Забытый атаман

Несколько слов о Мищенке.

Павел Иванович, сын одного из героев Кавказской войны, – родился 22 января, на Кавказе, в 1853 году. Говорили, что его предки были из днепровских казаков. Слыша с младенческих лет, рассказы и легенды о подвигах Кавказской армии он впитал в себя любовь к русскому солдату, глубокое понимание души казака и строевого офицера, знание их нужд, умение к ним подойти.

По окончании Михайловского Артиллерийского училища Мищенко был выпущен на Кавказ в 21-ю артиллерийскую бригаду. Затем уже в качестве командира батареи перешел служить в Закаспийскую область. Боевой офицер! Принимал участие в Хивинском походе, участвовал в войне с Турцией, в Ахалтекинской экспедиции (Средняя Азия).

Страстный охотник, с бурной боевой натурой, не умевший идти ни на какие компромиссы с совестью, Мищенко плохо уживался в однообразной обстановке маленького захолустного гарнизона и как только правительство задумало осуществить грандиозный план постройки Восточно-Китайской железной дороги и для её охраны стало формировать охранную стражу[1] из казаков – то Мищенко не задумываясь решил немедленно же перевестись в далекую Маньчжурию, где он предчувствовал возможность боевых столкновений и подвигов. Об одном из эпизодов казачьей службы мне встретилась гравюра из сверхпопулярного дореволюционного журнала "Нива". На ней конные казаки с фонарями объезжают в ночное время железнодорожное полотно…

Личные свойства характера Мищенко, доступность и простота – его заботливость о подчиненных, его умение подойти к ним душевно и вместе с тем вселить в них преклонение перед собой как авторитет непререкаемых – за ним подчинённые чувствовали себя спокойно, зная, что Мищенко прежде всего подумает о них, сумеет вывести из самого опасного положения, не щадя себя. И, любопытно, что, тесно слившись со своим начальником в крепкую и монолитную массу – подчиненные Мищенки придумали себе название как коллективу – «Мищенковские войска».

Офицеру В. Мустафину, часто приходилось слышать от солдат ответ на вопрос – какой части? – Мы – мищеновские – отвечали они с гордостью. Уже в эмиграции Мустафин оставил на страницах журнала «Часовой», свои воспоминании: они были напечатаны в середине 30-х годов. Некоторую часть того текста, я взял на себя смелость, отредактировать, дополнить своими данными из личного архива и довести до сведения нашего уважаемого читателя. Фамилию главного героя иногда предумышленно склоняю устами Мустафина, для придания достоверности повествования. Чтобы показать читателю всё в настоящем виде и для передачи хотя бы частично, духа того времени, через тексты (выдержки, историзмы, отдельные слова) нет-нет да используются правила написания и орфография того времени.

Тогда, начавшееся в 1899 г. «боксёрское» движение, превратившееся вскоре в грандиозный пожар, охвативший всю Маньчжурию – Северный Китай – сразу же выдвинуло П. И. Мищенко в первые ряды боевых начальников.

Начало открытия китайцами военных действий, в Маньчжурии и по побережью Амура, согласно историческим документам, таково: «20 июня от станции Ляоян к Янтайским угольным копям был послан подъесаул Денисов с 50 казаками охранной стражи для тушения пожара и преследования разбойников, произведших погром… но едва казаки дошли до дер. Цуюньтунь, как на него было произведено нападение отряда китайских войск в 400 человек пехоты и 100 конницы при одном орудии, составлявшего авангард другого отряда, в 3000 человек, следовавшего сзади Мукдена. Подъесаул Денисов, не смутившись превосходством сил неприятеля, послал полковнику Мищенко на станцию Ляоян

донесение

о наступлении китайцев, а сам занял позицию, на которой решил держаться до получения приказаний. Получив

донесение

, полковник Мищенко сейчас же взял 81 человека, и на поезде немедленно же отправился с ними на выручку…» и т. д.

Что интересно, и самое начало похода и конец его – был совершён мищен(к)овцами на поезде, – новый тактический приём. Так как тот боевой эпизод заканчивается так, словами Чернушевича: «…Сел в свой поезд и отряд полковника Мищенко. Поезда медленно двинулись к Дашицяо, сопровождаемые по бокам сотнями кубанских и донских казаков» (стр. 313-319). Прибыли 1 июля, а действия отряда началось, как уже говорилось, с 20 июня.

