ЭПИЗОД ЗИМНЕЙ ВОЙНЫ

RLD

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

Зимой 1939 года Советский Союз объявил войну "буржуазному» (в действительности же - социал-демократическому) правительству Финляндии, под предлогом оказания помощи якобы "восставшему против помещиков и капиталистов финскому пролетариату». Правда, с самого начала у "ограниченного контингента советских воинов-интернационалистов» в этой злополучной "Зимней войне» (1930-1940) дело явно "не заладилось». Так, например, в местах ожесточенных боев красноармейцев с "белофиннами» (надо сказать, что на войну с большевиками пошли все финны поголовно, включая финских коммунистов) на Раатской дороге зимой 1940 года до сих пор лежат останки тысяч неизвестных бойцов Красной армии. Неопознанные останки советских "воинов-интернационалистов» захоронены в братских могилах в лесах Суомуссалми. Согласно финскому историку Пекке Туомикоски, после окончания "Зимней войны» Советский Союз отказался принять трупы всех погибших красноармейцев. До определенного момента останки солдат принимали, но потом, в один момент, категорически заявили, что "погибших больше быть не должно» (!). В сражение на Раатской дороге потери Красной армии исчислялись тысячами, "белофинны» же потеряли убитыми не более 300 солдат и офицеров. Советская 44-я дивизия перешла границу Финляндии, не встретив сопротивления. В ней насчитывалось - вместе с частями усиления - около 25 000 штыков. Ей первоначально противостоял лишь так называемый "отряд Контула» из 300 человек - пограничников и ополченцев. Малочисленный "белофинский» отряд сумел устроить завалы поперек узкой дороги, по которой советские войска углубились в заснеженные леса. Красноармейские колонны растянулись примерно на 80 километров, не имея возможности свернуть в сторону, потому что снег сделал местность вне дорог непроходимой для транспорта - и неожиданно были атакованы подоспевшей 9-й финской дивизией под командованием полковника Ялмара Сииласвуо. "Белофинская» дивизия была вчетверо меньше советской, насчитывая всего 6000 штыков, не имела ни артиллерии, ни танков, но зато была укомплектована лыжниками, привычными к холодам. Последовал страшный разгром - длинная лента советских войск была разрезана на изолированные кусочки, уничтожeнные "белофиннами» один за другим. 44-я дивизия РККА погибла целиком, без остатка - из окружения вышел только комдив со своим штабом. Это был тот самый комдив Виноградов, которого большевики расстреляли за "...шкурничество и потерю полевых кухонь...». Помимо советских полевых кухонь, "белофинны» захватили 43 танка, около 100 артиллерийских орудий различных систем, трактора, тягачи, 260 грузовых автомобилей, 1 170 лошадей, и все припасы дивизионного обоза. Еще одна советская дивизия, спешно переброшенная "на помощь восставшему против власти буржуазии финскому пролетариату» с Украины, погибла еще более нелепo - ее не успели снабдить зимним обмундированием. "Белофинские» офицеры с изумлением наблюдали, как советские солдаты шли в атаку в летних пилотках и шинелях в 46-градусный мороз, по пояс в снегу... неся при этом лыжи в руках (!). Лыжи-то им выдали, но пользоваться ими научить не успели... Тем не менее Красная армия долго и безуспешно (но оттого не менее упорно) штурмовала финскую укрепленную "Линию Маннергейма», подбадриваемая шапкозакидательскими стишками вроде "Белофинн в лесу таится -/ Видно, доля нелегка. / Ох, боится, ох, боится / Белый красного штыка!»

ПРИЛОЖЕНИЕ

Приводим два стихотворения известного поэта русской эмиграции Арсения Несмелова (Митропольского), недвусмысленно характеризующего настроения, царившие в этой среде в годы Зимней и Второй мировой войны. Первое стихотворение обращено к красноармейцам, второе - к "оборонцам» (представителям белой эмиграции, считавшим необходимым оборонять сталинский СССР, отождествляемый ими с исторической Россией).

КРАСНОАРМЕЙЦУ

Красноармеец, братишка русский,

К речи далекой склони свой слух!

Крепкой руки твоей силен мускул

И не сдает твой отважный дух.

Любишь ты нивы, поля родные,

Лес златолиственный, отчий дом,

Все, что когда-то звалось Россией

И опозорено большевиком.

И без нелепых коммуны басен,

Тяжелостенной ее тюрьмы,

Все это ты защищать согласен,

Как защищали когда-то мы!

Но почему же твой взор печален,

Тяжесть какая в твоей судьбе?

Разве недавно крикливый Сталин

Форму гвардейскую не дал тебе?

Разве начальство тебе не дарит

Орден за орденом, в бой гоня?

Ты, мол, хороший, ты - пролетарий,

Гордость и цвет боевого дня!

Но почему ж ты опутан туго

Сетью шпионов - они вокруг!

Ты опасаешься даже друга,

Да и с тобой осторожен друг.

Разве, дробя и круша французов,

Славой овеян на все века,

Ставил Суворов (потом Кутузов)

К мощным гвардейцам своим шпика?

Нет! Посылаем на смерть и муку,

На затыканье все новых дыр,

В рабство не отдан ли ты политруку

Так же, как друг твой и твой командир?

В бойню кровавую хитро втянут,

Гнусной системою сжат, как жмых,

Ты обойден и кругом обманут,

Бедный защитник врагов своих!

Что ж тебе делать? Но вывод ясен,

Лозунг один озаряет мглу:

Натиск отважный в бою напрасен,

Ибо твой враг - У ТЕБЯ В ТЫЛУ!

Годы идут и проходят мимо,

Сколько их было - годин и лет!

Знай, что РОССИЯ непобедима,

Ибо сильнее Державы - нет!

ОБОРОНЦАМ

Ну, хорошо,

Свою беду простим -

И беженство, и нищету, и муку -

Все это мы

Сейчас

Отпустим им,

Простим по-братски

И протянем руку.

Но

Можем ли

Простить мы и за тех,

Что

Тысячами

Падали в подвалах,

Как жертвы их палаческих утех,

Их жадных рук,

От свежей крови

Алых?

Но пусть и так...

Склоняясь к сапогу,

Пусть сами мы

Сейчас

Подставим выю

Последнему заклятому врагу:

Спасем ли этим

Мы

Свою

Россию?

Нет!

Из того, что дорого векам,

Враг не вернет ни пяди, ни крупинки.

Он это лишь пообещает вам -

Прижат к земле

На страшном поединке.

Когда ж блеснет -

Хоть временный -

Успех,

Чтоб муть тревог

Не клокотала в нервах -

Он вас же в тюрьмы

Бросит прежде всех

И в прежних пытках растерзает

Первых!

Чего ж вы ждали столько горьких лет?

Ведь эта битва вызревала где-то,

Ее вы ждали...

И ответа - нет...

Не может быть разумного ответа!

Очнитесь же от басен и химер!

Вернитесь вновь к национальной яви!

Между Россией,

Да,

И Эссесер

Знак равенства немыслимо поставить