Белогвардейцы Веймарской республики. Часть V
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть V
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть I
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть II
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть III
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть IV
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть V
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VI
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VII
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VIII
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть IIX
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть IX
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть X
12. Против Антанты и большевиков.
После разгрома красных генерал Эрих Людендорф, его адъютант полковник Макс Бауэр и другие члены так называемого "кружка Людендорфа" (командующий I группой рейхсвера генерал Вальтер барон фон Люттвиц, исполняющий обязанности командира Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии капитан Вальдемар фон Пабст, командир 2-й военно-морской бригады капитан 3 ранга Герман Эргардт, командир добровольческого корпуса "Потсдам" майор Франц фон Штефани, генеральный земельный директор Восточной Пруссии доктор Вольфганг Капп, председатель Немецкой Национальной Народной партии граф Эрнст фон Ревентлов, русский эмигрант-фрейкоровец из Прибалтики Макс-Эрвин фон Шейбнер-Рихтер и др.) перешли к подготовке из Баварии, превращенной в "ячейку порядка" ("орднунгсцелле"), удара по Версальской системе.
С этой целью полковник Бауэр посетил в Венгрии регента и местоблюстителя венгерского королевского престола адмирала Миклоша Хорти фон Надьбаньо (только что, при помощи румынских и чехословацких штыков, освободившего Венгрию от кровавой большевицкой диктатуры Белы Куна и Тибора Самуэли) и Йорга-Ланца фон Либенфельза - члена "Общества Туле" и Великого Магистра ариософского "Ордена Новых Тамплиеров" (Ордена Нового Храма), обладавшего обширными связями среди право-консервативных кругов многих стран Центральной Европы. Затем Бауэр встретился с представителями пангермански настроенных военизированных союзов Немецкой Австрии и полувоенных германофильских групп Румынии, Болгарии и даже Польши (были в то время и такие!). Кроме того, полковник Бауэр установил прочные связи с правыми кругами русской белой эмиграции, группировавшимися вокруг генерала В. В. Бискупского, Местоблюстителя Российского Престола Великого князя Кирилла Владимировича (позднее провозглашенного Императором в изгнании Кириллом I), и его супруги, Великой Княгини Виктории Федоровны (урожденной принцессы Гессен-Дармштадтской Виктории Мелитты, родственницы Святой Царицы-Мученицы Александры Федоровны и Святой Мученицы Великой Княгини Елизаветы Федоровны, зверски и подло убитых в 1918 году в России большевиками).
Эта деятельность "кружка Людендорфа" была направлена на подготовку восстания не только Германии, но и всех стран Срединной (Центральной) Европы против "пут Версаля" и создание, на основе добровольного воссоединения Австрии с Германией, в союзе с белой Венгрией, единого сплоченного блока "от Берлина до Будапешта", способного разрушить версальскую систему. Провозглашенное одновременно в Берлине правительство национальной диктатуры должно было оказать немедленную военную помощь терпящим поражение в борьбе с Красной Армией антикоммунистическим повстанцам из "Дружин Зеленого Дуба" и "Братства Русской Правды" в Белоруссии и на Украине, что послужило бы сигналом к походу на красную Москву с целью свержения советского правительства и восстановления в России монархии с Императором Кириллом I на прародительском престоле.
Но не дремал и вездесущий Коминтерн. В течение весны 1919 года по всей Германии бастовали сотни тысяч рабочих и служащих и происходили вооруженные столкновения между недобитыми "спартаковцами" и правительственными войсками.
7 мая 1919 года французский премьер-министр Жорж Клемансо, злорадно заявив: "Пришел час расплаты!", от имени победоносной Антанты продиктовал германской делегации в Версале условия мира.
14 августа 1919 года вступила в силу новая германская конституция, принятая Национальным собранием 31 июля. В отличие от текста всех предыдущих конституций, ее первая статья звучала так: "Германская Империя является республикой. Государственная власть исходит от народа".
Поскольку расположенные в Прибалтике части бывшей кайзеровской армии после Ноябрьской революции оказались в значительной степени охвачены процессами разложения, Верховное руководство сухопутных сил с ноября 1918 года приступило к формированию добровольческих подразделений под названием "Восточная пограничная стража" ("Гренцшуц Ост"). Немаловажную роль в мобилизации добровольцев сыграл основанный 1 декабря 1918 года в Берлине Эдуардом Штадтлером (эльзасцем по происхождению) "Генеральный секретариат по изучению большевизма и борьбе с ним".
По особому соглашению, заключенному между представителем Германской Империи и Временным Правительством Латвии в Риге 29 декабря 1918 года, Временное Правительство Латвии согласилось признать по соответствующему ходатайству все права латвийского гражданства за всеми иностранцами, состоявшими в латвийской армии и прослужившими не менее 4 недель в добровольческих частях, сражавшихся за освобождение латвийской территории от большевизма. Соглашение было подписано с германской стороны уполномоченным на то Августом Виннигом, а с латвийской – Председателем Совета министров доктором Карлисом Ульманисом и министрами Р. Паэгле и Яном Залитом (Янисом Залитисом). По этому соглашению германские добровольцы, приобретая права гражданства в Латвии, однозначно получали и право на владение земельными участками в пределах Латвийской республики.
Несколько позднее, на совещании 10 января 1919 года с участием более 50 промышленников, в том числе Гуго Стиннеса, Карла Гельфериха, Эрнста фон Борзига, Арнольда Рехберга, Карла Фридриха фон Сименса и др. был создан "Антибольшевицкий фонд экономики", в который немецкие "Минины" (в отличие от российских, не скупившиеся поступиться частью своих капиталов ради спасения целого, а заодно и Отечества) внесли 500 миллионов марок в качестве "социальной страховой премии". На эти деньги была создана "Антибольшевицкая Лига", чья программа действий была сформулирована в следующих тезисах:
1) Освобождение России от большевицко-террористической анархии.
2) Спасение Германии от большевицкой анархии.
3) Защита и спасение стран Антанты от революционно-анархического разложения, как следствия мировой войны.
Последний тезис содержал в себе намек на готовность примирения, на определенных условиях, с Антантой (которая, однако, этим шансом не воспользовалась).
Однако продвижение Красной Армии в Прибалтике удавалось сдерживать лишь с огромным трудом. 3 января 1919 года находившаяся под командованием майора Йозефа Бишофа Железная бригада была вынуждена оставить Ригу. Белым добровольцам, ценой невероятных усилий, удавалось удерживать лишь узкую полосу латвийского побережья с единственным портом – Либавой. 1 февраля генерал Рюдигер граф фон дер Гольц был назначен командующим германскими добровольческими частями в Прибалтике. В начале февраля 1919 года в Прибалтику прибыли белые добровольческие корпуса Йорка, Петерсдорфа, "Люнебург", Рикгофа, Дибича и Кнезебека, общей численностью около 30 000 штыков и сабель. "Правда, качество человеческого материала было ужасным", вспоминал позднее один майор из Саксонии.
Для ведения войны против Совдепии и Польши Верховное руководство сухопутных сил, перебазировавшееся из Касселя в Кольберг, учредило Северное Верховное армейское командование для Прибалтики и Восточной Пруссии со штаб-квартирой в Бартенштейне и Южное Верховное армейское командование для Западной Пруссии и Силезии со штаб-квартирой в Бреслау. В конце января 1919 года было учреждено Верховное армейское командование пограничной стражи ("гренцшуц") на Севере. Его командующим стал генерал Фердинанд фон Кваст, начальником штаба - генерал Ганс фон Сект, 1-м офицером генерального штаба - майор Вернер барон фон Фрич. По заданию Верховного командования сухопутных сил майор Йоахим фон Штюльпнагель в датированной 23 января 1919 года служебной записке разработал план "Операции против большевиков" в Прибалтике под верховным командованием американцев.
Речь шла о претворении в жизнь соображений, обсуждавшихся генералом Вильгельмом Гренером с полковником американской армии Артуром Конджером из штаба Верховного главнокомандующего американскими войсками в Европе, генерала Джона Першинга, во время визита Конджера в Берлин и Кольберг весной 1919 года генерал Грёнер сообщил полковнику Конджеру о готовности германских военных кругов участвовать в "Крестовом походе против большевизма" в обмен на восстановление восточных границ Германии 1914 года и предоставлении Германии свободы действий в отношении Польши. Однако 27 января Конджер, вопреки ожиданиям, сообщил своим германским партнерам по переговорам, что совместные с немцами военные действия против большевизма совсем не входят в планы американского командования. Кроме того, полковник Конджер дал понять, что французские и английские политики вообще считают "угрозу большевизма" не более чем "блефом" немецкой стороны!
3 марта 1919 года Главнокомандующий германскими силами в Прибалтике генерал-майор Рюдигер граф фон дер Гольц, собравший к тому времени под своим началом свыше 30 000 штыков и сабель, перешел в наступление против "красных латышских стрелков". 10 марта немецкие добровольцы взяли Фрауэнбург (Сальдус), 15 марта – Туккум (Тукумс), 19 марта – Митаву (Елгаву). В этот момент немецкому совету солдатских депутатов в Либаве удалось взбунтовать 3 батальона германских войск, расквартированных там. 3 апреля 1919 года граф фон дер Гольц разогнал солдатский совет, вынудил к сдаче и разоружил мятежные батальоны. Зачинщики мятежа были расстреляны по приговору военного трибунала.
Обеспечив безопасность своих тылов, фон дер Гольц в мае 1919 года возобновил наступление на Ригу и 22 мая полностью очистил ее от большевиков. Опираясь на свои господствующие позиции в Прибалтике, он стал готовиться к наступлению на Петроград и на Москву, чтобы оттуда, в союзе с Белой Россией, обратить штыки против почивавшей на лаврах Антанты. Невзирая на сложности, создававшиеся германским правительством, графу фон дер Гольцу удалось накопить немалые запасы военного имущества и стянуть в Прибалтику новые добровольческие подразделения со всей Германии. К началу октября 1919 года под его командованием в Прибалтике было сконцентрировано более 40 000 германских добровольцев и примерно 15 000 русских белых войск.
Успехи германских добровольцев в Прибалтике и их дальнейшие планы порядком обеспокоили Францию и Великобританию. Уже 5 июня 1919 года французский премьер Жорж Клемансо заявил: "Если Германия получит контроль над Россией, война для нас может считаться проигранной".
С другой стороны, и "национальные" правительства стран Прибалтики, обещавшие германским добровольцам право поселения в обмен на военную помощь против большевизма, теперь явно не горели желанием платить по счетам. Латвийское Временное правительство Ульманиса решительно отказалось от исполнения обязательств, взятых им на себя по соглашению от 29 декабря 1918 года, мотивируя свой категорический отказ ссылкой на Версальский мир, по которому все обязательства, данные каким-либо государством немцам или Германии, считались недействительными (!). Такое отношение латвийского правительства к своим обязательствам вызвало летом 1919 года сильное брожение среди германских добровольцев, желавших поселиться в пределах Курляндии.
В начале июня 1919 года генерал граф фон дер Гольц двинул своих белых добровольцев из Риги на север, в направлении Эстонии. При Леттине (Литене) и Вендене (Цесисе) они столкнулись с "белыми" эстонскими и латышскими войсками. Перемирие удалось установить лишь при посредничестве американского подполковника Грина, главы миссии США в Прибалтике. Но фон дер Гольц, как приверженец политики свершившихся фактов, 18 июня 1919 года отдал своим войскам приказ наступать. Однако "белым" эстонским и латышским войскам удалось остановить его продвижение и перейти 22 июня в контрнаступление. Добровольцы фон дер Гольца были вынуждены отступить и даже оставить Ригу.
К началу октября "белое" латышское правительство Ульманиса имело под ружьем 38-тысячную армию, превосходно вооруженную и снабженную всем необходимым из английских и французских запасов в течение всего лета 1919 года Главнокомандующий войсками Антанты, французский маршал Фердинанд Фош, еще в своей ноте от 14 июля 1919 года потребовал от правительства Германии вывести из Прибалтики все германские войска, повторив свое требование в нотах от 2 и 24 августа. В ответ 24 августа 1919 года взбунтовалась добровольческая Железная дивизия (сформированная на основе упоминавшейся выше Железной бригады майора Бишофа), отказавшаяся возвращаться в Германию. Добровольцы потребовали от латвийского правительства Ульманиса выполнить свое обещание - предоставить германским добровольцам латвийское гражданство и землю для поселения в Латвии в качестве военных колонистов. На случай отказа командир Железной дивизии, майор Йозеф Бишоф, пригрозил новым наступлением на Ригу. В течение всего июля к нему поступали подкрепления – в частности, добровольческий корпус Дибича, 3-й гвардейский резервный полк, Баденский штурмовой батальон и др., общим числом около 20 000 штыков и сабель.
В августе 1919 года русские белогвардейские круги сформировали Западнорусское правительство во главе с бароном Людвигом Кноррингом в качестве премьер-министра. 21 сентября граф фон дер Гольц передал свои добровольческие части под начало Западнорусского правительства и Главнокомандующего его вооруженными силами в Прибалтике, князя П. М. Авалова (Бермондта).
С этого момента все германские добровольцы в Прибалтике стали носить на рукаве эмблему белой русской Западной Добровольческой армии – восьмиконечный православный крест из серебряного галуна (у офицеров) или из белого сукна (у нижних чинов), а на головных уборах – овальную русскую кокарду (немецкие добровольцы с грубоватым солдатским юмором называли ее за размер и форму "большая вошь", die grosse Laus). Некоторые из них, впрочем, продолжали носить на тульях фуражек, над русской кокардой (прикрепленной к околышу, на месте прежней "земельной кокарды"), свою прежнюю черно-бело-красную "имперскую" кокарду кайзеровской армии, которая в самой Германии к этому времени была уже запрещена и заменена новой черно-красно-золотой республиканской кокардой – так называемой "еврейской кокардой" цветов нового германского флага.
Подобно всем белым генералам, стоявшим за Единую и Неделимую Россию, князь Авалов ненавидел латышских, эстонских и литовских сепаратистов. К тому же он симпатизировал немцам, всегда игравшим в Прибалтике роль лояльных России "верных слуг царевых" и в этом смысле был солидарен с бывшим министром внутренних дел Российской Империи П. Н. Дурново, указывавшим в своей Записке, адресованной Святому Царю-Мученику Николаю II, на пагубные последствия для России разрыва "испытанных, если не дружественных, то добрососедских отношений с Германией", вопрошавшим: ". . . кто не видал русских людей, православных, до глубины души преданных русским государственным началам и, однако, всего в первом или во втором поколении происходящих от немецких выходцев?", и подчеркивавшим: "Слишком уж многочисленны те каналы, которыми за много лет мирного сожительства незримо соединены обе страны (Россия и Германия – В. А.), чтобы коренные социальные потрясения, разыгравшиеся в одной из них, не отразились бы и на другой".
Белая русско-германская Западная Добровольческая армия князя Авалова насчитывала немногим более 50 000 штыков и сабель, 100 артиллерийских орудий, 600 пулеметов, 50 минометов и 120 аэропланов. князь Авалов планировал наступление вдоль железнодорожной линии Рига-Москва. Однако "национальное" латышское правительство начало стягивать против него свои войска, в ультимативной форме потребовав признать независимость Латвии. Как сторонник единой и неделимой России, князь Авалов отказался и 1 октября 1919 года принял решение о наступлении на Ригу. Перед наступлением состоялись торжественный молебен в митавской русской гарнизонной церкви и военный парад. Непосредственный участник событий, немецкий офицер-фронтовик и русский белогвардеец, позднее ставший известным писателем, Эдвин Эрих Двингер, вспоминал об этом событии в своем автобиографическом романе "Последние рейтары":
". . . Вдоль всей Дворцовой улицы были выстроены русские войска. У церковных врат стояли в карауле двадцать георгиевских кавалеров. Богослужение началось уже давно, и протиснуться в храм было уже невозможно. Оттуда доносилось пение церковного хора, мощью и красотой не уступавшее органной музыке, но все заглушал могучий бас иеродиакона. Наконец, богомольцы вышли из церковных врат – нескончаемый поток сверкающих орденами фигур. Шагавший легкой поступью молодого человека граф фон дер Гольц в блестящей островерхой каске (пиккельгаубе - В. А.) мирного времени, многочисленные офицеры его штаба с малиновыми кантами на бриджах. "Как странно и скромно они смотрятся среди русских!", - шепнул Реймерс Вольмейеру, стоявшему рядом.
Все заполнившие улицы люди, как загипнотизированные, не могли оторвать своих взоров от князя Авалова. Его фигура старого кавалериста была затянута в багряно-красную черкеску с газырями слоновой кости на груди, на которой, подобно черной звезде, сиял мальтийский крест, и сверкали два георгиевских креста за храбрость. А на плече его, как и у всех его людей, виднелся белоснежный русский православный крест с поперечными перекладинами – священный символ его армии. Рядом с ним, лишь на полшага позади, шагал его телохранитель, огромного роста черноусый кавказец, с перекинутой через руку темной буркой князя и сверкающим кинжалом на наборном поясе.
- Гром и молния! -, пробормотал обычно невозмутимый Донат – вот это настоящий вождь! Знает, как себя подать!
Реймерс восторженно кивнул.
- Все его люди, говорят, его боготворят! Я это слышал не раз!, - сказал он возбужденно".
Штурм Риги начался 8 октября. Русско-германская белая армия рвалась вперед поистине неудержимо. Тем не менее, взять Ригу с ходу князю Авалову не удалось. Бои за город затянулись. На помощь "белым" латышам пришли такие же "белые" эстонцы, английские военные летчики, танкисты и экипажи бронеавтомобилей, а также объединенная англо-франко-американская военно-морская эскадра. В ноябре 1919 года латышские и эстонские войска перешли в контрнаступление и оттеснили армию князя Авалова до самой литовской границы. К концу года последние германские добровольческие части были вынуждены оставить Прибалтику. Попытка пересмотреть результаты Версальского договора, на сей раз, окончилась неудачей. А большевицкий режим в России был спасен от неминуемого поражения.
Продавшиеся Антанте главы прибалтийских "демократий" – бывшие революционеры и враги российского Самодержавия Карлис Ул(ь) манис и Константин Пятс "со товарищи", удержавшиеся, при помощи западных "союзников", в президентских и министерских креслах, поспешили заключить с большевиками мир. Они и в дальнейшем продолжали свою предательскую политику, отрабатывая иудины сребреники не за страх, а за совесть.
В 30-е годы ХХ в. в игрушечных и, как оказалось, абсолютно нежизнеспособных перед лицом нараставшей советской угрозы лимитрофных прибалтийских "государствах" стали бурно развиваться самобытные национальные движения, требовавшие устранения иноземного влияния и обновления государственной власти ("Громовый Крест" в Латвии, "Железный Волк" в Литве, "Союз ветеранов освободительной войны" в Эстонии и др.) ; они шли к власти сугубо мирным и парламентским путем, завоевывая все больше голосов избирателей.
Но тут в 1934 году в Прибалтике, как по команде, вдруг произошли перевороты, заклейменные советской пропагандой как "фашистские", а западной – как "авторитарные". Между тем, эти перевороты были совершены все теми же самыми "демократическими" правителями стран Балтии силами своих "республиканских" армий, присягавших "защищать свободу и демократию", и совершены они были…на английские деньги. Так с помощью "старейшей демократии мира" в Прибалтике были установлены не национальные диктатуры, опирающиеся на общенародные организации, а диктатуры конкретных личностей, совершенно аполитичные военные режимы в духе латиноамериканских "банановых республик", опиравшиеся на слепую вооруженную силу. И вчерашние "демократы", в одночасье установившие по всей Прибалтике эти странные "диктатуры", начали с того, что арестовали у себя всех. . . националистов и фашистов, позакрывали их газеты, разогнали их организации.
А вот левакам и коммунистам всех мастей при этих лимитрофных "диктатурах", как ни странно, жилось так вольготно, что последовавший всего через несколько лет молниеносный, без единого выстрела, захват "фашистских" Латвии, Эстонии и Литвы советской Красной "армией мирового пролетариата" не встретил со стороны их "реакционных" правительств никакого сопротивления, что обернулось для прибалтийских народов сотнями тысяч жертв – во искупление иудина греха их собственных правительств. Так измена правителей Балтии Белому Делу в 1919 году ровно через 20 лет привела к новым потокам крови, бумерангом ударив уже по самим латышам, эстонцам и литовцам, не пожелавшим в свое время "избрать благую часть"!
13. "Путч Каппа-фон Люттвица".
Между тем обстановка в самой Германии становилась все более напряженной. Коминтерн отнюдь не собирался отказываться от своих давних планов завладеть Германией с целью ее последующего использования – в полном соответствии с "Манифестом Коммунистической Партии" товарищей Карла Маркса и Фридриха Энгельса! – в качестве "тарана мировой революции". Главным эмиссаром Коминтерна в Германии оставался небезызвестный Карл Бернгардович Собельсон-Радек (прозванный товарищами по партии "Крадек" за невинную привычку запускать при каждом удобном случае лапу в партийную кассу), член социал-демократических партий Австрии, Польши, Литвы, Германии и России, участник Циммервальдской и Кинтальской конференций, с которым мы уже встречались на страницах нашего повествования. Назначенный в 1918 году руководителем бюро Российского Телеграфного Агентства (РОСТА) в Берлине, Радек принимал самое активное участие в создании Коммунистической партии Германии. По некоторым данным, именно он выдал фрейкоровцам Карла Либкнехта и Розу Люксембург за чрезмерную критику проводимой Лениным/Троцким политики форсирования революции всеми силами и средствами, навязываемой ими из красной Москвы и немецким товарищам.
