Скобелев Михаил Дмитриевич (17.09.1843- 25.06.1882) - генерал-майор Свиты Его Императорского Величества (18.10.1875), военный губернатор и командующий войсками Ферганской области (2.03.1876-17.03.1877).

Послужной список: 

Состоял при штабе главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича (1877), начальник штаба Кавказской казачьей дивизии (1877), командир казачьей бригады (1877), генерал-лейтенант (1.09.1877), командующий 16-й пехотной дивизией с 7.09.1877 года, генерал-адъютант (30.08.1878), начальник 16-й пехотной дивизии до 4.02.1879 года, временно командующий 4-м армейским корпусом (7.07.1878-4.02.1879), командир 4-го армейского корпуса (4.02.1879-25.06.1882), командующий 2-й Ахалтекинской экспедицией (1880-1881).

О детстве и юности его нет точных сведений, известно лишь, что он был ребенок и юноша вспыльчивый, самолюбивый, с нервической натурой и необыкновенной подвижностью, при характере настойчивом и смелом.

После домашнего воспитания под руководством гувернера-немца, восстановившего М. Д. Скобелева против себя своей крайней жестокостью, он был отвезен в Париж, в пансион Дезидерия Жирарде, человека образованного, благородного и честного, имевшего громадное влияние на развитие нравственных устоев Скобелева и главным образом – религии долга.

В августе 1861 г. М. Д. Скобелев поступил в С.-Петербургский университет, на математический факультет, но в сентябре того же года уволен оттуда по прошению, вследствие возникших студенческих беспорядков, и вслед затем определился юнкером в Кавалергардский Её Величества полк.

В 1863 г., по экзамену, произведен в корнеты.

Скобелев, Михаил Дмитриевич, генерал-адъютант, генерал-от-инфантерии

Когда началось польской восстание, Скобелев стал хлопотать о переводе в Лейб-Гвардии Гродненский гусарский полк, а между тем отправился в отпуск к отцу, в царство Польское. На пути туда, случайно встретив в Августовской губернии Лейб-Гвардии Преображенский полк, преследовавший банду Шпака, Скобелев прикомандировался к полку в качестве волонтера и все время отпуска провел в поисках и погоне за бандой.

В марте 1864 г. переведен в Лейб-Гвардии Гродненский гусарский полк, после чего участвовал во всех экспедициях против мятежников и между прочим – в удачном поиске войскового старшины Занкисова, за который награжден орденом Св. Анны 4-й ст. "За храбрость». В бытность свою в полку, М. Д. Скобелев, вне службы, часто предавался любимому занятию – военной историей. Это не было поверхностное чтение, а обстоятельное изучение предмета по подробным планам, над которыми по целым дням он просиживал на полу, запираясь на ключ от товарищей. Еще в ту пору, в своих беседах, Скобелев не раз останавливался на излюбленной идее – походе в Азию, первую половину которого впоследствии удачно завершил взятием Геок-Тепе. В кутежах, М. Д. Скобелев всегда были 1-м на разные смелые выдумки. Так, он переплыл Вислу во время ледохода, положительно рискуя при этом жизнью; на пари, шутя, скакнул из окна 2-го этажа в парк, и остался невредим...

В 1866 г. он поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, а в 1869 окончил в ней курс; но, имея невысокие баллы за геодезию и съемку, выпущен по 2-му разряду. Да и самый перевод его в генеральный штаб, по-видимому, находился некоторое время под сомнением, и только следующий случай решил его в благоприятном смысле.

На полевой поездке Скобелеву поручена была рекогносцировка участка р. Неман, с целью отыскать наиболее удобные пункты для переправы значительного кавалерийского отряда. Когда явилась поверочная комиссия, Скобелев, вскочив на коня, с места бросился в Неман и благополучно переплыл его в оба конца.

Руководители полевой поездки пришли в восторг от такой решительности и энергии и настояли на переводе Скобелева в Генеральный штаб.

По отчислении от академии, он был назначен в войска Туркестанского военного округа и участвовал в нескольких делах в Туркестане, причем выказал личную храбрость.

