КАК БОЛЬШЕВИКИ С ИСТОРИЕЙ РОССИИ ВОЕВАЛИ

ВСТУПЛЕНИЕ

Существует такая песня — «Интернационал», сочиненная французом Эженом Потье в 1887 году, и ставшая гимном международного социалистического движения.

В 1902 году некто Арон Коц перевел три куплета этой песни на русский язык.

Вариант «Интернационала» «товарища» Коца стал с 1918 года — государственным гимном СССР, а в 1944 году, в связи с утверждением нового гимна, — официальным гимном Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков), впоследствии КПСС (Коммунистической партии Советского Союза).

В «Интернационале», поется буквально следующее:

«Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим...».

Под «миром насилья», естественно, подразумевается тот мир, который существовал до прихода к власти коммунистов-большевиков.

Большевики, пришедшие к власти в России в октябре 1917 года, начали действовать именно так, как было написано в их гимне. Некоторая проблема для них состояла в том, что «разрушить до основанья» они имели шансы только то, до чего могли дотянуться. То есть, полем их деятельности служил не вся планета Земля, как они мечтали, а в основном территория бывшей Российской Империи.

Давайте же хотя бы бегло посмотрим на то, как именно после 1917 года рушился «старый мир» в области культуры.

А интерес наш к названному процессу вызван тем, что с некоторых пор большевики и их последователи начали очень уж стесняться происшедшего в России под управлением их вождей — «товарищей» Ленина и Сталина. И не только стесняться, но и замалчивать происходившее. И не только замалчивать, но и гневно отрицать саму возможность таких событий...

ТАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

Рвущиеся к власти коммунисты-интернационалисты с самых первых минут показали, что достояние России, ее символы и памятники истории и культуры им глубоко безразличны.

25 октября 1917 года в Петрограде в 23 часа большевики начали обстрел Зимнего дворца. Было сделано 35 выстрелов, но лишь два из них слегка повредили фасад. Артиллеристы преднамеренно стреляли выше цели. Однако Зимний это не спасло.

В Россию пришла Советская власть. И уже самый первый день ее существования был омрачен неслыханным ограблением Зимнего дворца. Как не раз случалось в мировой истории, победители на три дня отдали захваченный объект на разграбление.

Первым делом были выколоты глаза Государю Императору Николаю II на портрете работы Серова. Позднее портрет был уничтожен полностью.

Обнаружив в подвалах захваченного дворца винные погреба, революционная масса окончательно потеряла человеческий облик. Грандиозная пьянка переросла в погромы.

Видный социал-демократ Г.А. Соломон (Исецкий) свидетельствует: «В Смольном все были растеряны, и даже сам Ленин. За много лет нашего знакомства я никогда не видел его таким. Он был бледен, и нервная судорога подергивала его лицо.

- Эти мерзавцы, — сразу же заговорил он, — утопят в вине всю революцию! Мы уже дали распоряжение расстреливать грабителей на месте. Но нас плохо слушаются... Вот они, русские бунты!» (Соломон Г. - Среди красных вождей — М, Современник, 1995 — стр.15)

Покончить с погромами помогли «несколько десятков расстрелянных громил» и «уничтожение спиртных напитков не поддающимися искушению отрядами стойких латышских стрелков». (Подвойский Н.И. - Год 1917 — М, Госполитиздат, 1958 — стр.188)

Таким образом, первые революционно настроенные пролетарии, убитые собственными «товарищами», появились уже в первые дни после захвата власти большевиками.

Что же касается грабежа Зимнего дворца, то сумму разграбленного и уничтоженного имущества оценивали по-разному. «Воля народа», например, назвала 500 миллионов рублей. (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.14)

А теперь перенесемся в Москву, где сопротивление большевикам было более организованным.

29 сентября 1917 года большевистская артиллерия, с помощью бывших военнопленных из стран-противниц России в Первой мировой войне — Германии и Австро-Венгрии, начала обстрел обороняемого юнкерами центрального района Москвы, включая Кремль. Били с Воробьевых гор, с Вшивой горки (где сейчас стоит «сталинская» высотка на Котельнической набережной), с позиций между Крымским и Каменным мостами. Наиболее ожесточенный огонь велся 2-го, а также в ночь на 3-е ноября.

Епископ Камчатский Нестор (Анисимов) (1885-1962), как раз в описываемые дни, принимавший участие в работе Священного Собора Православной Российской Церкви, засвидетельствовал следующее:

«Но что стало с нашим Кремлем? Замолк рев артиллерийской пальбы, затих шум братоубийственной бойни и из праха и дыма гражданской войны глядит на нас, зияя ранами, разбитый, оскверненный, опозоренный Кремль, - твердыня нашего духа, немой свидетель прежней нашей славы и настоящего позора, сложенный по кирпичику трудами поколений, залитый в каждом камне кровью его защитников, стоявший свыше полтысячи лет, переживший всякие непогоды и бури и павший ныне от руки своего же народа, который через полтысячи лет стал разрушать свои вековые святыни, покрыв ураганным огнем кремлевские соборы, это диво, восьмое чудо мира, привлекавшее к себе за тысячи верст толпы любопытных иностранцев, приезжавших в Москву подивиться на их красоту.» (Нестор Епископ Камчатский — Расстрел Московского Кремля — М, «Эхо Чернобыля, 1991 — стр.17-18)

Большевики, поднявшие руку на Зимний дворец, хладнокровно расстреляли и Кремль. А еще были изранены купол Храма Василия Блаженного, здания Городской Думы, Малого театра... Сколько еще будет уничтожено на Руси красными безбожниками монастырей, храмов, церквей, дворцов, усадеб, памятников. Поистине несть им числа.

И снова о Кремле.

«Успенский собор расстрелян. В главный его купол попал снаряд, разорвавшийся среди его пяти глав, из которых кроме средней попорчена еще одна... Стенопись внутри храма, в куполе испорчена, паникадила погнуты. Престол и алтарь засыпаны разбитым стеклом, кирпичами и пылью. Гробница святого патриарха Ермогена также покрыта осколками камней и мусором...

Тяжелое впечатление производит настоящий вид расстрелянного Чудова монастыря. Фасад с южной стороны пробит шестью тяжелыми снарядами. В стенах глубокие разрывы и трещины; выбоины достигают от 2 до 3 аршин в диаметре...

Колокольня Ивана Великого повреждена снарядами с восточной и юго-восточной стороны...

В алтарное окно Николо-Гостунского собора влетел снаряд и, разрушив внутри алтаря восточную стену, разорвался в алтаре...

Знаменитое крыльцо Лоджетты Благовещенского собора, с которого грозный царь любовался кометой, разрушено орудийным снарядом. Мы видели одного художника, который бросился к этому крыльцу и, увидев его разрушение, залился слезами...

Архангельский собор тоже изъязвлен ударами снарядов. Подверглись разрушению и святотатству кремлевские храмы Воскресения Словущего, Ризоположенская церковь с часовней, иконы Печерской Божией матери, Предтеченская церковь на Боровицкой башне...

Патриаршия ризница, представляющая собой сокровище неисчислимой ценности, превращена в груду мусора, где в кучах песка и щебня, обломков стен и разбитых стекол витрин раскапываются бриллианты и жемчуг...

Собор 12 апостолов расстрелян весь. Изборожденная снарядами, изрытая, развороченная восточная часть зияет дырами, пропастями и трещинами и производит впечатление живой развалины, которая держится каким-то чудом...

Малый Николаевский дворец, принадлежавший ранее Чудову монастырю, сильно пострадал от орудийного разгрома. Снаружи видны громадные сквозные пробоины...

Расстрелян суд, где снарядом пробит купол знаменитого Екатерининского зала...

Испорчены кремлевские башни, из которых угловая Беклемишевская сбита и стоит без вершины... Как Никольская башня, так и Никольские ворота совершенно изрыты снарядами, ручными гранатами, пулеметными и ружейными пулями...

Спасская башня пробита и простреляна. Знаменитые часы с музыкальным боем разбиты и остановились. Стрелка часов остановилась в ту роковую минуту, когда ворвавшийся тяжелый снаряд в стены Кремля наложил несмываемое пятно крови и позора на это священное сердце Москвы.» (Нестор Епископ Камчатский — Расстрел Московского Кремля — М, «Эхо Чернобыля, 1991 — стр.18-26)

3 ноября 1917 года, дабы не подвергать Кремль дальнейшему разрушению, офицеры, юнкера и студенты, в течение десяти дней противостоявшие значительно превосходившему их в численности и вооружении неприятелю, покинули многострадальные стены.

