Чингизиды в Касимове 

Василий II Иванович Темный поселил двух братьев — Касима (Трегуба) и Якуба, детей Улуг-Мухаммеда б. Хасан-Оглана, в Мещере, в Городце Мещерском (впоследствии получившем свое новое имя, Касимов, в память о первом царевиче, поселенном здесь {1}. Когда это произошло? В 1449 г. Касим упоминается в связи с походом на русские земли Сенд-Ахмеда. Тогда он выступил против татар из Звенигорода {2}. При этом положение царевича в городе не конкретизируется. В договорной грамоте великих князей московского Ивана Васильевича и рязанского Ивана Васильевича от 9 июля 1483 г. оговаривались права касимовского царевича Даньяра б. Касима и его приказных людей, в связи с этим упоминались практика, существовавшая при великом князе рязанском Иване Федоровиче (умер в 1456 г.). Таким образом, объективно можно говорить о возникновении «царства» не позднее 1456 г. В.В. Вельяминов-Зернов искусственно выводит усредненную дату, 1452 г.{3} Именно она на настоящий момент наиболее востребована. Хотя в последнее время высказывается точка зрения, согласно которой это произошло еще в 1445 г.{4} Можно предположить, что первоначально царевича хотели поселить в Звенигороде. Этого не произошло, возможно, из-за сопротивления высшего духовенства и местного православного населения. По крайней мере, в послании высших иерархов православной церкви Дмитрию Шемяке от 29 декабря 1447 г. говорится о татарах, что, как только он «управится ... во всем чисто по крестному целованию», то Василий II тотчас «тотар из земли вон отошлет»{5}. Великий князь татар все же оставил. Однако Городец Мещерский также был изначально православным городом. Значит, какой-то компромисс сторонами был найден. Можно предположить, что подобная форма содержания Чингисидов существовала и ранее, но данных об этом не сохранилось. Поэтому мы рассматриваем Касимов (теперь мы будем называть его именно так) как некий полигон, на котором Москвой опробовались формы использования и содержания служилых Чингисидов. Тем более что это единственный город, в котором почти постоянное присутствие татарских царей и царевичей продолжалось более двухсот лет.

«Мещера» в исторической ретроспективе является очень неустойчивым географическим понятием. Первоначально она располагалась где-то на границе Московского и Рязанского княжеств. Это район волости Мещерка под Коломной и Касимовым. Но постепенно данное понятие, одновременно с колонизацией новых территорий, преимущественно с неславянским (нерусским) населением, продвигалось на восток, включая в себя Елатычу, Кадом, Темников, Шацк, далее Алатырь, Курыш, Ломов и районы несколько южнее. Уже неоднократно отмечалось, что Мещера обладала особым статусом в составе Московского княжества{6}. Следует подробнее рассмотреть процесс освоения данной территории. Первоначально здесь проживали финно-угорские племена. Возможно, одно из них и дало свое имя рассматриваемой территории — Мещера. Славянская колонизация края началась, по-видимому, не ранее X - XI вв. На сегодняшний день археологи зафиксировали два региона компактного распространения древнерусских памятников на рассматриваемых территориях. Это Касимовское Почче и нижнее течение реки Цны{7}. В дальнейшем, после 1238 г., данная территория получила независимость от Рязани (или Мурома). Скорее всего, местным князем стал представитель Рязанского или Муромского княжеского рода{8}. По мнению А.В. Азовцева, высказанному в устной беседе, это князья Мещерские. В таком случае их официальная родословная является фальсифицированной{9}, что, впрочем, не редкость среди русского дворянства. Границы «Мещерского» княжества (на раннем этапе следует говорить о Муромо-Рязанском княжестве) установить трудно. На востоке оно, возможно, простиралось до Кадома и Андреева Городка Каменного (Темгенево городище?) в низовьях реки Цны{10}, а на западе ограничивалось волостью Мещерка, «тянувшей» с конца XIV в. к Коломне{11}. Показательно, что это совпадает с границей Рязанской и Сарской епархий в XVI в. Восточная Мещера (в том числе Алатырь и Курмыш){12} вряд ли когда-либо входила в состав княжества. Освоение этих территорий мещерскими татарами началось на рубеже XVI – XVII вв. и имеет свои особенности.

Проникновение Московского княжества в Мещеру началось в первой четверти XIV в. По мнению В.А. Кучкина, это произошло около 1320 г., когда московский князь Юрий Данилович воевал с Рязанью. Тогда же, до 1327 г., произошла покупка мещерских земель у местного князя Александра Уковича{13}. Если допустить, что он являлся князем Мещерским, то именно с этого времени представители данного рода становятся служебными князьями. Становится понятным участие князей Мещерских в Куликовской битве. Быть может, уже тогда данный род сильно разросся, и упоминаемый князь контролировал далеко не всю территории Мещеры. Скорее всего, здесь следует видеть западные территории до Оки. Что касается заокских земель, то данных на этот счет значительно меньше. Можно предположить, что частично заокская Мещера попала в сферу влияния Москвы тогда же. Дальнейшее продвижение на восток произошло в 1381 г., когда помирившиеся Дмитрий Донской и Олег Иванович Рязанский предприняли совместный поход на «ордынские земли». Возможно, Кадом и Темников именно тогда попали в сферу влияния Москвы. В.А. Кучкин предполагает, что тогда Дмитрий Донской воевал Наравчат (Наручадь). Это был самый крупный ордынский административный центр близ реки Пьяны{14}. Можно предположить, что Олегу Рязанскому тогда достались земли будущего Шацкого уезда. Известно, что со второй половины XVI в. под Мещерой или Шацким уездом подразумевали территории непосредственно Шацкого, а также Касимовского, Елатомского и Кадомского уездов и г. Темникова. При этом понятие Елатомского и Кадомского уездов было условным(15}. Данное наблюдение подтверждается и актовым материалом XV – начала XVII вв.{16} С этим утверждением по исторической географии региона не соглашается Д.М. Исхаков{17}.

