ПРИЛОЖЕНИЕ II: К статье - ""Страх» и "надежда» в романсе композитора А.С. Даргомыжского "Старый капрал» (слова Беранже) и рукописи военного топографа А.И. Хатова "О воинской дисциплине»»

Отдел рукописных источников РГБ

Орфография, стилистика и пунктуация сохранены.

генерал-от-инфантерии-->генерал-от-инфантерии Александр Ильич Хатов

"О воинской дисциплине».

Фонд 68  (Генеральный штаб) , Музейный номер № 7140. 1815-1819 гг.

С карандашными пометами, вероятно, нескольких лиц.

Помета: Discipline-обучение, воспитание, при послушании, порядок.

Лист 4

Августейший Монарх!

Государь Всемилостивейший!

Сколько мне известно, ни на каком языке нет еще поучительного сочинения о Воинской Дисциплине, сей души Армии. Усердие к службе Вашему Императорскому Величеству побудило меня собрать правила дисциплины, пользу коих старался я доказать примерами извлеченными из Истории древних и новейших времен, особенно последней войны с Французами, столь прославившей победоносное оружие Вашего Императорского Величества и хорошее поведение войск Ваших. Повергая к освященным стопам Вашего Императорскаго Величества сей слабый труд мой, в свободные от должности часы предпринятый, счастлив буду, есть ли оный удостоится Всемилостивейшаго принятия.

Всемилостивейший Государь!

Вашего Императорского Величества верноподданный Хатов 1-й

Квартирмейстерской части полковник.

О воинской дисциплине – 1

Правила, на коих должна быть основана дисциплина – 21

О средствах, служащих к введению Дисциплины -56

О пользе, доставляемой строгою Дисциплиною в Земле неприятельской -67

1. О ВОИНСКОЙ ДИСЦИПЛИНЕ.

Воинская Дисциплина, есть строгое соблюдение всего того, что в Уставах, воинских учреждениях и от начальников исполнять предписано.

Воинское звание должно быть святилищем и школою добрых нравов, оно должно быть подпорою престола, блюстителем общественного порядка, одним словом украшением и защитою того народа, коего часть оно составляет. Таковы должны быть качества и предметы учреждения войска, в противном случае оно будет состав для государства тягостный, бесполезный, а не редко даже и опасный. Войско, есть огромное тело, составленное из великого множества людей, коих свойства столь же несходны, как и лица. Человек, по природе не терпящий принуждения, всегда старается свернуть с себя иго власти его связывающей, когда только надеется сделать, то без наказания, почему и должно беспрестанно возвращать его к той цели, от которой он хочет уклониться. Итак, чтобы сделать войско действительно полезным, учреждена Воинская Дисциплина, которую по справедливости можно назвать хранителем и душею онаго, ибо без порядка и благоустройства Армия существовать не может. Взглянув на войско наблюдающее строгую Дисциплину, кажется, что оно составлено только из людей храбрых и добродетельных; напротив того, Армия без Дисциплины походит на скопище гнусных убийц и разбойников. Такая Армия будет более вредна, нежели полезна, и страшнее для друзей своих, нежели для неприятеля. (3)

В России, первое начало ко введению благоустройства в войсках положено было Царем Алексеем Михайловичем, который в 1645 году издал Воинский Устав и начал вводить регулярные войски столь хорошо утвержденныя, что весьма удачно ведена была война с Польшею, Швециею.

Суетные преимущества породы часто бывали вредны для общества, заграждая путь к возвышению людям с дарованиями, чрез то Отечество теряло полезнаго гражданина, Государь – сведущего чиновника и человек с познаниями лишен был средств к приобретению себе почестей и славы, есть ли не был знатнаго рода. Во всех Землях существовало сие Злоупотребления, но нигде не было в такой силе, как в России. В старину у нас считалось постыдным для человека знатной породы зависеть от другого не столь знатного. Даже равнаго состояния люди поставляли за безчестие находится в подчиненности один от другаго, в таком случае, естьли предки назначеннаго начальником, были прежде в зависимости от предков подчиняемаго. От того происходили всегдашние споры о преимуществе, которые влекли за собою безконечные тяжбы и решимы бывали приговорами суда называвшагося Розрядом. Знатные фамилии, для большаго обезпечения преимуществ своих, брали выписки из дел розрядных о их роде; от чего и произошли Розрядные книги.

Царь Алексей Михайлович намерен был прекратить сие местничество, но смерть в том ему воспрепятсвовала. Наследник его Федор Алексеевич, старший брат Петра I-го, вступив на престол, вскоре усмотрел, сколь вредны для Государства таковые фамильные ссоры, наипаче для военной службы; ибо часто случалось, что полезные и опытные чиновники выходили в отставку единственно для того, чтобы избежать зависимости от такаго начальника, коего предки подчинены, бывали их предкам; а чрез то нередко терялись плоды целой Кампании. Царь, побуждаемый сими причинами вознамерился вдруг уничтожить все родовые преимущества, знатных и отдавать кому-либо предпочтение пред другим не иначе, как по действительным заслугам. На сей конец, повелел Он в 1682 году собрать розрядные книги знатнейших фамилий, под предлогом пополнения оных. Потом, созвал Государственный совет из знатнейшего духовенства и бояр, объяснил им злоупотребления, остановки в делах и распри происходящие от сих пустых споров о преимуществе и с общего согласия всех советников повелел сжечь не только розрядные книги дворян, но и все дела розряда.

Таким образом, сделан был в России первый шаг к чинопочитанию, но вредное местничество все еще оставалось в полной силе. Во время малолетства Петра I-го, Царевна Софья управляла государством, при ней Войски вместо таго, чтобы сделать новыя успехи пришли в совершенный упадок: так что не только против регулярных войск не могли, но и против Турок стоять не могли; паче то доказывают под Чигирин, в Крыму и первый поход под Азов.

Будучи еще в отроческих летах, Петр чувствовал уже то превосходство, которая хорошо устроенная Армия доставляет на войне пред необученною, и потому желая ввести благоустройство в Войски свои, положил он сему основание учредил роту из 50-ти боярских детей, под названием потешной под началом Лефорта. Чтобы показать боярам своим пример повиновения, Петр I-й сам записался в потешную роту рядовым солдатом и даже был в звании барабанщика, стоял на часах в свою очередь, употреблял такую же пищу как и его товарищи, спал, одевался и таскал землю для постройки полевых окопов, наровне со всеми; Повиновался приказаниям Капитана Лефорта и с точностию соблюдал Дисциплину. Петр, весьма медленно прошел все нижние чины воинской службы, и в звании офицера явился, не прежде как в 1696 году, при торжественном вшествии своем в Москву, при взятии Азова. Таким образом, Государь старался изкоренить ложный предразсудок, будто для человека знатной породы стыдно служить под начальством человека не столь знатнаго. Петр I чувствовал, что для уравнения сил своих с силами Европейских держав, надлежало ввести в России военный порядок, существовавший в Европе. Для чего уничтожил он мятежное стрелецкое войско, которое подобно турецким янычарам, хотело по воле своей разполагать престолом царей Российских. На место стрельцов набраны были новые полки по Европейски устроенныя, причем Государь сделал строжайшее подтверждение, чтобы при производстве на вакансии Офицеров смотреть не на знатность породы, но на заслуги и старшинство в службе: При осаде Шлиссельбурга  (в 1702) находился в звании Бомбардирскаго Капитана; в сражении при Полтаве  (в 1709) разделял вместе с фельдмаршалом Шереметевым Главное начальство над Армиею, в звании Полковника Гвардии; и уже после сего знаменитаго сражения, по прозьбе Генералов и Министров своих, принял звание Генерал-Лейтенанта на Армии и Контр-Адмирала во флоте. Равным образом и наследник престола Царевич Алексей Петрович начал службу свою в звании сержанта гвардии… Супруга Царевича – принцесса Шарлота София Вольфенбительская, увидя его во Фронте наряду  (10) с солдатами залилась слезами, полагая, что он навлек на себя немилость родителя; но Петр Великий успокоил ее, сказав: " Я сам был солдатом. Военная служба необходимо требует такого порядка». Петр Великий весьма любил внука своего. За преждевременное развитие разума его и основательный характер; часто присудствовал на уроках ему даваемых и восхищался его прилежанием. Однажды, увидев у него на столе чертежи и модели фортификационные, потребовал объяснение оным. Великий князь  (11) отвечал на все вопросы с такою точностию и остроумием, что Государь будучи им крайне доволен тотчас произвел его в прапорщики Гвардии.

18-ти летняя упорная война с Карлом XII-м Королем Шведским, доставила Петру Великому частые случаи и верные средства к приучению новых войск своих не только к военному делу, но и к соблюдению дисциплины. Труды Его не остались тщетными, ибо в сию войну Россияне, вообще, обращались с большим человеколюбием, нежели сами Шведы, которые называли их варварами и почитали народом грубым и жесткосердечным. При здаче Шведами Замка Митавского по 15-дневной осаде онаго, Россияне заметили, что Гробницы Герцогов Курляндских были ограблены и трупы их разбросаны. Опасаясь чтобы не сочли их виновниками сего святотатства, они отказались принять Церковь, пока Комендант – Шведский полковник Кнорринг дал им письменное свидетельство, что поругание сие учинено было его солдатами.

Чтобы для каждого чина с точностию определить обязанности его по службе, Петр I-й в 1716 году издал воинский Устав, самим им собранный и большею частию взятый из Шведского Устава Короля Густава-Адольфа. Сходно с сим Уставом введена в Российскую Армию строгая дисциплина, которая в правление Анны Иоанновны усовершенствована была фельдмаршалом Минихом. (12)

Дисциплина сия, основанная на чинопочитании с равною строгостью действовала, как на рядового солдата, так и ротного Командира.

Миних разсудил, что можно разбудить в людях дух соревнования с такою же

удобностию, с каковою отвращаются злоупотребления, или предупреждаются преступления. Надежнейшее для сего средство было признавать достоинство и награждать за отличие. Средство всегда действовало на сердце человеческое. На сей конец, Миних предписал все частным начальникам, чтобы наблюдали за поведением и способностями своих подчиненных, и в полугодовых списках означали хорошие и дурные свойства каждого. Списки сии разсматриваемы были при производстве офицеров на вакансии и при раздаче награждений, дабы не пали оныя на людей недостойных.  (14)

Для доставления Армии хороших офицеров, по представлению Миниха, Императрица Анна Иоанновна учредила Сухопутный Шляхетский Кадетский Корпус  (ныне, первый Кадетский Корпус) в коем молодые Дворяне обучаясь наукам необходимо нужным для человека посвятившему себя военному званию, в то же время на опыте познают и Воинскую Дисциплину, исправляя должность рядовых солдат и проходя нижние чины до выпуска своего из Кадетского Корпуса в Армейские офицеры.

В начале царствования Елисаветы Петровны, военная Дисциплина начала было упадать в войсках, но Графы Румянцев и Чернышев, будучи еще полковниками, возстановили оную в полках своих, и тем возбудили соревнование в прочих частных начальниках. (15)

Наступившая война с Прусаками доставила войскам нашим ощутительную пользу, ибо в сию войну начали они делать истинные успехи в Тактике и особенно в Дисциплине. Солдаты наши, которые до толе одну только Россию почитали благословенную страною, и думали, что они одни только были люди, узнали, что и в других Землях находится тоже самое. В пребывание свое в Пруссии зделались они несравненно человеколюбивее прежнего. Доказательством тому служит, что в первом сражении с Пруссаками при Грос-Егерндорфе, солдаты наши не давали пощады пленным, хотя большая часть из них были тяжело ранены. Офицеры не имели удерживать солдат своих, чтобы самим не подвергнуться зверству их и не получить название изменника. Но когда войска наши провели несколько зим в Пруссии, то сия слепая ненависть противу неприятелей превратилась в уважение. Солдаты наши удивлялись подвигам Фридриха II-го, называли его храбрым солдатом, говорили, что сделали бы чудеса с таким предводителем, и перестали дурно обращаться с пленными.

 Петр III-й, вступив на престол, уничтожил последнее ее злоупотребление, которое дотоле препятствовало совершенству воинской Дисциплины, и достойнаго Офицера злобе бездельника, ибо рядовой одним словом  (сказав, что имеет слово и дело) , мог обвинить своего командира, которого тотчас брали под стражу и поступали как с преступником. (17)

В правление Екатерины II-й великой, Дисциплина в Армии Российской доведена была до такой степени совершенства, что спорила в преимуществе с Прусскою дисциплиною, которая почиталась первою в Европе. Сему наипаче споспешествовал фельдмаршал Граф Румянцов-Задунайский, который, приняв в 1770 году главное начальство над Армиею, действовавшею против Турок в Молдавии, первою обязанностею поставил ввести в оной единообразие в отправлении службы и строгую Дисциплину на чинопочитании основанную "ибо от сего взаимная доверенность между командующим и войсками, и спокойствие оных утверждается»  (собственные слова фельдмаршала) .  (18)

Румянцов предписал всем полковым и ротным командирам  (в ордере своем Генералу Олицу) :

"чтобы старались привесть нижних чинов в приличное военным людям состояние, внушили бы им добропорядочную жизнь, вежливое обхождение и чистоту не только круг тела своего, что есть первым средством к предохранению себя от болезней, но и круг лошадей своих и всех, вообще, оружейных, мундирных и амуничных вещей. А как для сего нужно частое обращение с солдатами и подробное всему толкование, то делить роты на части между обер-офицеров, дабы обучать солдат всему до них принадлежащему, в той уверенности, что прилежный и понятный скоро возчувствует свою в том надобность и познает превосходство свое над неустроенным неприятелем (19) Каковы Турки, а непонятный и ленивый потерпит сам за себя, а не весь вообще, как то обыкновенно бывает».

В последние годы царствования Екатерины II-й, дисциплина начала ослабевать, особенно в последние польские войны, в продолжении коих, некоторые отрядные начальники войск Российских, подавали пример грабительства своим подчиненным, и чрез то, еще более раздражили ненависть, издревле существовавшую между Россиян и Поляков.

Павел 1, вступив на престол, паки возстановил строгую дисциплину в войсках и вывел многие злоупотребления, вкравшиеся от самовластия частных начальников.

 Наконец, в правление императора Александра I-го,  (20) Дисциплина в войсках Российских доведена до такой степени совершенства, что в прошедшую войну возбудила удивление всей Европы и заставила благословлять оружие Его даже самих неприятелей наших французов. Показав, что есть Дисциплина и, каким образом постепенно введена в войсках наших, разсмотрим теперь на каких правилах должна быть основана дисциплина благоразумно учрежденная. (21)  

Правила, на коих должна быть основана Дисциплина.

