Галямин (Голямин) Валерьян (Валериан) Емельянович (1794-8.2.1855).

Подполковник квартирмейстерской части, помощник директора училища корпуса топографов.

Отец — провиантский чиновник в Гродно (умер в 1816), мать — Мария NN.

Воспитывался в Институте корпуса инженеров путей сообщения с 13.11.1811, прапорщик — 11.6. 1812, подпоручик — 24.5.1813, поступил в корпус инженеров путей сообщения инженером 3 класса — 1.6.1814, поручик — 20.8.1814, вступил в квартирмейстерскую часть — 3.7.1816, штабс-капитан — 30.8.1817, в 1817 и 1818 на съемках военного поселения Новгородской губернии (бриллиантовый перстень — 1819), капитан — 15.9.1819, подполковник — 2.4.1822, помощник директора училища корпуса топографов — 11.5.1823.

Следствием установлено, что членом тайных декабристских обществ не был, но накануне восстания на Сенатской площади общался с некоторыми декабристами и сжег письмо декабриста А. О. Корниловича (см.) родным, оставленное ему после восстания.

Александр Бестужев показал, что накануне 14 декабря Коновницын 1-й сказал ему, что он с Искрицким уговорил Голямина не присягать. Коновницын на вопрос о сем Комиссии отвечал, что Голямин не хотел нарушить данной цесаревичу присяги и хотел объявить о сем при присяге. Искрицкий отозвался, что он не уговаривал Голямина не присягать, но сказывал ему, что многие собираются не присягать государю Николаю Павловичу. Противу сего Голямин отвечал отрицательно, объясняя, что от Коновницына он слышал только о неудовольствии гвардии, происходившем от того, что государь цесаревич отказался от престола, и что после рассеяния мятежников Карнилович, зайдя к нему, оставил ему письма для пересылки к матери его, которые он, однако, не отправил, а сжег. Все главные члены отозвались, что Голямин не принадлежал к обществу. Содержался под арестом в своей квартире.

По докладу Комиссии, находившей его, Голямина, виновным в том, что ему не следовало жечь письма Корниловича, а должен был представить начальству, 24 февраля высочайше повелено освободить и перевести в армию.

Высочайше Повелено (24.2.1826) освободить и перевести в армию.

Переведен в Петровский пехотный полк (потом Пехотный, № 88-го Петровский полк) — 20.3.1826, имел специальное поручение по возобновлению границ между Финляндией и Норвегией, в сентябре 1826 прибыл в Петербург с норвежскими чиновниками; для отчета Коллегии иностранных дел об установлении границы с лопарями (за ним был установлен секретный надзор), за отличное исполнение этого поручения получил 2 тыс. руб., орден Меча и бриллиантовую табакерку (от короля шведского), переведен обратно в Генеральный штаб — 13.4.1829, полковник — 6.4.1830, участник русско-турецкой войны 1828-1829 и подавления польского восстания 1831, был старшим адъютантом Главного штаба действующей армии, за участие в штурме варшавских укреплений награжден золотым оружием — 10.11.1831, уволен от службы из Генерального штаба для определения к статским делам полковником — 27.1.1832, определен в должность директора Фарфорового завода — 24.11.1832, утвержден директором этого завода — 6.1.1838, действительный статский советник — 15.4.1841, уволен по болезни от службы — 6.5.1848.

Похоронен в Петербурге в Новодевичьем монастыре.

Жена (с 1842) — вдова Любовь Михайловна Мартынова (умерла 1.2.1886), владела на юге России значительным земельным имуществом.

Из характеристики на полковника Галямина:

ГАЛЯМИН Валериян Емельянович. [Подполковник].

Состояние. — Отец его был чиновник комиссариатский или провиантский в Гродне. Он небольшое свое состояние отдал взаймы одному помещику, который обанкрутовал и отдал имение в конкурс. Отец Галямина умер, осталась мать и до сих пор, кажется, не получила части земли, определенной ей конкурсом. Она жила пособием сына своего и весьма малою частию оставшегося после мужа капитала. Галямин жил жалованьем и большими прибавками, которые получал от князя Петра Михайловича Волконского, а после содержал его Новосильцев.

