Долгоруков, Василий Михайлович, князь, (1.07.1722-30.01.1782), с 10.07.1775 года Долгоруков-Крымский, Генерал-аншеф, в конце жизни главнокомандующий в Москве, сын действительного тайного советника и Сенатора князя Михаила Владимировича Долгорукова.

Послужной формуляр: генерал-майор (25.12.1755), генерал-поручик (5.01.1758), Генерал-аншеф (22.09.1762), главнокомандующий русской армией в Крыму, в отставке (10.07.1775-11.04.1780), Московский главнокомандующий (11.04.1780-30.01.1782).

Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский родился 1 июля 1722 г., тринадцати лет был записан в драгуны и в 1735 г. произведен в капралы и вахмистры. 

Опала, постигшая Долгоруковых при Анне Иоанновне, коснулась и князя Василия Михайловича. Запрещено было и его производить в офицеры. Однако доблесть, проявленная им в 1786 г. при штурме Перекопской крепости, заставила Миниха на собственный страх нарушить повеление Императрицы и поздравить князя прапорщиком. 

Вслед затем Долгоруков участвовал в штурме Очакова (1737), где потерял убитого тут же родного брата, под Хотиным (1788) и в Шведской войне, где отличился главным образом в деле при Вилаиоках (1740). 

Воцарение Императрицы Елисаветы Петровны, вернуло Долгоруковых из ссылки, создало ряд быстрых повышений и для Василия Михайловича. 

В 1741 году он произведен в капитаны, в 1742 г. — в секунд-майоры, в 1743 г. — в премьер-майоры, в 1745 г. в чине подполковника назначен генеральс-адъютантом к своему родному дяде, президенту военной коллегии, генерал-фельдмаршалу князю Василию Владимировичу, а в 1747 г. произведен в полковники с назначением командиром Тобольского пехотного полка. 

В новой роли Василий Михайлович Долгоруков-Крымский по-видимому резко выдвинулся из числа остальных командиров. Об этом, например, говорить в своих записках князь Яков Петрович Шаховской: «Сии выше именованные четыре господина полковника (Захар Чернышев, Вилбоа, Мельгунов и князь Василий Михайлович Долгорукой), тогда уже славившиеся отличным достоинством и своим знатным поведением, от своего генералитета с отменными благосклонностями принимаемы были и почасту с ними в компаниях и в рассуждениях бывали». Следовательно, молодого князя и тогда уже ценили как опытного начальника. Тот же отзыв дан и Императрицею Екатериною II: «во время Апраксина, пишет она, отличались пять или шесть полковников порядком их полков, а именно: граф И. А. Румянцев, граф Захар Григорьевич Чернышев, И. И. Панин, Николай Михайлович Леонтьев, кн. Василий Михайлович Долгорукий; в кавалерии кн. Михаил Никитич Волконский». 

Таким образом, в обоих отзывах повторяются только Чернышев и Долгоруков. 

В 1748 г. вместе с тобольцами князь принял участие в походе на Рейн, в 1755 г. был произведен в генерал-майоры, а вслед затем пошел в составе армии, двинутой против Пруссии. 

Участие в Семилетней войне доставило Долгорукову чин генерал-поручика(1758), за бой под Кюстрином, и орден Св. Александра Невского. Нельзя сказать однако, чтобы в самих боях князь был счастлив: при Цорндорфе он ранен картечью в левую ногу, а 8 сентября 1762 г. снова ранен, но уже тяжело, при штурме неприятельских батарей у Кольберга. Императрица Екатерина И, видимо знавшая Долгорукова еще раньше, быстро отличила будущего покорителя Крыма и в день своего коронования (22 сентября 1762 г.) произвела его в генерал-аншефы, а в 1767 г. возложила на него и орден Св. Андрея Первозванного.

С началом войны с Турцией Долгорукову вверили охранение наших границ с Крымом, а в 1771 г. под его же начальством была двинута 38 тыс. армия для самого покорения этого полуострова. 

«Таким образом, говорит одно жизнеописание Долгорукова, он прославил имя свое в тех местах, где за 35 лет начал только знакомиться со славою». Убедясь в невозможности покончить с крымцами путем простых переговоров, кн. Долгорукий решил действовать силою. 25 мая его армия собралась на речке Маячке и 14-го июня овладела укрепленною линиею у Перекопа, которую защищали 50.000 татар и 7.000 турок; вслед затем Василий Михайлович Долгоруков-Крымский с 27.000 чел. одержал при Кафе решительную победу над 95 тыс. татаро-турецкою армией и одним этим успехом принудил к сдаче города Арабат, Козлов, Еникале, Керчь и Балаклаву. 

«Все сие служит следствием, писала ему Императрица, не только неустрашимости войск наших, но и разумного, добраго и искусного вашего предводительства, за что премного вам благодарствую». 

Хан Крыма, Селим Гирей, бежал вскоре в Константинополь, и на его место был возведен сторонник русского правительства, Саиб-Гирей. Дни Крыма были сочтены. Окончательное закрепление его за нами состоялось, однако лишь после второй турецкой войны. 

В лестном рескрипте к Долгорукову Императрица благодарила его за победы, пожаловала ему орден Св. Георгия 1 степени и 60.000 рублей и произвела его сына, князя Василия Васильевича, в полковники. «Портрета моего в Крыму нет, писала она самому князю Василию Михайловичу, но вы его найдете в табакерке, кою при сем к вам посылаю. Прошу ее носить, ибо я ее к вам посылаю на память от добраго сердца».