Многие мыслят, что военные люди свободнее прочих состояний могут нарушать обязанности Веры и добродетели, но это заблуждение сколь нелепо, сколько и пагубно. Чтобы быть добрым солдатом, надлежит иметь более добродетелей, нежели обыкновенный человек, и менее слабостей, более мужества, и менее опасения смерти. Пороки противны чувствованию чести и даже самой храбрости, отличительному свойству солдата. Роскошь, вино и сластолюбие  (помета карандашом: воздержание,- прим. С.Р.) притупляют разум, изнуряют тело и ослабляют мужество. (22)

Ежели разум потеряет свою силу, а тело свою крепость, ежели человек сделается слабым и изнеженным, то можно ли ожидать в нем хорошего солдата и еще, более того, полководца? Первое и главное правило Дисциплины – беспрекословное повиновение к повелениям начальства, ибо без того Армия существовать не может. По сему правилу, солдат, который по приказанию начальства обагряется кровью, зажигает великолепные здания, разрушает памятники самим временем пощаженные, наблюдает воинскую Дисциплину, и следовательно достоин награждения. Напротив того, солдат, который для похвального дела оставит свой пост, или выйдет из своего ряду без приказания или позволения начальника, нарушает Дисциплину и достоин строгого наказания. (23)

Римляне, под начальством Консулов Манлия и Деция вели кровопролитную войну с Латинами. Несколько неудачных предприятий сделали осторожными полководцев, которыя издали повеление запрещающее под смертною казнию сражаться с неприятелем вне рядов, без особеннаго на то позволения. Случилось, что Т. Манлий, сын Консула, будучи послан с отрядом Конницы для обозрения, подъехал к самому стану неприятельскому. Один из знатнейших чиновников Латинских начал вызывать его на поединок, с таким обидным высокомерием, что младый римлянин, исполненный огня и храбрости не мог воздержаться, бросился на противника своего, убил его и покрывшись добычею с него снятою с торжеством возвратился в стан Римский,  (24) будучи осыпаем похвалами от своего небольшого отряда. Узнав о сем произшествии, Консул Манлий собрал все легионы и произнес сии ужасныя слова: "Сын мой! не уважая ни повелений Консульских, ни власти родительской, ты осмелился сражаться вне рядов, вопреки запрещению нашему: ты нарушил Воинскую Дисциплину, которая по сей день была твердейшею опорою Республики. Теперь нахожусь я в горестной необходимости, или изменить пользе отечества, или пожертвовать самим собою и всем, что имею драгоценнейшаго. Но справедливость требует, чтобы скорее мы потерпели, нежели отечество ни в чем не повинное. Ежели кровь моя течет в жилах твоих, то я уверен, что охотно пожертвуешь собою, дабы чрез казнь твою возстановилась  (25) Дисциплина тобою ниспровергнутая. Приближся Ликтор  (Ликторами называли Консульских приставов) привяжи его к столбу!» Вся Армия ужаснулась, слыша повеление столь жестокое. Ликтор схватил юнаго Манлия, и отсек ему голову в присудствии всех воинов.

В Греции, во время войны у Фивен с Лакедомонянами, Эпаминонд, принужденный возвратиться в Фивны для выбора градоправителей, поручил начальство над Армиею сыну своему, со строгим запрещением вступать в сражение во время его отсудствия, но молодой человек, не могши стерпеть попреков неприятеля забыл повеления отца своего напал на спартанцев и разбил их совершенно. Когда Эпаминонд возвратился в стан Фивский, то сын предстал пред него гордясь победою своею, отец сперва увенчал его, как победителя, а потом предал смерти, как ослушника своих повелений. (26)

Естьли кто возразит, что не льзя нам следовать примеру Древних, которые все добродетели свои, наипаче любовь к отечеству, простирали до исступления, то История доказывает, что и в новейшие времена нарушение повиновения всегда наказывается смертию.

При осаде Вигуаля, произведенной Французами под началом Маршала Бриссака, молодой дворянин по имени Буасси, будучи увлечен пылкостию своего нрава, без всякого приказания бросился на пролом, сделанный осаждающими в стане крепости. Товарищи, видя его в такой опасности и желая выручить, также пошли на приступ и завязалось (27) дело с неприятелем, храбро сражались. Число войск на проломе час от часу увеличивалось до того, что, наконец, Маршал принужден был послать остаток Армии к ним на помощь. Таким образом, крепость взята приступом, по жестоком сражении. Спустя несколько дней, Маршал собрал всю Армию, в сильных выражениях жаловался на непослушание войск, без приказания его осмелившихся идти на приступ, и отдал под суд Буасси, который приговорен, был к смерти, как нарушитель воинской Дисциплины. Тщетно многие из знатнейших чиновников просили Маршала о помиловании его: Он был непреклонен. Приговор был прочтен несчастному Буасси, и профос готовился уже вести его на место казни, когда Маршал призвав к себе виновнаго  (28) простил его из уважения, что проступок его произошел более от необузданной храбрости, нежели от духа неповиновения.

Во время войны Россиян с Турками в 1773 году, Суворов, будучи еще генерал-майором командовал отдельным отрядом на реке Аржиш, в Валахии, под главным начальством фельдмаршала Румянцова. Узнав об оплошности Турецких войск при Туртукае расположенных, переправился он с отрядом своим через Дунай, напал внезапно на Турок, совершенно разбил их, овладел флотилиею их на Дунае, отбил Артиллерию и, наконец, взял самый Туртукай. Но славный подвиг сей совершенно был без воли и ведома Главнаго Начальства: Суворов был отдан под суд и приговорен к лишению чинов и жизни. Древний Рим, верно предал бы его смерти, но Екатерина –II-я, миловавшая человечество и знавшая  (29) ценить людей полезных для отечества написала на докладе: "Победителей судить не должно». И сею строкою спасла полководца, который впоследствии оказал отечеству столь важные услуги.

С первого взгляду, покажется чрезмерною и несправедливою, но ежели разсудить хорошенько, то оная необходимо нужна. Частные начальники суть только помощники Главнокомандующего и так сказать пружины, посредством коих он приводит в действие всю Машину. Они не могут, и не должны знать тайны его предприятий до самого часа исполнения оных. Следовательно, частный начальник самовольным и неуместным нападением может совершенно ниспровергнуть предначертания Главнокомандующего, (30) А поверхность над неприятелем, им приобретенная не вознаграждает потери тех последствий, которые бы можно было получить от выполнения сказанных предначертаний.

Главнокомандующий отвечает Государю и Отечеству за войски ему вверенные и за успех военных действий. Коль скоро он возведен на сию высокую ступень, то должно предполагать, что имеет уже все способности и познания к тому потребныя. Его дело различать дарования подчиненных ему чиновников, и в его воле состоит более или менее доверять им. Ежели Главнокомандующий полагается на искусство и благоразумие отряднаго начальника, то без всякого сомнения позволяет ему не упускать случаев, в коих не подвергая отряда излишней опасности, он может одержать над неприятелем  (31) значительную поверхность, и тем содействовать успеху главного предприятия. В противном случае отрядный начальник не должен делать никаких предприятий без позволения высшего начальства, ибо то достоверно, что из 10 самовластных поступков едва ли один бывает удачен, а поверхность над неприятелем не имеющая влияния на общий ход военных действий, будет только напрасная потеря людей: следовательно, причинит более вреда, нежели пользы.- Сказанное здесь об отрядных начальниках надлежит разуметь и о прочих всех чинах в отношении младшему к старшему.

Многократные опыты доказали, что лучше начальствовать Армиею необученною, но слепо повинующеюся, нежели совершенно выученною, но без повиновения. Многочисленность и личная храбрость войск не могут заменить Дисциплины. В последних войнах Римлян с Галлами и Германцами  (32) видно, что в начале сражения последния обыкновенно имели поверхность, но под конец почти всегда были разбиваемы.- Дисциплина делала Римлян стойкими и упорными в Обороне. То же самое доказывают войны Россиян с Турками и Персиянами.

Армия, наблюдающая Дисциплину, может быть побита, но никогда не можно ее совершенно уничтожить, она скоро оправляется и в свою очередь разбивает неприятеля. Естьли же такая армия будет разстроена нечаянным нападением, то опять собирается. Напротив того, Армия без Дисциплины хотя и будет выигрывать сражения, то не сможет пользоваться своими победами, а естьли подвергнется внезапному нападению, то почти всегда бывает уничтожена. (33)

В доказательство сей истины, приведем письмо Маршала Ноаля к Лудовику XV, на другой день после несчастного для французов сражения при Деттингене:

"Единственно одной Дисциплине войск неприятельских, повиновению офицеров и точному исполнению всех приказаний, можно приписать маневры, произведенные им вчерашнего дня. С крайним прискорбием нахожу себя принужденным донести Вашему Величеству, что сие – то самое и неизвестно в войсках Ваших, и естьли не будет употреблено неусыпнаго и беспрерывнаго старания к отвращению сего недостатка, то войски Вашего Величества придут в совершенный упадок».

Вот истинная причина, для чего все знаменитые Полководцы, как древних, так и новейших времен, старались, прежде всего  (34) , утвердить Дисциплину в армиях своих, а потом уже вели их против неприятеля. Однакож вводя Дисциплину, Полководец не должен переменять порядок службы, поелику порядок утвержден Воинским Уставом, то Генерал может в непредвиденных случаях что-либо прибавить для общей службы. Без сея предосторожности все будет самовластно, никто не может знать, как ему поступать, и каждый поход будет новая служба. Человеческий разум не применяется к таким частым переменам и от них всегда происходят: неудовольствие, отвращение к службе и безпорядок. Нарушение Дисциплины опасно не только в присутствии неприятеля, но и в отдалении от него, и даже в мирное время.

Агезилай, Царь спартанский, принужден был по стечению обстоятельств оставить Армию  (35) наместнику своему Гилусу. Сей, ослабляет Дисциплину в войсках, полагая, что в том нет опасности, но вскоре воины его разсыпаются для грабежа. Локрияне, пользуясь таковым беспорядком, нападают на Спартан, и убивают Гилуса и множество его солдат.

Легко можно ввесть Дисциплину во вновь составляемый Корпус войск, но весьма трудно возстановить ее в войсках свергнувшим иго оной; ибо, естьли после слабой Дисциплины захочешь возстановить строгую, то узы ея покажутся оковами, и в войсках употребят все средства, чтобы свергнуть оныя. Равным образом, ежели после строгой Дисциплины сделано будет хотя малейшее послабление, то войска сочтут все позволенным. Для отвращения таковых последствий необходимо нужно (36) , чтобы Законы воинской Дисциплины изложены были кратко и ясно; а в приговорах своих были не отменяемы, не взирая на чин и породу преступника. Все предписываемое сими Законами касательно повиновения и чинопочитания надлежит наблюдать с величайшей точностию, не делая ни малейшего послабления, ибо вся Дисциплина будет потеряна, естьли позволишь преступить ненаказанно хотя один пункт оной.

В сем случае, должно брать пример с древних Римлян: во время войны с Самнитянами, Папирий Курсор, предводительствовавший Армиею Римскою в звании Диктатора, имея надобность ехать в Рим, здал Начальство над Армиею Фабию, своему Генералу над Конницею, человеку опрометчивому и храброму, однакож запретить ему сражаться в свое отсутствие. Едва успел уехать Диктатор, как Фабий помышлял  (37) о совершении какого-нибудь предприятия, особенно когда узнал, о чрезмерной безпечности, в коей неприятель со времени отъезда Папирия находился. Пользуясь сим, он вознамерился напасть на Самнитян, и произвел сие с таким успехом, что более 20 тысяч неприятелей побито на месте сражения. Тотчас за сим, Фабий писал в Рим о победе им одержанной, и

донесение

свое послал прямо в Сенат, а не к Диктатору, явно показывая, что не хочет разделить с ним славы успехов им приобретенных. Весь город обрадовался такому известию. Один Папирий не брал участия в общем весели, изъявлял только неудовольствие и негодование свое на Фабия за нарушение Дисциплины, и тотчас выехал из Рима  (лист 38) для наказании я виновнаго. Фабий известивший чрез приятелей своих о угрозах Папирия, собрал воинов и умолял их, чтобы защитили его от жестокости и зависти Диктатора. Между тем, прибыл Папирий и велел собраться легионам. Позвав к суду Фабия, спросил он его, во-первых: Запрещено ли было ему вступать в Сражение? во-вторых: сражался ли он вопреки его приказанию? Фабий, смущенный сими двумя вопросами, сбивается в ответах: жалуется, что имеет в одном лице и Судью и обвинителя, восклицает громогласно, что могут лишить его жизни, но не возмогут отнять у него чести знаменитою победой приобретенной; к укоризнам своим присовокуплять оправдания. Но столь обидное пустословие еще более раздражает Диктатора, который, наконец, приказывает  (39) Ликторам  (консульские приставы) своим взять генерала. Фабий призывает к себе на помощь всех воинов, и, высвободившись от Ликторов ищет убежище среди Армии, которая окружает его. Тогда ужасное смятение распространилось на всю страну: здесь слышны были угрозы, там прозъбы. Тщетно Папирий приказывает наблюдать молчание; шум все более и более возрастающий препятствует слышать глас Диктатора и его приставов. Наконец, ночь разлучила спорящих. Фабию приказано явиться к суду следующего дня; но по совету друзей он бежал ночью в Рим и явился в Сенат. Между тем, как он говорил против чрезмерной строгости и неправосудия своего полководца, внезапно прибыл сам Диктатор, который узнав о побеге Фабия, немедленно за ним последовал (40) . Ссора возобновилась и Папирий приказал Лекторам схватить виновного. Тщетно весь Сенат просил о помиловании виновного: непреклонный Папирий упорствовал в своем намерении. Тогда М.Фабий, отец виновного прибегает к последнему средству ему оставшемуся: "Есть ли не что не может тронуть тебя, - сказал он, обращаясь к Диктатору, - ни уважения к Сенату, ни старость несчастного отца, ниже достоинство и знатность виновнаго, то я прибегаю к народу, который без сомнения имеет более власти, нежели сколько дает тебе звание Диктатора». Вследствие сего переноса дела все идут на большую площадь и Папирий входит на трибуну, с коей говорили речи. Фабий имел на своей стороне благосклонность Сената, любовь народа и прозьбы всей Армии.  (41) С другой стороны, Папирий защищал власть начальства дотоле неприкосновенную, Дисциплину воинскую, приказания Диктаторов, всегда чтимые наравне с Оракулом; пример Манмия, который любовью отеческой пожертвовал пользе государственной. Он упомянул также, что и Брут, основатель Республики предал смерти двух сыновей своих за неповиновение. Все сии доводы, приведенные Папирием в речи произнесенной с видом строгим и важным, сделали на все умы ужасное впечатление. Народ не посмел оправдать Фабия: он начал умолять Диктатора о помиловании его, Трибуны присоединили прозьбы свои к прозьбам народа. Отец Фабия, сам Фабий пали к ногам Папирия, прося его со слезами помилования. Тогда Диктатор, повелев быть молчанию, сказал: "Военная Дисциплина, власть Главнокомандующего, которая до сего дня едва не были (42) ниспровергнуты навсегда, восторжествовали. Фабий, осмелившийся вступить в сражение вопреки приказанию своего Полководца, не защищается как невинный, но признается виновным. Преступление сие прощается ему из уважения к прозьбам народа Римскаго и Трибунов, которые умоляют даровать ему жизнь из милости, а не правосудия.-Фабий! Ты учинил преступление, которое сам отец твой не мог бы простить тебе, естьлиб был на моем месте. Но произшествие сегодня да научит тебя как в мирное, так и в военное время беспрекословно повиноваться начальникам над тобою поставленным. Тем докажешь ты благодарность свою к народу Римскому».

