ВОИН & БАРД

1814 − 2014

Несколько примечательных слов 
о службе нашего великого ВОЕННОГО поэта Лермонтова

Для небеснаго могилы нѣтъ

Когда я буду прахъ мои мечты

Хоть не пойметъ ихъ удивленный свѣтъ,

- Благословитъ…

Невѣдомый пророкъ мнѣ обѣщалъ безсмертье!

М. Ю. Лермонтов    

Лермонтов Михаил Юрьевич. Лермонтов. Нам каждому с раннего детства в достаточной мере известно настоящее имя. Казалось бы, и вся жизнь и судьба этого именитого человека должна нам быть известна также. Уж сколько было написано!!! Увы! многие биографические сведения, между тем, ещё до конца не ясны. Чем больше собрано информации, тем всё более запутаннее. Удивительно. И загадочно. «Темна вода во облацех», – если переиначить псалом (17:12). Что говорить, если даже день рождения поэта указан по-разному. Зайдите в Интернет ради интереса… А его имя? В фамильной часовне Арсеньевых на намогильном памятнике воину и барду высечено золотом на чёрном мраморе: «Михайло Юрьевичъ Лермонтовъ 1814-1841»! Знаменитое «Бородино» в первой публикации подписано: «Лермантовъ»; в военных приказах и распоряжениях – также "Лермантовъ". В пансионе он, разумеется, по документам тоже Лермантов.

Чем удивишь или вызовешь интерес в наше компьютерное столетие, нашего же читателя? Открыв энциклопедический словарь или веб-сайт… «и вам откроется», что, в общем-то – всё одно и то же. Аккуратно переписывается, пересказывается. Есть исключения! Есть! Не будем раскрывать эту тему, однако читатель наш уже приучился к иному. Т. е. обо всём понемногу, а значит – ни о чём.

…Итак, что же рассказать такого, чтобы заинтересовать читателя, дабы он не пробежал привычно глазами текст, который в любом случае будет положительными (читатель наш это фаталистически знает). И в этом случае, останутся лишь лёгкие ненавязчивые плюсы – у кого в виде крестов на этой теме, мол, достаточно; у кого в виде отметок «крестиком», мол, это занимательно, но отложим «посмотреть позже».

Чем же нам расположить читателя? ответ прост, как и само решение, ― рассказать правду!

Что тут ещё интересно: никогда не задумывался, покамест не стал собирать материал для этой статьи. Вон ано как! Но, – мой товарищ Сергей Косяченко, печатает газету «Казачий дозора» в Хабаровске, на улице Лермонтова…

Работаю много лет возле бывшего метро «Лермонтовская», - ныне это «Красные ворота»,

в доме декабриста, лейтенанта Гвардейского Экипажа, Фёдора Вишневского, и ведь что интересное вскрылось. Дядя нашего поэта (общий предок – Пётр Евтихиевич), генерал-майор Владимир Николаевич Лерма(о)нтов [1796 † 1872] женился (1828 г.) в первый раз на Прасковье Гавриловне Вишневской, дочери того самого декабриста. Отдала Богу душу она ещё в 1833 году, а в ранней юности прожила какое-то время в московском доме [тот, что стал позже № 19, строение 1, и где было позже издано, сказать к слову, великое количество книг Михаила Юрьевича и о нём самом] по улице Новая Басманная…

Лонгинов пишет, что Лермонтов «родился у Красных ворот, в доме, принадлежащем теперь купцу Бурову». И тут же совсем близко проживает другой мой старинный знакомый и соратник А. И. Таланов. Неподалёку же от моего места проживания открылось метро Лермонтовский проспект… Родная тётя живёт в городе с названием «Лермонтов», что в районе Кавказских Минеральных Вод… И пятигорский дом-музей Лермонтова посещал и место его дуэли и смерти… Да и родились мы с ним в одном месяце. Довольно ли этого для простых совпадений? О городе Пятигорск скажу следующее, и это соответствует действительности, – кто хоть один раз побывал в этом месте, тот заметил для себя, что его не покидает чувство приобщения к живому Лермонтову. Сказать к слову и в Кисловодске, и в Лермонтове имеются памятники поэту, либо ещё какие памятные знаки в виде скульптуры или горельефа (как в Кисловодске, а под ним в гроте «демон» из поэмы). Тут напомню моему уважаемому читателю слова русского религиозного и политического философа (7 раз был номинантом на нобелевскую премию по литературе): «Лермонтов был самым религиозным русским поэтом, несмотря на своё полагаемое богоборчество» (Н. А. Бердяев).

*

«Страницы прошлого читая…». Моё маленькое повествование составлено в первую очередь из воспоминаний современников поэта («чем ближе к истоку, тем чище вода»), или из изложенного исследователями т. н. «дореволюционного периода». Плюс литература «Русского Зарубежья». Есть и наши единовременники. Общеизвестное опускается, а опора будет на данные, которые по ряду причин были «не замечаемы» пишущими о нашем великом русском поэте, да факты, отмеченные значимыми вехами в его жизнеописании. И при исследовании я старался не о том, чтобы заявить моё личное мнение, а чтобы отыскать взгляд людей двух ушедших столетий.

Сидеть в тиши библиотечных залов, перелистывать старопечатные книги, делая беглые выписки, которые уже дома будут расшифрованы, перепечатаны или почти побуквенно перенесены с разрешённых соответствующими сотрудниками копированных страничек из книг ушедшей империи. Словно окунуться в историю. Но отметим себе, что прикасаясь к предметам давнопрожитых лет «все историки обещают нам правду и ни один не передаёт её без искажения» (St. Euremont). Если имеются некоторые несоответствия – они оставлены уважаемому читателю для сравнения или размышлений: точку отправления для дальнейших выводов. Упор делается на военную службу: сейчас сказали бы на «послужной список». Однако рассказывать историю языком штампа тут не случится. Сегодня взял список, формулярный документ с анкетными данными или справку со сведениями о прохождении службы – и становится понятно, где военнослужащий служил и как. Тогда же официальные бумаги заполняли писаря. Перекладывать на наше время не получится. Заметим себе – первая половина XIX века! Сейчас скажут что соединение трудовой книжки с личным делом. Одно и тоже, только в разных условиях проявившееся. С одним из полковых формулярных списков[1], удалось полнее ознакомиться. О службе Лермонтова выписки прилагаются.

Излагаемые в настоящем очерке данные – есть сжатые материалы, которые носят лапидарный характер записок. Информация предназначена на ознакомление, жадного до деталей прошлого читателю. Т. к. отрывки взяты из разных старых книг, – и правописание там было разно. Например: «Лейб-Гвардии Гусарский Его Величества полк» (с прописной или строчной буквы. Печатали разно). То же относится к отдельным названиям. В некоторых они зафиксированы, как и положено названию, набраны в типографии с большой буквы, а иные, с маленькой или в современной орфографии. Я же оставляю всё как есть. Думаю, что о Лермонтове надо писать языком его времени. Если переделывать тексты на современный лад, то стирается, утеряется «вкуснота» старины далёкой, историзмы, и энная достоверность. И не забываю, как говорил Замятин: «Если вы пишете об уездной жизни – вы должны сами в этот момент жить уездно жизнью, среди уездных людей, мыслить по-уездному, говорить по-уездному – вы должны забыть, что есть Петербург, Москва. Европа и что вы пишете, может быть, больше всего для Петербурга и Москвы, а не для Чухломы и Алатыря».

Примечания представляют непосредственное продолжение текста, в чём всякий легко может убедиться, то и часть реферированного текста вынесена в ссылки, с тем, чтобы избежать загруженности. Вместе с тем, так или иначе "ошибки и упущения в этом описании неизбежны".

*

От вздоха первого в день своего рожденья // Душа торопится ко дню исчезновенья (Ал-Маари).

Михаил Юрьевич Лермонтов родился в Москве в октябре 1814 года [в ночь со 2 на 3 октября в доме генерал-майора Ф. Н. Толя напротив Красных ворот]. Православный[2]. «…Крещен того же октября 11 дня, восприемником был господин коллежский асессор Васильев [это отчество] Хотяиницов (Фома Хотяинцев), восприемницею была вдовствующая госпожа гвардии поручица Елизавета Алексеевна Арсеньева, оное крещение исправляли протоиерей Николай Петров, дьякон Петр Федоров, дьячок Яков Федоров, пономарь Алексей Никифоров» (выписка из троечастной книги: № 25)[3]. Из дворян Тульской губернии. Внесён в дворянскую родовую книгу Тульской губ., «в 6-ю часть древнего дворянства книгу» (Труды Тульской губернской учётной архивной комиссии, Тула, 1915 г., стр. 93).

Отец его, Юрий Петрович, служил в военной службе [вышел в отставку в 1811 г. с чином капитана], а мать была дочь богатой и родовой помещицы Елизаветы Алексеевны Столыпиной по мужу Арсеньевой.

«Красные ворота»… «Красный ворот»… Занимательный калейдоскоп! Лермонтов напишет в 1832 году о столице: Увы! как скучен этот город, // С своим туманом и водой! // Куда ни взглянешь, красный ворот, //Как шиш, торчит перед тобой. А «красным воротом» на своей форме Лермонтов, как поручик Тенгинского полка – стал обладателем перед смертью.

…Лишней не будет информация из работы: «М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность», Биографический очерк А. М. Скабичевского, С.-Петербург: тип. Ю. Н. Эрлих, 1912 г. «Когда молодая почувствовала себя беременною, она отправилась с мужем и матерью из Тархан в Москву, и здесь в доме на Садовой[4], близ Красных ворот, со 2-го на 3-е октября 1814 года, у неё родился сын Михаил» (стр. 4). «Муж бабушки, Елизаветы Алексеевны, Михаил Васильевич Арсеньев, умер совершенно неожиданно от удара, в самую весёлую минуту, на святках, в костюме могильщика в шекспировском Гамлете» (стр. 3).

…Юрий Петрович вёл свой род от старинной шотландской фамилии «Лермонт» из графства Эдинбург; к числу предков этой фамилии принадлежал, между прочим, знаменитый шотландский бард Фома Лермонт, живший в своём замке, развалины которого и теперь ещё видны на берегу реки Твида и носят название башни Лермонта. В стихотворении «Желание» (1831 г.) Михаил Юрьевич так говорит о своих шотландских предках: На запад, на запад помчался бы я, // Где в замке пустом, на туманных горах, // Их забвенный покоится прах. // На древней стене их наследственный щит // И заржавленный меч их висит. // Я стал бы летать над мечём и щитом – // И смахнул бы я пыль с них крылом. // И арфы шотландской струну бы задел - // И по сводам бы звук полетел… («М. Ю. Лермонтов: Биогр. сведения и разбор его сочинений для учащихся». Сост. С. Бураковский, Новгород: тип. А.С. Федорова, 1891 г.).

«Дерево без корней не растёт». «Как в жилах Карамзина[5], Жуковского и Пушкина – присоединяет свой голос другой автор, – текла отчасти иноплеменная кровь, так точно и Лермонтов, этот ближайший и достойнейший, но рано погибший преемник Пушкина, вёл род свой, по мужскому колену, из чужих краёв – из Шотландии.

Шотландский историк XVI века, Боэций, повествует, что король Малькольм, короновавшись 25-го апреля 1061 года, щедро одарил землями вельмож, храбростью своею содействовавших ему победить Макбета. В числе награждённых был и шотландец Лермонт (Leirmont), придавший это прозвище одному из дарованных ему поместьев.

Двести лет спустя (1286 г.) шотландский бард-пророк Томас Лермонт – предвещал своему королю, Александру III, скоропостижную смерть, - и на следующий же день король был сброшен испуганным конём в пропасть. Знаменитый романист Вальтер-Скотт, проведший детство по близости от развалин лермонтóва замка и построивший впоследствии там же свой роскошный замок Абботсфорд, воспел Томаса Лермонта в балладе, в трёх частях, «Томас-поэт».

Один из потомков этой родовитой семьи, Юрий Андреевич Лермонт (в самой первой русской грамоте фамилия его написана «Лермант»), в начале XVII века переселился сперва в Литву, а оттуда перешёл на службу молодого царя московского Михаила Феодоровича. Послушною грамотою царскою, от 9 марта 1621 года, поручик Юрий Лермонт был пожалован восемью деревнями и восемью же пустошами в Чухломской «осаде» [так в оригинальном тексте, - А.А.] Костромского наместничества. От этого Юрия Лермонта по прямой линии происходит наш русский поэт (Авенариус, 1914 г.). князь Кропоткин как бы уточняет: «George Learmonth с шестнадцатью шотландцами и ирландцами вступил на службу, сначала Польши, а потом (в 1613 г.) России[6]».

Ещё. Генерал И. Н. Лермонтов пишет, что род Лермантовых произошёл от испанского герцога Лерма, который поселился в своё время в Англии.

В Интернете, например: «Мнимый исп. предок Л. герцог Лерма получил в 1599 титул и фамилию по г. Лерма в Бургосе, был премьером при Филиппе III и привел Испанию к упадку. Кабинет Лермы отставлен в 1618, когда родоначальник Лермонтовых шотландец прапорщик Георг Лермонт уже состоял на рус. службе; Л. приходится ему прямым потомком 7-го поколения». Говорят, что герцог тот, Лерма, носил родовую фамилию Sandoval-y-Rojas.

Другой источник сообщает: «Далёкое прошлое рода Лермонтовых обвеяно яркими поэтическими легендами. Одну из них, лёгшую в основу великой трагедии Шекспира, так излагает наивным официальным языком своего времени «поколенная роспись рода Лермонтовых» (1688 г.): «В лете от Р. Хр. 1057-м прямова наследника Шкотские земли Милколумбусова Данкануса, третьяго тем именем, исгубил. И Милколумбус, получивши приятство у англинскаго короля Эдвардуса, что он повелел ему всяких людей принимати, которые похотят с ним идти доставати его природнаго королевства. И с ним Милколумбусом поехали многие породные люди Англинские земли, и Французские земли, и иных земель, и ему помогли того тирана Макбетуса побитии и королевство его Шкоцкую землю ему очистили. И он за такие их службы пожаловал вотчинами, а Лерманту дано в вотчину господство Рарси, которым господинством и ныне владеют наследники его». Другие из этих легенд слышал у себя на родине Вальтер Скотт. Его баллада «Thomas the Rimer» посвящена предку нашего поэта, Өомѣ Эрсильдауну Лермонту (Thomas of Erceldoune Learmont), шотландскому барду» (Иллюстрированное полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова / Ред. В. В. Каллаша, т. I, Москва, 1914 г., стр. VII). Выписок различных по теме этой набирается довольно много, однако отставим их за неимением свободного места.

…В роду Лермо(а)нтовых, тех, что на русской службе, можно насчитать довольно много литераторов. В качестве примера. Это адмирал Михаил Николаевич (В ЦВМА, Военно-морском архиве, хранятся четыре его рукописных труда о истории Гвардейского Экипажа); генерал-майор Владимир Николаевич и его сын Владимир (физик, автор многочисленных статей); капитан-лейтенант Николай Юрьевич; гвардии полковник Иван Николаевич Лермонтов; Владимир Дмитриевич и Николай Дмитриевич: сыновья моряка-декабриста Лермонтова – романист и издатель соответственно. Владимир Дмитриевич Лермонтов написал роман «Неслужащий дворянин». И другие. Но мы «пожертвуем подробностями». Тут отчего-то вспомнилось высказывание Льва Толстого: «Лермонтов и я – не литераторы». Михаил Юрьевич Лермонтов в нашем, русском, сознании – второй русский поэт. Так естественно установилось само; укрепилось твёрдо и прочно!

Я выхватил «навскидку» людей из XIX века, тех, кто действительно писал и издавал свои мемуары, стихи, прозу, статьи…

*

Бабушка. В формулярном списке поручика Лермонтова – «бабка». «До самого вступления в Юнкерскую[7] школу (1832 г.) жил и воспитывался в её доме. Она так любила внука, - вспоминает Лонгинов, - что к ней можно применить выражение: „не могла им надышаться”, и имела горесть пережить его. Она была женщина чрезвычайно замечательная по уму и любезности. Я знал её лично и часто видал у матушки, которой она по мужу была родня. Не знаю почти никого, кто бы пользовался таким общим уважением и любовью, как Елисавета Алексеевна. Что это была за весёлость, что за снисходительность! Даже молодёжь с ней не скучала, несмотря на её преклонные лета. Как теперь смотрю на её высокую, прямую фигуру, опирающуюся слегка на трость, и слышу её неторопливую, внятную речь, в которой заключалось всегда что-нибудь занимательное»[8].

