ВОЙНА СОВЕТОВ, ЛАТЫШЕЙ, ЭСТОНЦЕВ И АНТАНТЫ С ЛАНДЕСВЕРОМ

Моему другу Павлу Лилленурму

Darum still, darum still
Fueg ich mich, wie Gott es will.
|: Nun, so will ich wacker streiten,
Und sollt ich den Tod erleiden,
Stirbt ein braver Reitersmann!

Wilhelm Hauff. Reiterlied.

1. Давным-давно…

Ясным июньским утром на рижской Эспланаде – своеобразном подобии петербургского Марсова поля – собрались части Балтийского ландесвера (Охраны Прибалтийского края). Колонна состояла из двух кавалерийских эскадронов, 5-го пехотного эскадрона Ударного отряда (или, по-немецки, «Штосструппе») ландесвера и двух горных пушек батареи фон Медема. В состав колонны входила также небольшая передвижная радиостанция. Основные силы Ударного отряда и большая часть других частей Балтийского ландесвера остались в Риге в качестве гарнизона. Сводная колонна двинулась по длинной Александровской улице, еще хранившей на себе следы недавно закончившихся боев с большевиками. Настроение белых добровольцев было не столь приподнятым, как во время предыдущих боев и походов. Бойцам была не ясна цель их дальнейшего продвижения.

Ведь большевики были изгнаны из Риги, недалек был день их полного изгнания за пределы бывших прибалтийских провинций Российской империи. Если командование направило колонну в рейд по сельской местности в качестве отряда конной стражи или полиции, то отряженные для этого силы были слишком велики, и для прочесывания местности в поисках остатков большевицких отрядов или «беспартийных» бандитов колонне пришлось бы разделиться на более мелкие отряды. Если же она направлялась на фронт, то для этого сил было явно недостаточно — особенно ввиду неизбежной утраты колонной, по мере удаления от Риги, всякой связи с тылом. Да и где вообще проходила линия фронта? Никто этого толком не знал. Конечным пунктом назначения для маршевой колонны ландесвера было указано местечко Балтиново в польской Лифляндии («Инфлянтах»), на расстоянии 150 верст от Риги (по прямой).

В полном молчании колонна белых добровольцев продвигалась по прямому, как стрела, шоссе Рига-Венден. Следом за командиром на огромном вороном коне ехал не менее огромного роста – косая сажень в плечах! – вестовой в серой стальной германской каске с грубо намалеванным белой масляной краской изображением «мертвой головы» (человеческого черепа, весело скалящего зубы над двумя перекрещенными берцовыми костями) – отпрыск древнего остзейского рода, вписавшего немало славных страниц в историю Дании, ливонского ордена меченосцев, Тевтонского ордена, Польши, Швеции и Всероссийской империи. Теплый июньский ветер играл украшавшим его стальную трубчатую пику белым флюгером, на котором четко выделялся черный тевтонский крест.

При виде этого как будто воскресшего из небытия орденского рыцаря поневоле всплывали в памяти картины далекого прошлого прибалтийских провинций России. Как будто неумолимое время вдруг обратило вспять свой ход!

На пиках остальных кавалеристов (официально именовавшихся на средневековый манер «рейтарами»), приторочивших каски к седлу и красовавшихся лихо заломленными белыми фуражками с голубым околышем и белыми выпушками (выгодно отличавшими их от пехотинцев, носивших полевые фуражки серо-зеленого цвета «фельдграу») развевались бело-голубые флюгера (или, говоря по-солдатски, «флюгарки») цветов Балтийского ландесвера (а если быть точнее, то цветов герба и флага древнего ганзейского города Риги).

Рейтары были одеты в полевые германские мундиры, перепоясанные черными ремнями с кавалерийскими Y-образными портупеями (с закрепленными на ремнях в два ряда тремя винтовочными патронташами, штыком-кинжалом, подсумком с личным имуществом и флягой) и бриджи с кожаными вставками серого цвета и обуты в кожаные кавалерийские сапоги – рыжие немецкие или черные русские — со стальными шпорами (в отличие от пехотинцев, обутых в ботинки с обмотками или кожаными крагами).

Кроме пик, балтийские рейтары были вооружены германскими кавалерийскими саблями или русскими шашками-«драгунками», притороченными к седлам у рядовых рейтаров справа, а у унтер-офицеров и у офицеров – слева от седла, и германскими кавалерийскими карабинами образца 1898 года, укрепленными в седельных карманах. Стволы карабинов поддерживались петлей на поясном ремне.

Продвигавшиеся на Венден добровольцы были обмундированы в полевую мышино-серую форму германского образца с выпушками на воротнике и обшлагах по цветам своих частей – белыми у чинов Ударного отряда, голубыми у чинов отряда фон Эйленбурга, желтыми у чинов отряда Мальмеде. На плечах унтер-офицеров и рядовых красовались узкие погоны серо-полевого цвета с бело-голубой выпушкой; у бывших офицеров Русской Императорской армии, зачисленных в ландесвер рядовыми, погоны были обрамлены серебряным галуном.

По уставу ландесвера, всем офицерам Охраны Прибалтийского края, без различия чинов, полагались вместо погон так называемые «плечевые шнуры» — узкие «гусарские» жгуты из серебряного галуна с вплетенной в них голубой нитью. Но в действительности такие плечевые шнуры носили только бывшие царские или вновь назначенные офицеры, в то время как офицеры, перешедшие в Балтийский ландесвер из частей германской кайзеровской армии, продолжали носить свои прежние германские погоны, даже если занимали в ландесвере более высокие должности, чем прежде в армии кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна.

Реальными же знаками различия служили не погоны, а четырехугольные серебряные звездочки на воротниках у офицеров и нашитые на воротниках серебряные галунные полоски (именовавшиеся по-немецки «литцен» — словом, от которого произошли русские «лычки») у унтер-офицеров. Добровольцы Баденской горно-артиллерийской батареи барона фон Медема были обмундированы в куртки-ветровки цвета «фельдграу» с такого же цвета погонами, имевшими красную выпушку. Воротники серых ветровок и левая сторона «лыжных кепи» (приобретенных из запасов австро-венгерской «Императорской и Королевской армии») баденских артиллеристов были украшены цветком эдельвейса белого металла с желтой сердцевиной. Кокарда у всех ландесверовцев была единая, круглая, голубого цвета с белым ободком. Кроме кокарды, чины Ударного отряда носили на тульях своих бело-голубых фуражек дополнительную эмблему в форме белого щитка с черным крестом Тевтонского ордена.

Марш сводной колонны продолжался целый день, до вечера. К вечеру колонна вышла на берег реки Лифляндской Аа. Мост через реку оказался взорванным. Пришлось воспользоваться небольшим деревянным паромом. Переправа через реку продолжалась несколько часов. Лишь только ландесверовцы расположились на привал на лесистом берегу реки, навстречу им выбежала молодая девушка, умолявшая найти врача для ее отца, тяжело раненого накануне неизвестными бандитами. Оказавшись на другом берегу Лифляндской Аа, белые добровольцы вступили в так называемую «мертвую зону», в которой не осталось ни одного не разрушенного дома. Немногие уцелевшие обитатели ютились в землянках.

«Мертвая зона» была создана командованием германских кайзеровских войск в период Мировой войны для защиты от нападений противостоявших им российских войск, но впоследствии оказалась ненужной. Руины разрушенных хуторов, имений и селений давно поросли цветами и кустами. С наступлением темноты колонна приблизилась к замку Кремон. Господский дом был разграблен, как и все другие помещичьи усадьбы, через которые пролегал путь колонны. Исчезли даже окна и двери. Выставив посты, ландесверовцы переночевали в разоренном имении, а наутро двинулись дальше. Теперь их путь пролегал по так называемой Лифляндской Швейцарии, мимо руин расположенных треугольником крепостей времен владычества Тевтонского ордена – Кремон (Кримулда), Зегевольдт (Сигулда) и Трейден.

С последним замком, который латыши называли по-своему Турайда, была связана мрачная легенда о «Турайдской Розе» — местной красавице, убитой польским комендантом замка Соколовичем, приревновавшим ее к возлюбленному. Возможно, думалось ландесверовцам, старинные башни замков, повидавшие на своем веку нашествия языческих племен леттов, латгалов и литовцев, полочан, новгородцев и псковичей, татар и московитов Иоанна Грозного, поляков Стефана Батория и саксонцев Августа Сильного, шведские регименты Густава Адольфа и Карла XII и русские полки Петра Великого, удивились при виде белого флажка с черным крестом, развевавшимся на пике рейтара, проезжавшего мимо их замшелых стен? Возможно, они узнали тот же тевтонский черный крест на кокардах фуражек ландесверовцев, что украшал в незапамятные времена белые орденские плащи и налатники их прежних строителей и обитателей?

Целью колонны был Венден. Штабу надлежало расквартироваться в поместье Клейн-Рооп. По пути туда добровольцы получили

донесение

, что поместье занято войсками неизвестной национальности. Когда передовой разъезд колонны ландесвера въехал в замковый двор, он был мгновенно окружен вооруженными людьми, с виду похожими не на солдат, а скорее на разбойников с большой дороги. Вместо военной формы они были одеты, кто во что попало, и только по «национальным» кокардам на фуражках и шапках (вместо красных звезд и лент) можно было понять, что это — не большевики, а «латыши Земитана», считавшиеся противниками большевиков, а значит — «белыми». Когда эти «белые» латыши увидели, что за разъездом следует хорошо вооруженная колонна, они как будто испарились. В господском доме ландесверовцы нашли их командира, заявившего, что он прислан самим полковником Земитаном для мобилизации местного населения в «национальную латышскую армию». На следующий день колонна продолжила свой марш по дороге на Венден.

Местность становилась все более холмистой. По пути ландесверовцам удалось схватить несколько большевицких насильников и грабителей и без лишних слов воздать им по заслугам. В нескольких верстах от Вендена колонне повстречался сильный кавалерийский патруль «белых» латышей. Хотя латыши не пытались воспрепятствовать прохождению колонны и не проявляли никакой враждебности, их командир произвел на добровольцев крайне подозрительное и сомнительное впечатление. Мост через Лифляндскую Аа, за которым находился Венден, был только недавно отремонтирован после разрушения, но явно на скорую руку. Латышская охрана моста беспрепятственно пропустила балтийскую колонну на Венден.

Охрана состояла из недавно мобилизованных латышей, плохо обмундированных, неухоженных и голодных с виду, явно не горевших желанием воевать. На всякий случай балтийцы выставили у моста своих собственных часовых. Когда колонна вошла в Венден, «остзейцы» убедились в быстро нараставшем обострении обстановки. Изо всех окон выглядывали солдаты, бросавшие на ландесверовцев взгляды, полные неприкрытой ненависти к «фрицам». По улицам маршировали многочисленные эстонские и латышские отряды.

Кавалеристы ландесвера спешились на рыночной площади Вендена, прямо напротив эстонской военной комендатуры. Командир рейтаров вошел в комендатуру и потребовал от эстонцев предоставить его людям квартиры для постоя. В ответ на его требование эстонские и латышские офицеры заявили, что город и без того переполнен войсками, и что господам ландесверовцам лучше поискать себе квартиры где-нибудь еще. Поведение «белых» латышей и эстонцев было явно вызывающим, если не сказать — откровенно враждебным. У балтийских рейтаров сложилось неприятное ощущение, что против них затевается что-то нехорошее. Они сели на коней и поехали прочь от комендатуры, стремясь как можно скорее покинуть город и каждую минуту ожидая нападения. Если бы их опасения оправдались, то в тесных улочках Вендена, с учетом многократного превосходства латышей и эстонцев, балтийцы были бы, вне всякого сомнения, перебиты до последнего человека.

Увиденные ландесверовцами в Вендене войска вероятного противника произвели на них плохое (с военной точки зрения) и большевицкое (с точки зрения моральной) впечатление. Все рейтары облегченно вздохнули, когда, наконец, благополучно выбрались из городка. И, как сразу же выяснилось, поторопились. Сзади прозвучал выстрел, и одинокая пуля просвистела у них над головами. Но, к счастью, больше никто в ландесверовцев не стрелял. Усталым лошадям рейтаров пришлось везти их по холмистой местности до поместья Карлсруэ. От внимания рейтаров не укрылось, что они находились под наблюдением. Поэтому они приняли все необходимые в таких случаях меры предосторожности.

Под утро был арестован «белый» латыш, рассказавший на допросе, что входит в отряд, проводивший ночью «военные учения» в непосредственной близости от расположения балтийской части. Допросив латыша, балтийцы отпустили его с миром, поручив ему передать своему начальству, что время неспокойное и впредь таких «учений» вблизи балтийского бивуака лучше не проводить. Вскоре из Вендена прискакал эстонский кавалерист, передавший командиру ландесверовцев листок бумаги с неразборчиво написанным карандашом требованием (напоминавшим, по своей крайне невежливой форме, скорее приказание) в течение 24 часов отступить за реку Лифляндскую Аа, под угрозой применения, в противном случае, вооруженной силы.