В 1869 г. возвратился в Петербург, а затем поступил в распоряжение главнокомандующего кавказской армией, которой послал его в Красноводск, в отряд полковника Столетова, для производства скрытной рекогносцировки по направлению на Саракамыш. После того был прикомандирован к военно-ученому комитету Главного штаба, а в июле 1872 г., по переводе в Генеральный штаб, назначен старшим адъютантом 22-й пехотной дивизии. В августе того-же года произведен в подполковники и занял должность штаб-офицера для поручений при штабе Московского военного округа.

Отсюда снова отправился и на Кавказ, где, в 74-м пехотном Ставропольском полку, командовал батальоном.

В следующем году, при снаряжении экспедиции в Хиву (см. Хивинской поход 1873 г.), Скобелев поступил в мангышлакский отряд полковник Ломакина, в качестве офицера Генерального штаба. При движении отряда от колодцев Бусага (26 апреля) эшелонами, 1-й из них (3 роты пехоты, команда сапер, 2 горных орудия, 25 казаков) вверен были Скобелеву.

Служа авангардом всему отряду, эшелон этот 5 мая имел дело с киргизами под Итыбаем, причем Скобелев в рукопашной схватке, получил 7 ран пиками и шашками и следующий переход к колодцу Алан вынужден был сделать на арбе. Затем он участвовал в делах при Хаджайли (16 мая) и Мангыте (18-го), а во время движения на город Китай, с 2 сотнями и ракетной командой, уничтожил 21 мая туркменские аулы вдоль арыка Карауз и несколько раз, огнем казаков, отразил нападения превосходного в силах неприятеля.

При дальнейшем марше на гор. Хива Скобелев командовал то арьергардом (который одновременно служил и резервом отряду и прикрытием обозам), то авангардом. Тут ему пришлось оказать нашим войскам важные услуги занятием и исправлением мостов.

24 мая, при следовании к гор. Кят через канал Ярмыш, Скобелев появился на мосту в то время, когда хивинцы собирались ломать его, и прогнал неприятеля; затем захватил мост через арык Кят-купыр и возобновил на нем настилку.

25-го занял гор. Кош-купыр, после молодецкой атаки сунженских казаков, подскакавших к мосту в тот момент, когда отступавший противник готовился зажечь его.

Знамя генерала М.Д. Скобелева. 1880 г. Автор: В.В. Верещагин. Шерсть, шелк, тесьма; шитье. 170х168 см. После окончания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. М.Д. Скобелев подарил свой значок участника Ахалтекинской экспедиции художнику В.В. Верещагину. Верещагин вернул Скобелеву большую индийскую шаль с нашитым на нее личным значком Скобелева в 1880 г. Знамя поступило из Сапожковского районного музея в 1956 г. Сохранность: после реставрации (2005 г. ООО "Ресцар")

26-го, с бивака на арыке Хоныр-тут, Скобелев, начальствуя авангардом (уральская и сунженская казачьи сотни), продвинулся версты на 2 по направлению к Хиве, чтобы, в случае встречи с противником, оттеснить его к городу, не увлекаясь преследованием, что и исполнил при поддержке всей кавалерии наших главных сил с 2 конными орудиями. Остальное время до занятия Хивы (29 мая) Скобелев провел под стенами её в почти беспрерывных стычках с неприятелем, командуя авангардом, к которому присоединены были еще 2 роты пехоты и 2 ракетного станка. Со взятием Хивы, военные действия не прекратились. Необходимость усмирить туркмен-иомудов, и в этой экспедиции, длившейся около месяца, Скобелев принимал деятельное участие.

Одновременно с возвращением в Хиву экзекуционного отряда, Скобелев произвел чрезвычайно смелую и рискованную рекогносцировку пути от Змукшира к Нефес-кули и Ортакуя, по которому д. был следовать красноводский отряд полковник Маркозова.

За эту рекогносцировку (в течение 7 дней партия прошла слишком 600 вер.) Скобелев был награжден орденом Св. Георгия 4-й ст., а за отличия в делах против хивинцев произведен в полковники и в апреле 1874 г. назначен флигель-адъютантом.

В 1875 г. получил назначение состоять при генерал Кауфмане, генерал-губернаторе Туркестана, где назревали большие осложнения с Кокандом.

