Рукевич Михаил Иванович (1796-30.8.1841).

Из дворян Белостокской обл.

Имел в Белостоке дом в совместном владении с сестрами.

Служил в 1 полку гвардии Красинского фурьером (1812), вышел в отставку по болезни — 23.2.1815, закончил Виленский университ со степенью кандидата юриспруденции — 25.6.1820.

Арестован по делу о тайных обществах в Виленском университе в ноябре 1823, освобожден за недостатком улик — 30.1.1824.

Один из организаторов выступления Литовского пионерного батальона.

Арестован 15.1.1826 и находился в Белостоке под следствием по делу о выступлении Литовского пионерного батальона.

Обвинялся в:

Шляхтич Михаил Рукевич: в том, что был он побудительною причиною поселившейся мысли в капитане Игельстроме, подпоручике Гофмане и рядовом Требинском к заведению и усовершенствованию между военными офицерами тайных обществ, содействуя им своими советами к распространению таковых, но не принадлежа к оным сам лично, управлял ими; что в половине декабря 1825 года за десять дней до получения о присяге повеления поселил мысль в Игельстроме к возмущению части войск Литовского отдельного корпуса на неучинение верноподданнической присяги, для чего советовал Игельстрому послать в полки своих товарищей; когда же получено было повеление о приведении войск к сей присяге, то 22-го числа декабря, узнав от подпоручика Петровского о намерении его, равно и Игельстрома, не присягать, не истребил в Петровском сей мысли и не донес о том начальству. 3-е, что противу показания крепостного человека Паршева, хотя Рукевич не учинил признания в знании о привезенных Паршевым после ареста Игельстрома бумагах и книгах, принадлежавших Игельстрому и Вегелину и принятых от него сестрою Рукевича, девицею Ксавериею, которые после сам он, Рукевич, пересматривал; однако остается он по сему предмету в сильном подозрении, ибо делал Паршеву разные наставления к ложным показаниям и снабжал его деньгами; в прочем не только противу показания Паршева, но и во всем противу ответов Игельстрома, Гофмана, Петровского и Требинского, также и на очных со всеми ими, кроме Игельстрома, ставках Рукевич не учинил признания. Сверх того по собственному Рукевича признанию и по имеющимся в деле доказательствам виновен он в тайных и противузаконных во время нахождения его под судом и арестом сношениях с подсудимыми, на которые после открытия первых с ними сношений и даже после дачи очных ставок еще Рукевич покушался несколько раз посредством окон, а при воспрещениях оказывал грубости не только часовым, но и дежурным офицерам, чем дал полное право удостовериться в преступлениях его, Рукевича, ибо таковыми сношениями мог он искать случая убедить подсудимых к отмене своих показаний.

Притом все вышепоименованные подсудимые, кроме прапорщика Воеховича и рядового Требинского, виновны в противузаконных тайных и подозрительных пред самым получением повеления о присяге собраниях, и именно: декабря 19-го в селении Завыках у Рукевича, 20-го в Белостоке, 21-го и 22-го также в Завыках у Рукевича.

Военным судом признан виновным и приговорен к смертной казни, по высочайшей конфирмации 15.4.1827 приговорен к лишению дворянства и ссылке на 10 лет в каторжные работы с оставлением в Сибири на поселении.

Каторгу отбывал вместе с декабристами в Чите и Петровском заводе.

По указу 8.11.1832 обращен на поселение в д. Коркину Иркутской губернии, покинул Петровский завод — 17.1.1833.

Жена (гражданская) — местная уроженка Елизавета Ивавновна Исакова, имел двух детей;

Сестры: Антонина (в замуж. Крамковская), Ксаверия и Корнелия (см. о них именной указатель).