Впоследствии выяснилось, что аналогичные ультиматумы были получены и командирами трех других балтийских колонн, наступавших в восточном направлении. Все «остзейские» командиры дали на ультиматум одинаковый ответ, заявив, что они уполномочены получать и выполнять лишь приказания своих прямых начальников, и переслали ультиматумы Командующему Балтийским ландесвером майору А. Флетхеру в Ригу. Между колоннами не было налажено постоянной связи, и одна колонна не знала, где находится другая. К величайшей радости рейтаров, они узнали, что соседняя колонна находится на расстоянии восьми верст от них, в районе железнодорожной линии.

Корнета Покорского направили с донесением в Ригу, куда он прибыл к вечеру. По прибытии он встретил адъютанта командира ландесвера. Тот как раз ехал на фронт для переговоров с эстонцами, надеясь убедить их в необходимости совместных действий против большевиков. Все его попытки убедить эстонцев, прибывших в расположение балтийцев на переговоры на бронепоездах остались, однако, безуспешными. Из Риги корнет Покорский с двумя товарищами из 1-го эскадрона вернулся в свою часть с оказией, воспользовавшись любезностью лейтенанта Фишера, командира пулеметной роты одного из германских добровольческих корпусов. Транспортный эшелон пулеметной роты также направлялся на фронт, и Фишер взял балтийских рейтаров в свой вагон. На следующее утро он был убит в бою, как, впрочем, и все его спутники (кроме счастливчика-корнета) …

Моросил мелкий дождь. Добровольцы из Германии, прибывшие в Прибалтику драться с большевиками и впервые в жизни услышавшие, что тут, кроме немцев и русских, живут еще какие-то «латыши» и «эстонцы», показались Покорскому настроенными довольно мрачно. Они явно не понимали всей сложности и запутанности политического положения в Прибалтике. Состав казался нескончаемо длинным.

Корнет Покорский попытался заснуть, но не смог. Мысли о будущем не давали ему покоя. Утром они прибыли на последнюю станцию перед Венденом и быстро выгрузились из эшелона. Издалека доносился гул канонады. Покорский зашел в здание станции, где лежали раненые 5-го эскадрона Ударного отряда. Оказалось, что эстонцы еще вчера начали боевые действия против балтийцев. 5-й эскадрон вступил в бой с эстонским бронепоездом и вынудил последний отступить; командир бронепоезда был убит в бою. Но и балтийский эскадрон понес тяжелые потери. Добровольцы направились по шоссе в направлении Вендена. Канонада усиливалась. Создалось впечатление, что наступление балтийцев замедлилось. Посредине шоссе, находившегося в этом месте под огнем, стоял командир колонны ротмистр фон Йена. Пулеметная рота тут же вступила в бой. Покорский попробовал добраться до расположения эскадронов Ударного отряда, но это ему не удалось. Поэтому он остался на батарее Барта.

Обстрел все усиливался. В расположении батареи начали рваться гранаты, выпускаемые орудиями бронепоездов. Барт был настоящим артиллеристом, как толстовский капитан Тушин. Проходил час за часом. Батарея Барта находилась в центре балтийской позиции. Корнет Покорский наблюдал, как балтийцы неоднократно ходили в атаки и затем вновь возвращались. Наконец неприятельский огонь начал ослабевать. Балтийцы редкими цепями двинулись вперед и заняли Венден. Хотя неприятель был сильнее численностью и вооружением, они вынудили его отступить с немалым уроном. Однако и балтийцы понесли тяжелые потери, в особенности Ударный отряд и германская пулеметная рота, державшаяся особенно храбро. По ходу боя им стало ясно, что приходится иметь дело с очень опасным противником.

На рыночной площади валялись убитые. Сам город не особенно пострадал – балтийцы старались его по возможности щадить. Через несколько дней последовало новое нападение эстонцев, которое балтийцам удалось отразить. Затем было заключено перемирие. В переговорах участвовали представители Антанты. Как раз в это время был подписан Версальский мирный договор. Однако вскоре «белые» эстонцы, в нарушение условий перемирия, начали окружать балтийцев, укрепившихся на Венденской позиции.

«Остзейцы» перешли в контрнаступление. Местность была сильно пересеченной. На правом фланге наступал Балтийский ландесвер во главе с самим А. Флетхером. Его долговязая, сухопарая фигура в сером германском походном мундире с погонами майора кайзеровской армии и четырьмя квадратными «балтийскими» звездочками на воротнике, вселяла в бойцов не меньшую уверенность, чем серый сюртук Наполеона I в его «старых ворчунов». На левом фланге наступала Железная дивизия майора Й. Бишофа.

Ландесвер, в непрерывных боях, дошел почти до Вольмара. Противник подтягивал все больше подкреплений. Потери балтийцев росли. В действиях белых добровольцев отсутствовали воодушевление и боевой порыв, столь характерные для них в период боев с большевиками. Процент наспех обученных, предельно истощенных духовно и физически за месяцы красного террора молодых балтийских бойцов был пугающе велик. Горно-артиллерийская батарея фон Медема была почти полностью уничтожена.

И вот балтийцы начали отступать, поначалу медленно, а затем все быстрее, по мере усиления нажима превосходящих сил неприятеля на их слабые линии.

2. Последние залпы Великой войны

На этом мой покойный дедушка (царствие ему небесное!) обычно заканчивал свой рассказ о битве под Венденом – поворотном пункте почти забытого эпизода Гражданской войны, известного в истории стран Балтии как «Война с ландесвером».

Но то, что нам, русским людям, привыкшим мыслить общероссийскими, «общеимперскими» масштабами и, в лучшем случае, слышавшим разве что о «красных латышских стрелках», кажется малозначащим эпизодом, отсутствие знаний и сведений о котором обычно мало у кого вызывает сожаление, не говоря уже о желании восполнить недостаток этих сведений (узнать хотя бы, что такое «ландесвер», кто такие «остзейцы», «балтикумеры» или «латыши Земитана») – победа обученных, оснащенных и организованных Антантой вооруженных сил молодой Эстонской республики над группой войск германского генерала Р. графа фон дер Гольца в ожесточенных боях на севере Латвии в июне 1919 года – оказало огромное влияние на судьбу эстонского народа, его историческое сознание и национальную самоидентификацию.

Именно в историю Эстонии эта война с «прибалтами», «балтийцами» или «балтами» — то есть, в соответствии с понятиями начала ХХ века, отнюдь не с народами балтской языковой группы – литовцами и латышами, а с «остзейскими немцами», потомками рыцарей и вассалов Тевтонского (Немецкого) ордена Пресвятой Девы Марии — вошла как «война с ландесвером». В победу эстонцев над Балтийским ландесвером (именовавшимся в мемуарах участников и современников событий также «ландсвером» или «ландвером») – военным добровольческим формированием прибалтийских «баронов» (дворян и горожан) немецкого (в широком смысле слова, ибо многие «остзейцы» числили среди своих предков датчан, шведов, французов, шотландцев, англичан, поляков и русских!) происхождения под командованием германского майора А. Флетхера – и германской Железной дивизией майора Й. Бишофа под Венденом позволила эстонским националистам говорить о преемственности древней и новой эстонской истории и о духовной преемственности вчерашних эстляндских подданных Всероссийской империи со средневековыми эстами, в незапамятные времена боровшимися против немецких, датских и шведских крестоносцев, неся колоссальные жертвы, проливая реки своей и чужой крови в битвах на реке Юмере, на реке Паала в день святого Матфея (Мадисов день), в восстании Юрьевой ночи, в Махтрасской войне и бесчисленных более мелких схватках и сшибках, о которых помнят только густые леса и темные ночи Эстляндии.

В «войне с ландесвером» переломными и решающими стали победы, одержанные вооруженной и обученной Антантой молодой национальной армией 1-й Эстонской республики (1918-1940), совместно с частями национальной армии 1-й Латвийской республики (1918-1940), сформированными латышским полковником Й. Земитаном (Земитансом), в упорных боях, разгоревшихся в период с 19 по 23 июня 1919 года в окрестностях Лемзаля (по-латышски – Лимбажи, по-эстонски – Лемсалу), Роопа (Страупе), Вендена (по-латышски – Цесиса, по-русски – Кеси, по-эстонски – Вынну) и Ронненбурга (Рауна).

В итоге этих упорных боев, обобщенно именуемых немецкими военными историками «битвой под Венденом», 23 июня 1919 года немецкие добровольческие части были вытеснены «белыми» эстонцами и «латышами Земитана» (нем.: Zemitanletten) из важнейшего стратегического узла – города Венден, обладание которым имело также важное политическое, моральное и символическое значение. Именно в Вендене находилась усыпальница древних ливонских ландмейстеров – «провинциальных магистров» (лат.: Magistri provinciales) Тевтонского ордена в Ливонии, или Лифляндии (так в эпоху Средневековья именовались прибалтийские владения сначала ордена меченосцев-«гладиферов» – «бедных рыцарей Христа в Ливонии» -, а с середины XIII века – сменившего их Тевтонского ордена). Таким образом, обладание Венденом одновременно означало и обладание всей Прибалтикой. Перед лицом многократно превосходящих сил латышей и эстонцев и под угрозой тяжелой корабельной артиллерии господствовавшего на Балтике англо-франко-американского военного флота обескровленные в тяжелых боях части Балтийского ландесвера и Железной дивизии начали отступление в направлении Риги.

Это почти не замеченное (и почти не замечаемое до сих пор!) на общем фоне Гражданской войны 1917-1922 годов в России событие имело поистине судьбоносное значение для России, Германии, Прибалтики, Европы и всего мира. Ведь вполне реальным был и иной поворот событий: в случае проигрыша «белой» эстонской армией и «латышами Земитана» балто-германской группе войск генерала Р. графа фон дер Гольца решающего сражения под Венденом, наступление русских белых Северного корпуса и Северо-Западной армии генералов А.П. Родзянко и Н.Н. Юденича, при участии «белофинских» и более активных действиях «белоэстонских» войск, неминуемо привело бы к взятию красного Петрограда Юденичем. В такой ситуации «прибалтийские бароны» вместе с остатками немецких добровольческих корпусов и русскими белогвардейцами вскоре покончили бы с Эстонской и Латвийской республиками со всеми вытекающими отсюда последствиями. Восстановление в Прибалтике господства «остзейских баронов» под верховной властью восстановленной Российской империи в описываемое время рассматривалось как реальная военно-политическая возможность даже такими ведущими деятелями Антанты, как, например, военный министр Великобритании сэр У.Л.С. Черчилль.

Несмотря на то, что в течение 13 месяцев войны Эстонии за независимость (в которой с ноября 1918 по май 1919 года преобладали элементы гражданской войны между «белыми» и «красными» эстонцами), вооруженный силы 1-й Эстонской республики вели тяжелые бои на Вирусском и Юго-Восточном фронтах против советской Красной Армии, именно борьба с ландесвером стала центральным эпизодом войны за независимость. Его значение подчеркивали все эстонские историки, политические деятели, генералы и высшие офицеры довоенной Эстонии. Так, в частности, эстонский военный историк майор П. Виллеми прямо указывал в своей статье «15 лет со времени разгрома ландесвера», опубликованной в газете «Пяэвалехт» (22.06.1934 года), что «центр тяжести Освободительной войны следует искать в сражениях с ландесвером». Подполковник эстонской армии А. Хинном, участвовавший в войне с ландесвером в должности заместителя начальника штаба дивизиона бронепоездов в звании капитана, подчеркивал в 1938 году: «Победа над ландесвером в июне 1919 года – краеугольный камень независимости Эстонии».

Учитывая «судьбоносную важность победы над ландесвером для эстонского народа», правительство и Государственная дума Эстонской республики «после глубокого анализа», в канун пятнадцатилетия сражения под Венденом, приняли решение «объявить день 23 июня государственным Праздником победы, знаменующим также общую победу над всеми противниками независимости Эстонии, противостоявшими ей в Освободительной войне (то есть, также над советской Красной Армией и над русско-немецкой белой монархической Западной Добровольческой Армией генерала князя П.М. Авалова-Бермондта – В. А.) ». Таким образом, нет никаких оснований, в отличие от горе-историков советской эпохи, рассматривать всенародные торжества, проводившиеся в «буржуазной» Эстонии в 1934-1939 годах в День победы 23 июня (торжественные мероприятия, военные парады, народные шествия, песенные фестивали и т.д.), в качестве выражения «неприкрытого стремления авторитарного режима К. Пятса направить эстонский государственный корабль в кильватер фашистской Германии». Дело обстояло «с точностью до наоборот», поскольку эстонский Праздник победы по сути был направлен прежде всего против Германии и всего немецкого.