Худояр-хан кокандский, несмотря на советы Кауфмана, не умел заслужить расположение населения. Вспыхнуло восстание. Худояр был свергнут с престола, и кокандцы объявили России священную войну. Восстание это вызвало т. называемую кокандскую экспедицию 1875 – 76 гг. (см. это), в которой главная роль принадлежала Скобелеву, сперва как частному начальнику, а затем – как главному руководителю экспедиционного отряда. Здесь-то, впервые в роли самостоятельного начальника весьма серьёзной экспедиции, Скобелев, несомненно, доказал, что он не только лихой рубака и бесстрашный храбрец, но, обладая широкой инициативой и верным военным взглядом, умел сочетать благоразумную осторожность с дерзкой решительностью, и т. об., представлял выдающегося генерала-вождя.

Не менее рельефно выказал он в этой экспедиции и свой организаторский талант, и свое основательное знакомство с краем и тактикой азиатцев.

Военным губернатором Ферганской области и командующим в ней войсками Скобелев был более года, и в это время ему пришлось подавить восстание кара-киргизов, что, и исполнено нанесением 26 апреля полного поражения им при Янги-арыке. Затем, в августе, предпринята была экспедиция в горы Тянь-Шань и на Алай. Только с покорением горной полосы ханства можно было приступить к мирной работе.

Между тем в это время разгорался восточный вопрос, часть нашей армии была мобилизована, и естественно, что Скобелева тянуло на войну.

В марте 1877 г. он отчислен от занимаемой им должности, а в апреле командирован в распоряжение главнокомандующего Действующей армией. Здесь он был встречен крайне недружелюбно, не получил никакого назначения, и ему велено было ждать дальнейших приказаний. Многие не сочувственно отнеслись к молодому, 34-летн. генералу, имевшему георгиевское кресты 3-й и 4-й ст., золотую саблю и шпагу с бриллиантами; называли его выскочкой; указывали на легкость, с которою он добыл все военные отличия в битвах с халатниками, и даже громко заявляли, что ему следует позаботиться заслужить все его награды. Между прочим, из послужного списка Скобелева видно, что в начале Русско-Турецкой войны 1877 – 78 г. он участвовал: в форсированном марше передового отряда и занятии Рени, Галаца, Барбошского моста; устройстве минного заграждения на Дунае у Рени (20 апреля); артиллерийской перестрелке у Браилова (21-го); занятии Калараша, Ольтеницы и Журжева (8 мая); перестрелке ольтеницкого отряда с неприятелем (26 – 28 мая и 3 июня); рекогносцировке Дуная в окрестностях Зимницы и Турна-Магурели (9 – 11 июня); перестрелке туриских батарей с Никополем (14 – 15 июня). Однако, во всех этих делах он принял участие лишь как состоявший при Главной квартире и самостоятельной работы не имел. Наконец Скобелев был назначен начальником штаба Сводной казачьей дивизии (которою командовал его отец), т. е. получил должность, занимаемую обыкновенно полковником Генерального штаба; но М. Д. Скобелев не разбирал, что ему по чину, и потом сам рассказывал, что, вследствие несправедливого к нему отношения окружающих, душевное состояние его было таково, что он покушался на самоубийство. Даже в переправе армии через Дунай у Систова Скобелев находился только в качестве волонтера. Затем, 25 июня, он участвовал в кавалерийской стычке с турками и занятии гор. Бела, а 3 июля – в отражении неприятельского нападения на Сельви. Только со 2-й половины июля Скобелев начал приобретать доверие главнокомандующего: ему хотя и не давали отдельной части, но уже поручали командование сборными отрядами. Когда, после неудачи 8 июля под Плевною (см. это), решено было атаковать плевненский укреплённый лагерь 38 июля, Скобелеву, с кавказскою казачьей бригадой, 1 батальоном Курского полка и 8-ю донской батареей, поручена охрана левого фланга боевого расположения отряда генерал Криденера, а в случае отступления неприятеля – приказано перейти р. Вид и отрезать туркам путь.

О действиях Скобелева 18 июля см. Плевна.

