КНЯЗЬ ДОВМОНТ ПРОТИВ РЫЦАРЕЙ КРЕСТА

Довмонтов меч, хранящийся в Псковском историческом
музее-заповеднике - единственный меч XIII века, сохранившийся
на территории России

Все свое псковское княжение бежавший из Литвы в Псковскую землю после убийства Великого князя Литовского Миндовга князь Довмонт (Домант, Домент, именуемый современными литовцами Даумантасом) принявший православную веру под именем Тимофея, провел в походах и битвах - то со своими соплеменниками- литовцами, то с рыцарями Креста - ливонскими «тевтонами» («марианами»). В конце 1267 г. правивший Новгородом князь Переяславский Дмитрий Александрович (сын Александра Невского) и ставший псковским князем Тимофей-Довмонт возглавили поход огромного войска (тридцать тысяч дружинников и ратников городских ополчений) на земли подвластных ливонскому филиалу Тевтонского (Немецкого) ордена Святой Марии эстов («чуди белоглазой» - предков нынешних эстонцев). В состав новгородско-псковского войска, имевшего на вооружении стенобитные машины, входили также отряды из Владимира, Переяславля, Смоленска, Суздаля и Твери. Перед началом похода в Новгород прибыли послы из Риги, Феллина (ныне - Вильянди) и Дерпта (ныне - Тарту), заявившие о своем нейтралитете.

18 февраля 1268 г. на реке Кеголе (Кунде), в семи верстах (тринадцати километрах) восточнее города Раковора (ныне - Раквере), расположенного в эстляндских владениях датского короля, произошла знаменитая Раковорская битва (гораздо большая по масштабам, продолжительности и ожесточенности, чем Ледовое побоище 1242 г.). Объединенной русской рати противостояли объединенные силы вассалов датского короля, ополчения крещеных эстов и присоединившихся к ним (несмотря на обещание сохранять нейтралитет) войск дерптского епископа, а также ливонских «тевтонов». Войско ливонских «латинян» было, как обычно, построено «кабаньей головой» («великой свиньей») с рыцарями и тяжеловооруженными конными воинами-«рейзигами» в «челе». Основную часть его составляли пешие «кнехты» (набранные главным образом из числа крещеных в «латинскую», т.е. римско-католическую, веру эстов, или, по-русски - чудинов).

И, с крестами на груди,

На тяжелых латах

Два ливонца впереди –

Два быка рогатых.

Два ливонца – первый ряд,

Во втором – четыре,

В третьем – шестеро стоят,

С каждым рядом – шире.

По двенадцати в ряду,

А рядам нет счета.

Меж рядов, не на виду,

Кроется пехота.

(Наталья Кончаловская. «Наша древняя столица»).

Сразу следует заметить, что отраженное в стихах Натальи Кончаловской представление и укоренившаяся в отечественной историографии версия о «ливонской свинье» как о боевом порядке рыцарской конницы, представляющем собой «острую (заостренную) колонну» или «клин», вонзающуюся своим остроконечным «рылом» в плотно сомкнутый русский строй (даже не затрагивая тему якобы имевшейся у этого «клина-свиньи» пехотной «начинки» и не говоря уже о безмерно преувеличиваемой численности составлявших «рыло» и «обрамление» этой «свиньи» конных воинов), не подкреплена фактически. Она представляется не только чисто умозрительной, но и противоречащей здравому смыслу. Узкий боевой порядок неминуемо ведет к окружению составляющих его бойцов, поскольку противник прямо-таки вынужден будет обойти его с флангов. В таком узком построении в бою может принять участие только несколько бойцов переднего ряда, остальные же не только будут бессильны помочь передовым, но и создадут определенную помеху, напирая сзади на авангардные силы. Скорость движения всадников окажется равной темпу движения самого медленного пехотинца. Вследствие чего конница потеряет свое главное преимущество - маневренность и возможность таранного копейного удара, сила которого прямо пропорциональна скорости движения всадника. Сама же пехота, включая лучников (и/или арбалетчиков), предназначенных для обстрела врага, будучи «начинкой свиньи», не получит физической возможности принять участие в сражении и окажется абсолютно бесполезной. При этом всадники, и особенно рыцари - наиболее ценная боевая единица и представители социальной элиты феодального общества -, первыми окажутся под обстрелом противника, прикрывая собой пехоту, состоящую из представителей социальных низов, (а в случае случае Раковорской битвы , как, кстати говоря, и в случае Ледового побоища 1242 г., - к тому же и новокрещенных «варваров» - эстов-чудинов).

