3-й период (с 20 июля по 1 сентября).

Схема Европейского театра боевых действий Русско-Турецкой войны 1877-78 гг.

Вторичная неудача (18 июля) под Плевною и последовавшая в то же время перемена в положении дел южнее Балкан не только сразу изменили для русских обстановку на театре войны, но имели и громадное моральное влияние, разочаровав главное начальство в значении первоначальных легких успехов и вызвав переход от пренебрежения к опасению противника, значительному преувеличению его сил.

Русские войска были разбросаны полудугою в 330 вер., а турецкие оказались сосредоточенными в 3 массы: на западе – Осман-паша, 60 до 80 т.; стоявший против него 9-й корпус имел лишь 24 т.; на юге – Сулейман, по предположению, свыше 50 т., а находившиеся против него, подчинённые Радецкому 8-й корпус, передовой и осман-базарские отряды, в общем, до 45 т., были растянуты на 150 вер.; наконец на востоке – Магомет-Али, готовый ежеминутно начать наступление против втрое слабейшего рущукского отряда (45 т. чел.), растянутого на 60 вер.

На нашем фронте имелись значительные промежутки, которые заполнить были нечем, за отсутствием общего резерва: 16-я пехотная дивизия, по переправе через Дунай, двигалась к Плевне, на присоединение к своему (4-му) корпусу, а 3-я стрелковая бригада была еще на левом берегу.

Опасность угрожала т.о. отовсюду, особенно при одновременном наступлении всех 3-х масс; в частности же опаснейшим был Осман-паша, только-что дважды имевший успехи и наиболее приближенный (всего 3 перехода) к Систову, единственному пути отступления за Дунай.

В виду этого, главного внимание было обращено на Плевну, причем в Главной квартире решено было: отказавшись от сколько-нибудь рискованных операций, ограничиться удержанием занятого района и главном образом Шипкинского перевала, как разъединяющего действия отдельных турецких армий; возобновление же решительных действий отложить до прибытия подкреплений. Согласно этому,19 июля приказано: генералу Гурко – отступить за Балканы; Радецкому – удерживать линию Сельви-Шипка-Елена; рущукскому отряду - занять оборонительную позиции на Ломе; 16-й пехотной дивизии – присоединиться к своему корпусу; генералу Цимерману – ограничиться обороною. 19-го же последовало высочайшее повеление о мобилизации гвардейского корпуса, 24-й и 26-й пехотной дивизий, а затем – 2-й и 3-й гренадерских и 1-й кавалерийской.

Все эти части (125 батальонов, 42 эскадронов и сотен, 480 орудий, около 110 т. строевых) назначались на усиление действующей армии; но они могли прибыть за Дунай: 2-я и 3-я пехотной дивизия – через 2 или 3 недели, прочие – через 11/2 до 3 мес. Поэтому 19-го же великий князь главнокомандующий обратился к кн. Карлу с телеграммой безотлагательно переправиться через Дунай и соединиться с русскими. Кн. Карл, опасаясь, чтобы, в случае дальнейших успехов, турки не перенесли оружия в Румынию, 20 июля приказал 4-й румынской дивизии переправиться у Никополя. Вторая половина июля 1877 г. были для турок благоприятнейшим моментом войны: имея в Болгарии и Румелии почти вдвое превосходящие силы, которые с 3-х сторон охватывали растянутое расположение русских, а в Константинополе – еще и значительные резервы; сверх того, имея возможность перевезти из Азиатской Турции подкрепления, – турки, пользуясь перешедшею к ним инициативой, могли, решительным прорывом русского расположения в каком-либо пункте, вынудить нашу армию к отступлению; но для этого требовалось:

1) не терять времени и

2) хотя частью сосредоточить тоже растянутые и не имевшиеся связи войск их.

Выгоднейшим для турок было бы одновременное движение их от Разграда и Плевны к Систову; армию же Сулеймана следовало присоединить к восточной армии Магомет-Али. Но исполнению этой опаснейшего для русских операции помешали личные отношения Сулеймана к Магомет-Али и их обоих к центральному правительству. Тщеславный Сулейман не желая соединения с Мехмедом, т.к. в таком случае, д. был подчиниться ему, как старшему; при соединении же с Османом становился главнокомандующим обеих армий; осторожный же Магомед-Али не хотел рисковать своим положением ради Сулеймана (с которым он был во враждебных отношениях еще с сербской и черногорской войны), а в Константинополе султан и верховный совет, щадя самолюбие обоих главнокомандующих, не решались на побуждение их к единодействию, особенно на безусловном подчинение Сулеймана Мехмеду-Али.

По взятии Ески-Загры Сулейманом, Магомед- Али, полагая, что он продолжит свое движение через Казанлык к Шипкинскому перевалу, как главнокомандующий, телеграфировал Сулейману (21-го же), что, одобряя это движение, он поддержит его посылкою отряда Неджиба (18 батальонов) от Осман- Базара к северу выходу из Хаинбогаза. Но Сулейман уклонился от этого предложения. Думая, что появившиеся от Джуранли руские войска отступили к Ени-Загре и получив 19 июля телеграмму со станции Карабунар о занятии Ени-Загры 20 т. русским отрядом, Сулейман, не заботясь проверкой этих сведений, решил идти, со всеми силами, на Ени-Загру, разбить тут противника и затем овладеть Хаинкиойским проходом. Простояв 3 дня в бездействии у Ески-Загры, где прикрывал поголовное выселение оттуда мусульман, 22 июля он выступил к Ени-Загре и не встретил на пути ни одного русского. Между тем Магомед-Али, сам опасаясь атаки со стороны неприятеля, отменил предположенное движение Неджиба, чем вывел генерала Гурко из критического положения.