Метаморфоза произошла лишь в июне 1940 года, когда в условиях аннексии «буржуазной» Эстонии «пролетарским» Советским Союзом и включения «Эстонской Советской Социалистической Республики» в состав «Отечества пролетариев всего мира» новые, коммунистические власти запретили эстонцам отмечать 23 июня Праздник победы (в первую очередь – над немцами, новыми друзьями и союзниками СССР), как противоречащий сговору между Сталиным и Гитлером («пакту Молотова-Риббентропа» 1939 года, секретные протоколы к которому закрепляли раздел Восточной Европы на германскую и советскую сферы влияния). А сущности «авторитарного режима К. Пятса» и его отношения к «фашистской Германии» мы еще коснемся несколько ниже.

В годы 1-й Эстонской республики было опубликовано великое множество популярных обзоров, статей и мемуаров о «войне с ландесвером» — главным образом, на страницах журналов «Сыдур», «Кайтсе коду», «Вабадуссыя лоод» и «Вабадуссыя тяхистел», но и отдельными изданиями. Особенно высокой оценки читателями заслужили, например, вышедшая «по свежим следам» брошюра И. Поопуу «Война с ландесвером» (Таллинн, 1921 г.) интересный и правдивый 300-страничный обзор упоминавшегося выше подполковника эстонской армии А. Хиннома «Против извечного врага: о боях дивизиона бронепоездов с ландесвером» (Таллинн, 1933 г.), а также опубликованная в №№ 6-7-8 журнала «Сыдур» за 1928 год, наиболее обстоятельная с точки зрения хронологии событий и, в частности, военных действий, военно-научная статья «Сражение под Лемсалу – Роопа – Вынну – Ронненбургом 19-23.VI.1919 г.», написанная генерал-майором Н. Реэком, участвовавшим в «войне с ландесвером» в должности начальника штаба группы эстонских войск и практически руководившим операцией на поле боя.

Как известно, советские историки «собаку съели» на фальсификации истории вообще, истории Гражданской войны в России 1917-1922 годов — в частности, и в особенности – событий эпохи Гражданской войны в России, происходивших на ее «периферии» (например – войны «белых» Латвии, Эстонии и Литвы за независимость, включая латышско-эстонскую «Войну с ландесвером»). Так, например, в «Истории Эстонской ССР», изданной в 1953 году, за два месяца до смерти «корифея всех наук» генералиссимуса И.В. Сталина, вполне серьёзно утверждалось, что войсковое соединение под названием Балтийского ландесвера организовали… «американо-английские империалисты» (!) и что наступление ландесвера и Железной дивизии, а также «белоэстонских» частей на Советскую Латвию весной 1919 года началось опять-таки «по приказу американских империалистов» (!). В целом же «Война с ландесвером» характеризовалась в учебнике как случайное столкновение «между войсками буржуазной Эстонии и ландесвером (…), так как они не поделили районов своей деятельности» (!). Столь же голословно в учебнике говорилось о якобы имевшем место «сговоре между эстонскими буржуазными националистами…и прибалтийскими баронами» и безо всяких оснований утверждалось, будто «эстонская буржуазия шумела «о войне против баронов» лишь для того, чтобы скрыть от эстонского народа «несправедливый характер интервенционистской войны, которую она вела вместе с американо-английскими империалистами» (с.с. 365-366).

Не было в опусах «историков» и особенно «публицистов» советской эпохи недостатка в нелепых, не имевших ничего общего с историческими фактами утверждениях о том, что, мол, те же самые эстонские солдаты, «простые крестьянские парни в серых солдатских шинелях», которых буржуазное командование якобы с огромным трудом удерживало на фронте против Советов, безо всякого приказа и принуждения дали отпор «баронским войскам» и в течение всего нескольких дней «отбросили их до самой Риги».

В действительности «белые» эстонские части ничуть не менее упорно и ничуть не менее сознательно дрались и с красноармейскими частями – другое дело, что в разгроме и вытеснении из Эстонии красных войск эстонцам (как и латышам) огромную поддержку оказали «баронские» балто-немецкие добровольческие части – «Балтийский полк» («Балтенрегимент») Г.К. фон Вейсса (о котором еще пойдет речь ниже) в Эстонии и тот самый пресловутый Балтийский ландесвер в Латвии! – против которых их недавние латышские и эстонские «братья по оружию» сочли возможным, глазом не моргнув повернуть штыки, как только балто-немецкий «мавр», по их мнению, «сделал свое дело», чтобы не платить по счетам. Дело в том, что перед лицом большевицкой грозы временное правительство Латвии заключило с Балтийским Национальным Комитетом соглашение, по которому обязалось предоставить всем (в том числе русским и немецким) добровольцам в обмен за военную помощь против большевиков гражданство и 100 моргенов земли под поселение.

А выполнять данное обещание ох как не хотелось – особенно после обнародования положений Версальского договора, освобождавших представителей всех стран от необходимости выполнения каких бы то ни было договоров и соглашений, заключенных не только с Германией как государством, но и с немцами вообще (при этом не уточнялось, идет ли речь о немцах – гражданах Германской империи или об этнических немцах – гражданах других государств!). При этом как-то «само собой» забылось, что земли под поселение добровольцам обязались предоставить те самые, ненавистные, объединившиеся «прибалтийские бароны» из Балтийского Национального Комитета, выделившие для этого треть своих земельных владений. Ведь новое латышское «национальное» правительство первым делом (после изгнания большевиков балто-немецкими штыками) поторопилось объявить о «национализации», то есть об экспроприации всего балто-немецкого «баронского» земельного фонда! Сходная ситуация сложилась и в соседней Эстонии, также обязанной своим освобождением в основном военным усилиям белых балто-немецких и русских добровольческих частей. Но латышским и эстонским «буржуазным» и коммунистическим историкам не было никакого дела до исторических фактов…

Второе издание «Истории Эстонской ССР», увидевшее свет в 1957 году, в эпоху хрущевской «оттепели», было, тем не менее, выдержано в основном в том же духе. Текст ее, большей частью эклектичный и сверх всякой меры идеологизированный, не содержал оценки характера войны с Балтийским ландесвером и значения победы «белых» эстонских и латышских войск для становления национальной государственности Эстонии и Латвии, не говоря уже о ее значении для исхода Гражданской войны 1917-1922 годов в России в целом. В книге всячески замалчивалась военная поддержка эстонцев и латышей антигермански и антирусски настроенной Антантой и в то же время усиленно нагнеталось впечатление, будто бы «Войну с ландесвером» выиграли исключительно «эстонские крестьяне в солдатских шинелях», без активного участия высшего командования и офицеров, а также эстонского правительства, якобы помышлявшего лишь о «сговоре» с «прибалтийскими баронами (немецкого происхождения – В.А.) » и одновременно – «с западными империалистами».

В 3-м томе «Истории Эстонской ССР», вышедшем в 1974 году, «Войне с ландесвером» была вообще посвящена всего лишь одна страница. Текст ее был более корректен, хотя и не свободен от целого ряда аналогичных ошибок. Так, наряду с подчеркиванием ожесточенного характера разгоревшегося вооруженного конфликта и презрения к смерти, проявленного эстонскими солдатами в борьбе против «вооруженных сил баронов», в полном соответствии с исторической правдой утверждалось, что эстонская буржуазия «действовала по воле Антанты, играя роль послушного орудия в руках англо-французских империалистов» (с. 180).

Роль военных советников Антанты в победе «белых» эстонцев и «белых» латышей над балто-немецким ландесвером было, действительно, трудно переоценить. Одолеть столь богатого боевым опытом, хотя и уступающим эстонцам и латышам в численном и военно-техническом отношении, противника, каким являлась группа войск генерала  Р. графа фон дер Гольца, методами исключительно «партизанской войны», без квалифицированной деятельности главного командования, штабных и фронтовых офицеров, было бы просто утопией. Все это было щедро предоставлено Антантой – вплоть до военных кораблей, боевых самолетов, бронепоездов, танков и броневиков с опытными экипажами, имевших за плечами опыт четырех лет Великой (Первой мировой) войны. Немалый вклад в обретение Эстонией независимости сыграли отряды «белых» финских, датских и шведских добровольцев. Не случайно их командиры были удостоены высоких степеней эстонского Креста Свободы.

Так, Крестом Свободы  I  степени был награжден Главнокомандующий финским добровольческим корпусом в Освободительной войне эстонцев генерал М. Ветцер;

Крестом Свободы II и I степени были награждены:

1) командир отряда датских добровольцев подполковник Р.Г. Боргелин (получивший даже эстонское гражданство, но перед Второй Мировой войной вернувшийся на родину и ставший активным участником датского национал-социалистического движения) ;

2) швед полковник М. Экстрём, командир 1-го финского добровольческого отряда в годы эстонской Освободительной войны;

3) полковник Г. Кальм, участник Финской войны за независимость 1918 года (против большевиков), а впоследствии — командир полка финских добровольцев «Похьят Пойад» («Сыны Севера») в годы эстонской Освободительной войны.

Эстонским Крестом Свободы II степени был награжден шведский доброволец капитан Э. Лундборг, командир тяжелого бронеавтомобиля эстонской армии «Калевипоэг» (в 1928 году он стал тем самым пилотом, которому удалось спасти членов экипажа итальянского дирижабля генерала У. Нобиле, потерпевшего крушение в арктических льдах на пути к Северному полюсу; эта арктическая эпопея послужила темой известного художественного кинофильма «Красная палатка»).

Не были обойдены наградами и главные союзники «белых» эстонцев — англичане.

Эстонского Креста Свободы I степени удостоились:

1) британский контр-адмирал сэр Э.С. Александер-Синклер, командовавший британской эскадрой в Балтийском море с 12 декабря 1918 по 6 января 1919 года;

2) британский контр-адмирал сэр У.Г. Коэн, командовавший Балтийской эскадрой британцев с 6 января по 15 декабря 1919 года;

3) британский генерал сэр Г. Гоф (Гау), возглавлявший военную миссию союзников в период войны эстонцев за освобождение;

4) командир британской авиационной эскадрильи К. Эмери — фактический создатель эстонской военной авиации, главный инструктор эстонских пилотов в период «Войны с ландесвером».

3. Борьба за Прибалтику

Под «Войной с ландесвером» в узком смысле понимается продолжавшееся с 5 июня по 3 июля 1919 года военное столкновение на линии Венден – Рига между вооруженными силами Эстонской республики и национальными частями Северной Латвии («латышами Земитана»), с одной стороны, и подчиненными германскому генералу Р. графу фон дер Гольцу Балтийским ландесвером, сформированным главным образом из прибалтийских немцев — подданных России («ландесвер» – «земское ополчение», «охрана края»), добровольцев — подданных Германской империи, Железной дивизии и других воинских частей германских добровольцев. Бойцов – уроженцев Германской империи (как правило, военнослужащих бывшей кайзеровской армии, отрицательно настроенных к республиканскому правительству послевоенной Германии) принято именовать «бойцами добровольческих корпусов», или «фрейкоркемпферами» (нем.: Freikorpskaempfer), а в отношении всех военнослужащих, служивших в рядах группы войск генерала графа Р. фон дер Гольца употребляется более широкое понятие «балтийские бойцы», «балтикумеры» или «балтикумкемпферы» (нем. Baltikumer, Baltikumkaempfer).

Их верховный главнокомандующий, генерал-майор германской кайзеровской армии Густав Адольф Йоахим Рюдигер (Ридигер) граф фон дер Гольц (1865-1946), потомственный прусский дворянин, относился к числу наиболее видных немецких «восточных политиков» монархистского и «пангерманского» («всенемецкого») толка. Длительное время фон дер Гольц служил в германском Генеральном штабе, участвовал в Великой (Первой Мировой) войне поочередно командиром полка, бригады и дивизии на Западном и Восточном фронтах. В 1918 году командовал германской десантной дивизией, подавившей большевицкую революцию в Финляндии (на помещенном ниже фото запечатлено рукопожатие генерала фон дер Гольца и финского Белого вождя генерала Русской Императорской Армии Карла Густава Эмиля барона фон Маннергейма в после разгрома финской Красной гвардии в Гельсингфорсе).

С 1 февраля по 14 октября 1919 года генерал Р. граф фон дер Гольц командовал 6-м резервным корпусом, являясь одновременно главнокомандующим всеми германскими и балто-немецкими войсками в Прибалтике (в том числе и Балтийским ландесвером). Позднее приветствовал приход к власти вождя НСДАП Адольфа Гитлера в 1933 году, возглавив в 1934 году «Имперский союз немецких офицеров».

В программу-минимум Балтийского ландесвера, Железной дивизии и прочих добровольческих корпусов входили:

1) активное участие в свержение советской власти в Прибалтике;

2) восстановление, после окончания борьбы с большевизмом, преобладания «остзейских» баронов, восстановление их землевладения и других привилегий в Прибалтике и колонизация последней немецкими ветеранами войны, пролившими свою кровь за освобождения Прибалтики от красных;

3) недопущение сговора между «белой» Эстонией и Советской Россией.