Так или иначе, арестованный германской полицией за подрывную деятельность и шпионаж в феврале 1918 года после завершения январских боев в Берлине, Карл Радек отнюдь не был расстрелян на месте или по приговору военно-полевого суда и не получил срок, а был выслан в Москву, где стал членом ЦК ВКП (б), исполнительным секретарем, а в 1920 году - и членом руководства Коминтерна. Как представитель Коминтерна, товарищ "Крадек", вместе с другими "пламенными интернационалистами", был снова направлен из красной Москвы в Германию для "подталкивания" коммунистической революции (позднее Радек как сторонник Троцкого, хотя и переметнувшийся на сторону Сталина, был арестован в 1937 году органами НКВД и убит в тюрьме в 1939 году "классово сознательными" и "социально близкими" уголовниками). В Берлине 12 января 1920 года толпы демонстрантов, подстрекаемых агитаторами из рядов КПГ и НСДПГ, двинулись на рейхстаг.
По приказу генерала барона фон Люттвица здание рейхстага было занято силами "гвардии безопасности", вооруженными пулеметами и огнеметами. Десятки тысяч демонстрантов были остановлены солдатскими пикетами и проволочными заграждениями на подступах к рейхстагу. В 15. 30 из толпы демонстрантов была обстреляна охрана парламента. Силы безопасности открыли ответный огонь, убив 42 и ранив более 100 человек. Во всех германских землях, за исключением Бадена, Баварии, Саксонии и Вюртемберга, было введено чрезвычайное положение. 9 марта 1920 года Немецкая Национальная Народная партия и Немецкая Народная партия потребовали роспуска Национального собрания, проведения выборов в рейхстаг и создания правительства профессионалов. 6 марта генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург заявил в прессе о готовности выставить свою кандидатуру на выборах рейхспрезидента (с согласия пребывавшего в изгнании бывшего кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна). Все эти требования были отклонены Национальным собранием.
Антанта настаивала на сокращении численности германских сухопутных сил, и в первую очередь – на роспуске всех добровольческих корпусов. Вечером 10 марта генерал барон фон Люттвиц призвал рейхспрезидента Эберта и военного министра Носке отклонить претензии держав-победительниц, но получил категорический отказ и был на следующий день отправлен в бессрочный отпуск. 12 марта рейхсвер в Берлине был приведен в боевую готовность. Полиция безопасности оцепила правительственный квартал.
Тогда фон Люттвиц отдал добровольческой 2-й военно-морской бригаде Эргардта приказ наступать на Берлин. В 6 часов утра 13 марта добровольцы Эргардта, с прямостоящими (преимущественно - белыми) свастиками-"гакенкрейцами" на касках, автомобилях и бронетехнике и с развернутыми черно-бело-красными имперскими военными флагами, вступили в Берлин и быстро заняли правительственный квартал. Военный министр Носке потребовал от рейхсвера открыть боевые действия против путчистов, но генерал Ганс фон Сект заявил, что "рейхсвер по рейхсверу не стреляет".
Он сказал Носке буквально следующее: "Неужели Вы, господин военный министр, намерены довести дело до битвы у Бранденбургских ворот между войсками, которые полтора года назад дрались плечом к плечу против общего врага ("спартаковцев" – В. А.) ?".
Носке пытался переубедить "своих" генералов: "Ведь достаточно поставить всего дюжину пулеметов на шоссе, ведущем из Деберица (откуда наступали войска Каппа и фон Люттвица – В. А.) – и весь этот заговор окажется дурным сном. Но вы не хотите драться!".
Когда все уговоры оказались тщетными, Густав Носке, всегда спокойный и выдержанный, сорвался на истерический крик: "Вы все меня предали! Мне осталось только пустить себе пулю в лоб!".
Не выполнив последней угрозы, министр рейхсвера Носке бежал из Берлина в Дармштадт.
Военно-морской флот "Веймарской республики" ("рейхсмарине") во главе с адмиралом Адольфом фон Трота предоставил себя в распоряжение главы путчистов генерал-ландшафтсдиректора (т. е. крупного правительственного чиновника, а не генерала, как часто ошибочно пишут и думают!) из Восточной Пруссии доктора Вольфганга Каппа. На сторону Каппа также перешли следующие части рейхсвера: добровольческие корпуса фон Офена (Берлин), фон Гюльзена (Потсдам), фон Леттов-Форбека (Шверин), Бернута (Штеттин), Шметтова (Бреслау), Эсторфа (Кенигсберг), Гагенберга (Веймар) и Гроддека (Магдебург). Открыто солидаризовался с Каппом и фон Люттвицем также генерал Рюдигер граф фон дер Гольц. Генералы Меркер (Дрезден), фон Ваттер (Мюнстер), Шелер (Кассель), Зенфт фон Пильзах (Лейпциг) и полковники Честриц (Галле) и Зелле (Эрфурт) заняли выжидательную позицию. На сторону Каппа перешел и восточно-прусский правый социал-демократ Август Винниг, бывший Имперский уполномоченный в Прибалтике и автор нашумевшей социал-реформистской книги "От пролетариата к рабочему сообществу" ("Vom Proletariat zum Arbeitertum"). Доктор Капп приказал воинским начальникам на местах сместить враждебные путчистам земельные правительства, что и совершилось в землях Мекленбург-Шверин, Саксен-Веймар, Пруссии и Баварии. В дальнейшем Капп планировал восстановить имперскую конституцию 1871 года и объединить пост имперского канцлера с постом премьер-министра Пруссии, как при Бисмарке.
Любопытный исторический факт: в мартовские дни 1920 года будущий глава левого крыла НСДАП и жертва "Ночи Длинных Ножей", обер-лейтенант Грегор Штрассер, во главе сформированного им добровольческого корпуса "Ландсгут" (в скором времени ставшего первым штурмовым отрядом национал-социалистов за пределами Мюнхена) с оружием в руках выступил в Баварии в поддержку "Капповского путча".
И в те же мартовские дни 1920 года родной брат Грегора, лейтенант Отто Штрассер (будущий левый нацист, бежавший из Германии после прихода Гитлера к власти и организовавший за границей антигитлеровский боевой союз революционных национал-социалистов "Черный Фронт"), участник разгрома Баварской Советской Республики в рядах добровольческого корпуса фон Эппа в 1919 году, вступивший в Социал-Демократическую партию Германии, стал сотрудником газеты СДПГ "Форвертс" и командовал социал-демократической вооруженной "красной сотней" при подавлении "Капповского путча"!
Несмотря на свой провал в Берлине, "путч Каппа-фон Люттвица" привел к смене власти в Баварии. Там в ночь с 13 на 14 марта 1920 года бойцами баварских добровольческих корпусов была свергнута власть социал-демократического баварского земельного правительства. Политическая власть перешла к консервативному политику Густаву Риттеру фон Кару, стороннику восстановления на баварском королевском престоле свергнутой в ходе Ноябрьской революции 1918 года династии Виттельсбахов и возможного отделения Баварии от остальной Германии, безнадежно зараженной, по его мнению, бациллами марксизма. Поэтому фон Кар, несмотря на всю свою антипатию к СДПГ и всей "веймарской системе", не оказал никакой поддержки берлинским путчистам, считая "Капповский путч" чисто "прусской затеей" и не желая иметь с ним ничего общего.
Одна из причин неудачи путчистов заключалась в том, что организаторы путча из соображений конспирации не проинформировали командиров большинства добровольческих корпусов о точной дате выступления (надеясь, что, узнав о победе путчистов в Берлине, те сами присоединятся к ним; на деле так поступили далеко не все). С путчистами солидаризовались лишь несколько небольших добровольческих корпусов III категории. Из числа фрейкоров, обладавших большой боевой мощью, серьезную попытку помочь Каппу и фон Люттвицу предприняла лишь 3-я военно-морская бригада Вильфрида фон Лёвенфельда. Расквартированная в Силезии, с целью защиты этой области от нападений польских инсургентов, она овладела столицей области – г. Бреслау (по-польски: Вроцлав), заменив повсюду черно-красно-золотые республиканские флаги "старорежимными" черно-бело-красными, но этим и ограничилась, ожидая дальнейших указаний из Берлина. Но не дождалась.
По некоторым сведениям (приводимым, в частности, уже цитировавшимся нами выше ветераном фрейкоровского движения Эдвином Эрихом Двингером в его посвященной "Капповсккому путчу" автобиографической книге "На полпути") Адольф Гитлер, уже успевший стать к описываемому времени одним из главнейших (хотя еще не самым главным) вождей НСДАП (являвшейся, по преимуществу, локальной баварской партией), получив известие о "путче Каппа-фон Люттвица", вылетел в Берлин для встречи с Каппом, но уже не застал его в Берлине и вынужден был тем же самолетом вернуться обратно в Мюнхен.
14. Борьба с Рурской Красной Армией.
Бежавшее из Берлина от правых путчистов правительство Эберта-Носке призвало к всеобщей забастовке. 15 марта бастовало уже 12 миллионов рабочих и служащих. Промышленность и связь были парализованы почти по всей Германии. В некоторых частях рейхсвера солдаты арестовывали офицеров, заподозренных в поддержке путчистов. Военные моряки на многих кораблях сделали то же самое и даже подняли красные флаги. Воспользовавшись объявленной социал-демократическим правительством всеобщей забастовкой, коммунисты, "независимцы", левые социал-демократы и "красные профсоюзы" спешно создавали свои органы – комитеты действия, исполнительные советы, забастовочные руководства и т. п. Под руководствам этих сил рабочим было роздано оружие из запасов, казавшихся поистине неисчерпаемыми. Коммунистические мятежи вспыхнули по всей стране – в Галле, Киле, Лейпциге, Магдебурге, Хемнице и Франкфурте-на-Майне.
Почти повсюду их удалось подавить силами местной полиции, частей рейхсвера и некоторых добровольческих корпусов. Но своего пика вооруженная борьба достигла в Рурской области, где сильнейшей партией были независимые социал-демократы, но, тем не менее, во главе восстания со свойственным им умением "овладевать массами", оказались коммунисты. Военная кампания, проведенная фрейкорами в этой области – кузнице германской тяжелой и военной промышленности! – весной 1919 года, не привела к полной победе над красными. В Руре, считавшемся "сердцем революционного движения германского пролетариата", даже многие члены СДПГ стояли ближе к двум сильнейшим местным революционным партиям – НСДПГ и КПГ – чем к своему далекому и казавшемуся слабым (если не бессильным!) социал-демократическому партийному руководству в Берлине.
Кроме того, Рурская область по Версальскому договору считалась частью демилитаризованной зоны, в которую запрещалось вводить германские регулярные войска. Всякое их появление на Руре вызывало немедленные протесты и угрозы со стороны держав-победительниц. Из-за почти полного отсутствия частей рейхсвера в Рурской области красные чувствовали себя вольготно, без труда подавляя незначительное сопротивление слабых местных сил полиции и самообороны.
Правительство "Веймарской республики", несмотря на все его попытки добиться политической стабильности, было все еще очень слабым и зависимым от любой силы, способной господствовать на улицах германских городов. Оно остерегалось слишком часто приказывать рейхсверу стрелять по своим же согражданам. К чему это может привести, показали события 13 марта 1920 года в Берлине. Единственной силой, на которую правительство Фридриха Эберта могло опереться в борьбе с красногвардейцами, в очередной раз оказались белые добровольческие корпуса.
Уже в ночь с 13 на 14 марта 1920 года в отдельных городах Рурской области произошли вооруженные столкновения забастовщиков с частями "зихерхайтсвера" и полиции. В ходе боев с местными добровольческими корпусами, частями рейхсвера и полиции коммунисты, независимые и левые социал-демократы и сочувствующие из числа забастовщиков, при помощи опытных коминтерновских военспецов, сформировали хорошо организованные охранные отряды, вскоре слившиеся в единую Рурскую Красную Армию (или "Красную Армию Рура", как ее еще называли).
Стремясь избежать новых поражений и потерь, немногочисленные части полиции, рейхсвера и фрейкоров, под нажимом красных инсургентов, оставили многие города, в том числе такие крупные, как Дюссельдорф и Дуйсбург. Воодушевленные этим успешным превращением всеобщей забастовки в красный путч, а также известиями об аналогичных вооруженных восстаниях в Тюрингии и Саксонии, НСДПГ и КПГ всерьез решили повторить на германской земле "ленинский опыт".
Рурская Красная Армия, имевшая единую командную структуру и многочисленных коммунистических военспецов, на тот момент насчитывала в своих рядах не менее 50 000 активных штыков, подразделялась на батальоны и роты, командиры которых избирались из состава красноармейцев, но с учетом предыдущего боевого опыта. Ее бойцы были в избытке снабжены всеми видами оружия, включая артиллерию (не зря Рурская область считалась сердцем германской военной промышленности – именно здесь производились знаменитые крупповские орудия и многое другое).
Военной формы одежды рурские красноармейцы, как правило, не имели, хотя некоторые из них носили те или иные части солдатского или матросского обмундирования (например, фуражки или бескозырки). Их отличительными знаками были красные нарукавные повязки, реже – красные шарфы (а иногда – то и другое сразу). Бойцы сформированного из военных моряков "Революционного матросского полка имени Розы Люксембург" (разгромленного в ходе Рурской кампании белыми добровольцами 3-й военно-морской бригады фон Левенфельда) носили даже красные ленты на бескозырках.
Рурская Красная Армия была организована, главным образом, по территориально-милиционному принципу. Каждый населенный пункт формировал свои роты, получавшие от соответствующего комитета действий или исполкома вооружение, пищевое довольствие и даже жалованье! Вот на что шли несметные богатства, награбленные в России Коминтерном!
В отдельных областях Германии – Саксонии, Тюрингии, в среднегерманском промышленном регионе, частично в Бранденбурге, Северо-Западной Германии, но, прежде всего – в Рурской области власть фактически перешла к красноармейцам. "Капповский путч" завершился неудачей спустя 100 часов с момента его начала. Сам Вольфганг Капп 17 марта бежал в Швецию. Но руководство Рурской Красной Армии не думало разоружаться. Когда 18 марта социал-демократическое правительство Фридриха Эберта потребовало прекращения всеобщей забастовки, КПГ призвала к продолжению стачки "вплоть до полного разоружения всех контрреволюционеров и поголовного вооружения всех революционных рабочих и служащих". Дурные примеры заразительны. И если вернувшееся в Берлин после провала "путча Каппа-фон Люттвица" правительство Эберта могло еще надеяться, пока не поздно, собрать достаточно верных войск для борьбы с Красной Армией в западном промышленном районе, то против второй Красной Армии, грозившей сформироваться в Центральной Германии, оно оказалось бы бессильным. Поэтому следовало действовать незамедлительно.
17 марта вице-канцлер Германии Ойген Шиффер заменил генерала барона фон Люттвица генералом фон Сектом, который был 6 июня утвержден президентом Эбертом в качестве начальника Руководства сухопутных сил. Его предшественник на этом посту, генерал Рейнгардт, соответственно, подал в отставку. Густав Носке, как "не оправдавший себя" в борьбе с путчистами, 22 марта 1920 года оставил пост министра рейхсвера и был заменен другим социал-демократическим политиком – Карлом Зеверингом (которого, в свою очередь, сменил Отто Гесслер, представитель Германской Демократической партии). Генерал фон Сект и Шиффер призвали к объединению всех сил в борьбе с угрозой большевизма. 22 марта НСДПГ также призвала к прекращению забастовки. Но отколовшееся от нее левое крыло совместно с КПГ настаивало на продолжении стачки. Имперское правительство было преобразовано на основе коалиции СДПГ, Германской демократической партии и Партии Центра.
24 марта 1920 года, по инициативе руководства СДПГ, было объявлено перемирие между Рурской Красной Армией, с одной стороны, и рейхсвером и добровольческими корпусами – с другой. Но фактически обе стороны копили силы для нового вооруженного столкновения. Правительство Фридриха Эберта находилось в поистине критическом положении. Несмотря на то, что именно белые фрейкоры были для него главной угрозой во время "Капповского путча", оно, в очередной раз было вынуждено воспользоваться их штыками (хотя многие из наиболее "реакционных" фрейкоров Эберт предпочел бы немедленно распустить!), ибо только белые добровольцы оказались способны успешно бороться с Красной Армией Рура! Тем не менее, после провала "Капповского путча" правительство Фридриха Эберта уволило из рядов вооруженных сил большинство генералов, командовавших добровольческими корпусами, в том числе Меркера, фон Офена и фон Леттов-Форбека. Некоторые командиры фрейкоров были заключены в тюрьму (как, например, граф фон дер Гольц) или были вынуждены эмигрировать за границу, как капитан Эргардт.
В конце 1920 года в распоряжении берлинского правительства находились части рейхсвера общей численностью более 100 000 штыков и сабель, полиция (около 150 000 человек), части "гражданского ополчения" и самообороны (около 200 000 человек) и сходных с ними частей "Технической аварийной помощи" (более 100 000 человек). В районах восточнее Эльбы и в Баварии имелись еще и особые отряды крестьянского ополчения ("бауэрнвер").
Руководство частями гражданского ополчения осуществлялось Имперским Центром гражданского ополчения, который первоначально подчинялся министерству рейхсвера, а с июля 1919 года – имперскому министерству внутренних дел. "Техническая аварийная помощь" ("Технише Нотхильфе", сокращенно: "Тено") являлась дополнением к системе вышеперечисленных полувоенных организаций. Она произошла от "технических отделов" добровольческих корпусов, руководителями которых были бывшие военно-морские инженеры. 30 сентября 1919 года Густав Носке учредил единую "Организацию технической аварийной помощи", подчиненную "Техническому центру" в составе министерства рейхсвера. Главному управлению "Технической аварийной помощи" (ТАП) в Берлине подчинялись 17 земельных управлений, а тем, в свою очередь, 80 окружных управлений, 300 земельных и 1200 местных групп. Во главе каждой местной группы ТАП стоял, как правило, инженер. Окружные и земельные управления имели в своем составе одного или нескольких инженеров и постоянный персонал. Общая численность персонала "Технической аварийной помощи" составляла около 120 000 человек, в том числе 4000 человек в Берлине. В аграрных районах восточнее Эльбы роль "Тено" выполняла "Сообщество сельскохозяйственной взаимопомощи".
Существенную помощь в подавлении беспорядков оказывала рейхсверу и полиции так называемая "Организация Эшериха" (сокращенно: "Оргэш") – своего рода "гражданская милиция", или "народные дружины", под руководством старшего советника лесного ведомства Георга Эшериха.
Сходную функцию выполняла возникшая из распущенной 2-й военно-морской бригады Эргардта после Капповского путча в 1920 году "Организация Консул" (ОК). Правда, последняя, в отличие от "Оргэш" (впоследствии замененной сходной с нею во всех отношениях "Организацией Питтингера"), действовала в глубоком подполье. "Организация Консул", насчитывавшая в своих рядах около 5000 активных членов, главным образом отставных офицеров, требовала от них беспрекословного подчинения и руководствовалась в своих действиях требованиями резко антиреспубликанского устава. Действовавший под прикрытием подпольной клички "консул Эйхман" капитан 3-го ранга Герман Эргардт, вместе со своим адъютантом Эрнстом фон Саломоном (ветераном боев добровольческих корпусов в Прибалтике) и капитан-лейтенантом Манфредом фон Киллингером, организовал из Мюнхена акцию по физическому устранению наиболее одиозных веймарских политиков - лидера католической партии Центра Матиаса Эрцбергера и министра иностранных дел Вальтера Ратенау.
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть I
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть II
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть III
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть IV
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть V
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VI
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VII
Белогвардейцы Веймарской республики. Часть VIII
15. Военная кампания в Центральной Германии
В Центральной Германии и в Фогтланде, в Мекленбурге и в Берлинском регионе по-прежнему шли бои между красными боевиками и рейхсвером. Однако особое беспокойство у рейхсвера и имперского правительства вызывало положение в Рурской области, находившейся почти полностью в руках Рурской Красной Армии. Ввиду очевидного превосходства сил у красных, немецкие белогвардейцы не могли действовать одновременно на разных направлениях. Поэтому в циркуляре командования I группы рейхсвера от 18 марта воинским начальникам на местах предписывалось "как можно скорее сконцентрировать возможно более сильные и боеспособные части всех родов войск вне пределов крупных городов, чтобы с их помощью сперва атаковать противника в полевых условиях" и только после этого "извне отвоевывать один потерянный город за другим".
Командующий VI военным округом генерал Оскар фон Ваттер свел все имевшиеся в его распоряжении добровольческие корпуса в три крупных соединения.
На севере была сформирована Везельская дивизия, в состав которой вошли 3-я военно-морская бригада фон Левенфельда, фрейкор фон Аулока, фрейкор "Дюссельдорф", штурмовой отряд (СА) Россбаха и ряд других добровольческих корпусов.
В центре была сформирована Мюнстерская дивизия, в составе фрейкоров "Гинденбург", "Геттинген", Габке и Северина, добровольческого отряда Гааза и др.
На юге – дивизия фон Эппа, в составе добровольческих корпусов фон Эппа, "Оберланд", фон Офена и др.
Красная Армия Рура к описываемому времени также усилилась и насчитывала, по разным оценкам, от 80 000 до 100 000 штыков.
Уже 17 марта генерал Ганс фон Сект отдал приказ о начале наступления на Рурскую область. 18 марта на "красное сердце Рура" были двинуты войска из Баварии - в частности, стрелковая бригада фон Эппа и добровольческий корпус "Оберланд" под командованием члена "Общества Туле" капитана "Беппо" Ремера, а вслед за ними – 3-я военно-морская бригада фон Левенфельда, добровольческие корпуса Аулока, Фаупеля и Кюме из Силезии, добровольческий корпус Россбаха из Мекленбурга, добровольческий корпус Гинденбурга из Ганновера, 2-я военно-морская бригада Эргардта из Берлина и другие добровольческие части. 2 апреля истек срок заключенного с красными перемирия, и добровольческие корпуса начали наступление широким фронтом. Как неоднократно случалось и прежде, бойцы фрейкоров оказались в состоянии побеждать значительно превосходящего их численно, равного по вооружению и выучке противника (у подавляющего большинства бойцов с обеих сторон за плечами был опыт недавней Великой войны!) – прежде всего благодаря превосходству своего боевого духа. Как и прежде, боевые действия велись обеими сторонами самыми жестокими методами, о чем сохранилось немало свидетельств. "Рурский эпизод" был наиболее кровавой главой в истории многолетней борьбы (а по сути дела – гражданской войны!) между белыми фрейкорами и германскими коммунистами. В ходе ожесточенных боев Красная Армия Рура была разбита по частям всего за 5 дней(!). Ее потери составили только убитыми не менее 1000 человек.