Поелику Дисциплина поперечит страстям и желаниям тех, которые должны быть ей подвластны, то и потребно, чтобы оная вспомоществована была  (43) страхом и надеждою. Страхом; для того, чтобы не нарушали запрещений ею зделанных; а надеждою, чтобы охотно исполняли ея предписания. Достоинства и заслуги не должны быть никогда оставлены без награждения, а проступки без наказания. В первом случае надлежит быть точными и справедливыми, а во втором – неумолимым.

Наказания должны быть соразмерны преступлениям: Многие опыты доказали, что слишком жестокие наказания делают на умы только временное впечатление, а более ожесточают людей, нежели исправляют. Однакож бывают случаи, в коих преступник должен быть немедленно лишен жизни, но сие нужно только в важных обстоятельствах и для особенных преступлений.  (44)

Благоразумный начальник к стати употребляет власть ему врученную, чтобы на ожесточить войск и не навлечь на себя ненависть их излишнею строгостию не во время употребленную. К тому же известно, что от чрезмерно жестоких наказаний определенных за не важныя преступления, обезпечивается ненаказанность оных. Общая выгода, сострадание, отвращение быть участником в смерти несчастного; все сие спосшевствует к уклонению от Законов. Всякий притворяется, будто не примечает проступков, которые, по мнению его, наказываются слишком жестоко. И таким образом, Дисциплина нечувствительно развращается. Но сего не бывает там, где наказания не жестоки и соразмерны преступлениям, ибо каждый печется о изкоренении Злоупотреблений.

 Катон старший, безперстанно твердил правителям Рима сие правило: "Употребляйте с умеренностию власть Вашу, естьли хотите пользоваться оною долгое время. Кротость поддерживает власть, жестокость  (45) ниспровергает оную».

В мирное время, Дисциплина должна управлять страхом, а военное время –надеждою. Но, вообще говоря, Дисциплина должна быть основана не только на страхе, как на чести, соревновании и славы. Люди, образованные на тот предмет, чтобы презирать смерть и страшиться поношения, скорее могут быть управляемы стыдом, нежели страхом. Так поступали Римляне в цветущие времена Республики: в наказание неисправным и робким солдатам, лишали их воинской одежды и покрывали рубищем, в стане не позволяли им быть вместе с прочими товарищами, разжаловали из высших классов в низшие. Когорта  (десятая часть Легиона, а сей обыкновенно состоял из 4 200 или 4 000 человек) , слабо оборонявшаяся в сражении, отделяема была  (46) от своего Легиона, у нее отнимали Знамя, убавляли порционы съестных припасов, или ставили ее особо, вне стана  (Римляне имели обычай окружать свой стан земляным валом со рвом, оставляя для выхода только одни, или несколько ворот) , и таким образом подвергали ее нападениям неприятельским, пока находила она случай возстановить потерянную честь свою каким-нибудь отличным подвигом. Такового же рода наказания были и для знатных чиновников: К. Тиция, Генерала над Конницею, который допустив разбить себя в Сицилии, положил оружие пред неприятелем, Консул Пизон велел одеть в разорванное рубище, без пояса, и осудил его на весь остаток похода служить в звании рядового воина, пешком и с босыми ногами. Некоторые преступления и у Римлян наказывались смертию, как-то: оставление своего места в боевом строю (47) или в карауле, из подлой трусости; бросание оружия, чтобы при отступлении легче бежать и возмущение против начальников. Иногда, цельные Корпусы войск были наказываемы: Есть ли Легион бунтовал против начальства, бежал с поля сражения, потерял свои Знамена, или выходил из опасности посредством постыдного договора с неприятелем, то наказывали каждого десятого человека из проступившихся.

Один римский легион в 4 000 человек, разграбивший город Реджио в Калабрии, вопреки приказанию своего Генерала, был весь предан смерти по определению Сената, с запрещением погребать казненных, а родственникам их носить траур. Но таковые наказания были у Римлян весьма редки и употреблялись только в важных случаях, когда нужен был сильный пример для утверждения колеблющейся Дисциплины и возвращения воинов к старым учреждениям и обычаям. (48) Даже и в сих случаях, нередко предпочитали посылать они на работу провинившиеся войска и, в чем и Государство находило свою выгоду, ибо войски не могли избавиться от сего наказания иначе, как отличившись в сражении против неприятеля.

Пока Римляне следовали правилам сей строгой Дисциплины, то обладали почти всем миром, в те времена известным, но коль скоро ослабили оную, то Легионы их, дотоле непобедимые, часто были разбиваемы, и вместо того чтобы защищать Империю, продавали ее. Напоследок, Рим не мог устоять при таком развращении нравов, и пал под усилиями Готов, Гуннов и Вандалов, со всех сторон на них нападавших.

 Но того еще мало, чтобы уметь только наказывать; надлежит также знать искусство и награждать. (49) Надежда есть главная побудительная причина всех человеческих деяний, наипаче военных подвигов. Можно ли предпринять что-либо великое и важное с людьми ни на что не надеющимися, которых ни что лестное не возбуждает, и которые не ожидают себе почестей, ни награждений? – Какой твердости, какой храбрости, трудов и подвигов, и наконец, повиновения можно ожидать от них? На сей конец у Римлян учреждены были: повышение чинами, раздел добычи, взятой у побежденных, разные преимущества и знаки военного отличия, как-то: венцы, картины, статуи и триумфы, а в наши времена установлены знаки отличия для Офицеров и Солдат  (Достойно примечания, что Россия, занявшая большую часть военных учреждений своих от Иностранцев, первая показала им пример установлением почетных медалей для рядовых и унтер-офицеров) . (50)

Но при раздаче сих знаков нужна крайняя разборчивость и бережливость: Ротный командир, по пристрастию доставляющий почетный знак солдату, который не заслуживает онаго более всех товарищей своих, возбуждает в целой роте ропот и негодование.

Воинская Дисциплина, равно как и Гражданские Законы, должна быть приспособлена к свойству и умоначертанию того народа, для коего установляют оную. Не нужно для сего выискивать Дисциплину самую лучшую, которая бы более приличествовала свойству народа. Известно, что Римляне, хотя вводили у себя все, что могли найти лучшаго в оружие и Тактике прочих Народов, однакож всегда сохраняли прежнюю свою дисциплину. Несравненно легче приспособлять Дисциплину к свойству народа, нежели преклонить народ под иго дисциплины не свойственной его умонастроению. (51) Каждый народ имеет свои предразсудки: надлежит только уметь пользоваться оными. У французов наказание палками употребляется только для некоторых преступлений, между тем как во всей Германии и России наказывают оными за малейший проступок. Военный Министр Сен-Жермен, бывший некогда в Датской службе, вздумал ввести во французскую Армию наказание палками на место виселицы, что ж из того последовало?- Французы резались и давились, чтоб избежать сего наказания, которое по их народному предразсудку казалось им поноснее виселицы.

Когда в Дисциплине, или других учреждениях соседственных народов найдется что-нибудь достойное подражания, то, вводя в свою Армию надлежит переиначить и приспособить к свойству своего войска. В противном случае, естьли обстоятельства потребуют вести войну с тем  (52) народом, коему во всем слепо подражают, то большая часть офицеров и солдат будут уже побеждены одним предразсудком прежде, нежели вступили в сражение.

В числе причин совершеннаго разбития Французов под Розбахом  (в 7-летнюю войну), должно включить также и слишком хорошее мнение, которое имели они о прусаках. Сделав привычку видеть в них наставников своих в Экзерциции и Маневрах, французы полагали, что Прусаки же знающи и в искусстве побеждать и при первом нападении их обратились в бегство. Из всего сказанного здесь о Дисциплине следует, что оная имеет предметом:

1. Чистоту нравов.
2. Совершенное повиновение младшаго чина к старшему.
3. Бдительность начальников над исполнением всех военных узаконений.
4.  (53) Наказание преступившихся и награждение отличных.

Дисциплина имеет силу только в руках начальника, умеющего приобресть уважение и доверенность своих подчиненных.- Заблудившись в лесу, но с надежным проводником наитруднейшие дороги покажутся хорошими или, по крайней мере воображаешь, что они лучшия. Уверенность, что скоро выйдешь на настоящую дорогу поддерживает и ободряет. Но с проводником, в знании коего сомневаешься все кажется, будто с каждым шагом более и более удаляешься от настоящего выхода, и по мере того как идешь далее, силы ослабевают. Начальник, не умеющий заслужить привязанность своих подчиненных, подвержен почти тому же самому, как и начальник, который не умел приобресть их доверенность.  (54)

Одного дня недостаточно для установления хорошей Дисциплины, или для введения оной: для сего потребно время, ибо Дисциплина не вдруг переменяет людей, но мало помалу смягчает их. Не льзя надеяться успеть в том не впадая в погрешность, но самые погрешности сии полезны, ибо как подчиненных, так и начальников поучают быть старательными, деятельными и не столь высокомерными. Есть ли Дисциплина не делает нетерпеливаго хладнокровным, то по крайней мере препятствует, чтобы пылкость его не обратилась ему во вред.

Хотя много значит, есть ли солдаты приведены к повиновению, но более всего надлежит стараться подчинить офицеров. Армию можно разсматривать как машину из многих колес: есть ли одно колесо испортиться, то вся машина или остановиться, или будет иметь  (55) неровное движение. Но того еще не довольно, есть ли Офицеры будут повиноваться Законам Дисциплины: потребно, чтобы они исполняли их без роптания. Солдат тогда только разрывает узы дисциплины, когда офицер тому подает пример, или возбуждает в нем дерзость неосторжностию своих разговоров. Люди без спокойного нрава не столько сделают вреда Дисциплине, явно вооружаясь против оной, как те, которые  (лезут) подрывать ее тайным ропотом. При всем том, сколько бы ни старались внушить повиновение солдатам и офицерам, сколько бы старания сии не были успешны, но есть ли бригадные начальники сами не будут повиноваться и не поставлять себе обязанностию отдавать должнаго почтения дивизионным и корпусным начальникам, а сии Главнокомандующему Армиею, то в короткое время все опять разстроется. (56)

О СРЕДСТВАХ, СЛУЖАЩИХ К ВВЕДЕНИЮ ДИСЦИПЛИНЫ.

Дисциплина есть важная отрасль начальной Тактики, которая, кроме того разделяется еще на порядок и Экзерцицию.

Порядок – показывает солдату его место и к нему относятся все разсчеты и разрешения в воинских построениях.

 Экзерциция , научает его быть расторопным и знающим свое дело, а воинская Дисциплина внушает в войско истинно воинский дух, дабы оно, как единое тело, одинаково мыслило и чувствовало. Армия без Дисциплины есть тело без души от которой ничего ожидать не можно.

Истинно воинских дух состоит:

1. В порядочной и добродетельной жизни.
2. В ревностном исполнении своей должности.
3. В совершенном повиновении своим начальникам. (57)

Лучшие средства по введению в войсках Дисциплины суть:

1) . Неусыпное смотрение за солдатом, дабы он не мог ничего сделать без ведома своего Офицера или унтер-офицера, чрез то удержится он от шалостей и проступков, могущих подвергнуть его наказанию, и со временем так привыкнет к повиновению, что напоследок ничего сам собою предпринимать не будет.

2) . Частое с солдатом обращение, которое придаст ему смелости, разсторопность и честолюбие, а между тем доставит начальнику его любовь и доверенность.

3) . Толкование солдату всего касающегося до его должности, и для чего он, наипаче в деле с неприятелем, к собственной пользе своей о повелениях начальства разсуждать не должен, но слепо повиноваться своему начальнику, который лучше его знает, что делать должно, и в поступках своих  (58) отвечает пред Богом и Государем.

4) .Старание о сохранении здоровья солдатского, и о доставлении ему всяких позволительных выгод, ибо чрез то начальник приобретает его приверженность.

5) . Строгость, на благоразумии основанная, ибо, чем более имеет солдат привязанности к своему офицеру, тем послушнее к нему он бывает.

Повиновение  (сюбординация) , есть первая воинская добродетель: оное должно наблюдаемо от Солдата до Генерала, однакож не должно быть безчеловечное или высокомерное со стороны начальников, или рабское в подчиненных. Добродетель должна быть уважаема во всяком состоянии: Офицер обязан почитать ее и в рядовом солдате; в противном случае сам не заслуживает почтения. Не льзя представить себе, сколь вредны  (59) для Дисциплины знаки презрения, или грубые и обидные выражения, столь часто употребляемые офицерами. Есть ли солдат виноват, должно наказать его без пощады, но без обиды и поношения. Ежели офицер будет обходиться с солдатом милостиво и снисходительно  (однакож, не за панибрата) , то увидит, сколь усерден будет он к своей должности и сколь чувствителен сделается к чести.

Каждый начальник должен почитать себя отцом своих подчиненных и поступать с ними с благоразумною строгостию, то есть:

1) . Наказывать без малейшего упущения, но по мере вины;

2) . Награждать и отличать за похвальные дела.

3) . Обходиться снисходительно  (60) и милостиво. От сего происходит та польза, что:

- Неупустительное, но справедливое наказание воздержит от преступления.

- Награждение и отличие произведут соревнование, усердное исполнение своей должности и заставят любить свое звание.

- Снисходительное отношение уверит солдата, что звание его благородно а потому душа его возвысится. Напротив того, от безрассудной строгости  (известно, что Российский солдат без ропота сносит жесточайшее наказание, когда знает, что заслужил оное. Напротив того, несколько ударов без вины им полученных, делают ему состояние его несносным. По сей причине нужно иметь строгое смотрение за унтер-офицерами, которые иногда ленясь иметь присмотр за рядовыми, хотят безрассудною жестокостию своею содержать их в порядке, и тем избавиться от труда надзирать за их поступками) , которая не  (61) занимаясь средствами, могущими подвигнуть людей к добродетели, основываются единственно на безчеловечии и жесткосердии происходит то, что:

1) Солдат получит ненависть к своему состоянию.

2) Исполнять должность свою будет, но без душевнаго усердия и звание будет почитать уничижительным, потому что с ним обходятся, как с последним человеком.

3) В начальнике своем будет видеть перваго себе неприятеля.

Начальник, поступающий таким образом погрешает:

1) Против человечества, потому что с солдатом поступает безчеловечно.