Следует также отметить, что традиционное (но оттого не менее ложное), идущее от Н. М. Карамзина представление о «свинье», как узкой остро(конечн)ой колонне, о «свинье», врезающейся (или «вгрызающейся», как у Натальи Кончаловской) своим узким заостренным «рылом» в русский боевой порядок, не разделялось отечественными специалистами в сфере военного искусства, которые даже теоретически не рассматривали возможность конной атаки острой колонной. Например, генерал-майор Царской армии (впоследствии красный комдив), участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн А. А. Свечин, описывая тактику рыцарского войска, приходит к выводу, что кавалерийская колонна, построенная клином, предназначалась только для сближения с противником. «Эта колонна, без какого-либо порядка и без команды, развертывалась в обе стороны для одиночного боя». Обычно в бою рыцари действовали в одной шеренге с интервалами между рыцарями («рыцарь не должен служить щитом для рыцаря»)».

Что касается уподобления тевтонских рыцарей «быкам рогатым», то любимая поэтесса нашего детства, несомненно, поддалась гипнозу фильма Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», в котором шлемы ливонских «тевтонов» украшены бычьими и буйволиными рогами, орлиными лапами, человеческими ладонями и прочими «клейнодами» (нашлемными украшениями) – а у «магистра» даже королевской короной, увенчанной крестом!. В действительности же рыцарям военно-духовных орденов (облаченным в описываемое время не в «тяжелые латы», а в кольчужные доспехи) строжайше запрещалось носить какие бы то ни было украшения вообще (и в том числе – на шлемах). Кроме того, даже светские рыцари, в отличие от турниров (на которых разрешалось наносить удары в строго определенные турнирным кодексом места), на войне носили шлемы без каких бы то ни было украшений (последние неминуемо разлетелись бы при первом же ударе, нанесенном неприятелем по шлему). Но это так, к слову...

Псковско-новгородское войско было традиционно построено тремя «полками». На левом крыле князь Дмитрий Переяславский поставил сравнительно немногочисленную конную дружину своего союзника князя Михаила Тверского. Полк Правой руки (правый фланг) составляли отборные тяжеловооруженные конные полки - переяславские отряды самого Дмитрия Александровича и псковские войска Тимофея-Довмонта. Своей стойкостью в бою они оказали существенную поддержку центру русского войска - новгородскому Большому полку, на который пришелся главный удар тевтонской «кабаньей головы».

У ливонцев перевес –

«Клин кабаний» страшен.

Он идет наперерез

Пехотинцам нашим.

Вот вгрызается он к нам

В строй «кабаньей пастью»,

Чтоб разрезать пополам

Войско на две части.

И не сладить нипочем

С этой силой дикой:

Рыцарь бьет с коня мечом

И пронзает пикой...

(Наталья Кончаловская. «Наша древняя столица»).

Чтобы помочь изнемогавшим новгородцам, с левого фланга нанесла удар по «тевтонам» конная дружина князя Михаила Тверского. Однако тверитины были перехвачены резервными «тевтонскими» отрядами. В схватку на фланге втягивались все новые отряды «тевтонов». Кровопролитное сражение длилось свыше четырех часов. И тогда с другого фланга нанесла удар отборная русская тяжелая конница (переяславцы, владимирцы и псковитяне Довмонта). К концу дня «тевтоны» и их союзники, не выдержав напряжения схватки, прекратили попытки сокрушить своим яростным натиском новгородский строй и отступили в сторону Раковора. Русские конные дружины преследовали их, пока им не преградила путь новая рать «мариан». Пришлось остановить преследование и строиться для нового боя. Но «тевтоны» напасть не решились. Всю ночь две рати простояли друг против друга. Под утро «тевтоны» ушли. Русские прождали три дня «на костях», залечивая тяжкие раны. Хотя русские одержали тактическую победу (поле боя осталось за ними), в стратегическом плане победили ливонцы, поскольку им удалось сорвать планировавшуюся князьями Дмитрием и Довмонтом осаду Раковора.