Впоследствии капитан белых добровольцев из фрейкора "Оберланд" и член "Общества Туле" Йозеф ("Беппо") Ремер примкнул к немецким "национал-большевикам" Эрнста Никиша, затем вступил в КПГ, стал подпольщиком, был арестован гестапо в 1942 и убит нацистами в концлагере в 1944 году. А другой ветеран "Оберланда" - Бодо Узе - стал антифашистом, коммунистом и одним из зачинателей социалистической литературы в ГДР. пи Вот как причудливо складываются порой людские судьбы!
Сильная концентрация германских войск в демилитаризованной зоне была расценена Антантой как нарушение Версальского договора. Войска западных союзников (по преимуществу французы) вступили в очищенную от красных Рурскую область, заставив белых германских добровольцев отступить оттуда на восток.
Летом 1920 года в Баварии собрались монархисты трех разгромленных в результате Великой войны империй - Российской, Германской и Австро-Венгерской. ими был разработан план создания Союза побежденных держав для восстановления тронов. В меморандуме русского генерала В. В. Бискупского, представленном на Общеевропейскую конференцию монархистов, состоявшуюся в июне-июле 1920 года в Будапеште, говорилось о кризисе, охватившем всю Европу после Великой войны:
"Монархические группы, царские генералы и большая часть русского народа ясно видят, что это катастрофическое положение может кончиться лишь в одном случае: если побежденные народы заключат между собой тайный союз, избрав общую программу и начав очень активную политику. Великая Россия, Великая Германия и Великая Венгрия, связанные друг с другом экономически и политически, - вот единственное спасение в нашем отчаянном положении".
Между тем, Коминтерн не дремал.
16. "Мартовская акция" 1921 года
Вслед за Рурской областью пришел черед промышленного региона Центральной Германии, где 21 марта 1921 года по призыву КПГ началась всеобщая забастовка, сопровождавшаяся захватом забастовщиками промышленных предприятий. Как известно, КПГ, подобно "Союзу Спартака", считавшая себя "частью армии Мировой революции", с первого дня своего основания строго выполняла все указания и инструкции Коминтерна, поступавшие из красной Москвы. В марте 1921 года положение большевиков в захваченной ими России в очередной раз оказалось критическим. В Сибири и на Тамбовщине полыхала крестьянская война, вызванная беспощадно проводившейся большевиками продразверсткой и бесконечными мобилизациями крестьянских парней в Красную Армию. Не случайно из "армии мирового пролетариата" ежемесячно дезертировало больше бойцов, чем было под ружьем во всех русских белых армиях вместе взятых!
В марте 1921 года в Кронштадте против большевиков восстали военные моряки, бывшие когда-то, по выражению наркомвоенмора товарища Троцкого, "красой и гордостью революции". Кронштадтский мятеж был подавлен большевицким режимом с величайшим трудом. С целью облегчения своего внутриполитического положения, Коминтерн приказал всем подчиненным ему коммунистическим партиям европейских стран спешно организовать вооруженные восстания. И КПГ послушно подняла так называемое "мартовское восстание", продолжавшееся с 17 марта по 1 апреля 1921 года. Негласное руководство им осуществлял засланный в Германию из красной Москвы - штаба мировой революции - палач Венгрии и Крыма Бела Кун с "группой товарищей". Прологом к нему и послужила объявленная КПГ всеобщая забастовка. Правда, попытки вооруженных выступлений красных в большинстве городов и областей Германии удалось подавить силами местной полиции, почти не привлекая военную мощь добровольческих корпусов. Исключением явилась Центральная Германия, где красными были повсеместно созданы так называемые "комитеты действия". Не было обойдено вниманием организаторов "мартовской акции" и крупнейшее химическое предприятие Германии – заводы Лейна. 21 марта на территории этого огромного предприятия собралось на митинг более 18 000 забастовщиков, избравших комитет действия. Комитету было поручено добиться принятия следующих требований:
1) Незамедлительный вывод всех частей рейхсвера и полиции безопасности из Центральной Германии.
2) Разоружение "Организации Эшериха" ("Оргэш") и других добровольческих частей.
3) Поголовное вооружение рабочих "для отражения нападений со стороны контрреволюционеров".
4) Прекращение работы в случае попытки полиции занять предприятие.
Вооруженная борьба началась после разгона полицией безопасности 22 марта митинга протеста в г. Эйслебене и ареста ряда участников митинга. В тот же вечер распропагандированные красными рабочие извлекли из тайных хранилищ оружие, впервые пущенное ими в ход еще в 1920 году против сторонников Каппа-фон Люттвица. Созданные спартаковцами боевые группы 23 марта осадили 3 полицейские сотни в их казармах в Эйслебене. Известие о начале вооруженного восстания в Эйслебене мгновенно распространилось по всей Германии. В городах Геттштедте, Зангергаузене, Шраплау, Виммельбурге, Клостермансфельде, Вольфероде и в других населенных пунктах спартаковцы также взялись за оружие. Причем в Геттштедте, Гельбре, Зангергаузене и Веттине произошли вооруженные столкновения между бандформированиями спартаковских боевиков и частями гражданского ополчения.
Как только первые известия о вооруженных столкновениях в Мансфельдской области дошли до Лейны, там была объявлена всеобщая забастовка. Были сформированы отряды Красной гвардии, приступившие к разрушению дорог и рытью окопов. Забастовщики заводов Лейна сформировали 11 рот, имевших на вооружении даже бронеавтомобили и собственный бронепоезд (!), действовавший на участке железной дороги Лейна-Гросскорбета против наступавших сил полиции и фрейкоров. В заводских условиях было налажено производство ручных гранат и взрывных зарядов. 25 марта против вооруженных повстанцев были брошены добровольческие части. К 28 марта завершилось окружение заводов Лейна частями полиции и фрейкоров.
Но уже 25 марта добровольческие корпуса перешли в концентрическое наступление на промышленный район со стороны Ашерслебена, Зандерслебена, Зангергаузена, Наумбурга, Делича и Биттерфельда. В общей сложности в наступлении против красных участвовали 39 полицейских сотен и части белых добровольцев в составе 19 батальонов, 6 эскадронов и 17 батарей. С обеих сторон применялись винтовки, пулеметы, минометы, гранаты, артиллерия, бронеавтомобили и бронепоезда.
Основным слабым местом в обороне спартаковцев была недостаточная скоординированность их действий. Оставляло желать много лучшего военное взаимодействие между заводами Лейна и Мансфельдской областью. Избранная красными боевиками оборонительная тактика привела к превращению заводов Лейна в "красную пролетарскую крепость", штурм которой начался 29 марта. Под руководством директора заводов Лейна, Остера (бывшего офицера-фронтовика, оказавшегося вдобавок капитаном артиллерии), в 6. 50 был открыт артиллерийский огонь по заводу, после чего перешла в наступление полиция безопасности. Ожесточенное сопротивление обороняющихся удалось сломить только после того, как у них закончились боеприпасы.
После освобождения добровольческими частями и полицией территории заводов Лейна от коммунистических боевиков военные действия в Центральной Германии распались на ряд вооруженных стычек. 1 апреля 1921 года руководство КПГ призвало к прекращению всеобщей забастовки и вооруженного сопротивления. В ходе боевых действий в Центральной Германии было убито 145 красных боевиков. 6000 участников вооруженных выступлений было арестовано. 5 000 из них были приговорены военными трибуналами в общей сложности к 3000 годам тюремного заключения. Сделав "хорошую мину при плохой игре", Третий всемирный конгресс Коминтерна в июле 1921 года оценил мартовские бои в Германии, как "героическую борьбу сотен тысяч рабочих против буржуазии. Мужественно встав во главе их для защиты среднегерманских рабочих, КПГ доказала, что она является партией революционного пролетариата". Правда, товарищ В. И. Ленин в своем выступлении на этом конгрессе подверг критике теорию наступления, возникшую в ходе неудачного мартовского восстания во главе с Белой Куном, посланным им в Германию во главе группы венгерских пламенных интернационалистов для разжигания гражданской войны. Однако, если верить немецкой коммунистке Кларе Цеткин, также присутствовавшей на этом конгрессе, высказанная Ильичом в адрес своих оскандалившихся соратников критика была достаточно мягкой:
"Вообще можно ли это назвать теорией? Это иллюзия, романтика. Поэтому-то она и была изобретена в стране"мыслителей и поэтов" при содействии МОЕГО МИЛОГО БЕЛЫ (выделено нами - В. А.), который тоже принадлежит к нации поэтически одаренной и чувствует себя обязанным быть всегда левее левого, хотя Бела прекрасный, преданный революционер" (Бела Кун. Ленин // Бела Кун. Избранное. Воспоминания о Беле Куне. М., Политиздат, 1986, с. 44).
17. Несколько слов об идеологии германских белых добровольцев.
Большинство побед белых германских добровольцев, вне всякого сомнения, объяснялись их военным превосходством над противостоящими им гораздо более многочисленными отрядами спартаковских красногвардейцев и красноармейцев. Уступавшие им численно в Берлине, Мюнхене и на Руре, фрейкоровцы превосходили своих противников-большевиков в области дисциплины, боевого духа, компетентности и активности военного руководства, оперативного и тактического искусства. Они побеждали в большинстве уличных сражений развернувшейся по всей Германии "городской войны", для которой части прежней кайзеровской армии абсолютно не годились, поскольку их к ней не готовили. Их красные противники чаще всего не выдерживали жестокого испытания хорошо подготовленными, яростными штурмовыми атаками белых добровольцев – атаками, в которых те поистине достигли совершенства.
Дело было в том, что костяк большинства добровольческих корпусов, по крайней мере, I и III категории, составляли бывшие бойцы ударных, или штурмовых отрядов кайзеровской армии периода Великой войны, предназначенных для прорыва линий обороны войск Антанты. Эти ударные отряды, которые, начиная с 1915 года, были сформированы в каждой германской дивизии, состояли из добровольцев, отбиравшихся по принципу храбрости, инициативности и агрессивности. Эти небольшие, сплоченные подразделения вооружались легким и тяжелым оружием, начиная с армейских ножей и "окопных кинжалов", пистолетов, в том числе автоматических (не являвшихся в штурмовых и ударных отрядах оружием, предназначенным только для офицерского состава) и ручных гранат, до минометов, огнеметов и легкой артиллерии. Их обучали проведению самостоятельных атак, с рациональным сочетанием огня и движения и с использованием любых возможностей прорыва вражеской линии фронта. Ударники именовались "гренадерами" (причем в исконном смысле этого слова, поскольку им чаще, чем кому то ни было, приходилось пользоваться ручными гранатами), и потому часто носили нарукавные нашивки в виде черной суконной гренадки, а ударники-огнеметчики носили ниже локтя (обычно – над обшлагом) черную круглую (или зашитную овальную) нашивку с белой "мертвой головой", чаще всего, "брауншвейгского" типа (с черепом анфас над двумя перекрещенными костями).
Ударным батальонам почти всегда сопутствовал успех (в отличие от усердно разлагавшейся "душкой"-Керенским и большевиками русской армии, немецкие солдаты не имели привычки стрелять своим "ударникам" в спину во время атак!), они были на острие последнего крупного наступления германской армии весной 1918 года. В этих частях традиционная для кайзеровских вооруженных сил "прусская" железная дисциплина способствовала тесному боевому товариществу между офицерами и нижними чинами, основанному на взаимном доверии.
Об этом, в частности, повествовал ветеран французского Иностранного легиона, а в последующем – доброволец и офицер кайзеровской армии в Великую войну, кавалер ордена "За заслуги" и фрейкоровский командир Эрнст Юнгер в своих знаменитых военных мемуарах "В стальных грозах". Многие ветераны штурмовых и ударных отрядов времен Великой войны, поступившие на службу в белые добровольческие корпуса, привнесли в них свой дух и ударную тактику. Об этом повествуется, в частности, в другой, менее известной, книге Эрнста Юнгера – "Борьба за рейх", увидевшей свет в 1925 году, в которой он дал обширную панораму гражданской войны в Германии 1918-1923 гг., фактически выигранной фрейкоровцами в борьбе с внутренними и внешними врагами Империи. Какова же, все-таки, была их численность? Как говорится, "у страха глаза велики".
Пытаясь объяснить разгром спартаковцев, левые (в особенности историки просоветской Германской Демократической Республики) делали совершенно фантастические утверждения о численности фрейкоров (вплоть до 1 000 000 штыков и сабель!), что, конечно, не соответствует действительности. Реально можно говорить о 150 000 активных бойцов. Но вот вопрос: большинство германских солдат, смертельно уставших после четырехлетней военной страды, думало только о возвращении домой. Что же, тем не менее, заставляло многих из них продолжать воевать на родной земле (как на белой, так и на красной стороне?). На фоне большинства ветеранов войны, уставших воевать, можно выделить две группы – красных и белых "активистов".
В ряды первых перешло немало тех ветеранов Великой войны, в души которых все пережитое за годы кровавой бойни вселило ненависть к системе, оторвавшей их от семьи, заставив кормить вшей в окопах, пройти все круги военного ада и возвратиться в голодную, разоренную страну, без надежды на рабочее место и обеспеченное будущее. Они долго верили в Отечество, монарха, армию и военных вождей, во имя этого рискуя жизнью, и в результате чувствовали себя подло обманутыми. Их прежний мир рухнул. Они вернулись домой из окопов не дикими, озверелыми толпами, как в России, а стройными рядами, но лишенными всяких иллюзий относительно довоенной социально-политической системы. Многие из них стали пацифистами, сторонниками "мира любой ценой" (как герои Эриха Марии Ремарка). Но другие, более склонные к насилию (чему способствовала и долгая фронтовая жизнь), примкнули к коммунистам, чьи партии подняли голову по всей Европе, и вступили в их вооруженные формирования. Среди бойцов "Народной военно-морской дивизии" и многочисленных "красных гвардий" и "красных армий", сформированных в охваченной революционной горячкой послевоенной Германии, было немало солдат-фронтовиков с большим боевым опытом, не уступавшим опыту белых фрейкоровцев – их недавних соратников, а часто и однополчан в годы мировой войны.
Иные из этих красногвардейцев даже продолжали носить боевые награды времен Великой войны – например, Железные кресты (один такой случай описан бывшим фрейкоровцем Эдвином Эрихом Двингером в его уже упоминавшемся нами романе-хронике "На полпути", посвященном "Капповскому путчу" и борьбе белых добровольцев с Красной Армией Рура) ! Так как же получилось, что они были все-таки побеждены своими бывшими однополчанами-фрейкоровцами, хотя чаще всего превосходили их числом? Одна из причин, несомненно, заключалась в том, что в рядах белых добровольцев продолжали поддерживаться и цениться прежние военная доблесть, послушание, чинопочитание и дисциплина. А ветераны войны, перебежавшие в стан красных, служили в вооруженных до зубов, но, как правило, слабо дисциплинированных (за исключением Красной Армии Рура) красногвардейских отрядах, где культивировались выборность командного состава, сознательное пренебрежение воинской дисциплиной и субординацией, короче – всяческая партизанщина, что приводило, в конце концов, к деградации до уровня вооруженных банд.
В рядах второй группы "активистов", собственно, и зародилось германское добровольческое движение. Несмотря на пережитые ими ужасы мировой войны, они вынесли из нее любовь к Отечеству (превратившегося для многих в почти мистический предмет поклонения), глубочайшее чувство воинской чести и поистине рыцарской доблести, нежелание смириться с тем, что принесенные на алтарь Отечества бесчисленные жертвы оказались совершенно напрасными, и непоколебимую верность своим боевым товарищам и командирам. Возвращение к мирному, буржуазному существованию представлялось подобным натурам совершенно невозможным. Они жили в своем собственном, имевшим мало общего с окружающей действительностью, духовном мире, в котором единственными подлинными ценностями считались боевой дух, героизм и товарищество.
Такие люди были среди ветеранов всех армий Великой войны. В России они шли в "цветные части" или "каппелевцы", в Италии – в "сквадристы", в Австрии – в "геймверы (хаймверы) ", в Германии – во фрейкоры. С одной стороны, они ненавидели "ноябрьских преступников" - коммунистов-спартаковцев – угрожавших Германии, после нанесения ими не побежденной на поле боя германской армии "удара ножом в спину". С другой стороны, они не в меньшей степени ненавидели и буржуазных политиканов и "жирных котов", "тыловых крыс", нуворишей, нажившихся на войне, отсиживавшихся в тылу и приведших нацию к катастрофе. Почти никто из фрейкоровцев не имел политического образования, никто из них не имел опыта жизни в условиях либеральной демократии, а то, чем их "порадовал" Веймар, мало способствовало появлению у них симпатии к этой форме государственного строя. Но, наряду с фанатичным антикоммунизмом, их движущей силой был и не менее фанатичный национализм, которого, честно говоря, нередко не хватало их идеологическим соратникам из рядов российской интеллигенции, поднявшим оружие против большевизма, но оказавшимся неспособными вытравить из себя либеральный дух и, говоря по-русски, "распускавшим нюни" - вроде вообще-то не сентиментального в иных жизненных ситуациях Бориса Савинкова в "Коне вороном". Да и по сей день у нас почему-то принято именовать Гражданскую войну 1917-1922 гг. "братоубийственной" - хотя какое там "братство" у белых с красными, когда еще святой апостол Павел вопрошал: "Что общего у света с тьмою? Какое согласие у Христа с Велиаром?" (2 Кор 6, 14-15).
Иные фрейкоровцы постарше тосковали по "доброму старому времени", когда Германией правил кайзер, и мечтали о реставрации Гогенцоллернов. Но многие были готовы всемерно поддерживать и защищать республику – до тех пор, пока она была в состоянии поддерживать закон и порядок, защищать национальный престиж и интересы Германии на международной арене. Конечно, были среди фрейкоровцев не только искренние республиканцы, республиканцы по убеждениям, но и оппортунисты, и так называемые "республиканцы по расчету" (нем. Vernunftsrepublikaner), предпочитавшие социал-демократическую "систему" перспективе воцарения в Германии кровавой большевицкой диктатуры, на злодеяния которой они насмотрелись в России. Вплоть до 1918 года СДПГ являлась крупнейшей и ведущей социалистической партией Европы, пользовавшейся широчайшей поддержкой германского рабочего класса, составлявшего костяк германской армии в мировую войну (в отличие от России, где основу армии составляли крестьяне, а рабочий класс составлял не более 3% всего населения Империи). Многие из ветеранов, вступивших в добровольческие корпуса, на выборах в рейхстаг голосовали за СДПГ и даже были активными социал-демократами. Но Веймарская республика не оправдала их ожиданий. Она родилась из революционного хаоса, первые годы ее существования проходили в условиях перманентного социально-экономического кризиса и, в сознании многих, была отмечена "каиновой печатью" подписания позорного грабительского и позорного Версальского мира.
И, наконец, среди фрейкоровцев существовала еще одна, достаточно малочисленная, но крайне активная группа, не желавшая ни монархической реставрации, ни сохранения Веймарской республики. Эти радикалы мечтали об установлении национальной диктатуры, от которой ожидали быстрого восстановления единства и мощи Германии, проведения в жизнь социальных программ по борьбе с нищетой и безработицей и устранения вредоносных зарубежных влияний, "разлагающих здоровый народный дух германской нации". Впрочем, во фрейкорах эти люди были в меньшинстве.
18. Война с белополяками
Начиная с ноября 1918 года яблоком раздора между Германией и новоиспеченной панской Польшей служила промышленно развитая Силезия. По Версальскому диктату Антанта отторгла от Германии и передала Польше Познаньский регион (бывшую прусскую провинцию Позен) и часть Западной Пруссии, по которой проходил так называемый "Данцигский (Польский) коридор", обеспечивавший белополякам выход к Балтийскому морю. Важный прусский порт Данциг (Гданьск) был объявлен "вольным городом". Судьбу двух других прусских территорий со смешанным немецко-польским населением, на которые также простирала свои притязания панская Польша – южной части Восточной Пруссии и Верхней Силезии, предполагалось решить путем плебисцита (всенародного референдума). В 1920 году население юга Восточной Пруссии проголосовало за то, чтобы остаться в составе Германии. За спиной Польши стояла Франция, которой вследствие сопротивления других держав-победительниц – Англии и США - не удалось в 1919 году ослабить Германию путем оккупации Рурской области. Теперь она пыталась ослабить ее, отняв у Германии руками польских инсургентов, при поддержке официальной Варшавы, Верхне-Силезский промышленный район, богатый запасами важного стратегического сырья – каменного угля и железной руды. В 1918-1920 гг. было сделано несколько таких попыток, сопровождавшихся большим кровопролитием.
В немецкоязычных районах Верхней Силезии местное население сформировало несколько добровольческих корпусов – например, Верхнесилезский добровольческий корпус под командованием подполковника фон Фельзена. Ему удалось в течение некоторого времени оказывать успешное сопротивление отрядам польских националистов, пока в феврале 1919 года действия германских добровольцев и сил самообороны не были приостановлены "миротворческими" силами Антанты, предъявившими им ультиматум и установившими демаркационную линию на период до проведения плебисцита. Первоначально Антанта предполагала разделить Верхнюю Силезию пополам между Германией и Польшей. Но инсургенты из "Польской Военной Организации" ("ПОВ"), были преисполнены решимости силой захватить весь спорный регион и поставить Антанту перед свершившимся фактом. "ПОВ", вооруженные отряды которой насчитывали около 22 000 штыков, подняла второе восстание в ночь на 16 августа 1919 года.
