К 90-летию Чакской войны

1.    Война на «Острове, окруженном землей»

«Когда вы не знаете, куда идете,
вернитесь, и посмотрите, откуда вы пришли»
   Боливийская поговорка

За Чакской войной – самой кровопролитной войной в истории Латиноамериканского континента, стоят исторические конфликты и борьба политических интересов соседних и заокеанских стран. Боливийское военное проникновение в Чако началось в 1903 году. В некоторых аспектах своего исторического развития судьбы Боливии и Парагвая схожи. В XIX веке Парагвай и Боливия выдержали две тяжелейшие войны. В 1864-1870 Парагвай противостоял в войне странам Тройственного Альянса – Бразилии, Аргентине и Уругваю, из которой вышел обескровленным, лишившимся более трети своих территорий; почти 90% мужского населения погибли в этой войне. Жителя Парагвая и сегодня с грустью вспоминают о богатейших землях, до сих пор называющихся на языке гуарани – Игуасу, но являющихся национальным достоянием не Парагвая, а Бразилии и Аргентины. 

Утратив эти свои территории, Парагвай потерял доступ к Рио де ла Плата - «Серебряной реке» – заливу на юго-восточном побережье, протянувшемся на расстояние более чем 300 километров до впадения в Атлантический океан. Сохранение Чако стало вопросом сохранения территориальной целостности, потеряв этот район, Парагвай мог исчезнуть с карты мира как государство.

Как и Парагвай, в середине XIX века Боливия была молодым и сильным латиноамериканским государством с богатыми природными ресурсами и широкой береговой линией вдоль Тихого океана. То есть, Боливия была морской страной. Компании Великобритании, обосновавшиеся в Чили, обратили внимание на то, что в боливийской на тот момент пустыне Атакама находятся богатейшие залежи натриевой селитры, необходимой для получения взрывчатых веществ. В результате, чужими руками была развязана война - в 1878 году Чили напала на Боливию. Война продолжалась пять лет и закончилась полным разгромом Боливии, которая по условиям мирного договора 1904 года отдала Чили всю прибрежную провинцию Антофагасту – 126 тысяч квадратных километров. Страна оказалась отрезанной от океана, и, конечно, потеряла природные залежи селитры вместе с пустыней Атакама, которая тоже отошла к Чили. Поражение в войне стало национальным катастрофой для Боливии, а культ моря навсегда сохранился в народной памяти. Каждый год 23 марта Боливия отмечает День моря и продолжает содержать свой военно-морской флот, перебазировав его на выскогорное озеро Титикака. На протяжении всего ХХ века Боливия пыталась вести переговоры с Чили о том, чтобы стране был возвращен хотя бы небольшой участок береговой линии для открытия там своего порта. Этот спор с новой силой разгорелся в 21 веке. Современный президент Боливии Эво Моралес в своей предвыборной программе 2006 года пообещал избирателям вернуть стране статус морской державы, а в 2011 году Боливия подала иск против Чили по этому вопросу в Международный суд ООН. Кроме того, в 2010 году Боливия заключила договор с Перу, которая передала ей на правах аренды на 99 лет небольшой участок берега для строительства порта.

В начале ХХ века и Парагвай, и Боливия, по образному выражению классика парагвайской литературы Роа Бастоса Аугусто, стали «Островом, окруженным землей». И если у равнинного Парагвая имелась своя водная артерия – Рио Парагвай, то Боливия готова была использовать любой шанс за выход к водным ресурсам.

2. Чакская война: в зоне боевых действий

Контроль над районом Чако предоставлял доступ к отдаленному Атлантическому океану через слияние с Рио-Парана, а затем Рио де ла Плата. Получить доступ к водным ресурсам было чрезвычайно важно для Боливии. Кроме того, международные нефтяные корпорации стали подталкивать Боливию («Standard Oil») и Парагвай («Shell Oil») к очередному конфликту после того, как в приграничных с Парагваем боливийских землях была обнаружена нефть. Компания «Стандарт Ойл» стала добывать её на востоке Боливии в районе Вилья Монтес и искать доступ к реке Парагвай для доставки нефти в Атлантику. 

