МУХА ЦОКОТУХА

(ремейк в прозе)

Муха была дама ничего себе, симпатичная и даже где-то аппетитная. Не комильфо конечно, но приятная во многих отношениях, возраста бальзаковского, конституции рубенсовской. Но талия имелась. Какая же муха без талии? Хозяйство держала будь здоров какое, горилочку гнала знатную. А сало солила какое! «Жуки рогатые, мужики богатые» так и вились, так и мельтешили вокруг да около. В общем и целом, была весёлая, работящая и малость ветреная. А какая муха не ветреная? Чуть какой сквознячок, ветерок, так и упорхнёт. Сей момент здесь, а через секунду ищи – свищи. Один маленький грех имела, (Да и какая муха без греха?) но он её нисколько не портил, только шарму прибавлял. Обожала наша дама пожужжать о том, о сём и устали в этом деле не знала, переговорит любого, за то и прозывалась Цокотухой. Любили её соседи за легкий нрав да весёлость беспричинную при всякой оказии, и почитай все дружбу водили. И был у Мухи сердешный друг и даже покровитель – Шмель из краёв лесных да северных. Сегодня, знаете ли, никак нельзя без защитника да покровителя, время оно всяким боком может повернуться, мало ли, обидит кто, а то ещё чего похуже (Чур, чур нас!).

А что Шмель? Шмель мужик обстоятельный, положительный и во всех смыслах надёжный. Вида устрашающего, но не агрессивен, что вы, ни – ни, зол только на работу. Ко всему прочему малопьющий, покладистый (жало конечно имел но не злоупотреблял). Каменная стена… , тихая гавань… , надёжа во всякий час. А какой должен быть шмель, если он мужик настоящий ? Вот и держалась за него Муха и судьбу свою благодарила. Эх, как бы всё у них ладно да счастливо сложилось, если бы… , но об этом в своё время.

Жили Шмель да Муха душа в душу. Работали с охотой сноровисто и продуктивно,

жизнь свою налаживали и улучшали. А вечера коротали за самоваром. За тем самым,

купленным за денежку. Помните, как «пошла муха на базар и купила самовар»?

Песни пели про «ты ж мэнэ пидманула…» и «по Тверской-Ямской да с колокольчиком…». Дуэт получался такой, что лучше и «нэ трэба», соседи умолкали и прислушивались.

Парадиз да и только.

Известное дело, чужой парадиз больнее всего глаз колет. А мир большой, в нём всегда

найдётся место для зависти и своекорыстия. Не упивайтесь собственным счастьем безоглядно. Помните, рядом (и это верно на все сто, и историей доказано), может быть за тем углом, а может и ближе удобно расположился ваш неравнодушный визави, искренне желающий прекратить ваш затянувшийся праздник.

Мир насекомых богат семействами, видами да подвидами. Разнообразные там козявочки и букашечки так и роятся. И пауки в том мире не последнее место занимают. Есть среди них особи наиболее примечательные. Взять хотя бы того с огромным чёрным крестом на брюхе и выразительным черепом на спинке, что припожаловал как-то в начале лета в те волости, где шмель хозяйствовал. С этим пугалом пришлось порядком повозиться. И мухе досталось по первое число, и шмель смертельно умаялся но «гостя» таки доконал в его же собственной норке, да и у других надолго отбил охоту входить без стука и брать без спроса. Вот и нынче объявился один такой любитель поднажиться на чужой счёт. Не переводятся они, такое уж насекомье племя.

За горами, за лесами, за глубокими морями… , нет, пожалуй не так. За пустырём, за свалкой, за поляной, за огромной – преогромной лужей, среди тьмы тьмущей разнокалиберных насекомышей жил паук и наружностью, и поведением выдающийся.

Внешне крупный; кушал хорошо (любил он это дело). И умом взял. Думаете, всякие Гарварды и прочие Йели? Нисколько. По молодости да ранней зрелости имел обширный опыт в торговых делах, там и набрался уму – разуму, там приобрёл виртуозную изворотливость, немеряный аппетит и отточил все остальные искусства, которыми владел. Страсть имел непреодолимую к насекомым помельче, особенно к мухам. Любил употреблять их в обед и на ужин и делал это изящно и артистично, не в пример примитивному бандиту с крестом на пузе и черепом на загривке (земля ему комом). Усвоил он и детально изучил причины фиаско предшественника и стезю избрал иную. Вкрадчивость и услужливость, внимательность и терпеливость стали его неписанным правилом. Общаться с ним одно удовольствие, но доверится, упаси боже.

Да, совсем забыл пару слов о внешности этого по своему замечательного существа.

О размерах уже говорилось. Восемь жилистых, сильных ног и рук, мускулистый торс,

шея такая, захочешь не перешибёшь. Улыбка на физиономии лица голливудская, любой

джокер умрёт от зависти. Дамы толпами просто млели и валились без чувств. Брюшко имел полосатое.( Скажете, эка невидаль, и зря. У всех насекомых полосы поперечные,

у этого продольные и в большом количестве.) Голова звёздами размалёвана. А вот тут

пояснить надобно.

Охотится бывало это чудо – юдо, зацепит мимоходом мелкую козявку, пришибёт походя и в ягдташ. Дома в тиши, в тепле слопает, не торопясь и смакуя, а шкурку в музей на полку. Экземпляры покрупнее терпеливо выслеживает, флажками обкладывает, обхаживает, а как овладеет новым трофеем, тут и рисует себе на макушке новую звезду.