После того, в ряду мер для воспрепятствования Осману-паше двинуться на соединение с Сулейманом, 10 августа, под начальством Скобелева, сформирован особый отряд (4 батальона пехоты, 12 сотен, 14 ор.), который и выдвинут на шоссе из Ловчи в Сельви, к дер. Какрин. Сосредоточив здесь свои войска 12 августа, Скобелев деятельно приступил к укреплению позиции; но пассивное положение отряда томило молодого генерала, и он предпринял ряд рекогносцировок: лично – на Ловчу и Траянской перевал, посредством разъездов – на Имитлию. Рекогносцировка к стороне Ловчи убедила Скобелева в невозможности наступления турок отсюда к Сельви, а потому он обратился к генералу Радецкому и кн. Святополк-Мирскому, прося их ходатайствовать, чтобы какринской отряд был притянут на Шипку. Однако 18 августа в Главной квартире решено было овладеть Ловчею, и задача эта возложена на войска кн. Имеретинского (у Сельви); какринский же отряд д. был служить им авангардами.

По просьбе князя, предположение для атаки составлено Скобелевым, причем подробно изложен самый ход её и представлен глазомерный план окрестностей города. 19 августа Скобелев получил приказание Имеретинского выдвинуться вперед и занять позицию в 6 вер. от Плевны, на шоссе, а кавказскую казачью бригаду послать в Иглау, для наблюдения за плевне-ловческим шоссе. 20-го Скобелев, сосредоточившись, оттеснил турок с передовых позиций, и стал укреплять занятые пункты. Атака Ловчи произведена 22-го, и левой колонной командовал Скобелев (см. Ловча).

Кроме образцовой распорядительности и уменья руководить войсками, Скобелев и здесь, как и всюду раньше, показал личную отвагу: по занятии города., он, во главе 5 батальонов, прикрывшись стрелковыми цепями, с барабанным боем и распущенными знаменами, ринулся против левого фланга и на путь отступления турок и тем довершил их поражение.

Небезынтересен эпизод, свидетельствующий о способности Скобелева, в самом пылу боя, восстановить порядок в растерявшейся части.

1-й батальон Эстляндского полка, выйдя на кладбище и впервые попав под выстрелы, без команды побежал через кладбище, ища укрытия от пуль за домами. Скобелев, видя этот беспорядок, чтобы дать урок необстрелянным солдатам, приказал выстроить батальон посредине кладбища развернутым фронтом к стороне противника и, побранив людей, велел проделать ружейные приемы. Турки немедленно открыли огонь, и несколько человек упали ранеными. Однако ни пули, ни стоны раненых не помешали продолжению ружейных приемов по команде батальонного командира. Порядок был восстановлен, и батальон стройно двинулся по назначению.

При движении 24 августа кн. Имеретинского к Плевне, авангард его (4 батальона, 11 эскадронов и сотен, 14 ор.) находился под начальством Скобелева, выступив на рассвете с 2 сотнями и 4 ор., он произвел смелую рекогносцировку по плевне-ловческом шоссе, чтоб:

а) определить, не произошли ли после боя 18 июля перемен в расположении неприятеля на крайнем левом фланге нашей атаки, и

б) проверить распространившиеся в отряде слухи, будто бы турки оставили Плевну.

Между тем в Главной квартире решено было, во что бы ни стало, сломить Плевну, а потому с 20 августа в западу отряде шла лихорадочная деятельность по подготовке атаки, которая и состоялась 30 августа (см. Плевна). Участие в этом бою Скобелева, действовавшего на крайнем левом фланге, было в полном смысле блестящее: в то время, как центр (наши главные силы) потерпел совершенную неудачу, на левом фланге Скобелев имел решительный успех и настолько, что Осман-паша собрал военных совет и уже отдал секретные распоряжения об отступлении. Но Скобелев не был поддержан не только 30-го, но даже и на другой день, 31-го.

Атакованный затем превосходящими силами турок, он целый день, своим сравнительно слабым отрядом, отбивал нападения противника; когда же убедился в тщетности надежды на подкрепление и увидел сосредоточенною против себя большую часть армии Османа, то приказал отступать.