Однако планы генерала графа фон дер Гольца и его окружения не ограничивались лишь Прибалтикой, а преследовали более далеко идущую цель – за утраченное в Первой Мировой войне на Западе получить компенсацию в еще больших размерах на Востоке. Предполагалось, в рамках тесного союза с русскими белогвардейцами, освободить от красных Петроград и Москву, свергнуть Советскую власть во всей России, заключить с новой монархической Россией военно-политический альянс, направленный против Антанты, и добиться ревизии грабительского Версальского договора.

Спустя год граф фон дер Гольц совершенно открыто написал об этих планах как о своей «великой идее», подчеркнув роль прибалтийской группы своих войск как «последнего (антибольшевицкого — В.А.) оборонительного вала Империи на Востоке». Он подчеркивал, что «под знаменем борьбы против большевизма» следовало бы «создать основу для экономического и политического сближения с будущей (монархической и дружественно Германии – В.А.) Россией (…), которая испытывает тягу к немецким купцам, техническим специалистам и руководителям (…), а ее разоренные большевиками, обезлюдевшие прибалтийские провинции с их плодородными землями тоскуют по рачительным немецким крестьянам»).

Идея формирования Балтийского ландесвера созрела в умах руководства прибалтийских немцев, предвидевших угрозу поражения кайзеровской Германии в Мировой войне еще в июле 1918 года. Однако с этой идеей не согласилось командование дислоцированной в столице Прибалтики – Риге – 8-й германской армии, которое на все подобные просьбы давало неизменный ответ: «Но ведь здесь находимся мы (войска Германской империи – В.А.) ». Активная подготовка к формированию ландесвера началась с разрешения германского армейского командования лишь в октябре 1918 года – в последние дни перед падением, на 48-м году своего существования, Второго рейха — Германской империи Гогенцоллернов. С 5 ноября 1918 года регентский совет «Балтийского герцогства» («Балтенланда») во главе с бароном А. Пиларом (Пиляром) фон Пильхау спешно принялся за дело. Официально регентский совет «Балтенланда» (имевшего герб в виде черного тевтонского креста на белом щите и два флага — белый, с прямым черным крестом, наподобие знамени ливонских рыцарей Тевтонского ордена, и двухполосный бело-голубой) объявил о формировании Балтийского ландесвера (Охраны Прибалтийского края) через два дня после свержения германского Императора Вильгельма II – 11 ноября 1918 года, когда Германия сложила оружие перед победоносной Антантой и подписала в железнодорожном вагоне в Компьене Акт о капитуляции.

По иронии судьбы, политическая и юридическая основа для формирования Балтийского ландесвера (получившего четырехчастное бело-голубое знамя) и других русских, немецких и германских добровольческих частей в Прибалтике и других все еще оккупированных бывшей кайзеровской армией территорий бывшей Российской империи была заложена самими ведущими странами победоносной Антанты своим диктатом при подписании 11 ноября 1918 года Компьенского перемирия. Статья 12 этого документа обязывала новое, уже республиканское, германское правительство продолжать оккупацию Прибалтики и других захваченных Германией в ходе мировой войны российских территорий до тех пор, пока государства Антанты сочтут это необходимым, «учитывая внутреннее положение этих территорий». Как недвусмысленно явствовало из разъяснений государственного секретаря (министра иностранных дел) США Р. Лансинга 5 мая 1919 года на заседании Совета Пяти в Париже, в этом смысле «правительства Антанты на основании договора о перемирии являлись союзниками Германии в прибалтийских провинциях». Приступившее к деятельности 11 ноября 1918 года «белое» Временное правительство Эстонии неоднократно обращалось к державам Антанты, равно как и к германскому республиканскому правительству Ф. Эберта, Ф. Шейдемана и Г. Носке с просьбой запретить эвакуацию германских оккупационных войск из Эстонии без согласия западных «союзников».

Между тем, подавляющее большинство военнослужащих бывшей германской кайзеровской армии, безмерно уставших от четырехлетней войны и находившихся под влиянием революционной агитации немецких большевиков-«спартаковцев», покинуло Прибалтику, вопреки условиям перемирия и диктату Антанты. Из Ревеля (по-эстонски: Таллинна) последние германские части ушли 8 декабря, из Южной Эстонии – 23 декабря. В начале 1919 года латышские «красные стрелки» при поддержке значительных военных сил большевиков, не имевших к латышам и Латвии никакого отношения, захватили Ригу и большую часть территории Латвии. Под контролем остатков германских войск, Балтийского ландесвера и «белых» латышских добровольцев оставались лишь часть Курляндии (Курземе) с окрестностями Либавы (по-немецки: Либау, по-латышски: Лиепаи). Из Риги в столицу Курляндии Митаву (по-немецки: Митау, по-латышски: Елгаву), а оттуда – в Либаву 1 января 1919 года бежало «белое» Временное правительство Латвии во главе с К. Ульманисом.

Еще до отступления «белых» латышей из Риги между представителем Германии в «остзейских провинциях» А. Виннигом и латышским Временным правительством К. Ульманиса были заключены соглашения об увеличении численности Балтийского ландесвера и формировании добровольческих частей из имперских немцев (как правило, не просто подданных Германской империи, а солдат бывшей кайзеровской армии), формально подчиненных Временному правительству «белой» (или, как писали советские историки, «буржуазной») Латвии. В соглашениях и в позднейших уточненных договоренностях предусматривалось, что немецкие добровольцы, не менее четырех недель участвовавшие в боях против Советов (войск подчинявшейся московскому «штабу мировой революции» красной Латвийской Советской республики), получали латвийское гражданство и земельные наделы. Им обеспечивались благоприятные условия проживания и другие материальные льготы. По состоянию на конец ноября 1918 года в составе Балтийского ландесвера насчитывалось 1000, а к 15 мая 1919 года – уже около 6000 штыков и сабель. В ряды Охраны Прибалтийского края вступило немало добровольцев – имперских немцев из состава разлагавшейся большевицкой пропагандой и распадавшейся на глазах германской 8-й армии.

Тогда-то Командующим («бефельсгабером») ландесвера и был назначен майор германской армии майор А. Флетхер (см. фото выше в центре, слева от герба рода Ливен). В состав ландесвера вошли также отряды, сформированные из русских белогвардейцев и добровольцев из числа прибалтийских немцев-«остзейцев» под командованием бывших офицеров Русской Императорской армии и Георгиевских кавалеров — Кавалергардского полка ротмистра Светлейшего князя А.П. Ливена и капитана К.И. Дыдорова (см. фото выше справа) общей численностью более 1000 штыков и сабель. Командованию ландесвера была подчинена также сформированная в Южной Латвии «белая» латышская бригада полковника И.П. Балода (Я. Баллода, Я. Балодиса), ставшего впоследствии главнокомандующим «белой» латвийской армией и военным министром 1-й Латвийской республики (см. фото ниже слева). В мае 1919 года в бригаде Балода, начало которой было положено латышской ротой в составе Балтийского ландесвера, сформированной подполковником Русской армии, Георгиевским кавалером О. Колпаком (Калпаксом, см. фото ниже в центре), насчитывалось почти 1700 штыков и сабель. Но в «Войне с ландесвером» бригада Балода (как, впрочем, и Либавский стрелковый отряд светлейшего князя Ливена) сохраняла нейтралитет.

27 ноября 1918 года, за день до решающего штурма Красной Армией города Нарвы, премьер-министр Временного правительства Эстонии К. Пятс, согласно договоренности с Предводителем эстляндского рыцарства («остзейского дворянства») Э. фон Деллингсгаузеном, заключил с представителями местных «баронов» Х. Кохом, Г. Штакельбергом и М. Боком договор о формировании в составе «белой» эстонской армии спецподразделений из числа балтийских немцев, предназначенных играть роль, аналогичную роли, которую Балтийский ландесвер играл в защите Латвии от большевизма. Уже 29 декабря 1918 года в составе «белой» эстонской армии (фактически существовавшей пока что лишь на бумаге) был сформирован, в качестве одного из первых ее подразделений, уже упоминавшийся выше и состоявший из местных немцев-«остзейцев» и из онемечившихся эстонцев «Балтийский батальон» («Балтенбатальон»), командиром которого был назначен здешний немец, бывший царский офицер, полковник Русской Императорской армии, Георгиевский кавалер Г.К. фон Вейсс (см. фото выше справа, в эстонской военной форме). К марту 1919 года в батальоне (на базе которого со временем был развернут «Балтийский полк», или, по-немецки, «Балтенрегимент»), включенном в состав 1-й эстонской армейской дивизии, насчитывалось 29 офицеров и 445 нижних чинов (именовавшихся «добровольцами»). С мая по ноябрь он, в оперативном отношении, подчинялся вначале белому русскому Северному корпусу генерала А.П. Родзянко, а затем – белой русской Северо-Западной армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича (в составе которой численность Балтийского полка возросла до 800 штыков).

Вскоре, однако, как творцам «новой восточной политики» Германской республики (продолжавшей официально именоваться «рейхом», то есть «империей»), так и местным «остзейским баронам» стало ясно, что для реализации их планов сохранения немецкого культурно-политического и экономического преобладания в Прибалтике сил одного только Балтийского ландесвера явно недостаточно. Новое спасительное средство было усмотрено в формировании специальных воинских частей из добровольцев – «имперских немцев».

Первым подобным формированием и явилась неоднократно упоминавшаяся нами Железная бригада, начало формированию которой было положено еще 29 ноября 1918 года в Риге на совещании у командующего 8-й армией генерала Катэна при участии А. Виннига, руководителей «солдатских советов» (Soldatenraete) германских оккупационных войск, Предводителя рыцарства Эстляндии Э. фон Деллингсгаузена и др. В столице «остзейских провинций» Риге для набора добровольцев был учрежден «Балтийский (балто-немецкий – В.А.) Национальный Комитет» («Балтишер Национальаусшусс», нем.: Baltischer Nationalausschus), а в германской столице Берлине – «Балтийский Совет Доверия», или, в более точном переводе, «Балтийский Совет доверенных лиц» («Балтишер Фертрауэнсрат», нем.: Baltischer Vertrauensrat). По нинциативе последнего и при поддержке германских властей в Берлине был организован «Центр набора добровольцев для Балтии» (Анвербунгсштелле Балтенланд, нем.: Anwerbungsstelle Baltenland). Руководителем этого центра стал официальный чиновник в чине регирунгсрата (советника правительства), родной брат генерала графа фон дер Гольца. Отделения «Анвербунгсштелле Балтенланд» действовали во всех крупных городах Германии.

К началу марта 1919 года приток добровольцев из Германии настолько усилился, что на базе Железной бригады была развернута Железная дивизия. Уже в июне в составе Железной дивизии насчитывалось около 4000 штыков и сабель. Командиром дивизии стал германский майор Й. Бишоф. Летом 1919 года в группе войск генерала графа фон дер Гольца, вместе с переданной в состав германского 6-го резервного корпуса 1-й гвардейской резервной дивизией, насчитывалось, по разным оценкам, от 42 000 до 50 000 (а по данным американской военной миссии в Прибалтике даже 73 000 – впрочем, «у страха глаза велики»!) штыков и сабель.

Естественно, это был не тот первоклассный, дисциплинированный, беспрекословно подчиняющийся командирам человеческий материал, каковым личный состав германской армии являлся до Ноябрьской революции и отречения кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна. Четыре года окопной жизни и разнузданная большевицкая пропаганда не могли остаться без последствий. По воспоминаниям некоторых офицеров, порядки в Железной дивизии (в особенности до прибытия туда майора Бишофа) были хуже некуда. На привалах солдаты уходили без разрешения из расположения части, пристреливали домашних животных, играли в карты, ссорились по малейшему поводу и проч.

Образно говоря, политическая палитра антисоветских военных сил, сконцентрированных в Прибалтике к июню 1919 года, была весьма многоцветной. Конечно, все они (вооруженные силы Эстонской республики, «белых» Латвии и Литвы, Северный корпус и другие русские белогвардейские формирования, Балтийский ландесвер, сформированная в Курляндии на базе германского 6-го резервного корпуса группа войск генерала графа фон дер Гольца, находившаяся в стадии формирования белая монархическая русско-немецкая Западная Добровольческая армия полковника князя П.М. Авалова-Бермондта, английская эскадра адмирала У.Г. Коэна, военные корабли других держав Антанты и др.) в какой-то мере были объединены идеей общей борьбы против большевизма. Но в то же время все они преследовали самые различные цели, что обусловило постоянные трения и острейшие противоречия между ними – вплоть до вооруженных столкновений. Острые разногласия, в особенности по поводу войны «белых» латышей и эстонцев с Балтийским ландесвером, выявились также между самими державами Антанты, в особенности между Англией и США.