Кто его знает, зачем. Может быть в детстве мечтал быть лётчиком – ассом. Так и звали

его все «Звёздно-полосатым».

Справедливости ради надо отметить, не все свои жертвы он кончал на месте. Многих

привязывал за лапки, далеко не отпускал и поводки укреплял всячески. А как же, сегодня

сыт, а завтра… ? Стадо его ручное только прибывало. И в конце концов это должно было случиться, приметил таки Звёздно-полосатый нашу Муху и воспылал страстью гастрономической да не шуточной. Но, вот незадача, рядом завсегда Шмель, и жало наготове. Не приведи Господи разозлить или расстроить как-нибудь, враз можно и жизнь потерять, и всё, что к ней прилагается. Тут подходец нужен, стратегия.

Не долго думал Звёздно-полосатый, да и наработки имелись обкатанные, вот и пошла вокруг Мухи да Шмеля возня престранная, шепоток да шебуршение. Насекомыши, что рядом обретались и давно уже на поводках ходили, устроили им обструкцию а Мухе стали нашептывать: «Не ровня тебе Шмель. Вон какой некультурный, грубый и не бритый. Ты то у нас раскрасавица, певунья, а этому уроду некий зверь ухо отдавил, фальшивит он.

Душа у тебя тонкая, изящная и ранимая, кровей ты благородных, а этот пеньтюх? Ну ты только посмотри, неужели не понятно!?» А Звёздно-полосатый знай себе за верёвочки дёргает да паутину плетёт. Обволакивает паутина все окрестности тех угодий, где наша парочка обитает. То там, то здесь, то ещё где появляются запасные паучьи норки вплотную к волости шмелиной и сети липкие всё мелкоячеистей да крепче. Наделает Шмель дыр в новых тенетах, паук тут же латает, но хозяина до времени дразнить побаивается.

И вот под тихий вечерок «Тук, тук…»

- Кто там?

- Тут Муха Цокотуха живет, известная всему миру своими добродетелями? Не откажитесь гостя принять-с. Пардон за это неожиданное беспокойство. Просто не мог-с пройти мимо, очень хотел увидеть-с собственноручно вашу персону-с, столь расхваливаемую во всём нашем околотке…

Вваливается к Мухе этакий красавец мужчина во фраке в частую полоску, кучей звёзд на лбу и улыбкой обворожительной, и, не давая рта открыть, так и сыплет всякими приятностями, убийственными для женских ушей. Куртуазность просто воздух сгущает.

Ну полный «плезир и амур» получается. Муха млеет, муха мякнет, вот-вот чувств лишится… . да Шмель взял и всё испортил. Явился нежданно так, что обольстительный джентльмен поспешил ретироваться.

Вот тут первая кошка и пробежала меж неразлучной парочкой. Напустилась Цокотуха на друга «аки пардус алкающий». И что он только не выслушал, едва терпелки хватило.

И «оборванец» он, и «невежа», и «никчемный», и «невоспитанный». И «дармоед» он, Мухой вскормленный и взлелеянный, и только по её милости живёт в холе и сытости. А она «дама благородная», от цезарей родство ведёт. И симпатичная она, и обеспеченная, и не последние люди к ней интерес имеют и замуж зовут (намёк на то, что жили они гражданским браком, не венчанные, и каждый имел право в любой момент «самоопределиться») совсем сдурела «бисова баба», так и кроет, так и цокотит, слова вставить не даёт.

Стоит Шмель как оплёванный и так про себя думает: «Зачем карячился, общие хоромы строил, зачем пни корчевал, зачем в поле спину ломал, зачем оберегал и пылинки сдувал?» вздохнул глубоко: « Подождём. Поживём, а жизнь выход покажет. Пусть перебесится баба, такое уж её бабье дело». И с той поры, что бы он ни делал всё глазом в сторону Мухи косил, беспокоился и далеко не отлучался. Мало ли… .

А новый мухин ухажёр зачастил с гостинцами. Подарочки то плёвые, но как преподносил. «Да-с, сударыня, неважно вы живёте. Скушайте вот это а тем запейте-с, такое только у нас водится… . С вашей красотой, умом да родовитостью вы совсем иного достойны-с. Вот если бы я завсегда рядом был и угадывал желанья ваши… !

А Муха кушает сласти дарёные и не подозревает, что неспроста вся эта щедрость.

Заговорённые они, «заряженные», вызывают привыкание и привязанность, размягчают волю, убивают мысль. И паук тут же крутится, льстит да елейные речи расточает. И уже

злиться начинает; сколько уже красноречия растрачено, плод созрел, пора урожай в закрома нести, а укол ядовитым хоботком нанести и впрыснуть яд разлагающий боится, Шмель, вон он, рядом недобрым глазом косит.

Дни проходят, и не ясно, чем весь этот триллер закончится. Что? Думаете, «вдруг откуда ни возьмись маленький комарик, а в руке его горит маленький фонарик»? Чепуха! Одним комариком тут не обойтись , не те «темпора», не те «морес». Будет ли «happy end»?...

Ну я, право, не знаю.

А вы знаете? Нет? Вот кто знает, тот пусть вам дальше и рассказывает.