В боях под Плевной Скобелев, кроме личного геройства и искусства управлять войсками, доказал также и уменье воодушевлять их; только его присутствие и личный пример дали возможность его отряду иметь успех в течение 2 дн. над сравнительно сильнейшим противником. 1 сентября 1877 г. Скобелев, за отличие, произведен в генерал-лейтенанты, а 16-го ему поручено командование 16-ю пехотной дивизией. Когда же последняя наша попытка взять Плевну открытой силой не удалась и решено было заморить в ней Османа голодом, причем вся окружность Плевны разделена на участки, то в ведение Скобелева поступил плевне-ловческий участок, на котором он так блистательно действовал 18 июля, в конце августа и в 1-х числах сентября. Начальствуя здесь, Скобелев не давал туркам покоя ни днем, ни ночью, причем ему пришлось отнимать у неприятеля то, что уже находилось в наших руках.

Так, в конце октября он занял дер. Брестовац, а в ночь на 30 октября вел отчаянный бой за Зеленые горы и утвердился на них.

С падением Плевны отряд Скобелева был расформирован, а сам генерал получил приказание готовиться к зимнему походу через Балканы, в обход шипкинской позиций турок. Подготовка дивизии к этому тяжелому походу была образцовая, Скобелев входил во все нужды солдат, заготовляя все, от теплой одежды до иголки.

Особенное же внимание он обратил на то, чтобы люди получали обильную пищу: по приходе на ночлег, части должны были находить обед сваренным с 1 ? фн. мяса на человека. Зная плохие качества ружья, которым была вооружена 16-я пехотная дивизия, Собелев приказал выдать в 7 роту Углицкого полка турецкие ружья Пибоди, с достаточным количеством патронов.

10 декабря 16-я дивизия выступила из Плевны, а 20-го сосредоточилась у Габрова. Здесь отряд Скобелева переименован в имитлийский, и в него вошли: 1 пехотная дивизия, 3 стрелковых батальона, 7 дружин болгарского ополчения, 2 роты сапер, 2 батареи (полевая и горная, 14 ор.), донской казачий полк и уральская сотня, всего – около 15 т. штыков, 660 шашек, 250 артиллеристов.

Позже к этому отряду присоединены еще 3 кавалерийских полка.

Колона Скобелева должна была начать движение вечером 24 декабря от дер. Топлигш, через Балканы, к дер. Имитлия. Целью действий отряда поставлено взятие дер. Шипка, причем Скобелеву рекомендовалось, по занятии Имитлии, остановиться там, устроиться и затем, если представится благоприятный случай атаковать Шипку. Перед выступлением, Скобелев отдал по отряду подробный приказ, которым предписывалось поддерживать порядок и дисциплину, а главное – заботиться о нуждах войск. Для разработки дороги в горы, еще с вечера 23 декабря были высланы 2 роты сапер; но они имели мало успеха, т. к. снег оказался до 2 арш. глубиною, а местами до 3. Движение вообще было весьма трудно: люди и лошади скользили и часто срывались вниз; ползли наверх, цепляясь за деревья и кусты. К 9 ч. у. 25 декабря заняты были Марковы столбы, Ветрополье и гора Караджа, т. е. авангард отряда, совершив форсированный марш, сделал только 6 вер. в 17 час. Это показало, что переход через горы в 24 ч., как предполагалось, невозможен. Кроме трудности пути, движение главных сил отряда задерживалось еще и артиллерией. Спуск в долину Тунджи представлял еще большие препятствия: тут саперы вырубали ступени, и всё-таки людям приходилось скатываться на шинелях или садясь на лопату; лошади же прямо сталкивались вниз. Между тем турки заметили наше движение и заняли позицию, с которой обстреливались оба фланга колоны и её тыл. Около 12 ч. дня полковником Ласковским заняты были высоты при выходе из ущелья и спуск к дер. Имитлия; но при этом наши войска попали под перекрестный огонь турок, и сам Ласковский ранен. Пришлось выбивать неприятеля из его фланговых позиций. Несмотря на противодействие турок и трудности пути, к 2 ч. дня 26 декабря спустилось в Имитлию около 12 рот. В ночь на 27-е Скобелев донес генералу Радецкому о совершенной невозможности быть готовым к 12 ч. дня 27-го для атаки противника всеми силами, т. к., вследствие трудности пути, не все войска соберутся; но если придется атаковать, то он исполнит это самым решительных образом, т. к. отступление по пройденному пути будет "весьма и весьма затруднительно».