21 июля Гурко (10 батальонов, 121/2 эскадронов и сотен, 32 орудий) занял позицию при южном входе в Хаинбогазское ущелье и предполагал, укрепясь здесь, выжидать перехода главных сил в решительное наступление через Балканы; но Радецкий, которому он были подчинен, признавая положение передового отряда рискованным, приказал Гурко отступить, что он, не тревожимый турками, исполнил 25-го, а 27-го прибыл в Тырнов, где передовой отряд был расформирован: 1-я бригада 9-й пехотной дивизии, с 2 батареями, передвинута к Елене, 4-я стрелковая бригада оставлена у Тырнова, болгарское ополчение – на Шипкинском перевале; вся же кавалерия передового отряда, потерявшая до 1/2 своего состава, отведена на отдых к Никупу (20 вер. к северу от Тырнова).

С отступлением передового отряда, болгарское население долины Тунджи и Марицы поголовно бежало на северные склоны Балкан, к Габрову и Тырнову.

Сулейман, по взятии Ески-Загры, хотя и потерял 4 дня, в течение которых мог без труда овладеть Шипкинским перевалом, занятым ничтожными силами, но, по прибытии в Ени-Загру, во исполнение первоначально поставленной ему задачи (оттеснения русских за Балканы и совместного к северу от них действия с армиями Магомед-Али и Османа), имел возможность с равным удобством двинуться или снова на запад, долиною Тунджи, к Шипке (3 – 4 переходах) и, пользуясь подавляющим превосходством сил, идти, по овладении перевалом, на Тырнов; или ударить на Хаинкиой, форсировать Хаинбогаз, в случае занятия его отрядом Гурко, либо же обойти его по Твардицкому перевалу на Елену (3 – 4 перехода), откуда направиться на Тырнов (1-2 перехода от Елены); или наконец, через Сливно и и Котел, – к Осман-Базару (10 – 12 переходах от

Ени-Загры), примкнуть тут к левому флангу восточной армии и вместе с нею наступать на Тырнов-Белу. Движение по каждому из этих направлений, предпринятое безотлагательно, особенно же на Елену, в разрез расположению русских и угрожавшее тылу всех их 3 фронтов, могло иметь самые решительные последствия.

Но Сулейман простоял у Ени-Загры 5 дней в напрасных переговорах между Шумлой, Ени-Загрой и Константинополем о том, что предпринять. Турецкое правительство находилось в полном неведении о затруднительном положении русских, а каждый из 3 главнокомандующих преувеличивал находившиеся против него силы противника, свои же считал недостаточными для решительных действий Магомед-Али, опасаясь атаки на Разград 4 русскими корпусами, требовал, чтобы Сулейман, заняв частью сил Ханнбогазский и Твардидкие перевалы, с остальными двинулся через Котел к Осман-Базару, а затем, не ожидая решения этого, Мехмед поспешил притянуть Неджиба к Разграду, оставя у Осман-Базара всего 4 батальона, чем совершенно ослабил связь между восточною и южной армиями. Сулейман, считая силы русских у Хаинкиоя в 35 батальонов и Шипкинский перевал сильно занятым, признавал невозможным движение к Котлу, открывавшее неприятелю сообщения южной армии, и требовал, для решительных действий последней, усиления её до 113 батальонов и одновременное наступления с нею и Мехмеда и Османа. Верховный совет, опасаясь главным образом наступления русских к Адрианополю, склонился к взглядам Сулеймана, которой, вследствие непосредственных сношений с ним сераскириата, перестал признавать свою подчиненность Магомед-Али, а сераскириат никаких решительных приказаний не отдавал и, вместо того, чтобы назначить день для начала одновременного наступления 3-х армий и настоять на исполнении этого, оставлял каждого из главнокомандующих действовать по их усмотрению. Наконец Сулейман, армия которого между тем была укомплектована, доведена до 75 батальонов и снабжена обозом, убедясь в отступлении русских от Хаинкиоя на северную сторону Балкан, 29 июля, с 60 батальонами, 5 эскадронов, 11/2 т. иррегулярной конницы и 54 орудиями (всего 40 т.), выступил от Ени-Загры к Твардице, а 15 батальонов с 9 ор., под начальством Гаджи-Гусейна, оставил для занятия Котла, Сливно и Ени-Загры. Простояв 3 дня у Твардицы, Сулейман 2 августа перешел к Хаинкиою, где пробыл еще 3 дня, в ожидании приказаний из Константинополя. Между тем Магомед-Али, стянувший, из опасения атаки русских, все свободные силы к Рущуку и Разграду, признавал невозможным начать наступательные действия, пока Сулейман не перейдет Балканы, и просил сераскириат приказать последнему двинуть хотя бы 20 батальонов к Осман-Вазару, для действий отсюда на Тырнов, причем обещал, что тогда и восточная армия начнет наступление. Но Сулейман, приводя различные доводы против движения его армии к Осман Базару, настаивал на важности овладения Шипкинским перевалом, занимая которой русские угрожают его пути отступления и самому Адрианополю.

Сераскириат тщетно просил обоих главнокомандующих согласиться между собою; наконец султан предложил совету министров, совместно с верховным военным советом, обсудить, следует-ли Сулейману идти к Осман-Базару, или атаковать перевалы; после двукратных совещаний, 2 августа решено было: для скорейшего приступа к решительным действиям и дабы не терять времени около 2 недели на передвижение Сулеймана к Осман-Вазару, южной армии наступать против Шипкинского перевала и, овладев им, хотя бы то и стоило значительных потерь, соединиться с правым флангом армии Османа у Сельви.

