МОЛОДИНСКАЯ БИТВА И ПОЛКОВОДЕЦ князь ВОРОТЫНСКИЙ

Сей день принадлежит к числу великих дней нашей воинской славы:

…сей знаменитой победы и славы князя Михайла Воротынского

Н.М.Карамзин

Владимир Георгиевич Нестеренко член Союза журналистов СССР, член Союза писателей России, лауреат российского литературно-публицистического конкурса "Национальное  возрождение Руси», двукратный Золотой дипломант Национальной литературной премии "Золотое перо Руси», лауреат Международного литературного конкурса "Серебряный Ручеёк» в номинации  "Рассказы для детей». Опубликовал несколько повестей и романов, десятки рассказов для детей, сказок. Наиболее известны историческая трилогия "Перекати-поле», изданная в Москве и Красноярске, сборник таежных рассказов "Песня марала», романы "Дорога на плаху», "Удар небесный», "Полководец князь Воротынский». В Интернете имеет странички на портале (www.braylland.com), а также на сайте Проза.ру., размешены многие его произведения.

Князья Воротынские происходят от черниговских Рюриковичей и стали именоваться таковыми от посада Воротынск – своего удельного княжества. В конце XV века Воротынские, в числе их Иван Михайлович, оставляют службу в великом Литовском княжестве и добровольно переходят под руку великого князя московского Ивана III. Три сына И.М.Воротынского Владимир, Михаил, Александр ( в 20 колене от Рюрика) вместе с отцом участвуют в отражении набегов крымских татар. Незаурядным умом, отвагой и решительностью в боевых схватках отличался княжич Михаил, которому отец доверял свою дружину. После восшествия на престол Ивана IV, Михаил, как опытный воевода был приближен ко двору, как и его братья. За заслуги перед Отечеством в начале пятидесятых годов шестнадцатого столетия князь Михаил получил почетный титул "царского слуги», входил в состав земской и ближней думы царя. Но главной заслугой всей жизни князя являлись ратные дела – казанские походы и оборона южных рубежей государства. При взятии Казани Михаил Иванович командовал пешими воинами большого полка и внес решающую роль в штурме крепости. После Казанского взятия вплоть до опалы в 1562 году князь Михаил Воротынский командовал обороной южных рубежей, возводил засечную линию по Оке то первым, то вторым воеводой, служил наместником в ряде городов. В 1566 году был прощен с возвращением удела и снова поставлен на оборону юга.

Предмет нашего внимания – Знаменитая Молодинская битва, как ярчайшая страница победы русского оружия, русской отваги и русской военной мысли. Но чтобы понять значение этого величайшего события в истории русского государства, необходимо очертить в каком же политическом, экономическом и военном, а равно и в морально психологическом состоянии находилось общество в два предыдущих года. Затяжная и изнурительная Ливонская война подрывала мощь страны. После поражения Ливонского ордена за раздел его земель включились Литва ( с 1569 года Речь Посполитая), Дания и Швеция. Вместо одного противника Русь получила три сильных. Крымское ханство при поддержке могущественной Османской империи почти ежегодно совершало большие и малые набеги, поэтому государь был вынужден держать на Окском рубеже крупные силы. По свидетельству историка Ключевского береговое войско собиралось в среднем в количестве более пятидесяти тысяч воинов, вооруженных как холодным, так и огнестрельным оружием – пушками и пищалями. Русское государство по существу вело беспрерывную войну на два фронта.

Неурожай 1570 года принес голод, язву (чуму), смерть множества простых людей. Общественно политическое и экономическое положение страны усугубило разорение опричной во главе с государем Тверских и Новгородских земель где были уничтожены десятки тысяч жителей. Возникло беспрецедентное бегство оседлого населения в южные пределы страны, города и села обезлюдели, в результате сократились посевные площади. Вместе с земскими избиению подвергались монастыри и священники. Авторитет Иоанна среди народа падал.

Летом 1570 года ожидалось крупное вторжение крымских татар. В Дикой степи наблюдались крупные отряды конницы. Но сведения с южных рубежей поступали разноречивые. Обеспокоенный государь дважды выезжал к воеводам на берег Оки. Однако татары в этом году так и не решились совершить набег. Требовалась надежная разведка и усиление ответственности воевод за достоверность сведений о противнике. По поручению государя князь М. И. Воротынский зимой 1571 года создает Устав сторожевой и пограничной службы, которым потомки пользовались насколько столетий. Ответственность за несение службы и предоставления правдивых сведений о движении крымских и ногайских орд была возложена по головам, то есть, на князей, станичных атаманов.

Хан Девлет-Гирей от своих лазутчиков получал достоверные сведения о сложившемся тяжелом положении в Московском государстве и счел, что настало время вторичного покорения Руси. Подстрекаемый могущественной Османской империей, в мае 1571 года Девлет-Гирей собрал вместе с ногайскими ордами огромное войско и вторгся в юго-западные пределы государства.

князь Михаил Воротынский по праву знатока береговой обороны, не знающего поражения в битвах и схватках, как автор Устава сторожевой и пограничной службы был вправе рассчитывать на главенство в береговом войске. Однако в том роковом году плодами этого труда воспользоваться не удалось не только из-за не успевшей внедриться в жизнь сторожевой и пограничной службы, но и просчета государя в уряжении главного воеводы. Вопреки здравому смыслу им был назначен один из руководителей боярской думы князь И. Д. Бельский. Будучи успешным воеводой в Ливонской войне, он оказался мало сведущ в проблемах обороны юга, специфики засечной Окской черты и в целом далекого от воинского искусства в борьбе с хорошо организованным, вооруженным и мобильным татарским войском. Из самого Крыма, где в Бахчисарае находилось русское посольство, весной 1571 года стали поступать тревожные сведения о подготовке большого войска к набегу на Москву. Разрядный приказ стал собирать береговое войско, распушенное осенью. князь Воротынский в этом году командовал передовым полком и стоял в Серпухове. князь Бельский с большим полком стоял в Коломне, где в апреле по традиции прошел смотр государем собранного войска.

Разрядная книга дает роспись по полкам. Кроме названных, в полк правой руки уряжены князь Иван Мстиславский; в сторожевой полк – князь Иван Меньшой Шуйской; в полк левой руки – князь Иван Петрович Шуйской. К сожалению, Разрядная книга не дает численность полков, но, судя по обстановке, прошлогоднего призыва и роспуска поздней осенью берегового войска рать и ныне собиралась в том же количестве. Нельзя согласиться с теми авторами, которые называют состав берегового войска этого года в количестве шести тысяч опричного войска. Таким составом, согласно Разрядной книги, Иоанн прибыл в Серпухов 16 мая. Эту же цифру он называет позднее в беседе с польским послом, который после смерти короля Сигизмунда по поручению шляхты прибыл в Москву, предлагал Иоанну польский престол. Как видим, еще было время, чтобы все береговое войско собрать в единый кулак в Серпухове, сформировать дополнительный полк из беженцев, возглавить самому рать, встретить врага и разгромить.

Стремительный марш хана Девлет-Гирея с войском более ста тысяч от Перекопа до Калуги потряс государя. Никто не мог дать точных сведений, где находится враг, какими силами вторгся, ибо князь Бельский не смог взять в руки налаженную Воротынским в предыдущие годы разведку, а подозрительный Иоанн никому не доверял, кроме своих любимчиков-опричников и тайных говорных, а те тоже молчали о продвижении врага.

На земле московской нашлись люди недовольные тираном и, предав интересы Отечества, провели войско врага через неохраняемые переправы на Оке у Калуги и далее через её притоки. Видя кругом измену, Иоанн не решился возглавить береговое войско разбросанное по Оке от Коломны до Тарусы более чем на стовёрстом пространстве и, передав через Воротынского наказ князю Бельскому идти с войском на Москву и оборонять её, оставив на берегу опричную дружину под началом князя Темкина, удалился с основными силами опричного полка в Ростов.