В первой половине ХХ века в Боливии существовали словно две разные страны – страна гор и страна диких джунглей. Стоило спуститься с Анд, как начинался совершенно иной мир, со своими обычаями и культурными особенностями. Это был мир «нецивилизованных» или «диких» («сальвахе») индейских племен, для которых главным орудием при добыче средств пропитания служили лук и отравленные стрелы. В Андах же одним из главных мест стал город Оруро с его горными рудниками, полными олова. Когда-то Оруро был маленьким селением индейского племени урус. Прибывшие сюда европейские колонизаторы искали здесь серебро и золото, а нашли олово. Европейцы, угрожая оружием, под страхом неминуемого наказания за непослушание, сгоняли индейцев на строительство рудников. Оловяные шахты становились все глубже, и в начале ХХ века боливийское олово стали переправлять в Чикаго и Лондон. В американском штате Техас был построен завод для переработки боливийской руды. Вскоре сформировались и кланы «оловяных королей» Боливии – Патиньо, Арамайо, Хохшильда. Первая мировая война требовала много олова и свинца, и оловянные короли Боливии вошли в топ богатейших людей мира. Их офисы переместились в столицы европейских государств. Семья Симоно Патиньо, находясь в Париже, в 1925 году владела акциями на сумму 50 миллионов боливийских песо[2], в то же время весь валовой доход Боливии в этом году составлял 55 миллионов песо[3]. Оловянные короли всячески приветствовали и поддерживали войну в Чако финансовыми вливаниями, подталкивая тем самым правительство страны к развязыванию войны. Достаточно отметить, что первые боевые самолеты для Чакской войны были предоставлены Боливии компанией Патиньо. По некоторым данным, на ведение войны в Чако им было выделено 6 740 000 долларов[4].  

Парагвайский Пуэрто Касадо, расположенный на берегу Рио Парагвай, также находился в руках иностранных концессий - англо-аргентинские компании добывали здесь танин – вытяжку дерева кебрачо, необходимую для дубления кож. Заодно по реке Парагвай в Аргентину сплавляли и само дерево ценной породы, кебрачо. Пуэрто-Касадо, насчитывающий в 1920-е годы около 3 тысяч жителей (1 тысяча из которых трудилась на таниновой фабрике), был основан англо-аргентинской фирмой «Карлос Касадо» в 1889 году, ею же были проложены 150 км железной дороги к лесоразработкам вглубь Чако. Компания Карлоса Касадо владела 6 500 000 гектаров земель в Чако. На 50 километров вглубь Чако уходили такие важные для англо-аргентинского танинного бизнеса поселения как Пуэрто-Састре (5 тыс. чел.), Пуэрто-Купер (7 тыс. чел.) и несколько других. Везде здесь были построены фабрики по производству экстракта кебрачо - танина и открыты скотоводческие фермы. В эстансиях одного только Пуэрто Касадо в начале 1920-х содержались около 20 тысяч голов крупного рогатого скота[5]. В противоположность им, Байя Негра, Фуэрто Олимпо и Вилья Хайес являлись парагвайскими сельскохозяйственными поселениями.

В связи с подготовкой к боевым действиям нельзя было не учитывать интересы гражданского населения, попадающего в военную зону. Всего, как подсчитала по международным статистическим справочникам российский исследователь Л.Ю.Кораблева, на территории Чако к началу 1930-х г. проживало 50 тысяч человек, «не считая аборигенов»[7]. Некоренное гражданское население – это люди, работающие на фабриках и сельскохозяйственных эстансиях. Одна из таких общин – колония менонитов в Филадельфии. В середине 19 века они эмигрировали из Пруссии в Россию, а в начале ХХ века в Канаду. Они искали землю, где могли бы жить по своим законам, запрещающим участвовать в войне. Приехавший от их имени в Парагвай человек написал представителю менонитской церкви в США: «Я нашел землю обетованную»[8]. Это была земля Чако. В 1921 году менониты обратились в правительство с просьбой о поселении в Чако. Парагвайский парламент принял закон, разрешающий менонитам, подвергающимся преследованиям в Европе, создать свое мини-государство в чакском департаменте Бокерон. Менониты обязались обустроить регион, и в обмен на это им предоставлялись привилегии – освобождение от военной повинности и налогов, право на свободу религиозных отправлений и сохранение собственного языка, самостоятельность формирования и управления образовательными, медицинскими и общественными организациями, а также разрешалось создание собственных правоохранительных органов и финансовых учреждений. В 1926-27 году менониты купили более 55 тысяч гектаров (почти 140 тысяч акров) земли в пустынной местности Чако. Первая волна поселенцев была вынуждена преодолевать тяжелейшие лишения: на твердой глинистой почве трудно было поднять сельскохозяйственное производство, не было воды для орошения посевов, не было камня для постройки жилья. Среди колонистов начался брюшной тиф, от которого многие умерли. Выжившие продолжали упорно трудиться на приобретенной земле. Со временем они нашли источники воды и создали вокруг них небольшие сельскохозяйственные общины – эстансии, на которых разводили крупный рогатый скот и создавали молочные фермы. В 1932 году несколько таких хозяйств объединились и сформировали колонию «Филадельфия», которая со временем стала административным и коммерческим центром департамента Бокерон. Начавшаяся в Чако война поставила их в очень сложное положение, хотя менониты официально соблюдали нейтралитет, но они были обязаны обеспечивать парагвайскую армию водой, транспортом и продовольствием. С другой стороны, воинские подразделения стали ценным рынком сбыта продукции для менонитов, и в военных целях правительство Парагвая вынуждено было создать сеть дорог, на которых Филадельфия стала важным перекрестком. Менониты не были вовлечены в конфликт и проявляли милосердие по отношению ко всем пострадавшим в войне. В первую очередь это касалось тел погибших, которыми были усеяны поля сражений. Менониты копали могилы и хоронили умерших, продолжая заботиться о кладбищах даже после войны[9]. В настоящее время менонитский город Филадельфия в провинции Бокерон является одним из системообразующих центров Чако.