В ту же ночь Радецкий сообщил Скобелеву, что кн. Мирский (правая колона) с рассветом 27-го двинется к Хаскиою и подойдет к Шипке не ранее полудня; поэтому Скобелев должен рассчитать свое движение так, чтобы не прибыть к Шипке прежде Мирского. К рассвету 7-го авангард (Казанской полк без 3 рот) находился уже в Имитлии, и с гор спустился взвод горной артиллерии. Голова колоны главных сил продвинулась к Крутому спуску, а хвост её едва отошел от дер. Топлиш. К 12 ч. дня в Имитлию собрались 2 батальона и 5 сотен казаков.

Турки отступили с фланговых позиций. Между тем в неприятельском лагере заметно было сильное движение, а со стороны колоны кн. Мирского слышались выстрелы. Около 11 ч., хотя Скобелев и не был убежден, что стрельба

происходит в отряде кн. Мирского, приказал полковника Панютину занять позицию фронтом к Шейнову и окопаться.

Около 12 ч. турки потянулись большими массами с Лысой горы. У Скобелева к 2 ч. дня сосредоточились в Имитлии 8 ? батальонов, 7 сотен, 6 ор., и затем войска его начали наступать к Шейнову, причем боевой линии приказано было дойти до сферы ружейного огня и остановится. Турки встретили наступавших сильным огнем. Скобелев, лично произведя рекогносцировку, решил ограничиться на 27-е только демонстрацией. В то же время получено

донесение

, что и кн. Мирский приостановил движение против Шейнова.

К 7 ч. вечера почти весь отряд Скобелева сосредоточился в Имитлии, а 28-го, утром, прибыли к нему 3 полка 1-й кавалерийской дивизии. На 28-е Скобелев положил вести атаку самым решительным образом. Около 10 ч. у. он начал наступление, и к 3 ч. дня 18 батальонов занимали сосредоточенное расположение против Шейнова (см. Шипка) откуда турки отступили к Главному кургану, где уже развевался белый флаг.

За это дело Скобелев награжден золотой шпагой с бриллиантами.

При переходе нашей армии в решительное наступление после пленения войск Веселя-паши, Скобелев был назначен начальником авангарда (16-я и 30-я пехотные дивизии с их артиллерией, 3-я и 4-я стрелковые бригады, 4-й саперный батальон, 1-я кавалерийская дивизия, донской казачий № 9 полк, уральская сотня, сводная батарея 9-й артиллерийской бригады), и 12 февраля 1878 г. он занял Сан-Стефано.

1 мая того же года Скобелеву был вверен левый отряд действительной армии (16-я пехотная дивизия с её артиллерией, 3-я и 4-я стрелковые бригады, сводная гвардейская драгунская бригада), а 7 июля поручено временное командование 4-м армейским корпусом; в августе же Скобелев зачислен в списки 64-го пехотного Казанского полка и назначен генерал-адъютантом.

При движении нашей армии от Константинополя к Адрианополю, Скобелев с 8 сентября по 4 октября начальствовал арьергардом (4-й армейский корпус с прикомандированными к нему войсками), а с 4 октября по 28 февраля (1879 г.) был начальником адрианопольского отряда.

Возвратившись в Россию, уже в звании командира 4-го армейского корпуса, и приступив к мирным занятиям, Скобелев, как видно из его приказов, повел дело воспитания войск своего корпуса в обстановке, близко подходившей к условиям военной, причем обращал внимание преимущественно на практическую сторону, особенно же – на развитие лихости и выносливости кавалерии.

Так в июле 1882 г., под его руководством и с его личным участием, произведена была переправа через реку целого кавалерийского полка, а уезжая в отпуск из Минска Скобелев сделал все распоряжения для переправы через Днепр в Могилеве отряда из 3 родов оружия по военному составу.

Последовательным и самым замечательным, самым блестящим военным деянием Скобелева было завоевание Ахал-теке (см. Геок-тепе), за которые он произведен в генерал-от-инфантерии (14.01.1881), и награжден орденом Св. Георгия 2-й ст.

