Андижан, уездный город Ферганской обл. на линии Средне-Азиатской железной дороге.

Дважды занимался нашими войсками, в 1875 и 1876 г., причем 8 января 1876 г. окончательно присоединен к нашим Туркестанским владениям.

Экспедиция 1875 г.

Тотчас после занятия нашими войсками Намангана, в Кокандском походе 1875 г., генерал-адъютантом Кауфманом были получены сведения о восстании в восточной части Кокандского ханства кипчаков и кара-киргиз под предводительством дальнего родственника Худояр-хана, Пулат-бека, и о том, что в Андижане провозглашен газават.

Генерал-адъютант Кауфман тотчас же отправил в Андижан под нач. генерал-майора Троцкого, отряд в составе 5? рот, посаженных на 230 арбах, 3? сотни, 4 ракетных станка и 8 орудий, всего 1400 чел.

Взяв с собою продовольствие на 8 дней, отряд выступил 28 сентября, 29-го расположился в 6 вер. от Андижана, а 30-го, вслед за рекогносцировкой, произведенною полковником Скобелевым с 1? сотнями и 4 ракетными станками, подошел к городу.

Город готовился к обороне и, т. к. не был обнесён стеною, то на улицах его устраивались завалы. В нем было собрано от 60 до 70 тыс. защитников, которыми распоряжался Абду-Рахман автобачи, а Пулат-бек с 15 тыс. кара-киргиз расположился вне города, для действий в поле.

1-го окт., в 6 час. утра, оставив вагенбург на месте (рота, 2 орудия и 2 ракетных станка), Троцкий двинул отряд на штурм города, тремя колоннами под начальством полковника Скобелева (2 спешенные сотни, 1 орудие, 1 ракетный станок и команда сапер), бар. Меллер-Закомельского (2 роты, 1 орудие, 1 ракетный станок и команда сапер) и бар. Аминова (2 роты, 4 орудия и команда сапер).

При последней колонне находился начальник отряда. Едва войска прошли полверсты, как Пулат-бек со своею конницею атаковал вагенбург, но был отбит. Колонны Скобелева и Аминова, обстреляв город артиллерийским огнем, направились к базару и площади, где находился ханский дворец; колонна же Меллер-Закомельского двигалась верстами двумя правее, и прибыла получасом позже первых колонн. Все колонны были встречены в городе сильным ружейным огнем из-за завалов и стен, с крыш и с деревьев и должны были прочищать себе путь рукопашными схватками. На некоторых завалах находились орудия, из коих два были нами захвачены. После занятия городской площади (урды) и очищения внутренних дворов ханского дворца от неприятеля, генерал-майор Троцкий дал войскам получасовой отдых и затем направил их, в одной общей колонне к вагенбургу, приказав арриергарду зажечь город.

Колонны следовали: впереди — Скобелева, за нею — Аминова и в арьергарде — Меллер-Закомельского. Обратное движение по городу сопровождалось боем, хотя уже не столь ожесточенным, как передний путь. В 2 часа дня все войска возвратились к вагенбургу, но через два часа, для воспрепятствования тушению пожаров, генерал-майор Троцкий снова послал к городу 6 конных орудий, под прикрытием 2 сотен и под начальством полковника Скобелева, с целью бомбардировать город в течение трех часов.

При штурме Андижана наши потери состояли из 8 убитых и 38 раненых (из них 3 офицера).

На следующий день, 2 октября, войскам была дана дневка, во время которой полковник Меллер-Закомельский вновь бомбардировал город 4 орудиями, под прикрытием двух рот.

3 октября отряд начал обратное движение в Наманган. Движение это сопровождалось преследованием неприятеля. 5 октября отряд соединился с войсками генерал-адъютанта Кауфмана и оба отряда возвратились в Наманган 8 октября.

Потери в отряде генерал-майора Троцкого, в делах с 30 сентября по 5 октября, составляли убитыми 9 нижних чинов и раненых: 5 офицеров, 49 нижних чина и 5 джигитов.

