5. Во всех государствах Европы (но в особенности – Восточной и Центральной Европы) после Первой мировой войны (как, впрочем, и до нее), к позору культурных наций, был широко распространен антисемитизм (точнее – юдофобия). В состоявшей из 25 пунктов политической программе гитлеровской НСДАП антисемитизм впервые был сформулирован в качестве отдельного пункта. С этим пунктом, к сожалению, солидаризовались и идентифицировались и многие граждане других европейских стран, опасавшиеся подчинения как им казалось, интересов господствующих наций своих стран интересам иудейского меньшинства, или же боявшиеся не выдержать конкурентной борьбы со своими согражданами еврейского происхождения. Особенно глубокие корни антисемитизм имел во Франции, Румынии, Польше, Югославии и Венгрии. В других странах Европы (Нидерландах, Италии, Бельгии, Дании, Норвегии, Болгарии) евреи превратились в коллективный "образ врага» лишь под воздействием национал-социалистической пропаганды в годы германской оккупации.
 
6. Многие скандинавы, голландцы, фламандцы и швейцарцы находили в идеологии национал-социализма, пропагандировавшей примат всего "нордического» и "германского» подтверждение свое принадлежности к избранной элите белой расы. Согласно расовому учению нацистов, они уже самим своим происхождением были призваны вершить великие дела. Гитлер обещал разделить с ними власть над грядущей "новой Европой» и прилечь их к осуществлению своих планов расширения "германского жизненного пространства» (ареала, "лебенсраума») за счет обширных и малонаселенных территорий на Востоке. Поэтому еще до начала германо-советской войны многочисленные контингенты добровольцев из числа представителей этих народов уже служили в рядах вермахта или Ваффен СС.

7. С момента Октябрьского переворота 1917 года и развязанной советскими большевиками кровавой многолетней войны против народов России широкие круги европейской общественности рассматривали СССР, открыто претендовавший на мировое господство, в качестве главной угрозы для Европы. Марксизм превратил лозунг о гибели капитализма в "научно обоснованный» тезис.

         Засевшее в красной Москве советское руководство во всеуслышание грозило "на горе всем буржуям» раздуть "пожар мировой революции». Коминтерн, окопавшийся в той же Москве и пребывавший там до своего роспуска в 1943 г. Сталиным, под давлением западных союзников СССР по антигитлеровской коалиции, простирал из нее по всему миру свою красную паутину, управляя щедро финансируемыми им по своим тайным каналам коммунистическими партиями всех стран и призывая "пролетариев всех стран» на "последний и решительный бой». В Испании И Франции при советской поддержке пришли к власти состоявшие из коммунистов, социалистов и масонов правительства Народного Фронта.

         Стремясь не допустить чего-либо подобного в других странах, свободная пресса непрестанно публиковала материалы о чудовищных злодеяниях, творимых советскими властителями за "железным занавесом» (хотя сам этот термин был изобретен позднее) – убийстве Царской Семьи, жестокостях большевиков до, во время и после гражданской войны, расстрелах заложников, преследовании верующих, закрытии и ограблении церквей, экспроприациях, насильственной коллективизации как восстановлении крепостного права, раскулачивании, расказачивании, "чистках», показательных процессах, бессудных убийствах, концентрационных лагерях, голоде, массовом терроре ЧК, ГПУ и НКВД и т.д.

         Многие жители Западной и Северной Европы, устрашенные перспективами захвата своих стран красной "армией мировой революции» (Польша, Финляндия) или в результате коммунистического заговора (Эстония), не видели никакой действенной альтернативы агрессивному советскому коммунизму, кроме идеологии национал-социализма, и склонны были опираться на Третий рейх, как на единственный оплот в борьбе с большевизмом. Ибо ни в одной стране Европы в описываемое время не велось более последовательной борьбы с коммунизмом, чем в Германской империи при Гитлере. Нигде большевик, наряду с евреем, не рассматривался в качестве врага так откровенно, как в Третьем рейхе.

         И многие европейцы, желавшие защитить Запад и западноевропейскую культуру, шли, в сложившейся ситуации, на сотрудничество с единственной державой, не только способной противостоять "красной чуме», но и открыто заявившей о своем твердом намерении сделать это на практике. Немцы были готовы предоставить коллаборационистам возможность сражаться против "красного зверя» с оружием в руках. Но и работа на предприятиях германской оборонной промышленности могла рассматриваться в качестве весомого вклада в борьбу за уничтожение коммунизма. Военное, экономическое и пропагандистское сотрудничество с Третьим рейхом находило убедительное обоснование (или правдоподобное алиби) в общем "образе врага».

