Энгельгардт, Егор Антонович, директор Царскосельского лицея, родился 12-го августа 1775 г. в Риге.
Отец его Антон Владимирович был женат на Христине ди Приадда (nobile di Venezia).
На пятом году жизни Энгельгардта семейство его переехало в Петербург, куда отец Энгельгардт был приглашен графом Сиверсом на должность директора генеральной экономии Лифляндии.
В 1780 г., по обычаю того времени, малолетний Энгельгардт был записан сержантом в списки лейб-гвардии Преображенского полка.
Основание воспитанию Энгельгардта положила его умная и высоко образованная мать. Лет восьми Энгельгардт был отдан в славившийся в то время в Петербурге пансион девиц Бардевик, где обучались мальчики и девочки.
В числе учителей его были Шторх и Крафт (впоследствии академики), Буссе и другие, приобретшие известность в ученом мире.
Энгельгардт весьма рано выказал редкие способности к изучению языков, свои познания, приобретенные в пансионе. он дополнял потом частными на дому уроками латинского языка и математики, но всеми многосторонними сведениями своими, которые впоследствии доставили ему звание члена разных учебных обществ, он обязан самому себе.
По достижении 16 л. возраста Энгельгардт поступил на действительную службу сержантом в Преображенский полк.
В течение одного года он находился ординарцем при князе Потемкине и участвовал в устройстве известного праздника, данного князем императрице.
В 1793 г. Энгельгардт был послан курьером в Вену.
Через два г. (1795) был переведен в Смоленский драгунский полк и в чине капитана прикомандирован к канцелярии князя Зубова.
Вскоре после того, в 1796 г., Энгельгардт был перемещен на гражданскую службу в коллегию Иностранных Дел, в канцелярию вице-канцлера князя Куракина, особое доверие, внимание и расположение которого он сумел быстро приобрести.
По удалении князя Куракина Энгельгардт в апреле 1799 г. был назначен секретарем Мальтийского ордена и вслед затем сделан и секретарем великого магистра этого ордена, причем государь лично исполнил над ним обряд сопричисления к ордену и собственноручно возложил на него командорские знаки орд. Св. Иоанна Иерусалимского.
Последняя должность сделала его известным наследнику, а случайный повод положил начало доброму расположению к нему Александра I.
Так как Павел Петрович присутствуя на заседаниях капитула, строго следил за исполнением всех орденских формальностей, то Энгельгардт, имея это в виду, тщательно занялся изучением всех деталей и, в свою очередь, преподал их наследнику. В одном из заседаний Павел Петрович был так поражен обширными познаниями наследника в деле, которым он в ту пору так страстно увлекался, что обняв его, сказал: "Вижу в тебе настоящего своего сына».
Этими отцовскими объятиями Александр был обязан Энгельгардту и никогда этого впоследствии не забывал.
Постоянно милостивый и благосклонный к Энгельгардту, государь неоднократно посещал его дом. Энгельгардт же, в свою очередь, любил его почти до обожания.
После коронации Александра I в 1801 г. Энгельгардт был назначен помощником статс-секретаря в Государственный Совет, откуда в 1811 г., по особой склонности к занятиям воспитательной частью, был переведен в Педагогический институт, причем ему сохранено было все содержание по званию помощника статс-секретаря, хотя дела Совета до него уже не касались, это продолжалось и во все время службы Энгельгардта при лицее.
Энгельгардт с молодых лет чувствовал влечение, и даже призвание к педагогическим занятиям. Тогда уже он читал предпочтительно сочинения, в которых развивались лучшие методы воспитания юношества и постоянно имел желание быть воглаве воспитательного заведения.
Желаниям его суждено было осуществиться, и он на практике мог изучить все, что до сих пор лишь изучал в теории.
Неизвестно по каким-то соображениям во время нашествия Наполеона министр народного просвещения гр. Разумовский приказал Энгельгардту отправиться с Педагогическим институтом и гимназиею в Петрозаводск.