Победители обещали всем сложившим оружие свободу. Однако на следующий же день начались аресты, а потом и расстрелы.

Погибшие юнкера и офицеры отпевались 13 ноября в церкви большого Вознесения у Никитских ворот. Многотысячная похоронная процессия направилась по Тверскому бульвару и Петроградскому шоссе на Братское кладбище. (До настоящего времени сохранился участок кладбища у храма Всех Святых рядом со станцией метро «Сокол».) Гробы несли на руках. Под впечатлением этих похорон Александр Вертинский написал песню «То, что я должен сказать». Там есть такие слова.

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги — это только ступени

В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!

Кстати, Луначарский, расчувствовавшийся было из-за известий о разрушении Кремля, получил от Ленина следующее замечание:

«Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?» (Ленин В.И. и А.В. Луначарский. Переписка, доклады, документы — М, Наука, 1971 — стр.46)

И словно буквальным ответом вождю революции звучат слова Нестора (Анисимова): «Увы, безумная стратегия становится характерной для всех представителей самозванного правительства, и то, что сделали с Кремлем, делают ныне со всей Россией, разыскивая в ней врагов своих бредовых утопий. Хочется верить, что если это были русские люди, то из их сердец было совершенно вытравлено сознание, любовь к своей Родине России, ими руководили враги России, враги всему тому, что дорого и свято для русского человека. Я видел Кремль, еще когда горячие раны сочились кровью, стены храмов, пробитые снарядами, рассыпались, когда без боли в сердце нельзя было смотреть на эти поруганные святыни... Пусть этот ужас злодеяний над Кремлем заставит опомниться весь русский народ и понять, что такими способами не создается счастье народное, а вконец разрушается сама когда-то великая и Святая Русь.» (Нестор Епископ Камчатский — Расстрел Московского Кремля — М, «Эхо Чернобыля, 1991 — стр.26-27)

О ПАМЯТНИКАХ И ПРОЧЕМ

Несмотря ни на что, большевики продолжали пытаться «создавать счастье народное» по собственным рецептам.

12 апреля 1918 года за подписями Ленина, Сталина, Луначарского и Горбунова принят Декрет СНК РСФСР «О памятниках республики».

Характерна преамбула декрета.

«В ознаменование великого переворота, преобразившего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет...»

Как видим, слово «революция» отсутствует, вместо него использована более точная характеристика октябрьского события, во всяком случае, на взгляд его непосредственных участников и руководителей.

Согласно этому декрету, подлежали немедленному уничтожению «памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг». (Электронная библиотека Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова — Декрет СНК РСФСР от 12.04.1918 о памятниках республики )

Спустя десять дней, 22 апреля, были определены первые жертвы государственного вандализма в Москве.

«По вопросам о памятниках постановлено:

1) Памятники Александру III и Скобелеву, как несоответствующие элементарным художественным требованиям, подлежат уничтожению.

2) Памятник-крест Сергею Романову и памятник Александру II подлежат удалению с занимаемых ими мест....» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.37)

Причем, сделать это нужно было уже к 1 мая.

А теперь напомним, что значили эти имена для России.

Император Александр II (1818-1881) — вошел в историю как реформатор, удостоен особого эпитета в русской и болгарской историографии — Освободитель, что связано с отменой крепостного права в России (1861) и победой в Русско-турецкой войне (1877-1878) соответственно.

Император Александр III (1845-1894) — в его царствование Россия не вела ни одной войны, за что монарх получил от народа почетное звание Царь-Миротворец.

Автором памятника Александру III и проекта памятника Александру II был выдающийся скульптор того времени академик А.М. Опекушин. Вряд ли ваятеля можно обвинить в халтуре, если его уцелевшие произведения и сегодня вызывают восхищение непревзойденной внутренней одухотворенностью. Скажем, памятник А.С. Пушкину в Москве или М.Ю. Лермонтову в Пятигорске.

Великий князь Сергей Александрович Романов (1857-1905) — пятый сын Александра II, Московский генерал-губернатор (1891-1905), супруг великой княгини Елизаветы Федоровны. Во время его руководства городом завершилось сооружение новой очереди Мытищинского водопровода (1893), открыты Музей московского городского хозяйства (1896) и Художественно-общедоступный театр (1898), в городском транспортном парке появились трамваи (1899). Был одним из инициаторов создания и Председателем Императорского Православного Палестинского общества, почетным председателем правления Императорского Российского Исторического музея. 4 февраля 1905 года великий князь отъехал в карете от Николаевского дворца в Кремле и при подъезде к Никольской башне был убит взрывом бомбы, брошенной террористом.

«Тело убиенного князя Сергия было разорвано и страшно изуродовано... Сразу после взрыва Великая княгиня выбежала из дворца, она еще имела в себе силы с великим самообладанием собирать по частям разбросанное тело мужа. Уцелели нательный крест и образки. Останки Великого князя Сергия были покрыты солдатской шинелью, на носилках отнесены в Чудов монастырь и поставлены близ раки святителя Алексия.» (Мельник В. — Великий князь Сергий Романов: мученический подвиг «удерживающего»)

2 апреля 1908 года на месте гибели Сергея Александровича в Кремле был освящен и открыт памятник-крест, выполненный по проекту В.М. Васнецова.

Генерал Скобелев Михаил Дмитриевич (1843-1882) — выдающийся русский военачальник, участник завоевания Российской Империей Средней Азии, освободитель Болгарии в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Национальный герой Болгарии. Знал восемь языков, награжден множеством иностранных и русских наград, среди которых Золотая шпага «За храбрость» с бриллиантами за переход через Балканы (1878). Участвовал в сражениях в белом мундире и на лошадях белой масти; вошел в историю, как «белый генерал» (тур. — Ак-Паша).

Монументальный конный памятник генералу Скобелеву, по проекту скульптора П.А. Самонова, был открыт 12 июня 1912 года в Москве на Тверской площади (переименованной в Скобелевскую), напротив дома генерал-губернатора.

Бронзовые фигуры памятника генералу Скобелеву имели конкретные исторические прототипы героев Плевны и Шипки и отличались подлинностью передачи образов, как и сама фигура полководца.

Так что, большевистское вранье о том, что перечисленные памятники не соответствовали «элементарным художественным требованиям», является всего лишь прикрытием уже приведенного нами основного коммунистического постулата — весь мир разрушим, а затем...

Вот какую картину описал в своих воспоминаниях П.Д. Мальков, являвшийся с марта 1918 по апрель 1920 года комендантом Кремля.

«А вот это безобразие так и не убрали... - Он (Ленин - Ю.Б.) указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича... Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон.

-А ну, дружно! - задорно командовал Владимир Ильич.

Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.

- Долой его с глаз, на свалку! - продолжал командовать Владимир Ильич.

Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду.» (Мальков П. - Записки коменданта Кремля — М, «Молодая гвардия», 1967 — стр.127-128)

Тот же свидетель, что описал «разрушение мира», показывает, что должно было последовать «затем».

Комендант Кремля П. Мальков свидетельствует: «Москва, говорил Ленин, столица Советского государства, государства рабочих и крестьян, и ее улицы должны украшать памятники не царям и князьям, а великим революционерам, борцам за народное счастье. Мы снесем весь этот хлам, заявлял он, и воздвигнем в Москве и других городах Советской России памятники Марксу, Энгельсу, Марату, Робеспьеру, героям Парижской коммуны и нашей революции.» (Мальков П. - Записки коменданта Кремля — М, «Молодая гвардия», 1967 — стр.128)

Вслед за Москвой стал «обновляться» и Петроград. В список снесенных, помимо многих других, попал и памятник «Питомцам Академии Генерального штаба» перед ее зданием.

«В начале девятнадцатого года на берегах Невы открыли «охоту» на «антихудожественные» изваяния Петра I. В считанные месяцы петроградская комиссия без особых колебаний «ликвидировала» четыре памятника великому государю. Первый — у Адмиралтейства с изображением спасения Петром I лахтинских рыбаков, во время которого царь простудился и заболел смертельно. Второй - «Царь-плотник» - тоже возле Адмиралтейства с фигурой молодого Петра во время обучения корабельному делу. Кстати, такой же памятник с 1911 года по сей день красуется на главной площади голландского города Заандама. Третий — бюст царя на Охте — в плотницкой корабельной слободе. Четвертый — у Нового арсенала с изображением Петра I в полный рост и опирающегося на ствол пушки.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.39-40)

Новая власть не могла поступить иначе, ведь населению предстояло накрепко вбить в головы, что Царь не может работать, а тем более кого-то спасать. Коммунистическая версия мировой истории сводила всех Царей-Королей-Императоров к единому образу кровопийцы, высасывающего через соломинку кровь у своих подданных.