Взятие Андижана в 1876 г.

Результатом кокандского похода 1875 г. явилось присоединение к русским владениям кокандских земель на правом берегу р. Сыр-Дарьи. Из них был образован Наманганский отдел, начальником которого и расположенных в нем войск был назначен генерал-майор Скобелев, державший своими активными действиями в повиновении жителей этого берега реки, несколько раз снова бравшихся за оружие; но на левом берегу, собственно в Кокандском ханстве, господствовала полная неурядица. Поэтому необходимо было сломить ту силу, которая поддерживала анархию и представителями которой являлись, главным образом, кипчаки.

Для осуществления этой цели генерал-адъютант Кауфман предписал Скобелеву выступить в последних числах декабря с частью войск в местность между рр. Нарыном и Кара-Дарьей, составляющую центр кыпчакского населения, с тем, чтобы нанести кипчакам чувствительный удар именно в то время, когда кочевники с семействами и имуществом должны, по необходимости, оставаться в своих зимовках, не имея возможности удалиться в заваленные снегом горы. По исполнении этой операции отряд должен был затем ударить на Андижан или на другой пункт, где сосредоточатся неприятельские скопища, и уничтожить или рассеять их. Однако, первая задача не могла быть исполнена, т.к. кипчаки, до прибытия Скобелева, побросали свои зимовки и бежали к Узкенту и на левый берег р. Кара-Дарьи.

В виду этого, Скобелев, разрушив брошенные жителями кишлаки, сосредоточил 3 января 1876 г. весь свой отряд около Мир-равата, в 5 вер. от Андижана, где Абду-Рахман автобачи собрал уже до 20 тыс. вооруженных жителей, 5 тыс. сарбазов и 10 тыс. конницы.

Отряд Скобелева состоял из 9 рот, 7? сотни, ракетной батареи и 12 орудий, всего 2800 чел.

4 января Скобелев произвел рекогносцировку северной и восточной окраины Андижана; 5-го, по случаю густого тумана, ничего не предпринималось; 6-го окончена рекогносцировка южной стороны города; 7-го Скобелев перевел свой отряд на высоты Ак-Чакмак, где имелась хорошая артиллерийская позиция, а 8 января, обстреляв город, штурмовал его.

Штурмующие колонны овладели центральной частью города и высотой Гуль-тюбе, где немедленно же была устроена батарея.

Потери ограничились 2 убитыми и 7 ранеными (из них 1 офицер).

Неприятель же понес огромный урон, при чем Абду-Рахман с большею частью защитников бежал в Ассаке.

9 января войска не встречали уже сопротивления, но т. к. жители не являлись еще с изъявлением покорности, то вечером был возобновлен артиллерийский огонь, продолжавшийся до утра, а 10-го войска отряда были размещены в городе, который с этого времени уже нами не покидался.

Песня эпохи завоевания Средней Азии (Туркестана), 1853-1876. Бытовала у сибирских и оренбургских казаков.

Андижанское восстание 1898 г.

По мере занятия русскими войсками бывшего Кокандского ханства, сподвижники хана, теряя свое служебное положение, переселялись в Фергану. С присоединением же последней к России, она оказалась переполненной массою служивших и имевших значение и влияние лиц, на которых опиралась прежде ханская власть и которые остались совершенно не у дел, потерявши и свое значение в народе, и средства к жизни. Понятно, что все эти лица, так же, как и мусульманское духовенство, потерявшее свое первенствующее значение и большую часть доходов, не могли примириться со своим новым положением и потому в начале русского владычества в крае многие пробовали подымать восстание именем того или иного хана, придавая ему характер священной войны против неверных. Хотя подобные попытки оставались обыкновенно безрезультатными, тем не менее, в стране всегда находилось достаточное количество праздных и легковерных людей, готовых последовать за вождями фанатиками. К числу таких фанатиков должен быть причислен и Мин-тюбинский ишан Мухаммад-Али-Хальфа Мулла Сабыр-Суфиев (Мадалы Эшен, Дукчи Эшен, Мадали ишан) воспользовавшийся благоприятно сложившейся обстановкой и поднявший в мае 1898 г. восстание с целью изгнания из края русских. Легковерие и суеверие темной народной массы, отсутствие наблюдения со стороны местной администрации за внутренней жизнью и состоянием умов туземного населения, недостаточное количество войск в крае и их беспечность в лагерных расположениях и многие другие причины — все это послужило в пользу ишана Мухаммад-Али, пользовавшегося огромной популярностью и влиянием среди населения.

