С чего начинается Родина…

Из  мемуаров Василия Стародубцева.

Шел шестой послевоенный год.

Страна восстанавливала разрушенные войной города и села, фабрики и заводы. Объединялись семьи, разбросанные войной по всему миру. Но зияющей раной на теле государства оставались беспризорные дети, одинокие немощные старики и инвалиды. Детские дома и приюты были полны сиротами.  Государство делало все для того, чтобы облегчить им жизнь. Открывались старые и создавались новые учебные заведения, куда подростков, потерявших в войну родителей, брали безо всяких там конкурсов. И это правильно, ведь страна остро нуждалась в специалистах, в том числе и на селе. Населению огромной страны нужен был хлеб, молоко, мясо, овощи. Свой вклад в подготовку агрономов, зоотехников, ветврачей, механиков, бухгалтеров должны были внести и мы – выпускники педагогического факультета Тимерязьевской сельхозакадемии.

Итак, по распределению я был направлен в сельскохозяйственный техникум, который был расположен в Харьковской области, куда прибыл без промедления.

Учебный комплекс поразил, меня своим великолепием. Старинные просторные здания были окружены тенистыми аллеями и прекрасным садом. Неподалеку от главного корпуса располагался большой  заросший водорослями и кустами пруд. Сторож, старик преклонных лет, рассказал мне, что до революции здесь располагалось училище для детей из богатых семей. В первые годы советской власти здания переходили из рук в руки, пока  кому-то из начальства не пришла в голову мысль создать здесь сельхозтехникум. 

Решением педсовета, как фронтовика, меня назначили куратором группы, которая состояла из 30 ребят – круглых сирот. Группа была очень сложная: все мальчишки и девчонки без исключения курили и при возможности баловались спиртным, правила поведения, и требования устава техникума большинство из них не признавали,  многие были склонны к воровству и хулиганству, более половины не успевали по основным предметам. Треть читали с трудом. Самое удивительное было в том, что педагоги смирились с таким положением и полагали, что другого и не могло и быть. Мол, рабочие руки тоже нужны. Меня такая позиция коллег не устраивала, и я решил направить сирот на правильный путь. Передо мной встал вопрос – как это сделать? После глубокого раздумья решил изучить опыт великого педагога Антона Семеновича Макаренко и вспомнить подходы к трудным солдатам замполита нашей роты Ивана Медведева.  После чего выбрал два направления: взаимоотношения с ребятами строить на доброй, уважительной основе; всех без исключения занять полезным или интересным делом.

Помню первую встречу с воспитанниками, на которой состоялось наше первое знакомство. Мальчишки и девчонки смотрели на меня с любопытством и неподдельным интересом. Они были хорошо осведомлены о том, что я фронтовик и инвалид войны и думали, что я их замучаю муштрой. Выслушав мои планы, они стали задавать мне вопросы. Порой нелицеприятные. Ну, например, спросили – почему педагоги их презирают, то есть относятся к ним не  так как к другим подросткам? Подводя итоги встречи, я пришел к выводу, что воспитанники не верят мне, они думают, что я такой же, как и другие педагоги. Это сильно задело мое самолюбие.  И я решил действовать.

Вначале предложил построить в центре техникумовского парка танцевальную площадку с крытой сценой, чтобы проводить там все культурные мероприятия. И как ни странно идея была одобрена. Работали ребята самозабвенно. Объект был сдан в срок и с отличным качеством. Многие юные строители были награждены подарками, а группа получила в награду от руководства техникума приемник с проигрывателем. Летом купили новый баян.

После таких событий отношение к группе кардинально изменилось. Ребята стали чувствовать себя увереннее, а это сказалось на учебе.  Теперь любой неуд в группе стал считаться  ЧП. Кстати, я тоже пришёлся ко двору: пацаны мне поверили и зауважали.