2) Против Отечества, потому что неумеренною и несправедливою жестокостию отнимает здравие, следовательно и способность служить у солдата, который так же есть член онаго, и есть ли сделается неспособным к службе, то Отечество принуждено отнять от сохи  (62) другого человека, чтоб поставить на место перваго.

3) Против Государя, потому что Государь вручает солдата начальнику не с тем, чтобы изнурять и истреблять его, но для того, чтобы сберечь и сделать полезным и способным Отечеству.

Словом сказать, единою жестокостию можно удержать от преступления, но нельзя внушить добродетели.

 Весьма ошибаются те, которые думают, что в военное время можно ослабить Дисциплину, напротив, в сие время и нужно наблюдать ее с большою точностию. Офицеры, не знающие образа мыслей солдат, ласкают и потворствуют им в день сражения, но они худо делают, переменяя обращение свое сними. Однажды случилось, что во время сражения солдаты, утомленные продолжительною перестрелкою начали колебаться, Офицеры просили, уговаривали их, но ничто не помогало. (63) Вдруг, приезжает Майор, начинает кричать на солдат и тотчас все приходит в порядок по своему обыкновению. Конечно, Майор был не прав, ругаясь в мирное время, но есть ли он привык к сему на простом учении, то и перед неприятелем должен употреблять те же выражения.

Праздность, сластолюбие и роскошь, суть Главнейшие неприятели Воинской Дисциплины. Сципион, желая восстановить Дисциплину в Армии, над коею принял начальство, прежде всего, изгнал распутных женщин, запретил держать излишних слуг, экипажи, продавать товары, способствующих роскоши. Того ж правила держался и фельдмаршал Граф Румянцов: в Армии его положена была оценка только одним вещам и припасам необходимо нужным для солдат и офицеров; (64) все же служащее для прихоти позволено было продавать по вольной цене.

Ежели при соблюдении правил здесь изложенных, ни возраст, ни чин или порода, не будут спасать от заслуженного наказания, то с каждым днем Дисциплина будет приобретать новые силы.

Сколь ни полезна Воинская Дисциплина, но есть ли только она одна будет удерживать солдат от преступлений, то они еще весьма далеки будут от желаемого совершенства. Дисциплина может сделать их храбрыми, стойкими в обороне и послушными, но никогда не внушить им, что они люди, граждане, и что по сим двум Званиям должны иметь так же и общественные добродетели. Одна только нравственность может поселить в солдатах сии добродетели, необходимые для благосостояния войск, (65) чести их, и славы народа, коего часть они составляют. Вера, по влиянию ее на добрые нравы и на все обязанности людей, есть основание Воинской Дисциплины и один из важнейших предметов для Полководца. Вера должна иметь более влияния на сердца, нежели на разум солдат, должна внушать им высокое понятие о святости присяги на верность службы, данной им Государю и Знаменам; должна смягчать в них нравы и поселить чувства человеколюбия и добродетели, которые с истинным мужеством всегда неразлучны бывают.

В сем то состоит истинная обязанность Полковых Священников: наставники в Вере, должны учить так же и добрым нравам, почему и надлежит поручать сию важную должность людям возмужалым, трезваго поведения, благочестиваго жития и имеющим  (66) достаточные сведения. Словом сказать, людям, которые бы примером своим подтверждали сказанное ими в поручениях.

Ничто столько не поражает сердца людей, как описание великодушных деяний. Впечатление, производимые оными более привязывает к добродетели, нежели витийственные речи и сильные упреки строгаго оратора. Отечественная истории наша доставляет множество примеров для поучительных слов: Священники, напоминая часто солдатам деяния не только знаменитых мужей наших, но даже и рядовых, отличившихся безкорыстием и честнос-тию своею, да научать их Любови к Отечеству, верности к Государю, повиновению начальникам и человеколюбию. (67)

О пользе доставляемой строгою дисциплиною, наблюдаемою в Земле неприятельской

Нет ничего необходимее, как наблюдение строгой Дисциплины в Земле, в которой войска проходят, стоят лагерем или разположены на квартирах.

Транзивуль, Полководец Афинский, овладел одним из знаменитейших городов острова Родоса. Чтобы избавиться от разграбления, город заплатил ему значующую контрибуцию, но воины афинские без ведома Полководца разорили домы нескольких граждан. Обыватели, раздраженные таковым нарушением слова, вооружаются, в ночное время нападают на стан Афинский, убивают Полководца и великое число воинов, а остальных принуждают спасаться бегством. (68)

В Записках Вьельвиля можно видеть, что в походе 1552 года в Нидерландах, несоблюдение Дисциплины было причиною всех бедствий претерпенных Французскою Армиею: "Неповиновение, - говорит он,- лишило войски наши всякого пособия, которое могли бы мы получить от жителей страны. Доходило до того, что некого было разспросить о дороге, ни один обыватель не явился к нам с съестными припасами. За оружием и провиантом, должно было посылать за 5 и6 миль, и то с сильным прикрытием, ибо конвой из десяти человек делался жертвою раздраженных жителей и назад не возвращался, от чего Армия весьма много потерпела».

Кроме того, что не соблюдение строгого порядка может быть пагубно для Армии, война само по себе есть уже зло столь великое, что надлежит стараться сколько можно уменьшить плачевные последствия оной: разорять землевладельцев  (69) , самую бедность им делать или еще чувствительнее, развращать жен их и дочерей: что может быть сего ужаснее? что более заслуживает наказания?

Право победителя в Земле неприятельской состоит:

1. в присвоении себе доходов завоеванной области.
2. в требовании содержания и продовольствия для Армии, сколько страна доставлять может.

Есть ли победитель хочет иметь способы хочет иметь способы продол-

жать войну, то должен сберегать страну, в коей она происходит. Для сего потребно назначить, во-первых: какое именно содержание обязан давать каждый обыватель своим постояльцам, и наистрожайше запретить Грабеж и самовластные требования со стороны солдат и офицеров; во-вторых, сделать  (70) оценку всем съестным припасам вместе с доставкою оных, и сходно с сею оценкою платить наличными деньгами за все то, что будет доставляться от обывателей в Армию. Следуя сему правилу и наблюдая при том строгою Дисциплину, можно быть уверенным, что страна никогда не разорится и будет в состоянии довольствовать Армию во все продолжение войны. Надлежит всегда помнить правило, что война должна питать войну: а для сего нужно покровительствовать земледельца, не позволять притеснять его и Грабить, и тем самым доставлять ему способ возделывать землю свою. Тогда обыватели останутся покойны и безопасны, а содержание Армии будет требовать менее иждивения.

Начальники должны показывать примером умеренности своим подчиненным: Шах Персидский Нуширван, прозванный Справедливым, будучи на охоте, желал поесть дичи им убитой, но не имел соли. Послал за оною в ближайшее селение с строгим приказанием не брать ее без платы: "Какое зло может произойти от того,- сказал один из приближенных Царя, - есть ли не будет заплачено за пригоршню соли? – Такое,-отвечал Нуширван, что есть ли Царь сорвет одно яблоко в саду своего поданного, то на другой же день придворный его срубит яблоню».

Разительный тому пример, сколь полезно наблюдать Дисциплину в Земле неприятельской, являет нам история Густава-Адольфа. Мог ли Король Шведский с 15-ю тысячами человек, отважиться на войну с Римским Императором Фердинандом II-м, коего одно имя приводило в трепет всю Германию, средства были неизчислимыя  (72) , Армия была дотоле непобедима и который при том имел хороших Полководцев, есть ли бы сам Густав –Адольф не имел войск хорошо образованных и соблюдающих строгую Дисциплину. Современные историки описывают, что у сего Государя,  (лагерь был) всегда укрепленный сообразно с местоположением, походил на город, в коем обитали мир, тишина и согласие. Армия его, даже и в зимнее время располагалась в поле, когда необходимость того требовала. Беспрекословное повиновение, умеренность и беспрерывные труды, содержали войски его в строжайшем порядке. Вся Германия удивлялась хорошей Дисциплине Шведских войск. У них, всякий разврат был наказываем и жесточайшему взысканию подвергались все без изъятия, за богохуление, грабеж, игру и поединок. (73)  (усмотрев сколь противны Дисциплине поединки, ибо нередко препятствуют начальникам взыскивать надлежащим образом с своих подчиненных, Густав-Адольф запретил оныя под смертною казнию. Случилось, что два Шведских офицера поссорясь между собою вознамерились решить распрю свою поединком. Они бы тотчас прибегнули к сему средству, естьлиб не опасались строгости законов и гнева Королевскаго. Чтобы и с сей стороны обезпечить себя, положили они идти вместе к Королю и просить у него позволения на поединок. Я согласен на прозьбу вашу, отвечал Густав-Адольф, скрывая негодование свое, но сам хочу быть свидетелем поединка, чтобы между вами все происходило в надлежащем порядке. В условленный час, офицеры явились на назначенном месте. Вскоре прибыл туда и Король в сопровождении телохранителей своих, которыя тотчас окружили место для поединка назначенное. Офицеры, обнажив шпаги, готовились уже к бою, как вдруг увидели подле себя человека держащего  (74) в руках длинный меч. Пораженныя таким явлением с изумлением смотрели они друг на друга. Чтобы вывести их из сомнения, Король приказал объявить им, что это был палач, имеющий повеление отсечь голову тому из них, кто в живых останется. Офицеры, пораженныя сими словами бросились к стопам Монарха, прося прощения в своем проступке. Король простил их, увещевая жить в мире и добром согласии, а между тем велел объявить по Армии: что впредь не будет никому пощады в таком преступлении, которое явно противоречит законам природы, несовместно с воинскою дисциплиною и лишает отечество храбрых и полезных сынов).

Одна из Главнейших статей военных Законов была умеренность: во всем стане Шведском, не исключая и Королевской ставки, не видно было ни золота, ни серебра. Густав-Адольф имел столько же попечения о нравственности солдат, как и в воинском обучении их. Каждый день по утру и в вечеру, полки, собравшись в поле вокруг священников своих, приносили молитвы всевышнему. Во всех сих случаях Король лично показывал пример своим подчиненным.

Следствием такой строгой Дисциплины было, между тем, как войски императорские разоряли все места,  (75) им проходимыя под предлогом, что хотят лишить Шведскую Армию продовольствия, жестокие поступки их в блистательнейшем виде выказывали поведение Шведов, и спосшевствовали Густаву-Адольфу приобресть сердца всех народов Германии. Войски его за все платили наличными деньгами, до чужого имущества не касались и по сей причине, до чужого имущества не касались и по сей причине везде встречаемы были с восторгом, как избавители. Солдаты и офицеры начали переходить в шведскую службу, и между тем, как Густав-Адольф приобрел себе новых союзников, области им завоеванныя и приносили ему добровольныя вспомоществования и Армия его возрастала, войски Императора все более и более уменьшались, а способы его приходили в истощение. (76)

Но к чему нам искать примеров в веках отдаленных, когда события последней войны с французами неоспоримо доказали пользу дисциплины соблюдаемой в Земле неприятельской?

Никогда еще не видано было в Европе ополчения столь страшнаго, какова была Армия, с которой Наполеон Бонопарт вторгнулся в Россию, в достопамятный поход 1812 года  (по верным известиям, силы его простирались до 450 тысяч человек  (помета карандашом: 600 т.- прим. С.Р.) и при них было 1200 орудий артиллерии) . При виде столь многочисленной и столь хорошо обученной Армии кто бы ни подумал, что оная назначена для завоевания Вселенной, но она погибла не столько от суроваго климата и Оружия Россиян, как от неосторожности Полководца, который имел неблагоразумное правило позволять грабеж в Земле Неприятельской, дабы тем привязать к себе солдат и возбудить в них храбрость. (77)

Наполеон вторгнулся в Россию без всякаго сопротивления, ибо Россияне слишком слабые числом войск, решились избегать общаго Сражения и отступить внутрь страны, дабы заманив туда неприятеля, удалить его от великих пособий приготовленных им на реке Висле. Таким образом, Французы без боя овладели всею Литвою, но едва вступили они в пределы России, как предавшись склонности своей к Грабежу разсыпались по селениям, и под предлогом искания съестных припасов отнимали у обывателей все, что только на глаза им попадалось. Литовцы, устрашенныя таковыми насильствами начали оставлять домы свои, отгоняя скот и унося все, что имели драгоценнейшаго, а французы, приходя на ночлег не находили даже соломы для постелей своих, и за фуражом принуждены были посылать за несколько миль. – Сие происходило в Июне месяце и в окрестностях Вильны! (78)

Между тем, Наполеон разсылал повсюду возмутительные объявления и раздавал оружие крестьянам, в намерении возжечь междоусобную войну между народом и дворянством и побудить Литовцев к набиранию новых войск, которыя хотел употребить против России. Средства сии могли иметь некоторый успех только в одной Вильне, где Бонопарте лично находился, но по местечкам и деревням не произвели никакого действия. Поля были опустошены, деревни оставлены, все крестьяне удалились в леса и французы встречали изредка только Евреев рубищами покрытых, которыя из корыстолюбия решились, лучше подвергнутся притеснениям их, нежели оставлять смрадныя жилища свои.

Бонопарте, беспрестанно мечтавший только о новых завоеваниях, не примечал неповиновения войск своих, и чрез то  (79) был виновником разорения богатых и отчаяния бедных. Безпечность его вскоре открыла глаза Литовцам, коих Французы старались уверить, будто пришли освободить их от ига России. При всем том, насильства учиненныя Французами в Литве были ничто в сравнении с опустошениями, которыя производили, вступив в древния пределы России. Они щадили Литовцев, в надежде возбудить их к поднятию оружия против России, но вступив в Смоленскую губернию, начали опустошать все встречавшееся им. Французский Авангард грабил деревни и усадьбы не заботясь о том, что Войски за ним следующие, чрез то лишались способов к продовольствию. Тогда война начала обращаться в народную: земледельцы, ожесточенные грабительством французов и (80) поруганием Веры и храмов божих, удалились в леса около большой дороги лежащие, начали нападать на неприятелей по-одиночке идущих, или в малом числе отставших от корпусов своих, и без пощады убивали всех, кто попадался им в руки. С того времени, Наполеон должен был видеть, до какой крайности может дойти народ, предпочитающий богатствам свою независимость.

Знаменитое сражение при Бородине, не могло спасти Москвы; однакож доставило ту выгоду, что Наполеон, ослабленный ужасным уроком в сей битве претерпенным, не мог в последствии предпринять ничего важнаго. Российская Армия отступила медленными шагами: французы преследовали ее весьма слабо, и Москва отдана им без всякого сопротивления.