Во время этой тяжелой поездки Энгельгардт имел возможность коротко познакомиться со студентами, из которых наиболее талантливых он определил впоследствии преподавателями в Царскосельский лицей и пансион.
Во время его управления институтом выпущено было около 100 студентов, из которых большая часть заявила себя впоследствии отличными преподавателями наук и словесности, a некоторые из них отличились на государственной службе как по юридической части, так и по другим служебным отраслям.
В 1816 г., вследствие усилившихся беспорядков в Царскосельском лицее, особенно же в пансионе при лицее, Энгельгардт был назначен на место директора Малиновского, кратковременное управление которого зачастую забывается лицеистами, привыкшими считать Энгельгардта первым и старейшим своим директором.
Собственно говоря, это имеет и свое основание, так как по ходу развития лицея время директорства Энгельгардт существенно отличается от остальных годов лицейского существования.
При нем постепенно слагается и наконец, довершается полный состав лицея и вместе с тем учреждение приобретает  организацию, которую и усваивает себе на все остальное время. Кроме того, самое управление лицеем носило особый оригинальный характер, совершенно чуждый формализму и официальности. Благодаря тому, что он пользовался особым благорасположением государя, Энгельгардт зачастую обращался к нему лично по делам заведения и тут же получал Высочайшие повеления, которые и приводил в исполнение, давая лишь знать о том министру.
В назначении своем в лицей Энгельгардт видел осуществление своих юношеских мечтаний, здесь он считал себя более всего на месте.
И в самом деле, его правильное понимание целей воспитания, замечательный ум, обширное и многостороннее образование, совершенная преданность делу, которому он вполне сочувствовал, посвятив себя всего на служение ему — все как нельзя более благоприятствовало особенно в первое время и заведению и представителю его. Сверх того, опытность, которую Энгельгардт приобрел за четыре года при Педагогическом институте, помогла ему видеть дело в надлежащем свете, a мнения его получали авторитет.
Энгельгардт был не только деятельным добросовестным начальником, но истинным отцом, другом своих воспитанников, которые, со своей стороны, награждали его чистейиией любовью и полной доверенностью.
Заняв место директора, Энгельгардт обратил внимание на большие беспорядки по хозяйственной части. Приписывая это главным образом недостатку сосредоточенности в управлении хозяйственной частью, Энгельгардт представил министру проект изменений некоторых положений лицея и пансиона: об уничтожении хозяйственного комитета пансиона, с упразднением должности смотрителя по хозяйственной части и заменою его экономом, и об учреждении должности инспектора в том и другом заведении, как помощника директора по части нравственной и хозяйственной.
Кроме того, усматривая за пансионом долг, он испросил у государя денежное пособие в 100,000 р.
Главная забота Энгельгардта, как директора, была направлена на нравственное образование и воспитание сердец молодых людей, вверенных его попечениям.
Он говорил, "что добродетель, кротость, нравственность составляют истинную цену человека и гражданина, и что без них и самое просвещение и ученость теряют цену свою; что главнейшая цель всякого воспитания есть нравственное образование воспитанников, а потому при каждой оценке оной должно поступать по совести с величайшей осторожностью и возможной справедливостью, следуя в том не только букве закона, но вникая в самый благодетельный смысл его, дабы вернее достигнуть предполагаемой высокой цели законодателя».
Преобладающим направлением в характере Энгельгардта было предпочтете сущности дела форме, от того и в быту воспитанников господствовала семейная непринужденность.
Посвятив себя всецело любимому делу воспитания, Энгельгардт и в свободное время не оставлял забот о    вверенных ему молодых людях; он приглашал их к себе домой, твердо веруя, что домашнее обращение, разговор и    привычка находиться в его семье прииесут огромную пользу его питомцам, оторванным от внешнего мира, особенно в каникулярное время (воспитанники первое время не пользовались отпусками).
С целью занять лицеистов в внеклассное время, Энгельгардт ввел у себя еженедельные вечерние собрания, где воспитанники по очереди читали свои сочинения, рассуждали и делали взаимные замечания.