 Какова же была численность коренного населения, к каким этническим группам относились эти люди? Какие культурные коды были заложены в основу их сознания и каким образом они могли быть задействованы в войне? Именно в этих вопросах пытался разобраться Иван Тимофеевич Беляев, проводя свои изыскания для Министерства войны и флота, начиная с 1924 года. Сегодня мы имеем данные, опираясь на которые можно сказать, что в регионе Чако в период начала войны проживали около 45 тысяч человек, принадлежащие к разным индейским сообществам. На границе с Аргентиной это были индейцы языковой группы Матако – Нивакле и Манжуи, численностью 12 тысяч и 500 человек соответственно, а также Мака – около 1 тысячи человек. В боливийском приграничье живали западные гуарани численностью 4 тысячи человек, северную зону Чако Бореаль населяли индейцы группы Замуко – Чамококо (1500 человек), Моро (2 тысячи человек), Ишир (1500 человек). Вниз от Пуэрто Касадо, вдоль реки Парагвай в центральном Чако проживали народы группы Маской – Гуана (200 человек), Тоба (1500 человек), Санапана (3600 человек), Ангаите (3500 человек), северные и южные Ленгва (7200 и 5500 человек), а также народ Тоба – Кум Лык (1500 человек)[10]. 

Военная ситуация взорвала спокойный мир индейских племен. В Чако, на этом «окруженном землей острове», коренные народы находились в первобытном состоянии. Они были изолированы от внешнего мира, но у них были их леса и водоемы, где они могли заниматься охотой и рыбаловством. Проникновение белых не несло благ – они отнимали у индейцев земли и строили свои эстансии, разводя скот, для дубления кож которого нужен был танин. Покупая землю под эстансии, покупали и берега водоемов, лишая индейцев доступа к воде. Следом шли промышленники, чтобы построить фабрики и железные дороги. Затем стала вестись подготовка к войне. В одной части готовился военный плацдарм, через другую осуществлялась доставка войск и вооружения, повсеместно возводились форты и прочие вренные сооружения. И все эти масштабные перемены происходили на территории, заселенной индейцами.

За военными шли миссионеры. Они призывали индейцев отказаться от своего «идольского» образа жизни и обрести истинную веру. Беляев действовал по-другому. Он считал, что индейцев нужно не катехезировать, а вооружать, учить выживать в новых условиях, защищать свои жизни и интегрироваться в общую жизнь страны. За годы экспедиций, проведенных в Чако, ему удалось добиться полного доверия большинства индейских народов. И в своих рекомендациях для военного руководства страны генерал Беляев доказал, что без участия индейских народов выиграть войну будет очень сложно. Отдельным блоком в своих  докладных записках он выделил пункт о важной роли в войне кавалерии. 