Наше предположение основывается на следующих наблюдениях. Как административные центры Мещеры в XVI в. упоминаются Елатыма и некая Мещера. Под последней исследователи ошибочно видят Городец Мещерский (Касимов){18}. В духовной грамоте Ивана IV в Мещере упоминаются следующие города: Мещера (Елатыма?), Кадом, Темников, Шацк и Кошков. Последний, судя по всему, — неправильно прочитанный Касимов. В примечании к публикации документа отмечено: «Список второй половины XVIII в., писан дурной скорописью, весьма неисправно»{19}. «Шк» должно быть «сим». Неправильное прочтение могло быть позаимствовано из Духовной грамоты Ивана III{20}. Хотя в Мещере известно такое географическое название. В 1655 г. царь Алексей Михайлович разрешил продать в военную стольнику Афанасию Нестерову несколько селений. В том числе и пустошь, «что была деревня Малая Пургасово, Кошково тоже».{21} Нельзя не отметить и тот факт, что летописи и разрядные книги не упоминают такого города. Скорее всего, Елатыма и Мещера — это один и тот же город. В пользу этого говорит и то, что наместники упоминаются в обоих городах{22}. Но наличие двух наместников на почти не освоенной территории маловероятно. В конце XVI – XVII вв. значение Елатымы постоянно снижалось. Во второй половине XVII в. здесь не было крепости, постоянных военных подразделений и, возможно, воевод{23}. Административный центр переместился в Шацк, как один из центров засечной черты. Когда это произошло? Разрядные книги отмечают, что между 1566/67 и 1570 гг. в Шацке появляется наместник, и одновременно он исчезает в Мещере. Это и следует рассматривать как главный признак смены административного центра. Интересно, что при этом Шацк выпадал как оборонительный центр из системы мещерских городов. Его сходные воеводы обязаны были сходиться с воеводами из Рэжска, Пронска, Михайлова в Переяславле Рязанском{24}. Хотя местный воевода координировал порой деятельность военных отрядов Мещеры. Так, в ноябре 1604 г. князю Ивану Федоровичу Хованскому помимо Шацка велено «для осадного времени» ведать «Острог Конобеев, и Темников, и Касимов, и Елатыму, и Кадом». Быть может, это наследие тех времен, когда Мещера была поделена между Москвой и Рязанью. Касимов, Елатыма, Кадом и Темников относились к Московскому княжеству, а более южный район Шацка — к Рязанскому{25}.

К тому же Мещера в XVII в. ведалась в приказе Казанского дворца, а Шацк — во Владимирской чети. Особое положение Шацка отмечается и тем, что, когда в конце XVI в. в городах Мещеры оставляют только осадных голов, в нем по-прежнему продолжают сидеть восходы, зачастую в ранге наместника. Можно предположить, что при присоединении данных территорий к Москве было решено столицу края расположить во вновь основанном городе, не связанном ни с одним ранее существовавшим этническим центром. Со строительством в середине XVI в. засечной черты административный центр со временем переходит в Шацк, новый военный центр Мещеры. Следует отметить, что другие исследователи видят административный центр Мещеры до XVI в. в районе г. Кадома (Преображенский курган), отождествляя его с Андреевым Городком Каменным{254}, что не находит археологических подтверждений, точно так же, как и в Старом Кадоме{26}.

Для понимания процессов, происходивших в крае, следует отметить и тот факт, что до конца XVI в. Муром, Елатьма, Кадом являлись восточными пограничными городами Рязанской епархии. Темников вместе с Алатырем и Курильщиком подчинялись московским митрополитам{27}. Границы епархий являлись достаточно устойчивыми и указывали на прежние, более ранние границы княжества.

Этот экскурс понадобился нам потому, что до настоящего времени бытует представление о существовании в Мещере XV — XVII в. векового образования под наименованием Касимовского ханства (царства, юрта) с многочисленными признаками независимой государственности. В литературе можно даже встретить его карту, так ценимую провинциальными краеведческими музеями, составленную первым директором Касимовского краеведческого музея А.И. Китайцевым, согласно которой, в царство входили города Касимов, Елатьма, Кадом, Шацк{28}. «Рождение» царства происходит постепенно. Все началось с фундаментального исследования В.В. Бельминова-Зернова, в котором автор рассмотрел не только историю Касимовского царства, но и целого ряда служилых Чингиссидов в России{29}. Все последующие исследователи были обречены ссылаться на него или спорить с ним. Учитель касимовской гимназии Н.И. Шишкин, переработав в конце XIX в. сочинение своего предшественника в сторону значительного сокращения и обогатив его новыми фактами, издал собственную версию истории города и «царства»{30}. С этого времени идея существования татарского ханства укрепилась в местной краеведческой традиции. Но государственный характер данной территории в дореволюционной российской историографии практически не рассматривался. В.О. Ключевский полностью отказывал данному образованию в государственности{31}.

О государственности (государственном образовании) Касимовского ханства в 20-х гг. ХХ в. стал говорить М.Г. Худяков. Он утверждал, что Касимов был передан царевичам в результате пленения Василия II Улуг-Мухаммедом и достижения определенных договоренностей. Его сочинение во многих местах является сокращенным пересказом исследования В.В. Вельяминова-Зернова, с сохранением авторских отсылок к источникам, слегка разбавленным сносками на фундаментальное сочинение предшественника, но с новыми выводами, в которых показан казанский взгляд на историю московско-казанских отношений{32}.

Дальнейшим шагом в развитии заявленной проблемы стало исследование М.Г. Сафаргалиева, он также не сообщил ничего нового, но именно с этого времени окончательно сложилось представление о Касимовском ханстве{33}. Д.М. Исхаков поддержал идею существования ханства и проделал серьезную работу в попытке реконструкции его территории, административного деления и этнической составляющей{34}. Б.Р. Рахимзянов тоже разделяет эту точку зрения, то есть видит в этом образовании ханство (государство) со всеми присущими ему атрибутами, правда, все же признавая его зависимость от Москвы.

