Анатолий Никанорович Полидоров, сын нижегородского протоиерея, присяжный поверенный г. Уфы. Адвокатскую карьеру начал в Нижнем, но вскоре за свою политическую деятельность был отправлен в ссылку, по отбытии которой обосновался в Уфе. Будучи на редкость образованным юристом, наделенным от природы громадным умом, необходимой для адвоката железной логикой и ораторским талантом, А. Н. Полидоров вскоре же занял среди уфимской адвокатуры, по праву, первое место. Можно без всякого преувеличения сказать, что А. Н. Полидоров составил бы гордость любой столичной адвокатуры.

В Уфе до самой революции А. Н. Полидоров стоял вне политики и даже общественной работой занимался мало, уйдя с головой в адвокатское дело. Он находил, что деятельность адвоката настолько велика и ответственна, что должна целиком занимать человека, посвятившего себя ей. Он не сочувствовал тем адвокатам, в особенности, молодым, которые, в ущерб прямым обязанностям, разбрасывались и находили для себя возможным заниматься еще посторонними делами. «Посторонними делами» для адвоката он считал и политику.

Даже в начале революции, когда на политическую арену выступили люди, совершенно неподготовленные и не имеющие никаких данных для этого, А. Н. Полидоров стоял еще в стороне от политики. И только тогда, когда демагогия постепенно захватывала вое, становясь опасной не только для общества, но и для самого существования государства, А. Н. Полидоров круто меняет свое отношение и открыто вступает на арену политической деятельности. Будучи убежденным демократом, чуждым, однако, крайних увлечений, А. Н. Полидоров, естественно, очутился в рядах партии Народной Свободы, заняв в ней место председателя местной группы. По спискам этой партии он избирается гласным городской думы. С этих пор А. Н. всецело отдается политической и общественной деятельности. Половинчатость была чужда его натуре. Его выступления в городской думе, хозяевами которой были в то время социалисты, производили колоссальное впечатление на всех гласных, не исключая и большевиков, своей деловитостью и неотразимой логикой. Местные большевики считали его одним из опаснейших своих противников и злейшим врагом тем более, что из своей среды они не могли выставить никого, равного ему по силе образования и таланта. В открытом словесном бою они были бессильны бороться с ним. Немудрено поэтому, что когда уфимские большевики в мае 1918-го года, под напором восставших чешских отрядов, оставляли Уфу и забирали для обеспечения себя и своих семей заложников, то в числе последних оказался и А. Н. Полидоров.

Какими предписаниями руководились чекисты при расстреле уфимских заложников, почему расстреляли одних и оставили других, — неизвестно. Одно лишь несомненно, что из числа взятых заложников расстреляны были крупнейшие и виднейшие люди. Если расстреливали по этому признаку, а все данные говорят за это, то, естественно, А. Н. Полидоров должен был погибнуть в числе первых.

Так и случилось.

А. Н. Полидоров, граф П. П. Толстой и А. Ф. Ница погибли весной 1918-го года. Они были расстреляны на реке Каме, близ с. Николо-Березовки, куда были вывезены из Уфы, как заложники.

Было это в то время, когда на Уфу, со стороны Самары, надвигались восставшие чехословацкие отряды, а растерявшиеся уфимские большевики, сдавая город без боя, вернее, убегая, арестовали несколько десятков выдающихся граждан в качестве заложников и захватили с собой. По дороге десять из этих заложников были без всякого суда и следствия расстреляны, или, как тогда говорили, «выведены в расход». Расправлялись с ними матросы из сарапульской чеки, во главе с председателем последней, матросом Воронцовым.

Вспоминая теперь об этих мучениках, я далек от мысли дать подробное жизнеописание покойных, их общественной и политической деятельности, их заслуг в этом отношении перед обществом. Эта задача должна быть выполнена в свое время, на родине. Ибо нельзя допустить мысли, чтобы можно было забыть лучших, талантливейших и честнейших граждан уфимского края, имевших мужество не только говорить правду тогда, когда другие в страхе молчали, но и «души своя за друзи положить».

Мои воспоминания поневоле ограничатся краткими некрологами покойных.