К этому времени местные силезские добровольческие корпуса, до сих пор противостоявшие полякам, были усилены подкреплениями, прибывшими из других частей Германии, в том числе бойцами 2-й военно-морской бригады Эргардта и 3-й военно-морской бригады фон Левенфельда. Вскоре к ним присоединились добровольческий корпус капитана Дона, Гессенско-тюрингско-вальдекский добровольческий корпус полковника фон Корнацкого, добровольческий полк капитана Тюльмана и многие другие, общей численностью около 14 000 штыков и сабель, под общим командованием отставного генерала Гефера. В ночь на 18 августа эти силы начали контрнаступление и к 23 августу отбросили поляков на исходные позиции, проходившие по демаркационной линии. В феврале 1920 года антантовская Союзная комиссия распорядилась, в целях контроля над правильностью проведения плебисцита, ввести в Верхнюю Силезию войска держав-победительниц – официально "для поддержания общественного спокойствия и порядка". Союзные "миротворческие силы" состояли в основном из французских (12 000 штыков и сабель), но также итальянских (2000 штыков) и небольшого контингента британских войск. Плебисцит состоялся в марте 1920 года. Более 60% населения Верхней Силезии (в том числе и этнических поляков) проголосовало за то, чтобы остаться в составе Германии.
Однако "Польская Военная Организация" не унималась. Составлявшие ее костяк радикальные польские националисты, пользовавшиеся открытой поддержкой официальной Варшавы, организовали третье вооруженное восстание, вспыхнувшее 2 мая 1921 года. Польским бандформированиям удалось овладеть значительной частью промышленного региона, преодолевая сопротивление местных немецких отрядов самообороны ("зельбстшуц"), как правило, возглавлявшихся ветеранами Великой войны. Наибольшую известность среди них снискали батальон самообороны Бергергофа, Бейтенская рота самообороны, батальон самообороны "Люблиниц", батальон самообороны "Вольф", Верхнесилезский добровольческий батальон Мая и др. Впрочем, еще в конце апреля 1921 года большинство командиров частей германской самообороны было арестовано французской военной полицией, с целью обезглавить немецких ополченцев и облегчить дело полякам, не замедлившим поднять восстание 2 мая. Под прикрытием объявленной всеобщей забастовки боевики "Польской Военной Организации" быстро взяли под контроль все верхнесилезские города. Из Польши они бесперебойно снабжались всеми видами вооружений, вплоть до бронепоездов! Кроме того, на помощь инсургентам прибыло несколько батальонов польской регулярной армии.
В результате многочисленных актов саботажа на железных и автомобильных дорогах Верхняя Силезия оказалась почти полностью отрезанной от остальной Германии, что осложняло переброску подкреплений и боеприпасов. Да и на железнодорожных станциях в самой Германии (особенно в Дрездене) массу неприятностей следовавшим в Силезию добровольцам чинили местные коммунистические рабочие советы, остановившие и отославшие обратно немало эшелонов с "реакционерами" и "наемниками капитала". Как вспоминал позднее командир Союза "Оберланд" майор Эрнст Горадам: "Положение несколько улучшилось, когда представители этих "рабочих", искавшие в вагонах оружие, были выброшены на полном ходу и угодили под колеса".
Расквартированные в Верхней Силезии войска стран Антанты и пальцем не пошевелили, чтобы помешать польским инсургентам. Единственная попытка остановить поляков, сделанная итальянцами, привела к гибели 250 итальянских солдат. К 5 мая 1921 года под контролем "ПОВ" находилась вся Верхняя Силезия восточнее Одера, за исключением трех небольших плацдармов, все еще удерживавшихся немецкими бойцами самообороны.
Правительство Фридриха Эберта оказалось застигнутым польским восстанием врасплох. Его призывы отнестись с уважением к результатам плебисцита, не произвели на Антанту ни малейшего впечатления. Направить в Силезию рейхсвер берлинское правительство не решалось, боясь санкций со стороны Антанты. И опять вооруженная помощь пришла от белых добровольцев (хотя фрейкоры были официально запрещены еще в 1920 году!). Со всей Германии на силезский фронт своим ходом съезжались ветераны боев с красными за Берлин, Ригу и Рур, бывшие бойцы добровольческих корпусов, члены "гражданской самообороны", организаций Эшериха и Питтингера, Союза "Оберланд", "Стального Шлема", "Младотевтонского ордена" и других полувоенных формирований, даже "геймверовцы" из далекого Южного Тироля (бывшей австрийской области, переданной Италии по Трианонскому договору), получавшие от рейхсвера неофициальную поддержку в виде тяжелого оружия, боеприпасов и снаряжения.
Между тем, отряды местного немецкого "зельбстшуца" ценой невероятных усилий, еще удерживали оборону на 3 участках. Южный сектор обороны проходил по западному берегу Одера, центральный сектор в районе Опельна (Ополе), северный – от Опельна до польской границы. Немецкой обороной руководил генерал фон Гюльзен, ветеран всех фрейкоровских кампаний. Особенно ожесточенные бои развернулись между немецкими плацдармами у Козеля и Ратибора (Ратцебурга). В центральном секторе боевых действий почти не велось, поскольку в Оппельне располагалась штаб-квартира международной Союзной комиссии, которой немцы не хотели давать повода для провокации. В северном секторе, покрытом густыми лесами, на ничейной земле между укрепленными позициями немцев и поляков шла форменная партизанская война.
Когда германская линия обороны несколько стабилизировалась, командиры добровольческих корпусов, оборонявших от поляков Верхнюю Силезию, собрались на совещание, чтобы избрать главнокомандующего всеми германскими силами. На совещании присутствовали такие авторитетные фрейкоровские командиры, как Россбах, Гейдебрек, фон Арним, Горадам, Гауэнштейн, Магнис, фон Шаппюи, Гюбнер, фон Аулок и фон Фельзен. В 1918 году большинство из них было лейтенантами или капитанами. Всего через три года каждый командовал уже крупным, преданным лично ему добровольческим подразделением. Главнокомандующим всеми добровольческими корпусами был избран упоминавшийся выше отставной генерал фон Гефер, хорошо зарекомендовавший себя в ходе предыдущих верхнесилезских кампаний. Гефер распорядился сформировать из фрейкоров две войсковые группы – Южную (под командованием генерала фон Гюльзена), имевшую задачу удерживать Одерскую линию обороны, и Северную (под командованием подполковника Грюнтцена), которой было приказано оперировать в лесах близ польской границы. Фон Гюльзен, в отличие от придерживавшегося более осторожной тактики фон Гефера (который, под нажимом главного французского представителя в польских войсках, обещал не предпринимать контрнаступления, пока международная Союзная комиссия не "разберется в обстановке"!), действовал более агрессивно и смело.
Крупнейшей из находившихся в его подчинении добровольческих частей был Союз "Оберланд" под командованием майора Горадама (сформированный на базе официально распущенного фрейкора "Оберланд"), состоявший из 3-х батальонов (под командованием капитанов Людвига фон Эстрейхера, Людвига Риттера фон Финстерлейна и Людвига Зибринггауза) и ударного Тирольского взвода австрийских горных стрелков капитана Вильгельма Грегера. Противостоявшие им боевики-пилсудчики из "Польской Военной Организации", усиленные польской регулярной армейской бригадой и французскими военными советниками, удерживали линию Краппиц-Гроссштрелиц-Крейцбург. Генерал Бернгард Фон Гюльзен разработал план штурма удерживавшейся поляками горы Аннаберг, возвышавшейся на восточном берегу реки Одер (Одры). С вершины Аннаберга можно было надежно контролировать всю долину Одера. Кроме этого чисто стратегического аспекта, овладение Аннабергом имело бы для немцев и важное пропагандистское значение. На вершине горы стоял древний монастырь Святой Анны, считавшийся святыней всех силезских немцев со времен Средневековья.
Битва за Аннаберг началась на рассвете 21 мая 1921 года. Добровольцы фон Гюльзена – главным образом, альпийские горцы -, ночью форсировали реку Одер и в половине третьего утра пошли на штурм. На левом фланге наступал Союз "Оберланд" (с батальоном "Тейя" капитана Эстрейхера на острие наступления), на правом – другие добровольческие корпуса (и в том числе батарея ветерана боев в Прибалтике и в Рурской области старшего лейтенанта Альберта Лео Шлагетера). К половине десятого, отбив контратаку поляков, с большими для них потерями, "Оберланд" закрепился на передовом рубеже, потеряв 8 человек убитыми и 50 – ранеными, и стал готовиться к штурму Аннаберга. Перед началом штурма произошла стычка между штабным взводом майора Горадама и польским вооруженным бандформированием силой в 30 штыков. Выбив поляков с занимаемой теми выгодной позиции, Горадам оборудовал на ней командный пункт для наблюдения за окрестностями Аннаберга, Там же была установлена отбитая у поляков батарея горных орудий.
При огневой поддержке трофейных пушек и орудий батареи Шлагетера майор Горадам лично повел батальон "Тейя" (названный в честь легендарного короля древнегерманского племени остготов, долго оспаривавшего в середине VI века у Восточной Римской империи власть над Италией) через лес на штурм Аннаберга. В составе батальона "Тейя" Аннаберг штурмовал ветеран кайзеровских танковых войск Йозеф ("Зепп") Дитрих (в будущем - командир "Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера"). Второй батальон, под командованием капитана Риттера фон Финстерлейна, пошел в обход горы, и к полудню Аннаберг был окружен. Оба германских батальона пошли на штурм одновременно и, сломив ожесточенное сопротивление оборонявших гору боевиков "Польской Военной Организации" и регулярных войск Пилсудского, подняли над Аннабергом довоенный черно-бело-красный флаг Германии. Поляки бежали, немцы взяли сотню пленных. Потери "Оберланда" при штурме составили всего 2 убитыми и около 30 ранеными. Эта победа не только подняла боевой дух германских белых добровольцев, но и эхом отозвалась по всей униженной Версалем Германии, где была расценена как "первая военная победа немцев над внешним врагом после позорной капитуляции 1918 года". 23 мая поляки контратаковали, но были отбиты. Часть силезской территории с горой Аннаберг и расположенным на ней древним монастырем – центром немецкой обороны – осталась в составе Германии. В 30-е годы ХХ века там был сооружен памятник в форме средневековой крепости на месте захоронения 50 германских добровольцев, павших при обороне Аннаберга от поляков. После 1945 года поляки взорвали немецкий памятник на Аннаберге и соорудили на его месте свой собственный мемориал.
Но все это случилось много позднее. А в 1921 году правительство Фридриха Эберта, опасаясь трений с Антантой, отказало фрейкорам в поддержке и даже запретило проводить в Германии запись в добровольцы для борьбы с поляками в Верхней Силезии, пригрозив всем организаторам новых добровольческих частей суровыми карами, вплоть до тюремного заключения. Выбора у берлинского правительства не было, поскольку Антанта угрожала, в случае невывода германских фрейкоров из Верхней Силезии, военной оккупацией жизненно важной для Германии Рурской области. Кроме того, контрольная Союзная комиссия 21 мая 1921 года предупредила правительство Фридриха Эберта, что, в случае дальнейшего продвижения "Оберланда", из Верхней Силезии будут отозваны все французские войска, и тамошнее немецкое население будет оставлено на милость поляков.
В том, что поляки поступили бы с этим населением достаточно сурово, сомневаться не приходится – известно, что в начале сентября 1939 года они хладнокровно уничтожили, по разным оценкам, от 4 до 13 тысяч "фольксдейчей" - польских граждан немецкого происхождения, проживавших в г. Бромберге (Быгдоще), отошедшем к панской Польше по воле Антанты как раз в 1921 году. Прусское земельное правительство закрыло границу Пруссии с Силезией, что сразу же создало трудности со снабжением. 24 мая 1921 года газета "Берлинер Тагеблатт", выражая точку зрения официальных властей, писала, что "расформирование верхнесилезских шаек – в интересах Отечества" и что это "важнейшая задача земельных властей". Тем временем поляки предприняли еще одно массированное наступление южнее Аннаберга, но были отброшены контратакой Союза "Оберланд", ударившего им в правый фланг. Бои местами переходили в рукопашные схватки, добровольцы "Оберланда" понесли тяжелые потери. В ночь с 30 на 31 мая белополяки, в ожидании дальнейших подкреплений, подвергли район Аннаберга массированному артиллерийскому и минометному обстрелу.
Сочтя это артподтотовкой перед новым польским наступлением, Союз "Оберланд" решил предупредить противника, и сам атаковал поляков. Среди захваченных фрейкоровцами пленных, кроме поляков, оказалось 12 французских офицеров и солдат. Разгоряченные боем фрейкоровцы чуть не прикончили их "под горячую руку". Французов спасло заступничество старшего лейтенанта Альберта Лео Шлагетера. Немцы передали их членам британской контрольной комиссии. 4 июня произошло еще одно столкновение с поляками, в ходе которого было убито 5 французских военнослужащих. Правительство Фридриха Эберта было вынуждено принести Союзнической комиссии официальное извинение. Но, пока Антанта разрабатывала планы ввода своих войск в Силезию для разделения германских и польских вооруженных сил, генерал фон Гюльзен 7 июня снова бросил своих добровольцев на польских боевиков. И снова дело закончилось полным разгромом поляков.
В северном секторе продолжалась лесная партизанская война, в ходе которой белые добровольцы Россбаха, Аулока, Гюбнера и др. постепенно оттесняли поляков на исходные позиции.
Не ожидавшие столь успешного сопротивления со стороны германских добровольцев державы-победительницы (в первую очередь - Англия) в конце июля 1921 года ввели в Верхнюю Силезию свои войска, разделив силы германских добровольцев и боевиков "Польской Военной Организации", и передали решение вопроса о государственной принадлежности Верхней Силезии на рассмотрение Лиги Наций. 20 октября 1921 года Лига Наций приняла решение о разделе Верхней Силезии, большая часть которой была передана Польше.
19. Борьба на Руре и на Рейне.
11 января 1923 года франко-бельгийские войска, под предлогом наказания Германии за уклонение от выплаты предусмотренных Версальским договором репараций, в очередной раз оккупировали Рурскую область – сердце германской угольной промышленности и тяжелой индустрии. Эта акция не была совершенно неожиданной, ибо Франция уже дважды вводила в Рурскую область свои войска и с тех пор не раз угрожала повторением подобного вторжения. Первый по счету ввод французских войск в Рурскую область произошел еще в мае 1920 года, в связи с обеспокоенностью Франции развернувшимися там военными операциями белых добровольческих корпусов против Рурской Красной Армии; второй – в марте 1921 года, с целью ускорить выплату Германией военных репараций. В обоих случаях союзники Франции по Антанте (в первую очередь – Великобритания, Италия и США) предпочли не участвовать в оккупации Рура, что несколько приободрило немцев. В прежде монолитном фронте их противников наметилась трещина, вызванная раздиравшими Антанту внутренними противоречиями и разногласиями. Франция же не скрывала своих амбициозных планов раздела Германии (подобные планы вынашивались и проводились в жизнь еще "королем-солнцем" Людовиком ХIV Бурбоном и Императором французов Наполеоном I Бонапартом) и создания на левобережье Рейна вассального по отношению к Франции германского квазигосударства типа Рейнского Союза наполеоновских времен.
В своей оккупационной зоне в Рейнской области французы всячески поддерживали сепаратистов, провозгласивших в июне 1919 года так называемую "Рейнскую республику". Правда, "с первого захода" этот амбициозный французский проект не удалось осуществить из-за отсутствия поддержки среди населения Рейнской области. Тем не менее, подобные попытки не прекращались. Уже в 1921-22 гг. германский рейхсвер не исключал возможности перехода конфликта с Францией в стадию вооруженной борьбы. В этот период была усовершенствована существовавшая с 1919 года система военных комиссаров – так называемого "дополнительного офицерского корпуса" на случай мобилизации. В Восточной Пруссии, Померании, Неймарке, Бранденбурге, Силезии, Саксонии, Баварии, Вестфалии, Ганновере и Шлезвиг-Гольштейне были усилены части "земельной охраны" ("ландесшуц") и "пограничной стражи" ("гренцшуц"). Эти служившие своеобразным дополнением к сухопутным силам организации были созданы на основе "гражданской самообороны", переименованной в целях маскировки в "местную самооборону" ("ортсвер"), объединений бывших фронтовиков "Штальгельм" ("Стальной Шлем") и "Вервольф", "Земского союза" (Ландбунда) в областях восточнее Эльбы и других т. н. "патриотических объединений". В их штатах числились переведенные на гражданское положение офицеры, входившие в систему военных комиссаров, руководившие по заданию рейхсвера организацией, обучением и боевой подготовкой земельной и пограничной охраны.
В VI военном округе (Ганновер/Вестфалия) генерал-лейтенант Фриц фон Лоссберг вооружил "патриотические объединения", находившиеся под командованием освободителя Баварии от красных в 1919 году - генерал-лейтенанта в отставке Эрнста Бургхарда фон Офена. В рамках ганноверско-вестфальского "ландесшуца" к тому времени была создана разветвленная тайная организация "фельдъегерей" ("полевых егерей"). "Фельдъегерей" готовили и обучали специально для совершения актов саботажа и партизанско-диверсионной деятельности в тылу франко-бельгийских оккупантов. В случае полномасштабной войны "фельдъегеря" должны были сдерживать продвижение французов и подрывать боевой дух французских войск.
В рамках военных округов создавались "временные добровольческие части" (цейтфрейвиллиге). По тайным каналам рейхсвера несколько сот миллионов золотых марок были израсходованы на приобретение боеприпасов и вооружения в нейтральных зарубежных странах. Подразделения второго и третьего эшелонов – так называемый "черный рейхсвер" - были доведены до штатной численности и практически полностью отмобилизованы. На случай войны была предусмотрена возможность утроения численности рейхсвера с доведением ее до 1 миллиона штыков и сабель.
Новый глава рейхсвера генерал Ганс фон Сект, предусматривал также молниеносный захват восточной части Верхнесилезского и северной части Богемского (Чешского) промышленных районов, совместно с австрийскими и венгерскими монархистами. Объявленное правительством Фридриха Эберта "пассивное сопротивление" франко-бельгийским оккупантам в Рурской области (отказ сотрудничать в какой бы то ни было форме с оккупационными властями) должно было на определенном этапе перейти в "активное". Кровавая "Варфоломеевская ночь", которую предполагалось учинить среди занявших Рурскую область франко-бельгийских войск, должна была послужить сигналом к началу этого "активного сопротивления", т. е. новой войны. До наступления этой фазы диверсионно-партизанские отряды, общее руководство которыми осуществлял ветеран боев в Прибалтике подполковник Йоахим фон Штюльпнагель из Руководства сухопутных сил, должны были всячески вредить оккупационным войскам, чтобы у тех "горела земля под ногами".
Между местным населением Рейнской области и франко-бельгийскими оккупационными войсками все чаще происходили столкновения. Члены "ушедших в подполье" добровольческих корпусов направлялись в Рурскую область для проведения секретных акций. По всей Рурской области действовали тщательно засекреченные полувоенные отряды, получавшие по тайным каналам рейхсвера финансирование, вооружение и взрывчатку. Они совершали нападения на представителей франко-бельгийских оккупационных войск, взрывали железнодорожные пути, мосты и вокзалы с целью нарушить вывоз рурского угля – в счет репараций - во Францию и Бельгию. За совершение такого диверсионного акта французами 26 мая 1923 года был расстрелян упоминавшийся нами выше обер-лейтенант Альберт Лео Шлагетер, герой освобождения Риги от красных, ветеран 3-й военно-морской бригады фон Левенфельда, отличившийся в боях против Рурской Красной Армии и польских инсургентов в Верхней Силезии – "культовая фигура" германского добровольческого движения.
Кроме того, фрейкоровцы ликвидировали предателей, сотрудничавших с франко-бельгийскими оккупантами, и сепаратистов. Так, 31 марта 1923 года они убили лидера рейнско-пфальцского сепаратистского движения Йозефа Смеетса (родом из Кёльна), первым выступившего за отделение Рейнской области от Германии и основавшего с этой целью, при поддержке французских оккупационных властей, "Рейнское Народное Объединение" ("Рейнише Фольксферейнигунг"), ликвидировали Гейнца Орбиса и других сепаратистов. Французские оккупанты продолжали отвечать на убийства и акты саботажа все новыми репрессиями и экзекуциями.
Обеспокоенные принимавшей все большие масштабы партизанской войной в Рурской области, французские оккупационные власти попытались разыграть карту "рейнско-рурского сепаратизма". С их легкой руки ряд крупных монополистов и политиков, в том числе Отто Вольф (глава одноименного концерна тяжелой промышленности), банкир Луи Гаген (Леви) и верховный бургомистр Кельна Конрад Аденауэр (в будущем – первый канцлер Федеративной Республики Германии после Второй мировой войны) в конце октября – начале ноября 1923 года организовали в Аахене, Бонне, Кобленце, Трире, Висбадене и в других городах беспорядки с целью отделить от Германии Пфальц и Рейнскую область. Монополист Отто Вольф, большой друг московских большевиков, снабжавший их на льготных условиях нефтедобывающим оборудованием, и политический конфидент Конрада Аденауэра, открыто провозгласил курс на "самостоятельный Рейнланд".
Под защитой французских и бельгийских штыков местные сепаратисты, финансировавшиеся на французские деньги, провозгласили в гг. Аахене и Кобленце очередную марионеточную "Рейнскую республику", а в г. Шпейере – "Пфальцскую республику" ("президент" которой был тут же убит ветеранами "бригады Эргардта").
Вот краткая хроника событий тех месяцев на Рейне.