Из книги далёкого 1913 года: «Матери своей мальчик лишился на третьем году жизни. Болезненный ребёнок всецело перешёл на попечение своей бабушки [которой к тому времени было 44 года! – А.А.], которая, лишившись единственной дочери, перенесла всю свою любовь на внука. Отец, думая, что сыну будет лучше у богатой бабушки, совершенно устранил себя от забот о воспитании сына.

Бабушка отвезла внука в своё имение Тарханы, Пензенской губ. Здесь, среди природы и деревенского простора, мальчик рос, окружённый роскошью и баловством. Он рано научился грамоте и языкам, - немецкому, французскому и английскому, под руководством гувернёров и превосходного учителя русского языка, который знакомил своего ученика с произведениями русской словесности и приохотил его к чтению русских писателей, из которых самым любимым сделался для него Пушкин [они и родились рядом и крестились (!): один в начале Новой Басманной улицы, а другой в конце её! и жизненный конец их был одинаков[9]]. Лермонтов обучался также рисованию и музыке и оказал в этих предметах большие успехи. Подобно Пушкину, Лермонтов очень рано начал писать стихи, подражая Пушкину и Байрону, и переводил также немецких поэтов.

Десяти лет Лермонтов ездил с бабушкой в Пятигорск на воды для поправления здоровья. Величавая природа Кавказа, которую Лермонтов позднее изобразил в своих сочинениях, пленила его душу ещё в детстве.

На тринадцатом году Лермонтов был отдан в Московский университетский пансион[10]. Вместе с ним переселилась в Москву и бабушка, которая не пожелала расстаться с любимым внуком. В пансионе он оказывал большие успехи в русской словесности, музыке, рисовании, выучился хорошо по-английски, много читал и на публичном экзамене получил первую награду. В пансионе же в Лермонтове усилилась любовь к отечественной литературе под влиянием его учителя, поэта Мерзлякова.

Шестнадцати лет Лермонтов поступил в Московский университет, но, не пробыв там и двух лет, уехал в Петербург и определился в юнкерскую кавалерийскую школу. Через два года он окончил курс и был выпущен корнетом в гусарский полк»[11]. Словами Раковича, офицера-воспитателя Псковского кадетского корпуса: «В 1828 году он поступил в московский „Благородный университетский пансион”[12], а в 1830 г. перешёл в самый университет, но пробыл там всего два года и вышел оттуда „по прошению”, но, в сущности, из-за столкновения с одним из профессоров (Маловым)». «Августа 21. В правлении Императорского Московского университета "от пансионера Университетского благородного пансиона Михайлы Лермантова" слушалось прошение о том, что он просит включить его "в число своекоштных студентов Нравственно-политического отделения"» ("Русская мысль" 1881 г., кн. XI, стр. 166). Итак. 1 сентября 1830 г. по решению правления Московского университета Лермонтов после сдачи экзаменов был принят на Нравственно-политическое отделение. И можно добавить, что два лета он провёл в усадьбе Средниково, недалеко от Москвы, принадлежавшей брату бабушки М. Лермонтова, генералу Столыпину.

Тут упоминались минводы. В списке посетителей прибывших на Кавказские Минеральные воды, на июль 1825 года, ст. 260 под №№ 57, 58, 59, 60, 61 и 62 показаны; «Арсеньева Елисавета Алексеевна, вдова, поручица, из Пензы; при ней внук Михаил Лермонтов, родственник ея Михаил Пожогин, доктор Ансельм Левиз, учитель Иван Капа, гувернерка Христина Ремер» (Иллюстрированное полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова. Редакция В. В. Каллаша, т. VI, М., 1915 г., стр. 98).

Ещё выписка. «Первый гувернёр [gouverneur] Капе [Capet] был полковник наполеоновской армии, взятый в плен в 1812 году и оставшийся в России. Миша более всех гувернеров любил его, особенно за его восторженные рассказы о Наполеоне, о всех его войнах и сражениях, между прочим и о Бородинском сражении. По смерти Капе поступил в гувернеры еврей Леви, знакомивший питомца с немецкою словесностью. Он не ужился и должен был уступить место проживавшему в России со времен первой французской революции эмигранту Жандро. Последний сумел понравиться избалованному питомцу, особенно же бабушке и ее московским родственницам, безукоризненностью манер и любезностью обращения старой версальской школы. Пробыв в доме Лермонтовых около двух лет, он стал мало-помалу открывать ему «науку жизни». Без сомнения, Лермонтов в поэме «Сашка» изображает Жандро под видом парижского Адониса, сына погибшего маркиза, пришедшего в Россию «поощрять науки» (Скабичевский, 1912 г., стр. 10).

Или. «Помню, что Миша особенно уважал бывшего при нём француза Жандро, капитана наполеоновской гвардии, человека очень почтенного, умершего в доме Арсеньевой и оплаканного её внуком» (из воспоминаний А. З. Зиновьева).

Или. «Полковник старой гвардии Жандро, пленник двенадцатого года…» (Д. В. Ракович, стр. 237).

Как уже сообщалось выше: некоторые несоответствия приводятся в моём пересказе тацитовыми устами «без гнева и пристрастия»… Я лишь собрал всё в одном месте. Пусть кого-то ещё заинтересует мотив «гувернёр».

Вот другой источник сообщает нам: «Вместо уволенного между тем m-r Капэ, их сопровождал француз-же Жандрó, почтенный полковник наполеоновой гвардии, попавший в 1812 году в плен к русским, да так и оставшийся с тех пор в России. Изо всех своих учителей Лермонтов более всего привязался к добродушному, начитанному Жандрó. Его-же влиянию надо приписать ту симпатию, которую питал поэт всегда к Наполеону и Франции, воспетым им во многих стихотворениях» («Наполеон», «Бородино», «Воздушный корабль», «Последнее новоселье» и проч.)[13].

Раскроем Капе. Итак. Капэ (Капа). Капе Жан (Иван). Что ещё о нём пишут? и откудова он взялся?

― А вот что и вот как.

Воспитанник одного из таких «гувернеров» будущий известный русский экономист Юрий Арнольд, из дворян Могилевской губернии, вспоминал: «Редкий был тогда дворянский дом, в котором не встречалось бы пленного француза: иметь у себя "своего" француза — это установилось тогда само собой для каждого "порядочного дома". И у нас, следовательно, оказался "свой" француз» (Рус. архив. 1891. № 7. С. 328).

Совершенная правда в том, что совокупное число военнопленных, вторженцев Великой Армии взятых в 1812 году, доходило до 200 тысяч человек, всех чинов. На февраль месяц 1813 года наполеоновских обер-офицеров, генералов и штаб-офицеров оказалось у нас среди пленных 3.250 чинов. И домой спешили не все! Сверхинтересная судьба одного «последнего из могикан», последнего пленного той Отечественной войны. Это известный в своё время долгожитель, бывший гусар (2e Regiment de hussards) Jean-Baptiste-Nicolas de Savin или Жан-Батист-Николя Савен, раненный при Бородино. Теперь Михаил Николай Андреевич Савин: воспитатель и преподаватель в России, на 100 (сто!) лет переживший своих однополчан, легших в русскую землю. Невероятно, но факт.

Вернёмся. Вышеупомянутый исследователь Мануйлов называет Ж. Капе сержантом наполеоновской гвардии, который «вместе с французской армией пришел в Москву, был ранен и остался в России» - т. е. одно из непосредственных лиц, от которого юный Михаил Лермонтов мог прямо, «из первых рук» услышать о Бородинской битве[14]. Допишем без комментариев, что в 1812 и 1813 гг. – отец Михаила Юрьевича воевал в Тульском ополчении, сызнова поступив на военную службу.

Ещё выписка. Жан Капе (Capet) — гувернер-учитель Лермонтова. В 1825 г. ездил с ним в Пятигорск. Профессор П. А. Висковатов писал: «Эльзасец Капе был офицер наполеоновской гвардии. Раненым попал он в плен к русским. Добрые люди ходили за ним и поставили его на ноги. Он, однако же, оставался хворым, не мог привыкнуть к климату, но, полюбив Россию и найдя в ней кусок хлеба, свыкся и глядел на нее как на вторую свою родину... Лермонтов очень любил Капе, о коем сохранилась добрая память и между старожилами села Тарханы» (Висковатов, с. 50). Вскоре после переселения в Москву Капе умер от чахотки. Лермонтов тяжело пережил его смерть. Но в другом месте находим, что «1829 г. 8 августа, в доме Е. А. Арсеньевой умер гувернер Лермонтова Жан-Пьер Коллет-Жандро (М-r Cindrot). В это время Е. А. Арсеньева жила с внуком на Поварской, в доме Е. Я. Костомаровой. В ссылке указано пояснение, что «в гвардии Наполеона служил не Жандро, а гувернер Лермонтова — Капе, умерший в доме Арсеньевой».

Мемуаристы ошибаются. Что ж… Мы видим, как учителя-французы принимаются один за другого. У современных исследователей наши французы и вовсе были «разжалованы». Пример. Капе (Capet) Жан (Иван) (род.? - ум. 1827 г.), гувернер, учитель Лермонтова, бывший наполеоновский гвардеец. В 1825 вместе с Лермонтовым и его бабушкой ездил в Горячеводск [Горячие воды – будущий Пятигорск]. Вероятно, именно он пробудил в М. Лермонтове интерес к судьбе Наполеона[15].

*

Однако ж, мы прервались. Продолжим. «Получив увольнительное свидетельство из Московского университета, Лермонтов с бабушкой, летом 1832 года, отправились в Петербург, где поместились в квартире на Мойке близ Синего моста [«мост-площадь» через р. Мойку]. Приехали они с целью поступления Лермонтова в Петербургский университет». Однако «Петербургский университет отказался зачесть Лермонтову годы пребывания в Московском университете» (Скабичевский, ук. соч., стр. 31).

Но многие из его товарищей по университетскому пансиону и Московскому университету перешли в Школу гвардейских кавалерийских юнкеров. Примеру их вознамерился теперь последовать и «капитанский сынок» Лермонтов. Можно к месту тут прибавить примечание и дописать словами Авенариуса о Школе находившуюся тогда «у Синего моста, в великолепном здании, бывшем потом дворцом вел. княгини Марии Николаевны, а в настоящее время [на момент написания, 1914 г.] занятом Государственным Советом и Советом министров» (Авенариус, стр. 28).

Школа юнкеров или Школа Гвардейских подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров (1826 г.) учреждена в столице 9 мая 1823 года, при Гвардейском Корпусе, и 9 же мая 1916 года у кавалерийского училища (д. № 54) открылся памятник Лермонтову.

Школа эта - для обучения молодых дворян, каковые поступали в гвардию из университетов или пансионов[16], не имея военного образования, подготовки, или пажей (с 1835 г.) состоящим на воспитании у родственников - размещалась у достославного Синего моста, на набережной Мойки, в старом здании, построенном ещё в XVIII ст., и ко времени поступления Михаила Лермонтова, после вступительного экзамена с правами вольноопределяющегося 4 ноября 1832 года (зачислен 10 ноября кандидатом), - уже перестроенного. Не считая изучения военных дисциплин, юнкера постигали математику, историю, иппологию, словесность, географию, судопроизводство, иностранные языки, нравственность, чистописание, да глазомерная съемка, да ситуационное черчение и, разумеется, - Закон Божий и другие. В 1839 г. Школу перевели в расположение Измайловского полка (флигель Измайловцев, на углу 1-й роты), но в 1839 г. место это было приобретено для Мариинского дворца, оттого Школа переехала, к Обводному каналу, в Нарвскую часть. В 1859 г. Школа переименована в Николаевское училище гвардейских юнкеров и в 1864 г. стало Николаевским кавалерийским училищем. Само училище готовило офицеров регулярной кавалерии, но 4 июня 1890 г. приказом по Военному Ведомству № 156 объявлено об учреждении в Николаевском кавалерийском училище казачьей сотни на 120 юнкеров для приготовления их к службе в офицерском звании в конных казачьих частях. Называлась «Царская сотня». Выпускались хорунжими. Николаевское Кавалерийское Училище после Исхода Русской Армии существовало в Галлиполи, затем в Белой Церкви, до 1923 года (см.: Азаренков А. Н., «Казачьи военно-учебные заведения», «Рейтар», № 37, 2005 г.). До 1917 года в училище находился первый в России музей М. Ю. Лермонтова[17]. Общество взаимопомощи б. юнкеров Николаевского Кавалерийского Училища во Франции создало музей славной Школы[18].

II

Собрание фактов. «В 1831 году, переехав из Москвы в Петербург, он начал приготовляться к экзамену для вступления в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, куда и поступил в начале 1832 года (кажется в марте), в лейб-гвардии гусарский полк (в то время юнкера, находившиеся в школе, считались в полках и носили каждый своего полка мундир). Годом позднее Лермонтова, определясь в гвардейские уланы я [Александр Меринский – А.А.] поступил в ту же школу и познакомился с ним, как с товарищем. Вступление его в юнкера не совсем было счастливо» (Воспоминания, "Антей" № 48, 1858 г. Оттиск можно посмотреть в РНБ, ф. 423, № 1751).

«Раз после езды в манеже… подстрекаемый старыми юнкерами, он, чтоб показать своё знание в езде, силу и смелость, сел на молодую лошадь, ещё не выезженную, которая начала беситься и вертеться около других лошадей… Одна из них ударила Лермонтова в ногу и расшибла ему её до кости» [26 (27?) ноября]. Читаем между строк: «цук» или «дедовщина».

…В исходе 1834 года Лермонтов был произведён в корнеты в лейб-гвардии гусарский полк, и оставил юнкерскую школу (Иллюстрированное полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова. Редакция В. В. Каллаша. Том VI, 1915 г., стр. 72, 74).

Отступление. В 1775 году, 21 марта, по Указу императрицы Екатерины II – для своего конвоя был сформирован на юге России Лейб-Гусарский эскадрон (из Чёрных гусар, Жёлтых, Венгерских и др.), и две казачьи конные команды («История Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка. 1775-1857», составил Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка Полковник Константин Манзей, часть IV, Санктпетербург: военная типография, 1859 г., стр. 1-2). Из Москвы переведены в столицу. При Павле I, в 1796 г. сформирован 4-х эскадронный полк и переведён в Царское Село и Павловск. Пополнялся вольноопределяющимися из дворян, достойными иностранцами и лучшими чинами из других полков. 1-й эскадрон именовался эскадрон Его Величества. В том же году из казаков эскадрона и гатчинских казачьих конвойных команд сформирован отдельный Лейб-Гусарский казачий полк. Шеф Лейб-Гвардии Гусарского полка с 1818 года Александр II. В 1855 назван Лейб-Гвардии Его Величества полком. В марте 1917 года переименован в "лейб-гвардии Гусарский полк". В Гражданскую войну «полк» входил и воевал в различных кавалерийских формированиях. С апреля 1920 года входил взводом в Гвардейский Кавалерийский полк. Перед Исходом Русской Армии лейб-гусары в составе взвода одного из лейб-гвардейских эскадронов. В эмиграции члены полкового объединения входили в Гвардейское объединение, которое в свою очередь входило особым Положением в Русский Обще-Воинский Союз, точнее в I отдел (Франция). На середину 50-х годов ушедшего века насчитывалось 26 чинов.

Лейб-Гвардия (нем. Leibgarde, от Leib - тело и лат. Guardia - защита, охрана) – почётное наименование отборных военных подразделений. Калька с греческого: отряды телохранителей (греч. соматофилаки, от сома - тело, филакос, или фюлакос - хранитель), личная стража. «Лейб» (нем.), состоящий при особе государя, или охранное царское, императорское, королевское войско, телохранители. В том же ряду лейб-медик, лейб-хирург… «Лейб» придаётся также к названью тех армейских полков, коих Шефом [звание Полковника Гвардии соответствовало сначала звание Шефа полка. Полковник – высший гвардейский чин[19]. Никаких генералов!] государь был до воцаренья своего на трон. В Российской Империи Лейб-Гвардия появилась при Петре Великом.