Характер. — Вкрадчивый нрав, веселость и простота в обхождении составили ему сперва большой круг приятелей между товарищами; но необыкновенное тщеславие и честолюбие, страсть водиться с знатными и парадировать в чужих экипажах и на чужой счет, легкомыслие и неискренность совершенно испортили его репутацию. Он сперва давал уроки математики даром молодым людям богатых фамилий, вступающим в Штаб, и не брал с них денег, чтоб в случае надобности иметь готовый экипаж и знакомство в домах. Будучи фамилиярным в доме Федора Петровича Львова, он подружился с его дочерью. Отец хотел выдать за него дочь насильно и даже принудил сыновей своих требовать сатисфакции. Но Галямин ответил, что ему драться не за что, потому что он не давал слова жениться и не может сего сделать, потому что он не богат, а поелику Львов обманул Скалона и не дал приданого, то он не хочет подвергнуться той же участи. По этому случаю воспоследовал разрыв приязни между Галяминым и Скалоном, который в Главном штабе имеет многих друзей и даже партию, ибо ведет себя отлично хорошо, честно и скромно. После того Галямин подружился с флигель- адъютантом Новосильцовым и, совершенно овладев умом сего последнего, делал из него, что хотел, и располагал им как мальчиком. Наконец, он вздумал интригою достать жену и имение. Он где-то увидел младшую сестру убитого на дуэли Чернова и вздумал жениться на ней, женив сперва Новосильцова на старшей сестре и заставив дать ей приданое, состоящее из 500 душ. Галямин познакомил Новосильцова с Черновым и заставил его просить руки девицы. Известно, какие из этого произошли следствия, когда фамилия Новосильцова вмешалась в дело. Чернов и Новосильцов погибли, а Галямин покрылся стыдом. С этих пор доверие офицеров к нему вовсе исчезло. Рылеев, родственник и секундант Чернова, клялся отмстить Галямину и всегда отзывался об нем в самых непристойных выражениях. Корнилович, преданный Скалону, иначе не говорил о Галямине, как [с] презрением. Вероятно, что правительство вовсе не имело сведений о поведении Галямина и его отношениях к сим лицам, когда могло думать, чтобы его взяли в заговор. Если есть что похожее на правду, то может быть ему открыли в тот день, comme a un ambitieux et homme vain [1], который без видов хватится за что-нибудь. Но это весьма сомнительно, хотя и не невозможно.

Познания. — Хороший математик, выучивший наизусть по печатным книгам, что знать должно; отличный рисовщик, но в исторических, политических науках и словесности совершенный невежда. II a un jargon de societe [2], тон подражательный обществам большого света, больше ничего.

Образ жизни. — Любит жизнь рассеянную и все удовольствия света, но поведения не развратного.

Положение в отношении к правительству. — Говорить дурно не может ни о чем, потому что ни во что не углубляется и не видит в делах ни дурной, ни хорошей стороны, а разве повторять может des lieux communs [3], общие мысли понаслышке. Внушить никому ничего не может, потому что не имеет ни доверенности, ни дара красноречия, ни достаточной смелости. К тому же он слишком большой эгоист, чтобы мог привязать кого-либо к себе. Ищет связей только, pour satisfaire sa vanite [4] или чтоб погулять или пообедать на чужой счет. Одним словом он в политическом отношении un homme absolument nul [5], — a службе может быть полезен, но не иначе как в столице, ибо в отдалении от центра удовольствий света il se decouragera ******. За справность сего описания ручаюсь.

[Записка без подписи, не Булгарина ли? — Б. Л. Модзалевский, А. А. Сивере.]

Примечание:

[1] Как человеку честолюбивому и тщеславному (франц.).

[2] У него светский тон (франц.).

[3] Общие места (франц.).

[4] Чтобы удовлетворить свое тщеславие (франц.).

[5] Человек совершенно ничтожный (франц.).

****** Он придет в уныние (франц.).