Если Императрица и ценила службу Долгорукова, но зато некоторые современники относились к этой службе же весьма неодобрительно. Лорд Каткарт, английский посол при русском дворе, в своих донесениях британскому правительству, прямо называл Долгорукова неспособнейшим человеком и объяснял, состоявшееся назначение его главнокомандующим Крымскою армией только тем, что Чернышев, креатурой которого якобы был кн. Василий Михайлович, хотел поставить эту армию в такую же зависимость от себя, в какой находилась первая армия, когда была под начальством князя Голицына. 

Другой неодобрительный отзыв о Долгоруковом дал и немец Густав фон-Штрандман. «Одно счастие, а не искусство, пишет он в своих записках, руководило князя Долгорукова в эту кампанию. Во всей армии не было генерала, который бы хуже его знал военное дело; его закоренелое упрямство доходило до того, что он не принимал ничьих и никаких советов, и делало еще более затруднений в командовании. Ни один из отрядных начальников не был им доволен». Суровый отзыв Штрандмана, быть может, легко объясняется тем, что автор записок получил от князя «порядочную реприманду» (строгий выговор), за слишком спешный проезд чрез карантин от Перекопа до Полтавы. Несомненно, что князь Долгорукий не принадлежал к числу выдающихся полководцев. Но во всяком случае порученное ему дело он всегда выполнял толково, с усердием и с успехом. В день торжественного празднования мира с Турцией (10 июля 1775 г.) Долгоруков получил от Императрицы шпагу с алмазами, алмазы к ордену Св. Андрея Первозванного и титул Крымского. Обманувшись в надежде получить в этот день жезл фельдмаршала, князь обиделся и вышел в отставку.

По свидетельству некоторых, он был сам виноват в том, что его обошли. По возвращении из Крыма, князь, приглашенный Императрицею к обеду, сидел за столом рядом с фельдмаршалом князем Александром Михайловичем Голицыным. Екатерина II, налив рюмку вина и отдавая ее пажу, сказала вполголоса: «князю Долгорукому» и громко прибавила: «подайте господину фельдмаршалу». Когда паж поднес рюмку князю Василию Михайловичу, последний указал ему на Голицына: «вот фельдмаршал!» По выходе из-за стола присутствовавшие поздравляли Долгорукова, но он отклонил все поздравления.

За два года до своей кончины вновь приглашенный Императрицею на службу Долгоруков был назначен (11 апреля 1780 г), главнокомандующим в Москву и приобрел здесь общие симпатии. «Слушай, Попов, сказал он своему правителю канцелярии, вступая в новую должность, — я человек военный, в чернилах не окупан; если принял настоящую должность — единственно из повиновения в Всемилостивейшей Государыне. Итак, смотри, чтобы никто на меня не жаловался, я тотчас тебя выдам. Императрица меня знает. Старайся, чтоб и тебя узнала с хорошей стороны». 

Только два года стоял Долгоруков во главе Первопрестольной столицы. Давно уже страдая мучительной подагрой, 30 января 1782 года он перешел наконец в вечность. 

Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский был кавалер орденов: Св. апостола Андрея Первозванного (24.09.1767) с алмазными знаками (10.07.1775), Св. Александра Невского (18.08.1759), Св. Георгия I ст. (18.07.1771).

Записки современников отчетливо рисуют всю печаль Москвы, невидимому искренно полюбившей своего недолгого правителя. Появилась и эпитафия Нелединского-Мелецкого, в своих заключительных строфах подчеркнувшая это горе столичного населения:

«Прохожий! не дивись, что пышный мавзолей

Не зришь над прахом ты его,

Бывают оною покрыты и злодеи.

Для добродетелей нет славы от того,

Пусть гордость тленные гробницы созидает.

По Долгорукове Москва рыдает».

Долгоруков погребен в своем подмосковном селе Полуектове, в 90 в от столицы, в сооруженной им церкви Трех Святителей. 

Памятник ему воздвигнут в 1842 г. в Симферополе его внуком, князем Василием Васильевичем. 

Василий Михайлович Долгоруков-Крымский был женат на Анастасии Васильевне Волынской (1723- 4.01.1805), кавалерственной дама ордена Св. Екатерины I ст. (15.09.1801) и имел от неё двух сыновей (Михаила и Василия) и трех дочерей (Прасковью, Варвару и Феодосью).

князь Иван Долгоруков в своих «Сказаниях», давая характеристику Крымского, говорит о последнем, как о муже «с дарованиями великого полководца и с мужеством беззаветным», имевшем «рассудок здравый и ясный, душу пылкую и возвышенную»; по словам автора «Сказаний», князь Василий Михайлович «пламенно любил свое отечество, отличался бескорыстием, сердоболием, рвением на всякий подвиг добра и пользы, как общественной, так и частной, одним словом, был истинным русским боярином».

Если эта характеристика, быть может, и довольно близка к истине в отношении нравственного облика покорителя Крыма, то она грешит большим преувеличением в смысле оценки кн. Долгорукова, как якобы великого полководца. В действительности в сфере военного дела это был лишь средний талант, человек, лучше командовавший полком и небольшим отрядом, чем корпусом или армией.

См. также ст.: "Долгоруковы, князья"