«Уже не раз я писал о важности патрулирования, о том, что кавалерия станет мощным оружием в деле усиления обороны и ведения борьбы до полного поражения противника», - писал в своих рекомендациях для министра войны и флота И.Т. Беляев[14]. Он считал, что в условиях Чако самая лучшая, отлично организованная пехота, будет представлять собой жалкое зрелище, поскольку будет буквально поглощена огромным пространством чакской пустыни с дикими зарослями леса и пальмарами. Пехота всегда будет связана необходимостью тащить за собой обозы с питьевой водой, и «только кавалерия, обладая высокой мобильностью, сможет совершать переходы без воды, сможет поддерживать наблюдение по всей пустыне, и именно она может сказать последнее слово во время боя». Для выполнения этой задачи, считал Беляев, армии необходимо сформировать четыре или пять кавалерийских эскадронов, с учетом квалифицированного руководства, хорошей организации и наличия проводников из числа местных народов. Поселенцы ранчо не были готовы к такой роли, поскольку знали территорию только в границах своего поселения. Настоящий же ключ, по мнению Беляева, был в руках у индейца – «рожденного в пустыне, с железным здоровьем, с кожей, не боящейся укусов насекомых или жаркого полуденного солнца…» В отличие от поселенцев, «индеец в состоянии пройти через самую толщу джунглей так, словно он находится под навесом собственного жилища. Его не страшит перспектива остаться здесь без воды, потому что он знает, как найти даже самый маленький источник, запрятанный среди травы и кустарников. Он может пить из самой грязной лужи без всякого отвращения. Он не умрет от голода, потому что всегда может найти какую-либо еду. И он не раскроет своих секретов всем, а лишь только тому, кто заслужил его доверие»[15].

Беляев считал, что если индейцам будет отведено достойное место в государственной нише, то они будут исполнять свой долг «с детским и бескорыстным мужеством», и если дать им понять, что они являются полезными для общества, то они встанут на защиту государства, не считаясь ни с потерями времени, ни с какими бы то ни было лишениями, угрожающими их благосостоянию или здоровью. «Его инстинкт охотника делает его прирожденным солдатом. Его смелое и бесстрашное сердце, азарт в погоне, хорошее знание лошадей делают его прекрасным кавалеристом», - говорил Иван Тимофеевич. Зная психологию индейских народов, он был уверен, что индейцы Чако были готовы интегрироваться в цивилизованное общество. В то же время, и индейцы хорошо понимали, что такая интеграция возможно лишь в Парагвае, поскольку за пределами своей страны они оказались бы в гораздо худших условиях: «В Аргентине к ним относятся хуже, чем к собакам, в газетах публикуют ужасающие сюжеты о хладнокровном уничтожении целых племен. В Боливии индейцев презирают и повсеместно нарушают их интересы. А здесь, в Парагвае, многие помнят о том, что в их венах течет кровь индейцев гуарани». Иван Тимофеевич говорил о том, что, хотя цивилизованные гуарани и смотрят с некоторым презрением на диких индейцев Чако, но они не нарушают их прав и не убивают их. И, если индеец получит государственное доверие и будет встроен в военные структуры, он «отдаст всю свою кровь в защиту родного дома, сберегаемого правительством Парагвая, он отдаст свою жизнь за Чако со всем бескорыстием, беззаветнее и преданнее, чем сын любого из иностранцев»[17]. 

Предлагая создание кавалерийских подразделений в Чако, Беляев говорил: «Как человек, страна которого имела самую многочисленную конницу, эффективность которой была доказана в многовековых войнах, могу гарантировать, что и Парагвай может иметь одну из лучших кавалерий на американском континенте. Она будет лучше, чем английская или знаменитая сикхская конницы, лучше французско-мавританской кавалерии. Эти отряды, которые могут быть подготовлены для ведения войны с минимальными финансовыми затратами и в самые кратчайшие сроки, станут оплотом обороны страны. В условиях пустыни эти воины будут способны к защите с небольшим количеством средств связи и вооружений – верхом на коне, с саблей в руках»[18]. Главным национальным достоянием в ведении войны Беляев считал коренные народы, населяющие Чако: «Никто, кроме Парагвая, никогда не сможет создать индейскую конницу», - писал он в своем докладе военному министру[19]. 

В предложенном им проекте по созданию пограничной гвардии из индейцев Чако Бореаль, говорилось о том, что целью создания такой гвардии является обеспечение защиты пограничного пространства страны – там, где она до сих пор не выставлена должным образом. Создание такой гвардии предотвратило бы возможность вторжения в регион со стороны соседних государств, поскольку правительство своевременно получало бы донесения о попытке любого иностранного проникновения в свое пограничное пространство. Кроме того, через пограничные донесения правительство всегда было бы в курсе того, что происходит в этом отдаленном регионе страны. Беляев предлагал создать военные индейские подразделения, который в мирное время, находясь в ведении Министерства войны и флота, подчинялись бы своим вождям-касикам, но поступали бы в распоряжение военного командования в случае военных инцидентов. Отряд должен был набираться исключительно из представителей индейских народов парагвайского Чако, которые получали бы при этом привилегии землепользования и закрепленные за ними угодья для выпаса скота. В число гвардейцев могли войти люди, могущие носить оружие и ранее не судимые. Инструкторами в гвардию могли назначаться люди, пользующиеся авторитетом и доверием у индейских народов. В предложенном проекте Иван Тимофеевич самым тщательным образом прописывает, как может быть структурирована такая гвардия, на какие категории разбита, какими полномочиями и правами будут обладать представители каждой из категорий. 

