Крестьянская родословная села Дубровка в воспоминаниях Луниной Антонины Ивановны

Глава 1

Мой дед, Андрей Васильевич Лунин, был старостой села. Мама мне рассказывала, что Андрей Васильевич был крещен князем Голицыным.

(По архивным данным:

Лунин Андрей Васильевич (1860), сын Василия Григорьевича, его крестный - князь Владимир Васильевич Голицын. /ГАРО. Фонд 627, опись 245 дело 241)

(По документам Касимовской уездной Управы за 1915 год /ГАРО, Фонд 34-1-687

Шла Первая Мировая война. Потоки беженцев с прифронтовой территории устремились в глубь России.

Касимовская уездная Управа организует сбор зерна в пользу беженцев под названием "Ковш зерна нового урожая" в пользу населения, пострадавшего от военных действий.

Волостной старшина Лунин Андрей Васильевич пишет письмо в Касимовскую земскую уездную Управу.

М.В.Д.

Дубровского Волостного Старшины

Касимовского Уезда

Рязанской губернии

От 13 сентября 1915

№ 1181

Адр. П-Т Отделение

Дубровка. Рязанской губернии

В Касимовский Уездный Комитет о беженцах

Рапорт

Вследствие предложения Его Высокородия Господина Земского Начальника от 5 сентября с/г за № 2405 честь имею донести Уездному Комитету о беженцах, что в вверенной мне волости организовались два приходских комитета о беженцах.

В Дубровский приходской Комитет о беженцах в Правление Комитета избраны:Председатель Правления священник села Дубровок о. Павел Поликарпович Лебедев, товарищем Председателя крестьянин Андрей Лунин, Казначеем Комитета крестьянин Тимофей Васильев Кубынин, секретарями дьякон села Дубровок Николай Гаврилович Чельцов, псаломщик того же села Сергей Егорович Щегольков, служащий князя П.П. Голицына Александр Никифорович Ларюшкин, мещанин города Петрограда Дмитрий Митрофанович Степанов и учительница Дубровского Земского училища Елена Петровна Шестопалова. Членами Правления Комитета: Волостной Писарь Василий Анфимов, помощник Волостного Писаря Василий Любонтер и крестьяне Иван Алексеев Саранцев, Никит Николаев Шацков, Дмитрий Петров Саранцев, Григорий Иванов Лорин и Никит Кузьмин Губанихин. И
В Наследнический Приходской Комитет о беженцах в Правление Комитета избраны:Председатель Правления священник села Наследничья о. Павел Добролюбов, товарищем Председателя Клавдия Михайловна Сердюкова, Казначеем Комитета Петр Григорьев Крушнин, секретарями Учитель Наследничьего Земского училища Яков Федорович Щербаков, псаломщик села Наследничья Василий Иванович Некрасов и учительница Сергиевского Земского училища Клавдия Васильевна Скорнякова. И членами Правления: Иван Николаев Лункин, Егор Кузьмин Ульянкин, Игнат Филиппов Уваров, Иван Прохоров Евтихин и Сергей Яковлев Лохмачев.
Волостной Старшина Лунин

Отчет

Дубровский Приходской комитет о беженцах № 1 сентября 14 дня 1915 года.

В Касимовский Уездный Комитет о беженцах

Дубровский Приходской Комитет о беженцах ч. есть имеет сообщить Уездному Комитету, что по местному осмотру членами Правления Комитета квартир для устройства беженцев оказалось в приходе села Дубровок 31 квартира, в коих может быть помещено 75 человек беженцев. Сбор "ковша нового урожая" Приходским комитетом производится.

Отчет

Дубровский Приходской Комитет о беженцах 10 января 1916 года за № 5 Дубровки. Ряз.

В Касимовский Уездный Комитет по призрению беженцев при Земской Управе

Дубровский Приходской Комитет о беженцах имеет честь уведомить Уездный Комитет, что деятельность Приходского Дубровского Комитета открыта с 13 сентября 1915 года и до сих пор не прекращена.

Деятельность приходского Комитета выразилась в следующем:

… собрали в пользу беженцев….ржаной муки 134 пуда 35 фунтов, пшена 2 пуда 28 фунтов, картофеля 49 мер и денег 16 рублей 54 коп.

Расхода же по содержанию беженцев не было, так как в приходе села Дубровок беженцев не имеется.

Список должностных лиц и членов от прихожан, входящих в состав Дубровского Комитета по призрению беженцев:

Председатель священник Павел Лебедев
Товарищ Председателя Волостной Старшина Андрей Васильевич Лунин
Казначей – член суда Тимофей Васильевич Кубынин
Секретарь - дьякон Николай Чельцов
Члены из должностных лиц:

1 Псаломщик Сергей Щегольков

Церковный староста Никита Губанихин
Сельский староста Дмитрий Луканин
Волостной писарь Василий Анфимов
Сельский староста Иван Саранцев
Сельский староста Григорий Лорин
Учительница Елена Шестопалова
Учительница Антонина Тихомирова
Член суда Иван Саранцев
Член суда Никита Шацков
Члены от прихожан:

Дмитрий Степанов
Александр Ларюшкин
Михаил Малухин
Иван Корнешов
Михаил Володихин
Никифор Пылаев
Семен Попов
Степан Виноходов
Алексей Лунин
Алексей Пылаев
Никита Хренов
Николай Рябичкин
Ответ из Земской Управы

Дубровскому Комитету по оказанию помощи беженцам

В ответ на Ваш запрос от 10 января за № 5 уездный комитет сообщает, что так как новых партий беженцев в Касимовский уезд не ожидается, то собранные продовольственные продукты в день Татианинского сбора « Ковш зерна нового урожая» уездный комитет предлагает передать на нужды беженцев Занинскому, Нармушадскому и Ерахторскому Комитетам….).

Жена дедушки Андрея, Евдокия. По отчеству не знаю. Баба Дуня и баба Дуня. Я ее никогда не видела, так как она умерла во время войны или до войны, я не могу сказать. Какое-то родство с Корнешовыми у нас было по ней. Как-то я маму разговорила про Корнешовых, и мама сказала, что сестра моего отца Ивана, вышла замуж за Корнешова, умерла молодой, и у нее остались 4 дочери и сын. Еще мама сказала, что Вера Ивановна Фомина, в девичестве Корнешова, тоже наша родственница. Но по какой линии не знаю, так как мы с ними особо не общались. Но они нам точно были родственники по отцу. Больше про Корнешовых ничего не знаю.

(По архивным данным:

Лунина Евдокия Матвеевна (1862), дочь Матвея Тимофеевича Тимакина/ ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 262)

Про семью Луниных мама рассказывала, что семья у них была большая, и когда мама вышла замуж за моего отца, произошел раздел имущества. У отца был брат, Владимир Андреевич Лунин. Семья выделила ему деньги, кое-какую скотину, он построился и стал жить отдельно. Его дом был деревянный и находился недалеко от нас, через три дома.

А мы жили в кирпичном доме. Этот дом и сейчас стоит, но мы там не живем. Потому что, когда мой брат Владимир Иванович развелся со своей первой супругой из-за того, что познакомился с Маскиной Марией Васильевной и у него вспыхнули чувства к ней, дом разделили напополам. Половину отдали моей маме с отцом, а половину Надежде и ее брату Николаю, то есть детям Владимира Ивановича. А это был родовой дом отца. А так как дети были рождены при колхозе, суд поделил дом на две части. В одной половине жили сноха с детьми, а в другой половине моя мама, которую потом мы взяли к себе в Рязань. И она переписала эту половину дома на моего сына. Так как Дубровка далеко, 130 км от Рязани, мы туда не ездили и со снохой совместно продали этот дом москвичам.

Глава 2

Мой отец, Иван Андреевич Лунин, родился в 1902 году. Отец окончил церковно-приходскую школу в Дубровке, 4 класса. Это было до революции. А потом революция пришла к нам в деревню. Тут колхозы стали организовываться. У нас в Дубровке было две рыболовных бригады. И он был председателем рыболовецкой бригады в колхозе. Началась война.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Иван Андреевич Лунин.

Моего отца в 1942 году отправили учиться в Коломну. И после этого сразу погнали в Сталинград. Он начал воевать в Сталинграде с 1943 года. Он был шофером, наводил мосты. Как потом отец рассказывал, что по Волге плыли трупы, и от крови вода была красная. И они там армию Паулюса окружили, и фельдмаршал Паулюс, немецкий генерал, сдался. Потом их погнали через Дон, и они пошли в Крым и отец рассказывал, как они этот Сиваш переплывали. Сиваш называли «гнилое море». И как трудно было в тяжелом обмундировании и с оружием переплывать этот Сиваш. И их погнали в Керчь и под Севастополь. Под предводительством маршала Конева они освободили Крым, и их посадили на баржи и повезли на Дунай. Он был в Венгрии. У отца было много медалей, и за Будапешт, и за оборону Сталинграда. В Будапеште было озеро Балатон, и там стояла группировка фашистов-чернорубашечников. Уже война закончилась, а они не сдавались никак. Такие ярые фашисты были. Отец воевал с 1943 по 1945 годы, и его ни разу не ранило.

(Лунин Иван Андреевич, понтонер 44 отдельного Краснознаменного понтонно-мостового батальона, награжден медалью «За отвагу» и двумя медалями «За боевые заслуги»/сайт https://pamyat-naroda.ru/Память народа)

В нашей семье было много детей. Я одиннадцатая в семье.

Пять дочерей и шесть сыновей. 3 девочки умерли еще детьми. Я сейчас живу в Рязани, а есть еще сестра, которая живет в Севастополе, в Крыму.

Мой старший брат Николай хорошо учился в школе и, поэтому его направили в Архангельскую область в военное училище учиться на офицера. И как позже Николай рассказывал маме, учения проходили где-то в болотах. И он там простудился. У него был туберкулез костей. И он приехал домой уже больным в 1942 году и здесь умер на руках у мамы. Похоронен на кладбище в Дубровке, где похоронен мой отец Иван Андреевич, и там есть трафарет такой, где все написано. Их могилки расположены дальше от церкви, а возле церкви похоронен мой племянник, Николай Владимирович Лунин.

Второй брат, Андрей Иванович, воевал под городом Ржевом. Это мне как мама рассказывала, я- то сама с 1947 года. Я войну-то не помню. Но мама рассказывала, что Андрей с фронта писал письма отцу. Отец еще не был взят в армию. Андрей писал: « Папа, у нас в семье много детей, ты должен их воспитать, а я погибну за Родину, за Сталина». Вот такие письма он писал отцу. И он погиб. И как мне мама позже рассказывала, что в Смоленской области есть город Дорогобуж. В Дорогобужском районе есть село, где всех погибших под Ржевом перезахоронили в братскую могилу. Он с 1924, а Николай с 1922 года. Оба они не успели жениться.

(Лунин Андрей Иванович (1924), погиб 08.08.1943 года/ сайт https://pamyat-naroda.ru/Память народа).

Третий брат Александр, который воевал в Прибалтике, родился 13 декабря 1926 года. Ему восемнадцати лет не было, и его призвали в армию. И он освобождал Прибалтику. Там его серьезно ранило, мина оторвала ему стопу, осталась только пятка. Он долго лечился, ему дали протез на стопу и он вернулся домой. Стал учиться на фельдшера. Он был фельдшером в Дубровке и в Акулове, обслуживал эти два села. Фельдшером был очень хорошим, его все любили и уважали. Пешком ходил в Акулово, ночью не ночью, с этим протезом. Велосипеда у нас тогда не было, пешком ходил, потом уже ему стали лошадь давать. А в Тырнове у нас была больница, в которой он тоже работал. Окончил курсы рентген-техника в Рязани и потом ушел в Ерахтур, где тоже долго работал. С женой они вместе учились, она была акушерка, и вместе с ним принимала роды в Дубровской больнице. Жена Александра была серьезно больна. У нее был порок сердца. И она умерла в 43 года, осталась дочка 13 лет. После этого Александр уехал в Рязань и там женился. Он умер в 76 лет, и похоронен в Рязани.

Все мои братья уже умерли. Был еще один брат, Иван, который умер в младенчестве. А был еще брат Василий. Он с 1935 года. Жил в Рязани. Окончил ПТУ, поехал в Мурманск. Там на траулере ловил рыбу. А потом получил квартиру в Шилове и там умер.

А еще у нас был брат Владимир. Он с 1932 года. Тоже уже умер, и в Дубровках похоронен. Армию прошел. И работал в совхозе рабочим. Его сына, Николая, убили.Сын отслужил армию, вернулся в Дубровку и здесь узнал, что в деревне убили его друга, Кондрашова. Задушили в бане. У Родиных баня была, там его нашли задушенного. Никого не посадили за это, якобы он сам задушился.

Наш Николай пошел разбираться. У них возникла драка. И ему дали три года тюрьмы. Он три года отсидел, вернулся в Дубровку и жил с моей мамой, со своей бабушкой.И вот был покос. В совхозе у нас, как всегда, были гуляния после того, как посев закончится или осенью, когда урожай соберут, собирались сельчане и устраивали массовые гуляния.А в последнее время в совхоз стали принимать людей из тюрьмы, которые освобождались, и они работали у нас в совхозе. И вот в комнате у одного товарища, все были пришлые, а один из них только дубровский, они его убили и закопали в подпол, в погреб у себя. И он лежал там у них некоторое время. Потом они его достали и перетащили в клуб, в помещении которого раньше располагалась усадьба Голицыных.

Как разговор был, что Петр Первый ехал по Оке на судах в Волгу через нас. И понравилось Голицыну место, где росли большие дубы. Петр Первый дал разрешение ему строиться здесь. А место стали называть Дубровкой.

(В Российском атласе 1792 года Дубровки обозначены как Дуброво и занимают территорию по обе стороны реки. На левой стороне Оки в имение Голицыных входили озера Кривое и Долгое).  

( В Муромском уезде Владимирской губернии, граничившим с Касимовским уездом, много общих названий мест: Дуброво, Дубровки, Малое Окулово, Большое Окулово, Дубровский стан, Куземский стан/ Информация взята из книги В. Е. Ершова. Территория и характеристика землевладения Куземского стана Муромского уезда по состоянию на первую треть 17 века).

Голицын построил двухэтажное здание, парк посадил. У нас до сих пор ещё с тех времён в парке голубые ели растут.

(В 1895 году Александр Мансуров написал статью " Петр Великий в городе Касимове":

"...Флотилия плыла из Коломны и Переяславля Рязанскаго мимо остатков Старой Рязани, разоренной Батыем (валы ея и ныне ясно видны на правом, нагорном берегу Оки), мимо Исад, стариннаго, загороднаго дворца Рязанских князей, и подходила к Свинтусу-городку (ныне с. Свинчус Касимовскаго уезда), крайнему месту Славянскаго населения Рязанскаго края, далее котораго начиналось уже сплошное Финское население — Мещера и Мордва. Тут, на правом берегу р. Оки, было очень красивое место: дубовый лес, широкий просторный луг и ряд холмов, занятых живописным поселком; на краю села церковь. Село называлось Дубровки; немного далее, на другом холме, другой поселок, деревня Акулово. Предание говорит, что один из сподвижников Петра князь Д. М. Голицын похвалил это место, а Петр, услыхав это, сказал ему: за службу твою, за Полтаву, пусть село это будет твое.

