ЧЕСМЕНСКИЙ БОЙ ОПИСАННЫЙ КНЯЗЕМ ЮРИЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ДОЛГОРУКИМ

Прервав слово свое говоренное в Петропавловском Соборе, в присутствии Екатерины II, по случаю победы под Чесмою, Митрополит Платов быстро подступил к гробнице Петра и, ударив три раза жезлом своим, воскликнул:

"Восстани Петр!

Восстани, говорю Тебе,

зри трофеи и лавры.

Твои корабли,

Твой флот торжествуют под Чесмою.

Екатерина славу победы

Своей повергает к Твоим стопам.»

Вот собственный рассказ вашего Героя о бое Чесменском.

"После многих походов и переходов, я отправился к Графу Алексею Григорьевичу Орлову; а флот пустился искать славы в Архипелаге, оставя один корабль и Фрегат, на котором я с братом моим отплыл в Морею. Появление Флота Русского нагнало на Турок сильный страх. Наварин сдался горсти Русских и Греков. Наших было только двенадцать человек. Вскоре подошли к нам Адмирал Эльфистон с тремя кораблями и присоединился к прежним нашим шести линейным кораблям. Было также у нас и нисколько Фрегатов. Потом долетела до нас весть, что в море вышли шестнадцать Турецких кораблей и множество различных судов. Составился совет, на котором были два Графа Орлова, Контр-Адмирал Спиридов, Капитан нашего корабля Грейх и я; начинали колебаться. Но мы с Грейхом решительно сказали, должно плыть к Турецкому флоту и напасть на него. Долго мы боролись; наконец настойчивость наша увенчалась успехом. Мы вовлекли в наше мнение Графа Алексея Григорьевича. Грейх был мореходец искусный, опытный, умный и чрезвычайно распорядительный. Он расставил наш ФЛОТ таким образом: три корабля в авангарде под начальством Адмирала: 1) Европа; 2) Евстафий, на котором был Спиридов и Граф Фёдор Григорьевич Орлов; 3) Януарий; Кор-де-Баталь: 1) Трех Святителей, 2) Три Иерарха, 3) Ростислав, в арьергарде, Адмирал Эльфистон. Корабли: 1) Не тронь меня; 2) Осмидесяти пушечный Всеволод, 3) Саратов. Кораблям предписано было идти одному за одним, на пистолетный выстрел от неприятеля и, ложась в линию производить пальбу.

"Накануне сражения Грейх убеждал меня принять начальство на корабле Ростислава. На этот вызов я отвечал смеючись: ведь я не моряк. Наконец уступи сильным убеждениям его, я переехал на корабль Ростислав, куда последовали за мною Генерал Пален, Подполковник Перен и еще некоторые другие. На другой день мы увидели Турецкий ФЛОТ на якоре между островом Хио и Азиатским берегом. Корабль Капитан Паши в той же линии на правом крыле Флота.

"Загремел знак к нападению, Корабль Европа, перешёл на надлежащее расстояние, поворотился вдоль Турецкого Флота с пальбою, за ним двинулся Евстафий, а потом Януарий. Став пред Капитан Пашинским кораблем, Януарий встретил мель и опасаясь сесть на нее, повернул назад. Тоже предпринимал и Евстафий, но паруса его были повреждены и его наклонило на корабль Капитан Паши. В это время Адмирал Спиридов и Граф Фёдор Григорьевич Орлов сели в шлюпку и погребли к Фрегату, стоявшему в отдалении от Флота. Вслед за Спиридовым не поспел сын его, а за Графом Фёдором Григорьевичем задушевный друг его князь Козловский. Капитан Круз на последней шлюпке своей, отправил Адмиральского сына к Графу Алексею Григорьевичу прокричать ура, то есть: поздравить со взятием Турецкого корабля. Горестно было это ура! Перескочив на корабль, наши встретили дым, клубившийся с низу. Бросились назад, пламя обхватило корабль Турецкий. Не со страхом, но объятые изумлением, наши сподвижники ожидали жребия своего. И вдруг с Турецкого корабля на наш корабль с треском рухнулась мачта. С быстротою молнии полетели и посылались от нее искры в пороховую камеру, открытую во время боя. Мгновенно корабль наш взлетел на воздух. Спаслись только Капитан Круз и еще четыре человека. Все прочие погибли, в том числе и князь Козловский, воспетый Творцом Россияды и известный произведениями пера своего. Вероятно что Турки, в неизбежной крайности готовили погибель и себе и нам».

