Почти одновременно с воцарением над Римской империей молодого августа сирийского происхождения Александра Севера, на далеком от Рима Иранском нагорье начался один из важнейших периодов его бурной, преисполненной интереснейших событий, истории. Римляне никогда не могли вразумительно уяснить и объяснить себе происходящее там, в Азии, между Месопотамией и Индией, между Каспийским морем и Персидским заливом. Хотя уже тогда Китай вел с Ираном оживленную торговлю шелком, а римские послы и купцы от случая к случаю добирались до Китая («Серики» – «Страны шелка» -, или «страны синов»), контролируемое долгое время могущественными парфянами Иранское нагорье находилось для римлян «на краю света».

Однако вскоре миру предстояло стать свидетелем возникновения там новой, наряду с Римской, мировой империи. Нет, не  суждено было Риму оставаться единственным «оком Вселенной» и единоличным повелителем мира на все времена. Лику земли было суждено обрести второе око – Персидскую державу Сасанидов.

Парсуа, или Парса – позднейшая Персия – была в свое время небольшой провинцией могущественной Мидийской державы. В 550 г. до Р.Х. Куруш (Кир) II, отважный сын правителя этой мелкой провинции Парса, низверг Великого царя Мидийской державы, завоевал столицу Ирана Хаг(а)матану (Экбатаны)и провозгласил себя царем царей. Великолепное правление основанного Киром царского дома - династии Хахаманишей (Ахеменидов) - продолжалось около 220 лет, до того дня, когда гегемон Греции и царь Македонии  Александр Великий в 330 г. до Р.Х. нанес последнему правителю из рода Ахеменидов Дарию III Кодоману сокрушительное поражение в грандиозном сражении при Гавгамелах на равнине Тигра и завоевал древнее Персидское царство.

Однако же непрочная держава Александра развалилась сразу же после смерти своего основателя, став яблоком раздора между диадохами – соратниками храброго македонянина, основавшими в разных частях некогда единого государственного тела свои собственные царства и династии. Иран достался сирийским царям из македонской по происхождению династии Селевкидов. Но сравнительно скоро эти преемники Александра утратили Иран, престолом которого снова завладел царский род иранского, отдаленно родственного персам, происхождения. Это был парфянский род Арсакидов (Аршакидов), представителей степного коневодческого народа парнов (партавов, партевов, парфян), пришедших из области Аральского моря в Средней Азии (именуемого в священной книге древних иранцев - «Авесте - морем Воракарта, или Ворукаша). Этим самым Аршакидам было суждено править Ираном на протяжении долгих 500 лет.

Затем, в 226 г. п. Р.Х., произошло, по сути дела, то же самое, что и в 550 г. до Р.Х. Снова небольшая провинция Парса породила отважного, честолюбивого и доблестного мужа, поставившего себе целью завоевание мира. И снова отважный сын Парсы низверг Великого царя – на этот раз царя парфянского. Снова перс завоевал Иранскую державу. И вновь к власти пришла основанная им новая царская династия.

Таким образом, Иран был дважды покорен выходцами из небольшой провинции Парса: в 550 г. до Р.Х. – Киром, в 226 г. р. Р.Х. – Ардаширом. Оба владыки родились в самом сердце Ирана, в древней провинции Парса, позднейшего Фарса – исконной иранской земли. Здесь, в самой колыбели ушедшего в лучший мир вот уже 700 лет тому назад завоевателя мира Кира II Персидского, его преемников Дария I и Ксеркса, еще продолжали жить древние персидские традиции. Здесь еще помнили великое прошлое, когда Ахемениды, покорившие множество азиатских народов и Египет, сделали грандиозную попытку завоевать также Грецию и, тем самым, далекую Европу. Здесь еще были живы мечты о покорении мира и о новой, еще небывалой в мировой истории. Всемирной державе.

Подобно многим великим завоевателям как до, так и после него, Ардашир не мог похвастаться знатностью  происхождения. Был, как говорится, «из простых-с». И, как обычно происходило в подобных случаях в мировой истории, до и после него, впоследствии услужливые борзописцы с несомненной точностью доказали, что он якобы был не просто знатного, но царского рода. Однако не все разделяли это мнение (хотя, по понятным причинам, в эпоху правления основанной Ардаширом династии предпочитали держать свое, иное, мнение при себе). Впоследствии, после падения власти персидских царей – потомков Ардашира – ситуация, естественно изменилась. И, например, мусульманский историк Абу Джафар Мохамед Табари, мог позволить себе, без особого риска для жизни и здоровья, изложить, в своей написанной около 950 г. п. Р.Х., когда Иран уже 300 лет входил в состав исламского Аабского халифата, истории человечества от сотворения мира до его, Табари, дней, свою версию, осветить происхождение Ардашира совсем иначе.