3 августа сераскириат послал приказания: Сулейману – овладеть Шипкинским перевалом, после чего войти в соглашение с командующими восточною и западной армиями относительно общего наступления, и Осману – содействовать Сулейману наступлением от Ловчи к Сельви.

Так от 2-го сражения под Плевною прошли 2 недели почти в совершенном бездействии: противники укрепляли лишь занятые позиции, заботясь только об удержании их за собою, и в 1-х числах августа обстановка на театре войны оставалась тою же, как и 20 июля.

Оставя еще 9 батальонов с 2 батареями у Твардицы и Хаинкиоя, Сулейман 5 августа выступил к Казанлыку (51 батальон, 5 эскадронов, около 11/2 т. иррегулярной конницы и 42 орудий, – всего до 35 т.); 6-го его авангард прибыл к Казанлыку, где к нему присоединились еще 2 батальона от Карлова; 7-го армия Сулеймана перешла к дер. Шипка.

В это время войска генерал Радецкого (около 40 т.). имевшие назначением, независимо от обороны балканских проходов, еще обеспечение со стороны Ловчи левого фланга войск против Плевны и правого фланга рущукскому отряду от Осман-Базара и Сливно, были раскинуты на 130-верстн. пространстве отдельными отрядами: у Сельви – 9 батальонов, 24 орудия, 2 сотни; у Габрова и на Шипкинского перевала – 9 батальонов, 29 орудия, 6 сотен; на Хаинкиойском перевале – 3 батальона, 8 орудий, 2 сотни; у Елены – 3 батальона, 4 эскадронов, 10 орудий; у Джулуна и Кесарева – 12 батальонов, 14 эскадронов и сотен, 52 орудий; в резерве, у Тырнова, в расстоянии 30 – 60 вер. от этих отрядов, – 4-я стрелковая бригада, 2-я бригада 14-й пехотной дивизии, 3 сотни, 54 орудий.

Радецкий, имея сведения о нахождении армии Сулеймна у Ени-Загры и Сливно, предполагал, что он, всего вероятнее, двинется к Осман-Базару, на соединение с Магомед-Али, или на Елену, для действия во-фланг войскам на осман-базарской дороге либо занимавшим балканские проходы. Это предположение подтверждалось и тем, что с конца июля все усиливалась смелость, засевшего в трущобах против еленинского и осман-базарского отрядов, мусульманского населения, которые производили частые нападения на наши передовые посты, причем с начала августа было поддерживаемо черкесами и небольшими регулярными частями.

Для разъяснения положения тут дел, предприняты были усиленные рекогносцировки: 4 августа – от Кесарева по осман-базарской дороге, и 7-го – от Елены по сливненской дор.; 1-я обнаружила значительный турецкий лагерь у Яйлы; 2-я, не доходя Стара-Реки, встречена была, выдвинутыми от Сливно, 2-мя неприятельскими батальонами, которые, вместе с жителями и башибузуками (см.), преследовали рекогносцировавший отряд (1 батальон, 21/2 эскадронов) до Беброва и сожгли последний. Командующий отрядом в Елене, Генерал Борейша, поспешил донести, что против него наступают значительно превосходящие силы и просил подкреплений. Вечером 7-го Радецкий получил это извещение одновременно с донесением о появлении больших сил турок у Казанлыка. Основываясь на своем, первоначальном предположении, Радецкий счел движение неприятеля к Шипке за демонстрацию; поэтому, приказав кн. Мирскому немедленно двинуть 35-й Брянский пехотный полк (см.) от Сельви к Шипке, а 2-й бригада 14-й пехотной дивизии перейти к Златарице, сам, с 4-ю стрелковою бригадою, утром 8-го направился к Елене; прибыв сюда, он узнал, что турки отошли от Беброва. Убедясь в отсутствии серьёзной опасности с этой стороны, Радецкий приказал 4-й стрелковой бригаде и 2-й бригаде 14-й дивизии, на следующий день, отойти обратно к Тырнову.

Командир 3-й Дружины Болгарского ополчения Калитин под Ески-Загрой берет знамя у умирающего знаменщика и бросается вперед. Он был убит на поле битвы.

Сулейман, потеряв после дела под Ески-Загрой 19 дней и прибыв 7 августа к Шипке (всего в 2 переходах), потерял еще и 8-е на совещание о предстоявших действиях, и 9-го штурмовал в лоб сильнейшую часть позиции русских на перевале (см. Шипка). Отчаянные атаки на Шипку Сулейман продолжал в течение 6 дней.

Употребив 3 недели, по прибытии в Шумлу, на организацию и всестороннее снабжение восточной армии, оставя в крепостях необходимое количество войск, стянув прочие к Шумле и Разграду (обращенному в сильно-укреплённый лагерь), Магомед-Али, к началу августа, мог располагать для действий против восточного русского фронта свыше 100 т. строевых при 200 орудиях, именно:

3-й корпус Ахмет-Эюба – 57 батальонов, 42 эскадрона, 700 иррегулярных, 14 батарей (45 т.), в окрестностях Разграда;

4-й корпус принца Гасана – 50 батальонов, 6 эскадронов, 3 т. черкес, 81/2 батарей (35 т.), у Ески-Джумы;

отдельная дивизия Мехмет-Селима – 18 батальонов, 5 эскадронов, 6 батарей (12 т.), у Осман-Базара.

Кроме того – 2-й корпус Ахмет-Кайсерли (около 15 т.), гарнизон Рущука.

Против него, по-прежнему в строго оборонительном положении, находились отряды рущукский и осман-базарский, всего 60 т. чел. при 306 ор., прикрывая 120-верстное пространство от Дуная до Елены.