Вернёмся к 1832 году. 4 ноября Михаил держит экзамены в Школу Гвардейских Подпрапорщиков и Кавалерийских Юнкеров. 14 ноября отдан приказ по Школе… Предписанием № 273 заведующего Школой… генерал-лейтенанта Александра Нейдгарда ― Лейб-Гвардии вольноопределяющегося унтер-офицера[20] (с 13. 11. 1832 г.) Гусарского полка Лермонтова переименовали в юнкера (с 19. 12. 1834 г.) и Лермонтов попал во 2-й взвод [в середине апреля 1833 года Лермонтов вернулся в Школу после болезни. 8 июня выдержал экзамен в первый (старший) класс Школы]. В одном из своих писем он писал: «Если начнётся война, клянусь Богом, что я всегда буду впереди».

 Интересное совпадение. В этом месте вдруг отметил про себя, что некоторых авторов, с работами которых я скрупулёзно ознакомлялся для сбора материалов – знаю не понаслышке. Своими товарищами назвать их не имею права, но встречались и немного переписывались. Это К. Александров, С. Волков и А. Сажин, который изготавливал для одного из фильмов о Лермонтове газыри и кавказские наборные ремешки…

22 ноября 1834 года Высочайшим приказом «по кавалерии о производстве по экзамену» Лермонтов был произведен Л.-гв. в корнеты в Гусарский полк и покинул стены Школы, получив 1 августа 1835 года официальный офицерский патент о производстве (К. Александров). Полк располагался в Царском Селе (ныне г. Пушкин).

Обратим внимание, что звёздочки «на погоны» русским офицерам ввели лишь семь лет назад, с 1827 года! Написал «на погоны», но это условно, так как при жизни Лермонтова никаких офицерских погон ещё не было, а появились они на шинелях лишь в 1854 году. Лермонтов, как гусар, получил свою кованную звёздочку[21] на эполет сюртука-кителя (наплечные жгуты рассматривать не будем). Получил и хорошее образование. Кроме родного, русского языка, «читать и писать умеет» по-французски, по-немецки. Знает математику, тригонометрию, алгебру, историю, географию, фортификацию, ситуацию, военное судопроизводство и Закон Божий.

Прибыв в полк в 1834 году, корнет Лермонтов был зачислен в седьмой эскадрон, которым командовал ротмистр Николай Бухаров.

Бабушка не замедлила роскошно экипировать своего возлюбленного внука и окружить его обстановкою, считавшейся необходимою для блестящего гвардейского офицера. Четверо крепостных из Тархан (повар, два кучера, слуга) были отправлены тотчас в Царское Село и кроме денег, выдаваемых на разные нужды ему было ассигновано по десять тысяч рублей в год[22] [каковы были цены и каково было офицерское жалование на то время? Есть ответ]. Ещё. В октябре 1835 г. бабушка выслала внуку 1500 руб. ассигнациями, да брат Афанасий должен был прислать ему 2 тысячи[23]. У Михаила Лермонтова в Тульской губернии имелось сто пятьдесят душ крепостных крестьян. Бабка же послала челядь из своих личных крепостных, коих за ней числилось полтысячи душ. В декабре на шесть недель уезжает в отпуск, в деревню. Потом немедля берёт отпуск по болезни. В марте 1836 г., (вторая половина) Лермонтов "на лицо в полку" (Царское Село). Но уже с мая по июнь Лермонтов был болен и получил разрешение отбыть на Кавказские Минеральные воды, − что использовано не было.

Служба в лейб-гвардии Гусарском полку для наших современных офицеров будет совершенно не понятной. Сказка. Мы не будем раскрывать сказанное. Кому интересно – без труда отыщет информацию. Да хоть бы взять другой гвардейский полк, Гродненский. К полку Лермонтов прибыл лишь 26 февраля 1838 года, тогда как был о переводе Приказ от 11. 10. 37. Явившись к князю Багратиону, он получил назначение состоять в четвёртом эскадроне [см. портрет Лермонтова в гродненском мундире] и на другой день, 27-го числа, дежурил по второй половине полка… (приказы по полку за февраль 1838 г.). В первый день после обеда Лермонтов предложил играть в карты, а когда один из офицеров отозвался и «заложил банк в сто рублей», то Лермонтов вытащил из бокового кармана вицмундира тысячу рублей и начал метать. Скоро он выиграл у сослуживцев две тысячи рублей, но через час проиграл свои деньги, весь выигрыш, да ещё 800 рублей [однополчанина] А. И. Арнольди. «Так ознаменовался приезд поэта в наш полк», заключает автор[24]. Гвардейские офицеры в казармах не пропадали <…>.

Следует отметить, что Михайло Лермонтов не был ревностным исполнителем дисциплины и правильного ношения установленной формы обмундирования. «Классицизм ищет совершенства, романтизм ищет чуда», - писал Г. Адамович о Лермонтове. С одной стороны – это ухарство, подчёркивание – с другой (не рудимент! я вспоминанию свою армейскую службу в различных войсковых частях, где непременно были свои отличительные, неуставные, черты ношения униформы) военный своеобычный нрав[25]. «Он частенько сиживал в Царском Селе на гауптвахте». «В августе того же [1839] года, великий князь, за неформенное шитье на воротнике и обшлагах виц-мундира, послал его под арест прямо с бала, который давали в ротонде царскосельской деревни» (М. Н. Лонгинов, «Русская Старина», 1873 г., т. VII, кн. 3, стр. 387-388). Историк другого, Гродненского, гусарского полка, штабс-ротмистр указанного полка Юлий Елец, напоминает читателю: «строгое соблюдение всегда и везде формы в одежде»; «причёска волос имела строго установленную форму» и проч.

Далее. В конце февраля военный министр Чернышев отношением за № 100 сообщил Бенкендорфу высочайшее повеление: "Л.-гвардии Гусарского полка, корнета Лермонтова, за сочинение известных вашему сиятельству стихов, перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк: а губернского секретаря Раевского за распространение стихов и в особенности за намерение тайно доставить сведение корнету Лермонтову о сделанном им показании, выдержать под арестом в течение одного месяца, а потом отправить в Олонецкую губернию для употребления на службу, – по усмотрению тамошнего гражданского губернатора". «На смерть Пушкина ответил только он, притом так, что голос его прозвучал на всю страну, и молодой гусарский офицер был, чуть ли не всеми признан пушкинским преемником. Другие промолчали»[26]. В другом месте Адамович отмечает, что Николай I получил стихи Лермонтова по почте с пометкой «призыв к революции». Он так и сам их оценил, в парадоксальном согласии с советскими истолкователями Лермонтова. Как верно отметил в своей работе один из именитых писателей и заслуженных деятелей литературы Г. В. Пряхин: «Идиллических отношений между большими поэтами, писателями и любой властью не бывает, и быть не может»[27].

Опала. 27 февраля 1837 г. переведён корнет Лермонтов, - будущий певец Кавказа и кавказской войны, - тем же чином с переименованием в прапорщики[28], в один из старейших полков: Нижегородский драгунский. Сам полк стоял на тот момент в местечке Кара(а)гачи. Но прапорщик оказался почти всё время в разъезде.

У драгун, в отличие от остальной кавалерии была своя система чинов, – пехотная. Необходимо отметить, что одну звездочку по прибору носили на мишурном эполете прапорщики и корнеты. Офицеры, прибывавшие на Кавказ в этот полк старались пошить себе новую «нижегородскую» форму этой элитной части, с газырями (от 4-х до 6-ти с каждой стороны), обшитыми произвольно «золотыми» галунами, с золочёными напатронниками, или высеребренных чернью, да с прицепленными к их колпачкам мелкими цепочками (подражая горцам – «патроны серебряные с цепочками»)[29]. Карманы под газырницами могли быть оттеланы галуном. Тёмно-зелёная куртка «застёгивалась 18 парами проволочных крючков». На ней имелись кроме газырей чешуйчатые, вызолоченные эполеты (М. В. Нечитайлов). «Смесь черкесского с нижегородским». Однако при повседневной службе и в походах эполет никто из офицеров на сюртуках (пехотного образца, которые были положены нижегородцам), не носил. Строгоустановленной формы офицеры не придерживались, и пошив её был, мягко сказать, индивидуален. У прапорщика Лермонтова был её соответствующий вариант. В одном из писем первой половины марта он написал: «Я заказал обмундировку и скоро еду…».

<…> 19 марта 1837 года Лермонтов выехал в свою ссылку из Петербурга на Кавказ через Москву, из оной 10 апреля выехал уже к месту. И тут многие «стесняются» прибавить, что с ним были его крепостные крестьяне – два Ивана.

В первых числах мая они приехали в город-крепость Ставрополь (Кавказский), этот пересыльный пункт, центр, откуда делились все командировочные на Кавказ; в первой половине сентября выехал в Тамань, а 29 вернулся, обворованный накануне. Ещё одно его полутайное злоключение. Элемент нам известен. С другой стороны – случилась повесть. Георгий Адамович (Русское Зарубежье) хорошо напоминает: «О "Тамани" нечего говорить. "Тамань" стала в русской прозе образцом поэтической прелести: это ведь первый русский рассказ, в котором каждое слово пахнет морем, влагой, ночью, чем-то зелёным, южным, прохладным. Вспомним тоже, что до Лермонтова никто всего этого у нас не уловил».

13 мая Лермонтов подаёт рапорт в войсковой штаб Кавказской линии и Черномории "об освидетельствовании болезни его". После чего был помещен в ставропольский военный госпиталь, а затем переведен в пятигорский. 18-м июлем отмечено письмо Лермонтова к бабушке из Пятигорска, где сообщает о причислении его к эскадрону Нижегородского драгунского полка в Анапе.

Интересно тут, что старинная казачья песня, зафиксированная в середине XIX столетия"[30]. (она и сейчас широко известна с изменениями), пелась так:

Не для меня придёт весна,

Я поплыву по берегам абхазским,

Сражусь с народом закавказским,

Там пуля ждёт давно меня.

11 октября 1837 года, в Тифлисе отдан высочайший приказ по кавалерии о переводе "прапорщика Лермонтова в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк корнетом". В конце октября и начале другого месяца Лермонтов, направляясь в Нижегородский драгунский полк, в котором все ещё продолжал числиться до 25 ноября, "переехал горы", а затем в Закавказье "был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии". 25 ноября наш драгунский прапорщик выключен из списков Нижегородского драгунского полка. До событий 1917-18 гг. в войсковом музее того полка хранились несколько рисунков Михаила Юрьевича.

Наконец 3-го января 1838 года он приезжает с Кавказа в Москву. Затем в столице. Во второй половине февраля он прибывает в Новгородскую губернию, в 1-й Округ военных поселений, где располагался штаб лейб-гвардии Гродненского гусарского полка[31]. «Явившись к командиру полка князю Д. Г. Багратиону[32], он получил назначение состоять в четвертом эскадроне, которым командовал Войнилович». Но 24 марта по ходатайству бабушки, Арсеньевой, Бенкендорф сделал представление через военного министра Чернышева о переводе Лермантова в л.-гв. Гусарский полк (дело № 721). Что и произошло ко дню святой Пасхи получив совершенное прощение государя.

Источник сообщает, что «в октябре же месяце хлопотами бабушки был снова переведён в гвардию, сначала в Гродненский гусарский, а затем обратно в лейб-Гусарский» (Ракович, стр. 239). О том же самом говорит другой документ. По ходатайству Бенкендорфа (нач. Третьего Отделения), Лермонтов был переведён в Л.-Гв. Гродненский гусарский полк, стоявший тогда в Новгороде. Начальник III отделения сообщал Чернышеву, что бабка Лермонтова просит о переводе его вновь в л.-гв. Гусарский полк «дабы она могла в глубокой старости спокойно наслаждаться небольшим остатком жизни и внушать своему внуку правила чистой нравственности и преданности к Монарху за оказанное уже ему благодеяние». Бенкендорф вполне присоединялся к просьбе и, в свою очередь, просил «в особенное личное ему одолжение» испросить у государя ко дню св. Пасхи совершенное прощение Лермонтову и перевод. Николай велел запросить мнение Михаила Павловича, как командира гвардейского корпуса, не находит ли он препятствий к исполнению просьбы Арсеньевой. Великий князь был совершенно согласен на перевод, и Лермонтов снова очутился в Петербурге (Дело архива III Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии, которое, к слову, занималось среди прочего и цензурой, 1837 г., № 43, 1 экз.).

Следовательно, 9 апреля 1838 года следует Высочайший приказ по кавалерии о переводе:

"лейб-гвардии Гродненского полка корнет Лермантов, лейб-гвардии в Гусарский полк", в который он прибыл 14 мая, по болезни. Полк стоял под Царским Селом. В Истории Л.-Гв. Гродненского полка написано, что «переведённый в лейб-гусары, Лермонтов не тотчас отправился к месту нового служения, так как 18 апреля подал рапорт о болезни и некоторое время ещё оставался при полку». Оставшись в полку, он несёт дежурства (8 раз), участвует в парадах (2 раза).

22 сентября по приказу Великого князя Михаила Павловича за очередную выходку был посажен под арест (находясь на Царскосельской гауптвахте, Лермонтов написал маслом картину "Вид Кавказа"). Освобождён 10 октября. Легко ложится строка из старого советского анекдота о вожде: «всё по ссылкам, да по тюрьмам». 6 декабря 1838 г. поступил Высочайший приказ по кавалерии о производстве (sic! – А.А.) Лермантова из корнета в поручики.

«Почти во всех документах штаба войск Кавказской линии и Черномории значилось имя поэта – Лермантов»[33]. Но я бы сказал так: «Поэт Лермонтов, но офицер Лермантов», но это опять-таки не вполне верно будет, если вспомним известное. А именно, 2 мая 1837 г. цензоры Крылов и Куторга разрешили т. VI журнала «Современник» (№ 2), в котором на страницах с 207 по 211 напечатано стихотворение «Бородино» за подписью «М. Лермантовъ»[34]. В январе 1824 г.

Цензор А. Красовский дозволил к печати "La Tourterelle, Romance Russe de M-r Michel de Lermantoff, mise en musique par*** в музыкальном журнале "La Harpe du Nord" (Мануйлов В.).*

«В 1838 году в нашей полковой жизни светлым метеором промелькнул знаменитый русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. Высочайшим приказом от 22 ноября 1834 года юнкер школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Михаил Лермонтов был произведён в корнеты лейб-гвардии гусарского полка: три года спустя корнет Лермонтов за дуэль с графом де-Барантом, сыном французского посланника в Петербурге, был переведён на Кавказ в Нижегородский драгунский полк прапорщиком и в том же году (1837, 11 ноября) обратно переведён в гвардию с назначением в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк («История Лейб-Гвардии Гродненского Гусарского полка. 1824-1865». Составил Штабс-ротмистр Ю. Елец, С.-Петербург: типография В.С. Балашева, 1890 г.). «Кондуитный список Лейб-Гвардии гусарского полка поручика Лермантова с 1-го генваря 1839 года по 1-е августа 1839 года» содержит лишь положительную характеристику.

*

Дуэль. В Своде Законов (1832 г.) и в Своде Военных Постановлений (1839 г.) и действовавших до издания Уложения 1845 года (когда поединок стал самостоятельным преступлением, а по военному ведомству до издания воинского устава о наказании 1868 г.) работали постановления манифеста о поединках. Однако почти никогда не применялись во всей строгости[35]. Смотря по обстоятельствам виновников наказывали заключением в крепости, разжалованием в рядовые, или переводом на службу на Кавказ («Воен. Сборн.» № 8, 1894 г., стр. 331). Так, например, и наш знаменитый поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, за первую дуэль (с французским подданным де-Барантом, 18 февраля 1840 года ‒ за Чёрною речкою), был приговорён судом к «лишению чинов и дворянского достоинства и к разжалованию в рядовые». Но принимая в уважение, во 1-х, причины, вынудившие подсудимого принять вызов на дуэль, на которую он вышел не по одному личному неудовольствию с бароном де-Барантом, но более из желания поддержать честь русского офицера; во 2-х то, что дуэль эта не имела никаких вредных последствий; в 3-х поступок Лермонтова во время дуэли, на которой он, после сделанного де-Барантом промаха из пистолета – выстрелил в сторону, в явное доказательство, что он не жаждал крови противника, и наконец, в 4-х засвидетельствование начальства об усердной Лермонтова службе, – генерал-аудиториат признал возможным повергнуть участь подсудимого на Всемилостивейшее Его Императорскаго Величества воззрение, всеподданнейше ходатайствуя о смягчении определённого ему по законам наказания, тем, чтобы, вменив Лермонтову содержание под арестом с 10 марта 1840 года, выдержать ещё под оным в крепости на гауптвахте три месяца, а потом выписать в один из армейских полков тем же чином. Согласно с сим заключением представлен был от генерал-аудиториата Государю Императору всеподданнейший доклад, на котором в 13 день апреля 1840 года последовала собственноручная Его Императорскаго Величества конфирмация: «поручика Лермонтова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином[36]». В тот же день – 1) это высочайшее повеление было объявлено Лермонтову, и 2) напечатан по военному ведомству следующий приказ: переводится Лейб-Гвардии Гусарского полка поручик Лермонтов в Тенгинский пехотный полк (расположенный на Кавказе) тем же чином[37].