Девлет-Гирей появился в тылу у берегового войска севернее Лопасни 22 мая, дал отдых войску перед решительным броском на Москву и сражением. Воеводы же спешили закрыть собой столицу. И прибыли к посадам столицы 23 мая. Вместо того чтобы встретить врага в поле, применив поражающую силу огнестрельного наряда: пушек и пищалей стрельцов, князь Бельский приказал встать Мстиславскому на Якимовской улице, сам встал на Варламовской, Воротынскому велел упреждать врага на Таганском лугу, а Темкину закрепиться за Неглинной. Воротынский был против такой расстановки сил, но вынужден подчиниться. Что же сталось с полками левой руки и сторожевом, о которых писала Разрядная книга, сведений нет. Скорее всего, они были разбиты и рассеяны на пути следования татарской неудержимой конницы.

Девлет-Гирей подошел к Москве утром 24 мая на Вознесение. И удивился столь странной изготовки русских к битве. Узкие посадские улицы были запружены набежавшим людом с ближних и дальних окрестностей, ища в столице защиту и спасение от татар. В этой сутолоке стесненные войска, лишенные маневра, представлялись властителю Крыма легкой добычей. Не долго думая, он велел десяти сотням лучников поджечь посады в десяти местах. Деревянные сухие постройки вспыхнули десятью факелами. Откуда-то сорвался ветер и стал неудержимо раздувать всеохватный пожар. На улицах стало тесно: к пришлым людям и к войску добавились жители, что укрывались в своих домах. Люди искали спасения от огня в глубине города, бежали, давили друг друга, тонули в Москве-реке и Яузе, падали замертво под ноги. В три часа не стало Москвы. Уцелел только каменный Кремль, но и он пострадал от огня: выгорел двор государя. По свидетельству летописи, в "Гранатовой, Проходной, Набережной и иных палатах прутье железное, толстое, что кладено крепости для, на связки, перегорело и переломалось от жару». Взорвались пороховые погреба и вырвало две стены городские: "У Кремля и пониже Фроловского мосту против Троицы, а другую з Китая против Земского двора».

По свидетельству иностранцев в пожаре погибло около восьмисот тысяч человек. Цифра сомнительная, но и другой подсчет странен. Папский легат Поссевин, насчитывал в 1580 году не более 30 тысяч населения в Москве, хотя ещё в 1520 году в столице было 41500 домов и не менее 100 тысяч жителей. Т.е. посчитаны только первые члены семей, не взяты во внимание дети и старики. Известно, русские семьи в те времена были всегда многочисленны, и в каждом доме жило не менее пяти-шести человек. И это тянет на 250 тысяч. Приплюсуем сюда погибших воинов, крестьян и ремесленников прибежавших спасаться от разбоя татар и получим весьма значительное количество сгоревших и утонувших. О громадном числе погибших свидетельствует летопись: "И как государь пришел из Ростова к Москве, и видя такую великую беду и излия многие слезы, повелел городы чистить, мертвых людей погребать. И чистили городы до Ильина дни».

Девлет-Гирей, видя пепелище на огромном пространстве, дымящийся Кремль, в этот же день ушел грабить многочисленные деревни и посады лежащие южнее Москвы налево и на право. Уцелевший передовой полк воеводы Михаила Воротынского был послан государем преследовать врага и отбивать полон. И Воротынский ходил. Но враг ускользал от погони и увел в полон до полтораста тысяч молодых людей, угнал табуны скота, косяки лошадей, оставляя пожоги деревень. Так и с триумфом Девлет-Гирей без потерь и с огромной добычей вернулся в Крым.

Поддерживаемый Османской империей хан понимал, что обескровленное Московское государство не в состоянии выставить против его многочисленного хорошо обученного и организованного, оснащенного современным оружием войска равноценную силу. Он не без оснований полагал, что в следующем году сможет вторично покорить русское государство, как это сделал великий Бату-хан и слал Иоанну оскорбительные грамоты. "Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани…Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь! Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты – Казань и Астрахань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать – ненадобно; желание наше – Казань и Астрахань, а государства твоего я дороги видел и опознал». Напуганный столь сокрушительным поражением, и понимая, что не сможет противостоять сильному врагу на юге, Иоанн обещал хану отдать Астрахань, на что последний теперь не соглашался и требовал Казани.

Тайные тучи сгущались над Русью не только со стороны Крыма. В то время, когда хан Девлет-Гирей торжествовал в своей земле и готовился к решительному покорению Московского государства, расписывая царевичам и мурзам русские уделы, император Максимилиан был обеспокоен усилением крымского ханства. Его амбиции простирались далеко за пределы империи, а мысли складывались в строй завоевательных походов против Московии мощных и хорошо подготовленных. Но ему требовались глубокие знания обширных русских земель, а на основе их созреют пути покорения. Эти знания собирал наемный опричник некий Генрих Штаден. Он излагал их в письмах, направлял императору и в дальнейшем выработался весьма обстоятельный план обращения Московии в имперскую провинцию. Штаден писал: "…непобедимейший римский император, король венгерский и чешский, наш всемилостивейший государь! Усмотрите из этого моего послания, как сильно и жестоко, не без основания, воюет крымский царь землю великого князя».

Далее он излагает причины, почему хан воюет Русь: она уже не платит дани много лет, и даже подарки, которые раньше сдерживали крымских татар от набегов и разорения юга страны не даются, поскольку русские в начале царствования Иоанна расширили свои владения, укрепились и возгордились. Однако последние разорения, учиненные великим князем в своем государстве; сожжение Москвы вместе с войском привело в расстройство силы русских, поколебало веру в своего государя-тирана, а малочисленное войско, воюя на две стороны западную и южную не смогут оборонить рубежи и следующим набегом хан крымский при поддержке турок покорит Московию, возьмет царский престол и огромную казну великого князя, а самого царя и его сыновей закует в цепи или обезглавит. Чтобы этого не случилось, автор разрабатывал подробный план захвата московских земель. Он был знаток русского государства, его земель, морей, рек и озер, городов и дорог. Этот враг православия, описал устройство северо-западных земель, Поморья, откуда надо начинать вторжение, подсчитал, сколько понадобится сил. Всего-то двести кораблей, сто тысяч ратников, на все уйдет сто тысяч талеров. Войско надо набрать из странствующих по всем городам воинских людей. Половину кораблей даст Дания, потому что Иоанн отнял у датчан несколько замков, и еще намеревается воевать Норвегию, с герцогом Мангусом он обошелся не по-христиански. Вторую половину кораблей на один рейс даст принц Оранский или Франция с Испанией. Сто кораблей может одолжить Ганза, Гамбург и сам Любек.

"Шкипера и лоцманы найдутся в Голландии, Зееландии, в Гамбурге и в Антверпене,- расписывал в деталях операцию по вторжению Штаден ».

План указывает откуда, как и какими силами надо начинать, как углубляться в русские земли, как, без жестокости, покорять местных крестьян, натерпевшихся бед от разгрома поместий самим царем Иоанном.

"Ваше римско-кесарское величество должны выбрать одного из братьев вашего римско-кесарского величества в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял бы ею. Поход должен быть налажен в течение года, чтобы первого апреля плыть из Гамбурга, Бремена или Эмдена. Отправляться следует сначала к заливу и реке Коле в Лапландии… Ибо из этого моего послания усмотрите, в какой большой беде находится теперь Русская земля! Так жестока и ужасна тирания великого князя, что к нему не чувствуют расположения ни духовные, ни миряне; ему враждебны все окрестные государи как язычники, так и христиане да так, что описать невозможно. Как только великий князь засядет в каком-нибудь городе, его нужно тотчас же осадить. И когда русские увидят, что дело касается только великого князя, то [они же] его собственные русские, немедля окажут [нам] поддержку. Настоящие воеводы великого князя все перебиты.

Как только будет захвачена Русская земля, Польша отойдет к Римской империи. Русскую землю, если угодно, чтобы лучше ею управлять, можно разделить на 2 или на 3 части, ибо она очень обширна: 600 миль в длину и столько же в ширину…»

В ПРЕДВЕРИИ БИТВЫ

Ослабленному государству требовалось сплочение. Но его не было. После сбора берегового войска весной 1572 года и смотра его по традиции в Коломне, государь опечалился малым количеством. Дьяк Разрядного приказа подводит итог: "И всего во всех полках со всеми воеводами всяких людей 20034 человека, оприч Мишки с казаками». Это "опричь» никому не известно, но некоторые исследователи утверждают, что донской атаман Михаил Черкашенин, привел с собой не более двух тысяч воинов. Дон только начал заселяться и был малочислен. После смотра войска и, не будучи уверенный в успешном отражении крымцев, государь вернулся в Москву, снарядил обоз до пятисот подвод, удалился с царским имуществом, семьей, с опричным полком в Новгород, возложив оборону по Оке на боярина князя Михаила Ивановича Воротынского, а оборону Москвы на князей Юрия Токмакова и Тимофея Долгорукого. Из Новгорода царь Иоанн, стремясь оттянуть вторжение орды, написал Девлет-Гирею грамоту, предлагая Казань и Астрахань. Но волк почуял запах крови и от подачки отказался, пожелал "изустно с государем решить о Казани и Астрахани».