Подаренное наскоро, дорогою, поместье это зачислено было Вотчиною Коллегиею за князем Голицыным, и он сделался владельцем нескольких сот душ крестьян и более 10.000 десятин земли.

князь благодарил царя за награду и после похода занялся внимательно вновь пожалованным имением. Часть крестьян, переселенная на новое место, образовала новую деревню, которая и названа была Полтавкою. Вновь заведенный хутор и скотный двор назван Петровским, имя это сохраняется и поныне. Со времени пожалования прошло более 170 лет, а Дубровское имение до сих пор остается в роде князей Голицыных: пример довольно редкий в наше неустойчивое время. Оно даже не уменьшилось в своих размерах, так как никогда не делилось между сонаследниками. Князья Голицыны постоянно занимались этим имением; иногда население увеличивалось, образовывало новые поселки. Так в царствование Павла Петровича новый поселок был назван деревней Павловкой. Один из Голицыных был женат на графине Строгоновой, которую звали Аделаида, и следующий выселок назван Аделино. Князья Голицыны не утрачивали своего значения в этой местности. князь Федор Андреевич два раза был Касимовским предводителем дворянства").

(По архивным данным:

В 1748 году деревня Акуловой записана за князем Иваном Алексеевичем Голицыным/РГАДА, 3 перепись населения.

В 1751 году в Дубровках было два владельца - князь Алексей Иванович Голицын и Алексей Степанович Бестужев-Рюмин/ ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 1

В 1752 году вместо Бестужева А.С. в Дубровках упоминается князь Александр Михайлович Оболенский, дочь которого вышла замуж за Бестужева Алексея Степановича. Бестужев получил часть Дубровок после женитьбы на Анне Александровне Оболенской /ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 1.

В 1732 году князь Александр Михайлович Оболенский отправляет на службу крестьянина Ивана Куприянова сына Демидова, записанного в рекруты ещё Алексеем Ивановичем Нарышкиным/РГАДА. Фонд 453-1.

В 1754 году частью Дубровок и Акуловым владеет помещица, вдова, Дарья Васильевна Голицына /ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 1.

В 1755 году частью Дубровок владеет Федор Алексеевич Голицын, сын Алексея Ивановича Голицына и Дарьи Васильевны/ ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 1).

В первые годы после смерти Алексея Степановича Бестужева-Рюмина его поместьем владеет его сын, корнет конной гвардии, помещик, Степан Алексеевич Бестужев-Рюмин/ ГАРО. Фонд 627, опись 245.

Возможно, что название Степакино (Степашкино) произошло от имени Степан.

(князь Александр Михайлович Оболенский (1712) был женат на Анне Алексеевне Нарышкиной, дочери Алексея Ивановича, троюродного брата царицы, матери Петра 1. Отца Алексея Ивановича Нарышкина убили стрельцы 15 мая 1682 года во время Московской смуты/ Электронный сайт ru. rodovid. org. )

Нарышкин Алексей Иванович, участвовал в поездке Петра в Архангельск и по Осударевой дороге (1702), провиантмейстер, комендант Ярославля и Кинешмы (1719) (Источн.: О высочайших пришествиях. С. 108; ПСЗ. V. С. 702).

Сын Ивана Фомича Нарышкина – Алексей Иванович (1676 – до 1732), комнатный стольник (1686), один из воспитателей царевича Алексея Петровича, углицкий комендант (1710–15), воевода Ярославской пров. (1719–21), вице-президент Ярославского надворного суда/ Большая российская энциклопедия.

После смерти Оболенского А.М. его имение поделено между его сыном Петром и зятем Алексеем Степановичем. В 1762 году у Петра Александровича - 55 женщин и 55 мужчин. Всего - 110. В 1762 году у Бестужева - 336 мужчин и 345 женщин. Всего 681/ РГАДА, 3 перепись населения.

Алексей Иванович Нарышкин был в браке с княжной Прасковьей Фёдоровной, дочерью князя Барятинского Федора Юрьевича, владельца части Дубровок. За ним "Шац­ко­го у. Рубец­кой вол. в с. Дуб­ров­ке 54 дво­ра и 223 души/ Генеограф. Борятинские.

Предположительно, он владел в Дубровках районами Старое село и Степакино.

В первой переписи населения в 1719 году одна часть села Дубровок записана за боярином князем Иваном Алексеевичем Голицыным, а другая часть села за стольником Алексеем Ивановичем Нарышкиным. Старостой части села у Нарышкина А. И. был Степан Тимофеев, а старостой у Голицына И.А. был Автамон Григорьев /РГАДА).

В 1710 году часть Дубровок и Акулово принадлежали Голицыну Ивану Алексеевичу. Староста Федор Петров/РГАДА. Фонд 1425-1-53.

Список с Шацкой переписной книги 1646 года:" В Борисоглебском же стану в вотчинах за печатником и за думным дворянином за Федором Федоровичем Лихачевым"/РГАДА.

В Спорном деле (1646 янв.15-1650 февр.5 ) указывается, что 5 сел: Мышца, село Тынорская слобода, Инякино, Дубровки и Борки принадлежали касимовскому царевичу"на пять сел касимовского царевича, на село Мышцы, да княгини Марьи Ка/й/булины/й на село Тынорская слобода, да на село Инякино, да печатника Федора Лихачева на село Дубровки, да разных помещиков на село Борки"..../Сайт МВИА."Ляпунова, Мария Григорьевна. Материалы к биографии" Кондрашов А.И.

В эти годы касимовским царевичем был Сеид-Бурхан, сын предыдущего Касимовского правителя Сибирской династии Чингизидов, Арслана. После крещения Сеид-Бурхан стал именоваться Василий Арсланович (1627-1679). Он женился на Марии Никифоровне Плещеевой и имел в браке 7 сыновей и 2 дочери.

Его внук, Василий Иванович, последний Касимовский царевич, женился на внучке Петра Михайловича Салтыкова, имевшего большие владения в Касимовском царстве. Касимовское царство относилось к Посольскому приказу, руководитель которого, думный дьяк Федор Федорович Лихачёв, имел в этом царстве село Дубровку и Окулово.

В мае 1619 года царь Михаил Федорович жалует деревню Окулову и пустошь Штурму вдове княгине Авдотье Тинбаевой за московское осадное сидение и смерть в походе ее мужа. Жалованная грамота находится в Государственном Историческом музее. 

В октябре 1618 года во время боёв в Москве был убит воевода Тинбаев М.К./Хроники Смутного времени."Новый летописец"1998 год.

"За князем Михайлом Конаевичем Тимбаева село Дубровки на озере Великом, а в селе церковь Николая Чудотворца, древяна.....Деревня Окулово на озере Великом и пустошь Вышторма"./РГАДА. Писцовая книга Шацкого уезда за 1617 год.

Глава 3

Еще до революции мой дедушка Филипп Максимович Лукашин у Голицыных работал лакеем, подавал им еду.

(По архивным данным:

Лукашин Филипп Максимович (1874), сын Максима Игнатовича / ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 332

Про дедушку Филиппа мне мама рассказывала, что Голицыны его взяли подростком в услужение к себе лакеем. Он был культурный, грамотный, окончил церковно - приходскую школу, всегда опрятно одетый. Дедушка Филипп вспоминал, что у Голицыных блюдечки и ложечки, на которых он подавал им еду, были сделаны из золота.

Филипп Максимович был бондарь, принимал учеников. Ученики приходили к нему домой, и он обучал их бондарскому делу. Делали бочоночки, тазы, раньше же железа не было, и все делали из дерева. После окончания учебы он покупал им бондарские инструменты, и после этого они от него уходили. Не знаю, платили они ему за это или нет.

Зимой дед уезжал на Терек, как мама рассказывала, в Карачаево-Черкесию. Он брал с собой жену, детей, жил там до весны, обучая в станице людей бондарскому делу. Потом они возвращались домой, тут пахали, сеяли и до осени работали в Дубровке. В Карачаево-Черкесии он хорошо зарабатывал, и в Дубровке считался зажиточным.

И вот произошла революция. В Дубровку приехал спецотряд из литовцев и стал расстреливать таких, как мой дедушка, богатых и зажиточных. Этот отряд прибыл из Шилова сначала в Тырново, там кого-то расстреляли, направились в Дубровку. Моего дедушку предупредили, что, мол, Филипп Максимович, к вам литовский отряд идет и надо бы спрятаться. Так как мой дед был добрый и в свое время многим бесплатно делал бочонки, ему помогли скрыться. Дед спрятался в ригу, в деревянное здание на поле для хранения зерна, приготовленного для обмолота, и вот он туда спрятался. Деда хотели расстрелять за то, что у него была корова, две лошади, и жил он в кирпичном доме. И еще один зажиточный крестьянин был в Дубровках, которого искал литовский отряд. Он тоже спрятался. И вот приходят литовцы в дом дедушки, его там нет, стали искать по всей деревне. Так его и не нашли, а другого крестьянина, который тоже от них спрятался, поймали. И повели его к кладбищу. У нас кладбище на высокой горе было, и вот под кладбищем его расстреляли. После этого спецотряд ушел в Свинчус, и там расстреляли кого-то, а Филиппа уже искать не стали.

У моего деда было пятеро детей: двое сыновей, моя мама, Клавдия Филипповна, ее сестры Антонина и Мария. Дедушка уехал в Архангельскую область, в Нарьян-Мар, где жила его дочь Мария. И жил там какое-то время, так как в Дубровке за ним охотились. А его дом конфисковали.

(По архивным данным: Лукашина Мария Филипповна (1915), дочь Филиппа Максимовича. Ее крестный – Лукашин Андрей Филиппович /ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 101)

Когда он снова вернулся в Дубровку, он купил полдома из кирпича, напротив нас и жил там со своей женой, нашей бабушкой, Любовью Михайловной. Бабушка Люба была из рода Нестеркиных. В Дубровке у нас жили Нестеркины: Раиса Емельяновна Тимакина, ее брат Александр Емельянович. Вот она из их семьи. Сейчас-то из Нестеркиных в Дубровке никого нет, они все вымерли. Девичья фамилия бабушки Любы была Самсонова, но мама нам говорила, что она от Нестеркиных.

(По архивным данным: Лукашина (Самсонова) Любовь Михайловна (1882), дочь Михаила Степановича Самсонова и Агриппины Андреевны Луканиной/ ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 5.

Раиса Емельяновна, Александр Емельянович Луканин, Любовь Михайловна и ее мать Агриппина Андреевна имели общего предка – Нестера Севостьяновича Луканина, по имени которого назывались Нестеркиными).

Раиса Емельяновна была родственница нашей бабушки. У нас Нестеркины еще жили в Инякине. Двоюродная сестра мамы,

Мария Павловна Губанихина, жила в Степакине. Бабушка Люба не служила у Голицыных, вообще- то, я не знаю. Она занималась домашним хозяйством и умерла в Рязани, когда я 8 классов окончила в Шилове. В то время бабушка уже жила у своей дочери, Антонины Филипповны.

(По архивным данным: Лукашина Антонина Филипповна (1918), дочь Филиппа Максимовича. Ее крестные: Василий Игнатович Лукашин и девица Анна Павловна Самсонова /ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 116)

Еще у нее были два сына: Владимир, который умер от туберкулеза костей, а другой сын, Андрей, погиб на войне.

(Лукашин Андрей Филиппович (1900-1941)/ сайт Память народа https://pamyat-naroda.ru).

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. В доме Луниных в Дубровке. Слева - Антонина Ивановна Лунина, рядом ее муж - Стуколкин, далее Мария Филипповна Лукашина, сестра Клавдии Филипповны, рядом Владимир Иванович Лунин, Ада - дочь Марии Филипповны. 1967 год.

Глава 4

Филипп Максимович умер в 1953 году в доме у нас на Старом селе. Был праздник Казанской иконы Божией Матери, и вот он умер в этот день. Хоронили его 8 ноября. В последние годы жизни он страдал водянкой, видимо, сердце не справлялось. На ногах у него были ранки, ноги надувались, и по ним текла вода. Мама парила ему ноги горячей водой. Ему помогало. Но ходить он не мог и все время лежал. Мама купила ему в аптеке резиновый круг, на который он ложился во избежание пролежней. Я помню, как мертвый дед лежал дома в гробу. Свечи были зажжены по бокам гроба, в ногах и над головой покойного. Я сидела одна возле дедушки, пока к нам домой не пришли Катковы и не отпели его. Потом гроб подняли на руки и понесли на кладбище. Катковы шли позади процессии и пели церковные песни. Был сильный мороз, -20 градусов. А снега не было. Было принято всех покойников из Старого села проносить мимо дома Катковых через Марьину деревню и далее по Большому селу до кладбища. И с каждого дома люди подходили к Катковым, давали им деньги, чтобы они помянули их родственников. Гроб с дедом ставили на стул, и Катковы начинали читать поминальную молитву за него и за тех родственников, за которых они получили деньги. И так до самого кладбища.

Мама отвела меня к нашим соседям Луниным и сказала ждать ее у них. Я подождала немного, выскочила на улицу и побежала искать маму. На улице уже никого не было. Я не знала, что гроб понесут через Марьину деревню и побежала по другому проулку. Не встретив никого на своем пути, я расплакалась и вернулась домой. А деда похоронили там же, где были похоронены его отец и мать. Там же похоронен и его брат Игнат Максимович и сын Игната - Алексей. Это место легко найти, вдоль ограды до самого конца кладбища. Лунины там тоже недалеко похоронены, где наш дед Андрей и бабушка Евдокия.

В том же 1953 году, только весной, так как было тепло, умерла еще одна бабушка, к которой мы с Тоней Тимакиной ходили в гости. Она сушила помидоры. Нарежет их и в печку. Они были сладенькие, как сухофрукты. На печке были полати, и мы туда с Тоней залезали. Бабушку звали Мария. Она жила одна в деревянном доме наискосок от Урляповых. Моей бабушке Любе она была какая-то родственница. Любовь Михайловна дружила с ней и приносила к нам домой от нее Евангелие и Библию, где был нарисован черт с рогами. Эта бабушка Мария была баптистка. Когда она умерла, Катковы ее не отпевали. Раиса Емельяновна распорядилась так, что гроб с тетушкой Марией принесли к дому дяди Сани Тимакина, и он долго стоял на улице возле дома. Ждали баптистского проповедника из Ижевского. Он пришел, седой, с бородой, красивый, и читал молитвы над ее гробом. А потом бабушку Марию похоронили на Дубровском кладбище.Любовь Михайловна не ходила к Катковым, а вот моя мама водила меня к Катковым молиться. У Катковых были две комнаты, кухня и горница. Мне запомнилось, что в горнице были большие иконы из Николаевской церкви. Горница, где люди молились, не отапливалась. Мы стояли в одежде и не раздевались, так как в горнице было холодно.

