Шхонебек, Адриан, — подписывался также Шонбек, Шанубек и Схонебек (Sclioonebeck), гравер и типограф, родился в Роттердаме в 1661 г.
Учился гравированию у Ромейна де-Хогхе (de Hooghe).
В 1698 г. он познакомился с Петром Великим, вероятно, у собирателя древностей де-Вильде, к которому Петр хаживал смотреть музей, и дочь которого Мария де Вильде училась гравировать у Шхонебека.
Пробовал учиться этому искусству у Шхонебека и сам Петр.
В Амстердамском музеуме, между прочим, хранится его гравюра, изображающая торжество христианской религии над мусульманской в виде ангела с крестом и пальмою в руках, попирающего полулуние и турецкие бунчуки. Сделанная на голландском языке надпись указываешь, что "Петр Алексеевич, великий царь Русский, награвировал это иглою и крепкой водкой, под смотрением Адриана Шхонебека, в Амстердаме, в 1698 г. в спальне своей квартиры, на верфи Ост-индской компании».
В декабре 1697 г. Шхонебек подал челобитную бывшему в то время посланником при Нидерландских Штатах Ф. А. Головину, в которой, описывая свои разнообразные познание в философии, разных науках и языках: латинском, французском, цесарском, нидерландском, итальянском и гишпанском, он объяснял: "аз от юности своея обучение имел знаменительному художеству и резанiи на меди научитися, и в том до того пришел, что мне все, что аз вижу или в мысль беру без образца назнаменовать и на меди резать возможно, аз искусен больши, нежели другой, кто резатель на меди когда был».
Описав такими красками свою "доброту», Шхонебек соглашался ехать в Москву "грыдоровать для царя гистории, персоны, ланшанпы, городы» и проч. и вообще все, что потребуется.
За все это он просил, чтобы ему дали 1,000 ефимков в год жалованья, квартиру и полное содержание; кроме того, он выговорил право в свободное время брать частную работу и просил дать ему "честная титла, которая ни во что не станет, сиречь библиотекариус и надворный резчик его царского Величества».
13 мая 1698 г. Шхонебек был принят на царскую службу, а 10 октября явился в Оружейную палату с указом боярина Головина, в котором говорилось о даче ему в год 600 ефимков, 20 четвертей хлеба и постоялого двора и вместе с тем повелевалось отдать ему на обучение трех-четырех учеников. Первыми его учениками были: Алексей Зубов, Петр Букин и Василий Томилов.
Два последних ученика не произвели ничего замечательного. С января 1699 г. Шхонебеку было поручено гравировать на меди клейма для гербовой бумаги и в том же году им награвированы: взятие Азова и портрет Петра I.
В 1700 г. ему велено было "грыдоровать» на медных досках корабельный чертеж с трех сторон. Этот чертеж был окончен им в 1701 г. Затем Шхонебеком в том же году были выгравированы взятие шведского корабля и карта реки Двины, в 1702 г. — свадьба Шанского, два листа, в 1704 г. — карта Азовского моря и в 1705 г. — карта восточной части Балтийского моря.
На первых гравюрах своих и аллегорическом портрете Петра I. подписался "книгохранитель и первый в меди изограф», на последних произведениях титула этого уже не встречается, а потому нельзя сказать определенно, пользовался ли Шхонебек этим званием по царскому указу во все время своего нахождение на царской службе.
Царскими работами Шхонебек занимался не слишком прилежно; по крайней мере еще в мае 1702 г. дьяки Домнин и Курбатов, заведовавшие Оружейной палатой, писали Головину, посылая серебряную флягу: "а медление государю в деле той фляги чинилось прежде серебряных дел за мастерами, потом за грыдорованием персон, и впредь, государь, иноземцами нужных дел после иметь не возможно, делают зело лениво по своей воле, якобы не имея страха».
Шхонебек, как известно, распространял у нас и другие произведение западной гравюры: в Александро-Невской библиотеке, например, есть цельный экземпляр страстей Христовых с заголовком: "Passio Christi ab Alberto Durer Nurenbergensi effigiata»; внизу подписано пером: "Moscuae apud Had. Schoonebeclc В. G.». Это обстоятельство свидетельствует о том, что у Шхонебека были такие экземпляры для продажи.
До приезда в Россию Шхонебек довольно много работал в Амстердаме, так, известны его гравюры: портрет папы Александра VIII, Jean Claude, Леопольд I, офицер, читающий газеты, Игнатий Лойола, портрет Жильбера Вюрне, прибытие уполномоченных на Ризвикский конгресс 1697 г., войны Александра Македонского — копии с известных гравюр Жерара Одкана, затем гравюры к некоторым изданием, между прочим, пять листов к описанию музеума Амстердамского антиквария Якова де-Вильде.
В числе этих картинок особенно замечателен лист, изображающий залу, в которой помещался музей: посреди, за столом сидят де-Вильде и Петр Великий и рассматривают разные редкости.
Известны и некоторые другие работы Шхонебека, выполненная им за границей.
К работам же, выполненным Шхонебеком в России, кроме помянутых выше, принадлежать: портрет Бориса Петровича Шереметева, исполненный черной манерой по заказу Петра Великого, взятие Нотебурга, изображение Св. Иеронима и несколько карт.
Шхонебеком было предпринято также издание "История о орденах или чинах воинских паче же кавалерских обдержащая уставления поведения и практику, принципалных двиств и великомагистерских, со оружием и их фигурами».
Но оно было напечатано в 1710 г., уже после его смерти.
Шхонебек усвоил вполне характер так называемого завитого рисунка своего учителя Ромейля де-Хогхе, известного по своей манерности и довел это искусство до приторности. Чтобы видеть достоинства и недостатки Шхонебека, довольно рассмотреть копии, сделанные им с знаменитых войн Александра Македонского, гравированных Жераром Одраном с картин Лебрена. Шхонебек, копируя оригиналы, заботился единственно о воздушной перспективе и соблюдении эффектов в освещении; но совершенно забыл о рисунке, которым отличаются оригиналы Одрана.
На одном из шести листов даже попадаются руки с шестью пальцами. Эстампы Шхонебека, гравированные им в Голландии черной манерой, довольно редки и ценны, как редки и ценны большие листы, выполненные им в России, но гравированные им резцом и крепкой водкой вовсе не ценятся.
Шхонебек вместе с своим племянником гравером Петром Пикаром, выписанным им из Голландии, образовали так называемую Шхонебековскую школу. Однако ни один из мастеров Шхонебековской школы не проявил самостоятельности: все копировали один с другого.
"Рисунок граверов этой школы так дурен», пишет Стасов, "что, кажется, можно предполагать, что они никогда не учились рисованию».