Все, казалось бы, предусмотрели враги в своих планах покорения русского государства, но они не брали в расчет, что еще жив знаменитый по Казани и другим воинским делам воевода князь Милайло Воротынский, не перевелись русские люди и вои крепкие в своей вере православной, не терпящие иноземного вмешательства. Князья и атаманы сторожевой и пограничной служб, доносили о готовящемся большом набеге крымцев. Лазутчики посла Афанасия Нагого доносили о том же. Воротынский собирал все сведения и бил челом государю о том, что надо переносить засечную линию гораздо южнее, сроить ее от Алатыря через Темников, вести на Ряжск и Данков, на Новосиль и далее на крепость Орёл, до самого Новгорода-Северского, впереди устроить крепкие крепости Рыльск и Путивль. Государь челобитную читал и зело соглашался с воеводой, писал в боярскую думу, в приказы для исполнения. "Казны не жалеть и устроить за сим делом надзор». Воротынский воспринимал такие наказы с воодушевлением, понимая, что это дело будущего, а ему сейчас надо стоять с малым войском на прежней и хорошо укрепленной засечной линии по Оке и деятельно готовился к обороне. Воеводы обучали собранное войско вести оборонительный бой, ходить на приступ в конном и пешем строю, быстро ставить гуляй-город, метко стрелять из пищалей и пушек, быстро заряжать их, вести огонь по команде. князь проводил смотры полкам, размешал по береговой линии согласно росписи Разрядного приказа, выданной от имени государя. Большой полк под его началом встал в Серпухове, второй по численности передовой полк во главе с князем Андреем Хованским - в Калуге, правой руки с князем Никитой Одоевским - в Тарусе, левой руки с князем Андреем Репниным - в Лопасне, сторожевой полк Ивана Шуйского - в Кашире.

В памятке большому воеводе Михаилу Воротынскому указано: как только придут угрожающие вести о царевом походе из всех украин велеть сходиться воеводам по росписи к берегу. В пограничных городах людей заранее оповестить и собрать в осады, начиная сразу же после окончания смотра войск. В распоряжение князю Михаилу Ивановичу отпускать бояр, воевод. Пополнять ими полки. Вдоль Оки вниз до Рязани и вверх до впадения Жиздры ездить дозорами, укреплять гладкие перелазы плетенями, "где в каком месте пригоже какову крепость поделать»*. Строить оборону обязаны как местные люди, также и полковые. Довольно подробная и в целом правильная роспись давала возможность главному воеводе действовать по сложившейся обстановке и быстро собрать основные силы на направлении главных сил врага. Для этих целей при Воротынском имелось до шестидесяти хорошо обученных гонцов из княжичей, детей дворянских и боярских. Много внимания по-прежнему уделялось своевременной разведке о намерениях противника, о направлении его движения и целях. Эти знания давали возможность быстро реагировать на действия коварного врага. С Крыма доносили о подходе в Азов семитысячного корпуса турецких янычар вооруженных аркебузами и пушками. Этот факт говорил о том, что поражающая сила татарского войска увеличивается, но пешие янычары, пушки снижают маневренность и скорость движения орды. Отсюда вытекает возможность успешно преследовать татар, если они преодолеют засечную линию Оки.

Воротынский был уверен, что татары в набеге не отойдут от привычных скрытых кучных действий. Всё у них умыслено верно. Противопоставить можно только свои верные шаги. Вот почему Воротынского не устраивала роспись, по которой полки растянулись от Калуги до Каширы. Созревал план сбора войска в единый кулак, оставив на перелазах заградительные подвижные сотни с целью разведки и определения движения главного войска татар. Травиться* же с татарами только в крайнем случае, не вступать в съемный бой*, без урона уходить от врага. Главная цель – разведка: глаза и уши большого воеводы. При таком обзоре набег будет как на ладони. Противника всегда можно перехватить в поле и навязать сечу, громить пушками из гуляй-города. Сакму* смотрели опытные следопыты, и они говорят, что на север идут сотни тысяч лошадей. Известно, в набеге каждый воин ведет в пристяжке три-четыре лошади. Ныне только одна. Значит, всадников больше ста тысяч, да пешие янычары. Лошади не для полона, боевые для смены в быстром прыске. Крымский хан подойдет к Оке скопом, ударит по переправе огневым нарядом янычар. Поскольку у него сила великая, то постарается в нескольких местах перейти Оку и сомкнуться где-то под Москвой, повторить прошлогоднюю баталию. Все полученные вести говорят об одном: не для грабежа выступил крымец в союзе с османской Империей, цели его куда серьезнее. Полное покорение страны! Вот тут-то и завяжется битва не на жизнь, а на смерть. Такова мозаика наблюдений и раздумий.

Разгадав цель противника, Воротынский верный своей тактике собрал воевод на думное сидение и дал наказ, как действовать каждому полку. Об этом мы можем судить из дальнейшего хода событий не по счастливому стечению обстоятельств, а благодаря военному гению полководца Воротынского, которого государь откровенно затирал, не без влияния местничества князей и воевод, не поставил главнокомандующим, скажем, в том же трагическом 1571 году.

- Воеводы, басурманы идут прямой дорогой на Москву,- сказал Воротынский,- ночь застигнет их под Тулой. Доносят о великом войске. Против каждого нашего воина пять татарских и турецких. Имеют много пушек, несколько тысяч турецких янычар с аркебузами. Войско тяжелое, с таким грабить не ходят, а покорять. Волей данной государем решаю: роспись использовать, как нам прибыльнее. Передовому полку и правой руке сойтись и ждать моих наказов. На перелазах оставить по две сотни сторож для тайной слежки за движением врага, в съемный бой не вступать. Сторожевому полку и левой руки немедля в ночь примкнуть к большому полку. От Каширы до Сенькина брода сторожевому полку нарядить две сотни для наблюдения. Пусть хан оставит Оку за спиной, мы вцепимся в его хвост и будим бить единым кулаком. Мнится мне, такая масса войск, отягощенная пушками и обозом янычар, одним перелазом не обойдется. Войско его растянется, и как не свитая веревка, потеряет крепость. Тут и возьмемся его рвать и бить, но не раньше, как басурман окажется на московской стороне. Гонцов слать с вестями каждый час. Невыполнение моих наказов посчитаю изменой. Молитесь за нашу победу и просите у Господа вспоможения. Разбойник на чужой земле труслив, мы же защищаем Отчизну и веру нашу, а по сему не дрогнем.

ХОД СРАЖЕНИЙ

Татаро-турецкое войско вышло к Серпуховской переправе во второй половине дня 27 июля 1572 года. Сходу попыталось форсировать Оку, но было отбито огнем пищалей стрельцов и казаков большого и сторожевого полков. Не зная какие силы стоят на левом берегу, Девлет-Гирей подтянул к переправе турецкие пушки, они удали по обороне со всего огнестрельного оружия. Второй попытки перелезть Оку татары не предпринимали: хан оставил наряд на берегу травиться, а сам решил форсировать Оку в двух далеко удаленных друг от друга переправах, затем, оказавшись в тылу у противника, сосредоточиться в назначенном рубеже и далее развивать успех завоевания страны.

