Вольфганг Акунов

ОММАЖ ГЕНЕРАЛУ ПЕТРУ КОСМОЛИНСКОМУ.

Штык трехгранный защищает
Старый дедовский уклад.
Жизнь России посвящает
Императорский солдат.

Михаил Устинов

Он прожил немногим более полувека...С одной стороны, это немало. С другой - очень мало. Именно к пятидесяти годам главное в человеческой жизни бывает уже давно определено, цели поставлены, накоплены опыт и мудрость, но есть еще время для новых свершений, в соответствии с достигнутой зрелостью духа...И вдруг...

Я хотел бы рассказать немного о моем безвременно ушедшем дорогом кузене Петре Федоровиче Космолинском, который, сколько я себя помню, всегда был для меня и для всей нашей семьи просто Петей, так же, как его мама, подруга детских лет моей покойной матери, проведшая свои детские годы в том же доме 13 на улице Фрунзе (так в советское время называлась старинная московская улица Знаменка, выходящая прямо к Кремлю), но только этажом ниже - Наталья Борисовна Ивановская -  всегда была для моей мамы "Тусей", а для меня - "тетей Тусей", а ее сестра Ксения Борисовна - "Ксаной" (а для меня, соответственно, "тетей Ксаной").

Мое первое лето в Апрелевке под Москвой я провел не где-нибудь, а на даче у Пети. Мне было полгода, ему - пять с половиной. Он был постоянным другом и товарищем моих детских игр. Мы играли с ним во всех его солдатиков, которых он изготавливал всегда, сколько я его помню - сперва из пластилина, потом из пенопласта, потом из бумаги, потом из олова, потом - снова из бумаги. Солдатиков ПЕтя делал даже во время школьных занятий - иногда по полусотне за урок! Их у него были тысячи - стойких и безмолвных воинов разных стран, времен и народов. Однако более всего Петра Космолинского интересовали солдаты наполеоновской эпохи. Он так живо, красочно и разнообразно воплощал их в своих композициях, будь то в пластилине, пенопласте или олове (точнее - сплаве олова со свинцом), что мне казалось, будто он действительно то и дело совершал путешествия во времени, воочию узрев грандиозные сражения наполеоновской эпохи, шагая в одном строю со "старыми гвардейцами" Наполеона и мчась в стремительную сабельную атаку с русскими гусарами Дениса Давыдова.

Когда мне негде было жить, я жил у Пети на бульваре матроса Железняка, дом 3, квартира 80. Эта небольшая, двухкомнатная квартирка была настоящим маленьким музеем. На украшавшем стену богато расшитом серебряными узорами, черном с красной отделкой, якутском конским чепраке висела русская офицерская шашка последнего царствования, перекрещенная с никелированными металлическими ножнами, а по бокам от шашки - русский артиллерийский бебут времен Первой мировой, офицерская шпага и солдатский тесак времен Александра I Благословенного.

Шкафы были забиты редкими, в том числе старинными, книгами по униформологии, военной истории, вексиллологии, фалеристике, "солдатистике" и геральдике. На стенах висели гербы, фотографии, картины, литографии и гравюры (изображавшие по преимуществу солдат в форме различных стран, эпох и полков, крепости и батальные сцены). Особенно привлекали внимание две бархатные подушки, на одной из которых висели награды самого Пети, а на другой - его коллекция русских и иностранных орденов, крестов, медалей и нагрудных знаков (одних французских орденов Почетного легиона там было пять штук)Ю ыв том числе и полный "бант" русских знаков Военного ордена (солдатских георгиевских крестов).

На полочках стояли изготовленные Петей собственноручно модели парусных кораблей, макеты крепостей и замков и, самое главное - солдатики всех стран и народов - пластмассовые, деревянные, но преимущественно оловянные - главным образом, Петиного изготовления.

Каждый год Петя дарил мне и моим родителям на день рождения по оловянной фигурке - пешей или конной.
 
Петя делал солдатиков, по его собственному выражению, "сколько себя помнил". Детское увлечение со временем переросло в серьезное занятие военной историей, униформологией, фалеристикой и прочими "сопутствующими" направлениями исторической науки.

Первым в изучении истории униформы Русской армии Петю поддержал друг отца, тоже врач, Игорь Петрович Шинкаренко. Тема в советские времена была, мягко говоря, не слишком популярной. Узнав об увлечении Пети солдатиками, Игорь Петрович подарил ему первую в Петиной жизни серьезную книгу по военной истории - "Отечественная Война и русское общество", 1912 г. издания. Поначалу сам И.П. Шинкаренко отнесся к увлечению подростка Космолинского оловянными солдатиками несерьезно, считая таблицы гораздо лучшей формой для передачи униформологической информации. Однако, увидев Петиных "солдатиков" воочию, воскликнул: "Это же уже таблица!", настолько точно и наглядно они предоставляли информацию. С тех пор Шинкаренко старался помогать юному "солдатисту", чем только мог - находил информацию, знакомил с нужными людьми. Однако после внезапной смерти старшего товарища в 1979 г. Петя снова оказался в "подвешенном" состоянии почти повсеместного непонимания и неизвестности. Но тут, к счастью, пригодились знакомства моей покойной мамы, художницы Людмилы Филипповны Покорской-Акуновой (для Пети она с детства была "тетей Люсей"), старшего инспектора-методиста Всесоюзного Методического Кабинета по делам учебных заведений искусств Министерства культуры СССР (сокращенное название которого звучало весьма забавно - МКПУЗИ, вследствие чего его работников шутливо называли "эмкапузиками"). Закончив Строгановское художественное училище, Петя был принят в молодежную секцию Союза Художников. Это стало первым серьезным шагом на пути к официальному признанию.