Только энергии, беззаветной храбрости и хладнокровию Мищенки «охранники» были обязаны тем, что командир собрал их своевременно в отряд, и не дал всем погибнуть на отдельных постах, которые располагались на протяжении железной дороги. В противном случае, они могли быть захлёстнуты массой восставших из китайского населения. После ряда упорных, кровопролитных боев Мищенки удалось увести свой отряд из окружения «боксёрами» и соединиться у Хойгена с отрядом генерала Флейшера, высланных ему на помощь из Порт-Артура.

Мищенко имея в своём распоряжении пеших и конных 450 стражников боясь оказался в окружении шёл всё время с боями и в Ляоляне 25 июня 1900 г. окружён совершенно восставшими боксёрами. Продержавшись двое суток и отразив все нападения противника отряд Мищенко пробился к Айсаньдзяню. Там Мищенко просил подкрепление с тем, чтобы вернуться обратно к северу для спасения служащих железной дороги и для восстановления оной. Но ему было отказано и поступило распоряжение отступить к Дашичао. Где попытка китайцев окружить его на этом пути оказалась неудачной. Отряды Мищенко пробились с боями. А впереди их ждали новые бои: у станции Шахе (14 сент.), под Ляоляном (15 сент.) и др.

… Далее Мищенко командовал 1-й бригадой 39-го пехотной дивизии, состоял в распоряжении командующего войсками Квантунской области, назначен начальником отдельной Забайкальской казачьей бригады. В составе которой Мищенко прославил своё имя в русско-японскую войну[2].

Боксёрская экспедиция принесла Мищенки – генеральский чин, Георгиевский крест и золотое наградное оружие.

Не откажу себе в удовольствии описать особенность формы одежды казаков-мищенковцев, т. к. была она уникальной в своём роде. Да уж было чего посмотреть! Читаем оригинальную выкладку: «Охранная стража была сформирована исключительно из казаков, состоявших на льготе и русских запасных нижних чинов. Командование над ними было поручено русским же запасным офицерам. Как нижние чины, так и офицеры, находясь в охранной страже, не состояли на государственной службе, а призывались по вольному найму обществом Восточно-Китайской железной дороги, в ведении и распоряжении которого охранная стража и состояла. Стража эта носила особую форму, однородную с формой Пограничной Стражи, но вместо погон чины её имели жгуты, изображение китайского герба-дракона и жёлтые канты. Конные части имели фуражки с жёлтым верхом, а пешие с таким же околышем. Кокарду имели существующего образца, причём в середину её был вделан дракон. У офицеров была такая же тужурка, как и у нижних чинов (обр. мундир Пограничной Стражи). Следовательно, нижние чины охранной стражи имели обмундирование, сходное с Пограничной Стражей, и отличались от неё лишь жгутами и жёлтыми кантами; но обмундирование офицеров ничего общего с обмундированием таковых же в Пограничной Страже не имело»[3]. Мундир Пограничной Стражи, с золотыми эполетами и погонами, был присвоен только начальнику охранной стражи (которым был назначен генерал Гернгросс) и его помощнику (полковнику Мищенко), как состоявшим на государственной службе в Пограничной Страже. "Прибор" – "золото", "прикладное сукно", отличительный цвет части, – светло-зелёное.

Из обыкновенных строевых офицеров, не получивших высшего военного образования генерал Мищенко благодаря только своим личным талантам попал в первые ряды военоначальников и к началу японской войны был командиром самостоятельного отряда, посланного в Корею и дошел до Чонжю, а затем отряда охранявшего в те времена наш, русский, крайний правый фланг. К концу декабря 1904 г. отрядом генерала Мищенко, начальником штаба которого состоял известный нам Н. Н. Баратов, был совершён прославленный рейд на Инкоу, в тыл японцев. Песня об этом примечательном походе, была чрезвычайно популярной в Российской Империи, пока большевики не сделали из неё совершенно комсомольский хит[4]. К слову, здесь ни в коем разе не следует путать с другим славным казачьим делом под Иканом, название, которого может показаться созвучным на слух. Тогда уральцы есаула Василия Серова, всего казачьей сотней, противодействовала в ужасном трехдневном бою, против более десятитысячного войска Муллы-Алимкула, под Туркестаном. То – было намного ранее. И песня "В степи широкой под Иканом // у нас кипел кровавый бой…" – была не менее популярной у уральцев.

Итак. В конце декабря 1904 г. Мищенко был послан в набег к Инкоу во главе 72 ? эскадрона и сотни при 22 орудиях, притом, что набег не дал больших ожидаемых результатов, он предстал ярким эпизодом той войны. Как то: во время операции у Сандепу Мищенко со своим конным отрядом энергично содействовал наступлению 2-й Маньчжурской армии, глубоко врезался в расположение противника, отбросил японцев к Ландунгоу и, остановил движение их к д. Сумапу. В этом сражении Мищенко, вдохновляя своих личным примером, был ранен ружейною пулею в ногу и остался в строю.

