Тогда в 1853 г. еврейским общинам было дозволено ловить у себя в местности всех евреев, не имевших паспортов и принадлежавших к другим еврейским "обществам» и отдавать их в зачет своей собственной рекрутской повинности. Главам еврейских семейств, кто бы они ни были, предоставлялось даже право самим, без указания кагального начальства, ловить таких "беспаспортных» или "чужих» евреев и сдавать их в рекруты за себя или же за кого-либо из своих сыновей. И началась повсеместная, в местах компактного проживания еврейского населения Российской Империи, ловля беспаспортных евреев (даже получивших особое название - "пойманников»). Некоторые "предприимчивые» отцы семейств, быстро сообразив, что из этого дела можно, при желании, извлечь немалый доход, стали, с целью продажи евреев в другие общины, где требовались рекруты, ловить даже людей, имевших паспорт. Обычно их пускали на постой, после чего, напоив допьяна, выкрадывали и уничтожали их паспорта – и "пойманники» шли в солдаты. Стало даже опасно отлучаться из дома; бывало, что и местные российские власти, из корыстных побуждений, подкупаемые верхушкой общин или "главами семейств», закрывали глаза на эту торговлю "беспаспортными». Особенно часто эти "ловцы» (или "хаперы» - от слова "хапать»!) охотились за еврейскими детьми. Среди бела дня, хитростью, а то и силой, вырывали их у матерей и продавали под видом "беспаспортных». Естественно, в первую очередь ото всего этого страдали еврейские "капцоним» (бедняки). Для надобностей Севастопольской кампании в Крымскую войну было произведено два рекрутских набора. При этом христиане западной части Российской Империи дали по 19 рекрут с каждой 1000 жителей, христиане восточной полосы – по 9 рекрут с 1000, а евреи – по 30 рекрут с 1000. В память героической Севастопольской обороны в 1866 г. в городе Севастополе над могилой 500 (по другим сведениям – 3000) павших русских воинов-евреев был сооружен памятник, увенчанный обелиском из белого мрамора, как зримое свидетельство того, что и евреи (а таковыми в России тогда считались лишь лица иудейского вероисповедания, в то время, как принявшие Христианство "евреями» уже не считались и никаким ограничениям не подвергались) наряду с сынами других народностей Российской Империи, принимали достойное участие в "Севастопольской страде». По иронии судьбы, эти евреи пали при защите города, в котором тогда было запрещено проживать их единоверцам! К сожалению, памятник был разрушен советскими властями в начале 20-х гг. ХХ в., когда большевики уничтожали любые проявления памяти о воинской славе исторической России (и уж тем более - памяти о "неправильных» евреях – верных слугах и воинах "проклятого царского режима»!). Начало царствования Императора Александра II Освободителя было для российских евреев-солдат не особенно благоприятным. С введением в России всеобщей воинской повинности все евреи, достигшие 21 года, должны были отбывать ее на общих основаниях, и никаких "замен» уже не допускалось. 10 мая 1856 г. был издан Высочайший указ о неназначении впредь евреев во флот и о переводе всех матросов-евреев в сухопутные войска. Этот указ свидетельствовал о крайнем недоверии правительства к боевым достоинствам евреев, служивших в Русском флоте. Но будущее вскоре показало, что этот акт лишь завершал собою уходившую в глубь истории николаевскую политику по отношению к евреям, а отнюдь не характеризовал образ действий нового, либерального правительства. Рядом последовавших за ним распоряжений положение военнослужащих-евреев было, напротив, существенно облегчено. Так, указом 26 августа 1856 г. (по случаю Коронации) предписывалось "рекрут из евреев взимать наравне с другими состояниями», "рекрут из евреев принимать тех же лет и качеств, кои определены для рекрут из других состояний и затем прием в рекруты малолетних евреев отменить»; Коронационный манифест 26 августа 1856 г. отменил заведения военных кантонистов и возвратил всех находившихся на военной службе евреев моложе 20 лет их родителям. Приказом военного министра от 8 сентября 1859 г. на солдат-евреев было распространено общее право на бессрочный отпуск за беспорочную выслугу 15-летнего срока. 22 ноября 1860 г. было разрешено отставным и бессрочно-отпускным нижним чинам-евреям Гвардейского корпуса проживать с семьями в столице. В 1861 г. эта льгота была распространена и на проживавших в окрестностях Санкт-Петербурга. В 1867 г. евреям - отставным солдатам - было дано право повсеместного жительства в пределах всей Российской Империи. Таким образом, Царь Освободитель значительно облегчил условия поступления своих подданных-евреев на военную службу и расширил круг прав евреев – отставных солдат. Изменились к лучшему и условия прохождения евреями военной службы. Прежнее недоверие к ним начальства сменилось мерами поощрения; характерный для всей сферы государственной жизни "эпохи реформ» дух гуманности сказался и на военной среде. В 1858 г. было издано постановление о награждении евреев всеми орденами, которыми награждались и мусульмане. В 1860 г. солдаты-евреи были впервые официально допущены к службе в Императорской гвардии. В 1861 г. последовало разрешение производить рядовых из евреев в строевые и нестроевые унтер-офицеры, в том числе и в писаря, на общих основаниях; прослужившим же в унтер-офицерском звании 10 или 12 лет предоставлялось право пользоваться всеми обычными в таких случаях преимуществами, связанными с отказом от производства в офицеры (Высочайше утвержденное положение Военного совета от 13 ноября 1861 г.). В 60-х гг. XIX в. был впервые поднят вопрос о производстве евреев в офицеры Русских Императорских армии и флота. Комитет об устройстве евреев еще в 1860 г. высказался в пользу утвердительного разрешения его ("Новое Время» №65 за 1874 г.), однако, военный министр Милютин, несмотря на всю свою "прогрессивность», заявил, что право на производство в офицерские чины "едва ли может быть даровано евреям (здесь опять-таки имеются в виду военнослужащие иудейского вероисповедания – В.