Александр Иванович Астров

В ночь с 1-го на 2-ое сентября 1919 года на квартиру А. И. Астрова, по Немецкой улице, в Москве, явились агенты ЧК с ордером на обыск и арест. Перерыв его кабинет, они взяли какие-то бумаги и увезли его на Лубянку.

Прощаясь со своими, А. И. сказал, что у него, среди его бумаг, взято его заключение в Совет народного хозяйства по проекту Великого водного северного пути, и что больше ничего сколько-нибудь значительного у него взято не было.

А. И. Астров был профессором был Императорского Московского Технического Училища, Московского с.- хоз. Института и Московского Коммерческого Института. Его сотоварищи, узнав об аресте, обратились к Красину и Каменеву, прося вернуть нужного и незаменимого профессора. Советские вельможи говорили, что в ближайшие дни он будет освобожден, ибо у него ничего не найдено, и он не связывается ни с чем. Проф. М. Н. Покровский, товарищ по гимназии одного из его братьев, отказался, однако, хлопотать, заявив, что «за г.г. Астровыми грешки водятся». Наконец, родным А. И. заявили, что он будет освобожден через несколько дней. А 23-го сентября в московских «Известиях» был опубликован список расстрелянных в ночь на 15-ое сентября вместе с Н. Н. Щепкиным. В их числе был и А. И. Астров.

Это был цельный, прямой и высокоодаренный человек. Еще в раннем детстве отмечалась прямота и цельность его характера, исключавшая для него всякую возможность компромисса и сделки с самим собой. Дипломатические извороты, душевная кривда были ему абсолютно чужды. Таким он был всю свою жизнь, таким остался и до своего последнего дня.

Когда его уговаривали укрыться от начавшихся арестов и преследований, ибо ясно было, что его популярное имя должно привлечь внимание чекистов, он наотрез отказался, зная, что жить крадучись он не сумеет, так как такая жизнь была бы противна всей его натуре. И он не укрылся, не погнулся, не склонился. Он был арестован и через несколько дней убит.

Он был убит на 49-м году жизни. А жизнь свою он посвятил техническо-педагогической деятельности, оказав в то же время большие услуги, как делу русского просвещения вообще, так и делу русской технической науки.

Окончив 2-ую Московскую классическую гимназию, он некоторое время сильно колебался в выборе своего жизненного пути. Одаренный несомненно недюжинными музыкальными способностями, он подумывал отдаться целиком искусству и пойти в Консерваторию. Но, поборов, как он говорил тогда, свою слабость, поступил на медицинский факультет. Но и там заскучал, и уже окончательно принялся за работу в Императорском Московском Техническом Училище, с которым и не порывал связи до последних дней своей жизни.

Тут он не только проявил свою богато одаренную натуру, но и превратил свою талантливость в живое дело.

Как выдающийся студент, А. И. был оставлен при кафедре гидравлики проф. Д. С. Зерновым и получил командировку заграницу. Он блестяще использовал эту командировку и ознакомился с заграничной промышленностью и методами преподавания в германской высшей школе. В короткий промежуток, между окончанием училища и избранием его адюнкт-профессором в том же училище, А. И. служил инженером на Рязанском машиностроительном и Мытищенских заводах.

Вскоре А. И. делается одним из авторитетнейших русских гидравликов. Он издает курс лекций по водяным турбинам, «Гидравлику», — книгу, поражающую стройностью и точностью изложения. Теперь эта книга стала и в России библиографической редкостью и по обстоятельствам, с её научными достоинствами ничего общего не имеющими, оказывается под запретом к переизданию. Его «Атлас водяных турбин» бесспорно одна из лучших и оригинальнейших работ, не только в русской, но и в иностранной технической литературе. (Отзыв проф. Пфара).

В Московском Техническом Училище А. И. в течение долгого времени занимал должность помощника директора училища и был первым деканом механического его отделения. По отзывам его сотоварищей, он создал этот деканат, послуживший образцом для других русских технических учебных заведений.

В 1913-м году он был избран профессором инженерно-строительного отделения Московского сельскохозяйственного Института (б. Петровская с.-х. Академия) по кафедре гидравлики и прикладной механики. Там ему удалось создать хорошо подобранный кабинет моделей по практической механике. Им был задуман большой проект обширной лаборатории, в которой, впервые в России, главное внимание было обращено на вопросы инженерной гидравлики, мало еще разработанные и очень важные для России. Им было построено несколько гидравлических установок, оборудованных по последнему слову техники. Многие из них послужили впоследствии образцом и дали толчок для постройки гидравлических станций для небольших фабрик и русских сел. Незадолго до своей гибели он приступил к составлению книги-руководства о том, как можно в деревнях правильно использовать небольшие водные силы. Книга эта, по причине его ареста и смерти, так и осталась не законченной, несмотря на всю её несомненную необходимость для русской деревни.

Он не удовлетворялся работой среднего качества. Он был строг к себе. Но такую же работу высокого качества он требовал и от своих студентов. В результате, под его руководством вышло много образованных инженеров по его специальности.