По его инициативе устроилось общество под названием "Лицейские друзья полезного», участники которого занимались чтением своих сочинений в присутствии товарищей, профессоров и посторонних посетителей, а не только между собой.
По мнению Энгельгардта, это было полезно в том отношении, что могло приучить воспитанников 1) к общему порядку делопроизводства в присутственных местах и 2) к необходимой способности объясняться и выражать свои мысли без робости перед посторонней публикой.
Зимой Энгельгардт устраивал в лицее домашние спектакли, шарады и живые картины. Энгельгардт сам сочинял или переделывал пьесы для этих спектаклей и тщательно следил за репетициями.
Он был педагог, преподаватель, писатель, архитектор, садовник и даже был весьма искусен в футлярном мастерстве.
Он свободно изъяснялся и писал на шести языках.
Летом Энгельгардт занимался с воспитанниками садоводством и в каникулярное время предпринимал пешеходные прогулки по окрестностям Царского Села, продолжавшееся 2—3 дня.
Для развития нравственной стороны воспитанников евангелическо-лютеранского исповедания и для укоренения в них религиозности Энгельгардт устроил лютеранскую церковь в Царском Селе, пастор которой сделался в 1818 г. их законоучителем.
Личное расположение государя к Энгельгардту дало ему возможность исходатайствовать у государя весьма существенное преимущество для своих воспитанников при выходе из лицея: государь назначил сумму для ЭКИпирования молодых людей при вступлении их в свет и приказал определять воспитанников лицея на службу с назначением им особого жалованья, которым они пользовались до получения штатного места с высшим окладом.
Энгельгардт заботился не только о воспитанниках, но забота его распространялась и на гувернеров, так как, по мнению его, не существует более трудной и почтенной должности, как должность гувернера.
Исполняющей ее добросовестно должен посвятить ей все свое время, все свои силы, всю свою душу.
Нет жалованья, которое могло бы оплатить все то, что приносить в жертву настоящий гувернер. Держась подобных убеждений, Энгельгардт ходатайствовал перед министром, чтобы гувернеры, добросовестно выполняющие свои обязанности, были-бы награждаемы ежегодной прибавкой содержания в размере четвертного своего жалованья.
Вместе с тем, считая единство в началах за главное основание хорошего воспитания, Энгельгардт стремился ограничить число лиц, которым вверялся надзор за воспитанием. Вместо шести положенных по штату гувернеров он держал четырех.
Оценивая нравственное значение инспектора, Энгельгардт, по удалении инспектора Фролова, просил министра не торопиться с выбором нового инспектора и в течение шести лет до 1823 г. сам исполнял его обязанности.
Энгельгардт очень заботился об обогащении библиотеки и кабинетов лицея.
При нем число книг превышало 7.000 томов, и кабинет естественных наук имел свыше 2.000 томов.
Все проекты по делам лицея составляемы были лично Энгельгардтом; сверх того, им же самим велась и переписка по лицею, сколько ни будь выходящая из круга обычного течения дел.
В марте 1822 г. лицей и благородный пансион поступили под главное начальство вел. кн. Константина Павловича.
Вследствие сего, бывший в то время  начальником пажеского и кадетских корпусов генерал-адъютант граф Коновницын вступил в заведывание лицеем.
Взгляд военного начальства вовсе не согласовался с педагогическими приемами Энгельгардта.
Лицей, как высшее учебное заведение, основанное на чисто гражданских гуманных началах, не мог без значительного ущерба своих прав вступить в узкую колею военной дисциплины; а потому Энгельгардт, отстаивая права лицея, был поставлен в весьма неприятные отношения к военному начальству. В 1822 г. в день лицейского праздника, совпадавшим с днем рождения государя (12-го декабря 1822 г.), возникла целая переписка, с управлением главного директора пажеского и кадетского корпусов поставившая Энгельгардта в необходимость изъяснять и защищать свои права и вынудившая его просить увольнения от занимаемой им должности. Несмотря на это, милостивое благоволение государя к изясу нисколько не изменилось.