Чтобы обойти это несоответствие, придумали новый термин: «юрт» — вассальное ханство. Уникальность этого кабинетного образования подчеркивается и тем, что «после завоевания Казанского и Астраханского ханств Касимовское ханство невозможно считать ханством: этот политический организм, скорее всего, был ближе к удельному княжеству, к тому же быстро теряющему свою территорию и остатки суверенитета». Б.Р. Рахимзянов еще больше увеличивает территорию Касимовского ханства за счет Темникова, а также продолжает уточнять его административно-политическую и этносоциальную структуру. При этом нехватка источников или их полное отсутствие заменяется прямым перенесением известий о Казанском, Астраханском и Крымском ханствах{35}. Эта точка зрения с теми или иными разношениями в последнее время, судя по ряду обобщающих коллективных трудов, побеждает{36}.

Однако, по нашему мнению, подобные представления мало соответствуют действительности. Касимов действительно подходит под определение юрта. Но нужно отметить, что данное понятие значительно изменялось во времени. На рубеже XIV – XV вв. — это местонахождение ставки феодала или хана, позднее — дом, место жительства{37}. В нашем случае это второе понятие, а также место расквартирования военного отряда Чингисида. При этом понятие «юрт» распространялось на город, но не на уезд.

К тому же нельзя не отметить тот факт, что о Касимовском ханстве ничего не знают исследователи сопредельных территорий, частично якобы входивших в состав этого образования{39}.

Различие подходов во многом зависит от объяснений причин выезда царевичей. Сторонники существования ханства-юрта исходят из того, что Касимов и прилегающие территории были переданы царевичам в уплату выкупа, данного за себя Василием II по условиям мирного договора с Улуг-Мухаммедом8. Мы ставим под сомнение данное утверждение и склонны больше доверять сообщениям русских летописец, утверждавших, что братья спасались в русских землях от своего старшего брата, совершившего переворот и стремящегося упрочить свое исключительное положение на казанском престоле. На это, в частности, указывает тот факт, что братья попали на свою новую родину не из Казани, а из «Черкас», то есть из приазовских степей {40}. К тому же известно, что Василий II Темный повстречался с царевичами Касимом и Якубом только в 1446/47 г., после того как его 1 октября отпустили из татарского плена{41}. Как еще одно доказательство того, что Городец Мещерский был пожалован царевичам, а не был передан им по условиям освобождения Василия II, можно рассматривать тот факт, что царевичам на двоих был передан только один город. Факт отсылки Касима и Якуба их отцом (если подобное событие действительно имело место) выглядит как попытка обеспечить их определенными доходами и в то же время несколько разрядить ситуацию вокруг престолонаследия. Но почему тогда остальные их братья остались даже без этого? Тем самым Улуг-Мухаммед нисколько не упростил ситуацию, в семье, где имелось несколько взрослых сыновей, что в конечном счете и привело к резне в семействе.

Как уже было отмечено, в городе изначально проживало преимущественно славянское население, хотя в уезде присутствовало и значительное количество мордовских населенных пунктов. С царевичами прибыл достаточно крупный военный отряд, который мы будем именовать двором. На его содержание требовались значительные средства. Лесистый край не позволял вести привычную хозяйственную деятельность, основанную на экстенсивном кочевом скотоводстве. Но документы ни разу не отмечают тот факт, что Чингисидам передали под управление православное население. Более того, известно, что появление в городах Московского княжества значительного числа татар вызвало недовольство со стороны церкви и местных жителей. Определенную информацию о составляющей доходов и подведомственном населении нам дает договорная грамота между московским и рязанским князем 1483 г. В ней отмечаются ясанные люди: «А которые люди вышли на Резань от царевича и от его князей... беседмени или мордвин, или мачарин, черные люди, которые ясак царевично дают»{42}. Скорее всего, царевич мог обладать и правом суда над мордвой. Эту практику мы видим в Кадоме. Там татарские князья, по крайней мере в первой половине XVI в., обладали судом над мордвой тех бейликов (беляков), что платили им ясак{43}. Наверное, Чингисид распоряжался и городскими доходами с Касимова (с посадского населения, таможен и кабаков), хотя, скорее, это более поздняя практика. Но собирали деньги, а также управляли православным населением города и уезда и осуществляли общий надзор за татарскими царями и царевичами, а также их дворами представители местной администрации, назначаемые из Москвы. Можно предположить, что какие-то надзорные функции над касимовскими служилыми Чингисидами первоначально осуществлял и елатомский (мещерский) наместник.

Данных по XVI в. у нас уже значительно больше. Начиная с 1542/43 г., нам известны касимовские воеводы, имевшие высокий статус для столь незначительного городка. Мы можем говорить о том, что они в обязательном порядке должны были иметь чин не ниже окольничего. М.В. Моисеев отмечает, что представитель Москвы при подконтрольных казанских ханах также являлся окольничим. Таким образом, мы можем сделать вывод, что эти службы рассматривались как однотипные. Скорее всего, данная практика появилась несколько раньше. В первой половине XVI в. в городе известны несколько периодов междуцарствия (1521 – 1536, 1546, 1552 гг.), когда данной территорией и населением должен был кто-то руководить. К тому же сама крепость с артиллерией, пушкарями, воротниками, затынщиками и рассыльщиками не передавалась Чингисидам. Воеводы-окольничие просуществовали, судя по всему, до крещения царя Саин-Булата б. Бекбулата в 1573 г. После этого ранг представителя Москвы в городе был резко понижен. Теперь здесь отмечают только осанных голов. Известен даже случай, когда этот пост занимал мещерский некрещеный татарин{44}. Исследователи, поддерживающие идею существования ханства, со значительной долей самостоятельности утверждают, что его административные границы были условными и зависели от границ владений служилых татар. Но нужно отметить, что касимовский «правитель» не мог вмешиваться в поземленные споры татар уезда. Это входило в функцию воеводы. Представители касимовского царя (дворецкий и дьяк) только присутствовали на суде (1563 г.) для контроля над сбором судебных пошлин{45}. К тому же поместья касимовских татар могли находиться за пределами очерчиваемого ими региона и жаловались исключительно московским великим князем (царем). Так, в 1524 г. от имени Василия III дана жалованная обедню-несудовая грамота Кулуку Мамедзянову сыну Каракучукову на его поместье в Гусской волости Владимирского уезда{46}. Его отец Мухаммед-Эмин Каракучюков сын Шигрин в августе 1508 г. упоминается как голова городских татар{47}. Это ставит под сомнение утверждение о границах царства. К тому же в регионе имелись многочисленные дворцовые волости. Уже в середине XVI в. там испомещались знатные татарские выходцы. Так, в марте 1555 г. в Борисоглебском стане Мещерского уезда испоместили ногайского татарина имелдеша Салтан-Булата сына аталька Бигилдея (Салтан-Булат Емелдеше Бигилдеев сын Атальяков){48}. Скорее всего, это имел деш (молочный брат) одного из двух казанских царей, крещенных в 1553 г.: Утямиш-Гирея б. Сафа-Гирея (Александр Сафакиреевич) или Ядгар-Мухаммеда б. Касима (Симон Касаевич). Установить характер взаимоотношений подобных татар и касимовских правителей в настоящее время не представляется возможным. К тому же следует отметить, что татары дворов касимовских царей и царевичей испомещались только после пресечения очередной династии. Правда, касимовский царь мог передать любому татарину своего двора часть земель с крестьянами или без них из своих собственных поместий. Но для Москвы официальным держателем земель по-прежнему оставался касимовский царь {49}. Татары дворов «правителей» предыдущих династий не переходили к представителям последующих династий. Общую картину дополняют чересполосно испомещенные русские помещики. Таким образом, территория Касимовского царства окончательно размывается. Скорее всего, если и говорить о каких либо границах, то они включали территорию касимовского посада, некоторые земельные участки непосредственно в городе (в 1627 г. это дворовое место царевича, «в длину 28 сажень и поперек тож», 7 дворов служилых людей царевича, 8 дворов служилых сечтов, мир и татар {50} и поместья касимовского царя. При этом дворами и дворовыми местами своих людей Чингисид, возможно, не распоряжался, или распоряжался далеко не всеми.

