Пассионарный дух гуситов и поддержка масс

Многие поколения военных историков пытались найти ответ на вопрос, в чем же была причина многочисленных побед, одержанных войсками гуситов над хорошо вооруженными, порой значительно превосходившими еретиков по численности войсками феодальных властителей многих стран Европы, воодушевленных к тому же идеями Крестовых походов. Разумеется, данные о численности противоборствующих сил преувеличены, как это было вообще принято в Средневковье, но все летописцы (в том числе и симпатизирующие крестоносцам) сходятся в одном: войска крестоносцев почти всегда обладали численным превосходством над гуситами. Тем не менее, необходимо учитывать следующие факторы.

Упадок рыцарских армий и рост военного значения пехоты наметились уже в начале XIV в., на полях сражений во Фландрии и Швейцарии. Этот процесс продолжался и в ходе Гуситских войн – в особенности благодаря поистине гениальной способности одаренных военных предводителей гуситов – таких, как Ян Жижка из Троцнова, Прокоп Великий или Прокоп Малый – осуществлять и обеспечивать взаимодействие в бою пехоты, конницы и артиллерии. К тому же при оценке причин боеспособности гуситских войск не следует забывать о пассионарном духе гуситов, убежденных в том, что они творят Божье дело, что они – новый "избранный народ Божий", призванный Богом судить грешный мир огнем и мечом.

Не случайно наиболее радикальные из гуситов (табориты) были обязаны своим названием тому, что избрали своим центром Табор, то есть Фавор – прообраз библейской горы Фаворской, на которой произошло Преображение Господня. Так и себя они считали новым, преображенным родом, призванным преобразить и весь остальной мир, погрязший в грехах.

С другой стороны, не стоит недооценивать и мощную материальную поддержку гуситского движения бюргерством богатых чешских городов, со временем обеспечивавшим их первоклассным современным, в первую очередь, огнестрельным, вооружением. Данные о численности войск противоборствующих сторон, приводимые в хрониках и описаниях сражений, значительно отличаются друг от друга, но, тем не менее, все хронисты (в том числе и симпатизирующие не гуситам, а воевавшим с гуситами крестоносцам), единогласно утверждают, что гуситы, благодаря своему превосходству в вооружении (особенно огнестрельном), тактике и боевой выучке обычно одерживали верх даже над противником, имевшим значительное численное превосходство.

Применение гуситами мобильной артиллерии

Хотя огнестрельное оружие находило все более широкое применение еще в XIV в., и уже тогда начали все более успешно решаться технические проблемы, возникавшие при изготовлении бомбард и стрельбе из них, применение артиллерии долгое время ограничивалось исключительно рамками осадной войны – пока не появились гуситы. Одной из заслуг гуситов в области военного дела стало мобильное использование артиллерии. Именно гуситы первыми начали массированно применять легкие пушки в ходе полевых сражений, хотя применение артиллерии в отдельных полевых сражениях было засвидетельствовано и ранее – например, войсками Тевтонского Ордена в битве при Еловой горе (Танненберге) в 1410 г.

Гуситские "гуфницы", или "гафуницы" (в определенном смысле – предшественницы гаубиц) – полевые орудия калибром от 150 до 250 мм, стрелявшие главным образом каменными ядрами – транспортировались на двухколесных лафетах. У первых полевых орудий стволы были еще сборными (они сваривались из расположенных кольцеобразно железных полос, на которые затем, как на бочки, набивались толстые металлические обручи, скреплявшие сварные стволы, придававшие им стабильную форму и ослаблявшие давление на ствол, возникавшее при возгорании порохового заряда).

Как писал в 1890 г. Венделин Богейм, хранитель оружейной коллекции Императоров Австрийских, принадлежавший к числу крупнейших знатоков средневековой военной техники, гуситское войско могло по праву гордиться наличием в своих рядах искуснейших артиллеристов тогдашней Европы.

Осада гуситами крепости Карлштейн (Карлов Тын)

Возможности и в то же время ограниченность военного искусства и, в частности, осадной техники позднего Средневековья, а также боевых возможностей тогдашней артиллерии, были наглядно продемонстрированы в ходе длившейся шесть месяцев осады гуситским войском принадлежавшей римско-германскому Императору (являвшемуся одновременно чешским королем) крепости Карлштейн (Карлов Тын), в одной из двух капелл (часовен) которой - часовне Святого Креста - со времен чешского короля и одновременно – владыки Священной Римской Империи Карла (по-чешски: Карела) IV Люксембурга, наряду с императорскими регалиями Священной Римской империи и важнейшими документами имперского государственного архива, хранилась одна из ценнейших реликвий всего Христианского мира – так называемое Святое копье.

Этим копьем, по преданию, выкованным для древнееврейского священника Финееса, римский сотник Гай Кассий Лонгин пронзил на Голгофе ребро распятого на кресте Спасителя. Позднее Святым копьем владели Святой мученик Маврикий и многие другие деятели Античности и Средневековья ("последний римлянин" Аэций, восточно-римский Император Юстиниан I Великий, римско-германские императоры Карл Великий, Оттон I, Фридрих I Барбаросса, Фридрих II Гогенштауфен и др. – см. подробнее статью Вольфганга Акунова "Копье пророка Финееса", опубликованную в журнале "Рейтар" № 11 (8/2004), пока, наконец, Карл IV Люксембург, снабдив сломавшийся со временем наконечник Святого копья новой, золотой манжеткой, наложенной поверх прежней, серебряной, удостоверявшей принадлежность реликвии в свое время святому Маврикию, поместил его на хранение в свою богемскую крепость Карлштейн.