В 1972 году моя сестра, Нина Ивановна Лунина, пригласила моего отца, меня с мужем и племянницу Надежду посетить ее в Севастополе. Муж Нины служил в Севастополе при морской части. Это был режимный город. Туда просто так нельзя было приехать. Моя сестра прислала нам разрешение посетить ее. И вот мы, Иван Андреевич, я, Вячеслав Иванович, Надежда, дочка Владимира, отправились в Крым. С Крымом нас многое связывало. Во-первых, сестра отца, Анна Андреевна Якушева (Лунина) уехала в Крым вместе со своей семьей.

(Анна Андреевна Якушева (1892), дочь Андрея Васильевича Лунина, ее крестные Иван Емельянович Лунин и солдатка Елена Матвеевна Корнешова)./ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 6

Жили они в Советском районе в поселке Советское на станции Краснофлотская. Дочка тети Анюты, Александра, какое-то время жила в Керчи. А вторая дочь тети Анюты, Мария, жила в Пчельниках в частном доме вместе со своей матерью. Это - Крымские степи, в которых были прорыты каналы.

Мы ехали по Сивашу. В то время он был полноводный, и по нему была проведена железная дорога. Отец все время смотрел в окно поезда и вспоминал, как во время войны они, будучи по горло в воде, переходили Сиваш. Мы приехали в Симферополь, а потом оттуда в Севастополь. Поезд шел через туннели, где шли бои. Севастопольцы прятались в туннелях от немцев. Все еще напоминало о прошедшей войне. Нина жила в северной стороне Севастополя. Мы на такси поехали в объезд моря через Инкерман.

Через два года после поездки в Крым, мой отец, Иван Андреевич, скончался. У него был скоротечный туберкулез легких. До этого он часто болел пневмонией, она проходила, а потом вспыхивала вновь. Его положили в Путятинскую больницу в туберкулезный отдел. Он просился, чтобы мы его забрали домой. И мы уже хотели его забрать. Главным врачом Путятинской больницы в то время был Алексей Сергеевич Покалин, из Дубровки. Племянница отца, Любовь Николаевна Корнешова, вышла замуж за Покалина Михаила Сергеевича. Так вот брат мужа племянницы лечил моего отца. Жена главврача, Антонина Васильевна Казанцева, приходилась мне троюродной сестрой. Ее мать, Анна Игнатьевна Казанцева, была дочерью Игната Максимовича Лукашина, брата моего деда.

У Игната Максимовича были дети: Алексей, Анна, Прасковья. Дед Игнат жил один, бедствовал и нигде не работал. За это его дедушка ругал, считая, что Игнат притворяется и не хочет работать. Он приходил к нему и подкармливал его, но Игнат был скандальный.

Младшая дочь Игната, Анна, вышла замуж за Василия Ивановича Казанцева, а вторая дочь, Прасковья, вышла замуж за Максима Никитовича Хохлова. Максим Никитович рано умер, еще до войны. Его жена, Прасковья, жила вместе с сестрой мужа, Анисией Никитичной Хохловой. Анисия курила. У нее было лицо мужчины, красное такое, мужской взгляд, и в деревне говорили про нее: «Ни баба, ни мужик».

На Старом селе жили Смирновы, Покалины, Тимакины, Рудаковы, Корнешов Федор Павлович со своей женой и сыном Сергеем. А во второй половине жила Шушкина (Корнешова) Мария Васильевна. Фомин - тракторист дом построил. Рядом Таня Лунина. Не знаю точно, но ее мужа, Владимира Андреевича, по-моему, посадили в тюрьму. Их внучка, Капитолина, уехала в Удмуртию и бабу Таню туда увезла. Каппа к нам часто приходила в гости, а мы у Тани Луниной сторожили сад. Дело в том, что перед войной были очень холодные зимы. Из-за сильных морозов все яблони померзли, и папа их спилил. А у тети Тани остались 5 старых яблонь и они стали плодоносить. Папа сделал шалаш из травы и по ночам сторожил сад тети Тани, а потом урожай яблок делили пополам. Когда моя мама еще только вышла замуж, то жила с родителями мужа и с семьей его брата Владимира Андреевича. И был такой скандал. Лукашины жили хорошо. И моя мама в родительской семье ела вдоволь. А когда пришла в семью мужа, тут другие порядки. Свекровь Евдокия была православная, верующая и все посты соблюдала.

(По архивным данным, отец Евдокии, Матвей Тимофеевич Тимакин, был членом Попечительского Совета Дубровской церкви в 1874 году / Рязанские епархиальные ведомости за 1875 год).

В постные дни Евдокия варила в большой кастрюле щи, воды много, а гущи мало. А после завтрака нужно идти на работу. И вот моя мама стала худеть. А бабушка Люба никогда никаких постов не соблюдала, ела вдоволь каши с молоком, да еще сливки сверху положит. И вот как-то увидела она свою похудевшую дочь и завернула ее к себе домой. Накормила, и стала моя мама каждое утро к бабушке Любе кушать ходить. Узнала про это тетя Таня и говорит: « Мы тебя на работу посылаем, а ты вместо работы ходишь неизвестно где». После этого, дед Андрей сказал, чтобы Владимир и Татьяна жили отдельно от них. Андрей Васильевич умер до войны, и в семье главной стала свекровь. У Татьяны была сестра, Акулина Яковлевна Корнешова, которая вышла замуж за Лоторева Михаила Васильевича. У нее было две дочки и два сына. Сын Акулины уехал в Рязань и работал начальником отдела кадров на заводе. Я приходила к нему в отдел кадров устраиваться на завод.

Рядом с тетей Катей Рудаковой жили Пылаевы: старый дед Дмитрий и его дочь Маруся. Дмитрий был сыном Никифора Филипповича Пылаева.

(По архивным данным: Никифор Филиппович Пылаев (1851), сын Филиппа Киприяновича, и Мария Ларионовна (1849), дочь Лариона Григорьевича Лунина, вступили в брак в 1869 году./ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 299

Их сын: Дмитрий Никифорович (1874), его крестные Иван Емельянович Лунин, двоюродный брат Марии и Наталья Ларионовна Лунина, сестра Марии/ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 332).

После смерти жены, Дмитрий женился второй раз на Екатерине.)

(По архивным данным Дмитрий Никифорович Пылаев (1874), сын Никифора Филипповича и Екатерина Мартиновна Лунина (1891), дочь Мартина Гуриевича.

Год повторного для него брака – 1912. /ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 77).

Их дочь, Нюра, вышла замуж за Егоркина.

За Пылаевыми жили Лунины – наши однофамильцы, мы с ним не роднились. Аким Михайлович и Акулина Терентьевна. Их сын Алексей Акимович Лунин женился на Клавдии Павловне Якушевой. Работал учителем в Дубровской школе, трудовик.Одновременно был рядовым колхозником. Как-то повез в колхозе бидоны молока в Тырново на молокозавод.Лошадь понесла, и он попал под сани. Лошадь долго его тащила за собой, еще живым его доставили в больницу, где он и скончался.

За Луниными деревянный дом Хохловых: Прасковья Игнатьевна и Анисья Никитична. Потом рыбацкий дом, большой, каменный, рыбаки туда рыбу складывали. Снесли этот дом, и там построилась Люба Кондрашова. Люба где-то работала учительницей, а ее мама была бакенщица. Она вечером зажигала бакены на реке, а утром также на лодке тушила их. Наша мама тоже во время войны зажигала бакены вместе со своими сыновьями: Васей, Володей и Сашей. Была бакенщицей.

За домом Кондрашовых жила семья налоговика Максима. Далее – Михейкины. Михейкины – это уличная фамилия Урляповых.

(По архивным данным в Дубровке проживал Михей Яковлевич Урляпов (1829), сын Якова Лукьяновича/ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 70).

Конечно, легко предположить, что фамилия Якушевы произошла от имени Яков, Данькины от уменьшительно-ласкательной формы имени Даниил (Данька), Тишечкины от уменьшительно-ласкательной формы имени Тихон (Тиша), Егоркины от Егора, Луканины и Лукашины от Лукьяна, Луки, Гуровы от имени Гура, Гурий, Володихины от Володи, Герасевы от Герасима.

Но как узнать о происхождении таких фамилий как Пакалины, Лунины, Гольцыны, Корнешовы, Панины?

Племянница моего отца, Екатерина Николаевна Корнешова, вышла замуж за Лукашина. Она жила в Марьиной деревне с двумя сыновьями, Владимиром и Александром. Саша был красивый, как цыган. Чуб такой.

Сестра моего отца, Пелагея Андреевна Лунина, вышла замуж за Корешкова Ивана Ивановича. Как говорила моя мама, что Корешков был самый богатый крестьянин в Дубровках.

Его мать, Анисья Антоновна Корешкова, умерла до войны

(По архивным данным, Анисья Антоновна Корешкова (1865), дочь Антона Ефимовича Болдина и Екатерины Устиновны Гольцыной./ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 280.

Екатерина Устиновна Климачкова-Болдина (1832-1918), дочь Устина Прохоровича Гольцына./ ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 81 и опись 281, дело 116).

До революции Иван Иванович учился бондарскому делу у Филиппа Максимовича Лукашина. Вероятно, учился плохо, так как дед не дал ему бондарские инструменты. И Корешков затаил на него злобу. После революции Иван Иванович примкнул к бедным и стал во главе Дубровского Комитета бедноты. Он преследовал нашего деда Филиппа и способствовал тому, чтобы у него отобрали дом. Я думаю, что он сводил с ним личные счеты, так как мой второй дед, Андрей Васильевич Лунин, тоже был богатый, староста села, но Корешков дружил с ним, поэтому моего деда Андрея не раскулачивали и не преследовали. Я знаю, что Иван Иванович сидел в тюрьме в Рязани, и тетушка Пелагея ездила к нему на свидания и навещала его в тюрьме.

Корешков умер до войны. Детей у них не было. Пелагея работала почтальоном. И уже в возрасте вышла второй раз замуж за Спирякина из Полтавки.

Фото из семейного альбома Луниной А.И. Верхний ряд: Корешкова (Лунина) Пелагея Андреевна, Лунина (Дадонкина) Валентина Петровна, Лунин Владимир Иванович. Нижний ряд - Антонина Ивановна Лунина, Иван Андреевич Лунин, Клавдия Филипповна Лунина (Лукашина) с внучкой Натальей Александровной Луниной. Дубровка. Старое село.

2018 год.

Крестьянская родословная села Дубровка в воспоминаниях Луниной Нины Ивановны

Глава 1

Мама и папа говорили, что Голицыны были не только хорошими господами, но и хорошими людьми и тем, кто на них работал, они были очень благодарны. Наш дедушка, Андрей Васильевич Лунин, был при них старостой села.Одновременно был старшиной кордона. Один лес там был строительный, а другой лес был для отопления. Лес разрабатывали, и он смотрел за этим, какие деревья на дрова использовать, какие для строительства, распределял этот лес. Был доверенным лицом. Охранял лесные угодья, принадлежащие Голицыным. Можно сказать, был лесником.

Мой папа - Иван Андреевич Лунин. Его маму Евдокию не помню. Она умерла до войны, по-моему, от инсульта. Она была парализована и ничего не видела. А так как больницы у нас не было, ее никто не лечил, и она лежала просто так дома. Похоронена в нашей семейной могиле, там же, где мой отец и дедушка.

Бабушка Евдокия была старинной фамилии - Сахонова. Тимакины были нам какими-то родственниками по ее линии, но какими не знаю. Я думаю, что мама дяди Сани Тимакина, бабушка Анюта, была нам родственницей, так как ее звали иногда Сахонова. Анюта Тимакина была высокая ростом, рослая, краснощекая. У нее была внучка Тамара, с которой мы дружили и учились в одном классе. Я ходила к ним в гости. Своего дома у них не было, а жили они в кирпичном амбаре, покрашенном белой краской, а напротив - палисадник.

Также по линии моего папы у нас были родственники Корнешовы. Иван Васильевич Корнешов, по прозвищу Некрут, был двоюродным братом моего отца. А еще у дяди Вани Некрутова были сестры Мария и Евдокия. Фамилия Евдокии Васильевны была Якушева, урожденная Корнешова. Она жила напротив нас в деревянном доме. По рассказам моей мамы я знала, что Корнешовы и Сахоновы были нашими родственниками.

Старинная фамилия моего деда Лунина была Назаркина. Была в Дубровках какая-то бабушка старенькая, Назариха, и вот по ее имени нас звали Назаркиными.Это была наша уличная фамилия. Эту бабушку я никогда не видела, она жила давным-давно. Мне про нее мама рассказывала. Луниных в деревне было много, и чтобы уточнить из какой конкретно семьи Луниных мы были, нас звали Назаркиными. Если какой-то человек про меня спрашивал, кто она, ему отвечали: « Это Назаркина». Это такая уличная ориентировочная фамилия была.

У дедушки Андрея был еще брат - Георгий.

(По архивным данным:

Георгий Васильевич Лунин (ноябрь 1857), сын Василия Григорьевича Лунина, брат Андрея Васильевича /ГАРО, фонд 627, опись 245, дело 224)

У Георгия Васильевича Лунина был в конце села самый первый дом от реки, такой же кирпичный, как у нашего дедушки Андрея. Покалины купили этот дом у нашего дяди, так как его семья после войны уехала из Дубровки. У Георгия Васильевича был сын - Василий. Его мать, бабушка Груня, умерла после войны. Я ее чуть-чуть помню, тоже такая высокая была бабушка. Дядю Васю, ее сына, тоже хорошо помню.

(По архивным данным:

Василий Георгиевич Лунин и Анисья Дмитриевна Ульянкина поженились в январе 1906 года.

Для него это был повторный брак. Поручители на свадьбе: Никита Федотович Корнешов, Андрей Васильевич Лунин, Алексей Николаевич Лунин, Степан Андреевич Лунин/ ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 48)

У дяди Васи сын Дмитрий жил на Большом селе.Позже дядя Митя Лунин женился на девушке из нашего села и с нашей улицы – Погорелкиной. Погорелкины жили на Старом селе,на стороне нашего дома, на теневой, а не на солнечной стороне, а рядом с ними жили Казанцевы. Жена дяди Мити – тетя Нюра. Ее маму звали Пелагея, тетя Поля, а еще с ними бабушка жила, старенькая, более 100 лет, Анна Васильевна.

(По архивным данным:

Анна Васильевна Егоркина (1864), дочь Василия Степановича / ГАРО, Фонд 627, опись 245, дело 272.

Никита Ефимович Погорелкин (1860), сын Ефима Яковлевича женился в 1882 году на Анне Васильевне Егоркиной (1864), дочери Василия Степановича / ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 5).

Тетя Поля Погорелкина работала поваром в колхозной бригаде, кормила нас всех, когда сенокос был или картошку копали, мы там обедали. Она всегда готовила обеды в колхозе. Ее дочь, Анна Степановна Погорелкина (1925), вышла замуж за Лунина Дмитрия Васильевича (1924). Жили они в Ерахтуре и работали на молокозаводе.

Мой папа был колхозник, воевал.