23-го октября 1823 г. Энгельгардт был уволен с пенсией в 3000 р., выше положенной по штату.
Управление Энгельгардтом лицеем, продолжавшееся 7 л. и 9 м., замечательно во многом для лицея; в это время и вполне сложился характер заведения: молодые люди первых выпусков лицея успели уже заявить себя и в обществе и на службе развитыми, прекрасно образованными, способными и полезными деятелями; среди воспитанников образовалось товарищество, члены которого на всю жизнь.
Не забывали друг друга, и для самого Энгельгардта деятельность его была приятнейшим явлением в его жизни общественной, навсегда оставившей живое и отрадное воспоминание.
Энгельгардт сумел внушать к себе такую любовь и уважение воспитанников, что имя его сделалось навсегда дорого лицею, и вокруг этого имени впоследствии сгруппировались все самые светлые воспоминания лицеистов. Хотя в действиях Энгельгардт и было некоторое суетное стремление к эффекту, хотя в нем и можно было указать на кое-какие промахи и увлечения, а иногда и ошибки в частных отношениях к тому или другому воспитаннику (например, к Пушкину, которого он не понимал и который ему не сочувствовал, хотя спасением своим от соловецкой ссылки Пушкин обязан деятельному заступничеству Энгельгардта перед государем), все же нельзя отказать Энгельгардту в верном понимании молодежи и умении вести ее.
Оставив директорство и посвятив себя всецело литературным занятиям, Энгельгардт не порывал своих сношений с лицеистами.
Заветный день 19-го октября ежегодно собирал около него кружок преданных ему воспитанников и старых сослуживцев. Ни почести, ни суета мирская, ни даже ссылка не могли прервать той сердечной связи, основанной на любви, уважении и полной преданности, которая соединяла старого директора с его прежними питомцами, с большинством, которых Энгельгардт сохранит, до конца жизни самые добрые отношения.
Когда Пущин и Кюхельбекер были сосланы в Сибирь, Энгельгардт все время поддерживал с ними переписку.
Прикосновенность к делу декабристов этих двух воспитанников вызвало в иностранной печати злостные клеветы на лицей, в защиту которого Энгельгардт написал ряд возражений и убедительных протестов, помещенных в некоторых иностранных и остзейских газетах.
Вскоре после своего увольнения совершил несколько путешествий по России, давших ему материал для изданных им: "Russische Miszellen zur genauen Kenntnis Russlands und seiner Bewohner» в 4 ч.
В Германии книга эта имела большой успех.
В 1834 г. графом Канкриным было предложено Энгельгардту принять должность директора редакции "Земледельческой Газеты».
Энгельгардт принял это предложение и издавал газету в течение 19 л. и, как видно, с действительной пользою, потому что в числе его корреспондентов было не мало крестьян, которые ему сообщали о результатах их практических опытов по сельскому хозяйству.
Для тридцатых годов факт этот весьма немаловажный.
В 1838 г. редакция газеты передана была из ведомства министерства Финансов в министерство Государственных Имуществ, a с 1852 г. была упразднена и должность директора её, причем Энгельгардту, в уважение к долговременной и полезной службе и во внимание к опытности, назначен был членом-корреспондентом ученого комитета министерства Государственных Имуществ.
Энгельгардт состоял членом многих обществ: поощрения лесного хозяйства, Вольно-экономического, Русского географического, Императорского человеколюбивого, Минералогического учреждения училищ для взаимного обучения (Беля и Ланкастера) и Курляндского общества литературы и искусств.
Кроме того, Энгельгардт был некоторое время старшиною реформатской церкви в С.-Петербурге в каковой должности много содействовал учреждению и самому устройству сиротского церковного дома и школы, имел тоже звание от церковного и учебного совета лютеранской церкви св. Петра.
Скончался Энгельгардт на 87 году жизни 15 января 1802 г. и похоронен на Смоленском лютеранском кладбище.