Рущукский отряд занимал позиции по левом берегу р. Кара-Лом: 12-я пехотная дивизия – у Пиргоса, наблюдая Рущук; 7 батальонов и 24 орудий 33-й пехотной дивизии – у Аблановы;13-й корпус – у Ковачицы, Пополкиоя и Гагова, имея в резерве, у Чаиркиоя, 1-ю бригаду 32-й пехотной дивизии и 1-ю бригаду 11-й кавалерийской дивизии; отрядный резерв (9 батальонов, 38 орудий) у Острицы; передовые отряды были выдвинуты на правый берег: от 12-го корпуса – 2 батальона с 4 орудиями к Йован-Чифлику и 2 батальона с 8 орудиями к Кацелеву, от 13-го корпуса – 1 батальон, 2 орудия и 2 эскадронов к Кара-Хасанкиою, 1 батальон, 2 орудия и 1 сотня перед Аяслар; кавалерия была раскидана по линии Кадыкиой-Нисова-Констанец-Садина-Кара-Хасанкиой.

Т. образом рущукский отряд занимал по фронту 60 вер., опираясь левым флангом в Дунай и имея правый фланг (13-й корпус) значительно впереди, на 1 переход от Ески-Джумы. Далеко уступом позади стоял осман-базарский отряд (у Джулуна и Кесарева); между ним и 13-м корпусом оставался промежуток до 40 вер., никем не занятый. Магомед-Али мог прорвать эту тонкую линию, обрушась, с несоразмерно-превосходящими силами, на одну из частей рущукского отряда и разбив ее раньше прибытия остальных.

Для наступления ему представлялось 3 направления: от Осман-Базара и Ески-Джумы на Тырнов, от Ески-Джумы через Аяслар, Попкиой и Ковачицу на Белу, от Рущука и Разграда на Систов.

Решительное движение с 60-40 т. по одному из этих направлений, вместе с демонстрацией по 2 другим, могло повести к серьёзным последствиям: при 1-м, разбив осман-базарский отряд, Магомед-Али выходил в тыл войскам Радецкого и подавал руку Сулейману; при 2-м разбитие 13-го корпуса влекло к прорыву восточного фронта и угрожало сообщениям отряд в на восточном и южном фронтах и тылу войск у Плевны; наступление же вдоль Дуная угрожало отрезанием от переправы у Систова всех русские войск в Болгарии.

Побуждаемый из Константинополя начать наступление, но не рассчитывая на содействие Сулеймана, Магомед-Али не решался на что-либо энергичное, а остановился только на оттеснении русских с Кара-Лома; для этого он избрал наиболее безопасное 2-е направление, и в начале августа, по мере сосредоточения 4-го корпуса к Ески-Джуме, дивизия Салиха заняла, по пути на Белу, позиции на правом берегу Кара-Лома (у Сарнасуфлара и Башлара), на фланге передовых частей 13-го корпуса; и вместе с тем авангард дивизии Магомед-Селима выдвинулся по дороге в Тырнов, к Лейлекиою (15 в. к востоку от Кесарева), и уже 4 августа имел горячее дело с 1 батальоном и 1/2 -эскадрона, высланными от Кесарева на рекогносцировку по осман-базарской дороге.

Бой у Иваново-Чифлик 2 октября 1877 года. 1887 Холст, масло. 126 x 207 см

8 и 9 августа штаб рущукского отряда, рядом телеграмм Главной квартиры и генерала Радецкогого, были извещен о наступлении турок на Шипку и о вероятии совместного наступления – Магомед-Али и Сулеймана, причем главнокомандующий приказывал рущукскому отряду встретить Магомед-Али, куда бы он ни двинулся.

Приближение турок к верховью Кара-Лома и по осман-базарской дороге, в охват к 13-го корпуса, указывало на их намерение обрушиться на последний или на осман-базарский отряд. Поэтому командиру 13-го корпуса приказано было Цесаревичем немедленно произвести усиленную рекогносцировку между Разградом и Ески-Джумой, и с означенной целью 9 августа двинуты были 3 отряда: правый (бригада пехоты, 2 эскадронов и 1 сотня, 18 орудий) – от Пополкиоя, через Аяслар, к Ески-Джуме; средний (1 батальон, 1 эскадронов и 1 сотня, 8 орудий) – от Хайдаркиоя, и левый (3 роты, 1/2 эскадрона, 2 орудия) – от Кара-Хасанкиоя, оба к шоссе от Ески-Джумы в Разград.

Первые 2 отряда, пройдя версты 3-4 за Кара-Лом, наткнулись на превосходящие силы турок в укреплённых позициях и вынуждены были отступить к пунктам своего отправления; левая колонна возвратилась, не встретив неприятеля.

Эти рекогносцировки, удостоверив присутствие значительных турецких сил в непосредственном соседстве к фронту 13-го корпуса, положили конец 11/2 -месячному выжиданию нашему на восточном фронте.

Салих-паша, считая отступление русских отрядов 9 августа за их поражение, решил немедленно воспользоваться этим для занятия Кириченских высот, командовавших всей местностью на левом берегу Кара-Лома до Попкиоя и Хайдаркиоя, что и исполнил после 2-дневного боя (см. Аяслар).

В следующие 2 дня турки ничего не предпринимали, а между тем получены были сведения о сосредоточении их впереди Разграда; поэтому, с целью быть готовыми противодействовать наступлению неприятеля от Ески-Джумы к Тырнову и в то же время иметь возможность парировать его удар от Разграда к Беле, 14 августа, по приказанию Цесаревича, рущукский отряд расположился: бригада пехоты, 8 эскадронов и сотен, 22 орудия – у Попкиоя и Хайдаркиоя; бригада пехоты, 3 эскадронов и сотен, 16 орудий – у Гогова и Кара-Хасанкиоя; 2 бригады пехоты, 70 орудий, 1 сотня – на позиции Ковачица-Поломорце; дивизия пехоты – у Кацелева, Аблавы и Хеджекекиоя; другая дивизия – против Рущука; по бригаде пехоты и кавалерии – у Чаиркиоя; прочая кавалерия – на линии Садина-Нисова-Кадыкиой.