Поместья впервые зафиксированы только с мая 1552 г. За добровольный отказ от казанского престола Шах-Али получил значительные земельные пожалования в Мещере из дворцовых сел. Это, по-видимому, был первый случай, когда  Чингисид-мусульманин получил поместья с православным населением в собственное управление{51}. Тогда же касимовскому царю пожаловали доходы с темниковского кабака, ранее принадлежавшие местному княжескому роду Кугушевых-Ениксвевых-Тенишевых, возглавлявшему корпорацию темниковских служилых татар. Кабак вернули прежним владельцам только в 1572 г. {52}

В XVII в. в Касимове вновь появляются городовые воеводы. Среди воевод, в особенности в первой трети XVII в., часто встречаются лица с опытом посольской службы на восточном направлении (в основном использовались как гонцы). Это было далеко не случайно. Известны серьезные конфликты между касимовскими царями и православным посадом {53}. Но нужно отметить, что посольские посылки иной раз фиксируются уже после касимовского воеводства. Быть может, в России XVII в. две эти службы рассматривались как нечто взаимозаменяемое. Тем более, что город долгое время ведался Посольским приказом. В нем же происходило назначение воевод. На рубеже XVI – XVII в. в Касимов подчинялся приказу Казанского и Мещерского Дворца, присущего Посольскому. После Смутного времени приказ стал независимым от внешнеполитического ведомства. По четвертому касимовского царя Арслана 6. Али в 1619/20 г. город стал ведаться в Посольском приказе. Позднее среди воевод начинают встречаться преимущественно мещерские и рязанские дворяне, как правило, дворяне по московскому списку, стряпчие и стольники. При этом для части из них служба надолго оказалась связанной с Мещерой. Некоторые воеводы до или после касимовской службы выполняли обязанности сыщиков и приказчиков дворцовых сел (ведали селитряным делом). В последней трети XVII в. среди касимовских воевод увеличивается число лиц, не входивших в список московских чинов. Отмечается единичный случай, когда один человек в общей сложности занимал пост касимовского воеводы не менее 8 лет.

В целом следует констатировать, что значение города во второй половине XVII в. резко понижается. Причин тому несколько. А именно: окончательное падение военного значения города; ликвидация практики пожалования титула космического царя (1626 г.); крещение всех наличных в России служилых Чингисидов (50-е гг. XVII в.); постепенная ликвидация корпораций космических служилых татар, выразившаяся, в частности, в их массовом переводе в рейтары (около 1658 г.); политика массовой христианизации и вызванная ею миграция на восточные окраины государства (70 - 90-е гг. XVII в.) {54}.

До середина XVII в. одной из главных обязанностей воеводы был надзор за космическим царевичем и татарами в целом {55}. Служилому татарину достаточно было появиться в ногайском платье, чтобы инициировать судебное разбирательство. В 1621 г. из Касимова в Москву в Посольский приказ на допрос отправили служилого татарина Бейбека Тончурина, ездившего в Астрахань. Здесь его расспрашивали под страхом пытки о том, зачем он ездил на Волгу, кто его посылал, был ли у тетки космического царя или ногайских мира, передавал ли грамотки или устные сообщения {56}. Это показывает, что космические Чингисиды и люди их дворов находились под жестким контролем.

Всего в Касимове зафиксировано 12 «правителей» из 5 династий. «Казанская»: царевич Касим (Трегуб) б. Улуг-Мухаммед (до 1456 - ок. 1468 гг.), царевич Даньяар б. Касим (ок. 1468 - ок. 1486 гг.). «Крымская»: царь Нур-Даулет б. Хаджи-Гирей (ок. 1486 - ок. 1493 гг.) {89}, Сатыльян б. Нур-Даулет (ок. 1493 - ок. 1506 гг.), Джанай б. Нур-Даулет (до 1506 - ок. 1512 гг.). «Астраханская»: царевич Шейх-Аулеар (ок. 1512 - ок. 1516 гг.), царевич, в последствии царь, Шах-Али б. Шейх-Аулеар (ок. 1516 - 1519, 1535 - 1546, 1546 - 1551, 1551 - 20.04.1567 гг.), царевич Джан-Али б. Шейх-Аулеар (1519 - 1532 гг.), царь Санн-Булат б. Бекбулат (до 1570 - лето 1573 гг.) {90}, царь Мустафа-Али б. Абдула (1585 - ок. 1590 гг.). «Казанская»: царь Ураз-Мухаммед б. Ондан (05.1600 - 12.1610 гг.) {57}, «Сибирская»: царь Арслан б. Али (06.07.1614 - 02.04.1626 гг.) {58}. До настоящего времени в литературе отмечают еще двух «правителей»: Сент-Бурхана б. Арслана (Василий Арасланович) (1626 - 1679 гг.) и Фатима-салтан Шакулова, вдова Арслана б. Али (1679 - 1681 гг.). С данным утверждением нельзя согласиться по формальным признакам, как мы увидим ниже, доходы с города передавать им не планировалось.