«Язык у человека мал. А сколько жизней он сломал». Поединок состоялся из схватки на шпагах и боя на пистолетах[38]. После той дуэли с Э. Барантом (de Barante), из пистолета которого был убит Пушкин[39], наш офицер-поэт, как всем известно, был сослан на Кавказ. «До предания суду аттестовался достойным». После этого было письмо Лермонтова к великому князю Михаилу Павловичу, с просьбой о заступничестве, подписанного: «Съ благоговѣйною преданностью имѣю щастiе пребыть Вашего Императорскаго Высочества Всепреданнѣйший Михаилъ Лермонтовъ Тенгинскаго пѣхотнаго полка поручикъ.»

Письмо это было получено в III Отделении 29 апреля 1840 года (Дело архива III Отделения I экспедиции, 1840 года, № 135)[40]. Иножды будет иначе… Господня воля – наша доля.

«В Лермонтове было два человека», - подметил секундант князь Васильчиков. Он носил «маску» и хотел казаться не тем, чем был, - уточнил поэт-акметист Г. Адамович. Что ж, из старины глубокой известно: хорош не тот, у кого наиболее хороших качеств, а тот, у кого наименее плохих. В св. писании сказано: "Грехи юности моей ... не вспоминай ... Господи!" (Пс. 24,7). А нам надо бы помнить неизменно: 27 лет…

При исследовании я старался не о том, чтобы заявить моё личное мнение, а чтобы отыскать взгляд людей двух ушедших столетий.

*

1840 года марта 16-го дня, в присудствии Комиссии Военного Суда, учрежденной при Кавалергардском Ее Величества полку, подсудимый Л.-Гв. Гусарского полка Поручик Лермонтов допрашиван и показал.

― Как вас зовут? Сколько от роду лет, какой веры, и ежели христианской, то на исповеди и у Святого причастия бывали-ль ежегодно?

▬ Зовут меня Михаил Юрьев, сын Лермонтов, от роду имею 25 лет, веры грекороссийской, на исповеди и у Святого причастия ежегодно бывал.

― В службу Его Императорского Величества вступили вы которого года, месяца и числа, из какого звания и откуда уроженец? имеете-ль за собою недвижимое имение и где оное состоит?

▬ Время вступления моего в службу Его Императорского Величества видно из формулярного списка. Происхожу из дворянского звания, уроженец Московский. Недвижимого имения за мною нет.

― Во время службы какими чинами и где происходили, на предь сего не бывали-ль вы за что под судом и по оному, равно и без суда в каких штрафах и наказаниях?

▬ Службу начал с юнкерского чина Л. Гв. в Гусарском полку, произведен в корнеты в сем же полку, из оного был переведен в Нижегородский драгунский полк, потом Л.-Гв. в Гродненский и наконец снова поступил Л.-Гв. в Гусарский полк, в коем состою ныне поручиком. Под судом не был, а без суда подвергался штрафу, который значится в формулярном моем списке.

*

СВИДЕТЕЛЬСТВО

1840 года Марта 20-го дня, в присутствии комиссии Военного Суда, учрежденной при Кавалергардском Ее Величества полку, произведено было мною освидетельствование раны подсудимого поручика Лермантова, полученной им на дуэли шпагою, по которому оказалось, что никакого следа оной мною усмотрено не было, даже и рубца не заметно; из сего следует, что повреждение, о котором говорится, было весьма поверхностно.

Кавалергардского Ее Величества полка Полковой Штаб лекарь Медико-Хирург надворный Советник (Подпись)

При сем присутствовали: Презус Полковник Полетика

Ротмистр Бетанкур
Штабс Ротмистр князь Куракин
Поручик Самсонов
Поручик Зиновьев
Корнет Булгаков
Корнет Граф Апраксин 2.
Аудитор Лазарев.

Ergo. Повтор. 1840 год Март 10. Начато "Дело Штаба отдельного Гвардейского корпуса… О поручике Лейб-гвардии Гусарского полка Лермонтове, преданном военному суду за произведенную им с французским подданным Барантом дуэль и необъявление о том в свое время начальству". Разночтение: «за произведённую, по собственному сознанию, дуэль и за не донесение об этом тотчас своему начальству», так гласит его формулярный список. 31 декабря (!) 1840 г. «на лицо» в полку. Михаила Юрьевича Лермонтова Тенгинский пехотный полк с гордостью считал в своих рядах (аккурат до 1918 года).

Очередной виток. Приказом по отдельному Гвардейскому корпусу от 11 марта 1840 года[41] за № 38 предан военному суду лейб-гвардии Гусарского полка поручик Лермонтов. Лермонтов арестован, а 17 марта переведён из Ордонанс-гауза на "Арсенальный караул". 11 апреля Великий князь Михаил Павлович сказал о приговоре военно-судной комиссии в отношении поэта-офицера следущее: «"...сверх содержания его под арестом с 10 прошедшего месяца, выдержать еще под оным в крепости в каземате три месяца, и потом выписать в один из армейских полков тем же чином...". После чего пришло Предписание императора о срочном окончании дела о дуэли. Два дня спустя на докладе генерал-аудиториата по делу о поручике Лермантове рукой Николая I указано: "Поручика Лермантова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином; отставного поручика Столыпина и Г. (титул «Грáфа») Браницкого [граф Браницкий 2-й – А.А.] освободить от подлежащей ответственности, объявив первому, что в его звании и летах полезно служить, а не быть праздным. В прочем быть по сему. Николай. С.-Петербург 13 Апреля 1840".

19 апреля военный министр сообщает вел. кн. Михаилу Павловичу, что Император "изволил сказать, что переводом Лермонтова в Тенгинский полк желает ограничить наказание". Что ж, «великие имена делаются на востоке», сказал Наполеон. Началась малолетняя история боевой деятельности Лермонтова в рядах славных Кавказских войск. «Кавказ – одна из самых красивых областей земного шара», - записал известный князь Пётр Кропоткин рассказывая нам о Лермонтове в свое работе[42]. Кавказ определил творческую судьбу Лермонтова.

*

В 1840 году решено было перенести Кубанскую Линию на реку Лабу и заселить местность между реками Кубанью и Лабой казаками[43]. Напомню уважаемому читателю, что Кубанские и Терские казаки назывались официально «Кавказскими Казачьими Войсками», до известных событий начала ХХ века. То есть все тамошние казачьи войска (Гребенское, Терское, Терское Семейное, Кизлярское, Черноморское), команды, полки и станицы были переформированы, разделены в 1860 году на два Войска – Терское и Кубанское, а вместе два войска имели общее наименование, как сказывалось выше.

До отправления на место военных действий, Лермонтов проживал в Ставрополе, куда прибыл 10 июня в главную квартиру командующего войсками Кавказской линии и Черномории. Над русскими отрядами начальствовал тогда участник Отечественной войны П. Х. Граббе.

Лермонтов 18 июня откомандирован "на левый фланг Кавказской линии для участвования в экспедиции, в отряде" и, таким образом, в назначенный ему Николаем I полк Лермонтов не поехал (С. Андреев-Кривич). Летом и осенью он принимал участие в экспедиции ген. Галафеева. Октябрь 27 дня – ноябрь 6: в составе отряда выступил из крепости Грозной и отличился в делах 27, 28, 29 и 30 октября у аула Алды, в Гойтинском лесу и у реки Валерик. Нужно заметить, что в сражении на реке Валерик 11-го (23) июля 1840 г., рядом (три десятка километров) с крепостью Грозная, - поручик Лермонтов не командовал ещё дороховскою командою охотников, как рассказывал профессор Висковатов (Висковатый) на страницах «Русской Старины» (1884 г.). Эту команду Лермонтов получил только 10 октября… [См.: «Русские ведомости», 1891 г. 19 авг., № 227. Публикация рапортов ген. Галафеева и «Журнала военных действий отряда Галафеева». Представление Лермонтова к наградам за участие в боевых действиях].

По окончании военных действий пор. Лермонтов, в самом конце декабря, прибыл в Тенгинский полк. 6 января, судя по воспоминаниям А. Дельвига (см. П. Щеголев, ук. соч., стр. 131), он был в Ставрополе, а 14 января получил отпускной билет [и уехал в столицу]. Т. е. к тому времени, когда Лермонтов «прибыл» в Тенгинский полк, боевые и карательные операции полка на тот период были пока закончены. Отряд сжигал «деревни» горцев и истреблял их посевы, припасы… На груде развалин ставили столбы с надписью на местном наречии, в которой излагалась их вина и кара. Живая сила? Посланные преследовать горцев, только передвигали их с одного места на другое. Читать «Журнал военных действий отряда на левом фланге Кавказской линии».

*

Для закрепления материала – более развёрнуто. В половине июня Лермонтов отправился, наконец, в отряд Апполона Галафеева, в крепость Грозную, где тогда начался формироваться «отряд» (состав 6 ½ батальонов пехоты, 1500 казаков, 14 орудий). 6-го же июля выступил в экспедицию на Малую Чечню. Лермонтов в этом походе завязал дружбу с юнкером или прапорщиком Малороссийского казачьего № 1 полка Р. Н. Дороховым[44], отчаянным храбрецом и повесой, который за свои шалости и удалые проказы чуть не три раза был разжалован в солдаты. За Дороховым числилось четырнадцать duel-поединков (вспомним тут его многоизвестного отца)[45]. Этот Дорохов составил команду человек до ста из казаков, среди которых были и татары и кабардинцы. «Отчаянные удальцы-головорезы, закалённые в схватках с горцами, они смотрели на войну, как на ремесло. Опасность, удальство, лишения и разгул были их лозунгом. Огнестрельное оружие они презирали и резались шашками и кинжалами, в удалых схватках, в рукопашную. Раненый во время экспедиции Дорохов поручил свой малый летучий отряд Лермонтову (10 окт.), который умел привязать к себе людей, совершенно входя в их образ жизни. Он спал на голой земле, ел с ними из одного котла и разделял все трудности похода». Следовательно, когда выбыл раненым из строя "юнкер" Руфин Дорохов − Лермонтов "с командою" "летучей сотнею казаков" отличился в делах 12 и 15 октября за Шалинским лесом и при переправе через Аргун. Тут ничего, что я повторяюсь… «В официальных донесениях об этой экспедиции, при представлении Лермонтова к награде, было сказано; что ему была поручена команда из казаков-охотников (т. е. добровольцев; по своему хотению, желанию - волонтёров), которая, находясь всегда впереди отряда, первая встречала неприятеля и, выдерживая его натиски, весьма часто обращала в бегство сильные партии» (Скабичевский, стр. 65).

Многополнее, увлекательнее, детальнее, некогда рассказывал и описал мой хороший знакомый, Александр Скуратов (Железноводск-Москва). Его статьи мы в своё время печатали в журнале «Станица»[46], который в свою очередь можно отыскать теперь в Интернете.

…Его отчаянная храбрость удивлявшая, сказать словам офицера-артиллериста Константина Мамацева (Мамацашвили, 1815 или 1818 † 1900), - даже старых кавказских джигитов, и столь ценная в кавалеристе непоседливость доставили ему начальствование над конными охотниками отряда Галафеева, и Лермонтов оказался образцовым начальником летучего отряда. Блеск лермонтовской шашки был отмечен всеми. «Его команда, - по словам Мамацева, - как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается, открывая присутствие неприятеля и как снег на голову падая на чеченские аулы» (Цит. по: рубрика Лермонтов, «Военная энциклопедия», Петербург, Москва: Товарищество И. Д. Сытина, 1914 г., стр. 589). «Под конец своей короткой жизни и сам Лермонтов действительно превращается в "настоящего кавказца", хотя и без чинов и орденов» (Пагануцци, стр. 88).

Барон Л. Россильён, б. обер-квартирмейстер отряда, сообщал Висковатому: «Лермонтов собрал какую-то шайку грязных головорезов. Они не признавали огнестрельного оружия, врезывались в неприятельские аулы, вели партизанскую войну и именовались громким именем Лермонтовского отряда…». Барон возмущался, что возбранный Лермонтов ходил небритым и отпустил длинные волосы; эполет не носил, но тут же сделал оговорку «что, впрочем, было на Кавказе в обычае» (Скабичевский, стр. 66). Казаки, к слову, волосы по уставу коротко не стригли. Командовал казаками? Так это в традиции полка, в который Лермонтов вышел офицером. Гусарский Лейб-Гвардии полк был отчасти сформирован в своё время и из конвойных казачьих команд. А теперь во время военных действий всё смешалось. Офицеры на Кавказе отпускали бородки, избыточные бакенбарды, длинные волосы, которые некоторые модники инда завивали, или же голову вовсе брили. Что же касается нарушения порядка ношения форменной одежды, так Лермонтов ещё в Царском Селе часто сиживал на гауптвахте за подобные проделки. И позднее, - за прочие «шалости». Вспомним, что «за буйство и ношение партикулярной одежды…» был в свой первый раз разжалован его товарищ, прапорщик Дорохов[47]. А нынче – война. При походной жизни установленное правилами ношение военной формы не соблюдалось. Что-ж с того… Отчасти или почти полное отсутствие «воинского вида», отличия от образцов. Офицеры покупали или приобретали себе горские бурки, папахи, башлыки, черкески и прочее; разумеется - шашки и кинжалы; коня и сбрую.

Все формальности угасили и были отставлены, кроме как смотры, представления, выезды в свет… похороны: там, - «да», старались соблюсти. «На Кавказе мало знали военную форму и нисколько не стеснялись, – писал в своё время капитан Филипсон, – странно было видеть такое разнообразие и даже иногда фантастичность военных костюмов». На офицерском сюртуке (разновидность кителя, причём не редко в то время названия часто подменялись одно другим. Носился поначалу лишь кавказскими драгунами) кроме как галунных контр-погончиков не было особых знаков различий.

Сюртук тёмно-зелёный, подбитый мехом или с бешметом под ним, а летом облегчённый; может белый. С пуговицами под золото. Но шиком считалось носить сюртук всенепременно расстегнутый – кавказские вольности. Любили яркие канаусовые рубахи (Лермонтова горцы звали «гегвака, - т. е. стихотворец, - в красной рубашке»), под сюртук или без оного. Шаровары различных оттенков, суконные, или кавказские из верблюжьей шерсти, соответствующего цвета. Разумеется и форменные брюки.

Фуражек с белым чехлом офицеры не очень носили при военных действиях, но некоторые время от времени бравировали этим[48]. Мода на фуражки пришла с Кавказа, с войны, точно также как в Первую мировую войну пришла фронтовая мода на лихо заломленные фуражки с тульей опущенной по бокам «до ушей» или «сломанные чёртом» папахи. Словами [не подберу синоним к слову «гениальными»] Михаила Юрьевича затеним тему униформистики и пойдём далее: Теперь прощайте: если вас // Мой безыскусственный рассказ // Развеселит, займет хоть малость, // Я буду счастлив. А не так? // Простите мне его…

*

Биография М. Ю. слишком известна, чтобы долго останавливаться на ней, но считаем не лишним напомнить читающиму эти страницы главнейшие моменты его короткой, но полной несчастных превратностей жизни. Возможно, есть расхождения. Одно неизменно, как сказал профессор Павел Пагануцци, автор книги о Лермонтове (1967 г.), удостоенной премии Американского философского общества, и ряда очерков и статей: «Предчувствия смерти разбросаны по всем произведениям Лермонтова»[49]. «Игра со смертью для него, как бы добавляет Мережковский, - почти тоже, что в юнкерской школе игра с железными шомполами, которые он гнул в руках и вязал в узлы, как верёвки»[50]. И набавлю: «Когда я сомневаюсь, есть ли что-нибудь, кроме здешней жизни, мне стоит вспомнить Лермонтова, чтобы убедиться, что есть» (Мережковский).