К нему зачастили корреспонденты и, наконец, появилась первая из (ставших со временем весьма многочисленными) статей об "оловянном войске Петра Космолинского", названная, по непостижимой иронии судьбы, "Пластилиновая армия".

После публикации вскоре обнаружилось, что у нас в стране существует немало людей, объединенных любовью к военной истории, оружию, солдатикам и униформе. Число публикаций стало стремительно возрастать, пошел поток писем со всего Советского Союза. В результате, созвонившись и познакомившись с многими московскими энтузиастами, Петя пришел к идее создания военно-исторического клуба, сообщества по интересам, которое и было учреждено впоследствии при Всесоюзном Обществе охране памятников истории и культуры. На организационное собрание клуба пришло около двадцати человек (из которых никто не знал никого, кроме Петра Космолинского). Так в 1982 г. появилась на свет Военно-Историческая Комиссия (ВИК), превратившаяся со временем в Военно-Исторический Клуб, объединивший в своих рядах ревнителей самых разных направлений военной истории, и в том числе - первые "группы военной реконструкции", устраивающие ныне красочные военно-исторические праздники, ежегодные реконструкции Бородинской битвы, битвы при Малоярославце и в других местах отечественной и мировой боевой славы.

С тех пор у нас в России и в других странах СНГ появилось великое множество военно-исторических объединений, но начало было положено созданной Петром Космолинским Военно-Исторической Комиссией, на собраниях которой энтузиасты военной истории обменивались информацией и опытом, читали лекции, организовывали конференции и первые военно-исторические выставки, в том числе - "оловянных" солдатиков. Как сейчас помню, одну из этих первых выставок, проводившуюся на квартире у Пети. Один из участников (фамилию которого я, к сожалению, забыл) представил вниманию собравшихся эпизод Полтавской битвы, изображавший штурм шведской пехотой русских редутов. Меня тогда поразило, что на "траву" для поля боя "солдатист", по своему собственному признанию, израсходовал четыре женских парика (стоившие в то время в советской Москве бешеных денег). Сам Петя, помнится, тогда выставил композицию "Развод Кременчугского мушкетерского полка в 1806 г. в присутствии генерала Михельсона (победившего в юности самого Пугачева)...
      
XIII выставка Молодых художников в Москве, проводившаяся в московском Манеже в 1983-84 гг., принесла Петру Космолинскому звание лауреата. Он выставил в Манеже 70 "оловянных" фигурок. Хотя от участвовавших в выставке молодых художников требовалось не более 3 работ, в оргкомитете выставки при виде "оловянной" армии сразу же заявили: "Берем все, если сделаете сами себе витрину".

С тех пор "солдаты Петра Космолинского" приняли участие более чем в 200 художественных выставках. Петя объездил весь Советский Союз - с запада на восток и с севера на юг. Были и зарубежные выставки - в Австралии, Франции, Финляндии, Италии, Бельгии и Чехословакии (где "оловянные" солдатики Петра Космолинского вошли в число экспонатов исторического музея битвы при Аустерлице/Славкове-у-Брно).

Последним в жизни Петра Космолинского большим увлечением была геральдика, наука о гербах. Хотя вообще-то, по его воспоминаниям, интерес к геральдике впервые возник у него еще в детстве, после просмотра (в возрасте всего 10 лет) польского двухсерийного фильма Александра Форда "Крестоносцы" (по одноименному роману Генрика Сенкевича). Поскольку фамилия Космолинский польского происхождения, он постепенно стал наводить справки у собственной родни об истории своих предков. Однако родовой герб Космолинских обнаружился уже много позднее (и притом почти случайно), когда среди доставшейся Пете по наследству от старших родственников семейной переписки нашлась открытка с оттиском печати на сургуче с фамильным гербом, носящим в польской геральдике название "Радван". Эта открытка была послана в далеком 1916 г. на Пасху старшей сестрой деда Пети своему младшему брату - Николаю Космолинскому, погибшему во время русско-советской Гражданской войны.  Поэтому первым из серии составленных, восстановленных и нарисованных Петей 1200 гербов стал фамильный герб рода Космолинских (срисованный им со старинной печати на письме). Род Пети относился к польскому "гербовому братству" Радван. На червленом (красном) поле герба была изображена золотая церковная хоругвь с тремя "косицами", увенчанная золотым "кавалерским" (уширенным) крестом. По фамильному преданию, предок рода - рыцарь Радван - в бою с татарами, когда христианское войско, после захвата знамени неприятелем, уже обратилось в бегство, забежал в расположенную поблизости от поля боя церковь, взял там хоругвь в качестве знамени, воодушевил своих соратников и превратил казавшееся всем уже неминуемым поражение в неожиданную победу...