Случайный бой на Киричене, указав туркам сравнительную слабость русских сил на восточном фронте, побудил Магмед-Али решиться на наступление. Момент к тому был вполне благоприятен; стоило безотлагательно продолжить движение 4-го корпуса на Попкиой, поддержать его справа войсками 3-го корпус, от Разграда на Башлар-Хайдаркиой, с одновременным решительным наступлением к Пиргосу (2-го корпус) и в обход правого фланга рущукскому отряда (дивизии Магомед-Селима, от Лейлекиоя на Мансыр), и тогда турки могли не только поставить отряд Цесаревича в критическое положение, но и обеспечить содействие Сулеймана. Однако, не получая известий от последнего о ходе боя за Шипкинский перевал, все еще опасаясь, что русские, сосредоточив свои силы, атакуют Рущук и Разград, а потому не решаясь удалятьса от них, пока Сулейман, перейдя Балканы, сам не прибудет на помощь, Магомед-Али не думал воспользоваться представлявшимся ему удобным моментом действия против правого фланга рущукского отряда, а из осторожности решил действовать по среднему направлению и ограничиться только оттеснением русских передовых отрядов с правого берега Кара-Лома.

13 августа начались соответствовавшие этому передвижения Турецких войск, но, произведенные весьма медленно, были замечены русскими и вызвали усиление отряда генерал Леонова в Кара-Хасанкиое.

17 августа головная дивизия (Неджиба) 3-го корпуса продвинулась до Адакиоя (12 вер. к югу от Разграда), а дивизия Измаила-паши – к Еникиою.

Магомед-Али прибыл к Сарнасуфлар, где состоялся военный совет, на коем, для атаки Кара-Хасанкиоя, решено было: с рассветом на 18 августа дивизии Неджиба (16 батальонов, 6 эскадронов, 24 орудий) следовать на Спахалар и атаковать Кара-Хасанкиойскую позицию; 1 бригаде дивизии Азафа идти на Садину и поддержать Неджиба справа, а бригаде Сабита – слева, от Башлара, стараясь отрезать русским отступление; бригада Али-Риза-паши должна была, выставив ночью у Башлара 3 батареи для обстреливания укреплённой русской позиции у Хайдаркиоя, атаковать ее по занятии Неджибом Кара-Хасанкиоя; бригаде Азима – демонстрировать к стороне Аяслара, стараясь овладеть им.

18 августа произошел бой у Кара-Хасанкиоя (см. это), бесцельный для русских, а для турок – удар по воздуху: 28 батальонов, 18 эскадронов и 30 орудий предназначались для атаки и окружения 3 батальонов, 5 эскадронов и сотен, 10 орудий в Кара-Хасанкиое и Садине. 19 августа турки ничего не предпринимали против 13-го корпуса, и Попкиой снова были занят передовым отрядом (1 батальон, 7 эскадронов и сотен, 11 орудий); но Кайсерли-паша, по собственному почину двинулся (с 8 батальонами, 6 эскадронов и 14 орудиями) от Рущука к Кадыкиою, котором и пытался овладеть (см. Кадыкиой). Магомед-Али не извлек пользы из боя у Кара-Хасанкиоя.

Получив 19 августа известие о неудаче Сулеймана под Шипкою и опасаясь столкновения в поле с значительными силами противника, он телеграфировал 20-го Сулейману, что т. к. русские не могут перейти Балканы, пока не разобьют западной или восточной армии, то чтобы, оставя часть сил против перевала, с остальными перешел к Осман-Базару, для совместного решительного наступления на Тырнов и Белу; но Сулейман отклонил это предложение. Убедясь в невозможности, с имевшимися у него силами, овладеть Шипкинским перевалом, Сулейман 15 августа отвел свои войска несколько назад и, опасаясь в свою очередь быть атакованным, занял вокруг перевала сильную позиции, как для противодействия наступлению русских, так и для обстреливания их позиции и пути в Габрово, причем настоятельно требовал присылки ему подкреплений и решительного наступления против неприятеля Магомед-Али и Османа; последнему же предлагал двинуть сильный отряд на Габрово, для отрезания русских на перевале; но Осман, ссылаясь на слабость своих сил, бездействовал, все усиливая укреплённый лагерь под Плевной. Султан, выведенный из терпения разногласиями во взглядах 3 главнокомандующих, 16 августа предложил военному министру и военному совету немедленно решить, что должны делать каждая из 3-х армий; военный министр, не беря на себя решение, для очистки совести, снова телеграфировал Магомед-Али и Осману, чтоб они вошли в соглашение с Сулейманом, а военный совет отвечал, что решения как действовать могут быть приняты только на месте главнокомандующими.

Осман хотя и отвечал, что не может предпринять от Плевны чего-либо, пока Магомед-Али своим наступлением не оттеснит отсюда части сил русских, но, чтоб удовлетворить требованию отвлечь от Шипки прибывавшие русские подкрепления, 19 августа, с частью своей армии (19 батальонов, 19 эскадронов, 18 орудий), произвел наступление против укреплённых позиций 4-го корпуса у Згалевицы и Пелишата (см. Плевна, бой 19 августа), после чего окончательно отказался от всякой попытки к наступлению.