Воротынский противопоставил замыслу противника свои тактические шаги. Во-первых, дал утвердиться врагу в мысли, что основные силы сосредоточены на Серпуховской переправе, а значит другие слабо обороняемые. Можно смело перебрасывать конницу, сосредоточиться под Москвой и брать её с прежним успехом. О количестве русских войск и огневой мощи враг полного представления не имел, хотя полагал, что оно малочисленное и не боеспособное в виду вышеназванных причин. Это вносило огромное дизорганизующее действие на врага: поскольку Воротынский на пальбу турецких пушек не отвечал, стало быть их нет, или очень мало. Главный воевода молчал умышленно. "Воротынской с товарищи по татарским полком ис пушек из гуляя города стрелять не велели»,- говорится в Разрядной книге и в "Повести о победе над крымскими татарами в 1572 году». Убедило ли Девлет-Гирея молчание пушек в том, что их у русских нет, мы не знаем, но то, что он не предпринял попытки переправить турецкий наряд вслед за собой, говорит в пользу нашего предположения. Впрочем, сам крымский правитель относился к ним с недоверием, как лишней обузе. У него свежо в памяти посрамление турецкого паши в 1569 году, воевавшего Астрахань, но застрявшего с тяжелыми пушками на Переволоке*, и вынужденного отправить их в Азов. Царь Тавриды же делал ставку на быстроту и внезапность. Предстояло покрыть, и он покрыл, за несколько дней огромное пространство по пересеченной местности.

Ногайский Теребердей-мурза первый легко преодолев Оку на Сенькином перевозе, вышел к Пахре. Он не грабил и не жег сел, боялся себя обнаружить, стоял, как суслик, выскочив из норы, осматривался, ожидая главные силы. Супостат не обладал той крепостью духа, какую имел русский воин, защищая свою землю, жен и детей, православную веру, всё, что дорого его сердцу. В ежегодные набеги татарский нукер идет с расчетом на удачный грабёж, как русский крестьянин идет весной с воодушевлением на пашню, с надеждой на урожай. Здесь он получит хлеб и будет им сыт. Захватчик же сыт грабежом, угоном в полон молодых людей и детей. Хорошо обученное и организованное для грабежей войско, вряд ли могло быть стойким при получении отпора. Дух его держался на превосходстве в численности, лживой надеждой на легкую победу и покорение своего бывшего данника. В этой лживой моральной ловушке находился и сам царь Крыма. Нынче у него цель не только Москва, как таковая. Захватчик рассчитывает на большее: разбить по частям армии русских. Сначала на подступах к столице, затем, подтянуть с Оки застрявшие пушки, и всю огневую мощь обрушить на то войско, что обороняет пепельную Москву. Далее обескровить опричные полки и взять самого государя, воссесть на московский трон. Сил у него предостаточно.

Сакмой Теребердея Девлет-Гирей с половиной своего войска чуть позже той же ночью форсировал Оку на Сенькином перевозе и ушел к Пахре. Правая рука хана Дивей-мурза со второй половиной войска направился к деревне Дракино и, преодолев Оку, двинулся в район сосредоточения к Пахре.

князь Воротынский с возрастающим напряжением ждал вестей от своих разведчиков о движении врага и своих полков. И ему доносили. К раннему утру 28 июля картина прорисовалась в деталях: передовой полк и правой руки сошлись и, получив наказ большого воеводы,- скрытно преследовать войско мурзы, пошли его сакмой; хан с янычарами движется на Москву сакмой нагайского темника, турецкий наряд остался на берегу Оки прикрытый двумя тысячами конницы. Пора броситься в погоню с главными силами. Воротынский снимается и в быстром марше вместе с конницей, стрельцами и казаками, гуляй-городом – передвижной крепость на колесах двинулся за ханом.

Гуляй-город времен описываемых, выглядел просто и внушительно. На телеги крепились прочные щиты из дуба в полбревна, низ загораживался толстыми плахами, в стенах – бойницы для ведения огня из пушек, затинниц и ручных пищалей. Перед стенами копался ров, впереди выставлялись сцепленные массивные деревянные рогатки, за которыми также можно было укрываться и вести огонь из пищалей, бить врага из луков и арбалетов. Пушки из крепости разили дробом и ядрами. Важной особенностью было то, что в любой момент гуляй-город мог принять под свою защиту полевых воинов, отбрасывая стену через ров, выполняя роль моста.

Во второй половине дня Воротынскому ещё на марше донесли, что татары головой уперлись в болотистую низину на реке Пахра, а хвост растянулся на несколько верст. То есть главные силы берегового войска настигли противника. князь приказал найти господствующую высоту для гуляй-города. Такая точка оказалась слева от деревни Молоди. Воротынский осмотрел холм. С него хорошо просматривалась прилегающая долина с дубравами по сторонам и уходила к Пахре. Позиция оказалась прекрасной и большой воевода приказал скрытно ставить на холме гуляй-город. Вторая наиважнейшая задача заключалась в том, чтобы навязать врагу генеральное сражение у стен крепости. Первый удар могут нанести передовой полк воеводы Хованского при поддержке полка левой руки воеводы Одоевского. При чем ударить по татарскому хвосту с такой силой, чтобы у хана не осталось сомнения, что русские уж не отпустят его. Тогда враг ввяжется в сечу в невыгодном для него положении. В передовой полк и левой руки немедля были высланы вершники с наказом: сводным полком разгромить сторожевой полк татар, затем уходить к гуляй-городу, заманивая врага под огонь пушек и пищалей стрельцов и казаков.

Задуманное главнокомандующим было блестяще выполнено. В считанные часы гуляй-город встал на холме. Тем временем передовой полк князя Хованского быстрым маршем пошел на сближение с татарами. Примчавшийся вестник от главного воеводы передал его волю: ударить всеми силами по татарам…

Стремителен был бросок сводного полка. Татары встретили конную массу русских дождем стрел. Казалось, приступ тут же захлебнулся: передние конники остановились и спешились. Короткое замешательство, и дружный залп рушниц, бьющих гораздо дальше полета стрелы, ошеломил татар. За первым залпом последовал второй, внося немалый урон и душевное смятение сторожевиков под командой двух царевичей. "И передовова полку воеводы князь Ондрей Хованской да князь Дмитрей Хворостинин пришли на крымской сторожевой полк. А в сторожевом полку были два царевича. И учали дело делать у Воскресенья на Молодех и домчали крымских людей до царева полку»,- гласит запись в Разрядной книге…Пороховой дым на несколько секунд накрыл пространство между противниками, легкий ветерок нес его к татарам и когда едкая пелена рассеялась, нукеры увидели, что русская конница врезается в их порядки. Началась сеча. Многих татар побили и поколебали, погнали, уничтожая в сече. Спасаясь со свитой, царевичи прибежали к царю. Он стоял на берегу Пахры со своим туменом.

-Московские люди догнали нас и побили, - кричали царевичи, - на Москву идти рано, надо разбить их здесь, чтобы не оказаться между двух ратей. Дай нам две тьмы, мы сомнем неверных.

Разгневанный Девлет-Гирей метал на царевичей огненные молнии и свирепо рычал.

- Мы опрокинули два жалких отряда на перелазах, русские уже дважды нанесли нам заметный урон. Берите тьму ногайскую и две тысячи моего полка да принесите мне голову того князя, кто уничтожил мой сторожевой полк из отборных нукеров.

Затрещали барабаны, завыли трубы, посрамленные царевичи вскочили на коней и тьма всадников ринулась добывать славу и голову обидчика. Обидчики же получили к этому часу точное место, где развернулся гуляй-город, и, отбиваясь от наседающего противника с помощью казачьих и стрелецких пищалей, стали отходить в заданном направлении. Когда вышли к деревне Молоди, увидели на холме своих, то откровенно побежали, обойдя гуляй-город справа, подставили ногайскую конницу под меткий огонь пушек, под пули нескольких тысяч стрельцов, казаков и немцев. Вражеские всадники валились снопами. Ошеломленные внезапным огнем, остатки отряда показали тыл. С флангов передвижной крепости выскочили лавы конников, собранные со всех полков и довершили разгром атакующих, устилая поле трупами. Царевичам удалось уйти.

Так закончился день и вечер 28 июля. Новая удача окрылила русское воинство. Гуляй-город заполнился пешими и конными до отказа и рокотал радостными голосами, подобно громам долгожданным в начале знойного лета.

Посмотрим же насколько слетела спесь у Девлет-Гирея? На пути к его славе встал Воротынский. Хан вспоминал свои набитые шишки от руки воеводы в разные годы. И его ханские фантазии на уровне батыевого могущества потускнели от крови двух разгромленных туменов. Царевичи говорят об огненной крепости гуляй-городе. Разбить её нечем. Пушки, оставленные на берегу сами сюда не прискочат. Напуганный неудачами царь Тавриды перешел Пахру и углубился в болото на несколько километров, чтобы прийти в себя, провести разведку и умыслить какую-нибудь хитрость, чем были знамениты Субудай-багатур и Джебе нойон.