По показанию самого ишана, его постоянно озабочивала сильная порча нравов в народе. Ишан описал это грустное положение вещей турецкому султану и просил его ходатайствовать перед русским Государем о принятии мер к восстановлению местной жизни по шариату. В ответ на это письмо, писанное, по неграмотности автора, приближенным к нему лицом, ишан в конце январе или в начале февраля 1898 г. получил через одного паломника фирман и старый халат с плеч султана. Мухаммад-Али твердо верил, что грамота и халат действительно присланы ему от султана, и, конечно, получение этих священных подарков и полномочий от самого халифа должно было сильно поднять фанатика в его собственных глазах и действовать на его экзальтированную натуру. Весьма вероятно, что после этого он счел себя призванным спасти народ и с этой целью прежде всего освободить его от русского владычества. Во всяком случае, с этого времени начались приготовления к священной войне и уже в ночь на 14 мая у ишана в Мин-тюбе состоялось совещание, на котором им было объявлено, что он получил благословение Божие изгнать русских. Принятый тут же план действий состоял в том, чтобы одновременно напасть ночью на лагери русских войск под Андижаном, Маргеланом и Ошем, овладеть сначала этими городами, затем Наманганом, восстановить прежнее кокандское ханство и посадить ханом племянника ишана Абдул-Азиса; затем, если весь народ поднимется, то взять Ташкент и Самарканд и выгнать русских из края.

Нападением на Ош должен был руководить Умарбек-Датха, на Маргелан — Иноят-хан с ичкиликским волостным Бакуром, а на Андижан — сам ишан Мухаммад-Али с кулинским волостным Гаиб-Назаром.

В последние перед восстанием дни ишан несколько раз объявлял в мечети, что влиятельные люди уже дали ему клятву и приложили печати к договору участвовать в газавате и что народ должен слушаться и идти за ними, куда они прикажут, при чем прибавлялось, что сбор назначается на воскресенье вечером у Замбер-биля, что на холмах под Андижаном. 17 мая около 8 час. вечера по кишлаку Таджик, составляющему с Кашгар-кишлаком селение Мин-тюбе, внезапно раздались возгласы "газават!" и ишан выступил по дороге в Андижан с толпою человек в 200, вооруженных палками и батиками, выслав вперед особый отряд киргиз с приказанием перерезать телеграфную проволоку на Маргелан.

В толпе было много мальчиков и все суфии (старшие ученики ишана), которые с выступлением украсили свои головные уборы мисвяками (палочки в виде зубочисток), данными им ишаном в виде амулетов, спасающих от смерти. По пути из встречных кишлаков к нему присоединялись конные и пешие туземцы, так что, когда отряд достиг городского предместья, он состоял уже из 2000 чел. Перед въездом в Андижан ишан, совершив намаз, отправил трех джигитов проскакать по нижним улицам туземного города с криком: "газават!" Городские караульщики безмолвно пропустили отряд ишана, — впрочем, один из них был найден убитым, вероятно, за попытку поднять тревогу. К юго-восточному углу туземного Андижана примыкает небольшой русский город. Крайний юго-восточный квартал его занимал лагерь андижанскаго гарнизона, к которому примыкали сплошной полосой кишлаки, тянувшиеся на ю. вплоть до сел. Ассаке. В этой полосе кишлаков, способствовавшей скрытному приближению мятежников, стянулась шайка ишана перед нападением на лагерь. Узкое пространство, отделявшее лагерь от юго-западной окраины кишлачной полосы, имело ту особенность, что близ самых бараков, шагах в 15-20, возвышалась складка местности, закрывавшая ближайшие подступы к лагерю, что способствовало внезапности нападения.