Предложения генерала Беляева на протяжении не одного десятка лет хранились в военном архиве в отделе «Секретных сообщений, отчетов о продвижении войск и иностранных агентах» под грифом «Рекомендации по созданию отрядов, вербовке индейских племен парагвайского Чако и зачислении индейцев в армию». Известно о том, что индейские народы во время войны призывались в армию и становились под ружье. Но детальное изучение этого вопроса еще ждет своего добросовестного исследователя.

Иван Тимофеевич Беляев в форме генерала парагвайской армии.

3. Чакская война: Боливия-Германия vs Парагвай-Россия

 Соседи использовали свои военные площадки для подготовки боливийских и парагвайских специалистов, а зарубежные военные инструкторы являлись фактором проведения в жизнь тех или иных политических интересов. С 1899 года парагвайские офицеры стали обучаться и стажироваться в различных военных учебных заведениях и подразделениях Чили. Эту группу офицеров в Парагвае впоследствии стали именовать «чилийцами», они занимали самые высокие военные должности в стране. Так, Манлио Скенони – министр войны и флота с 1928 по 1931 год, проходил подготовку в европейских высших военных учебных заведениях, а также в чилийской военной «Школе военных классов - Escuela de Clases». Участник сражений в Чако, Евгенио А. Гарай в 1897 году получил стипендию правительства Чили, и мог обучаться в любом военном учебном заведении этой страны. 

Гарай выбрал престижный «Пехотный полк Буин - Batallon Buín». С 1908 по 1910 Гарай возглавлял дипломатические миссии Парагвая в Германии, Франции и Великобритании. Вернувшись в Парагвай, он находился в верхних эшелонах управления вооруженными силам, но к началу войны в Чако вышел в отставку по возрасту. Его даже сначала отказывались возвращать на службу, но, когда положение на чакском фронте стало критическим, 57 летний полковник Гарай был призван в армию и 25 февраля 1933 года возглавил военные подразделения в «Марискаль Лопес». В 1947 за заслуги перед отечеством в войне в Чако, Евгенио Гараю было присвоено звание генерала. Среди парагвайских имен Чакской войны (так называемых парагвайских «чилийцев») - Адольфо Чирифе («Школе военных классов - Escuela de Clases»), Альферез Альбино Хара («Артиллерийский полк Кампанья» - Regimiento de Artilleria de Campaña»), Альферез Педро Мендоса («Артиллерийский полк Такна - Regimiento de Artilleria Tacna»). Все они  занимали важные места в военной и политической сферах Парагвая[21]. Таким образом, к прибытию русских военных, которых по согласованию с парагвайским командованием призвал сюда Иван Тимофеевич Беляев, в Парагвае уже сложилась своя военная школа с традициями и давними военными связями с зарубежными государствами. 

Боливия в 1905 году заключила контракт на обучение своих военных с французской военной миссией. В 1911 году французскую военную миссию заменили немецкие офицеры под руководством Ганса Кундта (1869-1939), занявшиеся реформой армии по прусскому образцу. С началом Первой мировой войны Кундт вернулся в Германию. В 1914 году он воевал против России, командуя полком на Восточном фронте. После Первой мировой войны Кундт ушел в отставку и вновь приехал в Боливию в 1921 году, получив при этом боливийское гражданство. В этом же, 1921-м, году пятидесятилетний Кундт возглавил Генеральный Штаб вооруженных сил Боливии, а в 1923 был назначен военным министром. Два года после государственного переворота (1930-1932 гг.) Ганс Кундт находился в отставке, но затем опять стал и главнокомандующим, и военным министром. Главной задачей Кундта теперь стала подготовка к войне против Парагвая. В одном из интервью американскому репортеру того времени он сказал: «Если парагвайцы когда-нибудь поднимут вопрос о Чако, я предприму военную прогулку в их столицу Асунсьон и урегулирую этот вопрос раз и навсегда»[23]. C 1929 по 1930 военным советником в Боливии был Эрнст Рем. После ссоры с Гитлером, в 1928 году Рем уехал в Боливию, где и служил до 1930 года военным советником в чине подполковника боливийской армии. За время пребывания в Южной Америке он в совершенстве овладел испанским языком. Вернувшись из Боливии, в 1931 году Рем возглавил отряды штурмовиков СА, но до самой своей смерти в 1934 году сохранял знаки отличия боливийской армии в своей военной форме.