Взамен уничтожаемым, Ленин планировал возведение памятников разнообразным Марксам и Робеспьерам. А некоторая часть большевистского руководства планировала возведение памятников Ленину. Вернее будет сказать — сначала Ленину...

Председатель Петросовета Г.Е. Зиновьев, например, решил вознести на вершину Александрийского столпа посреди бывшей Дворцовой, тогда площади имени Урицкого, статую Ленина вместо ангела-хранителя с крестом. Искусствоведы, кто не утратил чувство реальности, бросились к Луначарскому: «С ума сошли, ангел в редком стиле «ампир» и вроде бы не «политический», да и Ленина в бронзе так просто не поднять. Уронят, разобьют — разве можно?» Луначарский тиснул письмо в губисполком — остановите Зиновьева. Тот, видимо, задрал еще раз голову кверху. Прикинул. Действительно, высоко, и резюмировал на письме наркома: «Ну их к черту». (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.44)

В это же время началась эпидемия переименований.

За жалкие гроши, а то и за талоны на миску похлебки в коммуновской столовой орды безработных неистово набрасывались на старые таблички и вывески, раздирая их в клочья. Тут же по парадному фасаду домов выцарапывали или выводили несмываемой краской: вместо Кадетской линии - «Съездовская», вместо Большого Сампсониевского проспекта - «имени Карла Маркса», вместо Петергофского шоссе - «Стачек», вместо Знаменской площади - «Восстания», вместо Большой Конюшенной улицы - «имени Желябова». Нескончаемые «советские», «октябрьские» и «революционные» переулки. Разины. Радищевы. Спартаки. Робеспьеры. Гарибальди. Энгельсы... И независимо от того, были ли они хоть раз, хоть в мечтательных снах, на тех самых улицах, да и вообще в России. Меняли название Офицерской — и топили баржами офицеров, затирали Дворянскую — и расстреливали дворян. И тоже — как нечего делать...

Площадей и улиц вместе с переулками, политыми кровью, оказалось маловато для пролетарской выдумки. В ход пошли целые деревни, села и города. Белоцарск — в Кызыл, князь-Иваново — в Маевку, Екатеринодар — в Краснодар, Царское Село — в Пушкин. Начало, можно сказать, безобидное. Но на подходе были зловещие троцки, сведлово-новые, зиновьевски, буденновски и прочие «вски», «ино» и «грады» с партийно-псевдонимными корнями.

Растяпино переименовывается в Дзержинск (1929), Благодатная в Ворошиловск (1930), Мотовилиха в Молотово (1931), Тверь в Калинин (1931), Владикавказ в Орджоникидзе (1931), Нижний Новгород в Горький (1932), Новокузнецк в Сталинск (1932), Бобрики в Сталиногорск (1933), Цхинвали в Сталинир (1933), Дюшанбе в Сталинабад (1929).

Правда, после завершения борьбы за единоличную власть, закончившейся истреблением «товарищем» Сталиным «ленинской гвардии», ряд названий были скорректированы.

Так, в 1929 году Троцк был переименован в Чапаевск, Каменский - в Днепродзержинск (1936), Бухаринский район — в Дзержинский (1937), Рыковский район — в Кировский (1937)...

1 июня 1918 года принят декрет «О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР».

Вот пример реализации этого декрета.

В 1918-1919 годах, в пору буйного цветения советского архивоведения, якобы за неимением транспортных средств и денег для вывоза ценного архивного груза в Петроград, были полностью утрачены фонды воинских частей бывших Царскосельского, Петергофского и Гатчинского гарнизонов...

В второй половине 1919 года в одном только Лефортовском архиве в Москве было сдано в макулатуру свыше 20 тысяч пудов архивных дел.

Вот этот неполный перечень «макулатуры»:

«Именные списки генералов и старших офицеров с 1880 года по 1913 год — 2000 пудов;

месячные донесения войсковых частей начиная с 1793 года — 4000 пудов;

дела Комиссариатского и Провиантского департаментов с 1811 года по 1865 год — 2000 пудов;

формулярные списки офицеров русской армии с 1849 года по 1900 год — 4500 пудов;

дела Русско-турецкой войны 1877-1878 годов — 2500 пудов;

дела Русско-японской войны 1904-1905 годов — 2000 пудов;

дела по рекрутским наборам с 1828 года по 1865 год — 1500 пудов;

дела штаба Отдельного корпуса внутренней стражи с 1816 года по 1865 год — 800 пудов;

дела Отдельного гренадерского корпуса с 1816 года по 1865 год — 400 пудов...» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.42-43)

Приведенная история произошла с одним из военных архивов. Это показательно, ведь начиная с конца 1930-х годов, а особенно после страшных поражений 1941 года, советским гражданам начали рассказывать, что большевики, дескать, всегда гордились боевой славой русского оружия. На самом деле после октябрьского переворота 1917 года разгрому подверглись чуть ли не все архивы Российской Империи, и в первую очередь военные.

Это, как мы понимаем, еще и еще раз говорит о «любви» большевиков к подлинной истории России.

Следующим пунктом большевистской борьбы с русской историей и культурой, становится борьба с книгой. И прежде всего с библиотеками.

Чисткой библиотек занимался Главполитпросвет (Главный политико-просветительный комитет) РСФСР, председателем которого была жена Ленина Н.К. Крупская. Вот пример ее деятельности за 1923 год.

Она составляет рекордный список запрещенной литературы, который оформлен в виде инструкции под названием «О пересмотре книжного состава библиотек к изъятию контрреволюционной и антихудожественной литературы». В соответствии с этим из библиотек изымались: философы Кант, Платон, Декарт, Ницше, Шопенгауэр. Писатели: Дюма, Лесков, Толстой, Боккаччо, Загоскин, Тэффи, кое-что из Гоголя. (Исторические хроники с Николаем Сванидзе. 1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.233)

По инструкции Крупской изымались книги о религиозном воспитании, все дореволюционные хрестоматии, буквари, книги «Родная речь». Подлежала уничтожению и художественная литература: 63 книги для взрослых и 61 для детей.

Детям категорически запрещались сказки «Петя-петушок», «Котик-коток, серенький лобок», «Курочка Ряба», многие сборники русских народных сказок. «Конек-Горбунок» вообще проходил по разделу «порнография».

Однако Наркомпросс посчитал, что список книг, подлежащих изъятию, недостаточен. В новом списке значилось уже более 200 произведений художественной литературы.

Дополнительно изымалось, например, такое: «Бородинская битва», «Слава Севастополя», «История покорения Сибири», «Отечественная война в родной поэзии», «Кирилл и Мефодий — просветители славян», «Запорожская старина», «Московские святыни и памятники», Тихон Задонский «Сокровище духовное», Толстой «В чем моя вера», ну и, естественно, Библия, Евангелие, Коран.

Вместо изымаемого подлежало распространению: «Торопись в библиотеку», «Всемирный Октябрь», «Уничтожайте вощь», «Советская репка», «Оружием добьем врага», «Без просвещенья нет коммунизма», портреты Ленина, Маркса, Зиновьева, Троцкого. (Под «крышей» мавзолея — Тверь, «Полина», 1998 — стр.80)

С точки зрения большевиков, все логично: как может помочь народу «просвещаться» «История покорения Сибири» или какой-нибудь Платон. То ли дело, портреты Ленина с Марксом — посмотришь в их умные глазенки, и мудрость классовой борьбы прямо снизойдет на тебя. Скажете, не совсем материалистично? Зато политически целесообразно!

Впрочем, изъятые книги продолжали служить источником знаний, только, увы, уже не в России.

Сотни книг Императорской библиотеки из Зимнего дворца находятся сейчас в фондах библиотеки Конгресса США. Основание этой коллекции положено в 20-х годах, когда Советское правительство, остро нуждаясь в валюте, само предлагало иностранцам книги, картины и другие культурные ценности. По признанию И. Перлштайна — главного поставщика книг для библиотеки Конгресса США — книги из императорской библиотеки великих князей ему продавались на вес. В архивах библиотеки Конгресса США сохранились счета, подтверждающие эти сделки: 318 произведений в 757 томах были приобретены за 3 131 долларов, то есть немногим больше 4 доллара за книгу. (Галин, С.А., Александрова Е.В. — Уничтожение и разграбление культурного достояния России после октября 1917 г.)