Вместе со своим сыном Андреем освобождал Сталинград. Они не вместе воевали, а просто оба участвовали в Сталинградской битве. Потом папу отправили с 4 Украинским фронтом освобождать Крым.Они шли от Сталинграда до Крыма пешим ходом. И тащили на себе оружие, пулеметы и пушки.А Андрея перебросили на другой фронт. Он был снайпер по своей специальности, и вот его перебрасывали с одного фронта на другой. После Сталинградской битвы его перебросили на Курскую дугу, а потом на Западный фронт, и погиб он под Ельней.Отец рассказывал, как они в 1943 году вброд форсировали Сиваш: делали плоты, ставили на них пушки и вброд тащили на себе эти плоты, находясь по шею в воде. И потом они вышли из воды, все мокрые, а сушиться было негде. Это был апрель 1944 года. Их погрузили в телячьи вагоны и повезли в сторону Керчи. Задача перед ними стояла - освободить Керчь. Они проехали полпути и узнали, что Керчь уже освободила морская пехота. Поэтому их вернули назад, и они пошли дальше освобождать Европу. И так же, как Сиваш, мой папа переходил Днепр, на лодках и на плотах, и поэтому папа был очень простуженный. И после войны папа два раза болел крупозным воспалением легких и умер от туберкулеза в 1975 году.

Глава 2

Мы жили на улице Старое село. Там был родовой дом Луниных, напротив Якушевых. В первом доме на Старом Селе жил дядя Костя Смирнов, в третьем доме от реки между Хохловыми и Родиными жили Клишины. Они были эвакуированными во время войны. И они уехали потом снова на Украину. Большой деревянный длинный дом у них состоял из двух секций. После Клишиных там жила Кондрашова тетя Паша, бакенщица. Потом этот дом снесли, и на пустом месте мой брат Александр построил свой дом. За Клишиными стояла маленькая избушечка, где жила бабушка Поля Пылаева. Она была такая старенькая, старенькая, одна жила все время. То, что она была нашей родственницей, я не знаю, у нас с ней не было никаких связей. Она не была нам родственницей.

У нее были племянники – дядя Вася Пылаев и его сестра, тетя Оля. Они жили напротив нее в доме тети Кати Пылаевой.

Пылаева Екатерина Мартиновна (в девичестве Лунина) вышла замуж за Пылаева Дмитрия Никифоровича. Екатерина была матерью Анны Дмитриевны Егоркиной, зав. библиотекой в Дубровском клубе.

(По метрическим данным:

Пелагея ( май 1890), дочь запасного унтер-офицера лейб-гвардии Николая Емельяновича Лунина (ГАРО.Фонд 627, опись 281, дело 6)

Пелагея Николаевна Лунина и Федор Никифорович Пылаев приходились друг другу троюродными.

Федор Никифорович Пылаев в возрасте 20 лет и Пелагея Николаевна Лунина в возрасте 22 лет заключили брак в 1913 году. Поручители: Федор Губанихин и Алексей Пылаев (ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 84).

Ольга (июнь 1916), дочь Никифора Филипповича Пылаева. Ее крестные: Касимовский мещанин Федор Иванович Смирнов и из Дубровок Пелагея Николаевна Пылаева(ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 107).

А рядом жила Хохлова Анисия Никитична. Она была партийная, коммунистка и курила, что было странно для наших людей, что женщина курит. Вместе с ней жила тетя Паша Хохлова (Лукашина), жена ее брата. Тетя Паша долго жила в Дубровке, лет до ста, пока не забрала ее к себе племянница Людмила, тети Нюры дочка, Шмачкова, которая жила в Инякине. И она за ней смотрела все ее последние годы, а так как у нее самой был сахарный диабет, то Людмила тоже рано ушла из жизни. Хохлова Анисия и тетя Паша были очень хорошие и добрые люди, мы всегда с ними общались и помогали друг другу во всем.

В пятом доме от реки напротив нас жила тетя Тоня Хохлова. Ее звали «Нос» потому, что у нее нос был большой. Антонина Степановна Хохлова была намного моложе моей мамы. Моя мама с 1904 года, а Тоня Хохлова где-то с 1915 года, наверно, так. Отец Тони - Степан Дмитриевич, а мать Анастасия Ивановна, тетя Настя. Они не родственники с Анисией Хохловой, а однофамильцы, хотя жили рядом.

На Старом селе жил и налоговик Максим. Его старшая дочка Екатерина была учительницей, закончила Спасское педучилище, вышла замуж за офицера и уехала в Казань. Потом ее муж погиб. Она овдовела и иногда приезжала в Дубровку к своим родителям. Ее мать, Прасковья Емельяновна, была очень интеллигентная женщина. А через стенку от нее жили тети Раисы Емельяновны Тимакиной, они были баптисты. Она с ними дружила и ходила к ним. Моя бабушка Люба тоже дружила с ними и ходила к ним по вечерам. Они там духовные стихи какие-то читали. Из Ижевского к ним приходил духовный наставник и даже оказывал им какую-то материальную помощь.

В Марьиной деревне я знала Тимакину тетю Нюру, она потом погибла в аварии. За ее домом был белый кирпичный дом, который купили Хреновы, жившие на Поповке. Поповка - самый крайний район к Акулову. Это было приблизительно в 1946 году. А за ними Иван Буянов жил, пастух наш.

Вот такие у нас были соседи.

У нас был кирпичный большой дом, на котором была вывеска, что дом построен в 1905 году.Мой папа еще помнил, как строил этот дом его отец. Рядом с вывеской висел нарисованный топор. На каждом доме были таблички, на которых нарисованы: либо ведро, либо лопата, либо вилы или другие инструменты на случай пожара. То есть каждый житель знал, какой инструмент он должен взять, если нужно будет тушить пожар. Это была противопожарная работа сельского совета. Там работала целая семья Мишиных. Одна работала председателем сельсовета. А другая работала заведующей свинофермой. И самая младшая Прасковья Мишина была просто колхозница. Наталья Мишина завела такой порядок, чтобы весной обязательно нужно очистить от грязи и мусора после таяния снега дворовую площадь. Я не знаю, может, это и до нее было заведено. Мы все подметали, убирали перед 1 Мая. И ходила комиссия, проверяли, кто, как убрал территорию, наведен ли порядок во дворе перед домом.

Напротив нашего дома стояли два кирпичных амбара, но потом их разобрали. При мне их уже снесли. Сейчас этот дом продали, купили и перестроили. Теперь там москвичи живут.

Глава 3

Дедушка Филипп, мамин отец, служил у Голицыных и ему за это платили. За хорошую работу Голицыны его наделили землей. На этом участке земли, на Новом селе рядом со школой, дедушка построил на заработанные им деньги большой кирпичный дом. Крыша дома была покрыта жестью. Только богатые крестьяне могли строить дома из кирпичей и покрывать крышу жестью. Обычно у крестьян были деревянные дома, и крыши домов были покрыты соломой.

И вот стали организовывать колхозы. В Дубровку приехал первый председатель колхоза из двадцатипятитысячников по фамилии Шолок. Он привез с собой целую свиту из Питера. Была среди них и учительница Елизавета Филипповна, которая меня учила в школе. Она окончила институт благородных девиц. Жила она со своей матерью в начале улицы, напротив кладбища, там был маленький домик. Фамилия у нее была на букву Щ. Вместе с Шолоком приехала фельдшер – акушер, Варвара Афанасьевна, и она работала в богадельне, где был медпункт, и было отделение, где колхозные женщины рожали. Был с первым председателем и Сергей Пимонович Шушкин, землемер. Они, видимо, уже были давно знакомы. И как-то они так все вместе приехали.

Сергей Пимыч женился на Марии Васильевне Корнешовой (1908), сестре бабы Дуни и Ивана Васильевича Некрута. А у этого Пимыча не было ни дома, ни кола, ни двора. Мария ему родила двух сыновей: Александра и Альберта, а он с ней через пять лет разошелся.Александр и Альберт сейчас живут в городе Муроме. Работали оба на железной дороге машинистами. Сначала старший Альберт туда устроился, а потом к себе взял и Сашу.

Моего дедушку Филиппа объявили кулаком, так как он был зажиточный крестьянин, хорошо работал и был работящий. И его раскулачили, отобрали дом. И этот Пимыч вселился в дом нашего дедушки, привез из Ижевского (12 км от нас) женщину, тоже Марию Васильевну, и женился на ней. Она стала работать учительницей в Дубровской школе. И жили они в доме нашего дедушки, так как дом находился рядом со школой, и ей удобно было ходить на работу. Она была хромая, одна нога на протезе. От Пимыча у нее было двое детей.

Много раз дочери Филиппа Максимовича Лукашина писали в Верховный суд, что несправедливо обошлись с их отцом, что его объявили кулаком только за то, что он был богаче других. Верховный суд пересылал дело в местный суд. И ничего не менялось. И только после войны дочка Филиппа, Мария, каким-то образом смогла "достучаться" до Верховного суда, и нашего дедушку реабилитировали. Суд признал, что незаконно его объявили врагом народа, но сказали, что за давностью времени дом возвратить не могут. Дедушка был бондарем и везде ездил. Махачкала и Архангельск – вот его рабочие места, где он зарабатывал деньги. И, в конце концов, он заработал себе пенсию, вернулся в Дубровку и купил себе часть дома напротив Шушкина. В одной части дома жил Порфирий Иванович, а во второй части дома стал жить мой дедушка. А этот Пимыч Шушкин продал дом дедушки и уехал к себе в Кронштадт, так как он был не местный, а из Кронштадта.

Когда дедушка решил переехать в Рязань, где уже жила бабушка Люба, Колдаиха купила у него его полдома и стала там жить. Колдаиха была из Акулова. Там же проживал ее сын, портной, по имени Петр Васин (Вассын). У дяди Пети были сыновья. Он ходил по домам, его приглашали обшивать или перешивать какую-либо одежду. Он приходил в дом со своей швейной машинкой и там жил, пока полностью не закончит свою работу. Оставался у людей ночевать, чтобы время зря не терять и швейную машинку не таскать каждый раз обратно в Акулово.

У деда Филиппа был брат, Игнат Максимович Лукашин, но дедушка с братом не дружил. Брат жил один в своем старом доме, пил и не очень хорошо жил с семьей. Мой дедушка Филипп был работящий, а его брат Игнат нигде не работал. За это мой дедушка его не любил, не уважал и не общался с ним. Позже семья от него ушла и построила новый дом, напротив школы, на краю оврага.Там жил его сын Алексей Игнатович, его жена – Раиса и мать Алексея, тетя Ганя. Жену Игната звали Агафья Ивановна, а коротко мы ее звали, баба Ганя. А жена Алексея, Раиса Ивановна, была дочерью Ивана Григорьевича Ульянкина.

(По метрическим данным:

Агафья (1874), дочь Ивана Степановича Гурова/ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 332)

Моя бабушка Люба рассказывала мне про свое венчание с дедом Филиппом. Перед свадьбой Филипп ходил свататься к ней, но она не хотела за него замуж выходить, не очень-то он ей нравился. Но ее родители ее заставили, потому что считали, что он положительный, деловой, работящий человек, и она как бы нехотя выходила за него замуж. После венчания перед ними постелили коврик. Была такая примета, кто первый наступит на этот коврик, тот будет хозяином в семье. И бабушка Люба была в обиде на деда Филиппа за то, что он ее опередил и первый наступил на коврик. Она не столько хотела быть властной или главенствующей в доме, сколько, просто, не хотела быть в подчинении.

Бабушка Люба, урожденная Нестеркина. Нестеркины это Луканины. Тоже большой род был в Дубровках. Тоже зажиточная семья была, богатенькая. Эта семья ездила, бондарничала, плотничала, зарабатывала деньги. Вот из какой семьи была моя бабушка. Раньше все наши крестьяне были мастеровые люди и все ездили на заработки. Когда появились слухи о революции, люди все заработанные деньги меняли на золотые монеты, потому что понимали, что эти бумажные деньги не будут ничего стоить. Естественно, что они эти золотые монеты прятали в горшки и закапывали. И если мой дед Филипп все заработанные деньги вкладывал в свой дом, который у него был большой, да еще два больших амбара, то семья наших Нестеркиных закопала такой же горшок с золотыми монетами рядом со своим домом. Бабушка Люба говорила, что ее брат Павел и отец их ездили в Астрахань, в Архангельск и там зарабатывали, меняли деньги на золотые монеты и складывали их в горшок, и этот горшок закопали, и кто его нашел неизвестно. Когда все умерли и разъехались, в доме оставалась только жена ее брата Наталья и бабушка Аграфена. Я помню похороны моей прабабушки, Аграфены Андреевны, матери бабушки Любы. Она умерла после войны, ей было 102 года. Похороны проходили в доме, где она жила. Большой деревянный дом Нестеркиных находился на Большом селе на самой середине улицы. Вот в этом доме она и умерла. Мы были еще маленькими, и после похорон в доме была всенощная вечером, и мы ходили на всенощную. Там была ее внучка, Мария Павловна Губанихина, со своей дочкой Ниной.

Когда бабушка Аграфена Андреевна умерла, в доме осталась одна только бабушка Наташа. Она была очень умная, и про себя никому ничего не рассказывала. Большая Наташа была женой Павла Михайловича, и моя бабушка Люба предполагала, что ее брат Павел рассказал своей жене о месте нахождения горшка с золотыми монетами, и считала, что Большая Наташа подобрала этот горшок.

После смерти Натальи, дом, в котором она жила, достался Емельянову сыну – Александру Луканину, так как он был младший в семье. Я помню его отца, Емельяна Григорьевича Луканина, он ходил в лаптях и белых онучах. Но он принадлежал к другой линии Нестеркиных. Александр Емельянович стал жить в этом доме со своей семьей. Это уже был 1953 год, и мы пошли учиться в Инякино. И у него сын со мной в одном классе учился, и Александр уже тогда работал шофером в Инякинском МТС, и он этот дом разобрал и перевез в Инякино.

У мамы было две сестры и два брата. Братья жили на Кавказе, в Махачкале. Один брат женился, и у него там осталась семья. А второй брат мамы, дядя Андрей, погиб на войне. Его семья осталась жить в Луховицах, в Подмосковье.

Глава 4

На моей памяти в селе был пожар. Один мальчик поджег сам свой деревянный дом. И дом сгорел. В этом доме жили Пылаевы. Это от нас через два дома. И этот мальчик как бы игрался. А рядом был рыбацкий двор, кирпичное здание, там же была конюшня отдельной рыбацкой бригады. И на конюшне было сено, солома. И вот он где-то нашел спички и поджег это сено. А сгорел их дом, который находился рядом. Потом им колхоз выделил дом. Там была колхозная бригада, и там была конюшня. Не знаю, чей это дом был, но так как Пылаевым жить было негде, им отдали этот дом. И они жили там долго, пока не купили себе новый дом на Большом селе.

В то время гонения были на церковь, все священники разбежались, кто умер, кто в другой приход ушел, церковь была запрещена. Колхоз приобщил здание Дубровской церкви и сделал там склад, превратив его в зернохранилище, так как в церкви была крыша, поэтому дождь не мог намочить зерно. Там стояла веялка, на которой работала моя мама. Так как я была маленькой, она брала меня с собой на работу. Зерно свозили туда на лошадях, а мама сортировала это зерно. Я же в это время ходила и разглядывала картины и росписи на стенах. Фундамент церкви был кирпичный, а само здание деревянное. Мне казалось, что церковь была очень высокая, но может, мне так казалось, потому что я тогда была маленькая. Потом эту церковь, в конце концов, разломали, а ее золочеными фресками украсили сцену клуба. Это уже после войны было.