"Между тем закипело действие Кор-де-баталь, корабль Трех Святителей первый прошел сквозь Турецкую линию. Три Иерарха и Ростислав, повернув против Турецкого флота, двинулись к нему как можно ближе и огромляли его пальбою, ФЛОТ Турецкий, отрубя якоря, стремительно и в чрезвычайном расстройстве ринулся в глубокий бассейн при Чесме. А наш авангард, убавляя паруса, прибыль уже тогда, когда обложили упомянутый бассейн. Во время сражения, он далеко был от нас и из одного хвастовства палил на воздух из пушек. А потому Рюльерь и другие иностранные писатели, несправедливо говорить, будто-бы слава Чесменского боя принадлежит Англичанину Ельфистону. Он был зрителем этой огненной трагедии, а не действующим лицом, Он сражался с воздухом и воздушными замками, а не с ФЛОТОМ Оттоманским.»

"При взрыве Евстафия, казалось, что в душе Графа Алексея Григорьевича вырывалась из груди его, сильно взволнованной печальной мыслию, что море поглотило брата его Фёдора Григорьевича; в этом сердечном порыве горести он бросил на палубу табакерку с бриллиантами и вскричал: ах! брать! брат любезный! и слезы брызнули из очей его. Но вдруг явился сын Спиридова с известием, что и Граф Фёдор Григорьевич и отец его живы. Восхищенный вестию, Граф А. Г. позвал меня к себе, и мы пустились отыскивать Гр. Е. Г. Флот Турецкий не думал тревожить нас. Светлое, спокойное море, в котором очаровательно отражался волшебный небосклон Греции как будто приглашало нас не на бой, а на мир. Не стану описывать свидания двух братьев; у кого горячо бьется в груди сердце родственное, тот и без меня поймет то мгновение. Братья бросилась в объятия друг друга, плакали, рыдали и слышно было: брат! любезный брат! тут же обнялись они и с нашим Адмиралом, на груди которого был большой образ.»

"Снова поговоря с Грейхом, мы немедленно оснастили четыре брандера (Зажигательные суда) и ночью, под прикрытием корабля Европы, Колкачев вплыл в бассейн и сблизился с Турецким ФЛОТОМ. Грозная туча сгущалась над ФЛОТОМ Оттоманским. Мы встретили его в таком суматошном расплохе, что иной корабль стоял к нам кормою. Несколькими выстрелами брандску-дельными , отважный Колкачев сжег Турецкий ФЛОТ дотла. Из четырех брандеров один брандер Ильина сцепился с Фланговым Турецким кораблем. Разъезжая с Грейхом на шлюпке, мы увидели на рассвете, что один только корабль Родос уцелел. Он тотчас был взять в отведен в Русский ФЛОТ, где громкое ура! оглашало небосклон Греции. Домогались вытащить и другой корабль, но с соседнего сгоревшего корабля упала на него мачта.»

"Ужасно, неописанно было зрелище в Чесменском порте! И Азия в Европа видев пламя, пожиравшее ФЛОТ Оттоманский: и Азия и Европа слышала ужасные громы от взрыва кораблей Турецких. Кровь смешалась с волнами морскими; обгорелые трупы и дымящиеся корабельные обломки, до того затесняли порт, что едва можно было пробираться и на шлюпке.»