А.) и в том случае, если бы оказалось возможным допустить их к поступлению во все без изъятия гражданские должности, так как солдат-христианин с пренебрежением будет смотреть на офицера-еврея и самая строгая дисциплина окажется бессильной в борьбе с религиозными чувствами и убеждениями». Позднее, по мере нарастания противостояния правительства Всероссийской Империи с террористическим революционным подпольем, рекрутировавшимся, в значительной своей части, из евреев, и возраставшей в этой связи опасностью проникновения подрывных элементов в русскую военную среду (чему имелось немало примеров), произошел определенный поворот правительственной политики в сторону "реакции» (заметим, кстати, что это слово означает "ответ» на враждебные действия другой, революционно-террористической стороной!). В этом контексте началось и обратное движение в сфере военной службы. В 1876 г. были опубликованы первые "меры к ограждению правильного исполнения евреями воинской повинности», за которыми последовали и другие, носившие все более ограничительный характер. Эти меры свидетельствовали о все возраставшем недоверии российского правительства к добросовестности внесению евреями долга по несению "повинности крови», хотя данные повседневной практики, в сущности, никаких оснований к такому отрицательному отношению не давали. Путем тайных циркуляров и устных распоряжений на инспекторских смотрах было приостановлено действие некоторых законоположений (так, например, был прекращен прием евреев-вольноопределяющихся в саперные батальоны). Хотя поведение евреев в Русско-турецкую кампанию 1877-78 гг. (войну за освобождение балканских славян от османского ига) наглядно показало, что евреи оказались столь же мужественными и способными к самопожертвованию русскими солдатами, как и прочие их товарищи по оружию. О подвигах русских солдат-евреев в Балканскую кампанию сохранилось немало свидетельств современников. Наибольшее число евреев служило в 16-й и 30-й боевых пехотных дивизиях, контингент которых был навербован в Могилевской и Минской губерниях. Эти 2 дивизии включали в свой состав почти четверть всех евреев-новобранцев; в некоторых ротах число евреев превышало половину общего числа солдат. 16-я и 30-я дивизии участвовали в нескольких решающих боях, причем не было недостатка в проявлении русскими евреями-солдатами исключительного мужества. Так, в бою под Горным Дубняком в Болгарии 13 августа 1878 г., когда нашим войскам пришлось брать сильно укрепленный турецкий редут, внезапно открытый турками артиллерийский огонь произвел замешательство в рядах русского отряда, который уже начал отступать, как вдруг раздался громкий крик: "Шма Исроэль!» ("Слушай, Израиль!» - обычное восклицание верующего иудея перед лицом неминуемой гибели). Оказалось, что горсть солдат-евреев с криком: "Шма Исроэль!» бросилась в штыки, увлекая за собой всю русскую штурмовую колонну, которая, с бессознательным, но огромным воодушевлением подхватив: "Шма Исроэль!», ворвалась в турецкие траншеи, переколов всех турок. Так был взят один из важнейших плевненских редутов. При переходе русской армии через Сельченский перевал 24 декабря 1877 г. одна из рот 16-й дивизии неожиданно очутилась лицом к лицу с турецким отрядом, в 5 раз превосходившим ее по численности. "Пришлось отступать, но куда? Посмотришь вниз по спуску – мраморная стена, с навесами... Голова закружится – верная смерть. Уныние охватило солдат, как вдруг раздалось несколько голосов: "Валяй турка! Валяй турка!» - и моментально моим глазам, рассказывает очевидец, майор Г., представилась бесподобная картина: 7-8 еврейских солдат перебежали к неприятелю и через несколько секунд, таща за собой каждый по 2, по 3 турка, держа их у пояса, и с криком "валяй его» бросались в неведомую пропасть; их отчаянному примеру последовали многие другие храбрецы роты». По произведенному потом подсчету, оказалось, что турок было брошено в пропасть 67 чел., с русской же стороны добровольно бросилось 26 чел., из них 19 евреев. (С.Е. Корнгольд, Русские евреи на войне 1877/8 г., Русский Еврей, 1879, №7). Генерал М.Г. Черняев, известный герой покорения Туркестана и вождь русских добровольцев в борьбе балканских славян за освобождение, описывал боевую деятельность одного из своих соратников, еврея Д.А. Гольдштейна, в следующих выражениях: "С прибытием его сюда (в Сербию – В.А.) и до конца, он постоянно находился в огне. 11-го августа, при нападении турок на Шуматовский редут (под Алексинцем) Гольдштейн обратил на себя собственное мое внимание отвагой и хладнокровием, и когда был убит начальник редута Протич (серб – В.А.), я тотчас назначил Гольдштейна вместо него. Под начальством Гольдштейна гарнизон окончательно отбил отчаянную атаку турецких масс, за что ему дана мною медаль за храбрость. По отражении турок под Алексинцем, я взял его в главный штаб. 30-го августа, при Бобившите, находясь на батарее, наиболее подвергавшейся неприятельскому огню, Гольдштейн был ранен в правое плечо. На перевязочном пункте я присутствовал при наложении гипсовой повязки. Он был бодр. Я объявил ему о пожаловании ему креста Такова (сербского ордена – В.А.). С перевязочного пункта Гольдштейн был перевезен в Рафаны, где и скончался. В продолжительную мою боевую карьеру мне редко случалось встречать такое безупречное мужество и хладнокровие, которые Гольдштейн выказал среди величайшей опасности, и я считаю священным для себя долгом этим заявлением почтить память покойного» (цит. по: Г.К. Градовский. В защиту русских, 1906, с. 15).