Парагвайская армия к 1921 году насчитывала в своих рядах 5000 человек. Пехота включала четыре батальона по три роты каждый, и кавалерия – четыре самостоятельных эскадрона. Также имелись две полевые батареи, жандармский эскадрон и саперная рота. Существовал авиационный парк, но без самолетов и летчиков и маленькая радиостанция. Флот состоял из двух речных канонерских лодок и нескольких вооруженных катеров. Вся национальная территория была разделена на четыре военных округа со штаб-квартирами в городах Энкарнасьон, Парагуари, Вилья Рике и Консепсьон. Для укомплектования офицерского состава в Асунсьоне существовали военное училище с пятилетним курсом и морское училище - гардемаринские классы для офицеров флота. На всю армию был один генерал и четыре полковника. Военное министерство принимало в качестве инструкторов иностранных офицеров. Парагвайские вооруженные силы находились под сильным влиянием немецких офицеров, которые занимали ключевые посты в Генеральном штабе, Командовании сухопутных войск и военном флоте. Число немецких офицеров в парагвайской армии резко увеличилось за последние два года после поражения Германии в Первой мировой войне. Много германских офицеров, имеющих боевой опыт, остались не у дел. Они приезжали в Парагвай по приглашению родственников и друзей. Их охотно принимали на службу. Отношения между немецкими и прогерманскими офицерами с одной стороны и офицерами-националистами с другой стали осложняться, росла взаимная ненависть.

Важное место в парагвайском Генштабе занимал майор Гестфельд, бывший германский офицер. Когда проигравшая Первую мировую войну Германия должна была сократить свою армию, этот майор оказался в запасе, и перебрался в Парагвай, где уже служил его старший товарищ майор фон Притвиц унд Гафрон. Кроме них в армии состояло еще несколько германских офицеров, один испанский артиллерийский капитан, сербский пехотный лейтенант и старший лейтенант английской службы Брай. Парагвайские солдаты и офицеры должны были зубрить немецкие военные уставы, немецкую тактику, фортификацию и административное управление[26].

В Парагвае шла борьба между военной партией и профессиональными политиками, игравшими с бывшим президентом - доктором Гондрою, как с игрушкою. Военный министр полковник Шерифе, глава военной партии, вынудил президента республики отказаться от власти, заставив подписать декрет об отречении от власти. Армия в тот момент раскололась. Меньшая часть, так называемые националисты, увидев в симпатиях военного министра к германским военным большую опасность, поддерживала парламент и конституцию. Во главе группы, готовящей отпор немецому засилью в рядах армии, стал капитан Эстигаррибия. Служивший под его началом Святослав Голубинцев даст ему такую характеристику: «Эстигарибия был чистокровным парагвайцем, прошел военную школу в Чили и, несмотря на молодость лет, проявлял уже большие способности в тактике и стратегии. Он не доверял вообще иностранцам и ненавидел немцев, занимавших в армии лучшие должности и с иронией относившихся к парагвайцам». В начале мая 1922 в Парагвае вспыхнула революция. Правительственные войска возглавил начальник военного училища полковник Скенони, а депутат Гарсия принялся формировать из населения добровольческие отряды. Студенты, рабочие, матросы поддержали правительство. В армию были возвращены все парагвайские офицеры, уволенные ранее пронемецким командованием. Боевые действия завершились победой проправительственных сил в октябре 1922 года. Разбитые части прогерманских войск отошли на границу между Чако и Бразилией, а затем, бросив оружие, покинули Парагвай.

Генерал Беляев попал в Парагвай в период больших и важных перемен. Реорганизация Парагвайской армии началась с октября 1924 года. В 1925 году несколько офицеров парагвайского военного штаба отправились на стажировку в Чили. С 1926 по 1929 год в Парагвае находилась французская военная миссия, на смену которой в 1930 году заступила аргентинская. Несколько высших офицеров были направлены на учебу в Европу. С этого периода вплоть до 1931 г. в Асунсьоне создавались высшие учебные заведения: Высшее военное училище, Военно-морское училище, Авиационная школа, Училище по переподготовке офицеров запаса[27]. Боливийский военный историк Пабло Мишель отмечает, что «Хотя Боливия была готова к войне, Парагвай был подготовлен намного лучше». Пабло Мишель отмечает, что разведывательные службы Боливийского Генерального штаба игнорировали и недооценивали потенциал противника, причем это касалось как вооружения парагвайской армии, так и качества подготовки военного персонала[28]. Попросту говоря, парагвайская контрразведка сработала так, что боливийцы под командованием Кундта не смогли увидеть всей серьезности подготовки к войне Парагвая. В завершение Чакской войны численность парагвайской армии составляла 50 тысяч человек, а войсковые части были сформированы в 39 полков и 3 саперных  батальона. 