17 февраля 1905 г. наш полковник назначен начальником Урало-Забайкальский сводно-казачьей дивизии, руководил ещё набегами на Синминтин, Чинтуфу, Ляоянвопу и Санвайдзы. Зачислен был в Свиту Е. И. В., получил звание генерал-адъютанта Е. И. В., чин генерал-лейтенанта, золотое оружие с бриллиантами и орден св. Анны 1-й ст. с мечами.

События начавшейся в 1905 году революции застали генерала Мищенко начальником особого отряда, посланного на усмирение взбунтовавшегося гарнизона Владивостока. Мищенко со своими казаками действовал решительно и твёрдо. Зачинщики во главе со «свободным гражданином» делопроизводителем В. Шпером, были арестованы и переданы следователям Приамурского военно-окружного суда. Надо сказать, что достаточно было разнестись слуху, что на выручку идёт генерал Мищенко со своими казаками, как бунтующая масса нижних чинов стала принимать «обычные формы мирного состояния», как писали тогда. Затем Мищенко получил в командование 2-й Кавказский Корпус (нач. штаба генерал Баратов).

В мае 1908 году он был призван на высокий пост Туркестанского Генерал-Губернатора и Командующего войсками Туркестанского военного округа. По Закону: "1. Семиреченское казачье войско состоит под главным начальством Туркестанского Генерал-Губернатора, как Командующего войсками Туркестанского Военного Округа, коему присвоены права и обязанности Войскового наказного Атамана Семиреченского казачьего войска; 2. Семиреченское казачье войско состоит под непосредственным начальством Наказного Атамана, в лице Военного Губернатора Семиреченской Области". Отсюда следует, что Мищенко был атаманом Семиреков со 2 мая 1908 по 17 марта 1909 г. И действительно, информация подтвердилась: 17 марта уволен по прошению от этих должностей с зачислением по Забайкальскому казачьему войску.

Отчего? Тогда, к несчастью и для него и для Туркестанского края его назначение совпало с приездом в Туркестан сенаторской ревизии графа Палена.

Неудачный, бестактный и совершенно незнакомый с особенностями края – сенатор Пален резко столкнулся с прямодушным, главным его начальником. Результатом столкновения была просьба ген. Мищенко об отозвании его из Туркестана (март 1909). Несколько времени он пробыл не у дел, занимаясь хозяйством на купленном им участке земли в Темир Хан Шуре. Однако вскоре же, в 1912 г., генерал-от-артиллерии Мищенко был призван снова на высокий административный пост – Наказного Атамана Войска Донского[5]. На этой должности он пробыл всего около года, с 25 февраля 1911 г. до 28 ноября 1912 г.

(или с 23 февраля 1911 г. до 23 сентября 1912 г.), тяготясь административной деятельностью и стремясь снова занять строевую должность. Мищенко числился по Донскому, Забайкальскому казачьим войскам и в списках 1-й Забайкальской казачьей батареи.

Начавшаяся Великая война застала ген. Мищенко командиром 2-го Кавказского армейского корпуса (при штабе которого состоял В. Науменко, будущий атаман кубанцев). Так как он в прошении своём при увольнения от должности Донского атамана получил назначение (а он писал ходатайство в рапорте просьбу об этом на «высочайшее имя») состоять при войсках Кавказского военного округа. В непродолжительном времени был командиром: вследствие неудачных распоряжений Ставки, части корпуса были высажены не там, где они должны были вступить в бой. А утомительными маршами без надобности ломаного маршрута – уже усталыми люди в бой вводились по частям. Это вело к большим потерям, доходившим до половины всего состава корпуса, а ген. Мищенко был отрешен от командования за разного рода осуждения действий Ставки. Но потом, принял в командование 31-й Армейский Корпус (с 19. 03. 1915 по 16. 04. 1917 гг.), с которым одержал блестящую победу под Пинском над зарвавшимися, упоенными победами немцами.

Когда началась революция ген. Мищенко было предложено командование одной из армий, но он решительно отказался от какого либо назначения, говоря, что ему – Генерал-Адъютанту Государя невместно служить революционному правительству и вышел в отставку, поселившись в своем любимом поместье в Темир Хан Шуре (Дагестан).

Здесь же, когда пришедшие большевики "предложили" ему отдать им Георгиевское оружие – ген. Мищенко (в погонах!) мужественно заявил им, что они могут взять это оружие только после его смерти!