Утром, утомленного его разбудил залп пищалей. Что это, стрельцы и казаки Воротынского?

В шатер вбежал перепуганный Дивей-мурза и воскликнул:

- Великий царь крымский, неверные бьют из пищалей по нашим полкам. Они смяли сторожевые заслоны и близко подобрались к стану! Прикажи отогнать стаю волков!

- Разве ты не главнокомандующий моими нукерами,- взревел царь, брызгая слюной,- и сам не можешь разбить голову псу, чтобы не тревожить меня?

Дивей-мурза, пятясь и прикладывая руку к сердцу, выскочил из шатра, поднял свою тьму и погнался за конными казаками и дворянской конницей. Те покорно отхлынули, отошли за Пахру и стали убойно огрызаться пищалями. Дивей-мурза оставил тьму за Пахрой травиться, а сам вернулся к царю. Он был хмур, велел собрать мурз, царевичей, князей и подготовить приступ гуляй-города на завтра.

- Набег на Москву откладываем. После утренней молитвы на приступ пойдут все царевичи, мурзы и князья, Дивей поведет их, и с помощью Аллаха разобьет неверных,- решил хан.- Победителям я раздам все московские, рязанские, тверские и другие улусы. Многие вернутся в казанские и астраханские юрты. Царя Ивана запрем в Новгороде, уморим голодом или сорвем с него корону.

Хан выполнил свое намерение. На следующий день конная лава предприняла штурм крепости на колесах. Татары стремились обойти её с флангов, зайти в тыл. Но все многочисленные атаки 30 июля были отбиты пушкарями князей Коркодинова и Сугорского, стрельцами всех полков, казаками Черкашенина, конница детей дворянских и боярских всех полков, кроме большого, стоящего за гуляй-городом в резерве, многократно переходила в контратаки на отступающего под огнем пищалей и пушек противника, под час деморализованного, нанося ощутимый урон врагу. В этом сражении татары потеряли убитыми множество воинов, ногайского мурзу Теребердея, трех ширинских князей, астраханского царевича взяли в плен. Особенно отличился суздальский витязь Тимур Алалыкин, заарканив главнокомандующего приступом Дивея-мурзу. С потерей Дивея атаки врага прекратились.

Девлет-Гирей был потрясен потерей своих военачальников. Негодуя, он клялся выручить своего любимца и повелел назавтра повторить приступ. Но огромные потери несколько охладили его пыл. Отойдя за Пахру, он два дня зализывал раны, уряжал новых воевод, перестраивал полки.

Русское войско тоже понесло потери. Поредели стрельцы и казаки передового полка, конные воины от стрел и сабель противника. Урон ощутимый к соотношению всего войска, но каждый погибший унес с собой до десятка татар и турок. Однако и при потерях Воротынский не позволил хану лечить войско в спокойствии. В ночь на первое августа над Пахрой повисли грозовые тучи, загрохотали громы, пошел ливень. За ливнем долго и нудно шел мелкий густой дождь, наполнив Пахру и кочкарник избытком воды, подтопив шатры. Царь был вынужден вовсе покинуть спасительное болото и выйти к берегу реки. Дождь сеял до полудня. Затем вышло освеженное солнце, а вместе с ним появились русские и стали травиться. Им отвечали стрелами, а янычары извлекли из своих подмоченных сумок зелье и кое-как наладили огонь аркебуз. Но вступать в съемный бой не решались, зная, что русские тут же уйдут в крепость и снова вернутся, как только татары уйдут за Пахру. Второго августа стрельцы и казаки продолжали травиться с басурманом, уходя от съемного боя, держа в напряжении врага, сея в душе смятение, что могло прорасти шильями близкой паники.

Гонец, посланный к государю князем Воротынским с вестями о перелазе Оки крымским царем с огромным войском, прибыл в Новгород 31 июля. Государь опечалился, ужаснулся от возможного повторения прошлогоднего пожога столицы, и вспомнил свои тайные искания убежища у английской королевы Елизаветы, еще раз огорчился, что она отвечала на его просьбу с холодностью, хотя обещала принять его и позволяла жить, где Иоанн пожелает. Послу Дженкинсону Иоанн говорил: "Для чего же королева, занимаясь единственно выгодами английской торговли, не оказала живого участия в обстоятельствах решительных для судьбы моей? Знаю, что торговля важна для государства, но собственные дела царские еще важнее купеческих».

Следом за первым гонцом прибыл второй с более отрадными вестями: войско князя Воротынского вцепилось в хана и остановило его на реке Пахре. Государь приободрился и велел снарядить гонца Воротынскому с грамотой, в которой он писал держать собаку-царя, а он поспешно отправит сильное войско. Сам же продолжил праздновать свадьбу своего шурина Григория Колтовского.

И "… князь Юрья послал гонца с грамотою, что идет рать новгородская многия»*.

Тайный царский гонец стремительно шел к Пахре. Тут его полонили татарские разъезды, грамоту отняли и прочитали. Спрашивали гонца, когда прибудет новое войско. Гонец ничего не знал. Его пытали и умертвили.

Девлет-Гирей советовался с оставшимися царевичами, мурзами и решил быстрее разбить войско Воротынского, выручить из неволи своего главнокомандующего, обогатиться захваченным огнестрельным снарядом, а отдохнувшее и победное войско встретит и поразит государеву рать.

ИСХОД СРАЖЕНИЯ

В субботу, оправившись духом, Девлет-Гирей назначил новый приступ гуляй-города. Сил у него было ещё предостаточно, он отменил безумные конные набеги, спешил войско и пошел брать крепость пешим строем. Вдали, на бранном поле, недосягаемые для пушек строились, устрашая ровными рядами, несколько фаланг янычар, каждая в шесть шеренг. По краям и за ними спешившиеся турки и татары. Конные полки с флангов прикрывали пеших. Развевались татарские и турецкие знамена, трещали мелкие барабаны, ухали раскатисто большие, надсадно выли трубы. Мириады солнечных бликов от доспехов, сабель, кинжалов, аркебузов полыхали, словно разлившееся море. У русских ратников по шкуре полз мороз.

В ответ загрохотали полковые барабаны, грозный набат творили те же восемь барабанщиков большого полка, свистели десятки рожков, басили трубы, пели зурны.

Увидев иной ход приступа, Воротынский велел расступиться гуляй-городу, бросить стены на рвы и всех стрельцов и казаков впустить в крепость, встать в неприступную оборону у бойниц и над стенами, да закрыться от стрел доспехами и щитами.

Фланги по-прежнему прикрывала конница всех полков. Только всадники большого полка оставались в резерве скрытые лощиной, томительно, но терпеливо ожидая своего решительного часа. Причем уж, который день! Как можно вынести бездействие в то время, когда твои сотоварищи бьются из последних сил, проливают кровь и умирают. Просились в первые ряды. Но воля главного воеводы была непреклонна – время резерва ещё не наступило и надо ждать решающего момента, как ждал его на Куликовом поле воевода волынец Дмитрий Боброк. Когда же он наступит?

Шеренги пеших под гром барабанов двинулись. Под грозный дружный клич янычары и вся татарско-турецкая рать выхватила из ножен сабли. Они сверкнули на солнце тысячами зеркал. Русская крепость молчала, только гремел полковой барабан, играли трубы и рожки да зурны.

князь Воротынский пристально наблюдал за мощным и красивым движением врага. Зрелище впечатляло, слышан был мерный твердый шаг многотысячного войска. Сколько же их идет, сколько осталось в резерве? Последний вопрос волновал воеводу больше всего и решал исход замысла. Еще один день приступа и огнестрельный заряд, даже пополненный из крепостей может истощиться, отбивать наседающего врага станет нечем. Шеренги подошли на пушечный выстрел. Сглатывая твердый воздушный ком, главный воевода взмахнул рукой, отдавая команду воеводам огнестрельного наряда князей Коркодинова и Сугорского.

-Соколики, за веру, отечество, за государя по басурманам, залп!- раздалась команда воевод у наряда.

