Ефремов Степан Данилович, из донских казаков, родился около 1730 г.; сын атамана Даниила Ефремовича Ефремова и также Донской атаман.

По указу от 12 января 1735 г. наделен званием старшины; в 1755 г. императрица Елизавета Петровна назначила его Донским Войсковым атаманом, с тем, однако, чтобы в важных случаях он «поступал по ордерам и наставлениям отца».

Степан Данилович Ефремов  такого надзора не переносил и постоянно ссорился с отцом. Около него объединилось и большинство старшин. В годы его атаманства они составили на Дону своеобразную аристократию и пользовались своим положением для личного обогащения. К тому же многие представители этой привилегированной группы заслужили особые милости у правительства, участием в июньском дворцовом перевороте, когда был низложен Петр III и возведена на трон Екатерина II. В эти дни атаман Ефремов находился в Петербурге. Вместе с Зимовой станицей он совершил «поход на Петергоф» для ареста императора. Этим и объясняется монаршее благоволение, которое после спасало его от крупных неприятностей; императрица не забывала услуг, оказанных ей в решающие дни. Атаману Ефремову прощались такие поступки, которые русское правительство не потерпело бы ни от кого другого.

Он, между прочим, следил за чистотой казачьей крови и не постеснялся издать приказ от 17 апреля 1755 г., запрещающий смешанные браки: «чтобы Казаки, как сами, так и дети их на беглых и на протчих великороссийских женках и девках не женились, так же бы и своих казачьих дочерей за великороссийских людей и сказочных замуж не отдавали и к таковому замужеству овдовевших казачьих жен не допускали» (А. П. Пронштейн, Земля Донская в XVIII в.).

«Взяв атаманскую булаву в свои собственные руки, Степан Ефремов оказался человеком не только властным, но и самостоятельным. Тяготясь опекой Петербурга, и постоянным вмешательством русских властей в дела Войска, он решил освободить Дон и добиться прежних свобод, которыми Дон пользовался до царствования Петра Великого».

В 1771 г. Ефремов подал в Военную Коллегию проект, клонившийся к расширению власти Войскового атамана и предоставлению ему права на более широкое расходование войсковых средств. В связи с этим, однако, в Петербург поступила жалоба, в которой двое донских старшин, Сидор Кирсанов и Юдин, обвиняли атамана в расхищении войсковой казны и провианта, во взяточничестве и в тайных сношениях с кабардинскими князьями и татарскими ханами, что являлось в тот момент государственной изменой, так как Россия вела войну против Турции» (Шарки).

«Военная Коллегия давно косившаяся на слишком большую самостоятельность атамана, воспользовалась доносом для того, чтобы учредить слежку над Ефремовым, для чего командировала в Черкасск генерал-майора Черепова. Этому последнему было приказано наблюдать за действиями атамана и следить за тем, чтобы он немедленно и без проволочек выполнял требования Петербурга о высылке на войну казачьих полков. Властному и самолюбивому атаману пришелся далеко не по вкусу, севший над его душой в Черкасске, генерал и он, обиженный недоверием к нему русских властей, решил «тряхнуть Петербургом» по старине.

«Ежели правительство, - заявил он во всеуслышание, - мне не доверяет и прислало следить за мной своих соглядатаев, то я могу с войском уйти в горы и наделать таких дел, что царица меня не забудет. Стоит мне только сказать слово Джан Малику бею, как на Дону ни одна московская душа не останется»... Эта неосторожная похвальба дошла до ушей правительства и из столицы пришел грозный приказ атаману явиться в Военную Коллегию. Выполнить это, однако, Ефремов категорически отказался, в результате чего пришел приказ генералу Черепову, захватить атамана силой и привести его в оковах на суд в Петербург.

Узнав о распоряжения Военной Коллегии, высокомерный и смелый Ефремов решил «начхать» на приказ Петербурга и отправился из Черкасска по станицам, чтобы поднять Дон против правительства.

В результате атаманской агитации, в Черкасске и по станицам вспыхнули беспорядки, сам же атаман, как только убедился, что его агитация подействовала и Дон заволновался, уехал к себе в имение «Зеленый Двор», где сказался больным.

Желая воспользоваться его отсутствием, генерал Черепов собрал Войсковой Круг, на котором прочел Казакам указ Военной Коллегии о немедленном отозвании Войскового атамана в Петербург и о том, что все распоряжения атамана на будущее время недействительны и не должны выполняться.