Война в Чако стала новым видом вооруженного конфликта в Латинской Америке, в котором применялись такие виды современного вооружения как минометы, огнеметы, пулеметы, танки и самолеты. В Чакской войне впервые в Южной Америке состоялся воздушный бой. Готовясь к предстоящей войне, Боливия в январе 1927 г. заключила гигантскую сделку на сумму 3 миллиона фунтов стерлингов с британской оружейной корпорацией «Vickers-Armstrong» для оснащения армии из 40 000 военнослужащих. Одновременно для Боливии были выделены кредиты на строительство дороги Тариха-Вильямонтес. Впоследствии объемы выделяемого зарубежного финансирования несколько сокращались. Состоялся пересмотр сделки в сторону уменьшения до 1,25 миллиона фунтов. Официальной датой заключения контракта стало 1 февраля 1927 года, когда Боливии был предоставлен аванс в размере 10  тысяч фунтов стерлингов[30]. 

Боливийские военные, под видом мирных гражданских, постепенно продвигались на юг, вглубь парагвайских земель, устанавливая здесь свои форты. Они двигались по направлению к Рио Парагвай. В конце 1920-х гг. ситуация начала накаляться. 22 августа 1928 года произошло вооруженное столкновение отряда боливийской милиции с парагвайским кавалерийским отрядом. В декабре 1928 года парагвайцами был захвачен боливийский форт в районе Вангвардия, в ответ боливийцы захватили ряд военных парагвайских укреплений в районе Пилкомайо. В январе 1929 года три боливийских самолета совершили налет и сбросили бомбы на парагвайский укрепленный пункт в районе Байя Негра. Вмешалась Лига Наций, и 16 сентября 1929 года Боливия и Парагвай подписали соглашение о мире.

В конце 1920-х была предпринята попытка посредничества Панамериканской конференции по примирению и арбитражу в Вашингтоне. Результатом этой конференции стало подписание Акта о примирении от 12 сентября 1929 года, где Парагвай был объявлен неявным агрессором. Этот факт возмутил общественное мнение в Парагвае, и Парагвай стал готовиться к войне, которая казалась практически неизбежной. Надо отметить, что в 1930 году население Боливии составляло 2 млн. 150 тыс. человек, а Парагвая 880 тысяч. Избрание президентом Республики Даниэля Саламанки 5 марта 1931 года вызвало большую тревогу среди американских народов, поскольку была известна его твердая позиция: спор за Чако между Парагваем и Боливией можно решить только методом войны. Сразу же после избрания он начал осуществлять действия под девизом «В Чако мы будем стоять твердо»[32]. Саламанка приказал активизировать усилия по наращиванию военного потенциала и укреплению военных фортов в Чако. В этот период в глубь «Зелёного ада» стали засылаться боливийские разведывательные группы. С самого начала своего правления Саламанка обострил отношения с высшим военным командованием Боливии. Понизив численность боливийских генералов и высших офицеров, он поставил во главе боливийской военной машины немецкого генерала Кундта. По мнению Саламанки, война в Чако должна была укрепить национальный дух боливийцев, а конфликт с Парагваем мог стать «испытанием огнем, который бы помог преодолеть национальную слабость»[33].

Таким образом, в Чакской войне противостояли две армии, практически полностью созданные и обученные иностранными военными. Вдобавок ко всему, в ход событий странным образом вплелся русский и немецкий компонент. К руководству вооруженными силами Боливии Гансом Кундтом было привлечено около 120 германских офицеров-эмигрантов. На стороне парагвайской армии воевали 80 русских офицеров – белоэмигрантов. По разным данным, в годы Чакской войны в парагвайской армии служили от 62 до 86 бывших русских офицеров-добровольцев[35]. Генерал Иван Беляев, прибывший в Парагвай за 10 лет до начала войны сделал все возможное для сохранения за Парагваем региона Чако. Он занимал высокие должности в парагвайской армии, на важнейшем ее этапе возглавлял Генеральный штаб вооруженных сил Парагвая. При дальнейшем изучении российские историки не могли обойти этот факт своим вниманием: на театре военных действий передвигались огромные группы людей, связанные самыми разными экономическими, военными, патриотическими интересами, но для русского взгляда не могла ускользнуть невидимая связь времен. И советские, и постсоветские исследователи, характеризуя войну в Чако, говорили о том, что на полях парагвайско-боливийских сражений русские и немецкие военные, эмигранты, доигрывали прерванные по воле истории битвы фронтов Первой мировой войны. Для них война в Чако стала не только продолжением Первой мировой, но и преддверием Второй мировой войны.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Фото Н. Емельяновой.