Сулейман тоже признавал невозможным что-нибудь предпринять до получения укомплектования и подкреплений, обещанных ему военных министром, а на телеграмму Магомед-Али отвечал, что т. к. против него стоят 40 т. русских, ожидающих еще новых поддержек, то он не может ничего выделить из своих слабых сил. Т. обр. Магомед-Али должен был действовать один, без надежды на помощь других армий; поэтому, чтоб исполнить требование султана, не подвергаясь большому риску, Магомед-Али решил очистить от русских правый берег Кара-Лома, для чего и усилил находившийся против них корпус Ахмет-Эюба, а чтобы расположить его к более энергичным действиям обратил его и принца Гасана в главнокомандующие, дав операционной армии 4-угольника следующую организацию:

Разградская армия Ахмет-Эюба:

- 1-й корпус (дивизии Неджиба и Фуада, отдельная бригада (из Рущука) Мустафы-паши – 49 батальонов, 12 эскадронов, 8 батареи.

- 2-й корпус (дивизии Азафа и Сабита) – 30 батальонов, 6 эскадронов 7, батарей.

- Кавалерийская дивизия Керима – 18 эскадронов, 3 батареи.

Джумская армия принца Гасана:

Дивизии Измаила и Салиха – 31 батальонов, 22 эскадрона, 11 батарей.

- Осман-Базарская дивизия Магомед-Селима – 18 батальонов, 5 эскадронов, 6 батарей.

Всего (не считая гарнизонов крепостей и иррегулярных) – 128 батальонов, 63 эскадрона,210 орудий.

20 августа Магомед-Али прибыл в Разград, где, по соглашению с Ахмет-Эюбом, решил 23 августа вытеснить русских из Кацелева и Кадыкиоя, последняя позиция их на правом берегу Кара-Лома; для этого он предложил: Ахмет-Эюбу, с разградской армией, атаковать кацелевскую позиию; Кайсерли-паше, с большей частью рущукского гарнизона, взять Кадыкиой, а джумской армии, заслоняя левый фланг разградской от 13-го корпуса, демонстрировать против него.

Этот план, при правильном исполнении и дальнейшем энергичном развитии, мог повести к опаснейшим последствиям не только для рущукского отряда, но и для всех частей русской армии в Болгарии.

Согласно указанному, 21 августа дивизия Неджиба двинулась от Кара- Хасанкиоя к Сваленику, дивизия Сабита – от Сарнасуфлара к Садине, где соединилась с дивизией Азафа; 22-го Фуад-паша выступил от Разграда к Констанцу. У Кара- Хасанкиоя оставлена была гвардейская бригада Сад-Эдина, сильно тут укрепившаяся. Движение по испорченным дождями дорогам замедлилось против расчёта, и только 23-го части разградской армии прибыли на назначенные им места к Сваленику и Огарчину; турецкая кавалерия, оттеснив русскую, остановилась в виду кацелевской позиции. Вследствие этого запоздания, Магомед-Али отложил атаку Кацелева на 24 августа. Между тем Кайсерли-паша, выступя, по первоначальному распоряжению, 22-го из Рущука (с 17 батальонами, 8 эскадронов и 14 орудий, – более 10 т.), утром 23-го атаковал Кадыкиой (см. это).

Фланговое движение турок от Кара-хасанкиоя к северу производилось без всяких мер к скрытию его и были тотчас обнаружено русскими. Заключая из этого движения и из возведенных неприятелем укреплений у Кара-хасанкиоя и Аяслара, что он сосредоточивается против 12-го корпуса, Наследник Цесаревич (19 августа прибывший в Ковачицу) решил поддержать 12-й корпус частями 13-го.

Турки могли атаковать: или правый фланг 12-го корпуса (т. е. центр рущукского отряда и слабейшую часть его растянутого расположения, а прорвав его – идти на Белу и угрожать войскам под Плевною), или его левый фланг (опрокинув которой, отрезывал пути сообщения всей армии). Парировать обе случайности, в виду удаления слишком на 30 вер. правого фланга 12-го корпуса (Абланова) от его левого (Пиргос), были немыслимо. Решить задачу, возложенную на рущукский отряд, Его Высочество счел возможным, только стянув к Абланове по возможности более сил и, несмотря на невыгоды, тут позиции в тактическом отношении, удерживаться на ней во что бы ни стало, вследствие стратегического значения её, как прикрывавшей кратчайший путь от Разграда в Белу; если же турки произведут атаку на левый фланг 12-го корпуса, то Цесаревич намеревался атаковать их самих во-фланг войсками у Аблановы. Поэтому Его Высочеством приказано было сосредоточиться к Абланове всей 33-й пехотной дивизии и направить сюда от Ковачицы 2 полка 1-й пехотной дивизии с 2 батареями, в, общем – 17 батальонов, 10 эскадронов и сотен, 75 орудий, или около 13 т.

Более этого нельзя были стянуть сюда без опасения оголить прочие пункты расположения рущукского отряда.

24 августа турки атаковали войска барона Дризена (см. Аблава) и потерпели поражение.

Несмотря на это, положение рущукского отряда всё-таки оставалось критическим. Вследствие занятия турками Каделева и при громадном превосходстве в силах, они могли, оставив заслоны против Аблановы и 13-го корпуса, двинуться через Острицу на Белу и отрезать от неё аблановский отряд, 13-й корпус и 12-ю дивизию. Поэтому Цесаревич, получив 25-го, утром (в Капривце),

донесение

об очищении кацелевской позиции и о положении отряда генерала Дризена, решил немедленно же произвести общее отступление рущукского отряда за Баницкий Лом и занять сосредоточенное расположение около Белы. Для этого приказано было в тот же день: 12-й пехотной дивизии, со 2-ю бригадою 12-й кавалерийской дивизии, отойти к Трестенику и Двум Могилам, а 13-му корпусу начать отступление к Беле; отряду Дризена 25-го оставаться у Аблановы, прикрывая общее отступление, а 26-го отойти к Батишнице (6 вер. к западу от Широко).