Ардашир был плодом любви простого воина с женой красильщика. Красильщика звали Бабек (Папак), а воина – Сасан. Хотя о Сасане многие утверждали, что он был высокопоставленным священнослужителем святилища богини Ана(х)иты в городе Истахр (или Стахр). Стахр был столицей провинции Парса. Вот от этого-то простого воина – или храмового священнослужителя – Сасана, якобы и произошло название царского рода Сасанидов. Разумеется, персидские поэты и хронисты очень скоро совершенно преобразили происхождение Ардашира (тем не менее, сохранившего, по крайней мере, в одном из источников прозвище «Папакан», т.е. «сын Папака», а отнюдь не «сын Сасана»). Они «неопровержимо» доказали, что Ардашир был – ни много, ни мало! – законным отпрыском побочной ветви древней династии персидских царей из дома Ахеменидов и даже потомком знаменитых завоевателей мира – великих царей Кира, Дария и Ксеркса. По их утверждениям, беспощадное время и переменчивая судьба  на протяжении столетий снова низвели представителей этого прославленного на весь мир древнего царского рода до уровня простых смертных.

Итак, выскочка (а впрочем, кто его знает?) Ардашир (годы правления 226-241 п. Р.Х.) обосновывал законность своей власти над Ираном своим происхождением от царствовавших там некогда Ахеменидов. Он провозгласил себя единственным легитимным наследником этих древних наследственных монархов Персидской державы. Сасан поднял мятеж против своего старшего брата Шапура (Сапора) и самовластно сделался царем Парсы. Его сын и преемник Ардашир поставил себе целью освободить персидский народ от парфянского ига. Он желал возвратить престол Ирана персидской династии – благочестивому роду Ахеменидов, силой оружия отстраненному от власти нечестивым Искандаром – Александром Македонским, предводителем орд диких варваров, пришедших с Запада, где они до поры-до времени отсиживались, копя злобу и силы, недобитые, на вое счастье, пресветлыми владыками из рода Ахеменидов. В трех сражениях восставшие против власти Аршакидов персы под предводительством Ардашира победили парфянских угнетателей. В последней, решающей битве, в 227 г. п. Р.Х., пал парфянский Великий царь Артабан (Ардаван) V. Аршакиды навеки утратили власть над Ираном (потомки побежденного Артабана смогли удержаться у власти лишь в соседней Армении). Отныне Ардашир, подобно своим предкам и своему предшественнику, мог с полным правом именоваться царем царей.

Как в свое время – после победы Кира над Мидийским царством, центром государственной власти снова стала область Парса – истинное сердце Ирана. И Ардашир со своим окружением,  по прошествии долгих столетий почти полного забвения, снова вспомнил о древней праотеческой религии - маздеизме (маздаяснийской вере)., провозвещенной некогда праведным пророком Заратустрой (Зороастром). На протяжении тысячелетия иранцы верили в Доброго Бога Света А(х)ура Мазду, Злого Духа Тьмы (или, по-нашему, по-христиански – Дьявола) А(х)римана и в истинность религиозного учения праведного пророка Заратустры. Однако ко времени воцарения Ардашира большинство маздеистских алтарей неугасимого священного огня (храмов и культовых построек маздеизм не признавал и не имел) было разрушено, горевшие на них вечные огни – погашены, а зороастрийские священнослужители – маги, или мобеды – лишились прежней власти и авторитета. Ардашир провозгласил маздеизм государственной религией. Он снова сделал магов признанным и опекаемым государственной властью священническим сословием, повелел по крупицам собрать почти забытое зороастрийское священное писание – «Авесту» - из остатков, чудом уцелевших после сожжения «Аввесты» завоевавшим Персию Александром Македонским (к моменту ее новой кодификации при Ардашире Сасаниде от прежних 21 книг «Авесты» сохранилось, да и то не в полном виде, только три) и перевести его с древнего на современный (ему, Ардаширу), среднеперсидский язык, чтобы сделать авестийские молитвы и тексты понятными для подданных Сасанидского царства. Все прочие вероисповедания, широко распространившиеся по Ирану при Селевкидах и при Аршакидах (чье Парфянское царство сохраняло во многом унаследованный от Селевкидов эллинистический характер, в том числе и в религиозном плане) , были запрещены, храмы чужих богов – разрушены, их кумиры – ниспровергнуты, христиане и жугуты (иудеи) – подвергнуты гонениям, объектами которых стали и сомневающиеся из числа самих персов, считавшие себя приверженцами веры Заратустры, но понимавшие ее на свой лад, иначе, чем светские и духовные власти предержащие.