1840 год отмечается следующими тематическими датами. Исключая, для кого-то, немаловажные детальности. Афористические выписки: 6-10 июля. Принимает участие в походе из крепости в Малую Чечню. Отряд, в котором находился Лермонтов, выступив из лагеря при крепости Грозной, переправился через реку Сунжу и через ущелье Хан-Калу с боями продвинулся в Дуду-Юрт и далее в Большую Атагу и Чах-Гери к Гойтинскому лесу. После штыковой атаки у Ахшпатой-Гойта был совершен переход к Урус-Мартан и к деревне Гехи[51].

11 июля. Сражение при р. Валерик [Валарик, Валрик]. Среди прочих отмечен поручик Лермантов.

12 июля. Поручик Лерма(о)нтов принимает участие в деле при деревни Ачхой, у реки Ачхо.

13 июля. Поручик Лерма(о)нтов принимает участие в перестрелке при следовании отряда из лагеря на р. Натахы, через дер. Чильчихи, в Казах-Кичу, на левый берег р. Сунжи.

14 июля. Поручик Лерма(о)нтов принимает участие в стычке при следовании отряда из лагеря на р. Сунжи в крепость Грозную.

28 июля. Поручик Лерма(о)нтов в Пятигорске.

29 сентября - 3 октября. Лерма(о)нтов участвует в «делах» и обращает на себя «особенное внимание отрядного начальника расторопностью, верностью взгляда и пылким мужеством».

4 октября. Отмечен «поручик Лермантов». Отличился «храбростью и самоотвержением при передаче приказания под огнем неприятеля».

10 октября. Когда выбыл раненым из строя Малороссийского казач. № l полка юнкер Руфин Дорохов, Лерма(о)нтов принял от него начальство над охотниками (число волонтёров колеблется: от 40 до…).

12 октября. На фуражировке за Шали, Лерма(о)нтов «бросился с горстью людей на превосходного числом неприятеля».

15 октября. Лерма(о)нтов с командою первый прошел Шалинский лес.

27 октября - 6 ноября. Лерма(о)нтов принимает участие в экспедиции в Малую Чечню.

См. Журнал военных действий отряда на Левом фланге Кавказской линии. С 10-го апреля по 13-е октября 1840 г. «Михаил Юрьевич Лермонтов в битвах с черкесами в 1840 году», Русская старина, № 8, 1891 г., сообщ. Лебединца.

«Теперь я не пишу романов – я их переживаю (делаю)», - записал Лермонтов в дневнике пятью годами ранее, заглянув в будущее. Подразумевал иное, но строка легла тут.

*

«По окончании военных действий в этом году Лермонтов некоторое время провёл в Пятигорске, откуда и отправился к месту своего служения в старинную станицу Ивановскую или Ивановку, основанную ещё в 1794 году.

Ещё за долго до прибытия в полк, как только там получен был приказ о переводе поручика Лермонтова, полковник Данзас (б. секундант Пушкина) выхлопотал его назначение в одну из рот своего батальона. Тогда же он был зачислен в 12-ю мушкетёрскую роту и вот только 31-го декабря 1840 г. приказом по полку за № 365 был зачислен налицо («Тенгинский полк на Кавказе. 1819-1846», Ракович, Потто, стр. 250). Правда, взвод 12-й мушкетёрской роты (ротный праздник был 9 мая: Перенесение мощей св. Николая Чудотворца) батальона К. К. Данзаса не дождался своего командира - поручика Лермонтова. Веленгурин пишет, что «Лермонтов в конце 1840 г. побывал в Тенгинском полку на Кубани»[52].

Военная служба М. Ю. Лермонтова сопряжена с четырьмя полками, сиречь - числился в списках четырёх полков. На Кавказе он служил в Нижегородском драгунском (с 1907 года – это 17-й Драгунский Нижегородский Его Величества полк) и, бывшем когда-то «Мушкетёрском», а сейчас Тенгинском пехотном полку (одно время - Тенгинский Его Императорского Высочества Великого князя Алексея Александровича полк, а с 1908 г. - 77-й пехотный Тенгинский полк).

Таким образом, если схематизировать, то получилась намётка: военное училище ― гусарский полк ― нижегородский полк ― гродненский полк ― гусарский полк ― тенгинский полк.

Материал, нарытый в архивных шахтах: Формулярный список о службе и достоинстве Тенгинского пехотного полка поручика Лермонтова. 4 декабря 1840 года.

― Чин, имя отчество и прозвание; также имеет ли ордена и прочие знаки отличия и какого вероисповедания?

▬ Поручик Михайло Юрьев, сын Лермонтов, вероисповедания православного [За дело под Валериком для Лермонтова испрашивался орден Св. Владимира 4-й степени с бантом, что в те времена для столь молодого человека являлось высокою наградою][53].

― Сколько отроду лет, из какого звания?

▬ Двадцать шесть лет, из дворян Тульской губернии.

― Есть-ли за ним, за родителями его, или, когда женат, за женою недвижимое имение?

▬ За ним состоит Тверской губернии 150 и за бабкою в Пензенской губернии 500 душ крестьян.

― Когда в службу вступил и в оной какими чинами происходил и когда, с показанием прописью времени производства в первый офицерский чин и сколько тогда имел от роду лет?

▬ Унтер-офицером в 1832 г. ноября 13-го; юнкером в 1832 г. декабря 19-го; произведён корнетом в 1834 г. ноября 22-го; имел тогда от роду 20 лет; поручиком в 1839 г. декабря 6-го.

― В течении службы, в которых именно полках и батальонах и с какого по какое время по переводам находился, по какому случаю переводим в оные был: по воле начальства, или по собственному желанию, и когда прибыл к каждой новой команде или другому месту; также не служил ли по выборам дворянства, когда и к каким должностям был выбран, и когда от оных уволен?

▬ Лейб-гвардии в гусарском полку; Высочайшим приказом переведён в Нижегородский драгунский полк прапорщиком 1837 г. февраля 27-го; Высочайшим приказом переведён лейб-гвардии в Гродненский гусарский полк с переименованием в корнеты 1837 г. октября 11-го; переведён высочайшим приказом лейб-гвардии в гусарский полк 1838 г. апреля 9-го; прибыл к полку 1838 г. мая 14-го; Высочайшим приказом переведён в Тенгинский полк тем же чином 1840 г. апреля 13-го; по выборам дворянства не служил.

― Во время службы своей в походах и в делах против неприятеля где и когда находился; не был ли ранен, где и как, какое время и где находился для пользования ран; не был ли взят в плен, в каком деле и когда из онаго возвратился на службу; не имел ли, сверх настоящей обязанности, особых поручений по Высочайшим повелениям или от своего начальства; какия именно, когда, как оныя исполнил и в какое время; также, когда какия награды получал за отличие в сражениях и по другим действиям чинами, орденами и знаками отличия Высочайшия благоволения, Всемилостивейшие рескрипты и похвальные листы от своего начальства, за какия дела и по какому месту служения?

▬ 1837 года находился в экспедиции за Кубанью, под начальством генерал-лейтенанта Вельяминова, в каких же походах неизвестно. За бывшие в Высочайшем присутствии смотры, парады, маневры и ученьи удостоившись получить в числе прочих офицеров Высочайшия благоволения, объявленныя в Высочайших приказах 1835 года июля 6-го, 7-го, 8-го и 9-го, ноября 6-го; 1836 г. мая 2-го, 18-го и 19-го, июня 14-го, 15-го и 16-го, июля 14-го, 15-го, 23-го, 24-го, 25-го, 26-го и 27-го, августа 1-го, октября 12-го; 1838 г. июля 6-го, 11-го, октября 5-го и 6-го, ноября; 1839 г. марта 16-го, мая 9-го и 27-го, июня 12-го, 13-го, 14-го и 23-го, июля 14-го, 15-го, 26-го, 27-го, 30-го и 31-го, августа 2-го и 7-го, октября 21-го, ноября 6-го; 1840 г. февраля 12-го и марта 5-го. [Ракович, Потто, стр. 27-30]. «Послужной список Тенгинского пехотного полка поручика Лермонтова». [1870]. Копия ныне хранится в РНБ, ф. 429 (Лермонтов). № 69, 2 л.

*

Наградной список поручику Лермонтову. Испрашивается о награде: прикомандированному к отряду, по распоряжению высшего начальства для участвования в экспедиции, к кавалерии действующего отряда Тенгинского пехотного полка поручику Лермонтову.

«В делах 29-го сентября и 3-го октября обратил на себя особенное внимание отрядного начальника расторопностью, верностью взгляда и пылким мужеством, почему и поручено ему была команда охотников 10-го октября; когда раненый юнкер Дорохов был вынесен из фронта, я поручил его начальству команду из охотников состоящую. Невозможно было сделать выбора удачнее: всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во всех делах оказывал самоотвержение и распорядительность выше всякой похвалы. 12-го октября на фуражировке за Шали, пользуясь плоскостью местоположения, бросился с горстью людей на превосходного числом неприятеля, и неоднократно отбивал его нападения на цепь наших стрелков и поражал неоднократно собственною рукою хищников. 15-го октября он с командою первый прошёл шалинский лес, обращая на себя все усилия хищников, покушавшихся препятствовать нашему движению и занял позицию в разстоянии ружейного выстрела от опушки. При переправе через Аргунон действовал отлично против хищников и, пользуясь выстрелами наших орудий внезапно кинулся на партию неприятеля, которая тотчас же ускакала в ближайший лес, оставив в руках наших два тела.

«Переводом в гвардию тем же чином с отданием старшинства» (написано рукою самого генерал-лейтенанта Галафеева) [рапорт от 9 дек. 1840 г.].

Означенный наградой список приложен к рапорту начальника 20-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Галафеева, от 9-го декабря 1840 г., за № 3337. Генерал-лейтенант Галафеев в своём рапорте просил командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал-адьютанта Граббе[54] о награждении отличившихся чинов отряда, «бывших в продолжении 20-ти-дневного движения отряда по Чечне и при взятии приступом главных неприятельских аулов: Шали, Герменчука и Саитъ-юрта». Дело № 13357 центрального архива при управлении начальника Владикавказской местной бригады [стр. 32].

Наградной список поручику Лермонтову. Испрашивается о награде: прикомандированному к кавалерии действующего отряда Тенгинского пехотного полка поручику Лермонтову.

«Во всю экспедицию в Малой Чечне, с 27-го октября по 6-е ноября поручик Лермонтов командовал охотниками, выбранными из всей кавалерии и командовал отлично во всех отношениях, всегда первый на коне и последний на отдыхе этот храбрый и расторопный офицер неоднократно заслуживал одобрение высшего начальства; 27-го октября он первый открыл отступление хищников из аула Алды и при отбитии у них скота принимал деятельное участие, врываясь с командою в чащу леса и отличаясь в рукопашном бою с защищавшими уже более себя, нежели свою собственность, чеченцами; 28-го октября, при переходе через гойтинский лес, он открыл первый завалы, которыми укрепился неприятель и, перейдя тинистую речку, вправо от помянутого завала, он выбил из леса значительное скопище, покушавшееся противиться следованию нашего отряда и гнал его в открытом месте и уничтожил большую часть хищников, недопуская их собрать своих убитых; по миновании дефиле [defile, тут - ущелье – А. А.] поручик Лермонтов явил новый опыт хладнокровного мужества, отрезав дорогу от леса сильной партии неприятельской, из которой малая часть только обязана спасением быстроте лошадей, а остальная уничтожена. Отличная служба поручика Лермонтова и распорядительность во всех случаях достойны особенного внимания и доставили ему честь быть принятым г. командующим войсками в число офицеров, при его превосходительстве находившихся во всё время второй экспедиции в Большой Чечне с 9-го по 20-е число ноября».

Къ золотой саблѣ с надписью за храбрость (пометка сделана рукою самого полковника князя Голицына, командующего всею кавалериею на левом фланге Кавказской линии и в действующем отряде состоящем).

(Означенный наградной список приложен к рапорту, от 24-го декабря 1840 года за № 139, командовавшего всею кавалериею действующего отряда на левом фланге кавказской линии полковника князя Голицина, в котором он просил командующего войсками на кавказской линии и в Черномории генерал-адъютанта Граббе о награждении штаб, обер-офицеров и нижних чинов, оказавших отличие в делах во время двух десятидневных экспедициях в Малой Чечне, с 27-го октября по 6-е ноября и в Большой Чечне с 10-го по 20-е ноября). Центральный архив при управлении начальника Владикавказской местной бригады, дело № 13337.

…5 марта поступил рапорт командира Отдельного кавказского корпуса с представлением к награде Лермонтова за участие в экспедиции в Малой Чечне с 27 октября по 6 ноября 1840 года. 30 июня 1841 года в награде было отказано.

*

Испрашивается о награде (выписки). Кому именно, с которого времени в офицерском звании и в настоящем чине; какие имеет ордена и знаки отличия беспорочной службы; сколько получает в год жалованья, был ли под судом и в штрафах и за что состоящему при начальнике отряда Тенгинского пехотного полка поручику Лермонтову. В офицерском звании с 22 ноября 1834 года. В настоящем чине с 6 декабря 1839 года. Орденов и знаков отличия беспорочной службы не имеет. Жалованья получает 245 руб. сереб.

За что к награде представляется во время штурма неприятельских завалов на реке Валерике имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами, но офицер этот, не смотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы.

Какую и когда получил последнюю награду Настоящий чин 6 декабря 1839 года.

Подлинный подписал Командующий отрядом на левом фланге Кавказской линии, генерал-лейтенант Галафеев (источник: http://feb-web.ru/feb/lermont/critics/sk/sk2-001-.htm).

*

Побывав в двухмесячном отпуску, он в мае 1841 года был в Ставрополе и, по его просьбе, был снова прикомандирован к штабу войск левого фланга, но в отряд не попал, заболев по дороге лихорадкой как указал в рапорте.

Командиру Тенгинского пехотного полка г. полковнику и кавалеру Хлюпину

Онаго же полка поручика Лермонтова рапорт.

Отправляясь в отряд командующаго войсками на Кавказской линии и в Черномории г. генерал-адъютанта Граббе, заболел я на дороге лихорадкой и, быв освидетельствован в гор. Пятигорске докторами, получил от Пятигорского коменданта, г. полковника Ильяшенкова, позволение остаться здесь впредь до излечения. Июня 13-го дня 1841 года, гор. Пятигорск. О чем вашему высокоблагородию донести честь имею. Поручик Лермонтов.

*

Свидетельство. Тенгинскаго пехотнаго полка поручик Михаил Юрьев, сын Лермонтов, одержим золотухою и цынготным худосочием, сопровождаемым припухлостью и болью десен, также изъявлением языка и ломотою ног, от каких болезней г. Лермонтов, приступив к лечению минеральными водами, принял более двадцати горячих, серных ванн, но для облегчения страданий необходимо поручику Лермонтову продолжать пользование минеральными водами в течении целого лета 1841 года; остановленное употребление вод и следование в путь может навлечь самые пагубные следствия для его здоровья.

В удостоверение чего подписом и приложением герба моего печати свидетельствую, гор. Пятигорск, июня 15-го 1841 года.

Пятигорскаго военнаго госпиталя ординатор, лекарь, титулярный советник Барклай-де-Толли.*

Поручик Ракович[55] пишет, что через две недели после этой горестной утраты, 30-го июня было получено уведомление, что Государь Император не согласился на награждение Лермонтова орденом св. Станислава 3-й степени за отличие, оказанное им в экспедиции против горцев в 1840 году[56]. С заметкою, что «офицер этот при своём полку не находился, но был употреблён в экспедиции» с казачьей командою (стр. 252). Подлинная резолюция царя гласила: "Зачем не при своем полку? Велеть непременно быть налицо во фронте[57], и отнюдь не сметь под каким бы то ни было предлогом удалять от фронтовой службы при своем полку". Однако это распоряжение было получено на Кавказе уже после гибели Лермонтова.