Какие реальные доходы получали космические Чингисиды с города? У нас имеется достаточно полная информация только по Арслану б. Али. Царя пожаловали касимовскими поездом, таможнею, кабаками, мельницами, перевозками, рыбными ловлями и сенными покосами. Согласно дозорным книгам Михаила Беклемишева 1613/14 г., с перечисленного собиралось доходов и оброков 479 р. 32 1/2 к. {59} Но доходы быстро начинают расти. Таможенных, мытных и перевозных денег в год собиралось от 400 до 600 рублей, три посадских кабака приносили по 400-500 рублей в год. Три кабака в Касимовском уезде отдавались на откуп: на Толстиковском (Толстуховском) перевозе за 10-11 рублей, в селе Ахматове и на Столбищевском перевозе — за 8-10 рублей. В 1622/23 г. перечисленные кабаки были даны на откуп купцу московской гостиной сотни Ивану Григорьеву сыну Цылибееву да гороховецкому посадскому человеку Никифору Васильеву сыну Ширяеву «с товарыщи» за 1150 рублей. На следующий год откупщики соглашались взять откуп только за 500 рублей, а царь предлагал отдать кабаки за 700 рублей. Поэтому доходы с них стали по-прежнему собирать «на веру» посадские люди царя Араслана. Ведал этим «царев дворовой князь» Тахмамет Шамарданов. Помимо этого, в Касимовском уезде пустовало три кабака, «потому, что на тех кабаках питухов не живет»: в Селищах, Болтаеве и Казанове. В Касимове же находилась винокурня, «а в ней котел железной, да десять кубов железных, да десять труб медных и два чана мерники» {60}. Когда после смерти Араслана Алеевича кабаки отписали на московского царя и стали отдавать их на откуп, то желающих тоже было немного {61}.

На реке Сынтул царю принадлежали две мельницы. С «вышней» оброк платил касимовский посадский человек Сергей Потапов «с братьем» — 3 рубля, а с нижней — «Петрушка да Гришка Офонасьевы племянники Максимовы» — 6 рублей. На реке Оке от Бабинского до Толстуховского островов Араслану Алеевичу принадлежали рыбные ловли. За них ловцы Минка Васильев да Клеша Малаев с товарищами ежегодно платили оброк в 7 рублей, «оприч того, что те ж ловцы ловили рыбу на царя шестью святками, а в Касимове де те святки зовут бобыков». Ловили на царя осенью по 1-2 воза белорыбины, стерляди и всякой белой рыбы. С 52 лавок в Касимове собирали ежегодный оброк по 25 копеек (всего 13 рублей). С хлебников и калачников калачного ясаку — по 20 копеек (всего 5-6 рублей). С соляного амбара Мишки Кривцова оброк 3 рубля. С 92 дворов посадских и бобыльских по 10 копеек на год {62}. В это время в Касимове имелись Татарская, Ямская слободы и слобода инокини Марфы Ивановны, жены патриарха Филарета и матери царя Михаила Федоровича. Араслану принадлежала только Татарская слобода. Сапожники платили по 1 рублю 20 копеек. Уже при Араслане Алеевиче в Касимове появилась (приблизительно в 1622 г.) воскобойня. Все время ее держал на откупе инокини Марфы Ивановны Новой слободы крестьянин Панфилко Ефремов, платил 3 рубля. Царю принадлежал и фруктовый сад царя Ураз-Мухаммеда размером 43 на 42 сажени (93 на 91 метр), в котором росли 70 садовых и лесных яблонь, а также вишневые деревья {63}. Посадские люди собирали царю «наметные деньги» по 10-20 рублей на посылку на государеву службу даточных людей царя. Нанимали подводы царевичу «под запас» до Москвы. Косили сено под Касимовом (1500 копен). Жали на Араслана хлеб (6 дней в году). Ходили на двор царя «для всякого изделья» по 5-20 человек в день {64}.

С посада официально ежегодно собиралось по 37 р. 80 к. При этом данная сумма оставалась неизменной еще со времени царя Шах-Али. Татары, жившие в Татарской слободе, платили царю Арслану оброк. В 1627 г. здесь упоминается 6 дворов абьзов (хафизов), плативших 1 р. 25 к., и 28 дворов татарских отпущенников и вдов татарских, дававших в год 12 р. 94 к. Всего 14 р. 17 к. Доходы с иных татарских дворов не поступали.

Помимо этого, Арслан Алеевич собирает с посада дополнительных 80 рублей в год, а также занимается прямым вымогательством. Так, на посадском человеке Дружине Ивлеве царь «доправил на себя» 80 рублей. Из-за боязни правежа, при котором человека били «насмерть от утра до вечера, а на ночь разводит по приставке», по людям своим (царя касимовского — А.Б.) и велит ковать; и приставе де их мучат и емлюют от того посуды великие, Дружина убежал из города, оставив жену и детей на произвол судьбы. Их ожидала печальная участь, так как имущество умерших на правеже или сбежавших отписывалось на царя, а их дворы развозились по кабакам и винокурням и шли на дрова. Существовал и иной способ вымогательства. Из лучших посадских людей ежегодно царь выбирал на кабаки, винокурни и таможню человек по 15 и больше. При этом на каждом из них нравилось по 10–15 рублей ежегодно, а после завершения службы — так называемые «памятные» деньги, рублей по 10 и больше {65} .