Положение этого последнего отряда, при загроможденном обозами пути отступления и без возможности рассчитывать на поддержку, могло, при наступлении турок и высылке ими части сил на Еренджик, оказаться безвыходным; однако турки не только ничего не предприняли, но 25 августа к бар. Дризену прибыл парламентер просить разрешения на уборку тел по левому берегу Кара-Лома, вследствие чего заключено было перемирие до заката солнца.

Т. образом турки сами подарили русским 1 день, что были особенно важно, т. к. войска рущукского отряда, по причине дурных дорог и скопления обозов, не могли 25-го исполнить назначенных им передвижений.

Ночью отряд Дризена отошел к Еренджику.

Благодаря мерам, принятым русскими для скрытия движений и закрытой местности, турки только 26-го заметили отступление противника; но лишь один Салих-паша распорядился преследованием, выслав 27-го утром на Попкиой кавалерию с частью пехоты, которые у Ковачицы наткнулись на 2 полка 8-й кавалерийской дивизии с конной батареей, прикрывавшие отступление

13-го корпуса, и были задержаны ими.

Магомед-Али, стянув 25 августа к Кацелеву 3 дивизии разградской армии и приказав дивизии Азафа прибыть туда же от Разграда, намеревался 26-го атаковать противника в направлении Батишница-Две Могилы (6 вер.), но Ахмет-Эюб признал это рискованным, в виду сведений о прибытии к неприятелю подкреплений. 26 августа прошло в совещаниях и взаимных препирательствах, а 27-го Магомед-Али отправился в Сарнасуфлар. Т. обр. турки не только не развили успеха, одержанного при Кацелеве (см. Аблава), но и вовсе не преследовали рущукский отряд, части которого 27-го окончили отступление и заняли следующее расположение: 12-я пехотная дивизия – на линии Трестеник-Две Могилы, поперек шоссе из Рущука в Белу и прикрывая переправу у Батына; 12-я кавалерийская дивизия – от Чилнова вниз по Кара-Лому (по его левом берегу); 13-й корпус – на левом берегу Баницкого Лома, на линии Батишница-Баница, выдвинув 8-ю кавалерийскую дивизию на линию Чилново-Синанкиой-Водица; 35-я пехотная дивизия – в общем резерве у Дольнего Монастыря.

Третий бой под Плевной 26-31 августа 1877 г. Атака Западным отрядом укреплённого лагеря под Плевной 27 августа 1877 г.

Третий бой под Плевной 26-31 августа 1877 г. Атака Западным отрядом укреплённого лагеря под Плевной 30 августа 1877 г.

Третий бой под Плевной 26-31 августа 1877 г. Схема театра боевых действий.

Итак, оба корпуса рущукского отряда, до тех пор растянутые на 60 вер. и без достаточного резерва, сосредоточились по фронту на 25 вер., имея сильный резерв (дивизию) и полную возможность оказать всеми силами решительное сопротивление противнику, с какой бы стороны он ни двинулся к Беле, чем надежно достигалась и задача рущукского отряда (обеспечение тыла войск у Плевны от восточной турецкой армии); правый же фланг рущукского отряда и пути от Разграда и Ески-Джумы на Тырнов прикрывались отрядом генерала Татищева (1-ая бригада 32-й пехотной и 11-й кавалерийская дивизий) у Чаиркиоя, которому рущукский отряд мог оказать своевременную помощь.

Целью действий рущукскому отряду Цесаревич впредь поставил: воспрепятствовать туркам перейти Баницкий Лом на пространстве Две Могилы-Капривец, почему немедленно же приступлено было к сильнейшему укреплению всех позиций.

5-недельный период кампании с 19 июля по 25 августа был вполне критическим для русской армии в Болгарии; решительное, успешное наступление турок против одного из фронтов растянутого расположения русских не только вынудило бы остальные к отступлению, но могло повести и к отрезанию их от Дуная. Особенно опасно было в этом отношении положение войск генерала Радецкого, как более удаленных от Дуная.

Возбужден был даже вопрос о необходимости очистить Шипкинский перевал и отвести с него войска к Габрову, и эта мысль были оставлена лишь после личного осмотра перевала начальником штаба (15 августа) и совещания его с генерал Радецким. Но, несмотря на все это, турки не воспользовались благоприятною для них обстановкой, и указанный 5-недельный период пошел даже на пользу русским, т. к. с каждым днем положение наше все более улучшалось.

В течение августа русская действующая армия была усилена 6 пехотными дивизиями (3 румынских 2-я, 3-я и 26-я) и стрелковой бригадой (3-я), всего около 85 т.

Из них 2-я пехотная дивизия и 3-я стрелковая бригада были двинуты к Сельви, где составили резерв для войск генерала Радецкого и отряда генерал-майора Скобелева (4 батальона с батареей от 4-го корпуса и кавказская казачья бригада), выдвинутого 11 августа к дер. Какрина заслоном против турок в Ловче; части 3-й пехотной дивизии, от Систова, были направлены: 9-й Ингерманландский пехотный полк (см.) с батареею – к Горному Студню, 10-й Новоингерманландский Пехотный полк (см.) с 2 батареями – к Тырнову, 2-я бригада с 3 батареями – к Сельви.

Для действий в Болгарии кн. Карл назначил весь 2-й румынский корпус и особо сформированную резервную дивизию, всего 42 батальона, 32 эскадронов, 108 орудий, или около 35 т. (1-й румынский корпус оставлен у Калафата, для наблюдения за Виддином); 4-я румынская дивизия еще в конце июля переправилась через Дунай у Никополя.