Для каждого из нас у жизни есть в запасе // Обиды, бедствия и горечь в каждом часе, - сказал поэт ещё тысячу лет назад. Храбрость и отвага – это одна сторона медали – военная дисциплина, другая[58]. Давайте восстановим «историю одного преступления». Остановимся на мгновение на этом месте. Многие. Очень-очень многие советские писатели (НЕ 20-х‒30-х гг.) келейно, растроганно и доверительно сообщают доверчивому читателю, дескать царь-деспот с маниакальным умыслом придирался, гнобил поэта и не разрешая ему наград… Как только начался год, в январе 1841 мушкетёр[59] Лермонтов (вспомним, что явился он в полк «на лицо» только 31 декабря) сразу отправляется в столицы. И 30 января он уже в старой столице, Москве, «на лицо», затем в Северной Пальмире, где его нашло официальное распоряжение. «Апрель, около 11 числа. Дежурный генерал Главного штаба граф П. А. Клейнмихель вызвал Лермонтова и сообщил ему предписание в 48 часов покинуть Петербург и отправиться на Кавказ в Тенгинский полк» (М. Ю. Лермонтов. Сочинения в 2-х томах. М.: "Правда", 1990 г.). Лермонтов выехал из Санкт-Петербурга только 14 апреля, а 17-го прибыл в Первопрестольную. К концу мая он приехал в Пятигорск, где сразу же подал рапорт коменданту «о болезни и ходатайства о разрешении лечиться минеральными водами».

Необходимо отметить, что начиналась военная «экспедиция в землю убыхов». 4-й батальон уже с конца 1840 г. вёл там боевые действия и теперь ген. Анреп просил назначить туда весь Тенгинский полк (а название его, к слову, имеет местные корни). Одно из крепких дел – это военный конфликт у Абинского укрепления (позднее – станица Абинская) 26 мая. Потом всё же обошлось без большой крови. 17 июля тело Лермонтова было взято могилой, а к 6 августа весь Тенгинский полк был уже переброшен для ведения боевых действий[60]. Впрочем, Фёдоров вспоминает: «В этом 1841 году наш тенгинский полк с 1-го августа находился в экспедиции» (Кавказский сборник, том 3. Тифлис, 1879 г.). Что есть объективно «экспедиция» загляните в старопечатную энциклопедию или словарь. А поручик Лермонтов исключён из списков полка 12 августа 1841 года.

Более того. Лишь 13 июня был рапорт поручика Лермонтова «поданный командиру Тенгинского полка полковнику С. И. Хлюпину[61] о том, что он, отправляясь в отряд командующего войсками на Кавказской линии и в Черномории, заболел и получил от Пятигорского коменданта позволение остаться в Пятигорске впредь до излечения». Как лечился там "золотушный" молодой поручик?!! Всё уже было написано до нас: «покопайтесь» в книгах. Это не плохо: любопытство есть охота не к тому, что хорошо и прекрасно, а к тому, что редко.

<…> Сейчас снова, о том, о чём писалось ранее: «Июнь 30. Дежурный генерал Главного штаба граф П. А. Клейнмихель сообщил командиру отдельного Кавказского корпуса генералу Е. А. Головину о том, что Николай I, "заметив, что поручик Лермонтов при своем полку не находился, но был употреблен в экспедиции с особо порученною ему казачьей командою, повелеть соизволил... дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо во фронте..." Это распоряжение было получено на Кавказе уже после гибели Лермонтова. Подлинная резолюция царя, повторюсь, гласила: "Зачем не при своем полку? Велеть непременно быть налицо во фронте, и отнюдь не сметь под каким бы то ни было предлогом удалять от фронтовой службы при своем полку"». Перенесёмся мысленно в советский (совецкий) период. Чтобы сделал батюшка царь Сталин с таким своенравным младшим офицером? Положа руку на сердце, без лукавства ответим хоть себе?..

Ещё интересно. Перед отъездом из Северной столицы, буквально за несколько дней, с кем-то из товарищей наш герой посетил известную тогда в Петербурге ворожею, жившую у «Пяти углов», и предсказавшую смерть Пушкину. Звали её Александра Филипповна, оттого она носила прозвище «Александр Македонский». Лермонтов, выслушав, что гадальщица сказала его товарищу, с своей стороны спросил: будет ли он выпущен в отставку [уже было такое желание] и останется ли в Петербурге? В ответ он услышал, что в Петербурге вообще ему не бывать, не бывать и отставки от службы, а что ожидает его другая отставка… Лермонтов очень этому смеялся, так как накануне получил предписание в 24 часа выехать в полк в Шуру (Скабичевский, стр. 74-75). Смерть рано сомкнула его уста. Но мы подчеркнём, что «в 1840-1841 годах он всячески добивался отставки и хотел посвятить себя литературной деятельности» (Пагануцци, стр. 85). В другом месте читаем, что некая цыганка предсказала: «убьют его из-за спорной женки». Михаил Юрьевич рассказывая об этом, говорил, что «быть убиту в сражении ему на роду не писано» (Висковатов).

*

«…Карета готова – прощайте!». Дуэль роковая. Днём поединка назначили 15 июля, местом же дуэли выбрали подножие «горы Машуки», на половине дороги между немецкой колонией Каррас и Пятигорском. Поближе к старому кладбищу. На этом месте пусть читатель додумает сам. Поразительно. Удивительно. Знаково! В 1806-1835 годах та колония называлась «Шотландская колония» или «Шотландка». Шотландцы были поселены в бывшем ауле Каррас «в районе Бештовых гор у Султанского аула». После 1835 года она активно заселялась поволжскими немцами. Ровно через 100 лет после дуэли Лермонтова, в 1941 году, все до единого тамошние немцы-колонисты, как и из соседней колонии, - были репрессированы Советской властью[62]. Каррас (с сентября 1941 года – посёлок) был позже заселён новыми насельниками и называется Иноземцево. А колонисты другого толка – разорили в 1924 году могилу майора Мартынова[63], в бывшем его имении. ― Впору переименовать свою работу в «Параллели» (- А.А.).

«Как тот поэт, «невольник чести» // Сражён преступною рукой, - // Он, бездыханен, пал на месте // своей дуэли роковой (Льдов). Казак-поэт Туроверов пишет: «Подошва Машука и поныне сохраняет тот же вид – мелкий кустарник, трава, камни; напротив поднимался пятиглавый Бештау, налево сияла снегами Шат-гора (Эльбрус). День был знойный, душный, - приближалась гроза. Было около шести часов вечера».

«Жребий мой – Иисус». 15 июля 1841 года (по календарю григорианскому эта дата падает на 28 июля). Что было «до» – в достаточной мере известно и описано тысячи раз. Теперь пикник в Каррасе. Всё скоро, легко и несерьёзно: смерть – это то, что бывает с другими. Будто очередная шалость поэтов: Мартынов повернул пистолет курком в сторону; bravade, которая называлась у тогдашних повес «стрелять по-французски». Выстрел. Лермонтов убит навылет, («уволенным от службы из Гребенского казачьего полка майором Мартыновым», отчество которого переводится как «мир»), мгновенно[64]. Свинцовый шарик-убийца пробив сюртук, малиновую канаусовую рубаху, пронизал лёгкое и сердце и прошёл через левую руку. Справа налево. Входное отверстие от пули, убившей Михаила Юрьевича, было ниже 12-го ребра, выходное же между 5-м и 6-м рёбрами. Имеются версии. Васильчиков рассказывал: «Мы подбежали… В правом боку дымилась рана, в левом сочилась кровь… неразряженный пистолет оставался в руке». Стоп… Как там у Аверченко « крути, Митька, назад послушную кинематографическую ленту». Имеются данные, что Лермонтов выстрелил вверх. «Дуэль, по настойчивому требованию Мартынова и при пассивном согласии Лермонтова, была совершена до приезда секундантов. Естественно, что секунданты Мартынова предоставили дуэлянтам свои пистолеты. Неиспользованные пистолеты Столыпина были доставлены на квартиру, снимаемую Лермонтовым со Столыпиным, одновременно с телом поэта», - сообщает Анатолий Натов-Поплюйко (пс. Иванов А. «Записки…», стр. 118). Было неправильно всё это. Несправедливо. Вдруг. Яко тать в ночи[65]. Непредвиденные несчастья поражают людей больше, чем те, которые развиваются постепенно. Ничтожный характер ссоры, и финал иным быть должен был. Если всё-ж конфликт случился, ко всему прочему есть же правило: «Вызывающий на дуэль должен поставить себе законом стрелять на воздух, или стрелять после противника; иначе он самоуправствует» (Boiste). …Жертва «вечно-печальной дуэли» в залитом кровью тёмно-зелёном сюртуке, покрытое глебовской шинелью, пролежало на месте до десяти часов вечера, под ливнем... Душа его была принята святыми ангелами, охраняема ими и отнесена в страну, исполненную света… Души живой рядом не было. Живые уехали[66]. Увезли засим труп на дрожке-линейке. На другой день окоченевшее тело обмыли… Веки покойного всё открывались… Истинное ли это происшествие или небылица, оставляю решить кому угодно.

16 июля в Пятигорске создана «следственная комиссия по делу о дуэли». Составлен акт осмотра места трагедии… рапорта… письма… медицинское освидетельствование… Много позже, в 1881 году была создана комиссия по определению места дуэли; на основании показаний современников драмы и родственников поэта. Этой комиссией был установлен памятный знак с лаконичной надписью: "М. Ю. Лермонтов. 15 июля 1841", на северо-западном склоне Машука; это была каменная пирамида – первый памятник на месте дуэли[67]. Спустя ещё время 1889 году поэту, по всероссийской подписке, был воздвигнут памятник в Пятигорске…

«17-го числа в час поединка его хоронили. Всё, что было в Пятигорске, участвовало в его похоронах. Дамы все были в трауре, гроб его до самого кладбища несли штаб- и обер-офицеры и все без исключения шли пешком до кладбища» (из письма Полеводина, 21 июля 1841 г.).

В метрике[68] деревянной, ермоловской, Пятигорской Скорбященской церкви (ту, что потом уничтожат большевизаны), а иначе Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», - о смерти поэта было записано (1841 г.) следующее: «Убитъ на дуэли... Погребенiе пѣто не было».

Важное уточнение. Вместо «погребения по чиноположению церковному», было «препровождение» тела до могилы с пропетием молитвы «Святый Боже». Полного православного чина погребения у Лермонтова не было. Полагалось так ― первая панихида в доме умершего пока он ещё не погребён. Затем, там же – заупокойная лития перед выносом усопшего из дому в церковь[69]. Но в храм гроб с телом покойного не вносился, а прямо из дому гроб в сопровождении священника, близких друзей покойного и многочисленного люда был перенесён на прилежащий к православному кладбищу участок земли, где и был погребён…»[70]. Псалтырь на дому не читали, заупокойной литии не было. Хоронили офицера без музыки (положено по уставу барабанщики и горнисты).

Некто из потерпевших от своеобразного тяжёлого юмора нашего поэта, но влиятельных господинчиков, не упустили своего случая и тщились надавить на местного коменданта. П. Мартьянов пишет: «повлиять»… на коменданта и отца протоиерея и они говорили «убитый на дуэли – тот же самоубийца, и что на похороны самоубийцы по обряду христианскому едва ли взглянет начальство снисходительно» [«Всемирный труд», № 10 (1870), стр. 596]. Это мнение закрепилось надолго.

Забегая вперёд, сообщу, что в день пятидесятилетней годовщины смерти великого поэта в столичном Казанском соборе состоялась панихида, привлекшая великое множество богомольцев. Это было большое событие, отмеченное многими в мемуарной литературе. Десятью годами ранее с письменного дозволения Преосвященного Германа, Епископа Кавказского, 15 июля совершена панихида об упокоении души поэта Лермонтова в пятигорском соборе («Архив Кавказской духовной консистории», дело 1-го стола по описи за 1881 год № 5, лл. 79-86). «В 1901 году, в шестидесятую годовщину смерти Лермонтова, по свидетельству заслуженного Профессора Императорской Киевской духовной Академии, протоиерея Киевского Свято-Владимирского Собора Королькова в Пятигорске была совершена торжественная панихида по Лермонтове». «Наконец в том же 1901 г., редактором газеты «Северный Кавказ» Дм. Евсеевым, по случаю 60-летия со дня смерти Лермонтова, в виду многочисленных заявлений, сделанных в редакцию газеты разными лицами из обывателей г. Ставрополя о желании почтить память поэта панихидою в кафедральном соборе в день Св. Владимира - 15 июля, было подано прошение Преосвященному Агафодору, Епископу Ставропольскому и Екатеринодарскому о разрешении панихиды. На прошении этом последовала резолюция Преосвященного Агафодора, от 11 июля 1901 г. за № 6049, такого содержания: «Совершить панихиду по М. Лермонтове 15 июля в Ставропольском Кафедральном соборе разрешается, о чем и сделать надлежащее распоряжение, поставив в известность просителя». Резолюция эта сообщена Настоятелю Ставропольского Кафедрального собора к исполнению и редактору «Северного Кавказа» Д. И. Евсееву к сведению. Заканчивает автор такими словами: «…думаем, что бурный дух раба Божия Михаила нуждается в молитве нашей, заслуживает этой молитвы по содержанию поэзии Лермонтова, и верим, что Господь услышит нашу молитву за того, кто, наряду с мятежом духа, сам в минуты грусти твердил молитву чудную, переживал ее благодатную силу и получал умиротворение пред лампадой, веткой Палестины и образом Божией Матери»[71].

…А теперь ― дьякон и протоиерей «погребальным гласом обще начало пение: "Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас". Духовенство под вышеозначенную песнь, тихо шествовало к кладбищу; за ним в богато убранном гробе было попеременно несено тело умершего штаб- и обер-офицерами, одетыми в мундиры…» (Л. Соколов «Около смерти М. Ю Лермонтова», Киев, 1915 г.; Герштейн).

На «водах» в тот период случайно оказались представители всех полков, в которых Лермонтов волею и неволею служил в продолжении своей короткой жизни. На похороны явились почтить последнюю почестью товарища полковник Безобразов – от Нижегородского драгунского полка, прапорщик Лорер – от Тенгинского, Тиран – от лейб-Гусарского и корнет А. Арнольди – от Лейб-гвардии Гродненского гусарского. «На плечах наших, - говорит декабрист Лорер, - вынесли мы гроб из дому и донесли до уединённой могилы кладбища, на покатости Машука, куда и опустили прах поэта в мундире Тенгинского полка («Русский архив» за 1874 г. Записки Лорера). Командир полка полк. С. Д. Безобразов, своим влиянием много способствовал тому, чтобы погребение было совершено по христианскому обряду, - дополняет князь Н. С. Трубецкой. Начальник Штаба войск Кавказской линии и Черномории полк. Траскин предугадывая вопросы с трудностями, «с погребением по православному обряду и с отводом могилы на общем кладбище» сумел протоиерея уговорить. А подкреплением тому был ответ от следственной комиссии, что его «смерть не должна быть причтена к самоубийству…». С другой стороны – протоиерея всё ж оштрафовали потом.

«В судьбе нет случайностей; человек скорее создаёт, нежели встречает свою судьбу» (Villemаin). Бабушке, Е. А. Арсеньевой, разрешено было (по дозволению и правилам «о вскрытии о перевозке мёртвых тел») перевезти прах его в Пензенскую губернию, что и произошло 21 апреля 1842 года (Средневолжское Архивное Управление, Пензенское отделение, Дело на 15 листах, ср. "Русский архив" 1896, кн. I, стр. 496. “Дело о дозволении перевезти тело умершего г. Лермонтова из Пятигорска в Чембарский уезд для погребения на фамильном кладбище”). Долго ей не говорили о смерти любимого внука, а когда узнала, то её хватил удар. Тело Лермонтова, сначала схороненное в Пятигорске, через год, в свинцовом и старом деревянном (кипарисовом?) «засмоленном гробе», перевезено в Тарханы и положено около могилы матери»[72]. Над новой могилой спустя время поставили памятник из дорогого чёрного мрамора. Упокой Господи Душу раба Твоего Михаила – в селениях праведных!

Ещё рассказывают, что когда везли, то транспортная процессия на неделю остановилась в станице Михайловской-на-Хопре. Засмоленный гроб в свинцовом ящике был поставлен в Сретенской станичной церкви.

Разночтения. Мужики «положили гроб в железный (по их словам), ящик и запаяли». Перед этим открывали гробовую крышку и смотрели не покойника… Привезённый в Тарханы особенный гроб-саркофаг установили в подземном кирпичном склепе, поставив на дубовый брус, а потом возвели часовню, и он оказался в правой стороне от входа. Ныне так и лежат они все рядом: бабушка, дед, мать, да привезли ещё отца из Липецкой области, выкопанного из заброшенной могилы, в 1974 году.

