус. При этом и в самом Министерстве иностранных дел существовали советские агенты, и во многих немецких посольствах — не только в Токио или Вашингтоне, но и в Париже, Брюсселе, в Швейцарии. И — никаких проблем, "за исключением четырех или пяти дел, начатых после 1941 года. Слепота или пассивность людей Мюллера поражает».

 

Мюллер так никогда и не потревожил ни Жака Дюкло, ни других товарищей из аппарата французской компартии, связанных с Москвой. И это вовсе не гестапо, а служба прослушивания военной разведки (абвера) и подразделения полевой жандармерии, подчинявшейся вермахту, осенью и зимой 1941/42 года начали потихоньку вскрывать советскую разведывательную сеть "Красная капелла» ("Красный оркестр» - В.А.), которой, по утверждению де Вильмаре, знаменитый Леопольд Треппер руководил вместе с Мюллером. Дескать, именно поэтому "дирижер» так легко выскользнул из гестаповского заключения 13 сентября 1943 года — и ни один из подчиненных Мюллера не понес наказания! Хотя обычно в случаях побегов Мюллер легко отправлял провинившихся тюремщиков на смерть. (Похоже, что у Треппера были основания опасаться разоблачений: не зря же он 22 октября 1974 года в последнюю минуту отказался встретиться с историком в телестудии — лицом к лицу.)

 

Сам де Вильмаре попытался проследить послевоенную судьбу Мюллера до самого конца. Большое значение придает автор роли генерала Виктора Абакумова — руководителя контрразведки СМЕРШ, а затем и министра государственной безопасности (при этом называя Жданова "покровителем, если не другом, Абакумова, разделяющим его антисемитизм»).

 

Он утверждает, что "шеф контрразведки и его люди принадлежали к антисемитскому аппаратному клану, который интриговал вокруг Сталина, особенно начиная с 1949 года». Именно поэтому якобы они столь тесно работали с Мюллером даже и после войны. Французский историк утверждает, что вплоть до лета 1951 года, когда он был отстранен от своих обязанностей (на него было заведено дело, которое вел его противник генерал Серов), Абакумов держал под рукой многие тонны документов, захваченных в Германии и ставших впоследствии "Особым архивом» при Совете Министров СССР.

 

Даже после падения Абакумова Мюллер продолжал курсировать, до осени 1952 года, между Брно, Лейпцигом, Берлином (Карлсхорст) и Москвой. Лишь после ХIХ съезда (Коммунистической партии Советского Союза, сокр.: КПСС - В.А.), когда все его покровители покинули ЦК, он решил переместиться в Южную Америку. Но в 1954 году не кто иной, как генерал Иван Серов приказал шефу чехословацкой разведки Рудольфу Бараку найти и доставить Мюллера в Москву — живым (об этом сообщил автору сам, ныне покойный, Барак).

 

Операция по поимке Мюллера была проведена столь безупречно, что послужила образцом для агентов "Моссад», когда через несколько лет они захватили Эйхмана. Очнувшийся ото сна только в самолете Мюллер был доставлен в Прагу, где с ним пытались беседовать чехословацкие товарищи. Мюллер считал себя достаточно важной птицей и согласился говорить только со своим старым партнером— советским генералом Коротковым, специально приехавшим в Чехословакию. Затем Мюллера отправили в Москву, и конец его неизвестен. (Надо сказать, что де Вильмаре называет версию американского автора Грегори Дугласа о Мюллере — агенте американцев — "романной», а самого его — "неким московским агентом влияния в США».)

 

Разумеется, что ни советские, ни российские спецслужбы никогда не пускались в объяснения относительно всех этих странных догадок и свидетельств. Если факт смерти Бормана в 1959 году в Парагвае был все-таки упомянут в газете "Совершенно секретно» (№ 4, 2000), то по поводу Мюллера продолжается молчание. Французский автор считает причиной этого политкорректное нежелание привлекать излишнее внимание и к истории нацистско-советского сотрудничества до и после 1939 года, и к весьма прагматичному использованию бывших нацистов после 1945 года. И добавляет: "Со своей стороны, ни Бонн, ни американские секретные службы в Германии никогда не желали признавать проникновения в свои структуры агентов не только КГБ, но и Мюллера — причем еще до КГБ». И это совсем не удивительно: запретили же в свое время в Соединенном Королевстве книгу, из которой следовало, что английский куратор антисоветского прибалтийского сопротивления был советским агентом...

 

В первый раз рассказывая мне о своих встречах с Борманом, де Вильмаре так объяснял внутренний смысл своей исследовательской работы: "Я ищу такие документы, которые показывают, что история — не такая простая вещь...»

 

И знакомство с его книгами лишний раз позволяет задуматься об этом. Вскрывая подоплеку и взаимосвязь, казалось бы, весьма далеких друг от друга событий, де Вильмаре предлагает читателю не одномерную, но стереоскопическую картину истории.

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

/1/ В это время Мадагаскар, наряду с другими частями французской колониальной империи, находился под юрисдикцией правительства маршала Петэна в г. Виши.

 

/2/ Прославленный Фредериком Форсайтом тайный канал переброски людей за границу Германии "Одесса» касался лишь некоторых кланов СС. Автор книги утверждает, что существовало еще семь или восемь каналов, и, например, канал "Паук» еще в 1949 г. находился под контролем Бормана.

 

/3/ Последнее сравнение "прогрессивных революционеров» с "некоторыми членами СС» выпало из советского перевода "Мемуаров».

 

/4/ В 1934 году Николаи стал директором Института истории новой Германии и одновременно возглавил Бюро по еврейским (иудейским - В.А.) делам при МИДе.