Дружно раскатисто ахнули пушки, отскочившие назад от самого сильного заряда, бьющего на двести и более сажень. Пороховой дым окутал стены крепости, с визгом полетел дроб свинцовый вперемежку с чугунными шариками и отборной круглой гранитной галькой.

Так началось решающее сражение семидневной Молодинской битвы. После нескольких отбитых натисков янычары и татары, прикрываясь огнем аркебузов, все же прорвались к стенам, пытались раскачать щиты, повалить и ворваться в расположение. Сеча шла великая, в ход пошли копья и сабли. "И тут многих тотар побили и руки пообсекли бесчисленно много»*. Конные полки бросались в атаки на наступающих, давили пеших конями, доставали саблями. Но врагов все ещё было слишком много, наседали конные татары, что прикрывали фланги пеших и одолеть превосходящего противника не удавалось. Разящая сила пушек и пищалей в ближнем бою теряла свою мощь, но гром огня не умолкал. Били кучно в ту сторону, где у татар и янычар намечался успех, грозя разметать шиты гуляй-города.

Главный воевода чутко следил за ходом битвы. После полудня он убедился, что Девлет-Гирей, не считаясь с потерями, бросает в бой все новые и новые силы, и вот уже всё его войско сгрудилось перед гуляй-городом.

Приближалась та решительная минута, о которой Воротынский всё время говорил резерву. Воевода призвал князей Шереметева, Хованского, (Д.И). Хворостинина, Одоевского, Шуйского и Репнина.

-Князья, дело к вечеру, а битва не угасает. Зелье кончается, воды нет. Мыслю, царь бросил все силы. Басурман осатанел, натиск усиливается. Обойдем его маневром: я в полной тайне по лощине, что за гуляем, быстро зайду в тыл басурману, ударю. По сигналам моих труб, надо дать последний залп со всего огнестрельного наряда и броситься со всем войском навстречу мне. Битва решится!- Воротынский внимательно смотрел в глаза воеводам, убеждаясь, убедил ли?- Я на вас надеюсь, на решительность, рать за вами пойдет. Предупредите всех стрелецких голов, пушкарей, пусть пойдет каждый, с Божьей помощью одолеем. Вижу, глаза загорелись! Пора, минута дорога, слушайте сигнал к общему приступу! В гуляе единый глас подаст второй воевода Шереметев.

князь, не мешкая, сверкая доспехами, с легкостью молодца вскочил на своего каурого, повел конницу большого полка по лощине, сходу изготовился для удара с тыла. Заиграли трубачи, давая сигнал к встречной атаке всех сил находящихся в крепости. Затрещали барабаны воевод, поднимая дух своей рати и угнетая вражеский.

- Сыны мои,- крикнул зычно главный воевода,- не посрамим отцов и братьев наших, за Веру и Отечество секи басурмана!- И первый ринулся в атаку, видел, как мчат рядом его рынды с копьями, как засвистела в воздухе туча стрел, как сверкнули сабли на солнце, склонившегося к дальнему лесу. Слышал грохот пушек и пищалей, за ним казачье "Ура!» подхваченное остальным войском, слышал, как бил рокотно полковой барабан, наигрывали рожки и зурны. Но увидел главное: растерянность настигнутых басурманов, их искаженные смертельным страхом лица, и понял, что они сейчас побегут под воинственные клики русских конников, что неустрашимой широкой, но не густой лавой гнали коней в карьер!

Натиск получился стремительный, застоявшиеся всадники, давно рвущиеся в бой, выплеснули свою отвагу и злость на врага, настигали и били нещадно. Конные полки татар пытались пойти на выручку пешим, но…

Дав залп из всех пушек и пищалей, из крепости выхлестнулась лавина пеших воинов всех полков. В атаку шел каждый, кто мог стоять на ногах и держать саблю. Впереди отважные воеводы с пешцами Федор Шереметев, Дмитрий (Иванович) Хворостинин, атаман Михаил Черкашенин с казаками, за ними, увлекая за собой прислугу пушкарей, князья Семен Коркодинов и Захарий Сугорский. Слева на врага устремились конники воевод Ивана Шуйского, Андрея Репнина. С правого фланга ударили остатки конницы передового полка и правой руки. Их вели неустрашимые князья Андрей Хованский, Никита Одоевский. Напор с двух сторон отважных ратников был настолько неожидан и силен, что татары крича: Урус, урус – подмога! ринулись в бегство, бросая оружие, в панике давя друг друга, а тот кто еще сопротивлялся, понимая, что русских гораздо меньше даже после нескольких дней битвы, был сражен застоявшимся резервом. Бегущего врага преследовали до темноты. Обтекая Молоди, сеча докатилась до берегов Лопасни. Воротынскому и другим воеводам, князям стало ясно: враг разбит наголову. Ночь укрыла остатки рассеянных всадников и пешцев, а сам хан по-волчьи бежал за Оку. В бою были убиты царевичи и внук хана, многие мурзы и нукеры взяты в плен, повязаны арканами. Янычары полегли полностью. Поле битвы цветасто пестрело трупами.

Не приходи на чужую землю! 

Ликование в гуляй-городе не умолкало почти всю ночь. Утомленные битвой воины считали товарищей, помогали раненым. Рожай, обагренный кровью врага, не мог остудить разгоряченные груди. князь велел выдать из неприкосновенных запасов по чарке анисовой, кормщикам накормить рать всем, что осталось. Полковые музыканты после атаки сменили свою грозную музыку на песенную, хороводную, плясовую и играли без устали.

Осозналась ли в душе каждого воина, воеводы, князя великость многодневной битвы? Осозналась ли витающая над гуляй-городом и полем брани мысль, что спасена Русь от нового татарского ига? Осозналось ли в душе каждого, что он – герой русский? Восторги и радость еще не полная оценка содеянного. По тому числу плененных и грудами лежащих чуждых тел виделось, насколько велика была сила врага, и с каждой минутой наступившего мира и покоя безумство от победы над столь грозным воинством уходило в глубь сознания и ворошило вопрос: а что бы содеял ворог, не укроти его здесь?

И ответ высвечивался мрачной тьмою над Родиной. Но не бывать более такому! Над лобастым холмом, над гуляй-городом и полем брани от реки Пахры до берегов Лопасни вместе с вечерней зарей истаила последняя реальная угроза порабощения Руси татарами и турками, и освещенная мудростью Воротынского рать закрепила могущество страны на южных границах. И осозналось!

Гордая глава русича высоко поднята, и широкие плечи, скрытые доспехами, вольно расправлены, и орлиный взгляд очей светлых видит таких же неукротимых и вольных собратьев, а дыхание спирает от счастья за себя, за сотоварищей по оружию. Душа просит меда крепкого, песен и плясок молодеческих. Вольная Русь обогатится золотом нив, изумрудом дубрав и покосов, небесной синью рек и озер; услышится говором русским, смехом задорным на ярмарках городских у себя на родине и в странах заморских; окропятся праведным потом лица мужиков за сохой да сеятелей; осветятся огнем горнов богатырские плечи кузнецов; перестуком топоров и жужжанием пил огласятся новые грады; полетят свадьбы шумные с благословением Господним, с колокольным звоном победным в православных храмах. Все это твое, милое сердцу звучание Отчизны!

Государь милостиво принял восторженных гонцов Воротынского.

Давно уж не видел Иоанн столь сияющие лики своих поданных, возрадовался, выспрашивал, как удалось одолеть малому войску несметную орду крымцев и ногаев да турецких янычар с османской же конницей, да нарядом огнестрельным? Как же эти заморские вои по числу превосходящие наших, наводящие ужас на всю Европу, биты наголову?! Посланцы вручили государю две сабли и два лука ханские, били челом от воевод хоробрых, которые всю славу отдавали Господу нашему и самодержцу Российскому. Челобитчики были красноречивы, улыбчивы, как свидетели и участники великой сечи, в подробностях изложили битву, длившуюся целую седьмицу с прихода царя. Иоанн умилялся и в благодарность в избавлении от своего страха пред разорителем земли русской, городов и деревень, назвал победу своего верного слуги, боярина, князя Михайла Воротынского знаменитой, велел звонить в колокола и петь молебен трое суток сряду, осыпал вестников и воевод милостями. Прислал на берег к боярам и воеводам с золотыми монетами Афанасия Александровича сына Нагого. 