Обе стороны понесли тяжелейшие потери. Под Раковором пали новгородский посадник Михаил Федорович, тысяцкий (предводитель городского ополчения) Кондрат, «порочный мастер» (военный инженер - специалист по изготовлению и применению осадных орудий-«пороков») Тогал, новгородские бояре Твердислав Чермный, Микифор Редитин, Твердислав Моисеевич, Михаил Кривцов, Ивач, Борис и Лазарь Ильдетиничи, Ратша (имевший норвежское происхождение предок А.С. Пушкина, писавшего о нем: «Мой предок Рача мышцей бранной / Святому Невскому служил...»), Василий Воиборзов, Осип, Жирослав Дорогомилович, Парамон, Полюд, Радислав Болдыжевич, Данила Мозонич «и иные многие». Новгородцы были настолько ослаблены, что прекратили военные действия. Один только князь Тимофей во главе своей псковской дружины прошел с боями через Эстляндию вплоть до Балтийского побережья. Как говорится в «Повести о князе Довмонте», написанной анонимным псковским автором: «Князь Довмонт прошел горы непроходимые и вируян (жителей эстонской области Вирумяэ, или, по-немецки, Вирланд - В.А.) пленил до моря, и повоевал Поморье, и возвратился в Псков, наполнив свою землю множеством полона (пленных эстов - В.А.)».

В 1269 г. ливонское войско «тевтонов» совершило очередное вторжение в псковские владения («пришли немцы в силе великой под Псков»). Довмонт сумел отбить приступ, но у него не доставало сил отогнать «тевтонов» от Пскова. Осада города «слугами Божьими» продолжалась десять дней, пока на помощь Пскову не подоспела новгородцы.

Зимой 1270 г. епископ дерптский Герман фон Буксгевден (родной племянник известного своим участием в Ледовом побоище на (или при) Чудском озере в 1242 г. епископа дерптского Германа) сообщил своим сподвижникам о выступлении против христиан большого войска литовских язычников под предводительством их Великого князя (Кунигаса) Трейденя (именуемого «латинянами» на римский манер «Трейдениусом» и, согласно некоторым источникам, приходившегося младшим братом Довмонту Псковскому). В составе литовского войска были не только язычники, но и православные русские воины, ветераны войн с «тевтонами» и их ливонскими союзниками. Для отражения нашествия были спешно собраны войска епископа Дерптского, приглашены датские «королевские мужи» из северной Эстонии и отряд ливонских «тевтонов» под командованием ландмейстера Отто(на) фон Лаутенберга (чья фамилия писалась в источниках по-разному: Луттерберг, Лютерберг, Луттенберг, Лаутерберг, Литтербург и т.п.). Литовское войско, опустошив территорию Латвии и пройдя по замерзшему Рижскому заливу, захватило остров Эзель (ныне - Сааремаа). И снова, как двадцать восемь лет тому назад (конечно, если верить традиционной версии, согласно которой князь Александр Невский сразился в 1242 г. с ливонцами на, а не при Чудском озере) две армии сошлись на льду – только на этот раз не озера, а замерзшего морского залива. Завидев неприятеля, литовцы огородились санями, связав их между собой. Ливонцы, как обычно, выстроились тремя отрядами («треффенами»). Первый «треффен» составила отборная конница ливонских «тевтонов», образовавшая центр боевого порядка воинства Христова. Епископ Герман со своими людьми выстроился на левом фланге, а датчане – на правом. Каким образом осуществлялось взаимодействие между этими тремя частями войска ливонцев, не вполне ясно. Известно лишь, что тевтонские рыцари, находившиеся в центре, изменив своей обычной дисциплине, атаковали раньше своих союзников, а не совместно с ними. Их удар оказался слабее, чем ожидавшийся литовцами за баррикадой из саней совместный удар силами всех трех «треффенов». Прежде чем подоспели датчане, литовцы успели нанести рыцарям большой урон. Они калечили их лошадей, и рыцари, лишенные поддержки, не смогли этому помешать. Литовская конница начала окружать ливонскую пехоту и уцелевших рыцарей. Дело могло закончиться для «мариан» совсем плохо, как на (при) Чудском озере в 1242 г. На помощь уцелевшим «тевтонам» едва подоспели кавалерия епископа Германа и конница датчан. Бой шел до наступления сумерек. В битве пали ливонский ландмейстер Тевтонского ордена брат Отто(н) фон Лаутенберг и пятьдесят два члена ордена Девы Марии. Сам епископ Герман (надо думать, по примеру многих римско-католических князей Церкви, проломивший своим шестопером немало литовских голов) был тяжело ранен в схватке.