Церковные службы продолжались в большом деревенском доме у жительниц Дубровки, так называемых, мамашек. Иногда поп из Инякина приходил к Катковым и проводил там богослужения.

Я не знаю, родилась ли Груша Каткова зрячей, а уже потом потеряла зрение, но в деревне говорили, что Катковы были слепыми от рождения.

(По архивным данным:

Каткова Агриппина Ивановна (1892) / ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 6

Из документов Дубровского Волостного Правления/ ГАРО. Ф 34, опись 1, дело 548.

"М.В.Д. Дубровского Волостного правления Касимовского уезда Ряз. Губ. От Августа 28 дня 1899 г.

В Касимовскую Уездную Земскую Управу

Вследствие отношения от 18 августа сего года за № 2229 Дубровское Волостное Правление имеет честь уведомить Уездную Земскую Управу, что по Дубровской волости глухонемых, слепых и слабоумных детей нет.

Волостной старшина Дроздов

Волостной писарь Григорьев")

Поп из Инякина попросил одну нашу девушку, Раису Панферову, помогать по хозяйству Катковым. Раиса была молодой девчонкой, чуть постарше меня, но она была не совсем адекватная. Семья Панферовых жила очень бедно. Ее мать, Прасковья Ивановна, ходила побираться. Сына ее взяли на фронт. Жили они на Большом селе в самом последнем доме к реке. Дом был кирпичный, а потом он стоял такой разоренный, и стекла выбиты. И вот, Раиса у Катковых была в услужении, жила у них и помогала где-то воды принести, полы помыть. Впоследствии священник из Инякина взял Раису к себе в прислуги. В моем классе учился ее младший брат Мишка. Он окончил семилетку и куда-то уехал. В армию, наверно, взяли.

Я помню Анну Ивановну, двоюродную сестру Катковых, и Елисея Архиповича Когаковых. Голодно они жили. Несмотря на то, что дети присылали из Баку им консервы, и яиц от кур у них было много, я видела, как Елисей Архипович, купив хлеб, начал его жадно есть прямо в магазине, и собирая крошки в руку, приговаривал: «Хоть бы хлебушка немного поесть». С их дочерью, Верой Когаковой, я училась в одном классе, хотя она была с 1936 года. Потом они куда-то уехали, и концы в воду, больше я с ней не встречалась.

У ее матери Анны и слепых сестер Катковых была еще сестра Варвара. Она была замужем за Казанцевым Акимом Андреевичем и потом умерла. Дяде Акиму, мужу Варвары, невесту сосватали из Инякина, он женился на Лукерье и у них еще были дети: два сына, Павел и Николай, и дочка Вера. Петр, сын Акима от Варвары, женился на акуловской женщине и жил с ней в Ленинграде, иногда приезжал к своим теткам Катковым в Дубровку. Вера, его сестра по отцу, работала в колхозе, а он ее забрал в Ленинград и устроил там работать ее где-то на стройке.

Отец мой был коммунистом, и моя мама уже тоже была не особо верующей, но в доме была икона. Мама молилась дома.

Практически, все мы, их дети, были некрещеные. Только меня бабушка Люба, вместе с моей двоюродной сестрой, решила окрестить. Я уже тогда была большая, 6 лет. И моей двоюродной сестре тоже было шесть лет. Она была маминой сестры дочка и жила у Лукашиных. И мы с ней росли вместе. Моя тетя Антонина, сестра матери, вышла замуж за Попова и жила в Рязани. Ее муж был на фронте, а у нее были в Рязани определенные сложности, и она отправила свою дочку в Дубровку к бабушке. Так многие делали.

Бабушка Люба пригласила попа из Инякина в один дом, в котором у нас тоже была молельня. Там жила тетя Надя, Надежда Андреевна Данькина. Она жила недалеко от школы и недалеко от нашей бабушки Любы. Они дружили друг с другом, и когда воду брали из одного колодца, то подолгу общались вместе. Данькина была верующей и позволяла у себя дома проводить богослужения. И вот она пригласила попа. В Инякине была действующая церковь, и там был поп, и он иногда приходил в наше село, которое считалось его приходом. Но в Инякино нужно было ехать 12 км, а ехать не на чем.

И этот поп пришел и крестил нас на дому. Крестных мы сами выбирали, кого хотели. Я назвала свою тетю Полю крестной, папину сестру. Пелагея Андреевна вышла замуж за Корешкова Ивана Ивановича. Он был первый коммунист в нашем селе.Еще у него брат был. Вот два брата Корешковых, самые первые активисты-коммунисты в Дубровках. И когда появились первые партячейки, и, вот, Пелагея вышла за Ивана замуж.У нее детей не было, и она меня очень любила. Я когда маленькая была, меня все взрослые любили. А крестным отцом я выбрала своего старшего брата Александра. Крестных не было, когда проходили крестины, мы их имена просто назвали священнику.

(По архивным данным:

Иван Иванович Корешков (1899), и Пелагея Андреевна Лунина (1900) поженились в мае 1917. Поручители: Василий и Петр Корнешовы, Василий Хохлов и Федор Михалев./ГАРО, фонд 627, опись 281, дело 110)

Кроме Пелагеи у отца еще был брат Максим. Максима Андреевича Лунина убили на фронте во время Великой Отечественной войны. У нас так говорили. А семья его: жена,Василиса Афанасьевна и дочка Клава, уже после войны переехала в Крым, в Ялту.

(По архивным данным:

Васса Афанасьевна (август 1888), дочь Афанасия Ивановича Урляпова /ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 5.)

Василиса Афанасьевна имела сестер в Акулове, а ее сестра, Акулина Афанасьевна, вышла замуж за Покалина в Дубровке.

Вообще, у дяди Максима было три дочери. Анна Максимовна работала няней в Махачкале. Про Анастасию ничего не знаю. Клавдия Максимовна по образованию учительница.Клава была старше меня, она с 1927 года. И очень любила меня и играла со мной в детстве.

У отца была еще сестра, Анюта. Замуж вышла за Сергея Тимофеевича Якушева.

(Якушев Сергей Тимофеевич (1888), сын Тимофея Васильевича. / ГАРО,Фонд 627, опись 281, дело 5)

(Якушев Петр Сергеевич (1912), сын Сергея Тимофеевича и Анны Андреевны, воентехник 2 ранга, командир авто - вз., убит в 1941 году. Захоронение: Мурманская обл. Полярный район, полуостров Рыбачий./ ГАРО, Фонд 627, опись 281, дело 77 и Электронный сайт http://go.mail.ru/redir).

У них было четыре дочери: Анна, Мария, Александра и Нина. Жили они в белом кирпичном доме на переулке, как ехать в поле, там поле и ферма, конюшня на углу переулка. Вот там они жили. После войны крымских татар выселили из Крыма, объявили вербовку и стали из России заселять колхозников в Северный Крым. Давали хорошие подъемные, обеспечивали жильем в колхозе, и папина сестра Анна со своим мужем дядей Сережей согласилась по вербовке с семьей переехать в Крым. Мария работала там дояркой в колхозе имени Чапаева, Александра была учительницей, Анна работала агрономом. Дети дяди Максима и тети Анны летом приезжали в Дубровку. Особенно, часто приезжала Александра. Потом они продали свой дом, рядом с которым жили Дадонкины. Иван Емельянович Дадонкин женился на Тамаре Тимакиной. Я дружила с Тамарой и не знаю, почему она вышла за него замуж. Он был на 8 лет старше ее. А она после 10 классов уже поступила в Сасово в торговый техникум, техникум советской торговли. И вдруг из Симферополя приезжает Иван, и дядя Саня захотел, чтобы Тамара за него вышла замуж. Он все организовал и выдал ее за Дадонкина, после чего они уехали в Симферополь. В 1958 году у них родился сын Сергей.

Сестра Ивана уже училась в Симферополе на агронома.Такая красавица была, приезжала как-то к нам. И их мать, тетя Паша, тоже продала свой дом и уехала в Крым. Я не знаю, к кому она уехала, к дочери или к сыну.

У отца еще была сестра, Евфимия Андреевна. Она вышла замуж за Николая Леонтьевича Корнешова и родила пятерых детей. Умерла молодой. Ее младший сын, Сергей, до сих пор в Москве живет. Ее дочь, Нюра, вышла замуж за Герасева и уехала из Дубровок. У нее дочь в Ростове-на-Дону живет, а сын в Москве. Вот я тоже не знаю, к кому она уехала, то ли к сыну, то ли к дочери.

Дочь Александра вышла замуж за Пылаева, дочь Люба вышла замуж за Покалина. Четвертая дочь, Екатерина, вышла замуж за Филиппа Лукашина, а он, вероятно, был сыном Игната Максимовича, но я точно не знаю. У Екатерины было два сына. Один из них, Володя, до сих пор сейчас в Москве живет. У него семья там хорошая, и Володя сам очень хороший парень, умный и работящий. Его дочки приезжали в Дубровку к своей бабушке, и все лето жили у нее. А второй сын Екатерины, Сашок, в чем-то провинился, и его, по-моему, за драку посадили в тюрьму. Он сидел, и его там убили. Оба брата роднились и дружили с тетями Прасковьей и Анной Лукашиными. Поэтому, я думаю, что они были от их брата. Не знаю.

Брат папы, Владимир Андреевич Лунин, построил дом на Старом селе. Он умер, а тетя Таня, его жена, еще долго жила в этом доме и к нам часто приходила за помощью, и отец во всем ей помогал. Я помню, когда дядя Володя умер. Это было после войны, в 1946 или в 1947 году. Перед этим он долго болел. Помню поминки в их доме. Их дом был большой деревянный на высоком фундаменте, очень красивый дом. Не знаю, продала ли этот дом Мария. У тети Тани и дяди Владимира была единственная дочка Мария, которая увезла тетю Таню в город Глазов в Удмуртию.

Першукова (Лунина) Мария Владимировна (1914), дочь Владимира Андреевича Лунина/ГАРО. Фонд 627, опись 281, дело 93
Мария Владимировна была замужем за Тимошкиным, за братом тети Мани Тимакиной, жены дяди Вани Тимакина. Их настоящая фамилия Першуковы, а уличная фамилия Тимошкины. Мать тети Мани Тимакиной, бабушка Фима, тоже была Тимошкина, и Марию звали Тимошкина. Видимо, это была деревенская фамилия Першуковых. У Петра Павловича Першукова и Марии Владимировны были две дочки: Лидия (1935) и Капитолина (1938). Они уехали в город Глазов и работали там на оборонном заводе. Там они хорошие деньги зарабатывали, и тетя Маруся приезжала к тете Тане и всегда приходила к нам. Всегда роднилась с нами, и Капитолина к нам приходила. Она всего лишь на год была старше меня, и мы с ней на танцы вместе ходили.

Как-то она приехали поздним летом. Рано вечерело, и ночи стояли темные. Освещения на улице не было, но как всегда люди ночью ходили, в молодости зрение хорошее, и тропинку видели при свете звезд. В клубе уже были зажжены керосиновые лампы. Там работала уборщица, которая мыла полы и она же заправляла лампы керосином для освещения клуба вечером. Клуб находился в бывшем барском доме. После революции у Голицыных все забрали, и стало это колхозным имуществом. Зимняя резиденция князей Голицыных располагалась в большом деревянном доме с верандой. Позже здесь был детский садик и детская площадка, а в летней резиденции в большом зале организовали клуб, а в зале поменьше - библиотеку. Летняя резиденция представляла собой большое каменное здание с большими окнами и деревянными полами. В большом зале стояли длинные скамейки, стульев не было. Музыка обеспечивалась местными гармонистами, приходили с гармошкой и играли. Туда же приезжала кинопередвижка и показывала нам фильмы. И когда приезжала кинопередвижка, то киномеханик включал радиолу. И были танцы под радиолу. И мы танцевали. Естественно, были ухажеры, были кавалеры.Так что мы весело жили.

Я вышла замуж в 1965 году и уехала из Дубровки. Мой муж из Можайска Московской области, а учился в нашем Рязанском училище. Мы уехали с ним в Севастополь, и часто приезжали в Дубровку в отпуск.

Глава 5

В Дубровке жили Ульянкины.В большом кирпичном доме на Большом селе, четвертый дом от реки, жила тетя Настя Ульянкина. Моя мама с ней дружила, ходила к ней. Она была высокая. Наши родители росли вместе, ходили на вечеринки, посиделки, игрища. Молодежь так развлекалась, клуба не было, а были частные посиделки у кого-нибудь дома. На одних из таких посиделок познакомились мои родители, поженились, когда моей маме было 16 лет, а папа был на два года старше ее. К тете Насте Ульянкиной родственники каждое лето приезжали из Баку: сестра ее и дети ее. Племянник Володька, высокий, и Любаша. Любаша играла на аккордеоне, веселая такая была девчонка, высокая.

У тети Раи, жены Алексея Игнатовича Лукашина, была сестра, Вера Ивановна Ульянкина, дочь Ивана Григорьевича. Она вышла замуж за Корнешова Володю, который утонул в реке и оставил ей двух маленьких деток, двух мальчиков. Владимир Петрович Корнешов, по прозвищу Карась, был приблизительно 1922 года рождения. Вместе с женой они часто ездили за Оку за ягодами. И в этот раз всей семьей на лодке они поплыли на ту сторону реки рвать шиповник. Когда нужно было обратно возвращаться домой, то обнаружилось, что лодку кто-то угнал к другому берегу. Владимир разделся и поплыл за этой лодкой, чтобы потом на ней перевезти свою семью. И вот он доплыл до самого глубокого места, которое называется «Черный Яр». Там река резко поворачивает, образуя водовороты и, так называемые, « крутячки». Быстрое течение несет прямо к водовороту, в который попал Владимир, и его затянуло на дно. Прямо на глазах у жены и детей он утонул. После его смерти Вера работала в колхозе и одна воспитывала сыновей. У нее такие хорошенькие дети были. Старший мальчик Евгений, такой красивый был, просто красавчик. Он учился с моей сестрой в одном классе.

Иван Григорьевич Ульянкин был отцом и Раи и Веры. И еще у него был сын Анатолий и дочь Таисия. Жена Ивана Григорьевича, Анна Владимировна, рано умерла. Когда он вернулся с фронта без ноги, будучи инвалидом, ходил на деревянной ноге, то женился второй раз на тете Поле, не из нашего села, он ее откуда-то привез. И уже после войны у них родился сын Вовка, Владимир Ульянкин, по прозвищу Карась. Тоже учился вместе с моей сестрой в одном классе.У всех членов их семьи было прозвище «Карась». Так их и звали «Семья карасей», а почему – не знаю.

Был еще в Дубровках Григорий Григорьевич Ульянкин. У него жена – Прасковья Нестеркина. С их сыном Геннадием я вместе училась. Помню его сестер Клару и Таисию. Таисия тоже такая красавица была необыкновенная.