Персидская держава подверглась жесткой централизации, государственные дела – строгому упорядочению. Отдельные феодалы (в том числе – парфянского происхождения) смогли удержаться у власти в качестве царских наместников тех или иных частей централизованной державы, но с властью существовавших под скипетром Аршакидов многочисленных местных царей, или царьков было покончено. Ардаширу приписываются слова: «Нет власти без войска, нет войска без денег, нет денег без земледелия, нет земледелия без справедливости (вариант: без правосудия)». Царь царей полностью осознавал нераздельность престола и алтаря, и понимал, что властитель без религии не может не быть тираном. Вдохновленный этим знанием, он смог основать не просто новое царство, но новую мировую державу.

Возникновение этого Новоперсидского царства стало важнейшим всемирно-историческим событием III века п. Р.Х. Отныне Рим перестал быть единственной мировой державой античного мира. В лице Персидской державы Сасанидов Рим обрел могущественного, причем не только геополитического, соперника. Новоперсидскому царству пришлось вести ожесточенную духовную борьбу сразу на двух фронтах: на Западе оно стремилось защититься от победоносного христианства,  на Востоке - противостояло натиску распространявшегося все далее и далее буддизма. Царь Ардашир правил, как уже говорилось выше, с 223 по 241 г. п. Р.Х., его преемник Шапур I – с 241 по 271. Эти два царя царей упрочили державу Сасанидов, твердой ногой встав и на Востоке и на Западе, где вступили в ожесточенное соперничество с «Румийской» (Римской) мировой державой во всех сферах.

Влияние великой культуры персидского царства Сасанидов ощущались вплоть до позднего, Средневековья, в том числе мусульманского и европейского. Унаследовавшего от Сасанидов рыцарство и феодальную знать,  турниры, конные копейные единоборства, придворные одеяния и церемониалы, ленную систему и государственную церковь. Эпоха мирового преобладания Сасанидов продолжалась вплоть до самого арабского завоевания и победы новой мировой религии – ислама – в 651 г. п.Р. Х., после чего Иран стал частью Халифата.

Вернемся, однако, к Ардаширу. Представлялась совершенно ясной неизбежность столкновения, в скором времени, охваченного жаждой славы и территориальных захватов персидского царя с сопротивлением все еще могущественного Рима. Объявив себя наследником великого древнеперсидского царства, он потребовал от римлян (которых, подобно всем персам той поры, не слишком отличал от греков, тем более что римляне все больше огречивались), возврата всех азиатских областей, находившихся под их контролем, Персии. Очень скоро Ардашир совершил вооруженное вторжение в римские провинции Месопотамию и Сирию, причем персидская конница дошла до Малой Азии. Владыка персов объявил Риму войну с дерзостью, с которой римляне, неоднократно доходившие ранее до столицы Парфии – Тизбона-Ктесифона и даже обращавшие этот град на Тигре в прах и пепел, уже давно не сталкивались на своем «восточном фронте».

Август Север Александр направил владыке персов велеречивое послание, в котором убеждал дерзкого Сасанида не вторгаться в чужие земли и не пытаться ввергать Азию в смуту. Опасно развязывать войну, писал миролюбивый, отнюдь не кровожадный, юный римский император. Ибо война с могущественным Римом – нечто совершенно иное, чем война с варварскими ордами. Август Александр не преминул напомнить воинственному персу и о победах римских императоров Октавиана Августа, Ульпия Траяна и Септимия Севера.

Ответ Ардашира «кейсару румийцев» не заставил себя долго ждать. Он направил в сирийский город Антиохию-на-Оронте, бывшую столицу Селевкидов, ныне же – ставку Севера Александра – своих послов – 400 статных знатных ратоборцев-«пехлеванов» в золотом вооружении. Представ в один прекрасный (не для римлян) день перед императором, они передали ему ответ царя царей: пусть Рим откажется от Сирии и от прочих своих азиатских владений, дабы персы могли восстановить в прежнем величии и блеске свое древнее царство – могущественную державу, приводившую некогда Грецию в трепет.

Вняв этому высокомерному посланию «владыки варваров», просвещенный и миролюбивый император взял… да и, недолго думая, повелел схватить персидских послов и обращаться с ними, как с военнопленными.