В целом, в числе проданных за границу оказались сотни тысяч уникальных изданий книг, журналов, рукописей и архивных документов. Многие из этих книг имели автографы авторов и великокняжеские экслибрисы, регистрационные номера государственных, монастырских и метки родовых библиотек.

И еще об архитектуре.

Начиная с конца 1920-х годов, когда «товарищ» Сталин утвердился у власти,

разрушение архитектурных памятников исторической России продолжилось с новой силой. Перечислим ничтожную часть того, что было уничтожено большевистскими варварами в те годы.

На территории Московского Кремля: Вознесенский монастырь, основанный в 1386 году, - разрушен в 1929; Малый Николаевский дворец, построенный по проекту архитектора Казакова в 1775 году, - разрушен в 1929; Чудов монастырь, основанный в 1365 году, - окончательно разрушен в 1932; Собор Спаса Преображения на Бору, основанный в 1330 году, - разрушен в 1933 году.

По распоряжению Емельяна Ярославского (настоящее имя — Миней Губельман) летом 1929 года уничтожается Иверская часовня, воздвигнутая в 1680 году у Воскресенских ворот в Москве, ведущих на Красную площадь.

В 1934 году снесены Храм Николая Чудотворца «Большой крест» на Ильинке, построенный в 1688 году, и Храм Владимирской Божией Матери у Владимирских ворот Китай-города, построенный 1694 году.

Как можно после всего этого говорить о «товарище» Сталине, как о «радетеле за русский народ, его историю и культуру», да еще и «православным верующем и защитнике и покровителе Русской Церкви», понять сложно?

РОССИЯ НА ПРОДАЖУ

И вновь вернемся к началу большевистского правления.

22 апреля 1918 года Совнарком ввел монополию на внешнюю торговлю и бразды правления ею передал Наркомторгу. В условиях экономической и финансовой разрухи внешняя торговля была единственным надежным источникам получения реальных денег в иностранной валюте и необходимой продукции для подпитки хилого хозяйственного организма Советской власти и ее масштабной политической деятельности.

Что тогда могла экспортировать Советская Россия? Производство останавливалось в ходе развязанной большевиками гражданской войны. Квалифицированные кадры покидали страну или подвергались репрессиям. Конечно, у крестьян массово отбирался хлеб, но на его сбор и доставку за границу нужно время. Да и те, кого грабили, то и дело, брались за оружие, срывая уже распланированные поставки. А доллары нужны были срочно, иначе вся интернациональная братия, охраняющая Ленина, Троцкого и компанию, могла, чего доброго, разбежаться. И выход был найден.

В первую очередь в статьи экспорта вписали художественно-исторические ценности и предметы «царской» да «барской» роскоши. Их сбыт особого труда не составлял, благо Россия была просто наводнена заграничными коммерсантами, типа известного Арманда Хаммера, проворачивавшего свои делишки с ведома всех вождей коммунизма, от Ленина до Брежнева.

Распродажа по бросовым ценам историко-культурных ценностей началась в январе 1918 года в Москве и Петрограде.

В газете «Петроградский голос» 20 марта 1918 года была помещена тревожная статья «Распродажа Петрограда»: «За все время существования Петербурга не было в нем таких распродаж имущества, какие проходят теперь. Распродаются богатейшие специальные библиотеки, целые галереи, редкие коллекции, обстановка, утварь и пр. Есть ли покупатели? Да, есть, но исключительно в лице комиссионеров, действующих по поручениям из Берлина, Лондона, Нью-Йорка.» (Галин С.А., Александрова Е.В. — Уничтожение и разграбление культурного достояния России после октября 1917 г.)

Обратим особое внимание вот на что. Распродажа идет в двух городах — Москве и Петрограде. И именно в этих городах, именно в это же время свирепствует первый «ленинский» массовый голод. Что это: совпадение?...

А голод был страшным.

Максим Горький пишет в «Новой Жизни» 1 июня 1918 года: «Самый гнуснейший циник будет обезоружен, если узнает, что в мужском отделении одной Обуховской больницы лежит 134 человека «больных от голода», «заболевших, вследствие недостаточного или ненормального питания», и 59 человек из них моложе 30, а человек 30 — моложе 20-ти.» (Горький М. - Несвоевременные мысли — М, Советский писатель, 1990 — стр.247)

Поэтесса Зинаида Гиппиус 15 декабря 1918 года: «На Садовой — вывеска: «Собачье мясо, 2р. 50к. фунт». Перед вывеской длинный хвост. Мышь стоит 2 р....

Многие сходят с ума. А может быть, мы все уже сошли с ума? И такая тишина в городе — в ушах звенит от тишины!» (Гиппиус З. - Дневники — М, Захаров, 2017 — стр.366)

На этом фоне люди легко расстаются даже с самыми ценными вещами, отдавая их за копейки. Просто, чтобы выжить. И этим пользуются. И еще — голодные люди не в силах воспрепятствовать ограблению города.

Горький протестует в своих «Несвоевременных мыслях»:

«Как известно, одним из наиболее громких и горячо принятых к сердцу лозунгов нашей самобытной революции явился лозунг: «Грабь награбленное!»

Грабят — изумительно, артистически; нет сомнения, что об этом процессе самоограбления Руси история будет рассказывать с величайшим пафосом.

Грабят и продают церкви, военные музеи, - продают пушки и винтовки, разворовывают интендантские запасы, - грабят дворцы бывших великих князей, расхищают все, что можно расхитить, продается все, что можно продать...

Это — кошмар, это чисто русская нелепость, и не грех сказать — это идиотизм!» (Горький М. - Несвоевременные мысли — М, Советский писатель, 1990 — стр.170)

Но большевиков не интересуют различные моральные категории, они сугубые материалисты, их интересуют «быстрые» доллары.

5 октября 1918 года принимается декрет СНК РСФСР «О регистрации, приеме на учет и охранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений».

Но более интересен не сам декрет, вроде бы направленный на защиту интересов отдельных имущественных граждан и национального достояния Республики, а механизм организации учета и охраны. Согласно дополнительному циркуляру, все владельцы художественно-исторических ценностей были обязаны в ближайшие дни с момента опубликования декрета подать в уездные и городские совдепы соответствующие заявления, а спустя не более двух недель направить туда же подробные описи ценного имущества в четырех экземплярах для их регистрации.

Таким образом подавляющее большинство частных владельцев ценного имущества, а вместе с ними и профессиональные антиквары, оказалось на государственном крючке. Придраться к чему бы то ни было и конфисковать нужную властям вещь было, отныне, делом техники. На всевозможные склады пошел нескончаемый поток изымаемых вещей.

Вот, например, Москва.

За год «антикварной комиссией» в государственные запасники из московских комиссионных магазинов было передано более 22 тысяч предметов «первой категории». Картины, художественная бронза, фарфор, старинное оружие, ковры...

В Петрограде в 1919 году конфискатом занимается Экспертная комиссия во главе с А.М. Пешковым. В документах комиссии он фигурирует под своим настоящим именем, а не псевдонимом «Горький». Ее задача — сбор и оценка предметов, имеющих художественное значение, для продажи за границу. (Исторические хроники с Николаем Сванидзе.1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.169)

Заметим в скобках, что в июле 1918 года большевиками была закрыта газета «Новая жизнь», одним из редакторов которой был Горький. Именно в этой газете «буревестник революции» публиковал свои «Несвоевременные мысли», вызвавшие чрезвычайное раздражение новой власти.

Ленин тогда заявил:

«Конечно, «Новую жизнь» нужно закрыть. При теперешних условиях, когда нужно поднять всю страну на защиту революции, всякий интеллигентский пессимизм крайне вреден. А Горький - наш человек... Он, безусловно, к нам вернется.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.106)

И действительно, уже в феврале 1919 года Горький принимает должность Председателя Экспертной комиссии при Петроградском отделении Наркомторга.

По свидетельству современников, Горький, взвалив на себя служебные обязанности, внутренне разительно изменился. Стал чванлив, раздражителен и суетлив.

Вот что вспоминал писатель Б.К. Зайцев в своей книге «Мои современники», вышедшей в Лондоне в 1988 году:

«В Москве, на Николаевском вокзале.

- Куда это вы, Алексей Максимович?

- Да в Петербург, знаете ли. Спекулировать.