Чисто формально действия генерала графа фон дер Гольца и Балтийского ландесвера были подчинены стратегическим планам Антанты и прибалтийской военной миссии «союзников», направленных на борьбу с большевизмом в Прибалтике. Но в то же время генерал фон дер Гольц и стоявшие за ним силы добивались реализации германских планов в Прибалтике, о которых говорилось выше. Поскольку весной 1919 года наступление латышской Красной армии захлебнулось, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление белых русских, балто-немецких и прибывавших в Прибалтику во все большем количестве германских добровольческих войск, группе войск генерала графа фон дер Гольца и Балтийскому ландесверу удалось прочно закрепиться в Курляндии (Курземе) и начать оттуда постепенно расширять свой плацдарм в направлении к северу и востоку от Либавы. Реальная власть в Курдяндии принадлежала германскому командованию, формально – Временному правительству «белой» Латвии во главе с профессиональным революционером и «борцом с самодержавием» доктором К. Ульманисом.

На практике генерал фон дер Гольц старался всемерно ограничивать деятельность правительства К. Ульманиса, не испытывая особых симпатий к этому «революционеру со стажем». Так, например, граф фон дер Гольц, вполне справедливо ссылаясь на «неистребимую склонность латышей к большевизму» (как-никак именно красные латышские стрелки – «ландскнехты революции», по выражению Л. Троцкого! – являлись, вместе с мадьярскими, китайскими, эстонскими и прочими «пролетарскими» интернационалистами, главной опорой Советской власти) запретил К. Ульманису (такому же старому революционеру, как и эстонский лидер К. Пятс — за головы обоих «борцов за народное счастье» царское правительство назначило награду еще в 1905 году!) даже мобилизовать латышей в свою «национальную» армию. Направленные Антантой в Либаву английские и французские военные корабли (а также американский крейсер «Питтсбург»), вооружение, снаряжение и продовольствие не смогли заметно укрепить положение правительства К. Ульманиса (характерно, что последний, не доверяя своим германским и балто-немецким «братьям по оружию» распорядился складировать все присланное Антантой вооружение и снаряжение на борту стоявшего в либавском порту, под защитой британских военных кораблей, конфискованного русского парохода «Саратов» – первого корабля военно-морских сил Латвийской республики)!

Начиная с апреля 1919 года ведущую роль в Либаве стала играть военная миссия США во главе с полковником У. Грином, поддерживавшим (в отличие от англичан и французов) прежде всего генерала графа фон дер Гольца и Балтийский ландесвер, а не проанглийски настроенное «белое» Временное правительство Латвии. Опираясь на поддержку полковника Грина, граф фон дер Гольц открыто потешался над стремлением «белых» латышей и эстонцев утвердить свою независимость, под покровительством Антанты.

В это время произошел так называемый «Либавский инцидент», или «Либавский путч». 16 апреля 1919 года отдыхавший в Либаве после боев офицер отборной части Балтийского ландесвера – Ударного отряда, был без объяснения причин арестован латышским патрулем. При известии об этом акте произвола Ударный отряд под командованием барона Г.-Г. (Ганса-Георга) фон Мантейфеля-Цеге (прозванного добровольцами «красным Мантейфелем» за то, что он носил с серой полевой формой темно-зеленую фуражку баварских шеволежеров с красными выпушками и околышем; его брат, Г. (Генрих) фон Мантейфель-Цеге, начальник штаба Балтийского ландесвера, носил, в отличие от Ганса-Георга, полевую серую фуражку с желтыми выпушками, за что заслужил прозвищк «желтого Мантейфеля») в тот же день молодецким налетом овладел Либавой и свергнул Временное правительство К. Ульманиса.

Балтийскими «ударниками» были арестованы министр внутренних дел и ряд высокопоставленных чиновников «независимой Латвии», интернированы более 300 «белых» латышских солдат либавского гарнизона, разоружены латышские военные комендатуры и войсковые части в Курляндии. К. Ульманис со своим Временным правительством успел, однако, сбежать на все еще стоявший на либавском рейде пароход «Саратов», под защиту пушек британской эскадры. А это были пушки «чудовищной длиннОты» (как писал о морской артиллерии «бульдожьей Британии» красный поэт В.В. Маяковский в своей поэме «Хорошо» или «Владимир Ильич Ленин», точно не помню). Так что ни ландесверовцам, ни графу фон дер Гольцу с ними связываться не хотелось.

Впрочем, последний утверждал, что «Либавский инцидент» вовсе не был с ним никем согласован и застал его врасплох. Но, так или иначе, он был поставлен перед лицом свершившихся фактов (или, как говорят немцы, «фоллендэтэ татзахен»). Новое правительство Латвии, с согласия, генерала графа фон дер Гольца, возглавил пронемецки настроенный латышский пастор и известный писатель А. Ниедра (именуемый в разных мемуарах и источниках по-разному: Неедра, Недра. Недрис и т.п., и, между прочим, протестовавший с первых дней провозглашения независимости Латвии независимой против незаконной конфискации ульманисовскими властями российского государственного имущества на латвийской территории). Балтийский ландесвер, Железная дивизия, Либавский добровольческий стрелковый отряд Светлейшего князя А. Ливена, и германская 1-я резервная дивизия официально были включены Ниедрой в состав его национальной латышской армии (которой отныне противостояли латышская «национальная армия» К. Ульманиса и поддерживавшие Ульманиса «латыши Земитана», чьи части формировались в Северной Латвии при поддержке эстонцев, за которыми маячила Англия). Таким образом, «либавский инцидент» фактически ознаменовал собой начало нового витка гражданской войны в Латвии (на этот раз между двумя фракциями «белых» латышей, одна из которых опиралась на штыки белых балто-немецких, русских и германских добровольцев, а другая – на силы «белых» эстонцев, выступавших в качестве ширмы, за которой Антанта скрывала свой звериный оскал).

К. Ульманис тщетно взывал с борта парохода «Саратов», умоляя о помощи Великобританию и другие державы Антанты. С одной стороны, английское правительство, верное своей извечной политике таскать каштаны из огня преимущественно чужими руками, стремилось к свержению Советской власти в Латвии штыками белых германских и балто-немецких добровольцев. Но с другой стороны, англичан беспокоили действия генерала графа фон дер Гольца, направленные на усиление германского влияния в Прибалтике в ущерб британским интересам и, в первую очередь, предпринимаемые им попытки добиться «новых Таурог» — заключения военного союза с правыми, преимущественно – монархически настроенными – кругами русского Белого движения. Поэтому Великобритания направила германскому правительству ноту протеста с требованием восстановить у власти Временное правительство Ульманиса и сместить графа фон дер Гольца с поста командующего германской группой войск в Прибалтике.

Республиканское правительство Германии, играя на противоречиях между антантовскими «союзниками», отвергло притязания английского правительства, квалифицировав их как вмешательство во внутригерманские дела. В ответной ноте от 9 мая 1919 года Германия пригрозила державам Антанты вывести германские войска из Прибалтики. В лагере Антанты никто не желал проливать в борьбе с угрозой большевизации «остзейских провинций», которая бы неминуемо возникла снова сразу же после ухода германских войск, ни капли крови британских или французских солдат, и потому германская угроза подействовала. В лагере «тетеньки Антанты» (по выражению того же Маяковского) сразу же сменили тон. По настоянию официального Вашингтона Великобритания и Франция смирились с создавшимся положением, предоставив генералу фон дер Гольцу полную свободу действий. Как-никак Антанта планировала 13 мая 1919 года начать (силами всецело зависящей от нее русской белой Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича при поддержке эстонцев) концентрированное наступление на красный Петроград. Поэтому от генерала Р. графа фон дер Гольца требовалось лишь одно – чтобы его войска продолжали активную борьбу против Советов и, в первую очередь, освободили от красных Ригу. Правительства держав Антанты слали в Германию одну ноту за другой (13, 24, 28 и 30 мая), добиваясь, чтобы германское правительство гарантировало им дальнейшее пребывание немецких войск в Прибалтике.

22 мая силами Балтийского ландесвера, русских Либавских стрелков светлейшего князя Ливена, германских добровольческих корпусов и «белых» латышских войск под общим командованием генерала фон дер Гольца была очищена от красных Рига. Операция по взятию столицы Советской Латвии прошла при поддержке военных кораблей Англии, Франции и США. Символично и то, что после освобождения Риги ее военным губернатором был назначен американский полковник Э. Доули, заместитель начальника военной миссии США в Прибалтике У. Грина. Комендантом Риги был назначен один из организаторов Балтийского ландесвера барон Э. Энгельгардт. На момент освобождения Риги число жертв красного террора в Латвии, осужденных большевицкими «революционными трибуналами», перевалило за 5000 (не считая многих тысяч жертв бессудных расправ и заложников, казненных без суда). Обнаруженные в застенках рижской ЧК многочисленные трупы замученных и расстрелянных без суда жертв кровавого большевицкого режима П. Стучки (в основном русских и «остзейцев» — последние, как поголовно зачисленные в «бароны», подлежали уничтожению не только с латышски-этнической, но и с классово-коммунистической точки зрения!) вызвали ответные эксцессы со стороны ландесверовцев, разъяренных гибелью своих близких, друзей и соотечественников от рук красных убийц.

4. Кульминация

Вплоть до освобождения Риги от красных правительство «белой» Эстонии, вкупе с эстонским военным командованием, выступало по существу в качестве союзников войск генерала графа фон дер Гольца и Балтийского ландесвера в борьбе с большевизмом. Во второй половине мая, одновременно с натиском ландесвера и войск фон дер Гольца с юга на пытавшиеся закрепиться в Латвии части Красной армии, Южная группа «белой» эстонской армии наступала на красных в Латвии с севера, очистив от большевиков к началу июня 1919 года, в числе важнейших населенных пунктов, Вольмар (Валмиеру), Зегевольдт (Сигулду), Венден (Цесис) и Якобштадт (Екабпилс). Однако после освобождения Риги от красных генерал граф фон дер Гольц, не удовлетворенный достигнутым, направил основные силы подчиненных ему войск в Северную Латвию, где находились эстонские войска и формировавшиеся, при их поддержке, латышские части Земитана.

Правительство Эстонской республики через своих зарубежных представителей и военную разведку было, в общем и целом, проинформировано о планах своих недавних германских товарищей по оружию. Так, эстонский военный представитель в «белой» Латвии капитан И. Юргенсон сообщил Главнокомандующему эстонской армией генерал-майору И. Лайдонеру, о своих переговорах 30 и 31 мая 1919 года в Риге с Командующим Балтийским ландесвером А. Флетхером и командиром «белой» латышской бригады Я. Балодом. В ходе этих переговоров А. Флетхер подтвердил свое намерение всеми силами защищать правительство А. Ниедры, как законное правительство Латвии, на службе которого находится подчиненный ему ландесвер, и упомянул при этом о серьезном намерении «остзейцев» навести порядок и в Эстляндии, чтобы и там взять власть в свои руки.

Сказано, сделано. 31 мая 1919 года Балтийский ландесвер начал наступление на север, продвигаясь четырьмя колоннами: первая – в направлении на Крустспилс (Крейцбург), вторая – к озеру Лубанас, третья – по шоссе Рига-Псков в направлении Мынисте (Ментцен) – Мариенбург (Алуксне), четвертая – в направлении Венден (Цесис) -Валмиера (Вольмар) -Валга (Валк). Наступление ландесверовцев развивалось в указанных направлениях, не встречая серьезного сопротивления, поскольку части латышской Красной Армии в большинстве своем уже отступили на восток, чтобы не оказаться в «котле». Таким образом, войска графа фон дер Гольца беспрепятственно вышли в тыл главных сил южного фронта «белой» эстонской армии и заняли важные в стратегическом отношении коммуникации в районе Цесис (Венден) -Ерики.

Главнокомандующий «белой» эстонской армией генерал-майор И. Лайдонер предъявил командованию Балтийского ландесвера ультиматум, требуя, чтобы ландесвер не переходил линию севернее реки Аа Лифляндская (Гауя) – Зегевольдт (Сигулда) – Нитау (Нитауре) – Ней-Шваненбург (Яунгулбене), а там, где это уже произошло, вернул свои части назад за указанную линию не позднее 12 часов дня 5 июня 1919 года.

По истечении указанного срока эстонцы послали свои 2-й и 4-й бронепоезда проверить, отступили ли части ландесвера за обозначенную в ультиматуме Лайдонера линию. На проверку выехали также представитель США полковник Э. Доули и эстонский подполковник Н. Реэк. Однако вблизи моста через реку Амата, разрушенного ландесверовцами еще утром, по разведывательному отряду 2-го бронепоезда был открыт огонь, а одно из подразделений ландесвера попыталось окружить и захватить эстонский бронепоезд, но было скошено пулеметным огнем. Эта стычка и послужила сигналом к началу ожесточенных и кровопролитных боев между германско-балтийской группой войск генерала графа фон дер Гольца и войсками Эстонской республики в Северной Латвии.

В 3 часа утра 6 июня части Балтийского ландесвера начали штурм Вендена. После ожесточенного сопротивления оборонявшие Венден «белые» подразделения северо-латышской бригады Земитана и эстонские бронепоезда были вынуждены отступить.