Андижанский гарнизон состоял из 4-й и 5-й рот 20-го Туркестанского линейного кадрового батальона, в которых в ночь на 18 мая ночевало в лагере: в 4-й роте — 52, а в 5-й — 111 чел.

Подкравшись тихо к бугру, бунтари с громкими криками "ур, ур!" (бей, бей!) — бросились на ближайший барак 4-й роты. Пешие мятежники, привезенные своими конными товарищами, быстро соскочили с крупов лошадей и начали бить через стенки дубинами и батиками по головам спящих солдат; некоторые вскочили в проходы и захватили стоявшие в пирамидах новые магазинные винтовки.

Дневальные были убиты, вероятно, из первых, но дежурный по обеим ротам успел выскочить из барака и, вбежав в барак 5-й роты, поднял тревогу. Фельдфебель этой роты Петлица стал будить нижние чины и кричать "в ружье!"

Одновременно с этим, ночевавший в лагере подпоручик того же батальона Карселадзе, услыхав возгласы "ур, ур!", — выскочил с револьвером из барака; увидав, что барак 4-й роты окружен туземцами, он сделал четыре выстрела и бросился за 5-й ротой.

Около половины роты выскочило с ружьями на площадку перед бараком и, наступая с обеих сторон, штыками стали отбивать бунтарей, а в то же время фельдфебель и дежурный по роте роздали другой половине роты хранившиеся в ротной канцелярии боевые патроны. Подпоручик Карселадзе с этими людьми бросился на туземцев с криком "ура!" и барабанным боем, открыв по ним учащенный огонь. Первые же выстрелы произвели на толпу сильное впечатление. Туземцы, поспешно отступая, отбивались шашками, кинжалами, батиками, копьями и серпами и на ходу подхватывали своих раненых и убитых. Патронов было мало, и пальба вслед бегущим скоро прекратилась; преследовать конных не имело смысла, и потому нижние чины стали подбирать своих убитых и раненых. Все дело, от начала нападения до бегства мятежников, продолжалось 15 минуть.

Всего выбыло из строя: убитыми 2 унтер-офицера и 19 рядовых; тяжело ранеными — 14 нижних чина.

Кроме того, не оказалось 31 винтовки, из которых впоследствии было найдено только 3.

В тот же день были приняты меры для поимки ишана, что было поручено участковому приставу штабс-капитану Агабекову.

После неудавшегося нападения ишан с 30-ю лицами своей свиты направился по дороге в г. Наманган к переправе через р. Кара-Дарью у Куйчан-яра, но затем, раздумав, решил пробраться в горы через сел. Чарвак, у которого ночью 19 мая и был задержан с своим учеником Ходжа-Матом и доставлен под конвоем в Андижан.

Нападения на Маргелан и Ош не состоялись: Иноят-хан, который должен был руководить нападением на Маргелан, в виду малочисленности собравшихся, на нападение не решился; большая часть его шайки разбрелась в разные стороны и сам он пошел на соединение с ишаном, которого, однако, не догнал. Нападение на Ош расстроилось, благодаря смелому движению уездного начальника, подполковника Зайцева, с 6-ю полицейскими и 4-мя конными солдатами при офицере, к месту сборища бунтовщиков в местности Ак-Терек.

Но туземцы разбежались еще до прибытия Зайцева, который, приказав волостному управителю арестовать разбежавшихся участников сходки, возвратился обратно в Ош. Как ишан, так и арестованные по подозрению в восстании туземцы были преданы военно-полевому суду, при чем сам ишан Мухаммад-Али-Хальфа и 18 наиболее важных мятежников были приговорены к смертной казни через повешение; казнь над ишаном с пятью его главными сообщниками была совершена 12 июня.