15 августа 1923 года в г. Кобленце, столице прусской Рейнской провинции, при полном одобрении и поддержке французских оккупационных властей, состоялся объединительный съезд нескольких сепаратистских организаций левобережья Рейна, слившихся в "Объединенное Рейнское Движение" ("Ферейнигте Рейнише Бевегунг"). Руководителями этого сепаратистского движения стали Ганс Адам Дортен от "Рейнского Народного Движения ("Рейнише Фольксбевегунг"), Йозеф Фридрих Маттес (от "Рейнского Народного Объединения", основанного Смеетсом) и Лео Деккерс, региональный политик из г. Аахена. "Объединенное Рейнское Движение" официально провозгласило своей целью отделение Рейнской области от Пруссии (и от Германии) и создание независимой "Рейнской республики" ("Рейнише Републик") под протекторатом Франции. В ряде городов левобережья Рейна прошли манифестации и митинги в поддержку сепаратистов (организованные на французские деньги).
16 октября в центре расположенного в Рейнской области г. Эшвейлера, над домом №43 по улице Нейштрассе сепаратистами был впервые поднят зелено-бело-красный флаг "Рейнской республики" (между прочим, аналогичный современному флагу германской федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия). В тот же день доме №43 был открыт пункт записи добровольцев в "армию Рейнской республики".
21 октября в г. Кобленце сепаратисты попытались силой захватить власть. Произошли многочисленные столкновения с местной германской полицией и группами вооруженных граждан, сорвавшие эту попытку.
В тот же день в г. Аахене рейнские сепаратисты во главе с Йозефом-Фридрихом Маттесом (демонстративно носившим вместо традиционной немецкой шляпы французский берет), Лео Деккерсом и доктором Гутгардтом захватили городскую ратушу и другие государственные и общественные учреждения Аахена, провозгласив в Императорском зале ратуши "Свободную и независимую республику Рейнланд".
22 октября ахенские сепаратисты расстреляли демонстрацию протеста на площади перед городским театром. Возмущенные аахенцы взяли штурмом здание секретариата сепаратистской организации, расположенный на площади Фридрих-Вильгельм-Плац. В г. Эшвейлере была сорвана очередная попытка сепаратистов захватить ратушу. В тот же день в г. Дуйсбурге местная группа "Рейнского Союза за независимость" ("Рейнишер Унабхенгигкейтсбунд") развесила по всему городу плакаты, утверждавшие, что новая республика была учреждена без согласия франко-бельгийских оккупационных властей. Данное утверждение не соответствовало истине, поскольку все попытки немецких патриотов положить конец сепаратистскому интермеццо беспощадно подавлялись оккупантами.
23 октября в г. Кобленце рейнские сепаратисты, при поддержке французских войск, захватили городской замок. Под давлением обер-бургомистра Кобленца доктора Рюсселя и местной полиции они были вынуждены очистить здание, однако под покровом ночи снова завладели им. В здании городского вокзала французские оккупанты совершенно открыто начали раздачу сепаратистам оружия.
В тот же день в Берлине статс-секретарь министерства иностранных дел фон Мальтцан поручил германскому поверенному в делах в Париже вручить правительству Французской республики официальную ноту протеста германского Имперского правительства в связи с поддержкой французскими оккупационными властями рейнских сепаратистов. Нота была оставлена французами без ответа.
В течение всего дня вооруженные сепаратисты разъезжали в грузовых автомобилях по г. Аахену, то и дело открывая стрельбу. Аахенские пожарные заняли здание ратуши, заставив правительство сепаратистов забаррикадироваться в правительственной резиденции. Бельгийские оккупационные власти объявили г. Аахен на "осадном положении".
В тот же день в г. Дюрене по адресу улица Тиволиштрассе, дом 55, разместилось так называемое "Верховное Армейское Командование" сепаратистов во главе с Маттесом, Мерксом, Лейтнером, Рангом и Бирманом. Сепаратист Ранг был назначен "уполномоченным по вопросам вооружения армии".
В г. Эшвейлере глава городского совета Эльзен отказался передать здание ратуши сепаратистам. В городе был сформирован отряд гражданской самообороны ("бюргервер"). Все население призвали к сопротивлению.
25 октября в г. Аахене местная германская полиция предприняла попытку взять штурмом правительственные здания, но была отброшена бельгийскими оккупационными войсками, после чего в приказном порядке подчинена бельгийскому командованию. В городе была закрыта Высшая Техническая Школа. Все студенты, не имевшие постоянного места жительства в Аахене, были высланы из города. В тот же день 25 октября сепаратисты захватили ратушу г. Кёнигсвинтера.
26 октября в г. Кобленце французский Верховный Комиссар и Председатель "Комиссии по Рейнской области", Поль Тирар, официально признал сепаратистов как "обладателей фактической власти", которым надлежит, "при само собой разумеющимся" уважении существующего авторитета оккупационных властей. . . "принять вссе необходимые меры".
Соответствующие генеральные полномочия от французских оккупантов получили Ганс-Адам Дортен и Йозеф Фридрих Маттес. Они сформировали "правительство". Маттес стал его "Председателем" и "премьер-министром "Рейнской республики" ("Рейнише Републик").
2 ноября в г. Аахене сепаратисты, при поддержке 1000 военнослужащих "Охранных Войск Рейнской области" ("Рейнланд-Шуцтруппен"), снова захватили ратушу. Однако опасавшийся кровопролития бельгийский Верховный комиссар барон Эдуар Ролэн-Жекемен, вопреки ожиданиям, потребовал немедленного отстранения сепаратистского правительства от власти и незамедлительного вывода сепаратистских "охранных войск" из города. Аахенскоен собрание городских депутатов принесло клятву верности Германской империи.
6 ноября в Эйфельских горах "Северная Летучая дивизия" ("Флигенде дивизион Норд") рейнских "охранных войск" захватила г. Мариа Лаах и окрестности, подвергнув их беспощадному грабежу. Грабежи продолжались до 8 ноября.
9 ноября жители г. Броля, ветераны Великой войны Антон Брюль и Ганс Фейнлингер, сформировали из числа местных жителей группу сопротивления сепаратистам. Но те прознали о создании группы и выслали в Брюль команду убийц, застреливших 2 жителей Броля, по ошибке приняв их за организаторов группы сопротивления.
10 ноября сепаратисты вошли в г. Линц-на-Рейне, захватили ратушу и объявили низложенным исполняющего обязанности бургомистра Линца доктора Пипера. Используя захваченный г. Линц в качестве оперативной базы, сепаратисты захватили гг. Ункель, Брухгаузен и Рейнбрейтенбах. Повсюду они реквизировали продукты питания, средства передвижения (конно-гужевой транспорт, грузовые и легковые автомобили, мотоциклы и велосипеды) и все хоть сколько-нибудь ценное. Силы сепаратистов стягивались в район расположенного в Семигорье (Зибенгебирге) курортного города Бад-Гоннеф (который они намеревались превратить в свою новую штаб-квартиру).
14 ноября сепаратисты захватили г. Бад-Гоннеф, провозгласив в его ратуше - в очередной раз! - "Рейнскую республику". В жилых домах и гостиницах сепаратистами были конфискованы все пищевые продукты и алкогольные напитки. Вечером того же дня сепаратисты отпраздновали "день независимости Рейнской области" в здании местного санатория (Кургауза) и на радостях сожгли всю мебель.
В тот же вечер в кабачке "Кремериус" в г. Эгидиенберге собрались руководители местных отрядов самообороны, решившие организовать открытое сопротивление сепаратистам. Несмотря на отданный французскими оккупационными властями категорический приказ сдать все имеющееся холодное и огнестрельное оружие, у населения оказалось припрятано немалое число охотничьих ружей, револьверов, пистолетов и пехотных винтовок. Горный инженер Герман Шнейдер, бывший офицер и ветеран Великой войны, организовал в Эгидиенберге "геймвер" в количестве 4000 человек, призвав к оружию все население окрестных городков и деревень. При появлении отрядов рейнских сепаратистов сразу звучали фабричные и заводские гудки и колокола местных церквей.
15 ноября грузовики с вооруженными сепаратистами въехали в Гимберг (пригород Эгидиенберга), охранявшийся 30 членами "геймвера". 18-летний "геймверовец", кузнец Петер Штаффель, остановивший головной грузовик и пытавшийся уговорить сепаратистов ехать восвояси, был ими застрелен. После этого "геймверовцы" открыли огонь по сепаратистам, обратив их в бегство. Сепаратисты бежали через Шмельцтальскую долину в направлении Бад-Гоннефа, но наткнулись на "геймверовцев" Германа Шнейдера, нанесших им окончательное поражение и захвативших все вооружение и грузовики сепаратистов.
Во второй половине дня 18 ноября 1923 года 80 сепаратистов под командованием Ранга в районе г. Гёфель прорвали линию обороны "геймвера" и взяли 5 жителей Гёфеля в заложники. Их привязали к кольям, в качестве живого щита на линии огня, надеясь сдержать контрнаступление "геймвера". В перестрелке один из заложников, Теодор Вейнц, получил смертельное пулевое ранение в живот. Сепаратисты были разгромлены, потеряв только убитыми 14 человек. Вечером в г. Эгидиенберг вступил отряд колониальных марокканских войск французской оккупационной армии, сопровождаемый отрядом французской военной полиции. Согласно официальным французским данным, в период боев между германскими патриотами и рейнскими сепаратистами обе стороны потеряли только убитыми 120 человек.
В конечном итоге, все планы отделения Рейнской области от Германии разбились о стойкое сопротивление германских добровольцев, разгромивших силы сепаратистов, несмотря на то, что французы и бельгийцы продержали свои войска в Рейнской области еще несколько месяцев.
20. Красный заговор и "Черный рейхсвер".
Внутриполитический кризис в Германии все больше обострялся. Поражения германских красных в боях с белыми добровольцами нисколько не охладили пыл ревностных сторонников "подталкивания" германской революции из Совдепии. Так, Джугашвили-Сталин – "достойный" продолжатель дела Ульянова-Ленина – в своем выступлении на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 21 августа 1923 года заявил: "Либо революция в Германии провалится и побьют нас, либо там революция удастся, все пойдет хорошо. И наше положение будет обеспечено. Другого выбора нет".
Все средства, беспощадно выкачиваемые большевиками из захваченной ими России, вкладывались в раздувание Мировой "пролетарской" революции (даже в тех странах, где никакого "пролетариата" не было - например, в Монголии, Иране и Афганистане), в первую очередь - революции в Германии. При этом красных хозяев Кремля совершенно не волновала судьба закабаленных ими и ограбленных до нитки русского народа и других народов России. Когда в 1921-1922 гг. в 45 губерниях России голодало 40 миллионов человек (о благословенные времена якобы "вечно голодной" царской России!) и дело сплошь и рядом доходило до людоедства, щедрый спонсор большевицкой партии и "буревестник революции", литератор-миллионер Максим Горький (пребывая отнюдь не на залитой кровью, голодной и страждущей Родине, а за границей) преспокойно заявлял берлинским журналистам: "Я полагаю, что из 35 миллионов голодающих большинство умрет"(Горький М. О русском крестьянстве. Берлин, 1922, с. 43-33). При этом "великий пролетарский писатель-гуманист" вовсе не находил в голодной смерти десятков миллионов своих соотечественников ничего плохого: ". . . Вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень (. . .) и место их займет новое племя - грамотных, разумных, бодрых людей" (Литературное наследство. т. 70, М., 1963, с. 57).
Короче, Коминтерн отдал приказ, КПГ начала его выполнять. Организованная КПГ в августе мощнейшая всеобщая забастовка заставила уйти в отставку имперское правительство Вильгельма Куно. Новое германское правительство канцлера Густава Штреземана, приступившее к исполнению своих обязанностей в сентябре 1923 года, раздраженное бесконечными попытками красной Москвы спровоцировать в Германии большевицкий переворот, сменило прежний курс, направленный на сотрудничество с Советской Россией, рассматриваемой как противовес Антанте (основа которому была положена Рапалльским договором 1922 года, заключенным между министром иностранных дел Германии Вальтером Ратенау и большевицким наркомом "Коко" Чичериным), на новый, стремясь к примирению с западными державами. В Москве подобная смена курса была расценена как серьезная угроза и "попытка международного империализма усилить изоляцию Страны Советов".
В дни пика выступлений "спартаковцев" в Германии Политбюро ЦК РКП (б) на своем заседании 4 октября 1923 года приняло решение об организации "вооруженного восстания германского пролетариата", назначив его на 9 ноября 1923 года (удивительное совпадение с датой "пивного путча" Гитлера-Людендорфа в Мюнхене!) и увеличив предназначенный для финансирования германской большевицкой революции особый фонд на 500 000 золотых рублей. На закупку и ввоз в Германию оружия, на командировки руководителей и инструкторов вооруженного восстания было затрачено более 60 миллионов золотых рублей, но вторая "ноябрьская революция" в Германии так и не состоялась.
В сентябре и октябре ряд высших офицеров со своими подразделениями отказались подчиняться берлинскому правительству. 1 октября 1923 года взбунтовались части "Черного рейхсвера", размещенные в крепостях Кюстрин и Шпандау. В зоне ответственности III (Берлинского) военного округа были расквартированы части "Черного рейхсвера", разбросанные небольшими гарнизонами по Бранденбургу, в Деберице, Шпандау, Потсдаме, Ратенове, Фюрстенвальде, Бескове, Франкуфурте-на-Одере, Кюстрине – везде совместно с гарнизонами официального рейхсвера, от которых получали снаряжение и пищевое довольствие. Непосредственное руководство этими частями "Черного рейхсвера" осуществляло "Бюро ландесшуца" при III военнном округе во главе с отставным майором Эрнстом Бухруккером и обер-лейтенантом Паулем Шульцем. Их начальниками являлись, в свою очередь, капитан Фромм и подполковник фон Бок из штаба военного округа (будущие генералы вермахта и участники антигитлеровского заговора 1944 года).
Майор Бухруккер планировал захватить правительственные здания в Берлине, но 4 полка "Черного рейхсвера" отказались подчиниться его приказу о наступлении. Лишь батальон капитана Вальтера Штеннеса (будущего фюрера СА, подозреваемого в то же время в связях с советской разведкой, а позднее – начальника личной охраны вождя китайских националистов, председателя партии "Гоминьдан", Генералиссимуса Чан Кайши) в форте Ганенберг (Шпандау) и маршевой батальон, стянутый в Кюстрин, оказались готовы к броску на Берлин. Но этих сил было явно недостаточно. Попытка Бухруккера захватить крепость Кюстрин была отбита комендантом крепости полковником Гудовиусом. Путч был быстро подавлен частями рейхсвера, сохранившими верность берлинскому правительству. После провала кюстринского путча "Черного рейхсвера" майор Бухруккер, уволенный из рядов "ландесшуца", на некоторое время сблизился с будущим имперским канцлером Куртом фон Шлейхером, а позднее вступил в Боевое содружество революционных национал-социалистов "Черный Фронт" левого нациста Отто Штрассера.
21. "Путч Гитлера-Людендорфа" в Баварии
Не менее серьезные события разыгрались в Баварии. Когда 26 сентября 1923 года берлинское правительство объявило о прекращении "пассивного сопротивления" в Рурской области, баварское земельное правительство объявило Баварию на осадном положении и вывело 7-ю дивизию рейхсвера из подчинения министерству рейхсвера и рейхспрезиденту Германии Фридриху Эберту. 22 октября 1923 года 7-я дивизия была приведена к присяге баварскому земельному правительству, тон в котором задавали местные сепаратисты и монархисты, мечтавшие о создании отдельного от Германии католического "австро-баварского королевства" под скипетром династии Виттельсбахов (к которому надеялись в дальнейшем присоединить и другие бывшие владения монархии Габсбургов). Еще в декабре 1918 года, до убийства Курта Эйснера и провозглашения Баварской Советской республики, "вождь баварского крестьянства" Георг Гейм (тесно связанный с отстраненной от власти династией Виттельсбахов), призвал баварцев к созданию "Дунайской федерации" и к отделению Баварии от Германии (в этом он ничем не отличался от Эйснера). Аналогичный план учреждения "Федерации дунайских государств" был выдвинут в 1920 году никем иным, как наследником баварского королевского престола кронпринцем Рупрехтом. При этом кронпринц Рупрехт подчеркивал, что германское продвижение на юго-восток Европы не будет противоречить безопасности Франции при условии вытеснения Пруссии из Рурской области. Во всяком случае, бывший флигель-адъютант и доверенное лицо последнего германского Императора Вильгельма II Гогенцоллерна, Сигурд фон Ильземан, являвшийся партнером по переговорам кронпринца Рупрехта, сообщал о такой беседе, состоявшейся 4 ноября 1920 года, в своих мемуарах "Император в Голландии. Записки последнего флигель-адъютанта Императора Вильгельма II. 1918-1923" (S. v. Ilsemann. Der Kaiser in Holland. "Aufzeichnungen des letzten Fluegeladjutanten Kaiser Wilhelm II. 1918-1923. Bd. 1, Muenchen, 1967, S. 163 ff.). Вынашиваемые "бело-голубыми" баварскими сепаратистами планы создания "Дунайской федерации" (концептуально вполне сочетавшиеся с вынашивавшимися "зелено-бело-красными" рейнскими сепаратистами планами создания нового "Рейнского союза" на отторгнутых от рейха западногерманских землях!) всецело поддерживал начальник баварской полиции полковник Ганс Риттер фон Зейссер. В отличие от баварского рейхсвера, баварская полиция с самого начала находилась под полным контролем земельного правительства Баварии, через баварское же министерство внутренних дел. Баварская полиция подразделялась на 3 категории:
1) муниципальная полиция (в городах),
2) жандармерия (в сельской местности),
3) земельная, или "зеленая", полиция.
Земельная полиция неофициально именовавшаяся "зеленой" из-за цвета своей униформы, представляла собой автономную военизированную организацию со структурой пехотной дивизии, имевшую в своем составе легкие и тяжелые пулеметы, бронеавтомобили и даже 3 авиационные эскадрильи (но без собственной артиллерии). Полковник фон Зейссер был склонен рассматривать именно свою "зеленую полицию", а не баварский рейхсвер, как ядро будущей армии независимого корпоративного Баварского государства.
В то же время генерал-лейтенант Отто фон Лоссов, командующий дивизией баварского рейхсвера 24 октября 1923 года собрал в Мюнхене совещание руководителей ряда правых организаций, возникших на базе расформированных правительством добровольческих корпусов – "Союза Блюхера" ("Блюхербунд"), "Союза Баварии" ("Бунд Байерн"), "Союза Империи" ("Бунд Рейх"), Союза "Оберланд", "Союза Германа" ("Германсбунд"), "Союза Имперского Флага" ("Бунд Рейхсфлагге"), Союза "Франкенланд", Союза "Викинг" (возникшего на базе организации "Консул", распущенной в 1922 году, в соответствии с "Законом о защите республики"), "Стального Шлема" и др. для обсуждения плана марша на Берлин с целью провозглашения там национальной диктатуры по образцу "марша на Рим", проведенного незадолго перед тем в Италии фашистским дуче Бенито Муссолини.
В отличие от "бело-голубых" сепаратистов, группировавшихся вокруг самозваного "Генерального государственного комиссара" (а фактически - главы баварского правительства") Густава Риттера фон Кара, генерал Отто фон Лоссов поставил своей целью не "отделить Баварию от Германии, зараженной марксистской чумой", а "освободить всю Германию от марксизма под черно-бело-красным стягом Империи". Планировалось утроить численность 7-й дивизии путем сформирования при каждом кадровом батальоне еще 2-х, состоявших из членов вышеперечисленных правых организаций. 26 октября были проведены "осенние учения" 7-й дивизии в утроенном составе, продемонстрировавшие, однако, что сил для марша на Берлин недостаточно. Кроме того, у генерала фон Лоссова возник ряд конфликтов с руководителями правых организаций, требовавших перевода своих отрядов в полном составе в баварский рейхсвер и офицерских званий для себя.
Все это заставило баварских заговорщиков подключить к своим планам партию национал-социалистов Адольфа Гитлера, проявлявшую все большую внутриполитическую активность. В ходе переговоров со своими сторонниками 31 октября генерал фон Лоссов заявил: "Сейчас нам необходима диктатура Лоссова-Зейссера-Гитлера. . . Однако, с нанесением удара следует подождать, пока не прояснится положение в Центральной Германии". Он имел в виду приход к власти крайне левых правительств в Тюрингии и Саксонии, фактически отказавшихся подчиняться рейхспрезиденту Фридриху Эберту и начавших формировать собственные вооруженные силы. Полковник фон Зейссер встретился в Берлине с генералом фон Сектом, не одобрившим планов баварских сепаратистов и подчеркнувшим: "Только рейхсвер, сохранивший внутреннее единство и послушание, может быть непобедимым и сильнейшим фактором в государстве". Тем самым фон Сект недвусмысленно осудил нарушение баварским рейхсвером общегерманской присяги со всеми вытекавшими из этого последствиями.
Получив отпор от генерала фон Секта, баварские сепаратисты пребывали в нерешительности. Вождь национал-социалистов Адольф Гитлер, а также оказавшие ему поддержку генерал Эрих Людендорф, Гергард Россбах и командир австрийских добровольцев князь Эрнст-Рюдигер фон Штаремберг торопили с началом марша на Берлин. Однако в ответ была сформирована Баварская Директория во главе с фон Каром, фон Лоссовым и фон Зейссером, заявившая, что только она, Директория, уполномочена назначить срок выступления на Берлин и готова беспощадно подавить всякую попытку государственного переворота. Очевидно, фон Кар и фон Лоссов решили, что обойдутся без Гитлера и без Людендорфа.