Такой разговор передал мне близкий к Горькому (и очень ему преданный) человек. С ним тот не стеснялся — впрочем, напрасно было и скрывать: горьковское «эстетство» неожиданно в революцию возросло. К восхищению Беато Анджелико, принимаемому за Боттичелли, прибавилось понимание в фарфоре, мехах, старинных коврах... а всего этого тогда появилось немало. И темных людей, вокруг Горького сновавших, тоже не мало. Шушукались, что-то привозили, увозили. Доллары, перстни, табакерки... Та самая М.Ф. Андреева, что недавно играла Раутенделейн, теперь, по старой дружбе, летела «дипкурьером» в Берлин, тоже что-то добывала и сбывала, хлопотала, создавала «комбинации». (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.106-107)

Упомянутая актриса Андреева, кстати, являлась фактически второй женой Горького, хотя официальный развод с первой женой — Екатериной Павловной Пешковой (урожденная Волжина) никогда не оформлялся.

В 1921 году, после «трудов праведных», Горький выезжает за границу, по официальной версии, на лечение. Живет в Гельсигфорсе (Хельсинки), Берлине, Праге, Сорренто (Италия). Между прочим, последний из перечисленных городов, где «пролетарский писатель» проживал в 1924-1928 годах, находился под властью фашистского диктатора Бенито Муссолини, являвшегося «заклятым врагом» большевиков.

В 1928 году, по личному приглашению Сталина, совершает поездку по СССР.

В 1929 году второй раз приезжает в СССР. Посещает Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) и вновь уезжает в Италию.

В октябре 1932 года окончательно возвращается в СССР.

11 мая 1934 года внезапно умер сын Горького — Максим Пешков.

18 июня 1936 года умер сам Горький. По одной из версий — отравлен по приказу «товарища» Сталина.

Но вернемся в 1919 год.

Зинаида Гиппиус в своих воспоминаниях пишет.

«К весне 19 года общее положение было такое: в силу бесчисленных (иногда противоречивых и спутанных, но всегда угрожающих) декретов, приблизительно все было «национализировано», - «большевизировано». Все считалось принадлежащим «государству» (большевикам).» (Гиппиус З. - Черная книжка — История моего дневника)

В такой ситуации, как всегда, руководящую роль берет на себя Ленин. 21 октября 1920 года он подписывает следующий документ (на предмет ускорения продажи культурных ценностей).

«Тт. Лежаве и Покровскому

Я настаиваю на чрезвычайном ускорении этого дела и внесении во вторник (26. Х) в СНК проекта постановления:

1) решить продажу этих вещей как можно скорее за границей;

2) затребовать от НКпроса до вторника, 26/Х, официального ответа, не возражает ли он (говорят, им уже отобраны вещи для наших музеев: я согласен дать им лишь строго необходимый минимум);

3) послать тотчас за границу специальную комиссию из экспертов + торговцев, обещав им хорошую премию за скорую и выгодную продажу;

4) находя работу непомерно медленной (8 из 33), считаю абсолютно необходимым усилить состав экспертной комиссии (Горький указывает до 200 человек) и дать им паек на условии быстрого окончания работы.

21/Х. Ленин.» (Ленин — ПСС, Т.51 — стр. 312)

Обратим внимание на «стимул» в ленинском варианте — паек! «Хлебная монополия» начинает свою работу.

Вот как реагировал Внешторг.

31 января 1921 года созвали совещание, на котором согласно протоколу присутствовали член Коллегии наркомата П.Л. Войков, начальник Экспортного управления М.Г. Григорьев, председатель Петроградской Экспертной комиссии А.М. Пешков, заместитель председателя Московской Экспертной комиссии А.А. Ховрин и секретарь И.Н. Моносзон.

Постановили утвердить пять пунктов проекта. Главное:

«В целях составления государственного запаса художественных ценностей и предметов роскоши и старины, могущих служить предметами вывоза за границу, Народному Комиссариату Внешней Торговли предоставляется право образовать в местах, где он найдет нужным, Экспертные Комиссии, действующие на основании положений, утверждаемых Наркомвнешторгом...

Все учреждения и лица, в ведении коих находятся склады, магазины, сейфы, помещения и вообще какие бы то ни было хранилища, за исключением музеев Республики и хранилищ государственного музейного фонда, состоящих в ведении Главмузея, обязаны беспрепятственно допускать представителей Комиссии к осмотру, отбору, учету и вывозу всех вещей, относящихся к предмету ведения последней.

Музейный отдел [Наркомпроса] вносит в свою инструкцию следующий пункт: «Все вещи, случайно находящиеся в музее и не представляющие музейной ценности, передаются в Наркомвнешторг.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.115)

На поддержку работы упомянутых Комиссий бросили чекистов.

Ленин торопил Внешторг, по своему обыкновению - бешено!

И уже 15 февраля 1921 года ему был направлен следующий документ за подписями начальника Отдела художественных ценностей Экспортного управления Наркомвнешторга Ф.Г. Чучина и М.Ф. Андреевой - «заместителя уполномоченного по реализации художественных ценностей».

«Тов. Ленину

Экспертными Комиссиями при Отделе Художественных Ценностей Экспортного Управления НКВТ Петрограда и Москвы до сего времени выявлено, взято на учет, а частью собрано на своих складах и приведено в ликвидный вид 500 000 разных предметов антикварно-художественных и предметов роскоши, имеющих большую валютную ценность.

Работа по дальнейшему выявлению, учету, а также закупки такого рода вещей у частных лиц, учреждений и предприятий продолжаются.

Приняты меры к организации Отделов Художественных Ценностей Эксупра НКВТ окраинных и автономных областей «Республик РСФСР», к налаживанию аналогичных работ по созданию государственного фонда этих ценностей на местах.

Работа О.Х.Ц. ведется планомерно, согласно программе, утвержденной НКВТ.

1) Организация работающего аппарата производится в процессе самой работы. Кроме Москвы и Петрограда, работающие аппараты О.Х.Ц. в первую очередь создаются в Туркестане, Крыму, на Кавказе и в Сибири.

2) Производится выявление, предварительный отбор и учет антикварно-художественного имущества, бесхозного, предприятий и учреждений.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Необходимо уничтожить параллелизм в работе местных исполкомов, Главмузеев, Гохрана, Комиссии тов. Троцкого, Российского Бюро Филателии НКПТ, вверя согласованность их работы с О.Х.Ц.

3) Концентрируется весь предварительно отобранный и взятый на учет антикварно-художественный товар на складах О.Х.Ц. Эксупра НКВТ.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Необходимо в самом срочном порядке закрепить за О.Х.Ц. в гор. Москве помещение банковского типа для Центрального Склада-Выставки (особенно пригоден для этой цели дом №12 по Тверскому бульвару).

4) Классифицируется, квалифицируется и систематизируется антикварно-художественный товар, доставленный на Склад с подробным описанием и учетом его, а также фотографированием наиболее ценных и типичных вещей для составления альбомов-каталогов для заграницы. Необходимо также собрать и выставить как особый объект продажи ненужные реликвии царской эпохи: гербы, значки, формы одежды, личные вещи бывшей царской фамилии, автографы, предметы обихода, мебель, посуду и проч., не имеющее особой художественной ценности, для предложения иностранцам здесь — в России и для частичного вывоза за границу.

5) Производится калькуляция и расценка систематизированного товара.

6) Производится реализация товара за границу согласно требованиям рынка.

ПРИМЕЧАНИЕ:

Реализация антикварно-художественного товара и предметов роскоши за границей производится тт. БУРЕНИНЫМ, БЕРЕЗИНЫМ и АНДРЕЕВОЙ. Первосортный товар идет преимущественно в Англию и Францию. Товар второстепенного качества — исключительно в Германию. Серебро псевдорусского стиля и новый фарфор — в Скандинавию. Вещи сенсационного характера годны для сбыта, главным образом, в Америке.

Центральным Складом за границею избрана Большая гавань Гамбурга, откуда легче и удобнее всего распределять товар по странам, где имеются хорошо приспособленные для этого помещения, организованная и притом дешевая техническая сила и крепкая охрана.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.117-118)

Не известно, был ли Ленин удовлетворен докладом. Главное в бесспорном доказательстве его личного руководства распродажей «антикварно-художественного товара».

Отдельную строку экспорта российских сокровищ составляли бриллианты. Здесь возникали сложности.

Во-первых, из-за эмбарго и, во-вторых, по торгово-этическим соображениям: ведь Россия никогда не добывала собственных алмазов и не торговала ими, значит, предметы продажи могли составить только веками накопленные исторические ценности, в том числе старой русской огранки чужестранных сырьевых материалов и не только государственной, церковной, но и частной принадлежности, а от такого товара веяло дурным запахом.

Однако не бывает перед большевиками непреодолимых преград на их пути к доллару.