Дальнейшие контрмеры, принятые молодым августом (хотя и не самостоятельно, а под влиянием своей неусыпно опекавшей его властной матери Юлии Маммеи, пребывавшей в 231-232 гг. п. Р.Х. в Антиохии, приглядывая за своим царственным сыном) представлялись разумными, тщательно продуманными и основательными. Перезимовав в гостеприимной, хлебосольной и любвеобильной Антиохии, Север предпринял повторную попытку дипломатическим путем избежать войны с Персией. В ходе этой зимовки проявилась главная опасность, угрожавшая тогдашнему Риму. За время пребывания в исполненной всяческих соблазнов столице Сирии римские воины-милиты распустились и изнежились донельзя. Они усердно посещали термы (бани), в том числе и женские, служа Вакху и Венера (то есть, пьянствуя и предаваясь половым излишествам), вообще ни в чем себе старались не отказывать. И весьма критически высказывались о «бабьем царстве», имея в виду неоспоримую власть над августом Александром управлявшей им из-за кулис, словно марионеткой, матери. Узнав об этом, император приказал взять под сражу и заковать в цепи  наиболее дерзких и беспутных нарушителей воинской дисциплины. Принятые им крутые меры вызвали угрозу военного мятежа. На заседании трибунала молодой император произнес – как перед заключенными им в оковы, так и перед прочими легионариями, одну из своих знаменитых длинных речей. Пытаясь довести ропщущим милитам до ума, что ослабление армейской дисциплины грозит утратой римлянами своего доброго имени и своей мировой державы. Что римские воины, соратники слушателей и его самого, императорские солдаты, на позор себе и вечному Риму, ведут порочную жизнь, пьют без меры, проводят время в банях и ведут себя подобно грекам. Услышав это унизительное для них (по тем временам) сравнение, римские воины громко возроптали. А потом, осмелев, разразились громкими негодующими криками. Оскорбленный этой явной непочтительностью юный император посоветовал разгневанным  милитам поберечь свои голосовые связки для боевого клича и продемонстрировать свою силу в боях с германцами и персами, а не перед своим законным властелином. Ибо, нарушая римские законы (в частности – закон об оскорблении величия римского народа, превратившийся к описываемому времени, вследствие искусного его истолкования, а вернее – перетолкования - юристами, в закон об оскорблении императорского величества), они, смутьяны, лишают себя права именоваться римскими гражданами. И далее в том же духе…похоже, с нулевым эффектом…

Между тем, мятежи римских воинов стали вспыхивать и в других подвластных Риму частях света. Подобные настроения солдатских масс не предвещали предстоящей римскому «экзерциту(су») под командованием юного императора Персидской кампании удачного для римлян исхода.

Наконец, в 232 г. п. Р.Х. в Месопотамию вступили три снаряженные Севером против Ардашира римские армии. Первое войско «потомков Энея и Ромула» шло через Армению, второе  через Северное Междуречье, третье, во главе с самим августом Александром Севером – наступало на персов через земли, лежащие южнее Евфрата. Первому войску поначалу сопутствовал успех. Подвергая неприятельскую территорию нещадному опустошению и разграблению, оно дошло до Мидии (т.е. до современного Азербайджана), однако, принужденное к отступлению по труднопроходимым горным дорогам в условиях наступивших холодов, понесло большие потери. Второе войско, шедшее через Междуречье, с трудом достигло заболоченных равнин и низменностей Вавилонии, где было встречено имевшими значительное численное превосходство персами и рассеяно оказавшимися чрезвычайно опасными персидскими конными отрядами. При этом пало очень много римлян. Третья римская армия, которой император Александр командовал крайне нерасторопно, слишком медленно принимая необходимые решения, страдало от болезней и истощения.

Весь стратегический план юного августа был изначально обречен на неуспех. Было крайне неразумно раздроблять силы огромного римского войска. Три его части продвигались на слишком большом удалении друг от друга и потому не могли оказывать друг другу необходимой поддержки. И это предрешило исход первого грандиозного столкновения Рима с Персией. Оно завершилось победой персов. Тем не менее, Персии пока что не удалось сохранить за собой Месопотамию. Персы также понесли немалые потери в схватках с римлянами. И потому царь царей Ардашир счел за благо пока что приостановить свои нападения на римские земли. Римляне смогли снова занять  своими гарнизонами оставленные ими под персидским натиском пограничные крепости – кастелл(ум)ы. Мир с Персией, однако, не был заключен. Хотя август Александр отпраздновал в Риме пышный Персидский триумф, он вовсе не вышел из схватки с Ардаширом победителем. Слишком велики были понесенные «непобедимым» («по определению», или per definitionem, выражаясь по-латыни) римским воинством потери.

Так завершилась – к невыгоде римлян – первая римско-персидская проба сил…