Избалованный любимец счастия, ожидал себе пышной встречи, при вшествии своем в древнюю столицу Царей Российских  (81) , но вместо того нашел одни стены. Улицы были пусты, город, казался, необитаем, и глубокая тишина царствовала повсюду. Французы вошли со всеми предосторожностями на войне употребляемыми: передовые патрули их осматривали домы и церкви, но в первых находили только детей, старцев или воинов раненых в крепких сражениях, а в последних, тысячи светильников, возженных в честь святых угодников, доказывали, что Россияне до последнего часа не преставали призывать на помощь Всевышняго. Такое благочестивое и великолепное зрелище являло могущественным и великим народ, который называли они варварами, и вливало тайный ужас в сердца неприятелей.

С самого вторжения своего в Россию, Наполеон указывал войскам своим на Москву, как на предел их подвигов и богатую добычу, (82) которая с избытком вознаградит их за все труды и нужду, претерпенные ими в течение сего похода. Еще перед Бородинским сражением обещал он им в Москве мир и спокойныя квартиры: От того произошло, что при Бородине французы сражались так отчаянно, с решительным намерением пробиться сквозь все заграждающее им путь на Столицу. Вступив в Москву, они тотчас разсыпались по улицам за добычею, солдаты их явно продавали или променивали вещи ими награбленные, а жители Московские, приведенныя в отчаяние насильствами неприятелей, сами зажгли город в разных местах.

Пламя, раздуваемое сильным ветром, охватило все части онаго, и вскоре домы, коих Архитектура и внутреннее убранство удивляло самих французов, соделались жертвою пламени. Не надеясь быть в безопасности в городе, коего разрушения казалось неизбежным, Наполеон выехал из Москвы вместе с генералами своими. Тогда своевольство сделалось необузданным: Войски, не будучи удерживаемы боязнию, которое присудствие начальников всегда внушает подчиненным, предались всяким безчинствам, какие только вообразить можно: никакое убежище не было довольно свято, чтобы могло избегнуть жадности их; даже самые гробы мертвых не были пощажены ими.

Между тем, как французы в Москве предавались грабежу и святотатству, Российская армия спокойно совершила тот превосходный, скрытный марш, который положил конец бедствиям России. Фельдмаршал Кутузов не мог надеяться с выгодою оборонять Москву, по причине обширности сего города и малочисленности войск своих. Он чувствовал, что  (для) , спасения Отечества (84) нужнее было сохранение Армии, нежели сохранение столицы, оставленной большей частию жителей, и что важнее всего было помышлять о прикрытии южных губерний, самых хлеборобных в России, в которых притом находились и военные припасы, необходимо нужные для снабжения Армии. Не имея  (намерения) идти туда по Калужской и Тульской дорогами, на коих неприятель, по близости своей к оным, легко бы мог предупредить ему путь, Российский полководец вознамерился обмануть Наполеона; Он приводит в недоумение притворным отступлением по Рязанской дороге, и вдруг повернув в лево на Подольск, круговым движением около Москвы выходит на Калужскую дорогу. Таким образом, он опять приблизился к Смоленской дороге и пришел в состояние перехватывать сей единственный путь (85) военных действий французов, по коему они могли еще получать подкрепления и военные снаряды, в коих после бородинскаго сражения, начинали уже терпеть недостаток. Чтобы препятствовать приходу сих подкреплений и подвозов, Кутузов выслал на Смоленскую дорогу сильные отряды легких войск, а сам, избрав себе, выгодный стан на реке Наре, близ села Тарутина, укрепился в оном. Разорение Москвы, конечно, было великою потерию для России, но и еще и того чувствительнее для французов, ибо лишило их последних средств к продовольствию. Есть ли б, Москва уцелела, то по великому количеству запасов всегда в ней находящихся, французы могли бы оправиться, дождаться подкрепления и потом снова начать военные действия. Напротив того, созжение Москвы было причиною совершеннаго изнурения их Армии и, наконец, принудило их  (86) к поспешному отступлению в самое дурное время года.

Страшная армия Наполеона, со времени вторжения ея в Россию, потеряла уже более трети людей от усиленных переходов и сражений. Большая часть Конницы изстреблена была в сражении Бородинском, а остальная часть, равно как и Артиллерийские лошади, изнуренныя худым кормом, почти уже не в силах отправлять службу. Естьли представить себе нужду претерпенную французами и урон в людях, до прихода их в Москву, и притом в самое благоприятное время года, когда Земля покрытая плодами могла доставить им обильное продовольствие, то нельзя постигнуть причины, для чего Наполеон не возвратился в Смоленск, прежде нежели успела оправиться Российская Армия, тем более, что Москва, на которую он столько надеялся, уже не существовала. (87) Видно само провидение помрачило результат его, дабы наказать за кичливость, ибо, не примечая опасности своего положения, он дерзнул помыслить, что, оставаясь в Москве, может принудить Россию к миру, и что народ, столь великодушно пожертвовавший имуществом своим, согласиться потом, принять постыдные для него предложения на дымящихся развалинах своей столицы.

Но возвратимся к нашему предмету: французы, изгнанные пожаром из Москвы, расположились в окрестностях оной. Солдаты одеты были в в различное платье награбленное ими в столице. Лагерь походил на странное торжище, где всякий солдат, превратившись в купца, продавал по низкой цене вещи самые дорогие. Стоя в открытом поле, будучи подвержены суровостям непогоды, они ели на фарфоровой посуде, пили из серебряных покалов; одним словом  (88) имели у себя все, что только роскошь изобрела для удобнейшей жизни. Но под наружностию изобилия скрывалась крайняя бедность. Огородные овощи найденные в Москве были уже съедены; скот при Армии находившийся пал от недостатка фуража, и французы не имели ни хлеба, ни мяса, между тем как столы их покрыты были сахарными закусками и разными винами. Разстроенные силы их, не позволяли им делать никаких важных покушений против Россиян. Удаленные от пределов своих, лишены они были всех пособий; продовольствие их день ото дня становилось затруднительнее, до того, что напоследок принуждены были употреблять в пищу лошадиное мясо. Французская Армия со всех сторон окружена была партиями Российских легких войск, отрезывавших ей всякое сообщение; все подвозы и курьеры перехватываемы были оными. (89) Фуражиры их, отправлялись не иначе как под сильным прикрытием, но невзирая на то всегда преодолеваемы были нашими легкими войсками. Редко проходил день, в который не приводили в Российский лагерь 300 человек и более. Французские Корпусы, для удобнейшаго продовольствия слишком удаленные один от другого, не в состоянии были сопротивляться с успехом сим частным нападениям, которые неприметным образом изтощая их Армию, приготовляли ей столь плачевную участь. – Самые крестьяне Российские, ожесточенные насильствами Французов, вооружились против них: горя любовией к Отечеству и мщением к неприятелю, они устраивали между собой ополчения. На возвышенных местах и колокольнях ставили часовых, которые завидя неприятеля ударяли в набат. При сем знаке, крестьяне нескольких соседних деревень собирались вместе, с отчаянием нападали  (90) на неприятеля и не сходили с места битвы, не одержав победы.

Таким образом, французы, для получения продовольствия, принуждены были всякий день вступать в новый бой, всегда для них невыгодный, тем более что в таком удалении от отечества своего, самая малая потеря была для них весьма чувствительна.

Между тем, как Французская Армия изтаевала, в окрестностях Московских, Российские войска в стане своем при Тарутине, пребывали в совершенном спокойствии. Полки пополнялись вновь набранными войсками, Конница оправлялась от трудов прежняго похода, и не было ни в чем недостатка, ибо жители окрестных мест наперерыв старались снабжать Армию потребностями всякаго рода. Большие дороги к ней ведущия, покрыты были подвозами из хлеборобнейших губерний, (91) близ коих Армия расположена была. Больные и раненые, находясь между родных и соотечественников своих, получали всякие пособия, каких только от единокровных и друзей ожидать можно. Ежедневно прибывали к Армии выздоравливающие офицеры и солдаты.

Наполеон, стесненный со всех сторон легкими войсками российскими, в намерении высвободиться из затруднительнаго положения своего. Ему не льзя было идти на Петербург не притянув за собою Российскую Армию и не подвергаясь совершенной погибели чрез потерю последнего сообщения своего с Польшею. Углубиться еще далее в Россию, он также не мог, ибо чрез то пришел бы еще в большую слабость и еще более удалился от своих пособий. Недостаток продовольствия, а вместе с оным и неудовольствие войск день ото дня увеличивались. (92)

Французы соскучили уже войною: они не видели ни малейшей надежды к миру обещанному им Наполеоном, и непреклонность Россиян приводила их в уныние.- Бонопарте, всегда упорствовавший против затруднений и пристрастный ко всему чрезъестественному, как будто для того только оставался в Москве, что угрожали ему изгнанием из оной, и думать принудить Россиян к миру, показывая вид, что хочет зимовать в развалинах сей столицы. Вместо того, чтобы самому объехать Корпусы Армии своей и лично удостовериться в опасности своего положения, он заперся в Кремле и делал смотры войскам при нем бывшим; может быть в надежде обмануть Россиян наружным блеском, и тем скорее принудить их к принятию мирных условий, которые предлагал он Кутузову. В таком положении находились дела, как вдруг получил он нечаянное известие (93) , что сильный Авангард его из отборных войск составленный, под начальством Короля Неаполитанскаго, разбит при речке Чернигиной, неподалеку от Тарутина. Это был громовой удар разсеявший все приятные мечтания Наполеона заключить мир с Россиею в самой Москве. Тогда приметил он, уже несколько поздно, что время было удалиться из сего Города, но выходя из онаго, в бешенстве своем приказал взорвать Кремль, дабы разрушить то, что пощажено было самим пламенем.

Наполеон хотел отступить не по той дороге, по которой пришел, ибо оная совершенно опустошена была его войсками  (намерение его было открыть себе возвратный путь чрез хлеборобныя, южныя Губернии наши, для чего и резервным войскам своим, находившимся в окрестностях Смоленска, дал он повеление идти к Калуге, чтобы в сем городе соединиться с Главною Армиею). Сражение при Малом Ярославце доказало ему невозможность сего предприятия. Россияне сражались с такою храбростию, что отняли у него последнюю надежду к успеху, и французы принуждены были возвращаться в Польшу чрез места  (94) им же раззореные. При самом начале сего несчастнаго отступления, худое состояние подъемных лошадей заставило французов сомневаться в возможности увезть богатства, награбленныя ими в Москве. Совершенный недостаток съестных припасов страдания усугублял их: найденныя в Москве приходили уже к концу и каждый не хотя поделиться с товарищами удалялся в сторону, чтобы украдкою съесть кусок хлеба, который удалось ему себе промыслить. Полусгнившая солома, срываемая с крыш крестьянских домов, составляла единственный корм лошадей, которые целыми сотнями падали от изнурения и усталости. Каждый день, Артиллерия принуждена была уменьшать число своих зарядных ящиков, взрывая их на воздух. Наполеон, в безразсудной ярости своей, приказал Гвардии изстреблять все встречающееся: солдаты столь охотно  (95) ему повиновались, что жгли даже селения, назначенные для ночлега войскам за ним следовавшим; а сии изстребляя в свою очередь остальныя домы уцелевшия от пожара, не оставляли ариегарду своему ни малейшего убежища, где бы могли люди укрыться от непогоды. Передрогнув от ненастья, они охотно ложились отдыхать на горячем пепле домов накануне сожженных.

Козаки, неослабно преследовавшие французов, ежедневно делали на них нападения. Пользуясь безпорядком при каждом появлении их производившим, французские солдаты, приставленные к обозу присваивали себе вещи, порученныя им на сохранение. Воровство и безсовестность сделались столь общими по всей Армии, что офицеры находились во всегдашней опасности быть ограбленными от своих подчиненных, которые  (96) нарочно делали ложные тревоги, дабы пользуясь смятением от того происходящим, похищать вещи заранее ими примеченные.

С приближением французов к Дорогобужу погода вдруг перемешалась: пошел снег с сильным ветром. Солдаты без одежды, обуви и изнуренные голодом, равнодушно смотрели на товарищей своих, которые, падая подле них, умирали на дороге. С того дня, французская Армия потеряла вид устроеннаго войска. Солдаты перестали повиноваться офицерам; а сии начали убивать своих Генералов. Французы рассыпались в обе стороны большой дороги, ища себе продовольствия, грабя и предавая пламени все попадающееся им на встречу. Вскоре, отдельные партии сии атакованы были крестьянами, вооружившимися для отмщения за бедствия причиненныя им неприятелем.

Козаки, присоединились к ним на помощь опять сгоняли на большую дорогу французов, спасшихся от ярости  (97) поселян, пренебрегая брать пленных.

В таком состоянии находилась французская Армия, когда прибыла к Дорогобужу. Малый городок сей возвратил б жизнь многим несчастным, естьлиб гнев не ослепил Наполеона, который приказал зажечь город забыв, что Войски его первые пострадают от сего опустошения. Дорогобуж был сожжен, магазейны разграблены Императорскою Гвардиею, и водка текла по улицам, между тем как прочие Корпуса Армии умирали от недостатка продовольствия. Небольшое число домов уцелевших от пожара, заняты были исключительно Генералами и Офицерами; солдаты, сохранившие еще столько сил, что могли владеть ружьем, должны были удерживать Россиян, будучи сами подвержены всей суровости климата, о коем  (98) до того времени не имели они никакого понятия; между тем, как люди отставшие от команд и полков своих не находили себе места даже среди биваков. Всякой может представить себе ужасное положение сих несчастных: истощенные голодом, они с жадностию бросались на мертвую лошадь и дрались между собою за каждый кусок падали. Измученные безпрерывным походом, безсоницею, холодом и не находя дров для разведения огня, они насильно зажигали домы занимаемые офицерами и грелись около пламени. – Лошади французские не подкованные по-зимнему, не в состоянии были везти Артиллерию по дорогам, прокрытых гололедицею: по сей причине, множество орудий и повозок были брошены. Тогда солдаты начали явно грабить собственные свои обозы. Дорога была покрыта чемоданами, платьем и бумагами. (99)

Офицеры спешили класть на вьючных лошадей лучшия вещи свои; но едва лишь объявлял кто-либо намерение свое оставить повозку, как она делалась добычею солдат, которые, не давая хозяину время выбирать вещи по его желанию, грабили повозку, хватая преимущественно съестное и крепкие напитки.

 Французов все еще поддерживала надежда, что по приходе в Смоленск найдут они там конец своим бедствиям; ибо у них по Армии носился слух, что город сей, изобильно снабжен припасами всякаго рода. Но прибыв туда они увидели, что все обещания, сделанные им были тщетны, и что не было принято надлежащих мер для освежения Армии. Одной только Императорской Гвардии выданы были порционы: прочие солдаты умиравшие с голоду и приведенные в отчаяние медленностию раздачи, разграбили магазейны.

Выходя из Смоленска, (100) Наполеон приказал сжечь город, но быстрое преследование Россиян не позволило французам совершенно его исполнить.