28 октября 1920 года, после проведенной разведки в Лондоне, заместитель наркома Внешторга Лежава представил в ЦК РКП(б) следующую записку.

«Мария Клементьевна Цюнкевич лично хорошо известна тов. Красину, также тов. Элиаве и некоторым другим нашим товарищам, профессионально и хорошо знакомая с делом реализации драгоценных камней. Об ее профессиональных знаниях мне с большой похвалой отзывался руководящий разбором камней в Гохране тов. Александров, являющийся крупным специалистом.

Вопрос о сосредоточении продажи наших драгоценных камней в Западной Европе в одном пункте, наиболее благоприятном для этой операции, минувшим опытом вполне уже выяснился. Таким пунктом, безусловно, является Амстердам или Лондон, что М.К. Цюнкевич, со своей стороны, подтвердила... Красин сообщает, что он согласен с командировкой, предлагает брать материалов в размере, соответствующем действительной личной потребности, таковая в данном случае может быть изрядна, но не следует преувеличивать.

Ввиду этой телеграммы я полагал бы с ней [Цюнкевич] вместе отправить туда такие предметы, которые могли бы быть оправданы принадлежностью их одному лицу...» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.118-119)

Вот оно — истинное обличие большевиков, вот уж, действительно, у кого не грех поучиться любым современным аферистам.

Естественно, кроме драгоценных камней вывозили и золото — тоннами.

А также икру - черную и красную — тоже тоннами.

А еще добрались до крымских запасов коллекционных и марочных вин из подвалов бывшего императорского имения «Массандра».

«В пользу Внешторга оттуда в конце октября 1921 года выдали 10 217 ведер благородной живительной влаги, в том числе 455 ведер токая «Ай-Даниэль» урожая 1810 года, 2098 ведер муската и мадеры десяти-пятнадцатилетней выдержки и 5760 ведер более молодого знаменитого портвейна «Ливадия» различных марок. В отличие от сдавших Крым белогвардейцев, которые не посмели тронуть царские подвалы, большевики не стеснялись. К массандровским запасам Внешторг добавил еще 8240 ведер первоклассных крымских вин, но уже из московских складов. Забегая вперед, скажем, что ныне марочные вина из императорской «Массандры» на западноевропейских и заокеанских аукционах стоят десятки тысяч долларов за бутылку. Тогда же высококачественные токаи, мускаты, алиготэ и всевозможные портвейны продавались в Англию по цене менее полфунта стерлингов за фирменно маркированную бутылку.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.137-138)

Назовем еще один способ, которым на Руси издревле добывали европейскую звонкую монету — пушной промысел. Времена менялись, сокращение поголовья пушного зверя привело к внедрению с XVIII века разных форм правительственного регулирования отрасли. В первое десятилетие ХХ века ежегодный промысел в Сибири, основном регионе обитания четвероногих обладателей ценного меха, составлял порядка 20 000 шкурок. (Вилков С.Н. - Пушной промысел в Сибири / Наука в Сибири: газета Сибирского отделения РАН — 19.11.1999, вып. 45)

И тут пришла Советская власть. Вывоз мехов начали в 1921 году, когда в Лейпциге прошел первый аукцион советской пушнины. Какое-то количество валюты заработать удалось. И пошло-поехало...

«То там, то здесь палили ружья и хлопали капканы охотничьих артелей, «разгружались» довоенные запасы меха... Шла заготовка «мягкого золота»... К осени в Москве и Петрограде забили доверху шкурами и шкурками все бывшие купеческие пушные склады, салоны, магазины и даже полупустые музейные хранилища. Арифметически начало деятельности Мехэкспортбюро выглядело так: каракулевые шкуры — 210 000 штук, беличий хвост — 540 пудов, беличьи шкурки — 1 016 000 штук, шкурки белого песца — 7690 штук, лисицы чернобурой — 500 штук, лисицы красной и светлой — 20 200 штук, горностая — 67 000 штук, зайчина белая — 1 500 000 штук, шкурки русака — 240 000 штук, белого хоря — 50 000 штук. Здесь и медведь, и россомаха, волк и рысь, куница и колонок, соболь и выдра. Налетай, не скупись!» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.126)

Как видим, от нашествия большевиков взвыли не только люди.

И опять же, в стройную систему все было преобразовано при «товарище» Сталине.

С марта 1931 года меховые аукционы стали проводить в Ленинграде.

24 октября того же года создано внешнеэкономическое объединение Союзпушнина, которое монополизировало продажу советских мехов на мировом рынке.

С тех пор, до самого своего конца, СССР был лидером среди всех стран по добыче и продаже пушнины. Но внутри собственной страны натуральный мех оставался дефицитом, а шапки и детские шубки из кота домашнего средней пушистости — не литературным образом, а суровой реальностью.

А для доверчивого населения сняли художественный фильм-комедию о том, как советская власть в 1922 году якобы наводила порядок на Чукотке, а деньги, вырученные от продажи пушнины, шли на ликвидацию голода в Поволжье. Фильм так и называется «Начальник Чукотки». Люди верили. Комедия, да и только.

В 1922 году на продажу пошла знаменитая Оружейная палата — богатейший музей Российской Империи.

Пострадавшая во время расстрела большевиками Кремля в октябре 1917 года, о чем мы уже говорили, Оружейная палата длительное время не подвергалась нашествию агентов Внешторга. Однако острая финансовая недостаточность требовала новых решений, и в конце 1921 года люди «товарища» Троцкого приступили к контрольному учету нетронутых доселе ценностей.

Рапорт от 13 марта 1922 года.

«Совершенно секретно.

Председателю РВС Республики т. Троцкому.

...Ценности Оружейной Палаты, после целого ряда самых жестоких споров, с принятыми поправками... выливаются в сумме минимум 197 ? миллиона, максимум 373 ? миллиона рублей, если не будет сюрпризов «без описей» в оставшихся неразобранными еще 1367 ящиках.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.167)

А теперь оценим какие богатства попали в руки большевиков, на примере драгоценностей царской фамилии.

Коронные драгоценности — это 25 300 карат бриллиантов, 1000 карат изумрудов, 1700 карат сапфиров, 6000 карат жемчуга, а также рубины, топазы, александриты, аквамарины, хризопразы, бирюза, агаты, лабрадоры и прочее, и прочее. (Исторические хроники с Николаем Сванидзе. 1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.171)

Очень важно отметить, что коронные ценности было запрещено дарить, менять или продавать еще указом Петра I, изданным в 1719 году. В течении почти 200 лет царская сокровищница только пополнялась.

Но законы бывшей Российской Империи были большевикам безразличны; на кону, как они полагали, стояло мировое господство. А для его установления требовалась мировая революция. А для того, чтобы ее разжечь, требовались новые и новые финансовые вливания...

8 марта 1922 года в Оружейной Палате вскрыли ящики с имуществом «бывшей царицы» (вдовствующей императрицы Марии Федоровны)....

Приглашенные на следующий день Котлер и Франц («ювелиры серьезные», как отметит Троцкий) заявили, что «если бы нашелся покупатель, который бы смог покупать эти ценности, как вещи, то оценка в 458 700 000 зол. руб.» И это помимо коронационных сокровищ, те лежали в отдельных двух ящиках и оценивались «в 7 с лишним миллионов рублей». Причем осматривались драгоценности очень быстро, в течение полутора часов и без детального определения качества камней.....

Лишь отдельные вещи позже попали в советские музеи, а остальные по дешевке распродали иностранцам. (Петросова А. — Сокровища нации оптом. Как большевики продавали драгоценности Романовых)

А пока, на основе перечисленного будет создан Алмазный фонд, как валютный резерв советского правительства. Ленин не доживет до того момента, когда начнется распродажа Алмазного фонда, слишком много времени займет учет, да и покупателя найти будет не так просто, слишком уж скандально выглядела вся эта история с русским историческим наследием в глазах «проклятых» капиталистов.

Ленинский этап распродажи национального достояния России завершился. Но и без него будет кому поживиться на распродаже национального достояния бывшей Российской Империи.

В народе этот момент истории получил такой отклик.

Старушка смотрит на плакат «Ленин умер, но дело его живет» и горько плачет. Прохожий спрашивает: «Что плачешь, мамаша?» «Да потому и плачу, сынок, - отвечает старушка. - Лучше бы он жил, да чтоб дело его умерло.»

Но настолько крупно России не повезло. И процессы, запущенные Лениным, продолжались.