О НЕТОЧНОСТЯХ

Изучая историю времен Ивана Грозного и жизнь одного из великих полководцев древности обнаружил много противоречий, фактических ошибок и неточностей в материалах историков, авторов, взявшихся писать о князе М. И. Воротынском и вершине его воинского искусства – битве при Молодях (скажу здесь лишь о некоторых). Такое суждение дает мне право довольно обширный список изученной литературы, летописей, записок иностранцев, официальных документов, какими является, скажем, бесценная Разрядная книга из библиотеки Якова Кротова. Я, как автор романа, считаю, что вольное обращение с историческим материалом, историческими личностями, даже в художественном произведении недопустимо. Так, например, в электронном тексте о князе Воротынском Г. А. Ананьева читая о Молодинской битве, находим главных деятелей (главных героев) сражения некого вымышленного Никифора Двужила и его сына Косьму Двужила, а реальные герои-воеводы, какие названы выше почти отсутствуют. В тексте даже сам М.И.Воротынский оттеснен автором на второй план. Выдумал он и некого боярина Селезня, добровольно пошедшего на пытки к татарам ради подбрасывания ложной грамоты от государя о том, что на помощь Воротынскому идет сильное войско, посланное Иоанном. Но есть зафиксированное историческое свидетельство, что князь Юрья по наказу Иоанна послал гонца к Воротынскому с ложной грамотой о высланном сильном войске на подмогу, о чем я уписал. Потому якобы, царь Девлет-Гирей устрашился, бросил на гуляй-город все силы, чтобы разбить противника и бежать восвояси. Вымысел вреден для исторической правды. Коробит душу текст Ананьева о воскресшем старшем брате князе Владимире ( умер в1553г.) (кстати, как и у Шамбарова кто у кого списывал?) и принимающего деятельное участие в составлении Устава о сторожевой и пограничной службе, над которым работал М.И.Воротынский по повелению государя. Есть авторы утверждающие, что М.И.Воротынский в опале и ссылке в 1562-66 годах не был, а был в опале его брат Александр. Да, он был в опале, но сослан в Галич, помиловал его государь раньше, чем Михаила Ивановича. Умер князь Александр Воротынский в 1564 году.

Можно безумно удивляться по поводу того, как в учебнике, в целом интересно написанном, "История России IX-XVII века» для 6-7 классов Т.В.Черниковой рожден при Казанском взятии "литвин Размысл» советующий Иоанну делать подкопы под стенами Казани. То есть, литовец по фамилии Размысл. При штурме подкопами руководил розмысл. Время и летописи имя его до нас не донесли. Читаем толковый словарь В.Даля. Розмысл, толкует он, стар. военный инженер. При Иване Грозном еще не знали слова – инженер. Называли розмыслом. У С.М. Соловьева на стр. 453 и вовсе все ясно: "…царь призвал размысла (инженера), немца, искусного в разорении городов». (!?) Т.В.Черникова, повествуя о трагедии в 1571 году, когда царь Девлет-Гирей сжег дотла Москву, пишет: "Командовавший опричным войском Михаил Черкасский был казнен». Эта загадка разрешается не в пользу автора. В Разрядной книге находим, что в роковой час опричной дружиной командовал князь Василий Темкин, стоял он на Неглинной и казнен не был. Умер в следующем году. Может быть, по рассеянности автор спутала одного опричника с другим - воеводой царского передового полка, шурином Михаилом Темрюковичем Черкесским, которого Иоанн послал было вслед татарам, но сраженный подозрением, что его отец приходил вместе с ханом, что в последствии не подтвердилось, был посажен на кол. Далее в этой же статье автор с легкостью сообщает, что "Через год царь Иван "наградил» Воротынского: воеводу схватили по доносу холопа, утверждавшего, что князь хочет околдовать царя. Воротынского подвергли пытке – поджариванию на медленном огне…». Слишком легковерная версия для историка. Думаю, она основывается на единственном свидетельстве беглого князя Андрея Михайловича Курбского, написавшем о такой расправе с полководцем и скорбящем о его кончине. Соблазнился на эту версию и Н.М.Карамзин. Можно ли верить Курбскому? Иного подтверждающего свидетельства нет. Однако конфликт развивался в иной плоскости. Тирану мешала личность, затмившая самодержца своей великой победой над татарами и спасшая Русь от вторичного ига, тогда как он укрывался в Новгороде и справлял свадьбу своего шурина Колтовского. Отсюда напрашивается более достоверная версия: опала подготовлена самим государем при помощи челобитья князя В. Голицына о том, что в сторожевом полку ему быть невместно с Воротынским, занимавшего пост первого воеводы большого полка. Иоанн написал невместную грамоту и отозвал на местнический суд Воротынского и Голицына, который не состоялся. Разрядная книга об этом факте сообщает подробно, что и дано мною в романе. Вор-холоп с наговором о чародействе был только повод для расправы с выдающимся полководцем современности, но никак не причиной опалы и смерти князя от пыток. Иоанн не тронул семью Воротынского, как это обычно он делал с опальными, тиран все же опасался гнева москвичей. Старший сын Иван стал одним из воевод и государственных деятелей, жена Стефанида умерла в 1579 году, а дочь Агрипинна – в 1617 году (согласно Хроносу под редакцией В. Румянцева).

Не могу умолчать о подмене исторических личностей в Молодинской битве. Так в ряде источников фигурирует вторым героем битвы князь Д. И. Хворостинин – второй воевода передового полка. В Разрядной книге говорится, что сторожевой полк татар в районе реки Пахры настигли князья А. Хованский и Д. И. Хворостинин и разбили его. В "Повести о победе над крымскими татарами в 1572 году» в разгроме ханского сторожевого полка так же называются Хованский и Д. И. Хворостинин. Но современные авторы все лавры отдают одному Хворостинину. Почему? Ведь в армии, особенно во времена Ивана Грозного, иерархия соблюдалась строжайшим образом, не случайно отсюда возникало местничество и рождались невместные грамоты царя. И Хованский, отпрыск Гедимина, не мог уступить первенство Д. И. Хворостинину, тем более что по традиции, опираюсь на Казанское взятие, князь Мстиславский первый воевода большого полка командовал конницей, а второй воевода М. И. Воротынский – пехотой. Традиция эта, а точнее непреложное правило, и здесь рьяно соблюдалась. В Молодинской битве на первом этапе, когда требовалось догнать татар, решающую роль играла конница, которой командовали в полках первые воеводы. В данном случае князь Хованский.

Далее по ходу битвы у современных авторов, например, у Андреева, Бурдея Д. И. Хворостинин вообще выплывает на первый план и никто другой, хотя кроме него в крепости были воеводы более наделенные властью – это второй воевода большого полка И. В. Шереметев, первый воевода передового полка А.П.Хованский. И пишут-то как: "Одновременно воины Д. И. Хворостинина сделали вылазку). Это на решающем-то этапе битвы - вылазка! Откуда они у него взялись, если пеших воинов в передовом полку было около двух тысяч, преимущественно стрельцы и казаки, по традиции первыми отражавшие атаки татар перед гуляй-городом и понесшие больше всех урон.

Читая различные тексты о Молодинской битве, складывается наивное ощущение, что события происходили сами собой, по воле Божьей, по счастливой случайности, а не под руководством единого военачальника князя М.И.Воротынского, которому подчинялись все без исключения воеводы. Не было и не могло там быть случайностей, счастливых совпадений и внезапных прозрений. Только тесная связь между воеводами при помощи гонцов, выполнение приказов Воротынского сообразно создавшейся оперативной обстановки позволили бить врага малыми силами.

О ЧИСЛЕННОСТИ РУССКОЙ БЕРЕГОВОЙ АРМИИ.