 Между тем, Россияне от самого Малаго-Ярославца не упускали из виду французов: Козаки Генерала Платова и Авангард под командованием Генерала Милорадовича преследовали Ариегард их, и частыми нападениями старались задерживать оный, в то время как Главная Армия фельдмаршала Кутузова скрытно преследовала французов параллельными маршем и находилась у них с боку, между тем как они полагали ее далеко назади. Искусное движение сие, почти единственное в летописях войны прикрыто было сильными отрядами легких войск, которыя следуя между Кутузовым и французами, не давали покоя сим последним, во все время их отступления.

Наконец под Красным (101) , Кутузов успел преградить путь большей части Армии Наполеоновой и совершенно разбил ее в двух сражениях. Французы, бросив Артиллерию свою и обозы поспешно отступили к Борисову, не доходя коего присоединились к ним Корпусы Маршалов Удино и Виктора, которые, оставаясь в Белоруссии действовали против Российской Армии Генерала Графа Витгенштейна. Силы Наполеона снова возросли до 70 тысяч человек. Теперь, можно бы было окончить войну одним ударом: надлежало только воспрепятствовать уходу французов в Польшу, не допустив их переправиться чрез реку Березину. На сей конец, 30-тысячная Российская Армия под начальством Адмирала Чичагова занимала правый берег реки, наблюдая все переправы чрез оную. Силы сии недостаточны были для удержания Французов: (102) Приведши Российскаго Генерала в недоумение разными движениями своими, Наполеон успел перейти чрез Березину, однако ж на переправе потерял до 30-тысяч человек и весь обоз при нем бывший с вещами в Москве награбленными. После сего, отступление Французов превратилось в совершенное бегство. Гордый завоеватель потерял области российские, захваченныя им еще с большей скоростию, нежели покорил оныя. Из 400-тысячной Армии осталось у него не более десятой части безоружных солдат, покрытых лохмотьями и даже сырыми кожами с упалых лошадей. Наполеон, устрашенный толикими несчастьями, а еще более того, опасаясь потерять верховную власть свою во Франции, и чтобы союзники его в Германии, узнав совершенно настоящее положение дел не разорвали тягостный договор подвергнувший  (103) их владычеству его, бросил остатки Армии своей среди лесов Литовских, и под чужым именем бежал во Францию для истребования новых жертв от Сената ему раболепствовавшего.

Доселе присудствие Наполеона удерживало еще начальников войск при их должности, но пагубный пример вождя неминуемо долженствовал подействовать и на сотрудников его. Большая часть Генералов и Полковников, без стыда и совести бросили остатки бригад и полков, им вверенных, а солдаты, лишенные начальников начали оставлять Знамена, которые защищать присягали, и сами, истребив их, зарывали в Землю, дабы не остались они Россиянам. Между тем, холод день ото дня становился сильнее, и французы тысячами замерзли на дороге. Коль скоро солдат, изнемогший от усталости падал на землю, то ближайший из товарищей с жадностию  (104) бросался на него, и прежде нежели сей испускал дух, срывал с него одежду, дабы самому прикрыться оно.- Опасаясь замерзнуть, французы зажигали целыя домы, но, желая греться из близи и, не имея сил бежать, когда огонь разпространялся, сами делались жертвою пламени. Многие из сих несчастных, закопченные дымом и покрытые кровью лошадей ими пожранных, подобно теням скитались вокруг пожара, разсматривали трупы товарищей своих, и падая возле них таким же образом умирали. Несчастие сравняло все состояния: тщетно начальники хотели употреблять власть свою; никто им не повиновался. У кого было съестное, тот окружен был толпою ласкателей, коих голод побуждал забывать и чин, и достоинство свое. Офицеры, не могли возбудить сострадания в них, которые прежде сего им повиновались; (105) Но положение Генералов привыкших начальствовать, было еще и того достойнее сожаления: все убивали их, чтобы не быть принужденными оказать сим какую-нибудь услугу.

От самой реки Березины, Россияне преследовали по пятам неприятелей, и неоднократно отрезали Ариегард их. Вся дорога покрыта была французскими солдатами, потерявшими даже подобие человеческое, и коих Козаки пренебрегали брать в плен. Одни потеряли слух, другие язык, а иные пришед в сумашествие от чрезмерной стужи и голода, жарили на огне мертвых товарищей своих, чтобы сожрать их, или грызли собственныя свои руки. Те, которые сохранили еще остаток бодрости, шли в ужаснейшем безпорядке, не зная куда идут и, останавливаясь для ночлега там, где усталость к тому их принуждала. (106)

 В таком состоянии прибыли они в Вильну, где надеялись найти себе отдых и продовольствие, но едва лишь вступили в сей город, как гром пушек возвестил им о приближении Россиян. Видя тщетность надежды своей, французы вышли из Вильны, пользуясь ночным временем, но будучи горячо преследуемы Козаками по дороге в Ковну, потеряли остальной обоз свой, заблаговременно из Москвы отправленный, а вместе с ним утратили не только остатки вещей награбленных ими в России, но и все то, что привезли с собою из Франции и Германии.- Из всей страшной Армии Наполеоновой, не более 20 тысяч человек успели уйти за реку Неман, две трети оных оставались в Польше в течение сего похода, и не видали стен московских.

Таковы были бедствия изстребившия сильную Армию, которая задолго перед тем была ужасом Европы: менее нежели в шесть месяцев безумие и ослепление однаго человека (107) погубила цвет юношества Франции, Италии, Германии и Польши. Наполеон, не довольствуясь тем, что обладал лучшею половиною Европы, захотел покорить еще и Россию, столь хорошо защищаемою самою обширностию своею. Ограбив Италию и Германию, он захотел овладеть так же и сокровищами столицы Царей Российских, и потому умыслил самое высокомерное и безразсуднейшия из всех предприятий.

Разкрыв бытописания найдем, что со времен похода Камбиза, Царя Персидскаго против Скифов, никогда еще армия столь многочисленная, какова была Наполеонова, не претерпела таких ужасных злоключений. Нельзя в том сомневаться, чтобы неповиновение и грабительства не были первою причиною сих несчастий, ибо они то ожесточили сердца мирных  (108) поселян против французов и лишили их тех пособий, которые при лучшем обращении с обывателями, они могли бы получить от них.

Дерзостная неосмотрительность военных действий Наполеона, произведенных против всех правил науки, увеличила сии бедствия, а суровость климата, голод, нужда и меч России довершили изстребления французской армии.

Великая перемена в политических соотношениях Европейских держав, была неизбежным следствием столь скораго падения французов. Наполеон не мог иметь верных союзников: все они уже устали жертвовать ему народом и сокровищами своими, и с нетерпением ожидали удобнаго случая свергнуть с себя тяжкое иго подданства, которое он прикрывал названием Рейнскаго союза. Дружественный трактат, соединивший Россию с Великобританией и Швециею, представлял всем соседственным державам надежную подпору. Король прусский, первый прибегнул (109) к оной, не взирая на то, что Наполеон владел не только крепостями прусскими, но даже столицею и всеми большими дорогами. Таково было начало общаго Союза Европейских держав, который в столь короткое время составился и перевесил могущество Наполеона. Но первою причиною сего переворота было великодушие Императора Александра I.

Не взирая на то, что Пруссия и особенно поляки, держались стороны Наполеона и сражались против Россиян, Милосердный Монарх повелел войскам своим поступать с Пруссиею и Польшею, как с Землями Союзными, а не неприятельскими. Добрый Порядок и строгая Дисциплина, наблюдаемые Россиянами, вскоре ободрили обывателей, которые, видя, что не делают им никаких обид и притеснений, и будучи обнадежены в личной безопасности своей, спокойно оставались в жилищах, чрез что самое Войски Российские получили от них всякие пособия (110) и не терпели ни в чем недостатка. Скорее, нежели в 4 месяца, театр войны перенесен был от Днепра и Двины на берега Одера и Эльбы. Россияне, быстро преследовавшие слабые остатки французской Армии, очистили от неприятеля всю страну между сими реками лежащими, кроме крепостей занятых французскими гарнизонами.

По соединении Россиян с Пруссаками, союзныя Армии переправились через Эльбу и подвинулись к реке Саам; ибо занятие Саксонии весьма важно было для успешнаго освобождения всей германии. Союзные Монархи не хотели нарушить право Государей: они надеялись, что кротостию и убеждением более успеют, нежели Силою; но Король Саксонский, удалившийся в Австрийские Владения, остался преданным Наполеону и слепо доверенностею полагался на коварныя обещания сего опустошителя своего  (111) государства.

От того произошло, что движение союзников в Саксонию не принесло никакой пользы, и между тем, как жители северных областей Германии ожидали только перваго знака, чтобы вооружиться против французов, саксонцы отказались возстать против них, без повеления своего Государя.

Российская Армия, от самой Москвы почти безостановочно преследовавшая французов, не могла еще получить никаких подкреплений: напротив того, подвигаясь в перед, она принуждена была употребить целые корпусы войск для обложения крепостей в тылу у нея оставшихся и наблюдения за Польскими войсками удалившимися в Краков, к Границе Австрийской.

Сверх того, она должна была еще оставлять отряды во многих городах польских, для обезпечения сообщения своего с Россиею. Правда, что присоединение Прусаков (112) доставило великую помощь Россиянам, но пособие сие состояло в будущем содействии: Прусская Армия не в состоянии еще была произвесть великих усилий потому, что вследствие Тильзитскаго мира Наполеон не позволял Пруссии держать на лицо более 45 тысяч человек, а новые Войски не успели еще собраться. По сим причинам, действующие силы союзников не превышали 100 тысяч человек, между тем как Наполеон собрал во Франции новую Армию, устремился против них со 170 тысячами войска. Воспоследовало сражение при Люцене, которое не было решено ни в чью сторону: но Король Саксонский отдал Наполеону важную крепость Торгау, и союзники, опасаясь потерять сообщение свои с Силезею, отступили за реку Эльбу. Под Бауценом, они принуждены были уступить многочисленности французов поле сражения, не потеряв однакож ни пленных, (113) ни артиллерии, и медленными шагами удалились к Шведницу, в намерении ожидать там подкреплений и следствия переговоров начатых уже с Австриею.- Между тем, Шведы сделали высадку в Померанию, и на севере Германии, в окрестностях Берлина, собралась новая армия против французов.

Наполеон вошел в Силезию по следам союзников, но едва вступил в сию землю, как Российские и Прусские партизаны начали перехватывать подвозы идущие к его Армии. Тогда он приметил, что зашел с лишком далеко, что положение его начинало походить на то, в коем он находился в 1812-м году под Москвою, и что движение союзников на Швейдниц было только повторение марша князя Кутузова от Москвы к Тарутину. Будучи угрожаем нападением на фланг, опасаясь потерять сообщения свои с Франциею, и к тому потерпев еще великий урон в сражениях при Люцене и Бауцене, он поспешил искупить безопасность свою перемирием, несравненно выгоднейшим для союзников, (113) нежели для него самого, ибо вооружения в Пруссии не были еще окончены, а Россияне ожидали к себе подкреплений и особенно военных снарядов.

Австрия, с самого вступления Россиян в Польшу объявившая себя нейтральною, колебалась еще пристать к союзникам, хотя и чувствовала всю пользу, которую получить могла. Держава сия изъявила желание свое успокоить Европу, доставив ей прочный мир, и приняла на себя посредничество между обеих воюющих сторон.

Начались переговоры о мире: Наполеон с робяческим упорством отвергнул все условия ему предлагаемые  (он объявил, что не уступит ни одной деревни из завоеваний своих, хотя бы союзныя армии стояли на высотах Монмартра, при вратах Парижа. Провидение непостижимыми путями ведшее его к погибели определило, чтобы спустя восемь месяцев, союзники действительно заняли высоты Монмартра, и тогда они нашли Наполеона столь же унывшего и покорнаго, сколько высокомерен он был при малейшей удаче) и хотел удержать присоединенным к обширной империи своей народы, коих нравы (115) , Законы и язык совершенно различные были от французских. Общественныя бедствия, уничтожение промышленности и торговли, вид невозделанных полей, изтощение всех способов, ничто не могло преклонить его. Уроки несчастия и Истории не могли превозмочь его славолюбия. Он хотел наполнить Вселенную громом своего имени, и провидение, во гневе своем, как будто наложило повязку на глаза его, ибо он уверен был, что Франция неизтощима и доставит ему новые Армии и новыя сокровища, для вторичнаго покорения Европы.

Пользуясь временем и способами, которое доставляло перемирие, союзники неусыпно старались о возстановлении Армий своих от разстройства, которое потерпели они от войны уже целый год продолжавшейся. Российская Армия, получившая (116) значительные подкрепления сделалась гораздо многочисленнее, нежели была при выступлении ея за Границу  (Действующая Армия российская в Силезии и Брандербургии, при начале перемирия состояла из 82 тысяч, а под конец онаго возросла до 172 тысяч человек) .

Войски отдохнули от трудов прошедшаго похода и снабжены были мундирами и оружейными вещами; Кавалерия и Артиллерия привели лошадей своих в наилучшее состояние; обозы были исправлены, а запасные артиллерийские парки совершенно оскудевшие в снарядах, наполнены оными. Прусская армия, с равным же успехом воспользовалась перемирием. Она удвоилась в числе людей Земским ополчением, набранным и устроенным в течение сего времени, снабжена была достаточно всеми военными потребностями, и во всех частях приведена в наилучшее состояние.

Одним словом, союзная  (117) армия получила новую силу и пришла в совершенную готовность снова явиться на поприще славы, с увереностию в успехе.

Сии плоды перемирия принесли, наконец, еще важнейший  (результат) : умножение и устройство союзных армий и непреклонность Наполеона к миру, побудили Австрию приступить к великому союзу Европы против дерзкаго честолюбца. Таким образом, союзники чрез перемирие приобрели несравненно большие выгоды, нежели Наполеон чрез успехи свои в сражениях при Люцене и Бауцене.

По соединиии Россиян и Пруссаков с Австрийцами, война снова возгорелась: Союзники делают покушение на Дрезден в намерении отвлечь Наполона из Силезии в Саксонию, и тем спосшевствовать фельдмаршалу Блюхеру одержать победу над французскою Армиею, при Коцбахе. Отступление созников от Дрездена в Богемию, приводит Наполеона  (118) в такую Безпечность, что желая поскорее выручить Армию свою разбитую в Силезии, он оставляет без подкрепления сильный корпус посланный им в Богемию, который и изстреблен совершенно при Кульме.- Другие две Армии его, еще многочисленнейшия, одна за другую устремляются на Берлин, и претерпевают двукратное поражение от северной армии Германской, в сражениях при Гросс-Беерене и Денневице.- Французы, изнуренныя безпрестанными переходами в перед и назад, претерпевают уже недостаток в продовольствии. Несмотря на то, что Наполеон, вопреки советам Генералов своих, упорствует держаться на Эльбе, и остается в Саксонии, опустошенной его войсками. Будучи окружен тремя союзными армиями, он мнит еще угрожать целой Германии, возставшей против владычества его. (119)

Наконец, союзники производят решительное движение; для соединения Армий своих в тылу Наполеона, что и побуждает его удалиться от Эльбы. Тогда он должен был сражаться не для победы, но для свободнаго отступления. Будучи атакован соединенными силами союзников, он претерпевает совершенное поражение на полях Лейпцигских  (перед Лейпцигским сражением, Наполеон имел 280 тысяч войска и более 900 пушек: после сражения осталось у него только 100 тысяч человек и 300 орудий артиллерии) .