В подшефной группе я ввел политчасы. Несколько занятий я посвятил итогам войны и роли их родителей и близких в Великой Победе над фашисткой Германией.  Подростки активно участвовали в обсуждении, рассказывая о своих отцах и братьях, о зверствах немцев на оккупированных территориях, о том, как они сами помогали бороться с фашистами. Оказалось, что более половины мальчишек были в партизанских отрядах, помогали подпольщикам, а некоторые даже побывали в фашистских застенках. Обсуждали мы и другие темы. Особенно, ребятам нравилось мечтать о будущей жизни: о том, какие красивые города и села станут после их восстановлении, о том, что в стране больше не будет голода, о том какие счастливые семьи будут у них…

Не забыл я и о моем давнем увлечении  фотографией. Решили организовать фотостудию. Желающих научиться фотографировать профессионально  набралось много. Потребовалось не так уж много времени, чтобы подростки овладели этой удивительной профессией, которая в свое время была моей кормилицей. В свободное время  ребята стали выпускать свою групповую стенгазету с фотографиями, оригинальные фотомонтажи. Учащимся техникума нравились такие средства массовой информации, которые с интересом читали заметки и разглядывали фотографии. А скоро организовали и художественную самодеятельность.  Постепенно раскрывался интерес ребят не только к искусству, но и к научно-познавательной деятельности. Они писали не только рефераты, но и выступали на конференциях с докладами. Многим это помогло в дальнейшей жизни, я имею в виду тех, кто позже связал свою жизнь с педагогикой, наукой.

За два с половиной года подшефная группа превратилась из кучки трудных воспитанников в хорошо сплоченный коллектив. Это вызывало зависть у многих преподавателей,  которые никак не могли поверить, что из отпетых хулиганов получились нормальные мальчишки и девчонки. В партком и дирекцию посыпались жалобы: будто Стародубцев заискивает перед учащимися, многое им позволяет, ведет с ними как  равными себе.  И все бы ничего, но отношение ко мне особенно обострилось  после юмористического вечера, организованном моими подшефными. В основу мероприятия были положены негативные факты, собранные ребятами в ходе учебного процесса и на практике в учхозе. Более двух часов  длилось представление. Все это время зал ревел от восторга, поскольку на сцене фигурировали знакомые персонажи. На другой день состоялось заседание парткома, которое проходило также бурно, как и вечер. Многие требовали меня наказать, но вмешался директор, который публично выразил мне благодарность и призвал педагогов и специалистов  исправить недостатки и не допускать их впредь…

Через два с половиной года я уехал в Москву в ТСХА в очную аспирантуру для завершения учебы в аспирантуре и защиты кандидатской диссертации. Провожали меня всей группой. Со слезами на глазах. Позже они приезжали в столицу, где я семь дней показывал им достопримечательности Москвы. Пять студентов техникума поступили в ТСХА и даже, когда я готовил диссертацию, помогали  мне варить опытные партии сыров и ночные сжигания по Кельдалю проб молока при определении фракции белков в молоке. Многие воспитанники потом были  на защите кандидатской диссертации. Моя дружба с воспитанниками жива, по сей день. У каждого сложилась своя жизнь: большинство из них стали классными специалистами, руководителями хозяйств, учеными. Так, что я считаю, что мои труды не пропали даром! Как бы пафосно это не звучало…

Ломоносовым стать,  не просто.

Стать ученым…

В моих жизненных планах этого никогда не было.  Пределом моих мечтаний была – педагогика. С моими ранениями это было то, что надо… Но все произошло как-то  спонтанно и неожиданно.  Словно кто-то окатил меня ушатом холодной воды. Стать аспирантом на кафедре молочного дела поступило сразу же после сдачи последнего экзамена на педфаке в ТСХА. Вот тогда-то я и почувствовал холодный душ. Признаться, слово аспирант и аспирантура, для меня прозвучали впервые, я даже значение  его плохо знал. После долгих раздумий и консультаций с друзьями принял решение - рискнуть.  Без труда сдал вступительные экзамены и был зачислен аспирантом к профессору Рубену Богдасаровичу Давидову, которого уговорил зачислить меня вначале в заочную аспирантуру с переводом в последние два года на очное обучение. Почему? Да потому, что перед окончанием педфака мы всей группой решили поехать преподавателями в различные сельхозтехникумы. Так я оказался на Украине, о работе в техникуме я рассказал выше.