Затем пришел черед гербов гербов близких и дальних родственников Космолинских и Ивановских (предков по линии матери), гербов друзей и знакомых. Помню, как радовалась моя мама, когда Петя преподнес ей на юбилей исполненный им герб рода Покорских (помещенный, в качестве иллюстрации, в заголовке данной миниатюры). Затем пошли гербы тематические - например, подборка гербов русских мореплавателей (почти 100 рисунков) по заказу Калининградского музея Мирового океана. Геральдические выставки Петра Космолинского проводились регулярно, начиная с 1991 г. По его собственному признанию, начав рисовать, он просто не мог остановиться. Все изображенные им гербы были удивительно красивы.

В своем герботворчестве Петя предпочитал классическую геральдику, сохраняя непоколебимую верность своему призванию историка. С признательностью вспоминал он чешского историка доктора Душана Утлержа, директора музея-дворца князя Кауница в городе Славкове-у-Брно (бывшем Аустерлице), у которого он гостил в 1983 г. и который открыл для него удивительный мир европейской геральдики...

Прямых и подробных сведений о семье Космолинских в официальных источниках, к сожалению, не сохранилось. Поиски были затруднены и тем обстоятельством, что в первой четверти XIX в. фамилия петиных предков по отцовской линии была изменена. Согласно старинной семейной легенде, прапрапрадед Пети, учившийся в духовной семинарии, до 1824 г. носил фамилию "Камзолинский". Однако ректору семинарии эта фамилия не понравилась (он, якобы, счел ее слишком "мирской"), вследствие чего в семинарии молодому будущему священнику дали другую, более "духовную" и "благозвучную" (что соответствовало обычной семинарской практике того, да и более позднего, времени). Новая фамилия - Космолинский - происходила от греческого слова "космос" - "упорядоченная Вселенная" (в противоположность хаосу),, "порядок", "гармония", "красота". Она вполне соответствовала как физическому, так и духовному облику молодого священника. Прапрапрадед Пети был, по семейному преданию, писаным красавцем, а, кроме того, всю жизнь тяготел к порядку, доходящему до педантизма (эта последняя фамильная черта ярко проявлялась и у его потомков - как минимум, до петиного отца "дяди Феди" Космолинского, которому фамилия, производная от слова "космос" удивительным образом предопределила судьбу - Федор Петрович стал авиационным и космическим врачом, Вице-Президентом Академии Космонавтики имени К.Э. Циолковского.

Однако документальных подтверждений правдивости этой легенды о происхождении фамилии Космолинский найти - увы! - не удалось. На соответствующий запрос в Саратовскую епархию Русской Православной Церкви, которой принадлежала семинария, был получен лаконичный ответ: "Архив уничтожен, и не нами"...

Женской линии в данном плане повезло больше, чем отцовской, и Петя изучил ее гораздо лучше и подробнее. Его прадед по матери - Иван Иванович Цепелёв - с восемнадцати лет состоял на военной службе в 6-м пехотной Либавском полку Русской Императорской Армии. С блеском закончил Казанское юнкерское училище, после чего, командуя ротой, прошел всю русско-турецкую Балканскую войну за освобождение братьев-славян (1877-1878), участвовал в переходе через Дунай, обороне Шипкинского перевала, сражении под Плевной и взятии Ловчи. Петин предок отличался редким бесстрашием и отвагой и, пока не был ранен, всего за 25 дней (1), проведенных на театре боевых действий - от Зимницы до Плевны - успел получить 4 ордена (!): Св. Анны 4-й степени с надписью "За Храбрость" на шашку ("клюкву"); Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантами, да вдобавок еще и румынский Железный крест!

Последним местом службы полковника Ивана Ивановича Цепелёва стал Ковель, где он служил Царю и Отечеству уездным воинским начальником. Получив еще 3 ордена и 3 медали, он, по состоянию здоровья, вышел в отставку (за год до получения генеральского чина) и умер в 1912 г.

По произведении в чин капитана (в Русской Императорской Армии нижним чинам и унтер-офицерам присваивались звания, а гг. офицеры производились в воинский чин), Иван Иванович Цепелёв сочетался законным браком с дочерью подполковника Евсевьева (происходившего, как и он сам, из дворян Казанской губернии), Вере Александровне. Мать Веры Александровны была последней представительницей древнего русского боярского рода Теглевых. От этого брака у супругов родились 5 сыновей и 3 дочери. Младшая из них, Мария Ивановна, была родной бабушкой Петра Федоровича Космолинского.