Германские и Польские Войски толпами оставляют его знамена; прежние союзники его, против него же самого обращают оружие, и Германия возвращает прежнюю свободу свою. С того дня исчезла военная слава Наполеона. В один поход, он потерял плоды толиких подвигов; цену крови стольких миллионов людей. Армии его, в течение толикаго числа лет бывшая бичем Германии и всей Европы; Армии, которыя повсюду оставили столь ужасныя следы (120) присудствия своего,- принуждены спасаться скорым бегством.

Союзники преследуют их неослабно. Отступление Наполеона к Рейну было почти столь же бедственно, как и отступление из России: болезни, побеги и частыя сшибки, в коих французы беспрестанно теряли пленных, уменьшили его Армию еще до 60 тысяч человек и 160-ти орудий.

Дороги, покрытыя трупами и умирающими показывали союзникам путь, по которому надлежало им следовать. Но чтобы достигнуть Рейна, неприятель должен был еще пробиваться сквозь Баварско-Австрийскую Армию, вознамерившуюся преградить путь побежденным. Ганау, соделывается для французов новою Березиною: одной только храбрости войск и искусству Генералов, Наполеон обязан спасением своим, или по меньшей мере безпрепятственным бегством до Майнца, где он укрывается за Рейном. Таким образом, поход 1813 года окончился  (121) совершенным изстреблением страшной Армии, которая приводила в трепет Европу  (в течение сего похода Наполеон потерял более 300 тысяч человек и 900 орудий) .

Невозвратные потери Наполеоном понесенныя, обратили в дым намерение его основать всемирную монархию. Изчислив способы у него оставшиеся, он увидел, что, потеряв Германию, вскоре должен будет потерять также и верховную власть во Франции, и с того времени не умел более ни весть войны, ни заключить мира.

Между тем, союзники освобождают Голландию, и главная армия их приближалась к Рейну, располагается в окрестностях Франкфурта. Все вла-

дельцы Германии, прежние союзники, или справедливо сказать данники Наполеона спешат разторгнуть тяжкие узы, связывающие их; даже те, которые могуществу его обязаны разпространением своих владений, отказываются от утешительнаго (122) покровительства его, и предлагают союзным Монархам содействие и Войски свои.- Не ослепляясь быстрыми успехами увенчавшими оружие их, союзники желают мира; все народы воздыхают о сем даре небес: один только Наполеон противиться благоденст- вию Европы. Не внимая гласу устрашенной Франции, он с надменностию отвергает предложения о мире ему сделанныя, и тем упускает последнее средство оставшееся ему, чтобы удержаться на престоле. Союзные Монархи справедливо раздраженные неуместною упорностию Наполеона, повелевают войскам своим перейти за Рейн, и в тоже время обнародывают воззвание к французам:

"Мы ведем войну не против Франции, говорят они, но против правительства вашего покусившегося разпространить владычество свое на всю Европу. Градоначальники, помещики, землепашцы, оставайтесь спокойно в жилищах ваших! (123) Соблюдение общественнаго порядка, неприкосновенность к собственности частных людей и строжайшая Дисциплина, ознаменуют прохождение и пребывание в Земле вашей Союзных войск, чуждых духа мщения. Советом Союзных Монархов управляют правила и виды совершенно противуположныя тем, которыя вели к нам Войски ваши. Слава союзных Государей, будет состоять в том, чтобы положить конец бедствиям Европы. Единственная цель их, завоевание прочнаго мира, который бы действительно обезпечил спокойствие союзных держав, самой Франции и всей Европы. Мы надеялись получить его, не касаясь Земли вашей, теперь идем искать его в самой Франции».

В исходе 1813-го года, союзники вступили во Францию. Перед самым переходом за Рейн, - Император Александр отдал Российским войскам  (124) следующий достопамятный приказ:

"Воины! Мужество и храбрость ваша, привели вас от Оки на Рейн. Они ведут нас далее: Мы переходим за оный, вступая в пределы той земли, с которою ведем кровопролитную жестокую войну. Мы уже спасли, прославили отечество свое, возвратили Европе свободу ея и независимость. Остается увенчать великий подвиг сей желаемым миром; да водворится на всем земном шаре спокойствие и тишина! – да будет каждое царство под единою собственнаго правительства властию и законами благополучно! да процветает в каждой земле, ко всеобщему благоденствию народов, вера, язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение Наше, а не продолжение брани и разорения. Неприятели вступав в середину Царства нашего, нанесли нам много зла, но и претерпели (125) за оное страшную казнь. Гнев Божий покарал их. Неуподобимся им. Человеколюбивому Богу не может быть угодно безчеловечие и зверство; забудем дела их; понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку. Слава Россиянина, низвергать ополченнаго врага, и по исторжении из рук его оружия благодетельствовать ему и мирным его собратьям. Сему поучает нас свято почитаемая в душах наших православная Вера; она Божественными устами вещает нам: любите враги ваша и ненавидящим вас творити добро. Воины! Я несомненно уверен, что вы кротким поведением своим в Земле неприятельской, столько же победите великодушием своим, сколько оружием, и соединяя в себе храбрость воина против вооруженных с благочестием  (126) Христианина против безоружных, довершите многотрудныя подвиги свои сохранением приобретенной уже вами славы мужественнаго и добронравнаго народа. Вы ускорите чрез то достигнуть конца желаний Наших, всеобщего мира.- Я уверен такия, что начальствущие над Вами не оставят взять нужных для сего и строгих мер, дабы несогласныя с сим поступки некоторых из вас не помрачили к общему вашему прискорбию того добраго имени, которым вы доселе по справедливости славитесь».

Ожидание человеколюбиваго Монарха не осталось тщетным: Россияне, кротким обращением своим с жителями Франции, показывали пример союзным войскам, и вскоре самый опыт показал пользу происходящую от наблюдения строгой дисциплины в Земле неприятельской. (127)

Наполеон тщетно разсылал по всей Франции ложныя известия о грабительствах и опустошениях, будто бы производимых союзниками, в намерении возбудить против них весь народ. Он надеялся, что страсть мщения за насильства причиненныя французскими войсками в чужых землях, побудит все Города Франции к упорному сопротивлению, но обманулся в разчетах своих. При появлении союзников, одни только Земские чиновники удалялись из Городов и селений, ибо жители отказывались зашишать оныя не смотря на все представления военных начальников. Тщетно посланныя Наполеоном покушались вооружить народ, внушая ему недоверчивость противу союзных Держав. Видя повсеместное отступление французских войск, жители Франшконте, Альзаса и Лотарингии чувствовали безполезность всякаго сопротивления. (128)

К тому же, союзныя Монархи освободили их от тягчайших податей платимых ими своему правительству, а кроткое обращение союзных войск, заставило их оставаться в покое, не принимая участия в борьбе, которую почитали они касающеюся до одних войск. Во многих городах, союзники приняты были как избавители, и повсюду жители добровольными приношениями спешили предупреждать насильственныя поборы, которыя законам войны позволяются иногда делать.- Таким образом, союзники пользовались уже всеми выгодами, которые прежде сего французское правительство получало от богатых и хлеборобных провинций у него завоеванных. Способы союзников умножались, по мере того как Франция все более и более теряла пособия свои в деньгах, людях, продовольствии. (129)

Между тем, Наполеон собрал сильную армию при Шалоне на Марне, дабы из сей центральной позиции препятствовать соединению Союзников, которыя по переходе чрез Рейн в разных местах, взяли сосредоточенное направление на Париж.- начались кровопролитные битвы: от великаго стечения войск, от безпрестанных переходов в зад и в перед, произошло неизбежное разорение страны. Несчастные поселяне много потерпели от союзников, но еще более от соотчичей своих. Чтобы привязать к себе солдат и терпеливо сносить труды военные, Наполеон позволял им грабить в чужых Землях. Теперь он пожинал плоды варварской политики сей в собственном Государстве. Он видел неприятеля в недрах Франции, и лучшие области его подвержены были всем бедствиям, которые война неминуемо влечет за собою, и которые еще усугубляемы были грабежами и  (130) неповиновением собственных его войск. Жители, приведенныя в отчаяние не знали, кого почитать врагом Франции, союзников, или армию Наполеона? Французы спасались бегством от французов и наконец безпорядки зделались столь велики  (между протчим случилось, что Наполеон прибыл в город Пон-сюр-Сен, где находился замок его матери, весьма негодовал, видя разбитыя Зеркала и разломанныя мебели. "Который из неприятельских Корпусов осмелился сделать сие опустошение»? - спросил он с гневом. – "Отряд собственной Гвардии Вашей, с досады, что не нашел в городе съестных припасов». Наполеон замолчал.), что для прекращения оных, Наполеон принужден был объявить в дневном приказе войскам:

"Император изъявляет недовольство свое Армии за безпорядки, коими она предается. Таковыя безпорядки, во всяком случае достойные порицания, делаются величайшим преступлением, когда производятся в собственной Земле своей. Ответственность за сии безчинства возлагаются на корпусных начальников (131) и прочих Генералов. Жители везде бегут, и Армия долженствующая оборонять страну, становится бичем оной».

Наполеон всеми образами старался принудить Париж к вооружению, в намерении пожертвовать сим Городом, но тщетно. В начале революции, когда все умы находились еще в изступлении, можно бы было надеяться на упорное сопротивление большей части черни парижской, но под правлением Наполеона дела совсем переменились: простой народ опасались вооружать, а достаточные граждане не имели желания сражаться за похитителя престола.- Союзныя Государства, с своей стороны, не имели намерений войти в Париж вооруженною рукою; они не хотели неуместными угрозами, или неблагоразумным нападением раздражать народ и без того уже подстрекаемый приверженцами Наполеона.

 На сей конец, они вознамерились прежде оттянуть (132) Французскую Армию от столицы, а потом уже устремиться на оную. Наполеон не замедлил впасть в сеть ему разставленную. Несколько частных побед, одержанных им над отдельными Корпусами союзников, до такой степени возгордили его, что он возмечтал учинить с ними под Парижем то же самое, что Кутузов сделал с ним под Москвою.

Он заходит в тыл к союзникам в намерении пресечь сообщение их с верхним Рейном, и чрез то принудить их к поспешному отступлению, забыв, что тем самым открывает путь к Парижу. Пользуясь неосторожным движением сим, союзники оставляют против Наполеона Корпус Кавлерии, и со всеми силами своими устремляются прямо на столицу Франции. На пути своем встречают они Корпусы Маршалов Мармонта и Мортье, идущие вслед за Главною Армиею своей  (они прикрывали артиллерийский парк, и большой подвоз запасов всякаго рода, к Армии Наполеоновой назначенный) и разбивают их совершенно при Фер-Шампеноазе. Остатки (133) сих Корпусов, быстро преследуемые союзниками, отступают к Парижу. Будучи подкреплены множеством резервных отрядов старой Гвардии и прочими войсками, какие только в окрестностях Парижа собрать, было можно, они разположились впереди сея столицы, в укрепленной позиции. Не взирая на отчаянное сопротивление французов, союзники очищают себе путь оружием и занимают высоты Монмартра. Не оставалось уже никаких препятствий до врат Парижа и разорение сего Города казалось неизбежным, как вдруг магистрат онаго прибегнул к Милосердию союзных Государей. Александр, только и ожидал сего знака покорности, чтобы прекратить пролитие крови и дать отдых человечеству. Он остановился среди победы, дабы не окровавить Лавров своих. При гласе Ега, Россияне и Прусаки забывают мщение, хотя еще в свежей памяти  (134) содержали ужасные насильства и грабежи причиненныя французами в России и Пруссии. Великодушный Монарх даровал Парижу честную капитуляцию, освободив, сей город от воинскаго постоя и прочих тягостей неразлучных с войною, и еще в первый раз победа неприятелей соделалась благодеянием для побежденных.

На другой день был торжественный въезд союзных Государей в столицу Франции, при радостных восклицаниях жителей оныя. Можно сказать, что это было торжество всей Европы, на коем все народы сея части света имели своих представителей. Доброе согласие не замедлило соединить обе враждующие стороны. Люди, которые накануне были неприятелями, казались старыми союзниками, по взаимной доверенности их одного к другому. Многолюдный Париж походил на великое семейство разстроенной одним коварным человеком и опять  (135) примирившееся, коль скоро злодей был изгнан. С давнего времени французы не наслаждались такою свободою, как среди Иностранных Армий. Вскоре за тем, Наполеон, не находивший никаких средств к возстановлению дел своих, принужден был торжественно отречься от престола и отвезен на остов Эльбу, а Лудовик XVIII провозглашен Королем французским.

Окончив со славою сию кровопролитную и единственную в истории войну, союзныя Войски возвратились в свои пределы. Российская Армия, имевшая в сей войне главное участие, показала пред целым светом пример редкаго великодушия, мужества, терпения и храбрости; оправдала надеяния своего ГОСУДАРЯ, и заслужила общую признательность всех народов.

Наступал уже столь желанный всем час всеобщаго Мира, как вдруг получено известие, что враг тишины и спокойствия людей, Наполеон Бонопарте  (136) , ушел с острова Эльбы и сделал высадку на южный берег Франции. Войски французские, недовольныя миролюбивым разположением Короля своего, не устыдились нарушить присягу в верности ему данную. Они тотчас приняли сторону Наполеона и подняли оружие против законнаго своего Государя, который принужден был искать убежища во Фландрии. С помощью войск, Бонопарте безпрепятственно вступил в Париж, и к вечному стыду Франции чужеземцы, коему обязана она всеми бедствиями ее обременившими, опять похитил тот самый престол, от которого за несколько месяцев пред тем сам торжественно отказался.

Бонопарте чувствовал, что, возмутив, едва только наступившее спокойствие в Европе, он обратит на себя всеобщее негодование; что союзныя Государи, коих одно имя его возбуждало к мщению не замедлять принять сторону Лудовика 18, и потому спешил собрать Армию  (137) , которую увеличил множеством преданных ему старых солдат, находившихся в плену у союзников, и коих великодушие союзных государей возвратило Франции. Не взирая на уверения Бонопарта, что он желает быть в мире со всеми державами, союзники слишком хорошо знали коварный нрав его, чтобы хотя минуту могли колебаться. Вся Европа вооружилась, дабы вторично свергнуть с престола человека, возшедшаго на оный посредством Злоумышления, мятежа и измены, и Войски всех Государей Европы двинулись для наказания дерзкаго похитителя и сообщников его.