<…> Говорят ещё, что когда вскрывали погребение Михаила Юрьевича, чтобы увезти останки в Тарханы, то надгробную плиту положили в б. могилу и всё так и засыпали. Из письма Полеводина[73]: Л<ермонтов> похоронен на кладбище, в нескольких саженях от места поединка. Странная игра природы. За полчаса до дуэли из тихой и прекрасной погоды вдруг сделалась величайшая буря; весь город и окрестности были покрыты пылью, так что ничего нельзя было видеть. Буря утихла и чрез пять минут пошел проливной дождь. Секунданты говорят, что как скоро утихла буря, то тут же началась дуэль, — и лишь только Л<ермонтов> испустил последний вздох, — пошел проливной дождь. Сама природа плакала об этом человеке. Много бы еще подробностей я мог Вам сообщить о жизни его здесь на Кавказе, но лист оканчивается <...>

Скоро подходит к концу и наш рассказ. А в жизни Лермонтова нет конца. Смерть не конец жизни. Смерть есть конец лишь жизни земной: всегда будет что-нибудь после. Также как у настоящей истории нет, и не будет конца.

III

Над Чёрным морем, над Белым Крымом,

Летела слава России дымом.
Вл. Смоленский

При Колумбийском университете в Нью-Йорке, среди прочего, хранятся три уникальных альбома - The Lermontov Albums (известные как Альбомы А. М. Верещагиной). Первый альбом относится к 1808-1822 гг., в нём выписаны стихотворения разных поэтов на русском и французском языках и разности, обычные для того времени. Два других – касаются Лермонтова (восемь его автографов[74] стихотворений, рисунки). Историю альбомов рассказывает Надежда Жернакова, председатель Русской академической группы в США. Итак. В 1882 году по просьбе первого биографа Лермонтова Висковатого, готовившего полное собрание поэта были присланы три альбома, принадлежащих дальней родственнице Лермонтова, его «кузине» Верещагиной (в замужестве баронесса фон Гюгель) и её матери Анненковой-Верещагиной. Они были присланы из Штутгарта (Stuttgart) в Петербург графиней Александрой Берольдинген, и спустя два года потребованы эти альбомы к возвращению, и Висковатому, как ни старался он оставить их для Лермонтовского музея, открытого в 1883 г. при Николаевском кавалерийском училище в Петербурге, пришлось отдать альбомы владелице. Висковатый охарактеризовал их довольно лаконически: «Альбомы эти хранят рисунки и стихотворения поэта в периоде от 1830-до 1832 г.». Он же привёл из них тексты стихотворений Лермонтова. В архиве Верещагиной оказалось шесть альбомов. После смерти в 1934 г. последнего владельца полного архива, три альбома были распроданы с аукциона, а три приобретены Библиотекой Колумбийского университета. Ныне они хранятся в отделе Rare Book and Manuscript Library (Butler Library) Колумбийского университета[75].

Один из именитых белоэмигрантов изящно задавался вопросом, который доныне, в год двухсотлетия смерти нашего поэта полон верных, живых красок, дышащих правдой, и актуален до сего дня. «Почему приблизился к нам Лермонтов? Почему вдруг захотелось о нем говорить? Рассказывают, будто бы у Лермонтова был такой "тяжелый взгляд", что на кого он смотрел пристально, тот невольно оборачивался. Не так ли мы сейчас к нему обернулись невольно?»[76]

О советских авторах, что писали недавно новоязом о Лермонтове тут разговор не идёт; если поискать издания Российской Империи – их отыскать можно. Тем самым - это одна сторона. Белая эмиграция; 2-я волна; 3-я… каково отношение Русского Зарубежья к М. Ю. Лермонтову? к его творчеству? его окружению? жизни и трагической смерти? Тут дело иное - за чтение или хранение печатных изданий или копий их можно было получить вполне реальный срок или очень и очень «большие неприятности». Сейчас, разумеется, всё по-другому, иначе нижеследующих строк не было бы напечатано.

Во время сбора материала для этой работы, мне довелось в библиотеках (прежде всего это Дом Русского Зарубежья имени Александра Солженицына) ознакомиться с некоторыми результатами творчествами. Написал «с некоторыми», а это целая плеяда имён известных очень или полузабытых. Плюс авторы «из бывших» уже постсоветского периода, интересных по-своему, увлекательных, без чётких штампов и экивоков на «проклятое самодержавие». «Правдивое сердце есть главный орган истины». Что же издавали враги нашего «светлого будущего»? и недавнего прошлого? Какие лермонтовские струны затрагивали? Мой личный, конспективный список «на скорую руку» приводится ниже. А я пользуясь, случаем выражаю сердечную благодарность прочитавшим первоначальный вариант статьи в рукописи и сделавшим ряд замечаний.

«Лермонтовский юбилейный сборник: 1814-1641-1941», Нью-Йорк: Общество им. А. С. Пушкина в Америке, 1941 г.

Бицилли Пётр Михайлович «Этюды о русской поэзии: “Эволюция русского стиха… Место Лермонтова в истории русской поэзии”», Прага: Пламя, 1926 г. (Прага, Легиография).

Позов Авраам «Метафизика Лермонтова», Мадрид: Б. и., (Ediciónes Castilla), 1975 г.

Фельзен Юрий «Письма о Лермонтове», Париж: Издательская Компания Парижского Объединения Писателей (Speer & Schmidt), год не указан.

Пагануцци Павел Николаевич[77] «Лермонтов: автобиографические черты в творчестве поэта», Montreal: Monastery Press, 1967.

Мейер Георгий Андреевич «Фаталист»: к 150-летию дня рождения М. Ю. Лермонтова. Журнал «Грани», Германия. Сборники №№ 53-63, 1978 г.

Серман Илья «Михаил Лермонтов. Жизнь в литературе 1836-1841», Новый Иерусалим: Славистический центр гуманит. фак. Еврейского университета в Иерусалиме, 1997 г.

Эйхенбаум Борис Михайлович «Лермонтов: опыт историко-литературной оценки»,

Munchen, 1967. И его же переиздание: Эйхенбаум Борис Михайлович «Лермонтов» («“Lermontov”). Репринт, М.: Госиздат, 1924 г.; 1977 г.

Бутков Владимир Н[78]. «Расширенное содержание доклада, прочитанного 30 августа 1964 г. в книжном магазине В. П. Камкина в Вашингтоне», Washington, D.S.: Русское книжное дело в США, Viktor Kamkin.

Журналист и историк Р. В. Полчанинов рассказывает, что пражское издательство «Хутор» в конце 1943-начале 1944 гг. запланировало издание, кроме всего прочего, ‒ 13 книжек русских классиков. В эту библиотеку, названную «Русское слово» среди произведений восьми авторов входил также Лермонтов. И вероятно в 1941 году, по случаю столетия со дня смерти Михаила Юрьевича, это же издательство «Хутор» выпустило открытку с портретом писателя. И дальше автор делает примечательное заключение: «Книга в мягком переплёте: М. Лермонтов, Стихи (Прага: изд.-во «Хутор», 1944), была единственным изданием писателя, вышедшим в 1941-1945 гг. в оккупированной немцами Европе». В Швейцарии «Отдел помощи военнопленным» Христианского Союза Молодых Людей в конце войны опубликовал свой подбор из 12 книг, семи авторов, среди которых был и М. Ю. Лермонтов, Герой нашего времени (Женева, изд. ИМКА, 1945 г.). На книге было указано, что она предназначалась «для исключительного пользования военнопленных». Но в те лагеря они не попали. Книги, изданные в Женеве в 1944 и 1945 годах, лежащие на складе, через год пошли в лагеря для перемещённых лиц (ди-пи)[79] – где находились русские. Книжный магазин в Германии Н. Парамонова выпустил две книги в 1946 году. Это Песня о… купце Калашникове. Герой нашего времени (Байройт, изд. Парамонова) и Избранные стихотворения (Байройт, изд. Парамонова). Третья книга Лермонтова была издана в Гамбурге: «Демон» (Издатель: Художественная школа в Гамбурге, Миттельвег, 113». Это школа художника Георгия Киверова.

Отслеженные публикации, конволюты, переиздания; создатели литературного или иного художественного произведения посвящённые творчеству, жизни и смерти Михаила Юрьевича, таковые. Таким образом:

Ремизов Алексей Михайлович «Огонь вещей: Сны и предсонье: …Лермонтов», Париж: Оплешник, 1954 г., Paris: YMCA-Press, 1977 г.

Иванов А. «Из каких пистолетов стрелялись Лермонтов с Мартыновым», «Записки Русской академической группы в США, т. ХХIII, 1990 г., США.

Очерк Николая Туроверова в газете «Русская мысль» (№ 523, Париж, 1953 г.) «Дуэль», и его же «Конец Лермонтова» в журнале «Станица» (№ 32, Париж, 1940 г.).

Сухотин Лев Михайлович «Любовь в русской лирике XIX в.», Новый Сад, Белград: Русская типография С. Филонова, 1927 г.

Коварская Лидия Антоновна «Родные писатели. Шестнадцать биографий для юношества с портретами писателей», Нью-Йорк, 1944 г.

Мочульский Константин Васильевич «Великие русские писатели XIX века», Париж: Дом книги, 1939 г., Paris Impr. L. Beresniak.

Андреев Иван Михайлович «Очерки по истории русской литературы XIX века», тип. Преподобного Иова Почаевского, Jordanville, N. Y.: Holytriwty Monastery.

Александрова Вера Александровна «Литературная жизнь: Очерки советского общественного развития до конца Второй мировой войны». Избранное. New York: Russian institute of Columbia, 1969.

Ефимов Игорь Маркович «Бремя добра: Русский писатель как властитель дум. Сборник статей». Tenafly, N.J.: Hermitage Publishers, 1993 г.

Кропоткин Пётр Алексеевич «Идеалы и действительность в русской литературе», Буэнос-Айрес: Сеятель, 1955 г.

Амфитеатров-Кадашев Владимир «Очерки истории русской литературы», Прага: Славянское Издательство, (Грюнхут) 1922 г.

Половина показанных имён очень известна; на слуху иная; и малая часть прочая, – стоят в одном ряду. На самом деле. О Лермонтове в Русском Зарубежье писали, бесспорно, относительно много и на разных, сложных по своему, этапах. Например:

Осоргин Михаил печатал о Михаиле Лермонтове большой рассказ в рижской газете «Сегодня» (01. 07. 1936 г.) и «Последние новости» (29. 06. 1936 г.). Где несколько страниц с 57 по 68.

Анненский Иннокентий Фёдорович «The Complection of Russian Literature: Innokenty Annensky on Mikhail Lermontov» (без указания года). И есть его же небольшая работа «Книги отражений: Юмор Лермонтова».

Знаменский Георгий Александрович «Крупицы познания исторической России в свете православной веры», США: Нива, 1979 г.

Слоним Марк Львович «An Outline of Russian Literature», New York: A Mentor Book, 1959;

Слоним М. Л. «The Epic of Russian», New York: Oxford University Press, 1964.

«Михаил Лермонтов: 1814-1989» в многотомном издании «Норвические симпозиумы по русской литературе и культуре», Нортфилд, Вермонд: Русская школа Норвического университета, 1992 г.

Чекалин С. «И там вдали…», «Кадетская перекличка», №№ 52, 54, Нью-Йорк, 1994 г.

Рубрика Лермонтов:

Ильин Владимир Николаевич «Арфа Царя Давида в русской поэзии» Bruxelles: Жизнь с Богом, 1960 г.

Овсянико-Куликовский Дмитрий «Собрание сочинений: история русской интеллигенции, т. 7, ч. 1., 1964 г.

Солженицын Александр Исаевич «Что читать, № 1 Мой Лермонтов».

Анри Труайя [Лев Тарасов, Торасян] «Sainte Russie: Sovenirs et Reflelexions», Paris: Bernard Grasset, 1956.

Сборник стихов «Эротика в русской поэзии», под редакцией Б. Бродского, Берлин, 1922 г.

Ходасевич Владислав Фелицианович «Собрание сочинений: Критика и публицистика», т. II (Немного о Лермонтове)…

Переиздания. Пильняк Борис Андреевич «Штос в жизнь» Munchen: A. Neimanis, 1974.

Адамович Георгий Викторович «Классика отечественной словесности в литературной критике русской эмиграции 1920-1930 годов: Лермонтов» (неск. страниц) и Гессен Сергей Иосифович «Классика отечественной словесности в литературной критике русской эмиграции 1920-1930 годов: О Лермонтове». Что говорить о эмигрантах, когда со своими положение пёстрое. Многие факты затуманивают до настоящего времени с умыслом: «кабы чего не вышло». В качестве примера. Леонид Николаевич Польской, краевед, лермонтовед… Им написаны: «Летопись Пятигорска»; «Главный проспект»; «Ресторация»; «Лермонтов в Пятигорске»; «Пушкин в Пятигорске»; «Лев Толстой в Пятигорске»; «Встречи у источника»; «Звезда с звездою говорит»; «Пятигорск в литературе, 1795-1980». Его рукопись «Погребение Лермонтова», которая пропала «в годы войны», нашлась в черновом варианте у Е. И. Яковкиной.

… В 1925-1930 годы Польской учится на факультете журналистики в Горском Университете (г. Владикавказ). Став журналистом, Леонид Николаевич не порывал связей с историческими корнями, много работает в архивах Ленинграда, в то время совершенно открытых. Занимается историей казачества, родного края, своего любимого героя М. Ю. Лермонтова. По его словам, находит много «сокровищ» уже тогда. Стирает многие «белые пятна». В архиве РНБ, Госбиблиотеки Санкт-Петербурга, до ныне хранится его первая рукописная работа «Лермонтов на Кавказе», начала 30-х годов. Во Вторую мировую войну редактор газеты «Казачий клинок» (Россия); она же под другим названием – «Казачья лава» (Берлин-Потсдам). Арестован во время трагических событий в Лиенце, 1945 года. На вопрос о воинском звании Леонид Николаевич ответил честно – Войсковой Старшина. На что получил ответ: «А чо к офицерам лезешь, раз старшина, вали в барак к рядовым!». Первый, «мягкий» приговор военного трибунала ЗапСибВО, 10 лет, был «стандартным» для всех рядовых казаков. Но в 1950 году военным трибуналом ВТ СКВО – дали новый срок 25 лет ИТЛ[80]. Новый срок за старое дело!

Его жена Евгения Борисовна Польская - работница музеев, где среди прочих были и Тарханы и пятигорский «Домик Лермонтова». Она автор статей о Лермонтове в прессе. В Лиенце была одним из организаторов ненасильственного сопротивления выдаче карателям обезглавленных рядовых казаков и их семей. Получила срок 10 лет. «Отсидка» с 1946 по 1953 гг.

Ещё одна «работница» лермонтовского музея Евгения Акимовна Шан-Гирей троюродная племянница поэта. В далёком 1881 году показывала памятные места П. Висковатому, когда отмечалось сорокалетие гибели поэта. В 1940 году снималась в документальном фильме «Гибель поэта». Она долгие годы проживала в доме Верзилиных, который с 1946 г. был передан лермонтовскому музею, а с 1948 – там располагалось литературное отделение музея «Домик Лермонтова»[81]… Александр Хохулин рассказывает (он ещё перед войной посещал пятигорский музей), что когда началась война, то домик-музей был закрыт. В нём поселили эвакуированную из Ленинграда приятельницу Крупской и б. подругу Дзержинского – М. Николаеву. Позже она подселила к себе родственников; лермонтовский кабинет был превращён ею в чулан, приёмная в кухню. «В половине Столыпина стирали бельё, помои при этом выливались прямо из окна на цоколь домика… Потолки и стены закоптились, пол во многих местах был прожжён, разбитые окна затыкались подушками. Евгению Шан-Гирей пришедшую усовестить неряху… обругала похабными словами. Обращаться за помощью к немецким оккупантам она считала невозможным. Но когда в Пятигорск приехал немецкий писатель Зигфрид фон Фегезак, переводчик Лермонтова, и узнав, что в Пятигорске живёт племянница великого русского поэта он посетил её (4 сентября), и Евгения Акимовна, рыдая, рассказала ему о гибели музея. Жильцы из домика Лермонтова были немедленно выселены, домик отреставрирован и в нём вновь открыт был музей»[82]. Заведывать им была назначена 89-ти летняя Шан-Гирей… И когда в 1943 году Пятигорск освободили, то Шан-Гирей получила повестку на допрос к следователю. Она слегла, «три дня её стерегли, но она вскоре после посещения её следователем умерла»[83].