В 1926 году 9 килограммов изделий Алмазного фонда — они шли на вес — проданы английскому антиквару Норману Вейсу за пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Вейс перепродал все Аукционному дому Кристи, тот разбил на лоты и выставил на торги. Самый ценный лот — брачный венец последней русской императрицы Александры Федоровны из 1535 алмазов старинной огранки. Ныне в музее «Хиллвуд» в Вашингтоне. (Исторические хроники с Николаем Сванидзе. 1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.172)

Здесь немного прервемся и заметим, что даже самый, простите за выражение, упертый сторонник строительства коммунизма в России должен заметить следы чудовищного злоупотребления властью со стороны тех, кто продавал драгоценности Алмазного фонда. Достаточно сопоставить количество бриллиантов только одного лота — 1535 штук - и 50 000 фунтов стерлингов. Про ценность уникального, неповторимого ювелирного изделия промолчим, его оценить невозможно.

Вернемся к деяниям расхитителей.

«Весной 1926 года комиссия Госфондимуществ выбросила на продажу уникальную хрустальную и фарфоровую посуду из Зимнего дворца, в том числе сервиз в 600 предметов из розового хрусталя, изготовленный по заказу императора Александра I.

Той же весной на склады Госфондимуществ для последующей распродажи вывезли принадлежности Гатчинского и Ропшинского дворцов: гостиную мебель и стулья эпох царствования Павла и Александра I, бронзовые изделия и ковры....

А вскоре за границу перекочевали и художественные ценности бывшего Строгановского дворца: свыше ста полотен западноевропейских художников, среди них картины Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка и других выдающихся мастеров живописи, скульптуры, в том числе Гудона и Фальконе, иконы, фарфор, гобелены и мебель.» (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.213-214)

В 1927 году продаются знаменитые работы Фаберже, в числе проданных - «Коронационное» яйцо с копией экипажа, в котором императрица ехала на коронацию, и яйцо «Ландыш». Заодно с ними проданы еще 145 предметов.

Директор Оружейной палаты Дмитрий Дмитриевич Иванов все 20-е годы пытался сохранить государственное достояние от распродажи.... 12 января 1930 года он бросился под поезд, написав в предсмертной записке: «Не расхищал, не продавал, не торговал». (Исторические хроники с Николаем Сванидзе. 1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.173)

Между тем, к 1932 году в Алмазном фонде останется только 71 драгоценность. Но и их решают продать. Останутся на месте лишь корона, скипетр, держава и еще 14 предметов. (Исторические хроники с Николаем Сванидзе. 1913-1933 — С-П, Амфора, 2008 — стр.173)

К 1928 году Сталин уже стал единоличным правителем СССР. А «вождь всех народов», как мы уже замечали, любил систематический подход к решению любой проблемы. Было принято решение о передаче всех полномочий по продаже художественных ценностей Народному комиссариату внешней торговли и лично А.И. Микояну. Крупнейшие музеи страны, в том числе Эрмитаж и Русский музей, предоставили списки имеющегося на хранении.

То, что случилось дальше, покажем на примере Эрмитажа, из запасников и залов которого извлекалось художественное серебро, бронза, нумизматические редкости и рыцарские доспехи. Хранившаяся в эрмитажных подвалах коллекция византийских эмалей М.П. Боткина была безжалостно распродана...

Такая же участь постигла коллекцию нидерландской и фламандской живописи (свыше 700 произведений) великого русского ученого-географа и путешественника П.П. Семенова-Тян-Шанского, подаренную им Эрмитажу. В его запасниках осталось от собрания всего лишь три десятка картин. (Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. - Красные конкистадоры — М, «Соратник», 1994 — стр.233)

Директор Государственного Эрмитажа в 1964-1990 годах Б.Б. Пиотровский свидетельствует: «Правительство в начале 1930 г. распорядилось пустить на продажу часть экспонатов музея. Отобрано было 250 картин, стоимостью в среднем не ниже 5 тысяч рублей золотом каждая, а также оружие из арсенала на 500 тысяч рублей, скифское золото из Особой кладовой. На эту же тему поступило письмо Главнауки об изъятии для распродажи предметов античного искусства, Ренессанса, Готики, в основном изделий из золота, драгоценных металлов, слоновой кости и т. п.» (Пиотровский Б.Б. — Страницы моей жизни)

Перечислим только некоторые утерянные Эрмитажем полотна великих мастеров:

Ботичелли - «Поклонение волхвов» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

Ван Дейк - «Портрет Изабеллы Брандт» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

Ван Эйк - диптих «Распятие» и «Страшный суд» - Метрополитен-музей, Нью-Йорк (США).

Веласкес - «Этюд к портрету Папы Иннокентия Х» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

Веронезе - «Обнаружение Моисея» - Метрополитен-музей, Нью-Йорк (США).

Пуссен - «Рождение Венеры» - в Музее Искусств Филадельфии (США).

Рафаэль - «Святой Георгий и дракон» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

- «Мадонна Альба» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

Рембрандт - «Отречение Петра» - в Государственном Музее Амстердама (Нидерланды).

- «Портрет польского дворянина» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

- «Женщина с гвоздикой» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

- «Портрет Титуса» - в Лувре, Париж (Франция).

Рубенс - «Аллегория вечности» - в Музее Искусств, Сан Диего (США).

Тициан - «Венера перед зеркалом» - в Национальной Галерее Искусства, Вашингтон (США).

Тьеполо - «Пир Клеопатры» - в Национальной Галерее Виктории, Мельбурн (Австралия).

Были распроданы работы Рембрандта, Тьеполо, Тициана, Ботичелли, Веласкеса, Ван Дейка, Пуссена, Веронезе, Рубенса, Рафаэля, Каналетто, Ван Эйка, Боутса, Тинторетто, Джорджоне, Хальса, Шардена, Перуджино, Пуссена, Платцера и др.

«Торговля проводилась в полной тайне от Русского народа. Самые выдающиеся произведения купил американский миллионер Э. Меллон. «В результате блестящих покупок Меллона, - писал антиквар Дж. Дьювин, - Эрмитаж лишился величайшей в мире коллекции картин...» <...> «За картины Рембрандта, Хальса, Веронезе, Ван Дейка и Шардена, - пишет исследователь утраченных сокровищ Эрмитажа А. Мосякин, - оптом уплачено 2 661 144 доллара; всего за 21 шедевр из Эрмитажа Меллоном на счета «Ноудлер анд компани» переведено 6 654 053 доллара. В 1935 году эти картины были оценены в 50 миллионов долларов, вскоре после войны — вдвое дороже, а об их нынешней стоимости говорить бессмысленно. Они бесценны...» (Платонов О.А. - Терновый венец России. История русского народа в ХХ веке — Том 1 — М, «Родник», 1997 — стр.766)

Вот вопрос: кто и когда сможет подсчитать ущерб, нанесенный России большевиками, если даже самое общее исследование показывает столь чудовищные результаты их деятельности?

БЕНЕФИЦИАРЫ

Кто же получил выгоду от безумной большевистской распродажи России? А где, собственно, деньги?

Рассказы о сталинской индустриализации не могут вполне ответить на этот вопрос, поскольку, во-первых, для проведения оной в ходе коллективизации было ограблено и практически уничтожено русское крестьянство, а, во-вторых, надо иметь в виду, что сама Российская Империя отнюдь не была исключительно «крестьянской» страной, как это изображали большевики.

Вот, например, в 1899 году был построен железнодорожный мост через Енисей в Красноярске (автор проекта Л.Д. Проскуряков). Енисейский мост по величине пролетов занял первое место в России и второе — в Европе. Модель моста, экспонированная на Всемирной выставке в Париже в 1900 году, была удостоена золотой медали.

В 1891 году началось строительство Транссибирской магистрали длиной 7400 км. Кроме того, с 1897 по 1903 годы была построена ее южная ветка — Маньчжурская дорога, более известная как КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога). Хотя пути шли через территорию Китая, дорога принадлежала Российской Империи, строилась и обслуживалась ее подданными.

Кстати, когда 21 октября (3 ноября) 1901 года движение поездов по Транссибу было открыто, мировая пресса, по своему значению, приравняла это событие к открытию Америки.

А чего стоят Путиловский, Русско-Балтийский и десятки других крупнейших заводов. А создание Игорем Сикорским в 1910 году первого в мире пассажирского самолета «Илья Муромец», оснащенного отдельным от кабины комфортабельным салоном, спальными комнатами и туалетом с ванной. При том, что первый полет самолета братьев Райт, зафиксированный в декабре 1903 года, продлился всего 12 секунд и проходил на высоте 3 метра от земли. Объясните, где тут видно отставание «лапотной» России от передовых государств на десятилетия?