Работая в техникуме, сдал все кандидатские минимумы. Выполнил все обещания данные профессору, поэтому без особых проблем был переведен в очную аспирантуру. План подготовки диссертации был очень жесткий. В тоже время нужно было участвовать в научной работе кафедры. Особенно много времени и сил занимали лабораторные исследования. Мой режим работы на фермах был расписан на 19 часов в сутки, с 4 утра и до 11 вечера. Это при четырехкратной дойке и кормлении коров. Для отдыха и сна оставалось 5 часов ночного времени. Это заставило меня поселиться на жилье непосредственно, на ферме, в ветеринарной лаборатории. Сон в маленьком помещении, пропитанном запахом креолина, был настоящей пыткой. К утру сильно болела голова и слезились глаза. И только в скотном дворе на утренней дойке (начало в четыре утра) с запахом силоса и навоза самочувствие восстанавливалось.      Частенько случались курьезы. Мне приходилось возить в лабораторию кафедры пробы кормов, кала и мочи. Как-то в автобусе рядом со мной села одетая в песцовую шубу пожилая дама. Не прошло и пяти минут, как эта дама поднялась с репликой в мой адрес: "Внешность весьма приличная. Симпатичное лицо. А запах…». И ушла в другой конец автобуса.

Для диссертации мной проводилась большая и достаточно трудная работа по сырам. По моей теме было переработано на сыры полторы тонны молока и выработано более 100 кг. этого ценного продукта. Варка сыра проводилась на экспериментальном заводе при кафедре молочного дела. Сыры до трех месяцев созревали в сырных подвалах академии. Однако исследования по изменению химического состава и вкусовых качество сыра в процессе шестимесячного и годового хранения проводились в городских сырохранилищах. Иногда опытные экземпляры сыров воровали. Чтобы этого не произошло, я придумал - маркировать ящики с головами сыра не только надписями "опытные образцы», но и предупреждением - "Внимание, сыры выработаны из радиоактивного молока».  Сработало.  За годы исследования все мои партии сохранились.

Вот так шаг за шагом продвигалась экспериментальная подготовка диссертации. За два года был выполнен объем исследований ровный тому, какой аспирант-очник реализует за четыре года.  Я уж не говорю о теоретической части, когда нужно прочитать и понять десятки работ известных ученых, изучить  сотни диссертаций, чтобы не дай Бог проделать те же исследование, что и они. Недаром мой руководитель темы профессор Давидов после успешной защиты мной диссертации сказал: "Я не верил, что в два года можно выполнить такой объем работы, но в твоих возможностях ошибся». Получить такую оценку от известного ученого дорогого стоит. Профессор редко кого хвалил. Впоследствии мы с ним стали хорошими друзьями и единомышленниками.

Рязань.

Получив назначение в Рязанский сельхозинститут им. П.А.Костычева решил ехать немедленно. Однако место было еще занятым и мне пришлось перебиваться заработками в обществе "Знание». Работа не пыльная, да и платили не плохо. Поскольку все мои лекции получали высокую оценку местных партийных органов, руководство обществом предложило мне оформиться на постоянную работу. Но я отказался, сославшись на то, что меня ждут в Рязани.

Скоро все разрешилось, и я притупил к работе в качестве доцента на кафедре животноводства. Такого назначения я не ожидал. Мало кто из новоиспеченных кандидатов наук становится сразу же доцентом. Но мне повезло, стал читать лекции по молочному делу. Первые встречи со студентами показали, что они почти не знают предмета. Доложил об этом заведующему кафедрой, чем вызвал шквал гнева в защиту прежнего преподавателя, которому он покровительствовал.  Конфликт длился не долго. Почувствовав, что я неплохо держу удар, а также, что у меня хороший запас знаний, завкафедрой сдался.  Позже, когда меня назначили деканом факультета, и он стал моим подчиненным, каждый раз извинялся и просил не помнить зла.  Да я и не помнил, размениваться на такие мелочи, не было времени.