*

Что ищет он в стране далёкой?..
Что кинул он в краю родном?..
М. Ю. Лермонтов, 1832

С открытием Кадетских корпусов в России многие юные Лермонтовы начали свою военную службу именно с кадет. А некоторые сделали это в Русском Зарубежье. Как уже было отмечено, если о дореволюционных лицах ещё можно было бы найти какую-никакую информацию советским лермонтоведам, то за интерес о «белогвардейском» периоде можно было тогда получить реальный «срок». «Медленная рука времени сглаживает горы». Перелистывая страницы белоэмигрантской литературы можно без особого труда отыскать потомков Лермонтова. Например Лермонтов С. А. – б. первый секретарь Российского посольства в Румынии и Испании, скончался в 1932 году во Франции. Или полковник А. М. Лермонтов, скончавшийся в Югославии 18/31 мая 1944 года. Погребён в Белграде.

Вот журнал «Кадетская перекличка», периодическое издание (с 1971 г.) Объединения Кадет Российских Кадетских Корпусов за рубежом. Находим бывших кадет и дополняем сведения из других источников.

Михаил Александрович Лермонтов (1925 Македония † 2008 Вермонт), художник, архитектор, один из организаторов Русского культурного центра. Он был кадетом 24-го (25) выпуска Первого Русского Великого князя Константина Константиновича Кадетского Корпуса.

Из его воспоминаний: «…на вопрос "Кто ты? " отвечать следовало: "Я ‒ кадет Первого

Русского Великого князя Константина Константиновича Кадетского Корпуса, Михаил Лермонтов". Это звучало, как начало присяги». Из 4-го класса, в сентябре 1941 года, ушел добровольцем в Русский Корпус в Югославии, в котором был произведен в чин подпоручика. Кадетский корпус окончил же в 1943 г. С января по май 1945 г. на курсах 1-й офицерской школы РОА. После войны, в Мюнхене, в Германии, поступил в университет на архитектурный факультет. Потом жил в г. Лейквуде. Пробыв 25 лет секретарем общества «Родина», участвовал в проекте здания общества и в основании и учреждении при обществе Исторического музея в 1958 году. Участвовал в переговорах, а впоследствии и в передаче экспонатов Исторического музея общества «Родина» Центральному музею Вооруженных сил в Москве.

В 1989 году был участником художественных выставок произведений представителей рода Лермонтовых «Продолжение традиций» в Москве, Анапе и Пятигорске, и передал большое количество работ в дар «Лермонтовской Ассоциации» и лермонтовским музеям. В конце жизни председатель Кадетского Президиума; являлся инициативным членом ассоциации «Лермонтовское наследие»[84]. Его отец – эмигрировавший корнет Ахтырского Гусарского полка Александр Михайлович Лермонтов, младший брат и сослуживец полковника Владимира Михайловича, оказавшегося у красных.

Александр Григорьевич Лермонтов (1908 † 2000 Рио-де-Жанейро) – русский кадет, «белоэмигрант, инженер-дорожник, патриарх русской диаспоры в Бразилии». Он был последний воин славной русской воинской династии Лермонтовых. Династии, в которой был не только великий поэт, но и герой Бородина и битвы народов под Лейпцигом, и освободитель Варны, и участник Ледяного похода Добровольческой армии. Сам Александр Григорьевич - выпускник Крымского Кадетского Корпуса, вывезенный родителями через Одессу, – русский кадет в изгнании, из тех детей-эмигрантов, которые заканчивали корпус уже в Югославии (тогда ещё "Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев", с 1929 г. "Королевство Югославия"). Последняя должность - вице-президент недавно созданного Института Культурных связей Бразилия-Россия имени М. Ю. Лермонтова (иначе Институт культуры им. М.Ю.Лермонтова, с 1994 г.). Он ушел из жизни прожив неполных 92 года. Случилось это далеко от России, в Латинской Америке. Его сын – как само собой разумеется – Михаил Лермонтов. Как-то раз попалась строка, и я её выписал: «в Бразилии Михаил Александрович Лермонтов – инженер-ядерщик, университетский профессор (род. в 1937 г.)». Сам Александр Григорьевич Лермонтов, был внуком Михаила Михайловича Лермонтова – штаб-ротмистра Изюмского гусарского полка, того что дрался на дуэли с [потомком] Мартыновым, за что в 1884 г. был уволен из полка.

Лермонтов Юрий Григорьевич (1910 Санкт-Петербург † 2005 Нью-Джерси). Заслуженный ветеран Второй мировой войны. Поступил сначала в Крымский кадетский корпус, а закончил в 1932 году уже «Первый Русский…», что в Белой Церкви. В 1936 году Юрий блестяще окончил Высшее Морское Училище в чине поручика и в том же году заступил на службу на торговое судно. В 1946 году Ю. Г. Лермонтов становится капитаном торгового судна «Панаманте»[85]. Все годы Юрий Григорьевич поддерживал тесные отношения с семьёй: с мамой и братом Александром Григорьевичем. В 1954 году Ю. Г. Лермонтов оставляет службу в чине морского капитана второго ранга. Затем работал чертёжником и дизайнером в авиастроительной компании «Боинг». Скончался в возрасте 95 лет и похоронен в семейном склепе (могиле Лермонтовых-Молчановых) в Ново-Дивеево, Нью-Джерси, США.

Их отец – полковник Императорской Армии, Георгиевский Кавалер Григорий Михайлович Лермонтов в Белом Движении с первых дней его создания, а на юге России в Армии ген. Врангеля (дальним родственником которого являлся по отцовской линии). С 1919 года Лермонтов командовал драгунским полком и 1-м Петербургским (Петроградским) уланским полком. В эмиграции оказался в Хорватии. Лермонтовы находились в дружеских отношениях с семьёй Ганзен в Дубровнике [Ганзен Алексей Васильевич (1876, Одесса † 1937, Дубровник, Югославия; живописец, внук Ивана Айвазовского)]. Г. Лермонтов скончался 15 марта 1949 г. и похоронен в семейном склепе семьи Ганзен, Русская Церковь, Дубровник.

Лермонтов Николай Геннадьевич (1901 † 1965) в начале 1918 года участвовал в попытке освободить царя и его семью. Затем деникинский офицер. В эмиграции учился в Праге. Вернулся в Россию в 1947 году и был отправлен в г. Киров, где жил под присмотром органов.

<…> В журналах «Наши Вести» (Издание Союза чинов Русского Корпуса), № 424 и № 425, за 1991 год печаталась статья Александра Лермонтова, приехавшего в новую Россию, «"Лермонтовские дни" в России». О чём тогда писали? Извлечения. «К Белому движению интерес в России особенный, издаются книги о нём. Так, недавно переиздали "Дроздовцев в огне" генерала Туркула… Просят присылать им книги о Белом движении: интересуются "Перекличкой" и другими кадетскими изданиями… Меня спрашивали, видел ли я генералов Врангеля, Кутепова, а когда ответил утвердительно, вопросам не было счёта. Особый интерес проявляли к кадетским корпусам. Узнав, что мы с Мишей Лермонтовым б. кадеты, нас окружали особым почётом… На собраниях просили нас петь кадетские песни. К сожалению, будучи "казлитонами", мы с Мишей могли лишь подсказывать им слова… С нами по России ездили два полковника, четверо подполковников и один адмирал – все они или Лермонтовы, или их родственники, или потомки Владимира Михайловича Лермонтова, Ахтырского гусара, который служил в коннице Будённого… Интересно отметить, что настроены они были и национально и антикоммунистически. Дошло до того, что одного подполковника я спросил: "Алик, ты что кончал – советскую военную академию или со мной Крымский кадетский корпус?" – настолько близки были его взгляды с моими». «…Миша Лермонтов не скрывал своего участия в рядах Русского корпуса», и никто ни разу его не попрекнул за это» (№ 425, стр. 17).

«На одной руке, а все пальцы разные», – лезгинская поговорка. Совецкие Лермонтовы.

Пётр Николаевич Лермонтов. В Великую войну окончил Одесскую школу прапорщиков. Затем оказался в рядах Красной армии. За участие в гражданской войне на юге России получил орден Красного Знамени (№ 181), часы. После войны работает в геологических партиях, в Главном управлении и в Московском институте геодезии, аэрофотосъемки и картографии.

Владимир Михайлович Лермонтов (до 1908 г. – Лерма), штаб-ротмистр 36-го Драгунского Ахтырского Ея И. В. Великой Княгини Ольги… полка, был большой любитель и знаток лошадей, был владельцем конного завода, и неоднократным победителем престижных скачек. К концу Великой войны полковник 12-го Гусарского Ахтырского ген. Дениса Давыдова полка. Оказался потом в Красной армии, где занимался обеспечением армии Восточного фронта лошадьми. В своё время вышла его книга «Записки кавалериста».

Его сыновья: братья Михаил, Владимир и Борис Лермонтовы. Младший, Борис, не успел окончить учёбу в Кадетском корпусе. Началась Гражданская война. Он вместе с матерью и старшим братом Михаилом, который вернулся с Северного фронта, переехал из Петрограда в Курск. Когда в 1919 году армия ген. Май-Маевского взяла «Красную Крепость Курск», Борис мобилизован был в армию. Деникинский офицер-фронтовик, участник боевых действий. Затем служил у Врангеля. Борис Лермонтов погиб под Перекопом, в рядах Русской армии, в эскадроне ахтырских гусар Кавалерийского полка.

Михаил некоторое время находился у «зелёных». Был арестован «красными» и отец хлопотал через Будённого, спасал сына от расстрельного приговора. И расстрел заменили пятью тюремными годами. Однако через несколько лет после уже отбытого срока, в 1934 году получает 8 лет лагерей и по отбытии наказания на поселение в Карелию. В лагере он встречает своего отца сидевшего там ещё с 1932 года (арестован был в 1931 г.) с назначенным сроком обязательного пребывания – 10 лет, который потом уменьшили наполовину. Михаил потом трагически погиб в 1942 году в войну от финских врагов.

Владимир в 30-е годы также подвергался аресту. Участник Великой Отечественной войны, потом художник-график, член союза художников Северной Осетии. Иллюстрировал, помимо всего прочего, произведения М. Ю. Лермонтова. Один сын красного кавалериста родился уже в Советской России, да было ещё три дочери.

«Основное настроение поэзии Лермонтова – тоска по неведомому идеалу», – писали на страницах изданий России царской. После 1917 года это звучало уже двусмысленно; фраза с двойным дном. В достаточной мере известно, что в первое время советских лет досталось и самому классику.

Новая власть полюбила вскрывать могилы и тревожить покойников. Лермонтовский склеп вскрывали дважды, в 1936 году и в 1939-м, испросив разрешение от Народного комиссариата просвещения и получив письменное тому подтверждение 17 февраля 1939 г. за № 70.09.12. Как всегда торопились к празднику, и таки к международному празднику пролетариата 1 мая[86] доступ ко гробу (четырёхугольный ящик из листовой красной меди и медью же запаянный) был открыт ради праздного любопытства публики, «на поглядение». Разрешение на открытие склепа для всеобщего обозрения было выдано центральной наркомпросовской инстанцией.

«Скажи-ка дядя…». Гроб Лермонтова… прах Лермонтова… становятся музейными экспонатами. Как было уже, скажем, с прахом Кутузова, останки которого хранились в Ленинградском музее атеизма и там же где-то прах Александра Невского, вытравив из памяти лучезарный венец св. благоверного вел. кн. Александра Невского.

В Тарханах же, с 1928-го по 1930 годы в самом лермонтовском доме размещалась школа колхозной молодежи, но затем, решили использовать с большей пользой для общества и нижний этаж приспособили для хранения зерна, а верхний (мезонин) - для содержания домашней птицы. Дом-то хорош был! Был. Да потом его «забросили».

Склеп-часовню осквернили и запустили останное пристанище. В Памятной книге 1930-х гг. одна из записей: «...Могила находится в забытом состоянии, окна без стекол, само помещение полно снегу...». «Вспомнили» в 1935 году.

Неопределённые рамки относительно Михаила Юрьевича ещё раздвигали-задвигали и наряду с серьёзными, достойными, нет-нет да выходили забавные странности.

В качестве примера Публичное сообщение Председателя Президиума Совета единого Союза писателей Грузии[87] О Лермонтове. «Его переводят, но дело не обходится без характерных курьёзов; например "Демон" переводили три различных переводчика, в том числе знаменитый поэт Важа Пшавела. Всех этих переводчиков озадачивало следующее место поэмы: «Недолго продолжался бой, бежали робкие грузины». Эти обидные для грузинского патриота слова Важа Пшавела переводит так: «Недолго продолжался бой, рассеялись сопровождавшие князя люди». Не так «деликатно» обходит вопрос другой поэт – переводчик Мамиа Гуриели, который переводит следующим образом: «Недолго продолжался бой. Бежали робкие осетины». Грузины подменены осетинами. Знаменитый поэт Илья Чавчавадзе не без горечи замечает в своих «Путевых записках», что известная часть русского общества по этим стихам Лермонтова судит о грузинах. Сам он переводил «Мцыри». Но не докончил, видимо возмущённый следующим местом поэмы:

И Божья благодать сошла

На Грузию! – Она цвела

С тех пор в тени своих садов.

Не опасаяся врагов

За гранью дружеских штыков

Которое он переводил так:

С тех пор как божья благодать

Сошла на измученную Грузию,

Всё хорошее, что сделал штык русского.

Во сто крат воздай, бог, тому же русскому.

В предисловии к академическому изданию «К. Ф. Рылеев, Полное собрание сочинений», [Academia, 1934 г., стр. 74], изречено откровение: «Лермонтов - поэт деклассирующего дворянства в эпоху феодально-крепостнической реакции…». За всем тем, ещё в 1926 году Владимир Маяковский его также пометил «интеллигент… деклассированный». «Бросить [свержение классиков с литературного Олимпа] с Парохода современности» поначалу поняли дословно. Пословичным изречением «в мёд соли не кладут» поставим на некоторое расстояние плохое. В том и состояла одна из главных целей написания этой работы – чтобы кое-что хорошее у других заметить да перенять, да другим рассказать того, чего они не знали, не ведали.

Лермонтов Михаил Юрьевич. Лермонтов.

…В своё время из одной старой книги произвёл выписку из сказанного Николаем Соловьёвым-Несмеловым. Верное выражение чувства и мысли. Мне осталось лишь повторить вслед за ним в заключение: «Жив поэт и будет жить, пока жив его народ, пока жив язык, в богатую кошницу которого он внёс большой вклад, своими произведениями, этими жемчугами бурмицкими, перекатными, этими многогранными бриллиантами, "живыми" камнями, ярко играющими всеми цветами радуги в русском творчестве»[88]… Или ж так? – устами нашего же героя?

Онъ былъ похожъ на вечеръ ясный:

Ни день, ни ночь, ни мракъ, ни свѣтъ!...

Александр Н. Азаренков (Москва),

0ктябрь, 2014 г.

Ссылки и примечания автора.

ПРИЛОЖЕНИЕ I.

ИСПРАШИВАЕТСЯ О НАГРАДЕ.

Кому именно, с которого времени в офицерском звании и в настоящем чине; какие имеет ордена и знаки отличия беспорочной службы; сколько получает в год жалованья, был ли под судом и в штрафах и за что	За что к награде представляется	Какую и когда получил последнюю награду	Испрашиваемая награда
Состоящему при начальнике отряда Тенгинского пехотного полка поручику Лермонтову. В офицерском звании с 22 ноября 1834 года. В настоящем чине с 6 декабря 1839 года. Орденов и знаков отличия беспорочной службы не имеет. Жалованья получает 245 руб. сереб. Приказом по отдельному Гвардейскому корпусу, от 11-го марта 1840 года, предан военному суду, за произведенную им, по собственному его сознанию, дуэль и за недонесение о том тотчас своему начальству. Высочайшим приказом, отданным в 13-й день апреля 1840 года, переведен в сей Тенгинский пехотный полк тем же чином.	Во время штурма неприятельских завалов на реке Валерике имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами, но офицер этот, не смотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы.	Настоящий чин 6 декабря 1839 года.	Орден св. Станислава 3 степени. Высочайше повелено поручиков, подпоручиков и прапорщиков за сражения удостаивать к монаршему благоволению, а к другим наградам представлять за особенно отличные подвиги.

Подлинный подписал
Командующий отрядом на левом фланге

Кавказской линии, генерал-лейтенант Галафеев.

****************************************************************

--------------------------

ПРИЛОЖЕНИЕ III.

Фоографии Азаренкова А.Н. (2015 год, июнь)

Здание, где учился Лермонтов в СПБ.