В начале XVII в. шла борьба и за такую составляющую доходов, как судебные татарские пошлины. После приезда Араслана в Касимов для знакомства со своими новыми владениями он бьет целом Михаилу Федоровичу: «при прежних де касимовских царех касимовские воеводы и приказные люди татар не суживали и в суде не сиживали, а сидели де в суде их люди, кому он прикажет» {66}.

3 апреля 1615 г. — по государеву указу послана грамота в Касимов к воеводе, князю Семену Звенигородскому, по которой всех касимовских татар велено судить «во всем царя араслановым людям кому прикажет» {67}.

21 июня 1615 г. в ответ на указ касимовский воевода шлет Михаилу Федоровичу челобитье, в котором утверждает, что «при прежних де государях касимовских татар и посадких, и всяких русских и проезжих людей суживали воеводы, а с воеводами сиживали в суде касимовских царей приказные люди по одному человеку для пошлин, что збирали пошлинные деньги на прежних на касимовских царей» {68}.

15 августа 1615 г. дело слушалось в Боярской Думе. Бояре приговорили: в компетенции суда Араслана Алеевича оставить татар царева двора и русских людей, «которые ему даны»; дела против царевых людей ведать воеводе, при этом, если «царев человек» не захочет отвечать перед воеводой, то дело подлежит рассмотрению в Москве; суд над служилыми татарами находится в компетенции воеводы, однако пошлины с этих дел собирать на касимовского царя, для чего на суде должен присутствовать человек Араслана Алеевича. 20 августа грамоту с этим решением отослали в Касимов к воеводе. Но в ней имеются и дополнения: дела между русскими людьми иных водостей и уездов и касимовцами (в том числе и служилыми татарами), находящимися вне компетенции касимовского царя, ведать воеводе, а пошлины собирать на Михаила Федоровича {69}.

1615/16 г. — в ответной челобитной Араслан Алеевич указывает, что при прежних касимовских царях воеводы «князей и мурэ, и всяких людей ни в чем не суживали... и он де перед своею братьею, перед прежними перед касимовскими цари в том стал опозорен». На что к касимовскому воеводе, князю С. Звенигородскому, послана государьва грамота, в которой касимовских «князей и мурэ, и татар и прочих людей, которые даны царю Араслану» судить не велено {70}.

5 февраля 1616 г. к касимовскому воеводе, князю С. Звенигородскому, послана государьва грамота «против прежние государьвы грамоты, какова послана во 123 году августа 20 день»{71}.

Между 1 и 12 сентября 1616 г. в Москву пришла челобитная от касимовского царя, в которой он в очередной раз просит оставить за ним суд над служилыми татарами {72}.

12 сентября 1616 г. послана государьва грамота касимовскому воеводе Семену Бартеневу, в которой прежняя практика судопроизводства сохранялась {73}.

13 декабря 1616 г. в грамоте касимовскому воеводе вновь подтверждена прежняя практика судопроизводства. Но появляется и новое: «... а лучитца судится руским всяким людем с татары...», — пошлина собирается на царя Араслана, если виноват будет русский {74}.

Возможно, подобная практика существовала уже с 12 сентября 1616 г., но под последней датой она упоминается как поздняя приписка {75}.

Имеется также копия недатированной челобитной Араслана Алеевича (послана не позднее 1619/20 г.), в которой он жалуется, что судные татарские пошлины велено собирать на Михаила Федоровича {76}. Известно, что в 1619/20 г. дело о судебных привилегиях и пошлинах вновь разбиралось в Москве {77}112. Кажется, царю удалось стать победителем в этом вопросе. Но ненадолго.

Араслан предпринял еще одну попытку увеличения составляющей своих доходов. За московское осадное сидение во время прихода войск польского царевича Владислава он просил доходы с елатомского посада или же кабака. Посадское население города восприняло это негативно, в итоге царь получил только доходы с кабака {78}. На этом основании можно утверждать, что к городам, доходы с которых или их часть жаловались Чингисидам, прибавился еще один.

После смерти Араслана б. Али мы можем говорить об окончательной ликвидации «царства». Его сын Сент-Бурхан остался только царевичем касимовским. Одновременно с решением о ликвидации титула царя касимовского произошло и сокращение доходов малолетнего царевича. С 1626/27 по 27 апреля 1636 гг. все доходы от кабаков, посада и таможни отписали на Московского царя. 27 апреля 1636 г. их вернули сыну Араслана царевичу Сент-Бурхану. Правда, елатомский кабак отдали царевичу только на откуп за 270 р. 68 к. в год, «без надцати». Упоминается другая цифра — 170 руб. {79}

Эти деньги поступали в доход Посольского приказа{115}. В 1653/54 г. кабаки преобразовали в кружечные дворы и отписали на царя Алексея Михайловича. Деньги с них также стали поступать во внешнеполитическое ведомство, но в 1669/70 г. их отписали в приказ Казенного дворца{116}. Доходы с посада и таможни Касимова поступали царевичу вплоть до его смерти (до мая 1679 г.). Крупные поместья в Касимовском и Елатомском уездах (3795 чети с полуосьминою) были оставлены{117}. Касимовский царевич получал определенные доходы за рыбную ловлю с крестьян иных сел, бравших промыслы на оброк. В сентябре 1657 г. он получил с крестьян села Перья Касимовского уезда «с рыбных ловель, что на Оке реке, и с озеры, и с перевесы, и со всякими угодьи»{118}. После смерти царевича, к тому времени уже крестившегося в Василия Араспановича, касимовские доходы полагались оставшимся к тому времени в живых царевичам Семену и Ивану Васильевичам. При этом их обязали содержать свою мать и бабку{119}. Это сообщение наглядно опровергает утверждение ряда исследователей, что будто бы последней касимовской правительницей являлась вдова Арслана 6. Али царица Фатима-салтан{120}.

В целом перед нами вырисовывается своеобразие ханство или царство. Главной отличительной его особенностью является то, что в документах регулярно говорится о касимовских царях и царевичах, но ни разу о царстве (ханстве). На самом деле это было некоторое эфемерное образование, параллельное общегосударственному административно-территориальному делению. Территория «ханства» ограничивалась исключительно владениями царя или царевича. И даже здесь он был вынужден постоянно оглядываться на местного воеводу, которому предписывалось следить во всем за служилым Чингисидом. Данные выводы полностью соответствуют реалиям XVII в. Но с некоторыми поправками их можно экстраполировать и на значительно более ранний период, а также перенести на иные города, доходы с которых в разное время жаловались Чингисидом.

