Здесь, казалось бы, все предельно ясно. Во-первых, ничего особенно "человеконенавистнического" в тексте нацистской песни усмотреть невозможно (несмотря на упоминание "костей"). Особенно с учетом широкой популярности в противоположном, то есть большевицком, лагере откровенно людоедских песен вроде "По военной дороге", которую в СССР до войны распевал стар и млад, от "внучат Ильича" октябрят до "сынов трудового народа"- красноармейцев, "бойцов Армии Мировой Революции", и в которой, между прочим, также упоминались "кости", причем в следующем контексте:

"На Дону и в Замостье тлеют белые кости,
Над костями шумят ветерки -
Помнят псы-атаманы, помнят польские паны
Конармейские наши клинки!",

или развесёлой песни "юных пионеров-ленинцев":

"Мы пойдём к буржуям в гости,
Поломаем им все кости!
Мировой пожар горит,
Буржуазия дрожит!
Во! И боле ничего"!

Не говоря уже о популярной песне "Конница Будённого" на стихи комсомольского поэта Николая Асеева:

"Не затевали боя мы,
Но помним Перекоп.
Всегда храним обоймы
Для белых черепов",

или о знаменитом пролетарском гимне "Интернационал":

"Весь мир насилья мы разрушим
До основания, а затем..."

Во-вторых, мысль Ганса Баума тоже выражена предельно ясно. Хотя весь (западный "буржуазный") мир "прогнил" насквозь, то есть дегенерировал, будучи пронизан большевицкой агентурой и упадочническими настроениями "предчувствия своего конца" (якобы неизбежного пред лицом победного наступления якобы "исторически более прогрессивного коммунистического строя"), в духе унылых ламентаций Валерия Брюсова: "Где вы, грядущие гунны, что тучей нависли над миром... вас, кто меня уничтожит, приветствую радостным гимном..." -, но "мы" (то есть германские национал-социалисты), "преодолели этот страх" (разгромили большевизм - для начала! - у себя в Германии), что действительно стало "великой победой" для всех антикоммунистических сил - ведь если бы большевизм, после России, утвердился и в Германии (к чему он был весьма близок в 1918-1923 гг., да и в последующие годы) и Коминтерну удалось бы "соединить русский серп с германским молотом", то наступил бы действительно "конец Европы"! Но мы будем маршировать и дальше, пока не "разлетится вдребезги" весь мировой коммунизм. Ведь сегодня против него поднялись немцы, а завтра, прислушавшись к ним, на борьбу против большевизма поднимется и весь мир.

Ясно-то ясно, но, как говорится, "умный любит ясное, а дурак любит красное". И общеупотребительным в современной русскоязычной литературе и публицистике является отнюдь не этот, адекватный, а совсем другой - весьма "вольный" (то есть далекий от оригинала), но зато гораздо более "человеконенавистнический" и куда более "агрессивный", чем немецкий оригинал, "перевод" этой песни германских национал-социалистов:

"Дрожат одряхлевшие кости
Земли перед боем святым (? - В.А.).
Сомненья и робость отбросьте (? - В.А.).
На приступ! И мы победим!
Нет цели светлей и желаннее!
Мы вдребезги мир разобьем!
Сегодня мы взяли Германию,
А завтра - всю Землю возьмем!"

(Перевод Л. Гинзбурга).

С нашей точки зрения, "состав преступления" налицо - прямой подлог и злонамеренная фальсификация текста с целью диффамации своих политических противников и оппонентов. Впрочем, в книге Овидия Горчакова "Максим не выходит на связь", вышедшей по-советски огромным тиражом в издательстве "Молодая гвардия" в начале 60-х годов прошлого века, автору приходилось читать еще более "вольный" (и, надо полагать, гораздо более "партийный"!) перевод этой "человеконенавистнической песни нацистов" на русский язык:

"И мир весь, гремя костями,
Изъеденными червями,
Следит за нашим черным маршем..."!

Так и слышится, кажется, картавый голосок рыжего дьявола:
- "Партийность перевода - вещь архиважная, понимаете ли, батенька!
и дребезжащий козлиный смех за левым плечом.

Здесь конец и Богу нашему слава!

Вольфганг Акунов