Добровольцы фон дер Гольца активно устремились на соединение с белым русским Северным корпусом (позднее – Северо-Западной армией), чтобы общими силами как можно быстрее покончить с Эстонской республикой, затем выбить красных из Петрограда и привести к власти в России национальное русское правительство, дружественное Германии. Об этих намерениях генерала графа фон дер Гольца и русских белогвардейцев эстонское правительство секретной депешей информировал 7 июня 1919 года из Парижа Я. Поска, ссылаясь на английские источники.

Сообщение Я. Поска вскоре нашло убедительное подтверждение. 8 июня на восточном берегу реки Наровы огнем подразделения 4-го полка 1-й эстонской дивизии был принужден пойти на посадку германский аэроплан, на котором из Риги в штаб генералов Родзянко и Юденича летели два немецких офицера и бывший российский сенатор Нейдгардт для координации действий группы войск генерала графа фон дер Гольца с белым русским Северным корпусом. На другой день, 9 июня, в районе Нарвы были сбиты еще два германских самолета, летевших к Родзянко и Юденичу с аналогичными заданиями.

Серьезный вооруженный конфликт, вспыхнувший между недавними союзниками по борьбе с большевизмом в Прибалтике, не предусмотренный планами Антанты, не на шутку встревожил правительственные круги ведущих стран «Сердечного Согласия». По настоятельному требованию военной миссии Антанты в Прибалтике на совещании в Венден прибыли представители вовлеченных в конфликт сторон. В 7 часов 50 минут утра 10 июня 1919 года под нажимом представителей стран Антанты было заключено перемирие между латышско-ландесверовской и латышско-эстонской сторонами. В соответствии с условиями перемирия враждующим сторонам надлежало прекратить боевые действия и остановить любое передвижение войск.

На переговорах в Вендене представители США (в отличие от представителей Великобритании) пытались методом диктата поставить «белую» Эстонию в крайне неблагоприятные военные условия. По плану американского полковника У. Грина, в общих интересах совместной борьбы против большевизма, предусматривался немедленный вывод всех эстонских войск из Северной Латвии с тем, чтобы Эстония взяла под свою ответственность оборону от советской Красной Армии своего Южного фронта вплоть до Яунгулбене. Однако «белое» эстонское правительство (твердо уверенное в поддержке со стороны англичан, лишь формально не противоречивших американцам на переговорах) с планом У. Грина не согласилось. генерал-майор И. Лайдонер заявил представителям союзников, что он готов передать Северную Латвию лишь латвийскому Временному правительству К. Ульманиса, но никак не правительству А. Ниедры, как всецело зависевшему от «немецких баронов». Эстонским войскам и Северо-латвийской бригаде Земитана был отдан приказ быть в полной боевой готовности для решающего сражения с Балтийским ландесвером.

Вооруженное столкновение с ландесвером было использовано эстонскими националистами для разжигания этнических конфликтов и страстей. Они призывали не только эстонских солдат и офицеров, но и широкие народные массы к борьбе не на жизнь, а на смерть с «извечным врагом». «Остзейцы» — балто-немецкое поместное дворянство и бюргерство — изображалось «иноземными захватчиками, высасывающими из Эстонии все соки». При этом как-то забывалось, что балтийские немцы-«остзейцы» как-никак проживают в Эстонии (как, впрочем, и в Латвии!) уже семь долгих столетий (так что называть их «пришлым народом» в Прибалтике не более справедливо, чем называть «пришельцами» русских, скажем, в Поволжье, не говоря уже о Сибири и о Дальнем Востоке!), что они привили местным племенам, не знавшим до их прихода даже земледелия и жившим охотой, рыболовством, бортничеством (сбором меда диких пчел) и собирательством, навыки обработки земли, просветили их светом Христовой веры, дали им образование, письменность и те самые начатки «западной культуры», которой современные народности Прибалтики до сих пор безмерно гордятся и даже превозносятся перед «русскими варварами», очевидно, забыв, от кого они сами все это получили.

В силу причин, перечисленных выше, эстонские националисты постарались придать борьбе с ландесвером характер всенародной освободительной войны. Так, в ходе обсуждения 17 июня 1919 года в эстонском Учредительном собрании сообщения правительства и военного командования о событиях на Южном фронте, депутаты левых фракций бурными, продолжительными аплодисментами встретили выступление лидера партии социалистов-революционеров Х. Крууса. Эстонский эсер принялся заклинать дух вождя древних язычников-эстов Лембита (Лембиту), боровшегося в XIII веке с датскими и немецкими крестоносцами (в частности, с орденом меченосцев), якобы заявившего Христовым воинам: «Пока на нашей земле будет жить хоть один человек, мы не сдадимся!». Из каких книг товарищ Круус это вычитал, покрыто мраком неизвестности – у древних эстонских язычников, в отличие от древних славян, (имевших хотя бы «черты и резы», упоминаемые в «Сказании Черноризца Храбра») не было вообще никакой письменности (даже самой примитивной). Видимо, фраза была позаимствована из какого-нибудь исторического романа, скорее всего, вышедшего из-под пера «эстонского Вальтера Скотта» Э. Борнхёэ (в 70-е годы ХХ века в СССР киностудией «Таллинфильм» был, под названием «Последняя реликвия», экранизирован его роман «князь Гавриил», в эстонском варианте «Граф Габриэль» – экранизирован, кстати, очень неплохо, но это уже другая история) – подобно тому, как кинорежиссер-«остзеец» С.М. Эйзенштейн и сценарист П.А. Павленко, ничтоже сумняшеся, (вместо слов: «Не в силе Бог, но в правде!») вложили в уста Святому Благоверному князю Александру Невскому слова: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!» — не более чем парафраз евангельского речения Иисуса: «Взявший меч от меча и погибнет!».

Так или иначе, выступление Х. Крууса произвело ожидаемый эффект. Почти единодушно (при всего восьми воздержавшихся) была принята формулировка Народной партии, всецело одобрявшая меры правительства и главного командования по «отражению наглого нападения Балтийского ландесвера» и выражавшая твердую уверенность в том, что «ПРИ ДАЛЬНЕЙШЕЙ МОЩНОЙ ПОДДЕРЖКЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ (выделено нами – В.А.) и других союзных держав удастся прекратить новый военный поход против Эстонского государства и вскоре достичь долгожданного мира». В адрес воздержавшихся от одобрения этой формулы депутатов со скамей левых неслись крики: «Немцы! Маалийтовцы!» («Союз землевладельцев», среди членов которого было немало «остзейцев» и «онемечившихся эстонцев», именовался по-эстонски «Маалийт»).

Надо сказать, что эстонские коммунисты, действовавшие в описываемое время в подполье, вполне справедливо и по-своему логично указывали в своих нелегальных изданиях на то, что угроза «белой» Эстонии со стороны Балтийского ландесвера возникла в силу разгрома Латвийской Советской республики под совместными ударами вооруженных сил этой самой «белой» Эстонии и добровольцев генерала графа фон дер Гольца – в том числе и Балтийского ландесвера. В оценке характера войны «буржуазного эстонского государства» с ландесвером эстонские коммунисты, как истинные «пролетарские интернационалисты» (у которых, по Марксу-Энгельсу-Ленину, никакого «Отечества» не было, да и быть не могло!), вполне естественно для себя признавали борьбу с «баронами», в лучшем случае – классовой (но только с точки зрения ведших ее «эстонских крестьян и рабочих в солдатских шинелях», но уж никак не командовавших этими крестьянами эстонских же, но «буржуазных» офицеров, генералов и политиков!), однако ни в коем случае не «общенациональной борьбой всех эстонцев за независимость» (ибо, по тем же Марксу-Энгельсу-Ленину, каждая нация внутри себя распадается на две – нацию эксплуататоров-буржуев и нацию эксплуатируемых пролетариев, находящихся между собой в состоянии постоянного антагонистического противоречия и постоянной классовой борьбы).

Тем не менее, после проведения демократических выборов в «буржуазное» эстонское Учредительное собрание в апреле 1919 года и после ликвидации правительственных учреждений Советской власти в Эстонии (Эстляндской Трудовой Коммуны) 5 июня 1919 года, то есть в день начала войны благополучно расправившихся, при помощи балто-немецких и русских штыков, со «своими» коммунистами «белых» эстонцев против Балтийского ландесвера Центральный Комитет Коммунистической партии Эстонии изменил стратегический курс партии, отказавшись от продолжения непосредственной военно-политической борьбы за установление Советской власти в Эстонии и сосредоточив свои основные усилия на заключение мира между «белой» Эстонской республикой и красной Советской Россией (стремясь вывести Эстонию из числа военных противников Совдепии и тем облегчить положение последней).

Вечером 10 июня 1919 года прибывший в Ревель (переименованный эстонцами в Таллинн) новый глава военной миссии Антанты в Прибалтике и Финляндии, английский генерал Г. Гоф, настроенный в отношении Эстонии весьма доброжелательно, а в отношении германцев, «балтийцев» и белых русских – совсем наоборот, приостановил эвакуацию эстонских войск из Северной Латвии. По приказу Гофа 13 июня эстонский представитель Я. Ринк и Командующий ландесвером майор А. Флетхер подписали дополнительное соглашение о продлении заключенного в Вендене перемирия. Обеим противоборствующим сторонам были воспрещены какие бы то ни было наступательные операции, за исключением операций против большевиков. Тогда же генерал Г. Гоф категорически потребовал от майора А. Флетхера отвести части Балтийского ландесвера за линию, указанную эстонским армейским командованием. Генерал граф фон дер Гольц также получил 13 июня от Г. Гофа телеграмму следующего содержания:

«Как руководитель военной миссии в Прибалтийских странах приказываю (курсив наш – В.А.) Вам: 1. Подчиненные Вам войска отвести к югу от линии река Гауя – Сигулда – Яунгулбене; 2. Половину подчиненных Вам войск отправить в Германию; 3. Разрешить господину Ульманису сформировать национальное правительство (правительство Ульманиса считалось все еще Временным — В.А.) и беспрепятственно заниматься в Латвии организацией и обучением латышских войск…»

В особых распоряжениях генерала Г. Гофа, как в зеркале, отразилось усиление разногласий между великими державами по вопросам прибалтийской политики. Германское командование, ободренное поддержкой со стороны США, не собиралось отказываться от своих намерений. На телеграмму генерала Г. Гофа последовал четкий и ясный ответ генерала Р. графа фон дер Гольца:

«Я решительно отвергаю присвоенное Вами самому себе право приказывать мне. Я – германский генерал и выполняю лишь приказы моих германских высших инстанций».

В то же время, стремясь ослабить доверие Антанты к опекаемому ею «белому» эстонскому правительству, генерал фон дер Гольц, имперский представитель А. Винниг, командование Балтийского ландесвера и А. Ниедра стали обвинять эстонцев в потворстве большевизму и сеять вражду между эстонцами и латышами, обвиняя эстонское правительство в оккупации латвийских земель (Северной Латвии) и в разжигании гражданской войны между латышами (что, кстати, соответствовало действительности).

17 июня 1919 года майор А. Флетхер предъявил эстонскому военному министру генерал-майору И. Лайдонеру ультиматум следующего содержания:

«Требую, теперь уже от имени правительства Латвии (А. Ниедры, на чьей службе официально числились Балтийский ландесвер и другие белые добровольцы – В.А.), незамедлительного согласия на очищение территории Латвии, согласно предложению союзников (Антанты – В.А.), сделанному 10 июня».

В дело вмешался британский генерал Г. Гоф, сообщивший майору Флетхеру, что, в случае угрозы для антибольшевицкого фронта со стороны красных, Балтийскому ландесверу надлежит немедленно усилить своими частями этот фронт, и пригласил Командующего ландесвером прибыть в 12 часов 20 июня 1919 года в Валгу (Валк) для новых переговоров. Однако Флетхер в Валгу не явился. Поскольку ни (южно-) латышско-балтийско-немецкая, ни (северо-) латышско-эстонская сторона на уступки не пошла, возобновление вооруженного конфликта стало неизбежным.

Утром 19 июня 1919 года группа белых германских добровольцев графа фон дер Гольца перешла в наступление. Прежде всего части Железной дивизии майора Бишофа форсировали реку Лифляндскую Аа (Гауя), овладев населенными пунктами Лимбажи и Страупе. Затем возобновили боевые действия части Балтийского ландесвера. Ранним утром 21 июня развернулось общее наступление группы войск ландесвера. Его главные силы, при поддержке артиллерии, бронепоезда и аэропланов, продвигались вперед тремя колоннами вдоль железной дороги Рига-Венден-Валга и по шоссе Рига-Псков к границам свежеиспеченного Эстонского государства.

Под натиском ландесверовцев Цесисский 2-й латвийский полк, 3-й батальон 3-го эстонского полка и эстонский бронепоезд были вынуждены отступить. На участке фронта, оборонявшемся 3-й эстонской дивизией, севернее Вендена, образовался шестикилометровый разрыв, куда, в направлении железнодорожной станции Лоде, устремились ударные части «балтийцев».