Стремясь опередить фон Кара и фон Лоссова, Гитлер запланировал на 10 ноября 1923 года свой собственный путч. Под предлогом "ночных маневров" севернее Мюнхена были сконцентрированы подразделения штурмовиков (СА) нацистской партии и их союзников, в том числе добровольцев Россбаха. Однако одно непредусмотренное заранее обстоятельство вынудило национал-социалистов к преждевременному выступлению. На вечер 8 ноября в мюнхенской пивной "Бюргербройкеллер" было назначено собрание баварских сепаратистов и выступление с речью фон Кара. Встав во главе ударного отряда штурмовиков под командованием отставного лейтенанта Йозефа Берхтольда ("Ударного Отряда Гитлера"), вождь национал-социалистов ворвался на это собрание, выстрелил из пистолета в потолок, провозгласил "начало национальной революции" и, под дулами установленных штурмовиками в зале пулеметов, вынудил взятых им фактически в заложники фон Кара и фон Лоссова "предоставить себя в распоряжение национального восстания". Общее военное руководство осуществлял (формально) генерал Эрих Людендорф, реально – военный руководитель "Германского Боевого Союза" ("Дейчер Кампфбунд") подполковник Фридрих Герман Риттер фон Крибель. По его приказу отряды нацистских СА (которыми формально командовал капитан авиации Герман Геринг, а реально – Грегор Штрассер) и союзных с ними добровольческих организаций – Союза "Оберланд" (под командованием доктора Фридриха Вебера), "Германского Боевого Союза" под командованием капитана Томаса Целлера и "Рейхскригсфлагге" ("Имперский Военный Флаг") - в последней, между прочим, состоял Генрих Гиммлер (будущий рейхсфюрер СС) – двинулись на захват важнейших зданий Мюнхена. Находившийся в то время в Мюнхене "герой Капповского путча" - капитан 3-го ранга Герман Эргардт ("консул Эйхман") - дотоле пользовавшийся в среде национальной оппозиции почти непререкаемым авторитетом, после непродолжительных колебаний, отказался присоединиться к повстанцам (что дало недоброжелателям лишний повод подозревать его в "измене делу национальной революции"). После окончания собрания в пивной фон Кару, фон Лоссову и их сторонникам удалось спастись бегством и укрыться в казарме 19-го баварского пехотного полка. Оттуда Риттер фон Кар своей прокламацией объявил распущенными Национал-Социалистическую Германскую рабочую партию, СА, "Германский Боевой Союз" и другие мятежные организации.
Тем временем фон Лоссов мобилизовал баварский рейхсвер, а фон Зейссер – баварскую полицию. Добровольцы "Оберланда" захватили Центральный мюнхенский вокзал. Однако попытка путчистов захватить также казарму 1-го батальона 19-го пехотного полка, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление баварского рейхсвера, окончилась неудачей. На сторону Гитлера и Людендорфа перешло некоторое количество чинов рейхсвера и баварской земской полиции, а также все Мюнхенское пехотное офицерское училище, курсанты которого были успешно распропагандированы Гергардом Россбахом.
9 ноября путчисты, присягнувшие черно-бело-красному имперскому флагу единой Германии (что означало открытое объявление войны "бело-голубым" баварским сепаратистам фон Кара), двинулись под этим флагом маршем по Мюнхену. Перед зданием Фельдгеррнгалле ("Зала Полководцев") на площади Одеонсплац колонна путчистов была расстреляна и разогнана баварским рейхсвером и "зеленой полицией". При этом были убиты 16 национал-социалистов, в том числе бывший фрейкоровский боец из Прибалтики Макс-Эрвин фон Шейбнер-Рихтер (отвечавший за связи германских нацистов с правой русской эмиграцией, и, в том числе, с Великим Князем Кириллом Владимировичем) и был тяжело ранен командующий гитлеровскими СА капитан Герман Геринг.
Сохранился рапорт лейтенанта баварской "зеленой полиции" Моосгубера, "по свежим следам" описавшего кульминацию "пивного путча" в следующих выражениях:
"Когда мы сблизились с противником, тот встретил нас штыками наперевес и пистолетами, снятыми с предохранителей. Некоторые из моих людей были схвачены мятежниками, приставившими им к груди снятые с предохранителей пистолеты. Мои люди пустили в ход приклады и резиновые дубинки. Сам я, в целях самообороны, вооружился карабином, не желая преждевременно пускать в ход свой пистолет. Карабином я отбил два направленных на меня мятежниками штыковых удара и сбил нападавших на меня с ног ударами приклада. Внезапно один из гитлеровцев, стоявший в двух шагах левее меня, выстрелил из пистолета, целясь мне прямо в голову. Пуля пролетела мимо, не задев моей головы, и смертельно ранила стоявшего за мной вахмистра моего полицейского участка. Дальнейшее произошло так быстро, что я даже не успел отдать никакого приказания. Мои люди открыли огонь, произведший эффект, как от залпа. Почти одновременно с моими людьми открыли огонь и гитлеровцы. Вспыхнувшая перестрелка длилась от 20 до 25 секунд".
Единственным из путчистов, прорвавшимся через полицейский заслон, был генерал Эрих Людендорф (в него просто никто не посмел стрелять, хотя риск погибнуть в уличной свалке от шальной пули был достаточно велик). Прежду чем дать себя арестовать, Людендорф поклялся больше никогда не надевать германский офицерский мундир – из стыда за фон Кара и фон Лоссова, нарушивших данное ими ему честное офицерское слово. Гергард Россбах бежал в Австрию. Адольф Гитлер, которого участвовавший в марше к Фельдгеррнгалле русский эмигрант генерал и Георгиевский кавалер В. В. Бискупский заслонил своим телом от пуль, а затем укрыл на своей квартире, был вскоре выслежен и арестован. Назначенный министром внутренних дел путчист Эрнст Пёнер (являвшийся в 1919-1922 гг. начальником полиции г. Мюнхена) был взят под стражу прямо в полицей-президиуме, куда явился приступать к своим новым обязанностям.
Захватившие здание Командования мюнхенского военного округа (а фактически – баварского военного министерства) отряд СА Грегора Штрассера и Эрнста Рема, а также "Рейхскригсфлагге" и "Кампфбунда" Томаса Целлера были окружены превосходящими силами баварских правительственных войск. Стянув против путчистов 2 батальона пехоты, 1 саперный батальон, 1 минометную роту, 3 артиллерийские батареи и 8 бронеавтомобилей, сторонники фон Кара выслали к "национальным революционерам" в качестве парламентера капитана 3-го ранга Эргардта (бывшего руководителя организации "Консул"), уговорившего национал-социалистов сложить оружие (что заставило противников Эргардта из "народнического" лагеря еще больше усомниться в "твердости и искренности его национальных убеждений").
22. Конвульсии левых в Центральной Германии
После подавления гитлеровского "пивного путча" генерал фон Лоссов и высшие офицеры 7-й дивизии снова подчинились командованию общегерманского рейхсвера. Это произошло очень кстати для начальника руководства сухопутными силами, генерала фон Секта, поскольку Саксония и Тюрингия, возглавлявшиеся коалиционными правительствами, состоявшими из коммунистов и левых социал-демократов, и сформировавшими для своей поддержки многочисленные полувоенные формирования - "пролетарские сотни" - были накануне вооруженного восстания, а в Гамбурге такое вооруженное восстание полыхало уже с 23 октября. Как писал позднее лидер КПГ Эрнст Тельман: "Как только было свергнуто правительство Куно, по всей Германии вспыхнули искры гражданской войны. Еще и до этого в Руре, в Ганновере, в Верхней Силезии, Баварии и других частях страны раздавались выстрелы. Но теперь с каждой минутой становилось все ясней, что мирного решения быть не может. . . В десятках немецких городов забастовки переходили в столкновения, митинги – в кровавые стычки рабочих с полицией".
Cаксонский премьер-министр Эрих Цейгнер (левый социал-демократ) не скрывал намерений своего правительства создать "пролетарский противовес" исходящей от Баварии угрозе "военной диктатуры крупного капитала". В "пролетарских сотнях" тон задавали коммунисты, намеревавшиеся использовать эти "вооруженные формирования рабочего класса" вовсе не для отражения "баварской фашистской угрозы", а для осуществления давно уже вынашивавшегося Коммунистической партией Германии плана "немецкого Октября". Под этим кодовым названием Коминтерн готовил в Германии коммунистический переворот, который должен был исходить из Саксонии, с использованием многочисленных забастовок, в очередной раз охвативших Рурскую область. Очередной вехой на пути к достижению этой цели явилось включение Цейгнером трех министров-коммунистов в состав саксонского земельного правительства. Созданный в Саксонии "Единый антифашистский фронт" коммунисты намеревались использовать в качестве трамплина к революционному перевороту во всей Германской Империи. Активисты КПГ вынудили колебавшегося председателя своей партии Георга Брандлера (назначенного Цейгнером начальником саксонской государственной канцелярии!) объявить на центральной рабочей конференции в Хемнице 21 октября 1923 года о начале всеобщей забастовки и борьбы с рейхсвером - и тем самым дать сигнал к вооруженному восстанию.
В своей передовой статье, опубликованной в эти же дни в московской газете "Правда" - официальном органе ЦК ВКП (б) – Георг Брандлер, расписывая на все лады мощь своих "пролетарских сотен", подчеркивал, что "пришло время действий" и "мобилизации масс на борьбу". В листовках, изданных саксонским Земельным правлением Коммунистической партии Германии и коммунистической фракцией саксонского ландтага, германских трудящихся открыто призывали к неповиновению имперскому правительству. Арестовать авторов этих листовок полиция не могла, поскольку они, как депутаты ландтага, являлись по закону лицами неприкосновенными. Однако коммунисты просчитались в самом главном. Ни о какой всеобщей готовности германского рабочего класса к забастовке, а тем более – к революции, и речи быть не могло. В то же время Имперское правительство Германии, в лице канцлера Густава Штреземана, сменившего Вильгельма Куно, воспользовалось подрывной коммунистической пропагандой как поводом для предъявления саксонскому премьер-министру Цейгнеру требования немедленно уйти в отставку со всем своим кабинетом. Поскольку Цейгнер отказался сделать это добровольно и распустить "пролетарские сотни", берлинское правительство, по настоянию президента Фридриха Эберта, объявило о смещении Цейгнера, отстранении от власти саксонского правительства и передаче полномочий последнего Государственному комиссару генералу Мюллеру, назначенному на эту должность приказом из Берлина. При разгроме "пролетарских сотен" частями рейхсвера в Саксонии и Тюрингии мятежники потеряли убитыми и ранеными около 1000 человек.
Первые части рейхсвера, по приказу военного министра Отто Гесслера, вступили в мятежную Саксонию еще 23 октября, а в Тюрингию – 5 ноября, но, пока положение в Баварии оставалось неясным, у генерала фон Секта просто не хватало сил для эффективных действий. Теперь же, после подавления путча Гитлера-Людендорфа и окончательного возвращения Баварии в лоно Германского рейха, берлинское правительство получило в свое распоряжение достаточное количество войск для подавления профранцузских сепаратистов в Южной и Западной Германии, левых путчистов в Центральной Германии и организованного коммунистическим союзом "Молодой Спартак" ("Юнг-Шпартакус") по приказу Коминтерна вооруженного восстания в Гамбурге.
23. Гамбургский эпилог
Восстание в Гамбурге началось с волны забастовок и уличных демонстраций. 20 октября 1923 года во многих частях города были разгромлены магазины и произошли кровавые столкновения с полицией. Впервые за многие годы по "свистку" из красной Москвы была прорвана граница так называемой "запретной зоны" (городских районов, в которых были запрещены всякие собрания под открытым небом и шествия). Во вторник 23 октября, на рассвете, ровно в 5 часов утра, почти все полицейские участки во всех окраинных районах Гамбурга – Бармбеке, Эймсбюттеле, Шифбеке, Брамфельде и Гамме – были одновременно захвачены "революционными боевыми отрядами" красных (гамбургским аналогом цейгнеровских "пролетарских сотен"), а застигнутые врасплох полицейские разоружены почти без сопротивления. Лишь полицейский участок в Эппендорфе оказал сопротивление и был захвачен повстанцами в результате ожесточенной рукопашной схватки.
"Революционные боевые отряды" завладели большими запасами оружия и боеприпасов, хранившимися в 26 гамбургских полицейских участках, захваченных повстанцами врасплох. Когда из гамбургского полицей-президиума (ГУВД) в захваченные красными районы были высланы моторизованные выездные команды и срочно вызванные извне подкрепления, оказалось, что мятежники уже успели превратить находившиеся под их контролем части города в форменные крепости. Сотни повстанцев были заняты рубкой деревьев, разборкой булыжных мостовых и сооружением уличных баррикад из бревен, камней и песка. Центром боев в Гамбурге стала "красная крепость" Бармбек, на которую полиция неоднократно наступала целыми ротами и батальонами, но каждый раз была вынуждена откатываться под ураганным огнем спартаковцев с тяжелыми потерями, пока на помощь ей не были переброшены части рейхсвера и военных моряков при поддержке бронеавтомобилей, некоторые из которых были подбиты и захвачены красными. Повстанцы, тщательно и заблаговременно готовившиеся к началу своего выступления, успели даже сочинить собственную боевую песню, с тех пор часто звучавшую на коммунистических митингах и демонстрациях по всей Веймарской республике и содержавшую, в частности, следующие слова:
Du schwarzweissrote Republik, Dir bricht die Rote Front noch das Genick! Noch leben wir auf den Barrikaden, Noch sind die Gewehre nicht entladen! Wir schwenken die Fahne die rote zum Gruss! Hoch lebe, hoch lebe Jung-Spartakus! (Эй ты, черно-бело-красная республика! Красный Фронт еще свернет тебе шею! Мы еще живы на баррикадах, Винтовки у нас еще не разряжены! Мы машем красным флагом в знак приветствия! Да здравствует, да здравствует Молодой Спартак!)
Бои в Гамбурге продолжались 3 дня и 3 ночи, пока не обозначился очевидный перевес правительственных сил над инсургентами. Конец Гамбургского восстания 1923 года завершил собой период гражданской войны в Германии, безуспешно разжигаемой Коминтерном. Однако чрезвычайное военное положение было отменено на всей территории Германской Империи только 1 марта 1924 года.
ПРИЛОЖЕНИЯ:
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
"ОБЕРЛАНД" – ФРЕЙКОР ПОД ЗНАКОМ ЭДЕЛЬВЕЙСА.
1) О возникновении и истории добровольческого корпуса "Оберланд". А) Зачин
Добровольческий корпус (нем,: фрейкор, Freikorps) "Оберланд" ("Верхняя земля", т. е. "Верхняя Бавария"), вне всякого сомнения, являлся известнейшим вооруженным формироанием в Баварии (да и во всей Южной Германии) в период после окончания Великой (Первой мировой) войны. Правда, будущий национал-социалистический "имперский наместник ("рейхсштатгальтер") Баварии, полковник Франц Риттер фон Эпп пытался "переиграть" фрейкор "Оберланд" силами сформированного им в г. Ордруфе "Баварского стрелкового корпуса" (нем.: "Байеришес Шютценкор"), выставляя себя в глазах общественности "освободителем Мюнхена от красного террора", хотя в действительности добровольческий корпус фон Эппа 1-2 мая 1919 года очистил от войск Баварской Советской Республики только один из районов г. Мюнхена – Гизинг - и был всего лишь одним из многих других принимавших участие в освобождении Мюнхена добровольческих корпусов, большинство из которых было даже не баварскими, а "прусскими" ("пруссаками" - "прейссн" - баварцы традиционно именовали всех немцев, не имевших счастья родиться в Баварии). Правда, фрейкор "Оберланд" прославился на всю Германию не в 1919 году, а позднее, после того как его бойцы в ходе подавления 3-го польского восстания в Верхней Силезии (направленного на присоединение этой германской провинции к Польше) 21 мая 1921 года взял штурмом "священную гору" жителей Верхней Силезии – Аннаберг, разгромив укрепившихся на ней польских повстанцев.
Б) Всеобщая паника.
После провозглашения Баварии Советской Республикой 7 апреля 1919 года в г. Мюнхене стали происходить удивительные вещи. Охваченное страхом перед красными, баварское государственное правительство, бежавшее от Советов из Мюнхена в Бамберг, начало выдавать предприимчивым баварцам, считавшим себя способными сформировать добровольческий корпус и обещавшим правительству двинуться со своим отрядом на Мюнхен, чтобы свергнуть утвердившуюся там Советскую власть, патенты с разрешением набирать добровольцев. Такой документ был выдан, между прочим, и не имевшему опыта командования войсками барону Рудольфу фон Зеботтендорфу (точнее – фон Зеботтендорфу унд фон дер Роза, он же – Рудольф Глауэр). Зеботтендорф представил выданное ему разрешение в Командование III Армейского Корпуса в г. Нюрнберге, где находились правительственные склады вооружения и снаряжения. Заручившись разрешением Командования Армейского Корпуса на формирование добровольческого отряда, барон Зеботтендорф направился дальше, в г. Эйхштетт, - место создания будущего фрейкора. Вероятнее всего, Рудольф фон Зеботтендорф получил разрешение на формирование собственного отряда, невзирая на отсутствие у него опыта командования войсками, поскольку являлся основателем мюнхенского "Общества Туле" - секретной мистически-теософской группы (баварского отделения аналогичной организации, известной под названием "Германен-Ордена", или "Германского Ордена"), учредившей, после изгнания красных из Мюнхена и свержения власти Советов в Баварии, памятный рунический крест для награждения чинов добровольческого корпуса "Оберланд" (об этом кресте у нас еще пойдет речь далее). Рудольф фон Зеботтендорф занимался в своем фрейкоре только организационными вопросами. О его дальнейшей деятельности существует множество легенд, но имеется очень мало достоверных и документально подтвержденных сведений. Остаток жизни он провел в Турции.
Между тем, в Эйхштетте собралась группа фронтовиков, ветеранов Мировой войны (главным образом, офицеров), под командованием обер-лейтенанта (или, по-нашему, старшего лейтенанта) Йозефа Ремера (по прозвищу "Беппо"), в скором времени насчитывавшая в своих рядах уже 120 человек и ежедневно получавшая все новые пополнения за счет многочисленных добровольцев. Так, например, в ее ряды влился многочисленный отряд волонтеров из г. Трейхтлингена. Нередко в добровольцы записывалось все мужское население того или иного городка или селения, способное носить оружие. В один из наиболее удачных в плане вербовки дней добровольцами во фрейкор "Беппо" Ремера разом вступили 24 баварских крестьянина из небольшого селения Альтенмур, расположенного близ г. Гунценгаузена, во главе с бургомистром (все, как один, обладавшие опытом Мировой войны).
В качестве военного командира был приглашен майор Альберт Риттер фон Бек, офицер-фронтовик, удостоенный высшей баварской награды за воинскую доблесть – Военного Ордена Макса-Иосифа. Между майором фон Беком и бароном фон Зеботтендорфом вскоре начались конфликты. В качестве добровольцев в отряд вступали, в первую очередь, бывшие профессиональные военные, студенты, рабочие, ремесленники и – в несколько меньшем количестве – крестьянские сыновья. Так называемый "средний класс" - буржуазия – почти не был представлен в его рядах. Данное обстоятельство позднее, после расформирования добровольческого корпуса "Оберланд" и его преобразования в Союз "Оберланд", привело к острым внутренним конфликтам, поскольку многие члены Союза призывали к борьбе с "сытой буржуазией и махинаторами". Вообще же фрейкор "Обердланд", несмотря на баварские национальные костюмы своих волонтеров, был настроен "общенационально" и, в отличие от других добровольческих формирований, оставался абсолютно чужд баварскому "местничеству" и узкому провинциальному партикуляризму. Даже знамена "оберлендеров" были не бело-голубыми баварскими, а черно-бело-красными (как трехполосный государственный флаг рухнувшей в результате Ноябрьской революции 1918 года кайзеровской Германии), с ромбовидной эмблемой корпуса, украшенной цветком эдельвейса (которая будет подробно описана далее) на верхней (черной) полосе знамени, у древка. Ромбовидное навершие знамени также представляло собой изображение эмблемы корпуса с цветком эдельвейса. Впрочем, это так, к слову. . .
Когда численность "Оберланда" достигла примерно 300 штыков, он получил приказ войти в состав боевой группы Зиберта и, через г. Фрейзинг, двинуться на Мюнхен, чтобы принять участие в его освобождении от частей Баварской Красной Армии. Со 2 по 5 мая 1919 года корпус принял участие в боях за Мюнхен (в частности, взяв штурмом здание мюнхенского фонда "Максимилианеум", превращенное красноармейцами в настоящую крепость). После взятия города он был расквартирован в Мюнхене, где получил пополнение (в его ряды вступила добровольческая рота Эстрейхера из г. Ингольштадта), достигнув своей максимальной численности - 1050 штыков. Фрейкор был подчинен 21-й стрелковой бригаде и разделен на 2 батальона – I батальон под командованием капитана Горадама и II батальон под командованием капитана Безля. Бои за Мюнхен завершились. Больше добровольцам там было нечего делать, кроме несения обычной караульной службы. Поэтому многие волонтеры стали увольняться. Численность отряда уменьшилась до размеров батальона, состоявшего из 4 рот. Командиром батальона был назначен капитан Горадам. Майор Риттер фон Бек и ненадолго сменивший его в должности военного командира "Оберланда" майор Петри также уволились из фрейкора. Остаток корпуса – переформированный батальон Горадама – был включен, в качестве III батальона, в состав 2-го стрелкового полка баварской армии (рейхсвера), однако ненадолго. Дело в том, что, по условиям Версальского договора, навязанного в 1919 году побежденной Германии Антантой, рейхсвер (армия республиканского Германского рейха) подлежал радикальному сокращению. В числе многих других частей рейхсвера, был расформирован и III батальон 2-го стрелкового полка. С августа 1919 года "Оберланд" был переформирован в батальон временных добровольцев (нем.: "Цейт-Фрейвиллиген-Батальон"). В этом качестве он и пребывал до марта 1920 года.
В) На Руре все спокойно. . .