В селе жил Иван Григорьевич Ульянкин, а еще в селе жил Иван Григорьевич Якушев. Тетя Саша Якушева напротив нас жила, тоже очень добрая хорошая женщина была. Она просто была знахарка, знала травы разные, а раньше это считалось колдовством. Ее муж, Иван Григорьевич, рано умер. И тетя Саша жила с семьей своего сына, Василия Ивановича Якушева. Его жена тоже рано умерла и оставила трех девочек. И бабушка Саша одна воспитывала трех своих внучек: Валю, Александру и Антонину, так как дядя Вася был на фронте. Когда бабушка Саша умерла после войны, то ее дочка, тетя Оля Корнешова, похоронила ее и перешла со своим мужем Федором жить в ее дом, кирпичный, на солнечной стороне, который хорошо сохранился. Но сначала умер сын бабушки Саши, Василий Иванович Якушев, Умер неожиданно от инфаркта, упал на улице и умер.

После войны люди стали разъезжаться из Дубровки кто куда. Жили плохо, село разорялось, колхоз пришел в запустение, так как все растащили во время войны. За трудодни ничего не платили. Люди убегали из колхоза в поисках лучшей жизни. Когда Шолок организовал колхоз, колхоз был рентабельный, люди охотно работали там, и им хорошо платили за трудодни. Мой дед Филипп Лукашин не хотел вступать в колхоз потому, что нужно было делиться своим нажитым добром, отдать корову и лошадей, а он не хотел этого, и поэтому был против колхоза. Но люди, которые вступили в колхоз, сначала были довольны работой там.

«Шолок привез с собой двигатель и в барской конюшне организовал электростанцию. Установил столбы, провел свет, и в домах Дубровки уже в 30-е годы появилось освещение. Потом председатель Шолок куда-то делся еще до войны. Куда он исчез, никто не знает. Он еврей, по-видимому, был. А евреев в то время истребляли, и он исчез, и ни слуха и ни духа о нем не было», – так думала и говорила мне мама. « Потом стали приезжать другие председатели, стали присылать своих блатных из райкомов, они приедут, дом построят, наживутся и через два года уезжают к себе домой и с собой дома увозили».

Вообще, при помощи всех этих новых председателей колхоз уже во время войны разорился. Людям за работу не платили, а ставили только галочки за трудодни. Поэтому люди убегали из колхоза кто куда мог. Одна единственная, Мишина Наталья Андреевна, председатель сельсовета, только она одна и работала до конца войны.

(Протокол № 17

Заседания Дубровского сельисполкома Шиловского района Рязанской области от 6 августа 1943 года…….

Актив села – 15 человек.

Председатель Мишина Н.А. Секретарь Марсова Т.С.

Повестка дня:

Постановление Рязанского Обкома ВКПб и Облисполкома от 27 июля 43 года о проведении сева озимых культур.
О выполнении плана дроволесозаготовок на август месяц 1943 года.
Утверждение хлебных списков по снабжению населения на сентябрь месяц 1943 г.
О выполнении госзернопоставок за 1943 год.
Слушали:

О постановлении Рязанского Обкома ВКПб и Облисполкома от 27 июля 43 года о проведении сева озимых культур докладывает председатель сельисполкома т. Мишина.
Сельисполком решил: В соответствии с постановлением Бюро райкома ВКПб и Райисполкома от 31 июля 1943 года в целях своевременного и высококачественного проведения осеннего сева в колхозах и обеспечения получения высокого урожая озимых культур в 1943 году сельисполком обязывает председателей колхозов «Борьба» тов. Журина и «Победы» тов. Акимцова приступить к севу озимой пшеницы и ржи не позднее 10 августа и полностью закончить сев озимых культур за август 1943 года по колхозу «Борьба» на площади 432 га, по колхозу «Победа» 140 га………..

Сельисполком требует от председателей колхозов т. Журина и т. Акимцова осенний сев провести на высоком агротехническом уровне, используя полностью рядовые сеялки, не допуская простоя таковых. Для поверки готовности сеялок к севу создать комиссию в составе председателя с/совета т. Мишину, пред. колхоза Журина, агронома Лапина, по колхозу «Победа» предс. колхоза т. Акимцова, агронома …, депутата сельисполкома т. Левина в 2-дневный срок произвести осмотр и оформить актом.

Предложить председателям колхозов т. Журину и Акимцову не позднее трех дней после окончания работ принимать сев от бригадиров с составлением акта, в котором указывать качество выполненной работы. В случае выявления снижения норм…в плохой предпосевной обработке почвы или заделки семян виновных привлекать к ответственности…..

Слушали:

Утверждение хлебных списков по снабжению населения на сентябрь месяц 1943 г. Докладывает председатель сельисполкома т. Мишина

Сельисполком решил: Утвердить хлебные списки на снабжение населения на сентябрь месяц 1943 г. Рабочих 44. Служащих 13. Эвакуированных 108. Иждивенцев 79. Детей до 12 лет – 25. Всего 263 человека.

Слушали:

О выполнении госзернопоставок докладывает председатель сельисполкома т. Мишина.

Сельисполком решил:

Обязать председателей колхозов т. Журина, т. Акимцова немедленно приступить к выполнению зернопоставок государству и натуроплаты для быстрейшей сдачи организовать 8 августа 1943 года красные обозы по колхозу «Борьба» и «Победа».

Протокол № 18

Заседания Дубровского исполкома Шиловского района Рязанской области от 27 августа 1943 года.

Присутствовали члены исполкома: Мирасова, Акимцов, Корнешова, Корешкова, и.о. председателя сельсовета Мишина, секретарь Марсова. Актив 14 человек.

Порядок дня:

О мобилизации в Свердловскую область.
Об утверждении хлебных списков на октябрь месяц 1943 года.
Слушали:

О мобилизации людей в Свердловскую область. Докладывают председатели колхозов « Борьба» т. Харьков и «Победа» т. Акимцов.

Решили: Сельисполком решил послать в Свердловскую область по колхозу «Борьба» Чагину Веру Петровну, по колхозу « Победа» Лунину Наталью Григорьевну………

Протокол № 15

Сессии Дубровского с/совета Депутатов Трудящихся Шиловского района Рязанской области от 20 сентября 1943 года.

Председатель сессии Мишина

Присутствовали:

Всего имеется депутатов 13, из них выбыло 5, должно явиться 8. Явилось 5: Покалина Л.С., Якушева Л.А., Корешкова А.С., Левин Кор. Е., Корнешов А.В. Не явилось по уважительным причинам – 2: Корнешова Ф.П. и Мирасова А.А.

Присутствовало актива 23 человека.

Порядок дня:

О ходе заготовок сельхозпродуктов государству.

Слушали:

О ходе заготовок сельхозпродуктов государству докладывают председатели колхозов т. Харьков и Зоткин.

Выступления:

Якушева: Своими отчетами о сдаче продуктов государству председатели колхозов сессию не радуют. Зерно, молоко государству полностью не сданы, а к сдаче сена совершенно не приступали. С картошкой тоже дело тяжелое. Особенно беспокоит транспорт…. Надо просить районные организации, чтобы государственную картошку приняли на месте. К сушке картофеля также немедленно надо приступить.

Хохлова А.Н.: Уборке огородных культур тормозит транспорт. План сдачи государству овощей полностью не выполнен. Я прошу сессию Депутатов Трудящихся помочь мне в тягловой силе. Несмотря на то, что тягловой силы у нас не хватает, она используется не полностью. Часть лошадей из табуна угоняются другими колхозами, и там на них работают…..

Решили:

Заслушав о ходе заготовок сельхозпродуктов государству по колхозам « Борьба» и «Победа» председателей т.т. Харькова и Зоткина сессия сельисполкома отмечает, что ход заготовок проходит неудовлетворительно. По колхозу «Борьба» зернопоставки из плана 115 тонн выполнено 82 тонны. По картофелю поставкам по плану 73685, ни грамма не выполнено. По молоку из плана 862 центнера выполнено 444. Яиц из плана 18160 выполнено 9606 ш. По овощам: капусты из плана 896 к выполнению не преступлено. Лук-репка из плана 239 выполнено только 49 ц. и ряд других овощей не выполнено.

По колхозу «Победа» госзернопоставки из плана 73 тонны выполнено 37 тонн. Картофеля поставки - не выполнено ни килограмма. По овощам: помидор из плана 39 ц. выполнено 24 ц. Совершенно не приступали к сушке по обоим колхозам. Такое положение в дальнейшем терпимо быть не может.

Сессия исполкома решила:

Учитывая, что сдаваемые госпоставки предназначаются в основном для снабжения Красной Армии и оборонных нужд страны предложить председателям колхозов «Борьба» т. Харькову и «Победа» Зоткину выполнить …все поставки…)/ГАРО. Фонд Р-4963, опись 1, дело 5)
Сестра Натальи Мишиной, Анастасия Андреевна, была заведующей свинофермой. Каждый день она ходила на работу по нашей улице, всегда проходила наш дом, потому, что в конце улицы был свинарник между Старой и Большой улицами. Там же был и овчарник. Там были такие дворы, специально построенные, где были свинарник и овчарник, и эти дворы сразу выходили в зеленые луга.

Глава 6

Мой отец после войны работал в рыболовецкой бригаде. Вместе с ним работал дядя Петя Корнешов и дядя Вася Казанцев. Помимо мужчин в бригаде работали женщины: Нюра Каткова, тетя Дуся Щербакова. Нина Щербакова тоже там работала, она вышла замуж за Герасима. Я не помню его фамилию. Он жил в последнем доме, как идти в Акулово. У него жена умерла, и Нина вышла за него замуж. Потом рыболовецкой бригады не стало. Она стала нерентабельной. Рыба перестала ловиться. И бригаду сократили, и те, кто работал в этой бригаде стали работать в других бригадах, работающих в поле.

Склеп разорили во время войны. А узнали про этот склеп вот как. Захоронение было в парке. Там была липовая аллея, и в одном месте была посажена сирень. О том, что под сиренью находится могила, никто не знал. Она как бы там была спрятана. А так как парк разгородили, то там гуляла скотина, паслась в парке, и однажды пропал ягненок. Его искали, искали и обнаружили в большой норе, так как он очень кричал. Видимо, ягненок, прыгал, прыгал и провалился в склеп. Таким образом, обнаружили это захоронение.

Раньше, когда хоронили господ, то клали в гроб к ним оружие. И вот кто-то об этом знал и вскрыл этот склеп. Этот кто-то знал и о месте нахождения могилы. Ну, вообще, разговоры шли, что это кто-то иногородний приезжал из родственников Голицыных и вскрыл склеп. И было предположение, что этот кто-то из дальних родственников Голицыных приехал именно за шашками, сделанных из золота, серебра и других драгоценных металлов. Во время войны родственник тайно приехал и забрал все. После вскрытия образовалась дыра, которую наспех засыпали. Поэтому туда провалился ягненок. Но это были домыслы людские.Все лазили в этот склеп, и мы тоже, будучи детьми, с девчонками - подружками полезли туда. Нам было интересно, что там такое. Так как земля сверху осыпалась, то образовалась насыпь, по которой мы спустились вниз. Это было небольшое подземное помещение приблизительно 2х2 метра. Вот такого размера, примерно, как подпол в деревенских избах. Стены и потолок склепа был сделаны из обыкновенного большого пиленого камня, из такого, как строят дома. Наверху к камням были приделаны металлические цепи. Видимо, на этих цепях висел гроб, но от него лишь остались деревянные обломки и клочья парчовой ткани, которой, наверно, был обит гроб. Одним словом, мы видели только цепи, на которых был гроб подвешен. Гроба не было, а были только деревянные осколки от гроба и парчовые лохмотья. Драгоценная ткань. Там все прогнило уже.

Из детства я помню, как был сильный ураган, и он снес у нас соломенную крышу с хозяйственного домика, где жили ягнята и корова. И так у нас этот дом стоял без крыши, и однажды туда забрались волки. Корову они не тронули, так как она всегда могла защититься копытами и рогами, а вот ягнят всех волки порезали. Утащить они их с собой не могли, а, просто, порезали и убежали. И только, когда папа вернулся с фронта, он снова сделал крышу.

Так как моя мама во время войны была бакенщицей, нам выделили лодку. Когда мне было лет семь, я одна садилась в лодку и гребла веслами на другой берег Оки. Там я знала места, где растет клубника. На берегу я привязывала лодку и шла за ягодами, наберу их и возвращаюсь домой. Я ничего не боялась, так как у нас был паромщик дядя Володя Урляпов, и если бы мне потребовалась помощь, я бы крикнула ему, и он бы забрал меня.

В школе мы учились в две смены. Утром уроки начинались при керосиновых лампах, и когда учились во вторую смену, тоже при керосиновых лампах, так как уроки были до 8 часов вечера. Одна лампа висела на весь класс. И печное отопление, печку топила уборщица. У нас были учителя – Вера Григорьевна Корнешова, в девичестве Ванина. Она немецкий язык у нас преподавала, жила на нашей улице. Потом замуж вышла за фельдшера Корнешова Петра Павловича. Петр Павлович был братом Федора Павловича Корнешова. В школе я занималась в кружке художественной самодеятельности при клубе. Ходила на репетиции и на танцы. У нас была зав. клубом жена председателя сельсовета Кузнецова Володи из Акулова. Володя был председателем сельсовета после Мишиной Натальи Андреевны. А после него сократили эту должность. И сельсовет перевели в Тырново. Летом мы работали в колхозе. Бригадиром на сенокосе у нас был дядя Ваня Тимакин. Хороший человек, а его сын Сергей учился со мной в одном классе.

В Дубровкой школе мы окончили 7 классов, и тут в Инякине открыли десятилетку, и мы всем классом пошли учиться в Инякино. После десятилетки я поступила в культпросветучилище в городе Шацке.

Фото из семейного альбома Сухоручкиной А.С. Тоня Сухоручкина и Нина Лунина. 1957 год.

В 1958 году я получила направление на работу в село Терехово, это недалеко от нас, за Тырновым. Проработала я там один год и ушла оттуда потому, что зарплата зав. клубом была очень маленькая, всего 360 рублей. После хрущевской реформы денег это было 36 рублей. Самая низкая зарплата, и на нее невозможно было прожить.

У моего брата Саши в Шилове в «Главмолоко» была знакомая, и он через нее устроил меня на курсы лаборантов и мастеров. Мой брат Александр с войны пришел без ноги. Инвалид войны. Оторвало «лапу» ему, и ходил он на протезе. После войны он окончил фельдшерско-акушерскую школу в Рязани. Работал фельдшером в Ерахтуре, а потом его направили на краткосрочные курсы учиться на врача – рентгенолога.

Я училась на курсах в Шилово, а жила у Евфимии Михайловны Луниной. Аким Михайлович Лунин был нашим соседом в Дубровке, и моя мама договорилась с ним, чтобы я временно пожила у его сестры Фимы в Шилове. Аким Михайлович был уже в то время совсем старенький, а его жена Акулина Терентьевна всегда меня очень любила.

Фото из семейного альбома Луниной Т.Н. Аким Михайлович Лунин со своей женой Акулиной и невесткой, Клавдией Алексеевной Луниной, женой его сына Петра.