Генерал граф фон дер Гольц ошибочно полагал, что под концентрированным ударом подчиненных ему войск эстонская армия сразу же начнет отходить. Однако в самые критические дни боев – 21 и 22 июня, в день летнего солнцестояния (Иванов день), эстонская сторона получила необходимые подкрепления – отборную «часть смерти» – ударный «партизанский» отряд Куперьянова (с батареей тяжелых орудий), 3-й бронепоезд и его десантный батальон, дружину «Калев», 2-й батальон 1-го полка с двумя бронеавтомобилями и целый ряд других свежих подразделений. Очень скоро эстонцы получили перевес в орудиях, пулеметах, аэропланах, бронетехнике и кавалерии над истощенным непрерывными боями Балтийским ландесвером.

Особенно ожесточенные бои развернулись в районе Венден-Ронненбург. За несколько дней боев в этом районе потери каждой из сторон убитыми и ранеными превысили 400 человек. Ранним утром 23 июня «белоэстонские» войска перешли в общее наступление. Однако их удар пришелся в пустоту. Под покровом ночи основные балто-немецкие силы заблаговременно отступили по всему фронту. Только город Венден некоторое время оборонялся бронепоездом и несколькими пехотными подразделениями германских добровольцев и «балтийцев», однако уже в 7.30 город был взят десантными частями эстонских бронепоездов.

В ходе наступательных боев с 23 по 27 июня «белоэстонские» войска, продвигаясь из района Вендена, достигли подступов к Риге, выйдя в район устья реки Лифляндская Аа (Гауя) – озеро Балтезерс – озеро Юглас, где, с учетом благоприятного для обороны характера местности еще в годы Великой войны была сооружена полоса мощных оборонительных укреплений. Генерал граф фон дер Гольц рассчитывал прочно закрепиться на этой линии, перегруппировать силы и начать новое наступление в северном направлении. Между тем, разведка боем 28 и 29 июня позволила эстонскому командованию уточнить оборону балто-немецких войск. 29 июня последовал приказ главнокомандующего эстонской армией генерала Лайдонера во что бы то ни стало захватить Ригу.

С 30 июня по 2 июля 1919 года на подступах к Риге развернулись особенно ожесточенные бои. Войска генерала графа фон дер Гольца были отброшены за озеро Кишезерс. Наконец, 2 июля 1919 года эстонский 9-й полк, сражавшийся на правом фланге, в нижнем течении Западной Двины (Дины, Дюны, Даугавы), вышел к северной окраине Риги, готовясь ворваться в город. Одновременно эстонский дивизион бронепоездов стремительно прорывался в Ригу с северо-востока, из района озера Кишезерс. Расположенную в устье Двины крепость Усть-Двинск (Динаминде, Дюнамюнде, Даугавгрива) атаковал дивизион военных кораблей Балтийского флота «белой» Эстонии.

Кстати, основу военно-морских сил «белой» Эстонии составляли красные эскадренные миноносцы, захваченные англичанами незадолго перед тем на Балтике (с одного из них британцы сняли позорно спустившего флаг красного комиссара, «орла революции» и будущего гневного обличителя сталинских преступлений – Ф. Раскольникова!). С тех пор главнокомандующий эстонскими ВМС адмирал Ю. Питка держал свой флаг на одном из подаренных британцами трофейных эсминцев. Эстонские военные корабли «Лембит», «Леннук» и «Вамбала» огнем своих орудий подавили артиллерию крепости, упорно оборонявшейся балто-немецким гарнизоном. Продвигаясь далее по реке Двине, эстонские корабли орудийным огнем поддерживали наступление эстонских и северо-латышских сухопутных войск. Со станции Ропажи из корабельных пушек, установленных на железнодорожных платформах, велся обстрел мостов через Двину, Рижского вокзала и других стратегических объектов в города (в том числе, по воспоминаниям современников, и химическими снарядами).

Объективности ради следует заметить, что части эстонской «белой» армии в борьбе с Балтийским ландесвером и «имперскими» германскими добровольцами проявили высокий боевой дух, отвагу и самоотверженность. Сравнительно велики были потери обеих противоборствующих сторон. За 18 дней боев эстонские и северо-латвийские части потеряли убитыми и ранеными 1 153 человека. Из них потери эстонской стороны составили 1 153 человека (40 офицеров и 984 солдата), а потери северо-латышских «белых» частей Земитана – пять офицеров и 124 солдата.

После прорыва оборонительной линии войска графа фон дер Гольца судьба Риги с военной точки зрения была решена. В ночь на 3 июля 1919 года Балтийский ландесвер, Железная дивизия и другие германские добровольческие части эвакуировались на другой берег Западной Двины. Войска «белой» Эстонии и северо-латышские «белые» части Земитана должны были 3 июля занять Ригу, после чего объединенными силами окончательно разгромить противника. Однако последнее никак не вписывалось в планы США, добившихся, вопреки давлению Англии, того, что державы Антанты ограничились лишь тем, что призвали войска графа фон дер Гольца и Балтийский ландесвер к порядку. 1 июля 1919 года через линию фронта был направлен французский полковник дю Паркэ, передавший эстонскому командованию требование Антанты начать переговоры о перемирии. В Париже также было оказано прямое давление на эстонское Временное правительство. Так, член делегации США на мирных переговорах Р. Логан и прибывший из Риги в Париж председатель военной миссии США в Прибалтике В. Грин вызвали к себе министра иностранных дел Эстонии Я. Поска и потребовали от Эстонии немедленного прекращения военных действий против Балтийского ландесвера.

Под нажимом держав Антанты вечером 2 июля 1919 года недалеко от Риги, в Страздумужайсе, под руководством английского полковника С. Талленца начались переговоры о перемирии. Эстонское Главнокомандование представлял полковник Н. Реэк, противная сторона прислала на переговоры пятерых офицеров – представителей германского 6-го резервного корпуса, Балтийского ландесвера, русско-балтийского отряда Либавских стрелков Светлейшего князя Ливена и представителя латышской армии А. Ниедры (т.н. «Южной группы латвийской армии»). Переговоры протекали весьма бурно, дважды прерывались, но в условиях диктата военного представительство Антанты возобновлялись вновь. Ночью, в 3 часа 30 минут 3 июля 1919 года, перемирие было, наконец, подписано.

В соответствии с договором, военные действия належало прекратить в полдень 3 июля. Хотя во 2-м пункте договора и было зафиксировано требование, чтобы все германские («имперские») войска покинули территорию Латвии как можно скорее, по условиям подписанного 28 июня 1919 года Версальского мирного договора допускалось использование этих войск против Российской Советской республики. Ригу и ее пригороды германским войскам предписывалось очистить не позднее 5 июля. Войскам «белых» Эстонии и (северной) Латвии предписывалось оставаться на тех позициях, на которых они находились 3 июля 1919 года в 3 часа утра. Контроль за соблюдением условий был возложен на военную миссию Антанты в Прибалтике.

Характеризуя ультимативный тон продиктованных эстонцам представителями «союзников» условий перемирия, подполковник Н. Реэк сразу же после подписания договора в телеграмме Главнокомандующему эстонской армией И. Лайдонеру сообщил: «Эти условия я принял по настоянию союзников, которые в противном случае блокировали бы порты Эстонской республики».

5. Несколько выводов:

1) Анализируя размах «войны с ландесвером», причины и следствия одержанной в ней эстонцами и северными латышами победы, следует по достоинству оценить энергичные и компетентные действия высшего командования эстонской национальной армии, и, прежде всего – Главнокомандующего генерал-майора И. Лайдонера (между прочим, Георгиевского кавалера), других офицеров и штабов, обеспечивших концентрацию необходимых для успеха операции сил (без ущерба для других участков фронта) и руководство ею, а также высокий моральный дух эстонских солдат и офицеров в борьбе за независимую Эстонию.

2) Одержанная с помощью Антанты победа в «войне с ландесвером» явилась одним из важнейших факторов утверждения независимой 1-й Эстонской республики на международной арене, послужив мощнейшим импульсом развития самосознания эстонцев, покончив с культурно-экономическим преобладанием в Эстляндии балто-немецкого («остзейского») рыцарства (дворянства) и бюргерства (буржуазии), приблизив и облегчив принятие эстонским Учредительным собранием радикального анти-«остзейского» аграрного закона.

3) Поражение группы войск генерала Р. графа фон дер Гольца привело к ликвидации в Риге антиантантовского латышского правительства пастора А. Ниедры (державшегося в основном на германских и балто-немецких штыках) и вновь привести к власти в Латвии проантантовское правительство К. Ульманиса. До прибытия последнего в Ригу управление городом взяли в свои руки военные представители Англии и США в Прибалтике.

4) Вооруженный конфликт между «белой» эстонской армией и группой войск генерала графа фон дер Гольца заметно ослабил и без того далекий от единства фронт антисоветских сил и облегчил положение советской Красной Армии на Западном фронте. В дни, когда Красная Армия под Петроградом и на подступах к Пскову вела тяжелые бои с белым русским Северным корпусом и поддерживавшими его частями «белой» эстонской армии, почти вся 50-тысячная белая германо-балто-немецкая группировка войск Р. графа фон дер Гольца не смогла принять участия в боях с большевиками. «Белое» эстонское командование, будучи вовлечено в вооруженный конфликт с фон дер Гольцем, также не имело возможности сколько-нибудь эффективно поддержать наступление русских белых войск на красный Петроград. Напротив, оно было вынуждено снять с фронта против Советской России крупные силы для борьбы с Балтийским ландесвером и «имперскими» германскими добровольцами, тем самым значительно ослабив белые войска, стянутые в район Пскова. В результате И. Лайдонер поручил сообщить представителям Антанты, что, вследствие наступления Балтийского ландесвера и фрейкоровцев он вынужден прекратить активные действия против красных в направлении Двинска (Динабурга, Даугавпилса).

5) В результате «войны с ландесвером» обострились противоречия между державами Антанты, особенно между Англией и США, а также разногласия между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией – с другой. Если в начале 1919 года в Берлине считали, что путем активного участия в борьбе с большевизмом и благодаря военным успехам «имперских» германских войск и Балтийского ландесвера в войне против проантантовских прибалтийских республик удастся улучшить позиции Германии на мирных переговорах в Париже, то это оказалось иллюзией, окончательно развеянной Версальским договором.

6) Победа над группой войск графа фон дер Гольца, образно говоря, проторила путь к мирным переговорам между «белой» Эстонской республикой и красной Советской Россией по целому ряду важнейших аспектов, одновременно похоронив надежды на восстановление с северо-западного направления Российской империи, дружественной империи Германской, с дальнейшей попыткой пересмотра итогов Великой войны. Этому содействовал и провал отчаянной попытки белой русско-немецкой Западной Добровольческой армии генерал-лейтенанта князя П.М. Авалова (Бермондта) прорваться через территорию «белой» Латвии на помощь штурмовавшей красный Петроград белой Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича осенью 1919 года — попытки, ставшей, по существу, продолжением (или, точнее, неудачным финалом) войны с ландесвером.

7) Закончило свое славное, героическое существование и окончательно сошло с исторической сцены, как уникальная сословно-этническая группа, «остзейское» дворянство, сыгравшее столь важную роль в истории Российской империи (см. ниже гербы некоторых наиболее известных родов российского дворянства балтийского происхождения).