При соглашении о совместном действии румынской армии с русскими, обусловлено, что она будет действовать против Плевны, по взятии которой приступит к самостоятельным операциям против Виддина. Первоначально предполагалось румынской армии, по переходе через Дунай, оперировать между Видом и Искером, на сообщения Османа с Софиею и Виддином, для чего занять позиции на левом берегу Вида, поперек шоссе в Софию.

К 20 августа 3-я и резервная румынская дивизии переправились через Дунай по мосту у Карабии; но к тому времени отдельные действия румын за Видом признаны опасными и решено присоединить румынские войска к русским.

Прибытие на болгарский театр войны означенных выше подкреплений (85 т. чел.) давало русским возможность, из вынужденного строго-оборонительного положения, перейти в конце августа к наступательным действиям, не ожидая для того гвардии и гренадер. К этому побуждали бездействие турецких главнокомандующих и желание отплатить за неудачи под Плевной.

Признано было своевременным приступить к безотлагательным действиям против Плевны, а при общем желании скорее покончить с нею – взять ее штурмом. Поэтому решено было, к находившимся против Плевны 4-му и 9-му корпусам, притянуть все имевшиеся под рукою подкрепления, что, в общем, должно были доставить силу до 110 т. чел., которою считали вполне достаточною, чтоб одолеть Османа, хотя силы его и исчисляли в 50 т. и даже более (до 80 т.). На этих основаниях 19 августа посланы приказания: 3-й и резервной румынской дивизиям переправиться на правый берег Вида, а генерал-майору кн. Имеретинскому (командовавшему 2-ю пехотною дивизией), со всеми войсками у Сельви (2-я пехотная дивизия, 3-я стрелковая бригада, 2-я бригада 3-й пехотной дивизии, 2 сотни 30-го донского казачьего полка) и с отрядом генерала Скобелева, двинуться к Ловче, 21-го овладеть ею (чтоб обеспечить с тыла атаку на Плевну) и, оставя тут 1 пехотный полк, сотню и батарею, с прочими войсками идти к Плевне.

Известие о бое под Кацелевом не изменило предположения безотложно штурмовать Плевну, а только решено было 26-ю пехотную дивизию двинуть не к Плевне, а на усиление рущукского отряда.

20-го кн. Имеретинский, оставя в Сельви 1 батальон с батареей, выступил по назначению, но, принуждённый двигаться лишь по одной дороге, подошел к Ловче только 21-го, а на другой день отряд его атаковал турок и овладел всеми их позициями (см. Ловча). Оставя здесь 2-ю бригаду 3-й пехотной дивизии с 3 сотнями и 16 орудиями, кн. Имеретинский, с прочими войсками, двинулся 24-го к Боготу; в то же время румынская армия расположилась севернее Плевны, на линии Рыбино-Вербица.

Всего к 25 августа сосредоточилось под Плевною (см. это) около 96 т. русских и румынских войск, составивших западный отряд, под общим начальством кн. Карла Румынского (это начальствование, вызванное политическими целями, были только номинальное, и заведывание русскими войсками лежало всецело на генерале Зотове; такое положение, конечно, не могло не отозваться вредно на необходимом единстве действий под Плевною).

На военном совете в Горном Студне 25 августа большинство, признавая осаду невозможною, как грозившую затянуться до зимы, стояло за штурм, которой и решен был на 29 августа, с тем, чтобы в течение 3 дн. подготовить его могущественной артиллерией. Хотя уже с начала августа готовились в 4-м и 9-м корпусах к штурму, но, в Главной квартире за это время не собрано сколько-нибудь точных сведений о силах и расположении войск Османа и возведенных им укреплений, а ближайшая к ним местность не были обрекогносцирована, так же, как и пространство между плевне-ловченской дорогой и Видом.

Осман же с 20 июля не переставал усиливать оборону Плевны (см. это), и к 25 августа в его армии насчитывалось 36 т. строевых (о расположении их см. Плевна). На рассвете 26. августа войска западного отряда остановились в 21/2 – 3 вер. от плевненского укреплённого лагеря, и с 6 ч. утра началось усиленное бомбардирование (сначала из 140 ор., а затем – из 200) редутов восточного и юго-восточного фронтов; но оно не принесло ожидавшихся от него результатов, а в нравственном отношении произвело даже обратное действие, чем предполагалось: турки, видя слабый действительность огня, еще более уверовали в силу своих укреплений. Между тем, бывшая до тех пор хорошая погода к вечеру 29 августа изменилась: полил дождь, растворивший глинистую почву, и затруднил движение войск. 30 августа произведен штурм, окончившийся полной неудачей (см. Плевна).

На Нижнем Дунае и в Добрудже за это время ничего особенного не произошло: 14-й корпус, по-прежнему, оставался на линии Черноводы-Кюстенджи, выдвинув вперед кавалерию, которые произвела несколько удачных поисков. По уходе 3-й стрелковой бригады в Болгарию, на усиление генерала Цимермана выделены были из 7-го корпуса 1-ыя бригада 15-й пехотной и 7-й кавалерийской дивизий; прочие же части этого корпуса расположились на левом берегу Дуная, вниз от Журжи.

Стягивая как можно более войск для наступления против рущукского отряда, Магомед-Али оставил в Силистрии и в укреплённом лагере у Хайдаркиоя -Осман-Базарджика по 10 т., в Варне и Балчике – до 7 т.

С целью демонстрации, у Силистрии турки приступили к устройству моста; это обеспокоило нашу главную квартиру относительно сообщений, и 24-й пехотной дивизии, направлявшейся в Болгарию и вступившей в конце августа в Валахию, приказано были свернуть к Каларашу.