В ливонской «Рифмованной хронике» Генриха Латвийского о «Ледовом побоище 1270 г.» сказано так:

Это было дикое убийство лошадей и резня с обеих сторон, христиан и язычников.

И кровь людей обоих войск лилась на лед.

Это была жестокая сеча, в которой было отсечено много человеческих голов.

Были убит в сражении лучший (магистр Оттон) и пятьдесят два добрых воина-монаха.

Согласно ливонским источникам, Христово воинство потеряло в этой битве в общей сложности шестьсот, а литовцы – тысячу шестьсот человек. «Поле битвы» (если так можно назвать поверхность замерзшего моря) осталось за крестоносцами, однако их потери были столь велики, что ощущение победы было, мягко говоря, неполным.

Несмотря на то, что литовцам на этот раз пришлось отступить, «Ледовое побоище 1270 г.» помогло им обрести, наконец, то национальное единство, которого так и не добились их ближайшие родственники – прусские племена.

В 1271 г. «латины» (по выражению псковского летописца) захватили несколько псковских сел, но были разбиты войском князя Тимофея-Довмонта 23 апреля на реке Мироповне недалеко от Пскова. При этом многие были убиты, другие потонули в реке. Часть «тевтонов» переправилась в насадах на остров посреди реки, покрытый густыми зарослями. По приказу Довмонта сухие кустарники и трава были подожжены и сгорели вместе с теми, кто в них укрывался.

Летом 1272 г. новый поход на Псков возглавил сам ливонский ландмейстер Тевтонского ордена. «Тевтоны», выступившие в поход «в силе тяжце», продвигались частью в конном строю, частью - на лодках и кораблях – «совокупи много вои свои... прииде ко Пскову, ови на конех, инии в кораблях и в лодьях, и с пороки, хотя пленити ( то есть со стенобитными орудиями, намереваясь овладеть городом - В.А.)». «Божьи ритори» везли с собой осадную технику. Князь Довмонт послал за подмогой в Новгород. Однако новгородцы мешкали. Тогда Довмонт, не дожидаясь подхода новгородцев, сам напал на «мариан», разбил их в сражении под стенами Пскова 8 (или 18) июня 1272 г., захватив стенобитные машины и «самого мастера (ландмейстера - В.А.) раниша по лицу» (совсем как князь Александр - предводителя шведов во время Невской битвы в 1240 г.! - В.А.), и преследовал даже на территории Ливонии.

Осенью того же 1272 г. ливонские «тевтоны» покорили и обложили данью латышское племя земгалов (семигалов).

В 1278 г. ливонские «мариане» предприняли вторжение в литовские земли. 9 марта в битве при Ашерадене (в Курляндии, по-латышски: Курземе), литовцы разгромили «тевтонов». В битве пал семьдесят один «орденский брат», в том числе очередной ландмейстер.

В 1279 г. недавно покоренные «тевтонами» земгалы («земигола» русских летописцев) восстали против власти ордена Девы Марии.

В 1287 г. ливонские «мариане» предприняли поход против земгалов и 28 марта в битве при Грозе (в Курляндии) были земгалами разбиты. В сече пали тридцать четыре «орденских брата», в том числе ливонский ландмейстер. Тем не менее, в следующем году Земгалия была опустошена «тевтонами» и вновь приведена к покорности.

В ночь на 4 марта 1299 г. ливонские «тевтоны» во главе со своим земским магистром-ландмейстером, имея на вооружении осадную технику, скрытно подошли к Пскову, захватили псковский посад, а затем осадили псковский Кремль (Кром, или, по-новгородски, Детинец). Тимофей-Довмонт не стал отсиживаться за мощными каменными стенами Крома и вместе с псковским тысяцким Иваном Дорогомиловичем совершил удачную вылазку. «Тевтоны» были прижаты псковитянами к берегу реки Великой и, понеся в схватке большие потери, были вынуждены искать спасения в бегстве.

Эта победа стала последней в жизни старого князя Довмонта, скончавшегося через несколько месяцев, 20 мая 1299 г. в псковском Троицком соборе. Над гробницей князя Тимофея был повешен (или положен) его меч, овеянный славой многочисленных побед. Впоследствии князь-литвин, перешедший в Православие, удостоился прославления в лике местночтимых святых.

ПРИМЕЧАНИЕ

В заголовке настоящей миниатюры помещен фотоснимок меча святого благоверного князя Тимофея-Довмонта, хранящегося в Псковском историческом музее-заповеднике.