Иногородние, Иногородцы - так Казаки называют Русских и Малороссов, пришедших на их землю, подразумевая тем людей, принадлежащих к иному роду, не казачьему и не кавказскому (Кавказцы иногородними не считаются). Именно в таком значении понимали слово и русские акты. Например, в указе 1680-го года о разборе людей, записавшихся в казачьи сотни г. Красноярска, говорится: «которые верстаны в службу из иногородних служилых людей.» - все должны быть «от службы отставлены», а в их место верстать казачьих детей, братьев и племянников родных» (С. В. Бахрушин, Очерки по истории Красноярского уезда в XVII в.).

На Дону Иногородцы стали появляться только в том ж семнадцатом веке. Это был временные рабочие приходившие для заработков, после возвращавшиеся в Россию. Церковная реформа патриарха Никона послужил причиной притока на казачьи земли значительного числа старообрядцев из Московии, но после поражения атамана Булавина царские карательные отряды их всех изъяли и отправили назад в Россию, прихватив и многих Казаков старожилов. После этого на Дону долгое времени Иногородних не было, а жили одни Казаки.

В 1775 г. царица признала права русского дворянства и за классом донских старшин. Новые дворяне получили поместья и для обработки земли начали свозить крестьян, купленных «на вывод» в соседних губерниях. Одновременно с этим в станицах и в крепостных посадах стало появляться все больше русских и украинских торговцев, ремесленников арендаторов свободных казачьих земель и постоянных рабочих. От того же времени на Дон стали приходить толпы Казаков-Черкасов, недавних граждан разрушенной Сичевой республики. Эти иногородними не считались и Станицы принимали их в качестве свободных землепашцев, иногда приписывали к своим общинам.

В 1795 г. 912 семейств таких Черкасов зачислены по приказу свыше в задонские станицы Махинскую, Кагальницкую, Мечетенскую и Егорлыцкую. Они растворились без следа в основном казачьем населении. Начиная с царствования Александра II власти, «решив более тесно приобщить казачьи земли к России, всячески поощряли переселение в казачьи края переселенцев из России или Украины и (облегчали им покупку в собственность казачьих земель». «Закон 29 апреля 1868 г. дал русским подданным не Казакам право приобретать, существующие на войсковых станичных и городских землях, дома и всякого рода строения, на общем основании, не испрашивая согласия ни войскового начальства, ни городского, ни станичного. Но земли должны были остаться собственностью казачьих войсковых станиц и находиться лишь в постоянном пользовании приобретателя недвижимости за ежегодную посаженную плату» (Сватиков).

Иногородние жители стали множиться на казачьих землях не пропорционально жителям Казакам. Они умножались новоприходцами и их семьи давали больший ежегодный прирост, чем семьи казачьи. Благодаря специальным льготам в их руки скоро перешли офицерские участки и большинство частновладельческих поместий. Таким образом к 1917 г. на казачьих землях почти повсюду оказалось Иногородних больше, чем самих Казаков.

«Взаимные отношения Казаков и Иногородних никогда не были особенно хорошими. Прикованные к военной службе, Казаки видели в Иногородних представителей торгового и ростовщического капитала.  Приписывая им и их работе разрушение старого земледельческого уклада жизни и свое разорение».

Казачья войсковая администрация (как и казачья масса) не могла никогда отказаться от воззрения на донских крестьян, как на чужеродный элемент, вросший в чужое тело казачьего народа». В свою очередь Иногородцы, обжившись на новом месте, косо смотрели на особые права хозяев края, Казаков. В наше время эти антагонизмы во многом помогли советской власти завладеть Казаками и их землей.

Иногородцы делились на коренных и пришлых.

К первым причислялись все те, которые имели оседлость на казачьей земле, в станицах, городах и селах, на протяжении двух поколений и дольше. Остальные считались временными жителями. Конституции Дона и Кубани предоставляли первым не только полные гражданский права, но и беспрепятственную возможность натурализоваться в казачьей среде. Этим правом воспользовались только единицы. Остальные стали на сторону власти советов или оказались пассивными зрителями борьбы Казаков за свой Присуд.