Ассистент А. И. в Московском с.-х. Институте, А. В. Дейша, так характеризует основные черты его работы: «Первое, что постоянно в нем поражало, это громадная трудоспособность, позволявшая работать за двоих, большая инициатива и замечательное умение быстро усваивать и применять новые технические идеи. Второе, что тоже всегда поражало, это полное доверие, которое он оказывал своим сотрудникам в данных им поручениях... Понятно, поэтому, что у нас, его сотрудников, от него и от совместной с ним работы остались самые светлые воспоминания».

Сознание необходимости А. И. для технического образования России и, в частности, для Московского высшего технического училища, не изгладилось и теперь, когда годы прошли со времени безумного и бессмысленного убийства А. И. Астрова. Проф. П. К. Худяков во время празднования 40-летняго юбилея преподавательской и научной деятельности, отвечая на приветствие комиссара Луначарского, сказал, что, когда восхваляют Московское Высшее Техническое Училище, перед его взором встают образы тех, кто так бесконечно много сделал для этого училища. Среди этих лиц он назвал имена Н. Е. Жуковского и А. И. Астрова.

А. И. состоял товарищем председателя Всероссийского Союза Инженеров. Интересна его статья в «Русских Ведомостях» по поводу наводнения в Москве в 1908-м году. В этой статье он указывает на ряд мер, которые должны быть приняты для ограждения населения от новых разливов реки.

Мои встречи с А. И. относятся, главным образом, к годам войны, к работе в Московском отделении Императорского Технического Общества и в Комитете Военно-Технической помощи.

В годы войны А. И. со страстью отдался делу служения родине уже на новом поприще. Он был одним из организаторов санитарно-технического отдела Союза Городов. Несколько раз ездил на фронт, привозя оттуда все новые и новые идеи и предположения о новых видах помощи и содействия армии. Когда Россия спешно принялась изготовлять предметы снаряжения для своей армии, он занял пост председателя Петроградского отдела Земгора, где проявил себя во всем блеске своих дарований и практического склада своего ума. Он был одним из главных руководителей успешно проведенной при самых неблагоприятных условиях эвакуации рижских заводов. Был командирован в 1916-м году в Америку для приема русских военных заказов (паровозов и железнодорожных принадлежностей). Был представителем общественных организаций в Особом Совещании по обороне, где был одним из наиболее активных работников в подготовительных комиссиях Совещания.

В период революции он удесятерил свою энергию и работу, сознавая, что только немедленная творческая работа может спасти Россию и закрепить новый порядок вещей после крушения старого порядка. Он кипел и жаждал новой деятельности и новой работы в новых условиях. В мае 1917-го года он был назначен управляющим учебным отделом Министерства

торговли и промышленности, сохранив за собой все прежние обязанности по общественной работе.

С большевицким переворотом прервалась всякая возможность общественной работы. Он пытается тогда уйти в научную работу и возобновить учебную деятельность. Но в те времена и эта работа не могла дать результатов. Забота о пайке, о хлебе насущном для семьи стала вопросом существования, да и учиться мало, у кого было тогда охоты.

Что можно было делать в то время, на переломе двух исторических эпох, когда в жизнь вторглась стихия, и жизнью завладело разлагающее начало большевизма? Верный тому, что было основным смыслом его жизни, верный и верящий силе знания, он делает попытку своим знанием послужить России в трагическую для неё пору, и принимает участие в попытке образовать Совет Экспертов. Он полагал, что мнение сведущих людей, заключение экспертов, голос людей знания и культуры, мог бы оказать хотя бы некоторое сопротивление начавшемуся всероссийскому разгрому. Но разгром одолел культуру.

Глядя на окружавшее его в то время, он говорил: «... Какое наследие тьмы, дикости и огрубения. Но не нужно отчаиваться. И да хранит нас Бог от тех глубоких разочарований, которые изменяют некоторых до неузнаваемости и заставляют людей от горячей, беззаветной любви, от готовности отдать жизнь за тех, кого любил, — перейти к холодной, сознательной и непримиримой ненависти!.. ».

За что же и зачем убили этого полезного и нужного для России ученого, культурного человека и практического деятеля, которых так немного было в России?

Его вина обозначена была так: «К.-д., шпион Деникина». ...

Кадетом он был в свое время, и с увлечением работал в этой партии культурных людей.

Совершенная ложь — обвинение в шпионстве.

Записка его по проекту Великого водного северного пути была его ученой работой по одному из вопросов большого для России значения. Это было его заключение, изготовленное для совета народного хозяйства.

Его убили за то, что была найдена записка с юга, извещавшая его о смерти его сына.

Известие о смерти сына роковым образом повлекло и его смерть.

Вернувшись после одного из допросов ЧК в свою камеру, он сказал:

— Я знаю, они меня расстреляют!

Больше он не возвращался к этому вопросу. Скоро он овладел собой, и сохранил до конца спокойствие духа. Он только тревожился за семью и за других, которые могут погибнуть.

В одной камере с ним сидели два мальчика-подростка, тоже взятых ошалевшими палачами, как опасные преступники.

Мальчики говорили ему, что они позабыли французский язык. А. И. принялся говорить с ними по-французски, стал повторять с ними язык, учил их, и много рассказывал о своем путешествии в Америку, и из того, что видел в своей жизни...

Он просил доставить ему в камеру его «Гидравлику». Это было его последнее чтение...