У Акулины был только один сын, а она всегда хотела девочку, и вот она меня к себе часто приглашала в гости. Акулина была из Акулова, умерла позже дяди Акима. У Акима Лунина было два сына. Первый старший сын от первой жены – Петр. Он жил в Шилове. А младший сын, Алексей, был, от второй его жены, Акулины. А у Акима Михайловича была еще сестра, Фима Михайловна. Она жила и работала в Шилове в райкоме партии. Вместе с братьями Корешковыми она была первой коммунисткой в Дубровке. В Шилове она жила в бараке, у нее там была комната. Раньше всем райкомовским в Шилове давали комнаты в бараке, как общежитие. Она жила одна, была одинокой женщиной, детей не было. Евфимия Михайловна, как и все райкомовские работники, каждый год получала путевки в санатории. Она постоянно ездила отдыхать и любила везде фотографироваться. У Евфимии Михайловны было много фотографий из этих санаториев. Всю жизнь она так и прожила в комнате в бараке, которую ей дали после революции. Там же она и умерла.

У Евфимии Михайловны я жила всего одно лето, пока училась на курсах в Шилове. Потом меня отослали в Рязань, где я и окончила курсы. Меня направили работать лаборантом на молокозавод в Красном Холме в Путятинском районе.

(Родословная Лунина Акима Михайловича /ГАРО. Фонд 627, опись 245 и 261, дела 5, 196, 68, 224,17, 10.

Аким Михайлович Лунин (октябрь 1882), сын Михаила Григорьева Лунина, срочного крестьянина князя Голицына
Михаил Григорьев Лунин (май 1852), сын Григория Антонова, крестьянина села Дубровок княгини Голицыной. Его крестные Стефанида Антонова (Лунина) и Емельян Григорьев Лунин
Григорий Антонов Лунин (январь 1827) , сын Антона Никифорова, крестьянина села Дубровок князя Василия Сергеевича Голицына
Антон Никифоров Лунин (декабрь 1787-1857), сын Никифора Матвеева, крестьянина госпожи Карповой.
Никифор Матвеев Лунин 15 лет, крестьянин господина Бестужева и Акилина Назарова 16 лет. Год свадьбы январь 1777)
Никифор Матвеевич и Василий Матвеевич Лунины приходились друг другу родными братьями/ГАРО. Фонд 129-32).
Лунины всегда проживали на Старом селе. Из метрических книг видно, что крестьянин господина Бестужева Никифор Матвеев Лунин в 1786 году становится крестьянином господина Карпова. Старое село до Карпова принадлежало Бестужевым.

Лунины, которые проживали на Старом селе, были крестьянами Бестужевых, а Лунины, которые проживали в деревне Акуловой были крестьянами князей Голицыных. Лунины относятся к тому "глубинному" народу, который проживал на этой территории задолго до того, как эти земли стали принадлежать господам).

Как-то, будучи на каникулах в Дубровке, я встретилась в парке со свой подругой Валей Самсоновой, со своей одноклассницей. Она тогда уже училась в Касимове на ювелира и шла к своим дедушке и бабушке, которые проживали в Марьиной деревне. Марьина деревня – это улица, прилегающая к Старому селу. Валя пригласила меня пойти с ней, а так как я гуляла, и мне все равно было куда идти, я согласилась. Павел Петрович Самсонов и его жена Васса Михайловна жили напротив Тимакиных. Это были очень добрые, хорошие, приветливые на редкость люди. Всю жизнь они прожили в Дубровке и умерли в этом доме. Их сын Иван Павлович Самсонов – летчик, погиб во время войны. А его дочка Валя и ее брат Анатолий жили со своей матерью, тетей Нюрой Филиной. Филина – это ее девичья фамилия. Анна Семеновна и дети получали пособие от военкомата за погибшего мужа и отца. С Валей мы учились 7 классов, а потом разъехались. Валентина вышла замуж за своего однокурсника, и они уехали в город Златоуст на Урале. Ее брат Анатолий учился в Севастополе, военный моряк.

Мы каждый год ездили с семьей в отпуск в Дубровку. В последнее время уже неинтересно было ездить туда. Там все так изменилось, все по - другому стало. Колхоза уже не было, все люди поразбежались, поразъехались, редко, кого встретишь из знакомых или одноклассников. Мой брат Василий жил в Шилове, работал на автокране в «Мосотряде». Дом, который построил мой брат Саша в Дубровке, его дочь Наташа продала. И когда мы в последний раз с семьей приехали в Дубровку, то обратно мы еле-еле оттуда уехали. Мой сын уже в то время был курсантом военного училища, и был в отпуске с нами. Когда мы собрались уезжать, узнали, что сообщение нарушилось. Только автобус ходил из Шилова к нам. Раньше катер ходил, а после развала колхоза катер не стал ходить. Нерентабельно было, мало пассажиров, и хотя эти катера уже приватизировали, но даже частным образом они не ходили. Не выгодно было людей возить, только топливо жгли. Мы испугались, что наш сын опоздает и вовремя не вернется из отпуска. Наша сваха Гришанкина работала начальником почты и почтовой машиной отправила нас в Шилово. Мы ехали в открытой кибитке вместе с почтой, хотя это не разрешается. А сваха она нам была потому, что ее сын Гришанкин женился на моей племяннице, дочери моего брата Саши, Наталье, а потом разбился на машине. Отец его был директором школы, а мама была начальником почты, и мы еле- еле уехали из Дубровки, и я сказала: «Больше я сюда никогда не поеду».

2018 год

Крестьянская родословная села Дубровка в воспоминаниях Луниной Натальи Александровны

Глава 1

Я родилась в Дубровке в 1954 году в семье Александра Ивановича Лунина и Валентины Ильиничны Зинуковой. Моя мама из Тырнова.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Зинукова Валентина Ильинична с дочерью Натальей. Дубровка. 1956 год.

Мой папа родился 13 декабря 1926 года. В 16 лет, ему еще 17 лет не было, его забрали на войну. Я нашла у него документ, что его забрали в сентябре, а день рождения у него в декабре. Значит, его забрали в 16 лет.

(Фамилия, имя, отчество: Александр Иванович Лунин

Дата рождения военнослужащего: 1926

Время поступления на службу: 15.11.1943

Место призыва:Шиловский РВК, Рязанская обл., Шиловский р-н

Воинское звание на момент награждения: ефрейтор

Место службы:1179 сп 347 сд 1 ПрибФ.

Чем награждён: Орден Славы 3 степени

Дата совершения подвига:08.09.1944 / https://pamyat-naroda.su/)

Он воевал на Прибалтийском фронте, у него было ранение и ампутирована ступня. От ступни осталась только пятка, а передняя часть ступни ампутирована. Про войну отец никогда не рассказывал. Он не любил эту тему и ничего не рассказывал. На войне он был пулеметчиком. После ранения его комиссовали. Он вернулся в Дубровку. Но сначала он окончил Рязанское училище. А потом он поступил в Рязанский медицинский институт, но в связи с болезнью моей мамы он его не окончил. С моей мамой он познакомился в Рязанском медучилище, они вместе учились. Их обоих распределили в деревню Назаровка, недалеко от Чучкова.

Карта 1957 года. Назаровка.

Они там работали, пока отцу не предложили стать заведующим Дубровским медпунктом. В Дубровке еще тогда была больница, которая находилась в бывшей богадельне на кладбище. Он стал заведующим этой больницей. Здесь он работал с женой, так как в Дубровке был роддом. Родители жили при больнице, у них там комнатка была. Роддом в Дубровке закрыли, наверно, в 1953 году. В моем классе учился мальчик, Павел Панин, который был еще рожден в Дубровском роддоме. Почему больницу закрыли? Потому что здание богадельни стало разваливаться, никто ничего не ремонтировал, денег на это не выделяли. Когда больницу прикрыли, я уже родилась в Тырнове. Тогда все дубровские уже ездили туда рожать.

В Дубровке у нас не было своего жилья, и мы сначала жили в Степакине в доме Данькиных, рядом с Хоменко. Когда я пошла в школу в 1962 году, мы переехали на квартиру в Акулове и жили у тети Поли в стареньком доме, прямо напротив школы. Я хорошо запомнила, что весь первый класс я бегала в школу через дорогу. Мать тети Поли имела в доме очень красивые иконы, хотя была не нашей веры. Вероятно, они были староверы. Я приходила к ней и рассматривала иконы. Тетя Поля Лунина работала бухгалтером в колхозе, и у нее было прозвище « Рыжая Поля». Она замуж не выходила. В Акуловской школе нам преподавала Анна Ивановна Киселева из Тырнова. Ее сестра, Зинаида Ивановна, жила в Ерахтуре и работала в аптеке, недавно умерла.

Очень смутно я помню, что возле магазина жила еще одна учительница, но она была в возрасте и уже не преподавала.

Потом мы переехали на Старое село на квартиру к тете Наташе и дяде Володе, которые жили на втором переулке. На Старом селе отец на пустыре стал строить деревянный дом наискосок от своего родового дома Луниных ближе к Оке, третий дом от реки. В первом доме от реки жили Смирновы дядя Костя с тетей Женей. Во втором доме Родин дядя Ваня с тетей Ниной, потом мы построились. А за нами жили Кондрашовы: бабушку, как звать, я не помню, сын ее дядя Толя, жена его тетя Шура. Потом Трыкины, потом маленький домик бабы Дуни, а потом дом Якушева Василия Ивановича. В Дубровке мы никогда не жили в родовом доме отца. Как только он пришел с фронта, он сразу пошел учиться.

Со 2 по 6 классы я училась в Дубровке, 7 класс в Инякине, а потом я училась в Ерахтуре.

У моей мамы было два порока сердца. Один клапан зарастал, другой, наоборот, захлестывался, ну, а на почве этого у нее все органы были поражены, она очень тяжело болела. Может, это было врожденно, а может еще потому, что в Тырнове была школа - восьмилетка, а в 9-10 класс они ходили пешком в Терехово. А что эти годы? Надеть нечего, обуть нечего. И видно у нее все время сырые ноги были, и она застудилась. И вот у нее, видимо, начался ревматизм. Ее родители – Зинуковы Марина Сергеевна и Илья, отчество не знаю. Дедушка прошел всю войну с первого до последнего дня. В 1947 году он работал в лесу около Тырнова, и его деревом убило. Бабушка умерла тоже трагически. Мама умерла 19 мая 1967 года, а бабушка 12 июня 1967 года, ее убило током дома. Утром она вывела гулять овечек и полезла в подпол за картошкой, произошло замыкание, загорелся провод, бабушка надела резиновые перчатки, галоши и решила оборвать этот провод, и ее поразило током.

Отец был атеистом. В больнице, бывшей богадельне, работали санитарки: тетя Клава Усанова из Акулова или Якушева она была? и тетя Маня Земцова (Мария Ивановна Земцова), тоже из Акулова. Тетя Маня была верующей и она очень много спорила с отцом на эту тему. Тетя Маня ему все доказывала, а отец говорил ей : « Нет, нет». Хотя мама моего отца была очень верующей, и отец его, Иван Андреевич, тоже был верующим, а вот мой отец, видимо, попал в такой период, что стал атеистом. Его родители к Катковым-слепым ходили домой, собирались там по выходным и молились. Когда моя мама умерла, Катковы приходили к нам и читали над ней, молились. Их приглашала мама моей мамы, Марина Сергеевна. Она тоже верующей была. Мама похоронена в Тырнове. Она так и говорила, чтобы ее похоронили на родине дома. В Инякине в церкви ее отпевали заочно. И землю из Инякино взяли и положили в гроб с мамой. Так всегда поступают, когда нет своего храма.

Папа ездил на совещания в Шилово, в Тырново. А в Ерахтуре главным врачом работал моей мамы двоюродный брат. Он был сыном тетки моей матери, то есть сестры бабушки Марины Сергеевны. И на совещании в Шилове он говорит моему отцу: « Александр Иванович, ну что ж ты так мучаешься, ездишь или тебе пешком приходится добираться? У меня освободилось место рентгенолога. Пожалуйста, если хочешь, я тебе помогу. Поезжай, я тебе дам направление в Рязань учиться. И приедешь и будешь у меня работать». Папа ездил учиться в Ерахтур. Весной он учился в Рязани. Из Дубровок Александр Иванович уехал в конце 1968 года. Вместо него в Дубровке осталась Клавдия Афанасьевна Луканина, она вместе с отцом какое-то время работала. В 1969 году я в восьмой класс пошла. В 1969 году мой отец уже работал в Ерахтуре. Потом он пошел на пенсию и продолжал работать. Умер папа в апреле 2001 года. У него сердце, он был парализованный. Написали, что у него сердечная недостаточность. Мое мнение, что у него был рак. До Нового года у него все было нормально, а после Нового года он стал так худеть, худеть, худеть.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Моя вторая мама Вера и мой отец - Александр Иванович Лунин. Начало 70-х годов.

Глава 2

Я еще застала маму бабушки Клавдии, бабушку Любу. Она была очень старенькая. Все время сидела на скамеечке за столом. Ее к себе взяла баба Клава. А моя бабушка Клава родилась в доме Филиппа Лукашина, который он построил сам, когда ушел от своего отца, Максима Игнатьевича Лукашина. Филипп работал у Голицыных, и когда у него какой-то капитал появился, как тогда говорили, « отделился» и начал строить дом рядом со школой. Сейчас в этом доме Спирины живут. Отец Филиппа жил в деревянном доме напротив того дома, где сейчас живут Спирины, через дорогу. Этот дом и сейчас стоит. Первый дом Ульянкиных на бугре, рядом с ними раньше была « пожарка», потом овраг, потом дом Лукашина Максима. Летом в этот дом по-прежнему приезжают внуки и правнуки Игната Максимовича Лукашина, брата Филиппа.

Бабушка Клава рассказывала, что мама Филиппа Максимовича работала швеей и шила барышням Голицыным красивые платья.

(Жену Максима Игнатовича Лукашина звали Анастасия Петровна/ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 332).

Или нет, бабушка Люба шила, или нет, мать бабушки Любы – Аграфена Андреевна. Я все перепутала. Запомнила только, что кто-то шил платья барышням, а кто - не запомнила.

(По метрическим данным:

Максим Игнатович Лукашин (январь 1852), сын Игнатия Никифоровича /ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 196).

Игнат Никифорович Лукашин (1823), сын Никифора Трифоновича, и Матрена Киприяновна Пылаева (1823), дочь Куприяна Зеновьевича венчались в январе 1841 года/ ГАРО. Фонд 627, опись 245, дела 63, 109. Киприян Зеновьевич - сын Зиновия Ивановича/ГАРО. Фонд 129-32). Зиновий Иванов, сын Ивана Степанова и Анны Карповой. Иван Степанов, сын вдовы Прасковьи Никитиной/ 4 перепись населения.

Никифор Трифонович Лукашин (май 1801-1866) , сын Трифона Евстратьевича, господина Голицына, его крестный Борис Федорович Луканин/ГАРО. Фонд 627, опись 245, дела 35, 285).