В марте 1920 года силами добровольческих корпусов, возмущенных принятым республиканским правительством Германского рейха, под давлением Антанты, решением о роспуске фрейкоров, была совершена попытка захвата государственной власти вворуженным путем, вошедшая в историю под названием "путча Каппа-фон Люттвица" (по фамилиям главных организаторов путча), или просто "Капповского путча". Путчистам удалось овладеть Берлином и еще целым рядом германских городов. Однако республиканское имперское (первый параграф принятой в январе 1919 года в г. Веймаре конституции гласил: "Германская империя является республикой"!) правительство во главе с лидером Социал-Демократической партии Германии (СДПГ) Фридрихом Эбертом сумело ускользнуть и призвать рабочих и служащих к всеобщей забастовке. В результате путч провалился и его руководитель доктор Вольфганг Капп бежал за границу.
Воспользовавшись путчем, германские левые – коммунисты-спартаковцы и независимые социал-демократы ("независимцы") -, давно уже готовившие свой собственный путч против "продавшегося буржуазии социал-реформистского режима Фридриха Эберта), в свою очередь, выступили против него с оружием в руках. В Рурской области – "промышленном сердце Германии" - левыми была поставлена под ружье 50-тысячная "Красная Армия Рура" и разгорелась настоящая гражданская война. Фридриху Эберту срочно понадобилась помощь белых фрейкоров.
Временные добровольцы, сведенные в 17-ю роту "Оберланд" под командованием капитана Горадама, получили приказ вернуться в строй и сформировали, как и было предусмотрено на этот случай, VI батальон временных добровольцев. Все остальные батальоны временных добровольцев, приданные 21-й стрелковой бригаде, получили боевое крещение в Рурской области. До сих пор остается не ясным, почему переформирование "оберлендеров" заняло столь долгое время, что батальон прибыл в Рурскую область лишь 8 апреля 1920 года. Как бы то ни было, к моменту прибытия "оберлендеров" бои правительственных войск с "Красной Армией Рура" уже завершились разгромом последней. "Оберлендерам" пришлось удовольствоваться лишь участием в разоружении капитулировавших рурских красноармейцев в г. Дортмунде. На тот момент численность батальона, находившегося под командованием капитана Горадама, составляла 420 штыков. Адъютантом батальона был старший лейтенант "Беппо" Ремер.
"Оберлендеры" были переброшены обратно в Мюнхен. 30 апреля 1920 года, во дворе Турецкой казармы (нем.: Тюркенказерне), капитан Горадам принял последний парад "Оберланда". В тот же день был издан приказ о его расформировании. Временные добровольцы были отправлены по домам. При этом каждому из них было разрешено прихватить с собой винтовку и 50 патронов к ней.
Г) Фрейкор нам дом родной. . .
Но связи между добровольцами фрейкора "Оберланд" сохранялись и после роспуска корпуса временных добровольцев. Все они состояли в "Ополчения жителей Баварии" (нем.: "Эйнвонервер Байерн") лесного советника Эшериха и старшего землемера Канцлера (известной также под названием "Организации Эшериха" или, сокращенно. "Оргэш").
Со временем часть "оберлендеров" как-то устроилась в гражданской жизни, но сохранилось определенное ядро, кадр, состоявший из людей, которых по-прежнему, даже в мирных условиях, неудержимо влекла к себе "солдатская жизнь". Это были, главным образом, люди, неуютно чувствовавшие себя "на гражданке", для которых не нашлось места и в сильно сокращенном по Версальскому договору рейхсвере (или "фриденсгеере", т. е. "армии мирного времени"). Для них добровольческий корпус "Оберланд", а для многих, впоследствии, и Союз "Оберланд" стал чем-то вроде "малой родины".
Эти люди вели себя "на гражданке" вызывающе и были склонны к насилию. Вместе с капитаном Эрнстом Ремом, руководителем СА (штурмовых отрядов гитлеровской партии НСДАП) и его свитой они сидели в мюнхенских кафе и требовали, чтобы пианист играл патриотическую "Песню о Германии" ("Германия, Германия, превыше всего. . . "), а все присутствующие хором пели эту песню. Кто отказывался петь, того нередко избивали.
Постепенно численность фрейкора увеличивалась, достигнув к весне/лету 1921 года 9600 (по другим сведениям – 9800) человек, что позволило "Оберланду" образовать в составе "Ополчения жителей Баварии" Эшериха и Канцлера собственную "земскую хоругвь" (нем.: "Ландфане"). К описываемому времени "Оберланд" (обладавший даже тяжелым оружием) являлся наиболее боеспособным вооруженным формированием в Баварии (из числа не входивших в баварский рейхсвер). Не удивительно, что боевики "Оберланда", полностью осознававшие военную мощь своего объединения, так петушились. Они ни в грош не ставили баварское земельное правительство. Последнее, вероятно, было только радо, когда услышало призыв о помощи, прозвучавший из столицы Силезии – г. Бреслау –, в связи с 3-м польским восстанием, охотно разрешив забиякам-"оберлендерам" отправиться в Верхнюю Силезию, чтобы в Баварии хотя бы на некоторое время воцарилось спокойствие. В Верхней Силезии, после начала 3-го польского восстания в мае 1921 года и вторжения отрядов польских инсургентов в ту часть Верхней Силезии, население которой, в ходе объявленного по воле Антанты, плебисцита, высказалось за сохранение провинции в составе Германии, местными германскими властями была предпринята попытка спешно сформировать для защиты от белополяков "Верхнесилезскую самооборону". Как же было в этом деле обойтись без "Оберланда"?
В описываемое время Мюнхен представлял собой настоящий заповедник тайных союзов, "ударных отрядов" и прочих секретных и полусекретных организаций, порой ожесточенно боровшихся не только с "красными", но и друг с другом. Вот и "Беппо" Ремер создал внутри Союза "Оберланд" из 62 "оберлендеров", поклявшихся в верности лично ему, строго засекреченную организацию, перешедшую в последующие годы на позиции "национал-коммунизма" ("национал-большевизма"). Особый вес данному обстоятельству придавал авторитет "Беппо" Ремера (казненного национал-социалистами в 1944 году), как крупнейшего военного и политического деятеля добровольческого корпуса "Оберланд", а впоследствии – Союза "Оберланд". Данная тема представляется весьма интересной, однако дальнейшее углубление в перипетии внутреннего развития добровольческого корпуса "Оберланд" и пришедшего ему на смену одноименного союза вышло бы за рамки основного содержания настоящей исторической миниатюры. Возможно, в будущем мы вернемся к данной теме в рамках отдельной статьи.
Д) Верхняя Силезия
С началом 3-го польского восстания в Верхней Силезии пробил час германских добровольческих корпусов. Вняв призыву о помощи из Бреслау, земельное руководство "Ополчения жителей Баварии" срочно довело его до сведения "Оберланда", воспринявшего этот призыв с патриотическим воодушевлением. Повышенный к описываемому времени в чине до майора, Горадам, командир мгновенно поднятой по тревоге и мобилизованной "Земской хоругви", незамедлительно отправился в Бреслау, где был с распростертыми объятиями принят в "Центре Верхнесилезской Самообороны", когда выяснилось, что он, в отличие от многих других командиров фрейкоров, привез с собой на помощь Самообороне, не только штаб или слабый, малочисленный отряд, а сильное, испытанное в боях подразделение, которое (несмотря на то, что не все его чины были надлежащим образом вооружены и экипированы – многие "оберлендеры" щеголяли в штатском или же в живописных баварских народных костюмах), представляло собой наиболее боеспособное германское формирование во всей провинции.
11 мая 1921 года кадр фрейкора прибыл в верхнесилезский город Нейштадт. 17 мая "Оберланд", в составе 3-х батальонов, был приведен в состояние полной боевой готовности и, в качестве "души немецкого сопротивления" (по выражению современной силезской прессы), после непродолжительного пребывания на квартирах в г. Оберглогау, направился в зону боевых действий.
Командиром I батальона "Оберланда" - так называемой Боевой хоругви (нем.: "Штурмфане") "Тейя" (названной в честь последнего короля древнегерманского племени остготов Тейи, долго, хотя и безуспешно, оспаривавшего, в середине VI века, власть над Италией у полководцев византийского императора Юстиниана Великого), был капитан Эстрейхер, командиром II батальона – капитан Риттер фон Финстерлейн (согласно другим источникам – Финстерлин), командиром III батальона – капитан Зибринггаузен (по другим источникам – Зибринггауз, по третьим – Зибрингер). Однако подлинным главой и организатором всей операции являлся капитан "Беппо" Ремер. 21 мая 1921 года фрейкор "Оберланд" принял участие в знаменитом штурме Аннаберга, а также в последовавших за взятием Аннаберга прорыве польской линии обороны и рейде по тылам белополяков. В память об этих событиях майор Горадам учредил для награждения их участников особый почетный знак – "Крест Аннаберга" (нем.: "Аннаберг-Крейц"), а майор Эстрейхер - особую памятную медаль (нем.: "Денкмюнце").
Е) Крутые баварские парни
Волонтеры фрейкора "Оберланд" произвели неизгладимое впечатление на Верховного Главнокомандующего "Верхнесилезской Самообороны" генерала Гефера, оставившего не лишенные интереса записки, содержащие, между прочим, оценку этого добровольческого корпуса и его чинов. Правда, при чтении этих записок не следует забывать, что отношения, сложившиеся между "оберлендерами" и генералом Гефером, а также командующим Южным участком (Абшнитт Зюд) Верхнесилезского фронта генералом фон Гюльзеном, были далеко не безоблачными, а напротив, достаточно напряженными.
Генерал Гефер писал в своих мемуарах об "Оберланде" и "оберлендерах", в частности, следующее:
"Самым ярким отрядом…был корпус "Оберланд", отличавшийся высокой боеспособностью, хорошо организованный и неплохо вооруженный добровольческий корпус, являвшийся становым хребтом германских наступательных сил. Это формирование было организовано в Баварии для борьбы с коммунизмом… Уже расформированное, оно был мгновенно воссоздано и, не взирая на огромные препятствия, одним из первых, поспешило в Верхнюю Силезию, не дожидаясь, пока его позовут на помощь (здесь генерал явно что-то запамятовал или не менее явно лукавил! – В. А.). Прибытие баварцев, к которым присоединился и отряд тирольцев ("Тирольский штурмовой взвод", впоследствии – "Тирольская штурмовая рота" - В. А.), освободило многих жителей Верхней Силезии от мучительного страха (перед поляками – В. А.), но некоторые испытывали перед баварцами ничуть не меньший страх. Их чрезвычайно грубое, беспардонное и, особенно поначалу, возможно не всегда абсолютно безупречное поведение создало им немало врагов (среди местного населения – В. А.). Недоверие к соотечественникам, обладавшим чуждым (силезцам – В. А.) менталитетом, не скрывавшим своих радикальных воззрений, и страх перед ними были столь велики, что неоднократно приводили к выдвижению требования немедленно отправить их восвояси, невзирая на опасность, исходившую от поляков. Правда, после того, как они наилучшим образом зарекомендовали себя при Аннаберге, как сильнейший и добившийся наибольших успехов ударный отряд, им стали повсеместно оказывать уважение; однако во многих случаях к ним все же сохранилось определенное недоверие. В большинстве своем эти баварцы были отличными парнями, проникнутыми истинным добровольческим духом, но они были преисполнены столь бешеного, неукротимого стремления к подвигам и неистовства, что легко могли выйти из повиновения и пойти своим собственным путем. Ослепленные своим успехом под Аннабергом, они, вероятно, стали несколько переоценивать свою внутреннюю силу, и их небольшая, лихая ватага (составлявшая, после пополнения в Силезии, не более 1000 человек) стала недооценивать силы противника и воображать себя способной одерживать над ним победы и громить его наголову на всех участках фронта. При всей радости, испытываемой в связи с активностью этих молодежных ватаг, и при всем желании иметь как можно больше таких войск, их было нелегко держать в узде. Лишь подыгрывая им, в определенной степени, было возможно подчинять их своему влиянию. Дисциплина у них хромала – но бойцы они были что надо!
Корпусу "Оберланд" выпало счастье иметь превосходных командиров во всех своих подразделениях. Особенно яркой личностью в корпусе был его офицер службы Генерального Штаба, капитан Ремер, буквально покоривший многих добровольцев – и не только "оберлендеров" - своим внешним видом, своими пламенными речами, прежде всего, своим личным героизмом…Характерно, что друзья Беппо Ремера считали именно его организатором и подлинным руководителем штурма Аннаберга и дальнейших наступательных действий Южной Группы (боевой группы Южного участка Верхнесилезского фронта - В. А.). Сознание собственной силы, находившее явное выражение в поведении баварских "оберлендеров", и окружавший их нимб победителей – хотя они одержали победу (при Аннаберге – В. А.) не только собственными силами, ибо под Аннабергом, плечом к плечу с ними, не менее храбро и успешно сражались и другие формирования – производили на окружающих неизгладимое впечатление. К тому же в то время было широко распространено представление, будто только баварцы призваны и способны спасти Германию… Если призыв к действию звучал из уст какого-нибудь "оберлендера", он быстрее и легче других встречал одобрение и приобретал сторонников… Почет, доставшийся в удел "Оберланду" за победу в битве при Аннаберге, пробуждал в руководителях отрядов, не участвовавших в ней, стремление к совершению не менее славных дел. Когда же стало известно, что штурм Аннаберга произошел против воли нерешительного Центра ("Верхнесилезской Самообороны" - В. А.), многие командиры вознамерились повторить подвиг "оберлендеров" и, если повезет, захватить, со своей маленькой ватагой, всю Польшу". А что? Чем черт не шутит?
2) О Союзе "Оберланд" и о его "Знаке заслуг".
А) Несколько общих замечаний
Прежде всего, следует сделать следующее принципиальное замечание. В период существования добровольческого корпуса "Оберланд" (с апреля 1919 по октябрь 1921 года) им не учреждался и не вручался никакой почетный или памятный знак. Сказанное относится и ко всем случаям участия фрейкора в боевых действиях – в боях с Баварской Красной Армией за Мюнхен в 1919 году (за участие в них фрейкоровцы получили почетную грамоту – так называемый "Памятный листок", или, по-немецки, "Эриннерунгсблатт", учрежденный и подписанный генералом Мелем; кроме того, руководство "Общества Туле" наградило их упомянутым выше руническим крестом), в боях с Красной Армией Рура за Рурскую область в 1920 и в боях с белополяками за Верхнюю Силезию в 1921 году.
За особые заслуги в боях с поляками за Верхнюю Силезию чины добровольческого корпуса "Оберланд", подобно всем прочим бойцам добровольческих корпусов, были награждены учрежденным Центром "Верхнесилезской Самообороны" знаком – так называемым "Силезским орлом" I и (или) II степени. Информация о знаках, награждениях и награжденных публиковалась в газете ветеранов добровольческих корпусов "Всадник, скачущий на Восток" (нем.: "Дер Рейтер ген Остен").
Однако вернемся к Союзу "Оберланд" и к его "Знаку заслуг". После завершения боев с поляками в Верхней Силезии и возвращения добровольческого корпуса в Мюнхен, в сентябре 1921 года он, как и все прочие добровольческие корпуса, был, под нажимом Антанты, окончательно расформирован. Вместо него в октябре 1921 года был учрежден и зарегистрирован в надлежащем порядке Союз "Оберланд" (нем.: "Бунд Оберланд"), в который перешла значительная часть прежних чинов одноименного добровольческого корпуса. Союз "Оберланд" в первоначальный период своего существования являлся, в основном, организацией гражданской самообороны. Одновременно с учреждением Союза был учрежден и его "Знак заслуг", сокращенно: "З. З. " (нем.: "Бэверунгс-Цейхен", сокращенно: "Б. Ц. ", B. Z.). Знак выдавался Правлением Союза "Оберланд" заслуженным членам Союза по предложению земельных представительств (нем.: "ландесштеллен") организации.
Награжденному выдавалась также наградная грамота с изображением знака "Оберланда" в левом (а не в правом, как почему-то указывал в своих воспоминаниях руководитель "Оберланда" доктор Фридрих Вебер). Приводим ниже текст этой наградной грамоты:
Оригинальный немецкий текст:
URKUNDE Dem Herrn. . . Ist fuer hervorragende Verdienste um Oberland das Oberlandbewaehrungszeichen heute verliehen worden. Muenchen . . . Bundesvorsitzender
Перевод текста наградной грамоты на русский язык:
"ГРАМОТА Господину (имярек) был за выдающиеся заслуги перед "Оберландом" Знак Заслуг "Оберланда" №. . . сегодня вручен Мюнхен (дата, месяц, год). Председатель Союза (в правом нижнем углу – В. А.) "
"Знак Заслуг", как и другие знаки, учрежденные впоследствии руководителями Союза "Оберланд" - не имел статуса государственной награды, а носил чисто частный характер. После прихода к власти в Германии национал-социалистов в 1933 году и принятия Закона об орденах все эти знаки не разрешалось носить на военной, полицейской или партийной форме. Правда, руководству СА (штурмовых отрядов гитлеровской партии НСДАП) удалось добиться исключения (в форме специального разрешения) для "оберлендеров", ставших членами СА. В этом специальном разрешении говорилось:
"З. З. (Знак Заслуг) Союза "Оберланд" на протяжении многих лет присуждается этим Союзом за особые заслуги перед Союзом и участие в его боевых действиях в Германии. Я разрешаю ношение этого знака со служебной формой. В соответствии с волей учредителя награждение З. З. производится только после точнейшей проверки того, достоин ли кандидат награждения. Проверку я поручил имперскому руководителю (рейхсфюреру) зарегистрированного объединения "Союз "Оберланд", Мюнхен, Габельбергерштрассе 41/1, по каковому адресу и надлежит направлять все прошения о награждении знаком. После проведения проверки Союзу "Оберланд" надлежит известить о награждении знаком соответствующий штандарт (полк СА, в котором состоит награжденный – В. А.). На основании данного согласования штандартам надлежит указать в членской книжке (награжденного "Знаком Заслуг" штурмовика СА – В. А.) разрешение на ношение З. З. (на униформе СА – В. А.) ".
Б) По данным доктора Вебера
Доктор Фридрих Вебер /14/, участник мюнхенского "путча Гитлера-Людендорфа" (8-9 ноября 1923 года), на протяжении многих лет возглавлявший Союз "Оберланд", в ноябре 1938 года (будучи министериаль-директором в имперском министерстве внутренних дел), в своем ответе историку доктору Клитману, собиравшему сведения о знаках добровольческих корпусов, писал, в частности, следующее:
"Знак Заслуг "Оберланд" был учрежден не добровольческим корпусом, а Союзом "Оберланд" в ноябре 1921 года, одновременно с учреждением Союза "Оберланд".
Добровольческий корпус "Оберланд" пришлось расформировать, как и все прочие немецкие добровольческие корпуса, по требованию Антанты, в сентябре 1921 года. Вместо него было учреждено и в надлежащем порядке зарегистрировано одноименное объединение, цели которого практически не отличались от целей распущенного добровольческого корпуса, однако способное к более всестороннему развитию (что конкретно имел в виду доктор Вебер, не совсем ясно – В. А.), чем добровольческий корпус – Союз "Оберланд". Одновременно с учреждением этого Союза был учрежден Знак "Оберланда" за особые заслуги в освободительной борьбе Германии. Его официальное название: "Знак Заслуг "Оберланда" (нем.: "Оберланд-Бэверунгсцейхен"). Документ об учреждении Знака заслуг, как и соответствующий Приказ по Союзу, имелись в наличии, но были 9. 11. 1923 года (после подавления "путча Гитлера-Людендорфа" баварскими сепаратистами - В. А.), вместе с прочими материалами, конфискованы полицией, перевезены в Дирекцию полиции г. Мюнхена и не возвращены даже после отмены запрета "Оберланда" (25. 2. 25). В ходе поисков материалов "Оберланда" в 1933 году (после прихода Гитлера к власти – В. А.) мне пришлось убедиться в том, что все документы, касавшиеся "Оберланда" и хранившиеся в Дирекции полиции г. Мюнхена, пропали бесследно.
В Документе об учреждении Знака Заслуг содержались определенные директивы относительно присуждения Знака Заслуг, из которых явствовало, что им должны были награждаться, прежде всего, члены Союза, сражавшиеся за Германию после войны с оружием в руках, а также члены Союза, добившиеся выдающихся достижений в деле достижения целей Союза и выполнения его задач. Право присуждения Знака Заслуг принадлежало Вождю Союза (Бундесфюреру).
Награждения Знаком заслуг "Оберланда" происходили в период с ноября 1921 до Пасхи 1929 года. В виде исключения несколько награждений были произведены в 1933-1934 гг. Знаком награждались, в первую очередь, бойцы "Оберланда", отличившиеся в боях за Верхнюю Силезию в 1921 году, участники акции "Гейнц Орбис" в Пфальце (в декабре 1923 года), а также участники борьбы за Рейнскую область (прежде всего – на Руре) в 1923-1924 гг., а, кроме того, "оберлендеры", получившие ранения 9. 11. 1923 года (в дни мюнхенского "путча Гитлера-Людендорфа" - В. А.) и особенно отличившиеся участники акции 8-9. 11. 1923 (упомянутого выше путча – В. А.). В общей сложности было вручено около 800 Знаков заслуг "Оберланда". Кроме "оберлендеров". Знак был вручен Фюреру и имперскому канцлеру (Адольфу Гитлеру – В. А.) и Начальнику штаба (штаб-шефу) Союза, подполковнику в отставке Крибелю (9. 11. 1923).
Я не могу припомнить еще каких-либо распоряжений относительно "Знака Заслуг "Оберланда".
На дополнительные вопросы, содержавшиеся в очередном письме доктора Клитмана, доктор Вебер дал в своем письме от 25 ноября 1938 г. следующие ответы:
"Я не могу сообщить Вам, во всяком случае, в настоящее время, точную дату учреждения (Союза "Оберланд" и его "Знака Заслуг"- В. А.). . . Однако его учреждение состоялось не в ноябре, а 25 или 28 октября 1921 года.