«Казаки, однако, указу не поверили, ссылаясь на то, что на нем не было подписи императрицы и Круг кончился тем, что Казаки обвинили Черепова в подлоге, избили его и потащили к Дону, чтобы утопить. На выручку генералу подоспел Ефремов, которому вовремя дали знать о событиях в Черкасске, и спас Черепова от смерти. Этот последний немедленно выехал в Петербург, где доложил о происшедшем» (Шарки).

Несмотря на самоуправство и злоупотребления старшин в его время, атаман Ефремов пользовался на Дону большой популярностью. Меры, направленные против него, вызвали общее возмущение. Петербург же вину за непорядки слагал на самого атамана. Раньше его обвиняли в том, что он не спешил выставлять в русскую армию нужные там донские полевые части, что всемерно противодействовал постройке крепости св. Димитрия Ростовского, что старался урезать выделенный для нее уезд и, вообще, вел чересчур самостоятельную политику и стремился установить на Дону свою безраздельную власть. Теперь признали его виновным в возмущении Казаков против государственной власти.

Екатерина II согласилась на его арест. На всякий случай, под Бахмут было двинуто два пехотных полка. В ночь на 9 ноября 1772 г. капитан-поручик Ржевский, с тремя эскадронами гусар и служилыми Казаками Азовского и Таганрогского полков, нагрянул на слабо охраняемый «Зеленый Двор», захватил там атамана и доставил его в крепость св. Димитрия. Через несколько часов об этом узнали все ближайшие станицы. Раздались голоса, что теперь они лишаются последнего защитника казачьих прав, с призывами идти ему на выручку. Толпы станичников, во главе с некоторыми старшинами бросились к крепости, осадили ее и требовали освобождения атамана. На крепостной стене появился комендант полковник Потапов, но Казаки не стали его слушать, а настаивали, чтобы он выпустил своего пленника. Тогда привели и Степана Даниловича. Несколькими словами он успокоил возбужденных Казаков и посоветовал обратиться к матушке императрице с просьбой возвратить им атамана. После этого в Черкасске собрался экстренный Круг, где рассмотрели и опровергли все обвинения против Ефремова, сообщенные им из крепости. Решили составить «опровержительные пункты», разослать их при войсковой грамоте «по всем рекам» для подписи на станичных сборах, а затем представить их императрице. На том же Круге 19 ноября 1772 г. постановили «никакого между собой мятежа не иметь». Таким образом, взрыв возмущения не разросся во всеобщее восстание. Казаки были уже основательно «замирены».

Между тем, закованного в кандалы Ефремова привезли в Петербург. 22 апреля 1773 г. суд признал его виновным в ряде преступлений: в неудачах Крымского похода 1769 года, в нерадении во время преследования неприятеля, разорившего станицу Романовскую, в отказе выполнить приказ Военной Коллегии, в возбуждении Казанов против генерала Черепова, в непристойных словах и поступках против интересов ее императорского величества и т. п. За все это его приговорили «к лишению живота, а именно - повесить правильно». Но императрица Екатерина помиловала мятежного атамана. Лишив чинов и орденов его сослали на жительство в г. Пернов.

В 1774 г., «за услуги, оказанные Войском Донским», ему разрешили поселиться в Таганроге. Такою милостью Ефремов не пожелал воспользоваться и переехал в Петербург.

Он † в 1784 г. и погребен в Александро-Невской лавре.

Атаман Ефремов имел жену - Ефремову Маланью Карповну. 

Донцы всегда считали атамана Ефремова защитником казачьих прав и борцом за старые вольности. Вспоминали его настояния перед Синодом об учреждении отдельной Донской епархии и основании Духовной семинарии. При нем приведено в порядок положение иногороднего населения. На Дону в то время насчитывалось около 20 тыс. крестьян, которые по его реформе были зачислены в подушный «семигривенный» оклад и получили право проживать в качестве свободных поселян.

Более настойчивым защитникам атамана пришлось, после перенести тюремное заключение и пытки. Потапов и Черепов вели допросы «с пристрастием», т. е. пользуясь батогами и розгами. Только через полтора года, грамотой от 21 июня - 1774 г. было предписано, следствия по делу Ефремова прекратить, а Казаков из-под стражи выпустить и простить.

Правительство понимало, что одними репрессиями усмирить окраинные народы не удастся, а «мятежи», подобные выступлению атамана Ефремова или восстанию Е. И. Пугачева, угрожают целости России. В самый разгар последнего, 15-го октября 1793 г. на заседании Государственного Совета, главнокомандующий граф Панин признавал: «что, если бы атаман Ефремов в пору схвачен не был, имели б всю Кубань на плечах».

См. также: "АТАМАНЫ ВОЙСКА ДОНСКОГО"