{1} Помимо этого город долгое время именуется Царевым (Царевичевым) Городком, просто Городком или же по татарски Хан-Кирман.

 {2} ПСРЛ. — Т. XII. — С. 75.

{3 Вельяминов-Зернов В.В. Исследование... — Ч. 1. — С. 29-33.

{4} Рахимзянов Б.Р. Административно-политическая и этносоциальная структура Мещерского юрта // История народов России в исследованиях и документах. — М., 2007. — Вып. 2. — С. 234-265.

{5} ДДГ. — № 40. — С. 81-82.

{6} Фетинцев С.А. К вопросу о присоединении Мурома, Мещеры, Тарусы и Козольска к Московскому государству в 90-е годы XIV в. // Российское государство в XIV - XVII вв.: сб. ст. посвящ. 70-летию со дня рождения Ю.Г. Алексеева. — СПб., 2002. — С. 31-39.

{7} Челянов В.Н. В поисках Городца Мещерского // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. — Рязань, 2003. — Т. 4. — С. 11-31; Он же. Древнерусские памятники на северо-востоке Рязанской земли // Великое княжество Рязанское. — М., 2005. — С. 413-426.

{8} В последнее время эти догадки независимо друг от друга сделало несколько исследователей. (Тарасов А.И. Восточно-Мещерский архив средних веков. — Пермь, 2002. — Вып. 1. — С. 1; Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века: внешнеполитические договоры. — М., 2003. — С. 259-260).

{9} Смирнов М. О князьях мещерских XIII – XV вв. // ТРУДК. – Рязань, 1904. – Т. XVIII. – Вып. 2. – С. 161–197; Антонов А.В. Родословные росписи конца XVII в. – М., 1996. – С. 232.

{10} Андреев С.И. Древнерусские поселения верховьев р. Цны XIII - XIV вв. (К вопросу о юго-восточной границе Рязанского княжества) // Куликово поле: Природа. Археология. История. – Тула, 2003. – Т. 2. – С. 48–67; Челяпов В.П. В поисках Городка Мещерского // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. – Рязань, 2003. – Т. 4. – С. 11–31; он же. Древнерусские памятники на северо-востоке Рязанской земли // Великое княжество Рязанское. – М., 2005. – С. 413–426; он же. К вопросу об Андреевом городке каменном // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. – Рязань, 2005. – Т. 8. – С. 13–16.

{11} Мазуров А.Б. Средневековая Коломна в XIV - первой трети XVI вв. – М., 2001. – С. 78.

{12} Базанова Р.Ж., Макарикин В.П. Восточная Мещера в средние века (К вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае). – Н. Новгород, 1996.

{13} Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. – М., 2003. – С. 259–260. У некоторых исследователей Александр Укович превращается в Александра Юрьевича Ширинского (Мещерского), а дата продажи переносится на 1381 г. (Базанова Р.Ж., Макарикин В.П. Восточная Мещера в средние века. (К вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае). – Н. Новгород, 1996. – С. 72, 85). Скорее всего, этому способствовало довольно неуверенное предположение Н.М. Карамаина о том, что князья Мещерские произошли от Александра Уковича. (Карамаин Н.М. История государства Российского. – Т. V. (прим.: 86, 275.)). В последние годы данная идея получила поддержку Д.М. Исхакова. (Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. – Казань, 1998).

{14} Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. – М., 2003. – С. 260–262.

{15} Лубинская Л.Г. Социально-экономическое положение крестьян во второй половине XVII века (по материалам Мещерского края): автореф. дис... канд. ист. наук. — М., 1967. — С. 11-12.

{15} Антонов А.В. Частные архивы русских феодалов XV – начала XVII века // РД. — М., 2002. — Вып. 8.

{16} Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. — Казань, 1998. — С. 188-189.

{17} Черменский П.Н. Из истории феодализма на Мещере и в Мордве // АБ за 1963 г. — М., 1964. — С. 4-5.

{18} ДАИ. — Т. I. — С. 382, 389.

{19} СТУД. — Ч. I. — С. 389-400.

{20} ИТУАК. — Тамбов, 1889. — Вып. 24. — С. 104.

{21} Пашкова Т.И. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века (наместники и волостени). — М., 2000. — С. 139, 144.

{22} РГАДА. Ф. 141. Оп. 1. 1648 г. Д. 144.

{23} РК, 1475-1605 гг. — Т. III. — Ч. 2. — С. 52-53, 63-64, 86-87.

{24} РК, 1475-1605 гг. — Т. IV. — Ч. 2. — С. 81.

{25} Кучкин В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. — М., 2003. — С. 259-262.

{26} Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. — Казань, 1998. — С. 184-186.

{27} Археологическая карта России. Рязанская область. — М., 1994. — Ч. 2. — С. 35-55; Питов В.Н. Старокадомское поселение // Древние поселения Примокшаны. — Саранск, 1992. — С. 104-125.

{28} Покровский И. Русские епархии в XVI — XIX веках. Их открытие, состав и пределы. — Казань, 1897. — Т. 1.

{29} Торбунов Б.В., Потапов В.П. Касимовская земля. История родного края. — Рязань, 2001. — С. 65. В последнее время, однако, появилась тенденция, в первую очередь у краеведов, видеть в мещерских беляках (бейликах), упоминаемых в документах XVI — XVII в. полноценные татарские княжества. Предпринимаются попытки даже установить их границы. В результате чего граница «Касимовского царства» сокращается до территории ограниченной четырехугольником г. Касимов - г. Елатьма - с. Толстиково - с. Ерахтур (Татарские князья и их княжества: сб. статей и материалов / под ред. М. Ишеева. — Н. Новгород, 2008. — 68 с.).

{30} Бельминова-Зернов В.В. Исследование... — Ч. 1-4.

{31} Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. — Рязань, 1999.