По окончании экспедиции и сдаче отчета о своих действиях, Скобелев вернулся в Россию и большая часть 1881 г., а также начало 1882 г. провел в заграничном отпуску.

12 января 1882 г. Скобелев произнес перед офицерами, собравшимися праздновать годовщину взятия Геок-тепе, свою знаменитую речь, имевшую густую политическую окраску: в ней указано было на то угнетение, которому подвергаются единоверные нам славяне. Речь эта произвела сильное впечатление в Германии и Австрии, а в немецкой печати посыпались на Скобелева инсинуации самого бесчестного свойства. Затем в Париже, когда проживавшие там студенты сербы поднесли Скобелеву благодарственный адрес за его Петербургскую речь, он обратился к ним лишь с несколькими словами, но крайне задорного характера, в которых еще ярче выразил свои политические идеи и указал на врагов славянства.

За это обрушились на него не одни уже немецкие публицисты, но и некоторые русские газеты. Вообще обстоятельство это повлекло за собою много неприятностей для Скобелева, и он даже был вызван в Россию ранее окончания заграничного отпуска. Все думали, что после того карьера будет окончательно потеряна; однако он не только сохранил доверие к себе государя императора, но, беседами с Его Величеством, приобрел еще большое расположение к себе монарха.

В ночь на 26 июня 1882 г., находясь в Москве, Скобелев внезапно умирает. Неожиданная смерть его поразила всех.

Государь император в тот же день телеграфировал сестре покойного, кн. Белосельской-Белозерской: - "Страшно поражен, и огорчен внезапной смертью вашего брата. Потеря для русской армии – трудно заменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно, очень грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей». Затем, 27 июня, последовал такой приказ по морскому ведомству: - "Государь император, внимая к народному значению имени умершего генерал-адъютанта Скобелева и желая, чтобы военные доблести связывали войско и флот общими памятованиями, повелел корвет "Витязь» впредь именовать Скобелев».

Все русские газеты сделались выразителями общего народного горя. Смерть Скобелева произвела глубокое впечатление и в славянском мире. Все, без различия партии, оплакивали этого человека, так рано сошедшего в могилу.

Французские и английские газеты также выразили соболезнование о потере России. Одни лишь немецкие газеты не только не жалели об этой утрате, но даже прямо высказывали радость по поводу её. Так "Borsen Courier» писал: "Ну, и этот теперь не опасен... Пусть панслависты и русские славинисты плачут у гроба Скобелева. Что касается нас, немцев, то мы честно в том сознаемся, что довольны смертью рьяного врага. Никакого чувства сожаления мы не испытываем. Умер человек, который действительно был способен употребить все усилия к тому, чтобы применить слово к делу».

Другая газета, "Nation Zeitung», заявляла: "Скобелев показал себя слишком ожесточенным врагом Германии для того, чтобы мы могли выразить у его гроба чувства симпатии, которые мы не в состоянии испытывать».

При погребении сказано было множество речей; между ними наиболее выдающийся характер имели речи архиепископа Амвросия и Генерал-лейтенанта Леера, депутата Николаевской академии Генерального штаба.

– "Слезы текут из глаз, тяжело и горько нам: Отечество теряет дорогого сына, а мы – великого соотечественника...», говорил архипастырь. Генерал же Леер так охарактеризовал Скобелева:

- "Природа щедро наградила его своими дарами. Она одарила его многими редкими качествами и способностями, из которых каждая, в отдельности, уже выдвигает человека из толпы: ум чисто военного человека – способность рассчитывать в такой сфере деятельности, которая не подлежит расчёту; ум государственного человека – способность обнимать вопрос со всех сторон и решать его в пользу общих интересов. Что это – так, доказывает ахал-текинская операция, определившая Скобелева как полководца. Характер настойчивый и энергичный в преследовании раз намеченной цели, способность внутренне уравновешивать себя в наиболее критические минуты, способность увлекать за собою массы на самые трудные предприятия, – вот тот ряд способностей, которыми обладал Скобелев.».