С тех пор прошло более 60 лет. Что только не произошло за это время?!   Менялся институт, совершенствовалась его структура, на кафедрах появились доктора наук.  Я тоже не сидел, сложа руки. Поняв, что на кафедре животноводства нельзя в полной мере изучить молочное дело, предложил создать специальную кафедру.  Ректор поддержал мою инициативу. Кафедра была сформирована в кратчайшие сроки. Подобраны прекрасные преподаватели и специалисты. Неоценимую помощь в этом оказал профессор Давидов. Не менее важно было то, что нам удалось создать современную по тем временам исследовательскую базу в институте и учхозе. 

 Кафедра молочного дела, которую я возглавлял, за более чем полувека провела огромную работу по подготовке зоотехников высшей квалификации, научных кадров, внесла неоценимый вклад в науку.  За время подготовки  мной докторской диссертации удалось сформировать чистопородные стада в крупнейших хозяйствах области  совхозах "Шиловский», "Пролетарский», "Полково», которые показали, что наша черно-пестрая порода способна давать удои молока никак не меньше, чем за рубежные буренки. В этих хозяйствах выросло немало настоящих мастеров машинного доения, Героев Социалистического Труда. Доктором сельскохозяйственных наук и профессором я стал поздно, после пятидесяти. Почему так долго готовил диссертацию? Потому, что на все не хватало времени.  Много сил кроме руководства факультетом и кафедрой уходило на исполнение обязанностей депутата областного совета,  советника-консультанта обкома партии, многие другие не менее важные функции. А потом хотелось предоставить научному сообществу не просто работу нужную только лишь для получения диплома доктора наук, а фундаментальное исследование, которое позволило бы продвинуть вперед сельскохозяйственную науку. Это без учета того,  что приходилось несколько раз переписывать введение, поскольку курс КПСС по развитие сельского хозяйства постоянно менялся. Тогда политика была выше науки и экономики. Зато в итоге работа моя получила высокую оценку в академии наук, отзывах крупных отечественных и зарубежных ученых-аграриев и биологов.

За более чем полувека Рязань стала для меня второй малой Родиной.  Искренне полюбив этот удивительный красивый край березового ситца, я даже забывал, что я оренбуржец. Вместе с рязанцами радовался  успехам и огорчался неудачам области.  Всего было много! Особенно с приходом к руководству регионом Алексея Николаевича Ларионова.  Могучий был и человек, и руководитель. За время его правления Рязаньщина из лапотной превратилась в аграрно-индустриальную область. Появились военные училища, гражданские высшие учебные заведения, научно-исследовательские институты. Но его сгубило честолюбие. Три плана по мясу, которые он обещал, Н.С.Хрущеву, рязанцы не выполнили. Хотя в выращивании животных участвовало все население, от первоклассников до седых стариков, когда стало ясно, что мяса все равно не хватает до планируемого объема, под нож был пущен даже племенной скот.  Восстанавливать численность областного стада, потом пришлось несколько лет. А.Н.Ларионов не смог пережить такого позора и  покончил жизнь самоубийством…

Р.S.На этом записи в дневнике профессора Василия Стародубцева прерываются. Ему не хватило времени, чтобы закончить свои воспоминания, потому что он не ожидал, что уйдет так рано. В последние годы ему все чаще и чаще стали напоминать о себе полученные на войне раны, давали о себе знать многочисленные осколки снарядов (их было столько, что он не мог беспрепятственно пройти спецконтроль в аэропорту). Но он, не обращал внимание на болезни, продолжал работать вплоть до дня кончины и умер, когда ему исполнилось 81 год.