Естественно, гуситы, считавшие себя, по словам ветхозаветного пророка, "у Бога народом священников, народом святым", стремились овладеть этой одной из важнейших святынь Христианского мира.

Крепость Карлштейн представляла собой мощный замковый комплекс, состоявший из четырех частей: предвратной территории и крепостных ворот, бургграфства (резиденцией коменданта) с башней и колодцем,Императорского замка (дворца) с католическим храмом Пресвятой Девы Марии и, наконец, господствовавшей над всем этим фортификационным комплексом Большой башни-донжона, в которой и находилась упомянутая выше часовня Святого Креста. Внутренняя часть крепости была отделена от остальных мощной каменной стеной почти двухметровой толщины.

Карлштейн, построенный на 319-метровой известняковой скале, выделялся среди других замков и крепостей Богемии не только своей величиной и неприступностью, но и богатством внутренней отделки замковых храмов, дворца и королевских покоев. Особенно роскошно была украшена часовня Святого Креста, стены и потолок которой буквально искрились драгоценными каменьями. Осада крепости Карлштейн гуситами началась 28 мая 1422 г. Осаждающие заняли четыре высоты, окружавшие крепость, расположенную, как уже упоминалось выше, на высоте 319 метров над уровнем моря.

Топологические условия, а также применение артиллерии и метательных машин гуситами в ходе осады сведены нами в таблицу, приведенную в приложении к данной статье. Согласно свидетельствам средневековых хронистов, метательные машины гуситов, функционировавшие по принципу рычага (так называемые "блиды"), за время осады обрушили на крепость Карлштейн в общей сложности около 10 000 снарядов (каменных ядер). Одно из крупнейших каменных ядер, попавших в крепость, и поныне доступно обозрению туристами на первом этаже жилой башни замка. Обстрел крепости производился гуситами ежедневно, хотя и с различной интенсивностью в разные периоды осады Карлштейна.

Современные военные историки ныне сходятся во мнении, что в сутки каждая "блида" метала в замок от 18 до 20 снарядов. Подобная частота стрельбы представляется поистине поразительно высокой, на фоне сведений о частоте стрельбы средневековых метательных машин вообще.

Что касается частоты и эффективности обстрела Карлштейна из огнестрельных орудий, то в этом вопросе данные различных источников значительно расходятся. В настоящее время трудно однозначно ответить на вопрос, соответствуют ли истине утверждения одних хронистов, согласно которым из крупных бомбард производился лишь один выстрел в сутки, или же утверждения других, согласно которым из крупных осадных пушек в сутки производилось до шести выстрелов.

Упоминание о том, что таборитские бомбарды "Рохлице" и "Снель" обладали гораздо большей скорострельностью, чем другие орудия (согласно утверждениям разных хронистов, скорострельность обеих бомбард колебалась от 12 до 30 выстрелов в сутки), позволяет предположить, что оба орудия относились к числу так называемых "каморных пушек" ("каммер-бюксов"). Эти пушки заряжались не с дула, а с казенной части, причем имели в задней части ствола зарядную камору, которая извлекалась из орудия, заряжалась и потом вставлялась обратно. Наличие сразу нескольких зарядных камор, предназначенных для одного орудия, позволяло обеспечить его высокую скорострельность. В то время, как снаряженная зарядная камора вставлялась в ствол орудия, другая камора снаряжалась ядром и точно отмеренным пороховым зарядом.

Когда читаешь описания осады крепости Карлштейн гуситами, бросается в глаза, что стволы некоторых тяжелых бомбард осадного парка разрывались всего через несколько выстрелов. Причем в первую очередь разорвало стволы у двух самых крупных бомбард, установленных с северной стороны и стрелявших на самое дальнее расстояние. Данное обстоятельство можно истолковать следующим образом: пушкари, стремившиеся к тому, чтобы ядра их пушек долетали до цели, применяли пороховые заряды повышенной мощности, превосходившей прочность орудийных стволов.

В своей написанной в 1697 г. хронике Венцель (Вацлав) Хайяк (или Гаек) сообщает, что гарнизон Карлштейна, состоявший из 400 человек, потешался со стен над неэффективностью осадной артиллерии гуситов, объясняя неуязвимость императорской крепости присутствию в ее стенах Святого Копья. И в самом деле – гуситам, невзирая на применение немалого, по тем временам количества, метательных машин и артиллерийских орудий, на протяжении 163 дней обстрела Карлштейна не удалось не только пробить ни единой бреши в стенах, но и вообще нанести осажденной крепости никаких серьезных повреждений. Правда, они – вероятно, в силу отсутствия соответствующего опыта, не пытались концентрировать огонь максимального количества орудий на одном участке замковой стены, а напротив, стремились держать стены Карлштейна под обстрелом одновременно с разных сторон, а также накрывать его навесным огнем.

Как бы то ни было, но, невзирая на неудачу под Карлштейном, активное боевое применение артиллерии и ручного огнестрельного оружия по-прежнему составляло основу военной доктрины и боевого искусства гуситов. На заключительном этапе Гуситских войн, в частности – в период так называемого V Крестового похода против гуситов (зимой 1429-1430 гг.), гуситские войска, объединившиеся с пражским городским ополчением, выступили против стотысячной (как всегда, к сообщениям средневековых хронистов следует подходить с осторожностью!) армии крестоносцев, имея на вооружении более 300 полевых артиллерийских орудий, 60 тяжелых крупнокалиберных бомбард и не менее 3 000 "пиштал" (наиболее распространенное название ручного огнестрельного оружия эпохи гуситских войн).

Крестоносцы значительно уступали им в степени оснащенности огнестрельным оружием, что видно и на миниатюрах, иллюстрирующих описываемые события эпохи гуситских войн.