{32} Ключевский В.О. Курс русской истории. — М., 1988. — Ч. III. — С. 192.

{33} Худяков М.Г. Очерки...

{34} Сафаргалиев М.Г. Распад...

{35} Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени. — Казань, 1998. — С. 175–227.

{367} Рахимзянов Б.Р. Касимовское царство: социально-политическое развитие, (1445 - 1552 гг.): автореф. дис... канд. ист. наук. — Казань. 2001; он же. Административно-политическая и этносоциальная структура Мещерского юрта // История народов России в исследованиях и документах. — М., 2007. — Вып. 2. — С. 23–265; он же. Русские княжества и наследники Золотой Орды в XV в.: начальная история Касимовского ханства // Rossica antique: Исследования и материалы. 2006. — СПб., 2006. — С. 360–386.

{38} Мухамедьяров Ш.Ф. Касимовское царство // Очерки распространения исламской цивилизации. — М., 2003. — Т. II. — С. 151–155; Мухамедьяров Ш.Ф.. Шокарев С. Касимовское царство // Tartarica. Атлас. — Казань; М.; СПб., 2005.

{38} Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. — М., 1973. — С. 43–44, 111–112.

{39} Алленова В.А. Историческая наука в российской провинции в конце XIX – начале XX вв.: Тамбовская учена архивная комиссия. — Рязань, 2002; Издания губернских ученых архивных комиссий, 1884 - 1925 гг. — Нью-Йорк, 1994.

{40} Худяков М.Г. Очерки... — С. 27; Рахимзинов Б.Р. Русские княжества и наследники Золотой Орлы в XV в.: начальная история Касимовского ханства // Rossica antique: Исследования и материалы. 2006. — СПб., 2006. — С. 360-386.

{41} ПСРЛ. — Т. XII. — С. 72.

{42} ПСРЛ. — Т. VI. — Ч. 2. — Спб. 119-120; ПСРЛ. — Т. 8. — С. 12; ПСРЛ. — Т. XII. — С. 72.

{43} ДДГ. — № 76. — С. 283-290.

{44} Документы и материалы по истории Мордовской АССР. — Т. 1. — № 20. — С. 147-148.

{45} Беляков А.В. Касимовские воеводы XVI века // Вторые Яхонтовские чтения. — Рязань, 2003. — С. 101-107.

{46} Памятники русской письменности XV – XVI вв. Рязанский край. — № 31. — С. 42-43.

{47} Азовцев А.В. Новые источники по истории землевладения Касимовских татар // РД. — М., 1999. — Вып. 5. — С. 68-74.

{48} РК, 1475-1498 гг. — С. 41.

{49} АСЗ. — Т. III. — № 21. — С. 19.

{50} РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. 1627 г. Д. 1.

{51} Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. — Рязань, 1999. — С. 86.

{52} ПСРЛ. — Т. XIII. — С. 184.

{53} Антонов А.В. Акты служилых татар, 1525–1609 годов // РД. — Вып. 7. — № 9. — С. 225–226.

{54} Беляков А.В. Царь Араслан Алеевич и посад Касимова в начале XVII в. // Раз. старина. 2002. — Рязань, 2003. — Вып. 1. — С. 56–64; он же. Касимовский царь Араслан Алеевич и православное население его удела // Тюркологический сборник. 2002: Россия и творческий мир. — М., 2003. — С. 189–199.

{55} Беляков А.В. Космические воеводы XVII в. // Четвертые Экоптовские чтения. — Рязань, 2008. — С. 386-396.

{56} ПСЗ. — Т. I. — № 65. — С. 254; Олеарий А. Описание путешествия в Московию. — Смоленск, 2003. — С. 304-306.

{57} Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. — Рязань, 1999. — С. 69-71.

{58} Б.Р. Рахимников считает, что он умер не ранее 1503 г. (Рахимников Б.Р. Касимовские правители во внешнеполитической переписке Ивана III // Труды кафедры истории России с древн. времен до XX века. — СПб., 2006. — Т. I. — С. 244 - 264).

{59} Лилеева Н.В. Симеон Бекбулатович...

{60} Беляков А.В. Ураз-Мухаммед... — С. 29-60.

{61} Беляков А.В. Араслан-Алеевич... — С. 8-30.

{62} РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. 1627 г. Д. 1. Л. 4.

{63} РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. 1627 г. Д. 1. Л. 13-16, 20.

{64} РГАДА. Ф. 138. Оп. 2. Д. 2; Ф. 137. Оп. 1. Посольский приказ №1.

{65} Беляков А.В. Араслан Алеевич и посад Касимова в начале XVII в. // Раз. старина. 2002. — Рязань, 2003. — Вып. 1. — С. 62-63.

{66} Беляков А.В. Царь Араслан Алеевич и посад Касимова в начале XVII в. // Раз. старина. 2002. — Рязань, 2003. — Вып. 1. — С. 62.

{67} РГАДА. Ф. 131. Оп. 1. 1627 г. Д. 1. Л. 16-20.

{68} Беляков А.В. Касимовский царь Араслан Алеевич и православное население его удела // Торкологический сборник. 2002. — М., 2003. — С. 196.

{69} Беляков А.В. Царь Араслан Алеевич и посад Касимова в начале XVII в. // Риз. старина. 2002. — Рязань, 2003. — Вып. 1. — С. 60.

{70} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 61.

{71} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 58.

{72} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 58-59.

{73} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 59-61.

{74} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 61–63.

{75} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 65–64.

{76} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 73.

{77} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 63, 49, 69–72.

{78} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 65–67.

{78} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 64.

{79} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 89.

{80} РГАДА. Ф.141. 1622 г. Д. 8. Л. 60 об.; Беляков А.В. Касимов после Смутного времени (по документам РГАДА) // Ряз. вивлиофика. — Рязань, 2001. — Вып. 2. — С. 31–38.

{81} РГАДА. Ф.141. Оп. 1. 1622 г. Д. 8. Л. 86, 106–108, 74, 77–78.

{82} РГАДА. Ф.131 (Татарские дела). Оп. 1. 1695 г. Д. 1. Л. 7.