         Поэтому на всех территориях стран Европы, оккупированных войсками Третьего рейха, после германского нападения на Советский Союз летом 1941 года, множество местных жителей безо всякого принуждения, добровольно пошло на сотрудничество с оккупантами. Даже славянское население Сербии удалось склонить к сотрудничеству с оккупационными властями тем аргументом, что немцы борются с главным врагом всех христиан – "безбожным большевизмом».

8. Когда вермахт 22 июня 1941 года перешел германо-советскую границу, в многонациональном "содружестве народов», которое коммунистическое руководство на протяжении 24 предыдущих лет пыталось спаять стальными узами "единственно верного марксистско-ленинско-сталинского учения», сразу же стали появляться глубокие трещины. Победы вермахта над Красной армией пробудили во многих "братских народах» СССР воспоминания о своей прежней независимости и надежды на ее восстановление.

        Поэтому немецкие войска нередко встречали в 1941 году с хлебом-солью и крестами, как освободителей (причем не только в Прибалтике, казачьих областях и на Украине). Десятки и сотни тысяч представителей разных народов Советского Союза добровольно сражались на немецкой стороне против Красной армии. Одни из них при этом надеялись добиться национальной автономии, другие – нет, но все были едины в желании свергнуть с немецкой помощью безбожное коммунистическое иго.

В то же время многие современники событий указывали, что стремление этих людей бороться с большевизмом не делало их убежденными сторонниками нацистской или фашистской идеологии. Так, Пауль Гауссер в своих воспоминаниях о Ваффен СС, подчеркивал, что: "В одном юнкерском училище СС эстонские офицеры категорически заявляли, что они являются не "национал-социалистами», а "антибольшевиками».

9. Хотя устами Гитлера и его ближайшего окружения за все годы войны так и не было высказано четко сформулированных планов послевоенного устройства Европы ("нового порядка»), в различных ведомствах рейха (в том числе, и в Главном Управлении СС) разрабатывались соответствующие проекты. Наибольшим распространением среди эсэсовских функционеров пользовалось представление о создании "Великогерманской Державы», простирающейся "от Шпицбергена до Альп». При этом не существовало однозначных представлений о месте, предназначенном в этой Державе ненемецким и, если смотреть еще шире, негерманским народам – например, французам, или народам стран, связанных с Третьим рейхом военным союзом – Финляндии, Венгрии, Румынии, Словакии - и Болгарии (входившей в Трехсторонний пакт и даже объявившей, вслед за Германией, войну Англии и США).

        Народы, желавшие играть какую-либо роль в этой будущей Великогерманской Державе, стремились улучшить свое будущее положение путем усиленного сотрудничества с Германией и военной помощи вермахту и Ваффен СС. Они полагали, что их вклад в "защиту общеевропейского будущего» будет оценен по достоинству. Во Франции, где существовало сразу несколько конкурирующих между собой фашистских партий и движений, многие с непониманием относились к выжидательной позиции, занятой "вишистским» правительством маршала Петэна. Они обвиняли Петэна в том, что его сдержанность в поддержке военных усилий Третьего рейха приведет к неминуемому ухудшению отношений с победоносной Германией после войны. Тем интенсивнее эти люди стремились добиться, на пути усиленного коллаборационизма, благосклонности Гитлера и его окружения.

10. Поскольку Германская империя в будущем должна была превратиться в автаркию (то есть державу, абсолютно независимую в экономическом отношении от внешнего мира), и в то же время не обладало запасами полезных ископаемых (кроме калия и угля), странам, богатым полезными ископаемыми, предоставлялся шанс "довести до ума» властей Третьего рейха свою важность для Германии в экономическом отношении и подтвердить ее на деле реальными поставками сырья. Еще до начала Второй мировой эти страны (в первую очередь – балканские государства, но также Финляндия и Швеция), в соответствии с законами Новой Системы, разработанными Президентом Германского Имперского банка Ялмаром Шахтом, поставили свою экономику в полную зависимость от Германии.