Между тем, по приказанию Бонопарте, укреплялись все города пограничных департаментов Франции, строились мостовые прикрытия, редуты и делались засеки в дефилях, для умножения  (138) препятствий могущих удержать вторжение Союзников. Армия его, начала собираться на северной границе Государства: но уже в недрах отечества своего, французские Войски нарушали дисциплину, которая составляет истинную силу армий и охраняет страны занимаемые оными. Французские солдаты не щадили несчастных соотечественников своих и с крайнею жестокостию обращались с поселянами, хотя сии с величайшим усердием доставляли им все способы продовольствия, какие только в силах были собрать. Войски Бонопартовы почитали Грабеж за неоспоримейшее из прав своих и даже поставляли за некоторое достоинство предаваться всяким безчинствам. "Теперь война, говорили они, без нас обойтись не можно, и все нам позволено». в следствие сего разсуждения, они явно предавались необузданной склонности своей к разбойничеству; склонности  (139) утонченной 10 годами войны, которыя по опустошениям французами принесенным, можно сравнить с набегами варварских народов в страны своих соседей. – К стыду Франции, большая часть офицеров весьма слабо противились гнусному грабительству солдат, и даже ободряли оное, говоря с некоторым недовольством: "Для чего нет у нас магазейнов; Солдат не должен терпеть недостатка». Когда же солдат не терпел нужды, то само по себе, разумеется, что и офицер жил в изобилии, и выбирал себе любое из награбленнаго. Вышние начальники, сколь ни благонамеренны были они, не могли воздержать безчинства солдат, ибо знали, что Таковыя безпорядки всегда существовали в Армиях предводительствуемых Бонапартом, и что терпимость грабежа была одна из сильнейших средств его привязать к себе солдат и возбудить в них храбрость надеждою добычи. (140)

Внутренность Армии раздираема была своевольством подобным тому, которое извне существовало; казалось, что все корпусы войск ея составляющих питали непримиримую ненависть один к другому, и что между ими была открытая война. Особенно между начальников не было ни малейшаго согласия: Каждый из них, приходя в селение для команды его назначенное, захватывал все для себя однаго, не заботясь о тех, которыя после него в то же селение придут. Они ставили часовых к домам, где можно было найти лучшее продовольствие и отказывались от всякаго раздела, не имея на то инаго права, кроме что успели занять домы прежде прочих. От

сего происходил всегдашний раздор и частыя сшибки, в коих не малое число людей были ранены, и даже убиты.

Императорская Гвардия, в качестве янычаров деспота, весьма высокомерно обращалась с прочими войсками;  (141) особенна была ненавидима. Есть ли Гвардия презирала Армейские полки, с которыми она была в сношении, то и сии в свою очередь преследовали и досаждали Гвардию и во всех случаях, когда она была не в таком числе, чтобы предписывать Законы. Различныя роды Кавалерии в таком же находились несогласии между собою. Они обижали пехоту грубыми поступками своими; а пехота грозила Кавалерии штыками, оказывая ей крайнее презрение.- Таков был дух Армии Бонопартовой, которая на проходе своем к Границам, для покровительства и защиты граждан, привела их в такое несчастное положение, что они не смели уже страшиться присудствия свирепейшаго неприятеля.

Сравним теперь поведение Российских войск с поведением французов: Армия наша, находившаяся в Польше и частию в России, выступила из  (142) квартир своих в апреле 1815 года. Проходя чрез Германию к реке Рейну, она соблюдала строжайшую дисциплину; по прибытии в Ашафенбург предводитель оныя, Фельдмаршал Барклай де Толли отдал приказ, в коем напоминал войскам подвиги их в прошедшую войну, увещевал их сохранять дисциплину в Земле неприятельской:

"Приближаясь к пределам Франции, я должен предварить вас, что все благомыслящие и благонамеренные французы, друзья наши. Мирный и безоружный житель Франции в жилище и собственности своей между вами должен быть столько же безопасен, как в вашем отечестве ваши соотечественники. Одни вооруженные и действующие против вас и союзников наших суть ваши враги и неприятели: их надлежит вам побеждать и истреблять. В прошедшую войну, когда еще живо впечатлены были в  (143) каждом из вас все ужасы причиненных в России опустошений, зажигательств, насильств и грабежей; когда дух мщения не мог еще временем изгладиться в чувствованиях ваших, вы и тогда отличались беспримерною добродетелью щадить безоружных жителей Франции. Теперь, когда они ни в чем невинны, и когда их объятия к вам разпростеры, вы тем паче обязываетесь усугубить сию добродетель, не посягать на обиду и озлобление мирных, невооруженных французов; напротив защищать и покровительствовать несчатныя жертвы, угнетаемыя тиранством и властолюбием».

Между тем, как многочисленныя Войски союзников со всех сторон стремились к пределам Франции, Бонопарте успел уже собрать 170-тысячную армию. Намерение его было атаковать и разбить союзников порознь, не давая им соединиться,  (144) и для того он немедленно напал на Прусские передовые посты, которые несмотря на храброе сопротивление, принуждены были уступить множеству французов. Бонопарте вступил в Нидерланды. Зажигательство и опустошение ознаменовали проход армии его. Желая воспользоваться плодами перваго успеха своего, он атаковал при Линьи Прусскую Армию фельдмаршала Блюхера и по жестоком, кровопролитном сражении принудил ее к отступлению. Спустя два дни, он напал при Бель-альянсе на Английскую армию герцога Веллингтона: сражение было ужасное и победа долго колебалась; но коль скоро Прусаки приягали на помощь к Англичанам, то Гвардия Наполеонова была изстреблена, французы совершенно разбиты и обратились в бегство в крайнем безпорядке.

Сам Бонопарте, бросив армию свою на месте сражения, бежал в Париж, но и там, не почитая себя в безопасности, удалился в Рошефор, где сел на фрегат в намерении уехать в Америку; однакож попался в плен к англичанам и отвезен на остров Св. Елены. Остатки разбитой армии, собравшияся в окрестностях Лаона и Реймса, отступили к Парижу, в намерении защищать сей город. Но что могли сделать 70- тысяч человек против соединенных сил всей Европы, которыя с разных сторон стремились к столице Франции? – По несколько дневном сопротивлении, весьма ббезпокоившем жителей парижских, ибо подвергало их неизбежной опасности, французския Войски, видя невозможность устоять против союзников, заключили с ними капитуляцию, вследствие коей отступили к Орлеану за реку Лоару; а Прусаки и Англичане заняли Париж без всякаго сопротивления.

Но сей раз, раздраженныя союзники поступали уже не с такою уверенностию как в прошедшем  (146) году: частыя грабежи, разрушения и глас мщения, казалось предвещали жителям Парижа одно из тех ужасных произшествий, коим ярость людей явила уже многия примеры, как вдруг Российский Император, опередивший Армию свою несколькими переходами поспешно прибыл в столицу Франции. при Гласе его, страсти утихли; изстребление однаго из мостов Парижских,  (моста Венскаго, построеннаго Бонопартом в память победы одержанной им над Прусаками, под Веною в 1806-м году) к чему уже сделаны были все приготовления, отложено; порядок начал возстанавливаться; уничтожение Французов сделалось для них не столь тягостным, и надежда оживила сердца их. Произшествия прошедшаго года заставляли их думать, что естьлиб судьба позволила императору Александру первому войти в Париж, то покоренная Франция нашла бы в нем более друга, нежели победителя. (147)

Российская Армия, числом до 200 тысяч человек, вошла во Францию по первому известию о начале военных действий, и усиленными маршами спешила к Парижу; но по взятии сего города разположилась по квартирам, занимая часть Альзаса, Лотарингию и Шампанию, до самых врат Парижа. Самая строжайшая дисциплина соблюдаема была Россиянами: начальники доставляли все нужное для содержания войск, отнюдь не допускали излишества и прихотей; строго взыскивали за всякое малейшее нарушение порядка; смотрели за подчиненными, чтобы не делано было обид и притеснений обывателям, и щедростию своею нередко убавляли тягость, неизбежно причиняемую войною. Следствии такого поведения видны из приказа отданнаго фельдмаршалом Графом Барклаем де Толли в Шалоне на Марне:

"Сохранение Дисциплины и порядка службы, скромное и тихое обращение с жителями  (148) и вообще доброе поведение ваше, храбрые воины! Во всех союзных нам Землях и даже во Франции, покрыло вас новым блеском славы, тем драгоценнейшей, что слава сия нераздельно вам принадлежит. Существенная от того польза очевидна: Вы везде все необходимое находили без насилий и вымогательств, после тягостных трудов похода имели отдых ни кем не встревоженный, и за вами всюду следуют похвала, благодарность и удивление. Само провидение благословляет и сохраняет вас. Оно не потребовало крови толь достойных воинов для низложения и уничтожения врага недостойнаго – и войска, угрожавшая упорством и жестокостию, при сильной помощи всемогущего Бога, наказующаго злых и поборающаго правым, одним ударом союзников почти уже окончена» (149) .

Похвальный пример в сем случае поданный Российской Армиею, явил новое доказательство, что во все времена и во всяком месте, хорошее или дурное поведение солдат всегда зависит от начальствующих войсками. Посему, Государь объявил особенную признательность свою Корпусным, Дивизионным и частным начальникам, которыя усердием своим и попечительностию своею сохраняли дисциплину в войсках, столь достойную подражания всех прочих народов.

В самом деле, неизвестно еще, чем бы окончился поход 1815-го года, естьлиб не было во Франции Российских войск. Не все союзныя Армии наблюдали дисциплину: будучи разсеяны по всему пространству Франции, они отягощали постоем города и опустошали провинции ими занимаемыя, которыя и без того уже несчастными походами 1812, 13 и 14 годов приведены были в крайнюю бедность. Великое число  (150) жителей, пришедшее в несостояние удовлетворять требованиям некоторых союзных войск, удалились в леса, дабы избегнуть жестокаго обращения оных. Такое несчастное положение начинало уже приводить их в отчаяние, и не имея что потерять они готовы были на все отважится. Тогда непременно произошли бы новые ужасы; война превратилась или совершенным разорением Франции, или погибелью союзных армий. АЛЕКСАНДР чувствовал, что время было помышлять об облегчении участи французов. Причина войны уже более не существовала, ибо Армия Французская обратившись к должности, признала Законнаго Короля своего, который вторично принял наследственный престол Бурбонов.

Император российский, почитая Францию дружественной державой, не хотел продолжить  (151) бедствий сего Государства и решился вывесть из онаго Армию свою. – Желая в самой Франции торжественно объявить войскам благоволение свое за порядок и хорошее поведение ими наблюдаемыя, Александр избрал для сборнаго места поля Шампани, на коих происходили последние битвы в течение похода 1814 года.

Малый городок Вертю, между Шалона, Эперне и Бриенна, назначен был Главною Квартирою союзных Государей. 29-го августа произведен был тот славный смотр войскам, коему подобнаго не находим в Истории. Есть ли Армия Российская заслужила похвалу самих неприятелей строгою дисциплиною ею сохраняемою, то еще более удивила их устройством своим и совершенством Маневров. Иностранные Генералы, бывшие самовидцами сего смотра признаются, что не возможно производить движений с большею совокупностию и точностию. В самом деле, вид массы людей столь огромной,  (152) какова была Российская Армия,  (на смотру при Вертю было 150 тысяч человек; остальные 45 тысяч находились в Лотарингии для блокады крепостей) , стройно повинующееся мановению однаго человека, было зрелище достойное удивления.

30-го августа, в день Тезоименитства Императора Александра, Российская Армия разделившись на семь корпусов, без оружия и кавалерия пешком, построились вокруг седми олтарей воздвигнутых под наметами, и приносила благодарение Всевышнему за счастливое окончание бедствий столь долгое время тяготивших Европу. – Того же дня отдал Армии следующий приказ:

"Измена и коварныя замыслы врага всеобщаго покоя, привели вас, храбрые воины! опять на те поля, где с небольшим год, одержали вы победу над неприятелем, и по тяготам его проложили себе путь к Парижу.- Благодарение Всевышнему, (153) храбрость ваша всему свету известная, не имела новаго испытания. Но, тем не менее, быстрым переходом от Днепра и Двины к Сене, вы показали, что спокойствие Европы не есть чуждое для России дело, и что не взирая ни на какое разстояние, вы по гласу Отечества и Царя везде, где должно побороть правд. Отпуская теперь вас в любезное Отечество, приятно мне изъявить Вам, сослуживцам моим! благодарность, за усердие ваше и за ту исправность, каковую нашел я при смотре рядов ваших на полях Шампани. Смотр сей, где в глазах Союзных государей и Полководцев их, оспоривали друг друга полки и артиллерия в устройстве, движениях и амуниции, останется навсегда памятником вашим. Благодарю так же вас за сохранение строгой Дисциплины и за доброе поведение в иностранных Землях, которому отдают справедливость сами обыватели. (154) Да сопутствует вам благословение Предвечнаго на возвратном шествии вашем. Мощная Десница Его, сохранив от зол войною наносимых, указует вам ныне путь в недра семейственныя. Возчувствуем благость Его к себе, помня безпрестанно святый Закон его, и что милосердие Божие везде нам было помощию, ибо всегда возлагали все упование Наше на Него».

Вскоре за тем, Армия Российская тронулась, для выступления из Франции. Достойно примечания, что не смотря на налоги, денежные поборы и поставку съестных припасов, коих неминуемо требовало соединение столь великаго числа войск в одном месте, жители Шампани с некоторым сожалением и даже безпокойством  (французам тогда не были еще известны условия, на коих дарован им мир от союзных держав. Они уверены были, что одно только присудствие Российской Армии в соотоянии защитить их от притеснения прочих союзных войск) смотрели  (155) на отбытие армии Монарха, который вел войну с великодушием, честолюбие свое поставлял в том, чтобы повсюду возстановить прежний порядок испровергнутый революциею, и умел внушить войскам своим дух уверенности и великодушия, столь ознаменовавший дествия их во все продолжение последней войны с французами.-Александр, хотел побеждать не столько силою оружия, как благодеяниями, и тем самым приобрел себе безсмертную Славу!

Примеры здесь приведенныя неоспоримо доказывают, что одна храбрость без хорошей дисциплины не может доставить прочных успехов, и что Войски преставшие повиноваться, вскоре побеждены будут.

Потребно много времени для приучения Армии к повиновению; но еще более, чтобы привесть ее в совершенство. К тому ж из их опыта известно, что  (156) труднее возстановить Дисциплину в войске, однажды свергнувшем иго оной, нежели весть ее в армию вновь составленную. Сколько же побудительных причин, для всех начальников вообще, стараться, чтобы Дисциплина свято была наблюдаема и не потерпела ни малейшаго изменения, поелику следствия от того происходящие столь важны.

_______________________________

КОНЕЦ