- Насколько мне не изменяет память, документ об учреждении "Знака Заслуг" был подписан тогдашним Руководителем Союза (Бундеслейтером) и капитаном Ремером.
- Выражение "за особые заслуги в деле освободительной борьбы Германии" взято из документа об учреждении ("Знака Заслуг" - В. А.).
- Награжденным вручалась наградная грамота, содержавшая текст на белой, картонированной бумаге, с эдельвейсом на голубом поле в правом верхнем углу.
- Велся список награжденных, в соответствии с выбитыми на оборотной стороне "Знака заслуг" порядковыми номерами, заносившимися также в наградную грамоту".
Следует заметить, что из списка награжденных "Знаком Заслуг "Оберланда" после 1933 года были вычеркнуты фамилии ветеранов-фрейкоровцев Йозефа Ремера и Гейнца Оскара Гауэнштейна, как противников Гитлера и возглавляемой им НСДАП. Правда, со временем фамилия Гауэнштейна была по каким-то причинам возвращена в список награжденных.
Члены Союза "Оберланд", способные носить оружие и награжденные "Знаком Заслуг", были объединены в строго организованный и действовавший в обстановке строгой секретности "союз внутри союза" (о существовании которого другим членам "Союза "Оберланд", не входившим в этот "внутренний круг", ничего не было известно.
"Знак заслуг" (З. З.) представлял собой ромб с изображением цветка эдельвейса на голубом поле (современниками было многократно засвидетельствовано ношение "оберлендерами" петличных знаков в форме цветка эдельвейса, а также касок с нанесенным масляной краской изображением эдельвейса). Награжденное знаком лицо официально именовалось "носителем" (нем.: "трэгер", Traeger) "Знака Заслуг". Рядовые члены Союза "Оберланд" носили "Знак Заслуг" под левым лацканом, а руководители земельных, окружных и муниципальных представительств Союза - на правом лацкане. Чем объясняется это обстоятельство, нам до сих пор выяснить не удалось.
В случае нарушения Устава организации, совершения уголовно наказуемых преступлений, недостойного поведения и других поступков, вредивших имиджу "Оберланда", члены Союза, награжденные "Знаком Заслуг", могли быть, по решению Почетного совета "Оберланда" ("суда чести и совести") лишены этой награды руководителями ее земельных, окружных и муниципальных представительств (навсегда или на определенное время). Причем существовало 2 варианта процедуры лишения награды:
1) лишение награжденного награды руководителем, без присутствия третьих лиц;
2) лишение награжденного награды руководителем в присутствии собрания лиц, награжденных "Знаком Заслуг".
Автором проекта "Знака Заслуг" был ветеран добровольческого корпуса "Оберланд" профессиональный художник Карл Дибич - будущий профессор и разработчик униформы и символики СС, автор штандарта полка личной охраны фюрера Третьего рейха ("Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера") -, дослужившийся в "Черном Ордене" Генриха Гиммлера до оберфюрера. Сам он вспоминал о разработке "Знака Заслуг" в следующих выражениях:
"В основе созданного мной проекта ("Знака Заслуг" - В. А.) тогда лежали следующие идеи: эдельвейс, как знак добровольческого корпуса "Оберланд", на голубом поле должен был напоминать о происхождении добровольческого корпуса, а именно – о Баварии" (белый и голубой – геральдические цвета Баварии – В. А.).
В свете вышеизложенного, совершенно необоснованными представляются предположения некоторых авторов, согласно которым эдельвейс на "Знаке Заслуг" указывал на то, что чины добровольческого корпуса "Оберланд" в годы Мировой войны служили в Баварском Альпийском (горнострелковом) корпусе. Кстати, в большинстве случаев они в нем как раз не служили. Правда, и сам профессор Дибич высказывал не обоснованное предположение, что существовали (или, по крайней мере, были задуманы) 2 степени (класса) спроектированной им награды. По его мнению, знак 1-й степени предназначался для ношения на левой стороне груди (по аналогии с Железным крестом 1-й степени). К сказанному он счел необходимым добавить следующее:
"Мне ничего не известно о существовании положений о награждении ("Знаком Заслуг" - В. А.) в письменном виде, потому что в период моей службы в добровольческом корпусе награждения производились крайне редко, как, впрочем, и на поле боя, перед лицом противника, очень редко вручались награды 1-й степени".
В данном случае Карл Дибич ошибался, ибо в период существования добровольческого корпуса "Оберланд" награждения "Знаком Заслуг" не производились вообще, да и не могли производиться, поскольку, как мы уже знаем, "Знак Заслуг" был учрежден только в момент создания Союза "Оберланд" (или несколько позднее), в конце 1921 года. А Союз "Оберланд", хотя и произошел от добровольческого корпуса "Оберланд", все-таки не был полностью идентичен последнему. Кстати, данное обстоятельство часто игнорировалось не только различными авторами, но даже, как это ни странно, бывшими членами "Оберланда" (может быть, в силу преклонного возраста последних).
3. "Знак Заслуг" "Оберланда" с точки зрения фалеристики.
А) Внешний вид "Знака Заслуг".
Знак Заслуг Союза "Оберланд" состоит из вертикального ромба – геральдической фигуры, распространенной в Баварии со времен раннего Средневековья, часто встречающейся на баварских знаменах и гербах. Аверс ромба (размером 45 х 31,5 мм) покрыт голубой эмалью. В центре ромба расположен белый цветок эдельвейса с 8 лепестками (неодинаковой величины) и светло-желтой сердцевиной (4 тычинки неодинакового размера). Аверс ромба обрамлен узкой посеребренной каймой.
До наших дней дошли "Знаки Заслуг "Оберланда" 3-х типов.
1-й тип. Реверс гладкий, с припаянной (по вертикали) булавкой посредине. Слева от булавки на гладкой поверхности реверса заглавными латинскими литерами по вертикали выгравирована надпись "ДЕШЛЕР И СЫН" (нем.: DESCHLER U. SOHN), а строчкой ниже (также по вертикали): "МЮНХЕН" (нем.: MUENCHEN). Справа от булавки аналогичным образом располагается надпись: "ЗАЩИЩЕНО" (авторским правом – В. А.), нем.: GESCHUETZT, а строчкой ниже – порядковый номер наградного матрикула.
2-й тип. На реверсе ромба аналогичная надпись расположена под булавкой, DESCHLER u. SOHN, вместо "МЮНХЕН" выгравировано "МЮНХЕН 9", а номер наградного матрикула отсутствует.
3-й тип. Вдоль булавки слева выгравирована надпись: "ДЕШЛЕР/МЮНХЕН/9" (нем.: DESCHLER/MUENCHEN/9), а справа, в 2 строчки: "ЗАЩ(ИЩЕНО – В. А.). ЗАЩ"(ИЩЕНО – В. А.) (GESCH-GESCH.). Номер наградного матрикула отсутствует.
Скорее всего, экземпляры без порядкового номера на реверсе являются подделками (или же не были вручены в надлежащем порядке, а возможно, были изготовлены по заказу награжденных позднее – например, после утери ими "уставных" знаков, в период, когда Союз "Оберланд" уже был распущен), поскольку точно известно, что Правлением Союза "Оберланд" велся список (матрикул) награжденных, и к каждому выданному знаку полагалась наградная грамота за тем же номером, что и выданный знак.
До наших дней дошли и миниатюрные, "фрачные" знаки (размером 24 х 12 мм), о которых в Положении о "Знаке Заслуг "Оберланда" не сказано ровным счетом ничего.
Б) Материал, размеры, изготовитель
"Знаки Заслуг "Оберланда" были изготовлены из бронзы (реже – из меди), серебрились, а реверс их покрывался эмалью (цветок эдельвейса – белой и желтой, поле – голубой). Знак имел в высоту 45 мм, в ширину – 31,5 мм. Изготовителем знаков была мюнхенская ювелирная фирма "Дешлер и сын" (нем.: Deschler & Sohn). Мастерская этой фирмы была разрушена англо-американскими бомбардировщиками в конце Второй мировой войны. В ходе бомбардировок были уничтожены и штампы для изготовления "З. З. ". Уже после окончания войны другая мюнхенская фирма, "Лерх" (нем.: Gg. Lerch) вплоть до начала 70-х гг. ХХ века изготовила, по заказу ветеранов "Оберланда", утративших свои "Знаки Заслуг", некоторое количество знаков-"новоделов". Последние отличались от оригиналов меньшими размерами (46 х 30 мм) и материалом (они были также изготовлены из бронзы, но не посеребренной, а позолоченной). Эмалевое покрытие аверса по расцветке соответствовало оригиналу.
В) Серебряный "Знак Заслуг" "Оберланда"
До наших дней дошел "Знак Заслуг "Оберланда", изготовленный целиком из серебра. О нем ходят слухи, будто он принадлежал самому Адольфу Гитлеру. И в самом деле, Гитлер, по сообщению доктора Фридриха Вебера, был, по решению руководства Союза "Оберланд", награжден "почетным знаком Союза". Правда, неизвестно, носил ли Гитлер когда-либо этот знак. Уже упоминавшийся нами член руководства СС, профессор Карл Дибич, входивший в круг приближенных Адольфа Гитлера, считал это предположение не далеким от истины, допускал, что этот знак действительно мог принадлежать Гитлеру. Возможно, серебряный "Знак Заслуг" мог быть изготовлен в мюнхенской ювелирной мастерской супругов Яр, близко знавших Гитлера. Ювелир Яр был одним из лучших серебряных дел мастеров г. Мюнхена и всей Баварии. По мнению Карла Дибича, Гитлер никогда (или почти никогда) не носил присужденный ему серебряный "Знак Заслуг", поскольку был решительным противником участия "Оберланда" в боевых действиях против поляков в Верхней Силезии. Дибич вспоминал о том, какой ледяной прием оказал ему Гитлер в 1921 году, когда художник (являвшийся членом НСДАП) явился к нему сообщить о том, что отправляется в Верхнюю Силезию в рядах фрейкора "Оберланд".
Вообще Адольф Гитлер крайне холодно относился к "Оберланду". Так, например, во время мемориальных траурных маршей к "Галерее (Залу) полководцев" ("Фельдгеррнгалле") 9 ноября, в годовщину мюнхенского "путча Гитлера-Людендорфа" (в свою очередь приуроченного, между прочим, к пятой годовщине Ноябрьской революции 1918 года), ничто не напоминало об "Оберланде", хотя "оберлендеры" приняли активное участие в путче 1923 года и составляли немалую часть маршевой колонны путчистов, расстрелянных на площади Одеонсплатц перед Галереей полководцев 9 ноября 1923 года рейхсвером и "зеленой" полицией "бело-голубых" баварских сепаратистов Густава Риттера фон Кара. В тот день от пуль рейхсверовцев погиб и знаменосец Союза "Оберланд", Клаус фон Папе. Между тем, начиная с 1933 года, в траурных маршах в Мюнхене принимал участие только эсэсовец Якоб Гриммингер, несший так называемое "Окровавленное знамя" (нем.: "Блутфане") НСДАП (которое 9 ноября 1923 года было залито кровью несшего его баварца Андреаса Бауридля, погибшего от пуль солдат фон Кара). Об "Оберланде" же ничто не напоминало (возможно, в связи с переходом "Беппо" Ремера и его приверженцев в стан немецких национал-большевиков).
Г) Период награждения "Знаками Заслуг" "Оберланда" и количество выданных знаков
Регулярные награждения "Знаком Заслуг" производились в период с ноября 1921 до Пасхи 1929 года. В последующие годы (1932-1934) бывшим Вождем (Фюрером) Союза "Оберланд", доктором Фридрихом Вебером (впоследствии – главным врачом-ветеринаром "Третьего рейха"), было произведено несколько отдельных награждений. Относительно числа награжденных мнения исследователей расходятся. Если верить самому доктору Фридриху Веберу (кому бы, казалось бы, лучше знать!), "Знаком Заслуг" было награждено около 800 человек. По мнению ветерана "Оберланда" Карла Грисмайера, самого награжденного "Знаком Заслуг", число награждений "не превышало 1500". Упоминавшийся выше исследователь доктор Клитман, ссылаясь на наличие знаков с соответствующими номерами, считал, что их было выдано "не более 1800". Между тем, до наших дней дошли знак (вне всякого сомнения, подлинный) под №1858 и подписанная лично доктором Фридрихом Вебером наградная грамота под №1993 от 19. 6. 1933 года! В общем, как говорится, "темна вода во облацех. . . "
Д) "Знак Заслуг" "Оберланда" с мечами
До наших дней дошло несколько экземпляров "Знака Заслуг "Оберланда", отличающихся от "уставного" варианта тем, что голубой ромб с белым эдельвейсом наложен на 2 перекрещенных серебряных обнаженных меча остриями вверх. Следует заметить, что официально никакого "З. З. с мечами" никогда не существовало. Как впрочем, и "З. З. с дубовыми листьями" (а ведь такие экземпляры дошли до наших дней). Правда, вопрос "З. З. с мечами" сложнее, поскольку этот знак покрыт такой же желто-бело-голубой эмалью, как и "уставной". Причем, реверс знака с мечами абсолютно гладкий, безо всяких надписей. А вот "З. З. с дубовыми листьями" отличается от "уставного" варианта. Его аверс покрыт не голубой, а красной эмалью. В центре ромба изображен белый цветок эдельвейса, соответствующий по форме "уставному", однако не с желтой, а с черной сердцевиной. Нижняя часть ромба обрамлена двумя позолоченными дубовыми веточками. Знак имеет размеры 47,9 х 32,32 мм. На реверсе знака выгравирована надпись "ДЕШЛЕР и СЫН" (нем.: DESCHLER u. SOHN).
Что же касается "З. З. "Оберланда" с мечами", то не исключена возможность его учреждения какой-либо фракцией "Оберланда", отколовшейся от "головной" организации Союза, постоянно сотрясаемой внутренними конфликтами на протяжении всей своей истории. В результате этих внутренних распрей "бунтовщики" и "фракционеры" исключались из Союза, но при этом создавали собственные Союза, являвшиеся, по их убеждению, "истинными хранителями и продолжателями традиций "Оберланда". Нам, в России, это более чем знакомо. . .
Е) Членский знак Союза "Оберланд"
Необходимо также заметить, что на протяжении всего существования Союза "Оберланд" его членам при вступлении выдавался членский знак, имевший форму ромба и вообще весьма походивший на "Знак Заслуг "Оберланда" (за исключением расцветки).
С конца 1921 по конец 1923 года членский знак Союза "Оберланд" покрывался золотисто-желтой (иногда – оранжевой) краской.
В 1925 году (когда объявленный после ноябрьского мюнхенского путча 1923 года запрет Союза "Оберланд" был снят) был введен новый членский знак, представлявший собой ромб, покрытый темно-красной эмалью, в центре которого находился белый цветок эдельвейса с 3 (а не с 4, как на "Знаке Заслуг") черными тычинками.
Отколовшаяся от "головного" Союза "Оберланд" и перешедшая на национал-коммунистические позиции фракция, именовавшая себя "Товариществом (нем.: "Камерадшафт") "Оберланд" и сплотившаяся вокруг Эрнста Никиша, в 1930 (или 1931) году учредила для своих сторонников особый членский знак, представлявший собой ромб, покрытый темно-коричневой (впоследствии – черной) эмалью с белым цветком эдельвейса (с 3 красными тычинками).
В послевоенной Германии (ФРГ) было создано Товарищество ветеранов добровольческого корпуса и Союза "Оберланд", для членов которого (не позднее 1960 года) был учрежден знак в виде ромба (более вытянутого по вертикали, чем довоенный), покрытого темно-красной эмалью, с белым цветком эдельвейса (с 3 черными тычинками).
Ж) Знак добровольческого корпуса "Оберланд" в память освобождения Мюнхена
Данная награда, как уже упоминалось выше, была учреждена "Обществом Туле" (связанным с фрейкором "Оберланд" через его основателя, барона Рудольфа фон Зеботтендорфа унд фон дер Роза), в качестве памятного знака, выдававшегося бойцам добровольческого корпуса "Оберланд", участвовавших в мае 1919 года в освобождении Мюнхена от войск Баварской Красной Армии. Знак имел форму покрытого черным лаком (или черной эмалью) "крюковидного креста" ("гакенкрейца"-свастики) с укороченными верхними перекладинами, наложенного на белый уширенный крест (близкий своей формой к Железному кресту и изготовленный из серебра или из белого металла). В центре черного "крюковидного креста" расположены 3 (выпуклые) руны-символа "Общества Туле" ("Одаль", "Ингуз" и "Феху"). На верхней перекладине черного крюковидного креста выпуклыми заглавными латинскими литерами написано "ТУЛЕ" (THULE), на правой – "МЮНХЕН" (MUENCHEN), на нижней – "ОБЕРЛАНД" (OBERLAND), на левой – дата освобождения столицы Баварии от красных: "1 МАЯ 1919" (1. MAI 1919). Нижний, уширенный крест, в свою очередь, наложен на 2 скрещенных обнаженных меча (остриями вниз), изготовленных из того же самого металла, что и белый уширенный крест. Знак, изготовленный мюнхенской ювелирной фирмой Линднер (о чем свидетельствует надпись, выгравированная на реверсе (нем.: "Gg. Lindner") носился на вертикально припаянной к его реверсу булавке, имеет слегка выпуклую форму. Размеры знака: 42,2 х 42, 2 мм, ширина лучей креста: 16,8 мм, длина мечей: 45,5 мм.
Доктор Клитман упоминал о наличии в его коллекции фрейкоровских наград 2 "крестов "Общества Туле" 1919 года, один из которых принадлежал капитану Эстрейхеру – ветерану "Оберланда" снискавшему себе особую известность в качестве командира ударной роты "оберлендеров", сыгравшей решающую роль в победе над поляками при Аннаберге в 1921 году, в ходе обороны Верхней Силезии.
Данным знаком награждались члены "Общества Туле", принимавшие участие в освобождении Мюнхена от красных в рядах добровольческого корпуса "Оберланд". Для "Туле" это событие (и последовавшие за ним карательные меры в отношении сторонников Баварской Советской Республики) носило характер "праведной мести", поскольку в период власти Советов в Мюнхене были расстреляны 8 (по другим сведениям – 9) членов "Общества Туле", взятые красными в качестве заложников. На траурной церемонии, посвященной памяти расстрелянных, барон Рудольф фон Зеботтендорф назвал их "первыми мучениками, пролившими свою кровь за крюковидный крест".
З) Что же нам еще остается сказать об "Оберланде" и "оберлендерах"?
Добровольческий корпус "Оберланд" и пришедший ему на смену одноименный Союз представляли собой, в отличие от многих других добровольческих корпусов, не случайное, Кратковременное объединение национально мыслящих бойцов. Это были настоящие союзы единомышленников, в истории которого наглядно отразились разброд и шатания в среде немецкой молодежи, характерные для всего периода недолговечной "Веймарской республики". На многих из дошедших до нас фотографий "оберлендеров" они запечатлены в форме организаций НСДАП. Немало членов Союза "Оберланд", верных духу одноименного, добровольческого корпуса, приняли участие в мюнхенском "путче Гитлера-Людендорфа" (известном также как "пивной путч") 8-9 ноября 1923 года. В рядах Оберланда числились такие видные нацисты, как будущий командир "Лейбштандарта СС Адольфа Гитлера" Йозеф Дитрих, будущий начальник Главного Имперского Управления Безопасности (РСХА) Эрнст Кальтенбруннер и др. Но можно ли на основании всех этих несомненных фактов назвать "Оберланд" как таковой национал-социалистической группировкой par excellence?
Ответить на этот вопрос однозначно мешают иные, столь же несомненные, исторические факты – например, наличие в рядах Союза фракции "Беппо" Ремера – ярого противника Гитлера и НСДАП, казненного национал-социалистами в 1944 году после многолетнего (двукратного) заключения в концентрационном лагере.
Союз "Оберланд" не мог не распасться, и действительно распался, когда большинство его членов в начале 30-х гг. ХХ века оказалось расколотым на фракции, придерживавшиеся самых разных политических взглядов и направлений. Решающим фактором распада Союза стала также изменившаяся внутриполитическая обстановка в Германии, переставшей, после прихода Гитлера к власти, оставаться ареной то тайно, то явной гражданской войны, для ведения которой требовались добровольцы. С приходом к власти НСДАП, открыто заявившей о своем непризнании Версальского диктата, стала ненужной и как бы "лишней" главная уставная цель Союза "Оберланд", заключавшаяся в "освобождении Германии от пут Версаля".
Надо сказать, что рейхсфюрер (имперский руководитель) СС Генрих Гиммлер (сам бывший фрейкоровец, служивший (хотя и недолго) в белом добровольческом корпусе "Имперский Военный Флаг" ("Рейхскригсфлагге") и принявшмий участие в мюнхенском "путче Гитлера-Люденлорфа" 8-9 ноября 1923 года именно в качестве боевика этого фрейкора, сделал Союзу "Оберланд" предложение, перейти в полном составе в ряды возглавляемого им "Черного Ордена" (как это сделал другой, не менее известный, добровольческий корпус – "Военно-морская бригада Эргардта"). Однако руководство Союза "Оберланд" на это по каким-то причинам не пошло.
В заключение нам представляется небезынтересным привести мнение немецкого "национал-большевика" Эрнста Никиша о Союзе "Оберланд", высказанное им в своих "Мыслях о германской политике":
"Лишь небольшая часть поколения фронтовиков смогла вырваться из пут связей с отжившими свое порядками; она объединилась в немногочисленные группы. Наиболее решительным и мужественным из этих союзов, был, возможно "Оберланд". В его рядах пережитое на фронте не выродились в самодовольные воспоминания о войне, на которой все были, якобы, настоящими героями!; в нем культивировалось восприятия пережитого на фронте как призыв к совести фронтовиков, с таким же бесстрашием, как на войне, смотреть в лицо роковой действительности, мужественно одобряя и принимая самые необычные решения, лишь бы они были необходимы Германии".
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.