В любом сражении численность войск имеет первостепенное значение. Авторы различных текстов о нашествии татар 1571-1572 годах то увеличивают число берегового войска и татар, то уменьшают. При чем никто не ссылается на документы, откуда эти цифры взяты. В книге "Самые знаменитые полководцы России» Ю.Н. Лубченков в очерке о Воротынском пишет, что хан Девлет-Гирей пришел к Москве в 1571 году с 40 тысячами воинов и автор сообщает читателю: "сжег московские посады, начались пожары в Кремле. Но полного успеха Девлет-Гирею добиться не удалось». Поразительное суждение! О каком полном успехе намекает, но не говорит автор? Пленение Иоанна, захват государственной казны или отторжение Казани и Астрахани? От Москвы остались одни головешки, в огне погибли сотни тысяч человек. "Хан Девлет-Гирей,- пишет Лубченков,- не смог взять столицу…» Он её не стал брать, он её сжег дотла, разве этого мало? Какой-то поистине детский лепет. По свидетельству историка В.О. Ключевского мы знаем, что ежегодно береговое войско, тем более ожидая нападение, собиралось в количестве 60-65 тысяч воинов и стояло на берегу в пяти полках. Забыл автор сказать, что в Серпухов 16 мая, согласно Разрядной книги, государь привел шесть тысяч опричников, выяснив, что крымцы вышли к нему в тыл в результате предательства рядовых граждан, бежал в Бронницы и далее в Ростов, (но не в Новгород, как у иных авторов) оставив воеводе Бельскому опричную дружину под началом князя Василия Темкина. Карамзин о численности русского войска в 1571 году не сообщает, а вот о крымском войске пишет: "сто тысяч или более». И хотя историк пытается оправдать разгром и сожжение Москвы повествуя, что воеводы "спешили, как обыкновенно, занять берега Оки, но не успели: хан обошел их другим путем, ( в противоположной стороне от главных сил русских В.Н.), приближался к Серпухову, где был сам Иоанн с опричною». Встревоженный государь прибыл в Серпухов 16 мая, а воеводы еще прохлаждались? Разрядная же книга утверждает: "А воеводы тогды были на берегу по полком». На своем месте стоял передовой полк Воротынского.

Более решительно пишет о войсках противников в 1571 году Соловьев: татар 120 тысяч, русских – 50 тысяч. Это похоже на правду.

Карамзин называет в 1572 году татар "сто тысяч и более, наших же значительно меньше». Значительно меньше это сколько? Для историка с громким именем так отписываться просто неприлично. Это говорит либо о несостоятельности автора, либо об отсутствии каких-либо сведений, но ведь есть Разрядная книга! Как же уважаемый историк не заглянул в нее и не отважился сообщить миру, какими же силами одержана блестящая победа, забытая в дальнейшем.

Соловьев пишет о 120 тысячах войска, а вот численность русских тоже не называет, хотя это очень важно и необходимо для историка такого ранга. Сознательное умолчание или боязнь ошибиться? Военный гений М.И.Воротынского от этого явно страдает. Драться с противником, силы которого превосходят в 5-6 раз или только в два раза – ой, какая большая разница!

Доктор исторических наук Дм. Панков пишет: "В этом (1572 В.Н.) году 120 тысячное войско крымского хана Девлет-Гирея вторглось…В трех километрах от Серпухова стояло 60 тысячное войско Воротынского». Во-первых, в те времена измеряли расстояния верстами, и в летописях фигурирует трехверстное расстояние. Во-вторых, даже если у Воротынского и было такое войско, стоять у Серпухова оно не могло, полки по росписи растянулись от Калуги до Каширы. Далее он пишет: "…узнав об этом (о переправе ханского войска В.Н.) Михаил Иванович двинулся к Молодям». Как в сочинении шестиклассника, а не историка: потому что "узнал» звучит несерьезно. Воротынский получил сведения о переправе в нескольких местах татарско-турецкого войска от разведки, организованной им же. Он с нетерпением ждал такие сведения, а, получив, быстро снялся и стал догонять неприятеля. Писать "двинулся к Молодям» некорректно, хан ему не шепнул на ухо, где он встанет. Воротынский тогда не знал, где он настигнет врага. Но то что он шел за ним по пятам с громоздким обозом в котором находился гуляй-город с пушками и огневым припасом, говорит о том, что всю ночь вражеской переправы Воротынский не сидел сложа руки, а сворачивал гуляй-город, и утром выступил для преследования по созревшему загодя решению: сначала пропустить врага через Оку, затем догнать, дать понять ему, что он между войском обороняющего Москву и береговой армией и навязать генеральное сражение.

Иные авторы и вовсе берут потолочную численность русского берегового войска, аж 73 тысячи воинов, приплюсовывая сюда слуг князей, бояр, дворян, боевых холопов и утверждают, что все они укрылись за щитами гуляй-города и конница большого полка тоже. Пусть простят меня сии писаки за резкий тон: гуляй-город не резиновый, его размер нам хоть и не известен, но очень ограничен. Для того чтобы разместить, скажем, 30 тысяч пехоты строем в шеренгах понадобится 15 тысяч кв. метров площади, т.е. 1,5 га земли, десять тысяч конницы большого полка опять же строем – займет 30 тысяч кв. м. – 3 га. Периметр 4,5 га. равен 1100 метрам. Чтобы огородить такую площадь потребуется 366 трехметровых телег. Но люди в гуляй-городе не стояли строем, они дрались, двигались, жили неделю. Потому необходимо увеличить, самое малое, в три раза площадь на пешего воина, поскольку там стояли кухни, вода в бочках, несколько шатров для воевод и дьяков с подьячими (штаба), наконец, пушки и затинницы занимали весьма приличную площадь, в шатрах же, дабы не замочить, находился огневой припас, провизия и прочее. Также надо увеличить, самое малое, в два раза и площадь, занятую конницей. Фураж для лошадей надо где-то хранить. Для этого амбар не срубишь, только в шатрах, скажем, на лошадь в сутки три килограмма- 210 тонн. Кроме того, овес должны получать и остальная конница, стоящая за крепостью, иначе она в атаку не побежит, а упадет с голодухи. Подножный корм такая масса животных выбьет до черноты за одну ночь. И получаем под пехотой с её атрибутами и артиллерией 4,5 га, под конницей - 6 га. Итого: 10,5 га. Чтобы огородить такую площадь потребуется 766 телег со щитами и пушками, да плюс телеги для провианта, фуража и прочего воинского скарба. Мог ли быть такой обоз у главного воеводы, полк которого насчитывал лишь более восьми тысяч ратников? Сомнительно. Но ведь эти расчеты я сделал по минимуму войск из предполагаемого количества иных авторов. Преследовать врага с таким подвижным составом быстро невозможно. Сам собой напрашивается вывод, что главный воевода М.И. Воротынский не располагал таким громадным войском, а имел то, что собрал Разрядный приказ – 21-22 тысячи воинов.

Был ли у М.И.Воротынского план сражения? В деталях, разумеется, нет. Как выдающийся стратег и тактик он заглянул вперед, разгадал будущие действия врага и наметил себе цель: преследовать, не давать врагу и часа передышки, навязать генеральное сражение, закрывшись гуляй-городом выбивать живую силу огнем пушек, пищалей и победить!

Гениальность стратега и тактика воеводы князя М.И.Воротынского состоит еще и в том, что он быстро принимал оперативные решения во всех эпизодах Молодинской битвы. Он показал себя тактически грамотным военачальником, применив все наработанное до сего времени в комплексе: взаимодействие пехоты и конницы, умелое применение полевого укрепления, залповый огонь артиллерии из полевого укрепления, заманивание противника под удар пищалей и пушек, сохранение резерва с его внезапной атакой с тыла и одновременным ударом войска из гуляй-города. Наконец, смелость и решительность воеводы. В совокупности это воинское искусство принесло войску победу, главнокомандующему славу, а Отечеству независимость!

Очень прискорбно, что о Молодинской битве, которой нынче исполнилось 440 лет и о главнокомандующем русской береговой армии россияне знают очень мало, в учебниках истории ключевая битва ранее не фигурировала, а на месте сражения, скажем, на холме, где стоял гуляй-город, нет даже скромного обелиска. И было бы отрадно, если правительство России обратит внимание на знаковую битву, знаменитого полководца и создаст там если не панораму, то воздвигло хотя бы памятник. Дело это – дело совести патриотов России!

____________

- травиться – вести перестрелку.

- съёмный бой – рукопашная схватка.

- сакма – след конницы.

- на Переволоке – самое узкое место между Доном и Волгой.

	Заказ книги:
	Заказать роман "Полководец князь Воротынский" можно через мою почту: vg_nest@mail.ru и указать свой почтовый адрес. Стоимость книги 300 рублей.