Другое дело, что авиаконструктор Сикорский, в числе сотен тысяч других граждан России, вынужден был бежать из большевистской Совдепии. А советская железнодорожная Байкало-Амурская магистраль (БАМ), длиною на 500 км меньше Транссиба, на строительстве которой трудились то заключенные, то комсомольцы-энтузиасты, то профессиональные строители на «Катерпиллерах» и «Камацу», создавалась аж с 1938 по 1984 годы, то есть — 46 лет.

Но вернемся к бенефициарам большевистского переворота 1917 года.

Среди тех, кто буквально озолотился на русской культуре целый список международных авантюристов. Вот пара примеров.

В 1921 году один молодой, тогда ему было 23 года, американец попал на прием к Ленину. О чем он говорил с «вождем мирового пролетариата» науке не известно, но после этой встречи молодой человек вошел в круг бизнесменов, приближенных к советским лидерам. Он стал «помогать» советскому правительству продавать на мировом рынке пушнину, черную икру, экспроприированные большевиками драгоценности. Он вел дела со всеми, вплоть до Горбачева. При его участии в Москве построен Центр международной торговли на Краснопресненской набережной (1980). Его еще называют «Хаммеровский центр». Это потому, что молодого человека, беседовавшего с Лениным в далеком уже 21-м году звали Арманд Хаммер (1898-1990).

В Европе дельцом, подобным А. Хаммеру, стал известный еврейский банкир О. Ашберг (друг М.М. Литвинова), руководитель того самого «НИА БАНКА», через который в 1915-1917 годах деньги германских спецслужб шли на поддержку большевистской революции.

И снова обратимся к фигуре американского бизнесмена.

Обладателем русских сокровищ, через посредство А. Хаммера, стал и сам президент США Франклин Рузвельт, о чем первый вспоминал всегда с величайшей гордостью.

Так вот, однажды процветающего мультимиллионера спросили, в чем секрет его блистательного коммерческого успеха, на что тот ответил.

«Вообще-то, это не так уж и трудно. Надо просто дождаться революции в России. Как только она произойдет, следует ехать туда, захватив теплую одежду, и немедленно начать договариваться о заключении торговых сделок с представителями нового правительства. Их не больше трехсот человек, поэтому это не представит большой трудности.» (Хаммер А. - Мой век двадцатый. Пути и встречи — М, Прогресс, 1988 — стр.97)

Еще большие суммы были истрачены большевиками на поддержку «братских коммунистических партий» по всему миру. В частности, гигантские суммы были отпущены на содержание Коммунистического Интернационала (Коминтерна), международной организации, работавшей на приближение «мировой революции», в результате которой все страны мира должны были оказаться в одном бараке с ленинско-сталинским СССР.

Вот история, рассказанная Я.С. Рейхом — ему в сентябре 1919 года поручили организовать в Берлине резидентуру этого самого Коминтерна.

Оказывается, кроме партийной и государственной, существовала еще одна касса, секретная, и Ленин распоряжался ею единолично. Заведовал ею некто Ганецкий, настоящее имя Яков Фюрстенберг — ближайший помощник и доверенное лицо Ленина, прибывший в Россию через неделю после октябрьского переворота 1917 года, и тут же назначеный управляющим Народным банком (Госбанком) РСФСР. Он же — один из руководителей Наркомата внешней торговли.

Рейх пишет: «Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте — немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и улыбаясь говорит: «Выбирайте!» Потом он объяснил, что это драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц — по указанию Ленина. «Все это добыто капиталистами путем ограбления народа» - так будто бы сказал Ленин. Мне было очень неловко отбирать — как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. «А я, думаете, понимаю больше? - ответил Ганецкий. - Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте их на глаз, сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше»... Наложил полный чемодан — золото не брал, громоздко. Никакой расписки на камни с меня не спрашивали — на валюту, конечно, расписку я выдал...» (Буровский А. — Самая страшная русская трагедия. Правда о гражданской войне — М, «ЯУЗА-ПРЕСС», 2010 — стр.189)

А вот воспоминания секретаря Коминтерна Анжелики Балабановой, близкой приятельницы Ленина и Муссолини:

«Искатели приключений, соглашатели, даже бывшие гонители тех, кто был связан с коммунистическим движением, — все они были зерном на мельнице Зиновьева (формальный глава Коминтерна — Ю.Б.). Они уезжали на выполнение секретных заданий, снабженные огромными суммами денег, и как эмиссары Москвы, прибывшие к революционным рабочим за рубежом, они грелись в лучах славы Октябрьской революции. Если важность их миссии производила впечатление на тысячи верящих в коммунизм, то власть и деньги, исходившие от них, привлекали новых корыстолюбцев со всех сторон. Произвольное создание новых партий и новых рабочих движений на протяжении 1919-1920 годов имело под собой такие средства и возможности, которые может предоставить лишь власть правительственного аппарата. Дорогостоящие организации с многочисленным персоналом возникали за одну ночь. Интернационал стал бюрократическим аппаратом еще до того, как родилось настоящее коммунистическое движение.» (Балабанова А. - Моя жизнь-борьба. Мемуары русской социалистки 1897-1938 — М, Центрполиграф, 2007 — стр.234-235)

И вновь А. Балабанова: «Ленин написал мне: «Дорогой товарищ, работа, которой вы занимаетесь, представляет собой чрезвычайную важность, и я прошу вас продолжать ее. Мы рассчитываем на вас, как на человека, оказывающего нам самую действенную поддержку. Не думайте о средствах. Тратьте миллионы, десятки миллионов, если необходимо. В нашем распоряжении много денег.» (Балабанова А. - Моя жизнь-борьба. Мемуары русской социалистки 1897-1938 — М, Центрполиграф, 2007 — стр.183)

А не подскажете, где, собственно, результат этих гигантских трат и усилий? И куда подевались те самые «искатели приключений»? Хотя здесь как раз ответ очевиден — превратились в самых что ни на есть аморфных, ни на что не способных коммунистических бюрократов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Так что же происходило в России после октября 1917 года? Самое главное — терялась «связь времен». Если прежние выпускники гимназий быстро и безболезненно приобщались к многовековой общеевропейской культуре, то советские выпускники, зачастую, или не подозревали о ее существовании или относились к ней, как к враждебной для «передового советского человека».

Тогда, именно тогда, руками большевиков был воздвигнут первый «железный занавес», отделивший Россию от всего остального мира.

А «железный занавес» в культуре прекрасно сочетался с барьером погранзастав, вспаханной полосы, колючей проволоки и нетленного образа — «пограничник Карацупа и его верная собака Индус».

Фактически, то, что происходило в стране в годы ленинско-сталинского правления, изгнание или уничтожение образованных людей «прежней эпохи», изоляция страны от внешнего мира, выращивание целых поколений «полузнаек», нерассуждающих, насквозь пропитанных лженаучной марксистской идеологией — можно определенно назвать «большевистской антиселекцией».

В запале разрушения «старого мира» пролетарский поэт Д. Бедный воскликнул:

Спала Россия, деревянная дура, Тысячу лет! Тысячу лет! Старая наша «культура»! Ничего-то в ней ценного нет. (Пыжиков А. - Корни сталинского большевизма — М, ЗАО Издательский дом «Аргументы недели», 2016 — стр.207)

Вот так просто. И словно не было Рублева и Шишкина, Казакова и Шехтеля, Пушкина и Лермонтова, Павловой и Шаляпина, Чехова и Достоевского, Мусоргского и Чайковского...

Но что стоят все эти имена, если, согласно рано облысевшему вождю, «дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?»

Вот только где эта красота? Уродливые памятники Ленину и Марксу в каждом городе и деревне? Хрущевки и типовые деревянные бараки? Тонны макулатуры, прославляющие очередного «гениального» вождя?

А если и было создано что-то прекрасное, то не потому ли, что полностью уничтожить великую Русскую культуру оказалось невозможно даже для таких мастеров разрушения «старого мира», какими являлись большевики?

Задумаемся над словами русского писателя Анатолия Приставкина (1931-2008), который так вспоминал свое детство:

«В нашем детском доме работали воспитательницами женщины из дворянских семей... Их бросили на самую черную работу — обслуживать заключенных и беспризорных. И они исподволь заложили в нас то благородство, которое было присуще русскому дворянству. Мы презирали их, обворовывали, били им по рукам крышкой от пианино, когда они пытались нам играть романсы. Но все равно эта музыка приникала в наши души.» (Приставкин А. - Ночевала тучка золотая — С-П, Амфора, 2015 — стр.15)