Обращаясь затем к характеристике генерала Скобелева как человека и вождя, необходимо оговориться, что задача эта – весьма трудная. Встречающиеся о нем в печати мнения принадлежат его панегиристам или противникам, а иногда и просто пасквилянтам. Во всяком случае, М. Д. представляет натуру, в высшей степени богато одаренную природой. Получив весьма основательное общее и военное образование, он постоянно обогащал свой ум все новыми сведениями. Никакая обстановка не заставляла его кинуть любимого занятия, военной историей, которою он знал в совершенстве и изучал постоянно. Даже под Плевной ему высылалось все, что являлось замечательного в этой отрасли науки. Как военный, он отличался горячим, увлекающимся характером и беззаветною, почти легендарною отвагой. Дело военное не только любил всею душой, но и понимал его основательно. Обаяние Скобелева как вождя было громадно. Он отлично знал и горячо любил русского солдата, верил в его могучую нравственную силу. И солдаты, в свою очередь, ценили это.

Сравнивая действия Скобелева как подчиненного, в 1-е время его боевой службы в Средней Азии, с боевой деятельностью потом, с 1876 г., когда он являлся более или менее самостоятельным начальником, нельзя не видеть поразительной разницы. Беззаветно храбрый, всегда во главе тех небольших кавалерийских отрядов, которыми командовал, он стремился к схватке с противником в рукопашную. Не то уже были, когда он стал самостоятельным начальником и сознал всю ответственность, которые падала на него за приносимые человеческие жертвы. В это время он выдвинул на 1-й план глубоко-рассчитанные соображения и осторожность в действиях, соединённые с непреклонной решимостью; личная же отвага являлась лишь способом к поднятию почему-либо поколебленного нравственного духа войск.

Изучая его кокандскую экспедицию, а тем более ахал-текинскую, нельзя не прийти к заключению, что в них случайностям и риску отведено весьма мало места; все основывалось на строгих расчётах, вызванных глубокими соображениями о характере местности и противника. В степном походе главную роль играет обеспечение войск в материальном отношении, и Скобелев не начинал решительных действий, пока не собрал запасы, пока войска не были широко обеспечены всем необходимым. Затем, среднеазиатский воин храбр, любит действовать в одиночку, стремится, во что бы ни стало к рукопашной схватке и при удаче привык уничтожать все. Скобелев, зная это, действовал компактными массами; давал большое значение огню, производящему сильное моральное впечатление; довершал победу не только преследованием, но по возможности совершенным уничтожением врага.

Подготовка ахал-текинской экспедиции была настолько образцова, что (если оставить в стороне все блестящие подвиги Скобелева в Русско-Турецкую войну 1877–78 г.) дает Скобелеву полное право стать в ряду замечательных полководцев. Во всяком случае, он был и одним из самых выдающихся генералов последнюю треть XIX столетия.

Михаилу Дмитриевичу Скобелеву был посвящен вальс:

Скачать:  Скачать файл: 09.-Skobelev.mp3 [5.34 Mb] (cкачиваний: 4)

 

Прослушать:

Смерть рано похитила этого замечательного вождя. Кто знает, может быть, звезда его сияла бы нисколько не тусклее, чем звезды тех великих мастеров военного дела, которых человечество, за свое многовековое существование, насчитывает только десять! – Один лишь упрек лежит на совести "Белого генерала», упрек, может быть, незаслуженный, – это несвоевременная поддержка колоны кн. Святополк-Мирского во время зимнего похода через Балканы в 1877 г.; но история этого похода еще недостаточно разработана, и более верное решение этого вопроса – дело будущего.

Михаил Дмитриевич Скобелев был кавалером орденов: Св. Владимира III ст. с мечами (1876), Св. Анны IV ст., I ст. (1879), Св. Станислава I ст. с мечами (1877), Св. Георгия IV ст. (30.08.1873), III ст. (1875), II ст. (19.01.1881), Красного Орла II ст. с мечами (1874), I ст. с мечами (1879), Pour le Merite (1878), Такова I ст. большого креста (1878), румынского Железного Креста (1878).

Жена – княжна Гагарина Мария Николаевна (1850-1890)

Дореволюционная реклама папирос, 
начало XX века.