[2] Контроль над оловянными шахтами еще два десятилетия находился в руках заокеанских владельцев, и только после боливийской революции 1952 году оловянные рудники были национализированы. Этот шаг привел к экономической блокаде Боливии со стороны США, за снятие которых страна была вынуждена отдать компании «Стандарт Ойл» свои нефтяные концессии.

[3] Machado Decio. Simon Patiño, el rey del Estaño y las Desgracias Indigenas bolivianos // Электронный портал Historias de Bolivia. 

[4] Mendoza Lopez Vicente. Las Finanzas en Bolivia y la Estrategia Capitalista. – La Paz, 1940.

[5] См.: Warren H. Paraguay. An Informal History. – Norman, 1949. – P. 272; Кораблева Л.Ю. Чакская война (1932-1935). – М., 2013. – С. 38.

[6] Аргентинский архив доктора Де Санктиса.

[7] Кораблёва Л.Ю. Чакская война (1932-1935). – М., 2013. – С. 75.

[8] Redekop Calvin, Krahn Victor, Steiner Samuel. Anabaptist / Mennonite faith and economics. – Lanham, University Press of America, 1994; Nakayama Eduardo. La Immigración Rusa en el Paraguay (1917-2017).

[9] Alejandro M. de Quesada. The Chaco War 1932-35. Р. 64-65. (Алехандро де Кесада – военный историк из Флориды, один из авторитетнейших авторов по латиноамериканской проблематике, коллекционер военных раритетов, фотографий и документов. Имеет собственный исторический архив, выступает в качестве консультанта военных фильмов и музеев).

[10] Численность индейских племен приводится по данным парагвайского антрополога Хосе Занардини на 2006 год. См.: Zanardini José, Biedermann Walter. Los Indigenas del Paraguay. – Asunción, 2006. – P. 17-19.

[11] Фото Н. Емельяновой.

[12] Фото из Аргентинского архива Доктора Сакстина.

[13] Фото из Фонда И.Т. Беляева

[14] Belaieff J. El Carácter Topografico del Terreno. Р. 25.

[15] Ibid. Р. 26.

[16] Фото из Фонда И.Т. Беляева.

[17] Ibid. Р. 27.

[18] Ibid. Р. 28.

[19] ibid. Р. 28.

[20] Фото из архива издания ABC Color. 

[21] Victor Ayala Quierolo. Los Ejercitos de la Querra del Chaco. – Asunción, 1985. – Электронная версия книги размещена на портале Гуарани.

[22] Предоставлено автору Посольством многонационального государства Боливия в Российской Федерации

[23] Severin Kurt. Guns in the “Green Hell” of the Chaco. Guns Magazine, Nov. 1960. Vol. VI, No. 11-71. Pp. 20.

[24] Предоставлено Посольством многонационального государства Боливия в Российской Федерации.

[25] Предоставлено Посольством многонационального государства Боливия в Российской Федерации.

[26] Голубинцев С. В парагвайской кавалерии. 

[27] Кораблева Л.Ю. Чакская война (1932-1935). – М., 2013. – С. 73.

[28] Pablo Michel Romero. La Guerra del Chaco. Reflexiones de un investigador del siglo XXI/ Материалы сайта Bolivia en tus manos/

[29] Предоставлено Посольством многонационального государства Боливии в Российской Федерации.

[30] Ibid. 

[31] Предоставлено Посольством многонационального государства Боливии в Российской Федерации.

[32] Barreto Sindulfo (Mayor del Ejército Paraguayo). Nubes sobre el Chaco. Por que no pasaron. – Asunción, 1969. – P. 319.

[33] Ibid.

[34] Предоставлено автору Посольством многонационального государства Боливия в Российской Федерации.

[35] Мосейкина М.Н. С. 107. «Начальником штаба одной из парагвайских дивизий, затем командующим парагвайской артиллерией был капитан царской армии С.Л. Высоколян»

Надежда Михайловна Емельянова – к.и.н., член СП России