Трифон Евстафьев Лукашин ( февраль 1781-1861), сын Евстафия Ефимова, крестьянина князя Голицына/ ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 248).

Трифон Евстафьев (Астахов) и Евдокия Варфоломеевна (1784-1849) венчались в январе 1797 года/ГАРО. Фонд 627, опись 245, дело 28).

Глава 3

(Лукашин Владимир Филиппович (1910). Место рождения: Рязанская обл., с. Дубровка Шиловского р-н. Место проживания:Рязанская обл., Рыбновский р-н, дата ареста: 13 февраля 1932 г. Осудивший орган:тройкой при ПП ОГПУ Московской обл. Статья: 58-10 УК РСФСР. Приговор: к 3 годам высылки. Реабилитирующий орган: Рязоблпрокуратура. Архивное дело: 11612. Источники данных: Книга памяти Рязанской обл).

(Лукашин Филипп Максимович (1874). Место рождения: Рязанская обл., с. Дубровка Шиловского р-н. Место проживания:Рязанская обл., Рыбновский р-н, дата ареста: 13 февраля 1933 г. Осудивший орган:тройкой при ПП ОГПУ Московской обл. Статья: 58-10 УК РСФСР. Приговор: к 3 годам высылки. Реабилитирующий орган: Рязоблпрокуратура. Архивное дело: 11612. Источники данных: Книга памяти Рязанской обл).

Когда деда Филиппа и бабу Любу раскулачили, они убежали вместе с детьми в Прохладный. Они туда еще ездили как бондари делать бочки под вино. Филипп был очень хороший бондарь. Он заработал деньги и вернулся в Дубровку. Здесь Филипп купил половину дома, в которой потом жила Колдаиха. Из внуков дед Филипп больше других любил дядю Володю. Когда Филипп умер, бабушку Любу к себе взяла в Рязань тетя Тоня, сестра бабушки Клавы, и часть дома продали Колдаихе. Как-то бабушка Клава забирала мать к себе в Дубровку, потом тетя Тоня снова ее взяла в Рязань, где она уже умерла.

Я крещеная. Моя крестная Нина Ивановна Лунина из Севастополя, сестра отца. Бабушка Клава, бабушка Марина и Нина отвезли меня на лошади в Борки, недалеко от Ерахтура и здесь крестили в церкви. Нина, наверно, еще в школе училась. В последний раз я с Ниной разговаривала в начале января 2021 года. А в феврале звонок с ее телефона, слышу голос ее сына. Я тогда сразу поняла, что все. Сын сказал, что мама умерла 19 февраля. До этого она лежала в больнице с давлением, с сердцем. Потом ее из больницы выписали. Неделю она была дома, а когда они пришли к ней, она уже была мертвая. Какой у нее был диагноз, от чего она умерла, ее сын мне так и не сказал.

Бабушка Клавдия умерла в 94 года у Тони в Рязани. Она падала. Старенькие, они же любопытные. Тоня пришла с рынка, принесла сумку, поставила на стол на кухне, а сама пошла раздеваться. Бабушка Клава сидела на стуле и захотела посмотреть, что в сумке. Приподнялась, посмотрела и стала снова садиться, а ее правнук Ромка убрал стул. Бабушка Клава упала, и перелом шейки бедра. Много лет она не ходила, лежала, а под конец, перед смертью, она со стулом стала двигаться.

Кто-то рассказывал, что лазили по подземным ходам в Дубровке и ложку находили золотую. И еще недавно, лет 40 тому назад, возле дома, который построил мой прадед Филипп, Спирины пахали огород и в огороде нашли какой-то красивый большой крест, украшенный камнями. Это Спирины говорили. Еще тетя Таня говорила: « Ой, кресты плохо находить. Зачем нам этот крест? Это к плохому. Что-нибудь у нас случится». Я уверена, что этот крест принадлежал нашему прадеду Филиппу, так как нашли в его огороде. Дед Филипп был верующий и он мог держать этот крест у себя в доме. И я не знаю, забрали у Спириных крест или он у них остался. Сначала – то они об этом в открытую говорили, а потом стали все скрывать. Это Спирина Татьяна Васильевна рассказывала Марии Васильевне, моей свекрови, матери моего мужа Виктора. Татьяна Васильевна приходилась родственницей моей свекрови, по-моему, троюродной сестрой. Татьяна Васильевна родилась в селе Ирицы, и родители моей свекрови из Ириц, и свекровь моя тоже родилась в Ирицах и девичья фамилия ее Степушина. И Татьяна Васильевна в девичестве была Степушина. Василий Александрович Гришанкин, мой свекор, был директором Дубровской школы, и когда ее закрыли, его семья проживала в одной части школы, рядом со Спириными. Они были соседями. Моя свекровь уже умерла. Может кроме креста там еще что-то было зарыто. Ну про крест я точно слышала, и мне кажется, что свекровь его даже видела. Сначала Татьяна Васильевна это открыто говорила, а когда этим крестом стали интересоваться в Шилове, они как-то попритихли и стали умалчивать. И где этот крест - неизвестно.

Раньше в доме Филиппа жила учительница Мария Васильевна Шушкина до тех пор, пока дети ее не забрали под Ленинград. А Спирины уже жили в Дубровке. Их колхоз пригласил из деревни Нарезки, так как там с работой плохо, и поселил их в дом бывшего колхозного Правления, тоже бывшего Голицынского дома. В одной части этого дома жила Валентина Яковлевна Аникина, а в другой части этого дома жили Спирины. Нарезка относилась к Тырновскому совхозу и, видимо, рабочих рук не хватало, и их пригласили в Дубровку. Они много лет прожили в бывшем доме Правления, а потом они купили дом учительницы. Кирпичный дом Филиппа раньше был очень красивый. Папа рассказывал, что у него кирпичная арка была под воротами. При мне-то уже все было сломано. За этот дом деда Филиппа хотели расстрелять. Я откуда об этом расстреле знаю? У моего деда Вани Лунина была сестра Пелагея, которая была замужем за Корешковым Иваном Ивановичем. И вот именно Корешков хотел его расстрелять сам лично. Или он донес на него? Я не знаю, но Корешков был причастен к этому. И когда уже тетя Поля вышла замуж второй раз на Полтавке, ее муж и она стали рассказывать, и я узнала всю эту историю от своей бабушки Клавы. И вот при Горбачеве было такое время, когда стали возвращать людям то, что у них отобрали. И я Тоне говорю про дом, в котором уже Спирины жили: « Тоня, если этот дом нашей бабушки, который отобрали незаконно». А еще бабушка Клава была жива и она не хотела с ними связываться. Она сказала: « Ничего нам не надо, как есть, так и есть».

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Клавдия Филипповна Лунина (Лукашина). Дубровка.

Глава 4

Колдаиха жила в кирпичном доме в одной половине, а в другой половине жил портной. Они были какими-то родственниками Ивановых в Калтуке. Я почему так думаю, потому что эта часть дома после смерти портного и его жены досталась Ивановым. Но ведь это дом Филиппа Лукашина.

Сын Колдаихи в Акулове жил, портной. А через стенку от Колдаихи другой портной жил. Про нее тоже говорили, что она колдунья, она людей лечила. У моей мамы была сестра Рая, которая жила в Раменском. Она приезжала в Дубровку к моей маме и обращалась к бабе Поле Колдаихе по поводу ревматизма. Она ходила к ней три зари. И когда ходили к ней, баба Поля сказала моей маме: « Валентина Ильинична, я приму Вашу сестру только с одним уговором, чтобы Александр Иванович ничего не знал». Так как отец не признавал ничего такого, не верил в это, и у отца с Колдаихой споры были, разговоры. Он свою точку зрения говорил, она свою точку зрения говорила. Тетка Рая потом вспоминала, что Колдаиха ей помогла. Оплату она никогда не спрашивала, дадут кто-то что-нибудь - дадут, не дадут - не дадут, отблагодарит человек ее – отблагодарит. А так чтобы она говорила: « Давайте 5 или 10 рублей», такого не было, я такого не слышала. Лечила Колдаиха травами, она ходила собирала травы, до глубоких холодов ходила разутая босиком. Я бы не сказала, что она была бедной. Не знаю, может, закаленная была. Она не нищая никакая. Одевалась она, как все бабушки, в длинную черную юбку. Моя свекровь говорила, что «к бабе Поле Колдаихе идут со всей страны люди». Люди ее благодарили, приезжали, полечатся, и, видимо, им помогало, что они ее благодарили и слали ей посылки.

Глава 5

Я вышла замуж за Виктора, сына Василия Александровича и Марии Васильевны Гришанкиных.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Свадьба Гришанкиных. 1973 год. Рязань. Слева Наташа, дочь Антонины Филипповны. сестры Клавдии Филипповны, Антонина Филипповна с хлебом и солью, рядом вторая сестра Клавдии Филипповны - Мария, за ней Стуколкин и его жена Антонина Ивановна Лунина. За Виктором стоит Владимир Егоркин, справа от невесты в белом платье Нина Васильевна Трыкина. Две девушки не из Дубровки, а последняя с края Ольга Викторова, дочь Василия Александровича от первой жены.

Мой муж Виктор родился не в Дубровках, он в Березове родился. А в Дубровку Гришанкины приехали, когда ему было года три. В 1955 году, наверно. И пока Борис и Виктор учились в школе, они жили в Дубровках. У меня свекровь работала начальником почты.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Семья Гришанкиных: Василий Александрович, Мария Васильевна, Борис и Виктор.

Кузьма Иванович Гришанкин (1902), зав. почтой в Дубровке был дядей Василия Александровича, родной брат его отца. У Кузьмы Ивановича был сын Евгений (1932) и он жил с семьей в Инякине. Жена Кузьмы Ивановича. тетя Настя, работала зам. зав. Дубровской почты. Они похоронены в Дубровках. Сами Гришанкины родом из Шилова. Там у них был дом. Сейчас на месте их родового дома находится Шиловская больница и поликлиника. Еще до войны Василий окончил Рязанский педагогический институт. После этого ему присвоили звание лейтенанта. Потом его призвали в армию и в 1939 году его направили от военкомата в Ленинград. Он был политруком в звании капитана и в блокаду был в Ленинграде. Он блокадник.

(Гришанкин Василий Александрович

13.01.1914 — дд.мм.гггг

Место рождения:р. п. Шилово, Шиловского района, Рязанской области.

Место призыва: Шиловский Районный военный комиссариат Рязанской области.

Дата призыва 11.12.1939

Место службы: 576 сп 115 сд ЛВО; 160 сп 224 сд 43 ск 59 А|296 сп 13 сд

Воинское звание: политрук|капитан/https://1418museum.ru)

Фото. Гришанкин Василий Александрович./https://1418museum.ru)

Когда он с фронта пришел, то работал в Шилове, потом его направили директором в Березово, а из Березова его направили в Дубровки. В Дубровке он был секретарем парторганизации. Он был ярый коммунист и атеист. И он очень разозлился, когда узнал, что его сына Виктора (1952) крестили. Виктор в то время жил в Шилове у своей бабушки Агафьи Степановны Степушиной, которая из Ириц перебралась в Шилово, и там они построили дом. И вот маленького Виктора спрашивают: « Что ты у бабушки делал»? « А бабушка меня в корзинке носила». И так они догадались, что баба Ганя тайком его в Борок крестить возила. В Шилове тогда тоже церковь не работала.

Во время войны Василий Александрович получил очень серьезное ранение, у него осколок возле сердца был. Тогда же таких операций не решались делать. И он умер с этим осколком, видимо, от этого ранения. Его и раньше периодически клали в больницу. Но умер он 1 января 1982 года в Тырновской больнице. А родился 14 января 1914 года. Ему 67 лет было. И похоронили его в родном Шилове, но не рядом с родителями, Аграфеной и Александром Гришанкиными, а в другой части кладбища.

После смерти Василия Александровича Мария Васильевна зиму проводила у нас в Рязани, а летом жила в Дубровке. А потом ее на зиму стал забирать ее другой сын – Боря. Мария Васильевна летом в Дубровке работала в колхозной столовой. Столовая располагалась в деревянном здании, построенном Голицыными под школу для девочек. В 50-е годы в этом здании были ясли-сад. В столовой вместе с Марией Васильевной работала Валентина Яковлевна Аникина (Пылаева). Когда начинался сезон пахоты, в сенокос, во время уборки урожая в столовую приходили трактористы. Мария Васильевна и Валентина Яковлевна готовили еду, мыли посуду и все лето кормили людей.

Мария Васильевна была женщина очень хитрая, ко всем подход имела, но на самом деле у нее какие-то свои мысли и интересы были. Между Лукашиными и Колдаихой был деревянный дом, в котором жила тетя Маруся с мамой. Ее мама раньше работала бакенщицей. Они ухаживали за Колдаихой, и в благодарность за это она им подписала свою половину дома. У Маруси была сестра Нюра, которая жила где-то в Ленинградской области. Она приезжала с внуками и останавливалась в половинке этого дома. Тетя Нюра была участницей войны, всю войну прошла. Она была старшая. И у нее еще была младшая сестра Их трое было. Младшая сестра была больная "с головой", жила где-то в Шиловском районе и тоже приезжала в Дубровку. Сначала тетя Маруся умерла, потом тетя Нюра, а потом и третья сестра. Мария Васильевна Гришанкина дружила с тетей Нюрой, приносила им по бидончику щей из столовой, на второе макароны или картошку.

У Марии Васильевны была только одна внучка - Света. Мой муж Виктор рано погиб. Его сшибло волной ветра от поезда в Рязанской области на дороге между Шиловым и Рязанью, между 270 и 278 км. Он шел пешком вдоль железной дороги. От ветра, который создавал поезд, завихрение сильное было, что даже кроссовка с его ноги слетела, Виктор отлетел, и при ударе у него произошел перелом основания черепа. 15 минут он был живой. Поезд Москва-Саранск остановился, его погрузили в поезд, и он в поезде скончался. Это было в 2002 году.

А ее второй сын Борис женился на Тане Усановой, дочке дяди Феди Усанова. Возле дома дяди Феди был маленький такой домик, в котором тоже жил мужчина по фамилии Усанов. То его долго не было, а потом он вдруг появился с бородой такой. Потом Борис развелся с Таней и женился уже тут в Рязани. Официально у него было 4 жены, но детей у него не было.

Фото из семейного альбома Луниной Н.А. Мария Васильевна Гришанкина со своей внучкой Светой. 1974 год.

Но Мария Васильевна посчитала лучшим - оставить свою дубровскую квартиру соседям. В своем соседе Паше Голубине она "души не чаяла", только Паша, Паша. Жена у него – Маруся Голубина. Муж Маруси, высокий, худой, лица его не помню. Мать Маруси звали Пына. Такая горбатенькая бабушка была. Дом у них был старенький, старенький возле Негодаевых. По отцу у Паши было прозвище Паняра. Возможно, прозвище от имени их бабушки Пыны, Пани, Прасковьи. И вот сыну Голубина Мария Васильевна оставила квартиру. Она полюбила его сына. Мария Васильевна умерла в 2012 году.

Фото. Клавдия Филипповна, Наталья Александровна, Иван Андреевич Лунины. Дубровка.