Мы сейчас знаем о трагической судьбе военного губернатора Забайкальской области и наказного атамана Забайкальского казачества, Кияшко, и других офицеров, когда большевики устроили страшную резню в Ташкенте, с поистине садистскими умерщвлениями своих жертв (13 декабря 1917 г.). Атаман Бабич.., атаман Караулов.., атаман Назаров.., – список трагических жертв не имеет ограничений. Имеем ли теперь право "вальяжно" рассуждать о поступке старого генерала? – он самоубился пустив себе пулю в висок… Потерял жизнь, но не честь.

Такова трагическая гибель, славного, прямого, верного долгу и доблестного П. И. Мищенко.

* * *

Приложение:

За рекой Ляохэ загорались огни

Грозно пушки в ночи грохотали

Сотни юных орлов из казачьих полков

На Инкоу в набег поскакали

Пробиралися там день и ночь казаки,

Миновали и горы, и степи

Вдруг вдали у реки засверкали штыки

Это были японские цепи

И без страха отряд поскакал на врага

На кровавую страшную битву

И урядник из рук пику выронил вдруг

Удалецкое сердце пробито

Он упал под копыта в атаке лихой,

Снег залив своей кровью горячей

,,Ты, конёк вороной, передай, дорогой,

Пусть не ждёт понапрасну казачка,,

За рекой Ляохэ уж погасли огни,

Там Инкоу в ночи догорало

Из набега назад возвращался отряд

Только в нём казаков было мало.

Старинная казачья песня.

А. Н. Азаренков

[1] Стража Восточно-Китайской железной дороги. Охранная Стража была сведена в пешие роты и конные сотни. Каждой роте и сотне был отведён для охраны строившейся Маньчжурской дороги определённый участок, на протяжении которого она и располагалась отдельными постами, в устроенных для сего кордонных помещениях; последние в большинстве случаев были обнесены высокой глинобитной стеной для защиты служащих по постройке дороги и их семей, а также и стражи, от нападения хунхузов. Охрана дороги производилась ротами и сотнями, обходами и разъездами на протяжении своего участка по отчуждённой, с распоряжения общества Восточно-Китайской железной дороги, довольно широкой полосе земли вдоль всего протяжения железной дороги, по обе её стороны. Разъезды производились конными сотнями на 50 вёрст вглубь страны. Местопребыванием начальника охранной стражи и главного инженера постройки железной дороги был тогда ещё посёлок Харбин, бывший вместе с тем узлом маньчжурских железных дорог, от которого отходила ветвь к югу, на Порт-Артур.

[2] Военная энциклопедия, Петербург, 1914 г., стр. 366.

[3] См.: Чернушевич М. Материалы к истории Пограничной Стражи. Часть II-я. Служба Пограничной Стражи в военное время. Выпуск 2-й, С.-Петербург, тип. Штаба Отдельного Корпуса Пограничной Стражи, 1909 г., стр. 307-308.

[4] Отлично помню, как историк, донской казак, Ю. В. Селезнёв очень метко развивал мою тему о комсомольской песне «Там, вдали за рекой…». Юрий Владимирович говорил: «В песне "сотни юных бойцов из будёновских войск" смущала концовка: "…ты, конёк, вороной, передай дорогой, что я честно погиб за рабочих". Почему за рабочих? Только, чтоб срифмовать с "карими очами"? Конёк-то побежит домой передавать о смерти сына, значит в станицу. Значит юный боец воевал на своём личном коне [казачьи кони, как известно, бывало домой возвращались]. Или он был иногородним или бедняком, у которых, как нас учили, – не было собственности?».

См. об этом: Азаренков А. Н., "Ворованная песня", газета «Казачий взгляд» № 7, 2004 г., № 8 октябрь 2004 г.;

"Ворованная песня "журнал «Рейтар», № 26 и № 27, 2005 г.; «Сворованная песня», вестник "Казачий Архив", № 12, 2006 г.; «О песнях. Наших и не наших», вестник "Казачий Архив", № 15, 2006 г.

[5] "Высочайшим приказом 25 февраля сего года состоящий по Забайкальскому Казачьему Войску и в распоряжении Главнокомандующего войсками Кавказского Военного Округа, генерал-адъютант, ген. от арт. Мищенко назначен Наказным Атаманом Войска Донского, с зачислением по Донской и с оставлением по Забайкальскому казачьим войскам"… ("Пензенские ведомости" № 55, 5 марта 1911 г.).

///////////////////////

---