В завершение нашего краткого очерка нам хотелось бы привести список-мартиролог балтийских дворянских родов (а говоря точнее – «рыцарства Лифляндии, Курляндии, Эстляндии и острова Эзель») в алфавитном порядке (но, из соображений экономии места, без указания княжеских, герцогских, графских и баронских титулов и – почти во всех случаях — без дворянской приставки «фон», «фон дер», «Эдле фон» и «де» и выделив жирным шрифтом наиболее известные фамилии):

Агте (Ахте, Ахт), Адамович, Аделинг, Адеркас, Адлерберг, Адлерскрон, Алопеус, Альбедиль, Альтенбокум, Амботен, Ампах, Ангорн де Гартвис, Анреп, Анреп-Эльмпт, Антроповы, Апраксины, Аракчеевы, Арнольд, Арпсгофен, Арсеньевы, Ашеберг, Ашеберг-Зефтеборг, Багге аф Боо, Баггегуффвудт (Багговут), Базевиц (Бассевиц), Байер, Байер фон Вейсфельд, Балашовы, Балугьянские, Бандемер, Барановы, Барклай де Толли, Барклай де Толли-Веймарн, Барлевен, Барр, Бартоломей, Барш (Барс), Баумгартен, Бах, Бегагель фон Адлерскрон, Безбородко, Бекер, Бекерн, Беклешовы, Беллингсгаузен, Беловы, Бельские, Бенингсгаузен, Бенкендорф, Бер, Бер Эдле фон Гутгорн, Берг, Берггольц, Берге, Берендс, Беренс, Беренс фон Раутенфельд, Беркен, Бернер, Беттигер (Беттихер), Бибиковы, Билдринг, Билл (Биль), Бинеман фон Биненштам, Бирон, Бистрамб (Бистром), Бланкенгаген, Бломберг, Блугмен, Блудовы, Бобринские, Бодендик, Бодиско, Бойе, Бок, Бол (Боль), Болто фон Гогенбах, Болшвинг, Борнеман, Борх, Борх-Любешитц, Брадке, Бракель, Брандт, Браш, Бреверн, Бреверн де ла Гарди (Делагарди), Бреда (Бредаль), Брель, Бремен, Бремзен, Бриген (Бригген), Бригенер, Бример, Бриммер, Бринкен, Брискорн, Брокгаузен, Броун-Камю, Брукен-Фок, Брукендаль, Бруининк, Бруммер, Бруннов (Брюннов), Брюген (Бриген), Брюль, Брюммер, Будберг, Будде, Будденброк, Буксгевден (Бугсгевден), Бунге, Бурмейстер, Буссен, Бутлар, Бутлер, Бутурлины, Бухгольц, Бэр, Бюлов, Вагнер, Вайс (Вейс), Вайсман (Вейсман), Вален, Валуевы, Вальден, Валь, Вальтер, Вангерсгейм, Варден, Варденберг, Варденбург, Варман, Варшавские-Паскевич-Эриванские, Васильчиковы, Вассерман, Вахтен, Вахтмейстер, Вегезах, Везель, Веймарн, Вейсман фон Вейсенштейн, Венден, Вендрих, Венге-Лам(б) здорф, Ветберг, Видау, Виллебойс (Вильбоа), Вильдеман, Вилькен-Беверсгоф, Вилькен-Ваддемойс, Вилькен-Керьель, Виртембергские, Вистингаузен, Витгенштейн-Берлебург, Витте фон Виттенгейм, Виттен, Волконские, Вольф, Волефельд, Вольфеншильд, Воронцовы, Врангель (-Аддиналь, -Итфер, -Йессе, — Луденгоф, и Эллистфер, -Майдель, -Саус, -Сонтаг, -Фалль), Вреде, Врисберг, Вршовец-Сикерка и Селшиц, Вульф-(-Себигаль, -Парцемойс), Вульфсдорф, Вяземские, Вязмитиновы, Гаарен, Габель, Гагарины, Гагемейстер, Гагман, Гайль, Галау, Гален-Гальсвиг, Гамме фон Шоппинк, Ган, Гандтвиг, Ганебом, Ганенфельдт, Гансен, Ганцкау, Гарди де ла (Делагарди), Гарреян-Гарриен, Гарпе, Гартвис, Гастфер, Гаудринг, Гедеман, Гейден, Гейкинг, Геддер, Гельвиг, Гельмерсен, Гельфрейх, Геннинг, Гергросс (Гернгросс), Геринген, Гернер, Гернет, Герсдорф, Гертель, Герцфельд, Гершау, Гес, Гилленшмидт, Гильдебрандт, Гильденгоф, Гильденштуббе, Гильхен, Гине, Гинцель, Гиршгейд, Глазенап, Говен, Гогенастенберг-Вигандт, Гогенбах, Голицыны, Головины, Головкины, Голтей, Голубцовы, Голштейн, Голштейн-Бек, Голштингаузен, Гольмдорф, Гор, Горчаковы, Гоф, Граббе, Грагман, Грандидир (Грандидье), Грасс, Гримберг-Альтенбокум, Гриневальдт, Гроте, Гротенгельм, Гротгус, Гурьевы, Гутгорн, Гюне (Гине), Гюгенен-Гуне, Гойнинген-Гюне, Гюне-Гойнинген, Гюнцель, Даль, Даненштерн, Данзас, Дашковы, Деллинсгаузен, Дельвиг, Демидовы, Ден, Денгоф (Денхоф), Дермонт-Сивицкие, Дерпер, Дерфельден, Дершау, Дибич, Дибич-Забалканские, Дигамель, Дикер, Динграбен, Дистерло, Дитмар и Диттмар, Дитц, Долгорукие, Донгоф, Дортгозен, Драхенфельс, Древник, Дрейлинк, Дрентельн, Дубельт, Дуглас, Дунтен, Егер, Елита-Вольские, Жеребцовы, Жирар де Сукантон, Жуковские, Зальца, Засс, Зеге фон Лауренберг, Зеефельд, Зейдлиц, Зенгбуш, Зессвеген-Гильденбоген, Зиберт цу Вислинг, Зильберарм, Зильфвергарсник, Зоммер, Зорич, Зубовы, Игельстрем (Игельштрем, Игельстром, Игельштром), Икскуль, Икскуль-Гильденбанд, Италийские-Суворовы-Рымникские, Кавер, Кадеус, Кален, Кальман, Кампенгаузен, Камю, Канкрин, Каульбарс, Кейзерлинг, Кеймерн, Кеймерн-Линдерштерна, Келлер, Кенигсек, Кенигсфельс, Керсенбройк, Кесслер, Кетлер (Кеттелер), Кивель фон Кифельштейн, Килер (Кюлер), Киль, Кинрат (Кюнрат), Кирхнер, Киселевы, Китер, Клапир де Колонг (Клапье де Колонг), Клебек, Клейн, Клейнмихель, Клейст, Кливер, Клик, Клингштедт, Клипфель (Клюпфель), Клихцнер (Клюхцнер), Клодт, Клодт фон Юргенсбург, Клопман, Клот, Клюген, Кнабенау, Книгге, Кнорре, Кнорринг, Козодавлевы, Кокен фон Гринбладт, Колтовские, Коморовские фон Липтау унд Оравье, Корбмахер, Корф, Коскуль, Кохиус, Коцебу, Кочубей, Крафтинг, Креген, Крегер, Крейц, Кремер, Креш, Криденер (Крюденер), Кронман, Крузе, Крузенштерн, Круммес, Кубе, Куракины, Курсель, Кутайсовы, Лагерштерна, Ламберт, Ламбздорф (Ламздорф), Ландсберг, Лантингсгаузен, Ласси, Лаув, Лаудон, Лауниц, Лауренберг, Лебель-Леубель, Левашовы, Леве (Левен), Левенвольде, Левендаль, Левенштерн, Левиз оф Менар, Ледебур, Лей, Лепковские, Лепс, Лескен, Лефорт, Лешерн фон Герцфельд, Ливен, Лидер, Лизандер, Лилиенфельд, Линген, Линден, Линтен унд Рехенберг, Липгарт, Литке, Лоде, Логаузен-Сольдербах, Логман, Лорингофен, Лоудон, Лудер (Людер), Лудингаузен-Вольф, Луце, Людвиг, Майдель, Малама, Малошинские, Мальтиц, Мандерштерна, Манекен, Мантейфель (-Кацданген, -Цеге), Масловы, Медем, Меерфельдт, Меершкдт-Гиллезем, Мейендорф-Икскуль, Мейер, Мейер-Раутенфельс, Мейнерс, Мейснер, Мекк, Меллер, Меллин, Менгден, Мензенкампф, Менцель, Меншиковы, Местмахер, Миддендорф, Милен (Мюлен), Миллер (Мюллер) -(-Блумбергсгоф, -Катариненгоф, -Иммофер, -Кунда-Раутенфельс, -Риссель), Миних, Минквитц, Минстер (Мюнстер) (-Крахтинг, -Саллензее унд Ильзензее), Минхгаузен (Мюнхгаузен), Мирбах, Михельсон, Моллер, Молчановы, Моль, Мордвиновы, Мореншильдт, Муравьевы, Нагель, Нандельштедт, Насакины, Неф, Нессельроде-Эресгофен, Неттельгорст, Налэнч-Малошинские и Рачина-Рачинские, Нирот (Ниродт), Нольде, Новосильцевы, Новосильцовы, Нолькен, Нотельфер (Нотгельфер), Нумерс, Ньюгоф (Нейгоф) фон дер Лей, Овандер, Олитц, Олсуфьевы, Ольденбург, Оргис-Рутенберг, Орловы, Орурк, Остен, Остен-Сакен, Остерман, Оффенберг, Пайкуль, Пален, Пальменбах, Пальмштраух, Пандер, Панины, Паскау, Паткуль, Паулуччи, Пауфлер, Петц, Пиаттоли, Пилар (Пхилар, Пиляр) фон Пильхау (Пельхау), Пипеншток, Пистолькорс, Плеттенберг, Полле, Поль, Польман, Пребстинг, Прейз, Приауда (Приуда), Путкаммер, Пфейлитцер-Франк, Пфейль и Пиль-Пфейль, Рааб-Тилен, Радэбандт, Раден, Радинг, Рамм, Раппе (Рапп), Раутенфельд, Рауш фон Траубенберг, Рачина-Рачинские, Ребиндер, Редкенгоф, Рейбниц, Рейер, Рейзнер, Рейтерн, Рейтц, Рейхардт, Рек (Реке), Ремер, Ремлинген, Ренне, Ренненкампф, Рентельн, Ререн, Ретгер фон Бекер, Рехенбекрг, Рехенберг-Линтен, Рибопьер, Ридигер (Рюдигер, Редигер), Ридингер, Ризенкампф-Реекампф, Рикман, Рингемут, Риттерн, Рихтер, Розен-(-Вейньервен, -Кальтенбрунн унд Розенгаген, -Клейн-Рооп), Розенбах, Розенберг, Розенкампф, Розенталь, Рокассовские (Рокасовские), Рооп, Россилон (Россильон), Роткирх, Рубуш, Руден, Руктешель, Руммель, Румп, Румянцевы, Рунге, Сайн-Вигтенштейн-Берлебург, Самсон фон Гиммельштерна (Гиммельстирн), Сиверс, Симолин, Ског, Смиттен, Сольмс (Солмс) унд Текленберг, Спальхабер, Сперанские, Спиридовы, Сталь, Сталь фон Голштейн, Стенбок, Стенбок-Фермор, Строгоновы, Струковы, Суворовы-Рымникские-Италийские, Таубе, Тауберт, Тейс, Тидебель, Тидевиц, Тизенгаузен, Тилау, Тиннен, Типпельскирх, Толь, Тольк-Энгель, Тор-Гакен, Торк, Торклус, Торнау, Тотлебен, Транквиц, Трансеге, Траубенберг, Трейден, Тризна-Карп, Тритгоф, Тробе, Тромповские, Тротта-Трейден, Трощинские, Трубецкие, Тунцельман, Тышкевич, Ульрих (-Бременгоф, -Вагеньерм), Ульрихен, Унгерн-Штернберг, Фелькерзам, Ферзен, Фермор, Фик, Финк фон Финкенштейн, Финкенауген, Фиркс (Виркс), Фирстенберг (Фюрстенберг), Фитингоф-Шель, Фишбах, Фишер, Флеминг, Фок, Фохт (Фогт), Франк, Фрейман- (-Нурст(е), -Ваймель-Нейгоф), Фрейтаг фон Лорингофен унд Фрейтаг-Лорингоф, Фридерици, Фризендорф, Фрике, Фрисселль, Фромгольд, Фухс (Фукс), Функ, Функе, Цеддельман, Циммерман, Цокель, Чеглоковы, Чернышевы, Чичерины, Шаренберг-Шорлемер, Шафгаузен, Шаховские-Глебовы-Стрешневы, Швабен, Шваненберг, Шварцгоф, Швебс, Швенгельм, Шверин, Шейнфогель, Шелкинг, Шенкинг, Шереметевы, Шиллинг, Шиллинг фон Шиллингсгоф, Ширштадт, Шлиппенбах, Шлипепенбах- (-Борнгузен, -Скефде), Шмиссинг-Корф, Шольц или Шульте-Шнудензее, Шонерт, Шрадер, Шредер, Шредерс, Шретер фон Шретерфельд, Штаден, Штакельберг (Стакельберг), Штакельберг- (-Галинап унд Ангерн, — Томель), Шталь, Штанеке, Штареншильд, Штаркен, Штеглинг, Штейе, Штейнгель, Штейнрат, Штемпель, Штернгильм (Штернгельм), Штернштраль, Штернфельдт, Штерншанц, Штиглиц, Штикгорст (Штикхорст), Штральборн, Штрандман, Штрейтгорст, Штрельборн, Штрик, Штрик-Штрикфельд, Штрокирх, Штромбург-Штромберг, Шуберт, Шуваловы, Шульман, Шульте (-Излиц, -Шнудензее), Шульц, Шульц- (-Ашераден, — Везерсгоф, — Клейстенгоф, -Зеленгоф), Шульцен-Адьизмунде унд Любберт-Рентцен, Шуман (Шейман), Шурман (Шюрман), Эверс, Эден, Экельн-Гильсен, Эксшпарре, Элердт, Эльзен, Эльмендорф, Эльмт (Эльмпт), Эмме, Энгельгардт (Энгельгарт), Эрдтман, Эрмес, Эссен, Эст-Дрисден, Эттинген, Ягужинские, Янкевич (Янкевиц), Ярмерштедт.

Здесь конец и Богу нашему слава!

ПРИМЕЧАНИЕ

В заголовке настоящей военно-исторической миниатюры мы поместили фото, на котором запечатлены кавалеристы Ударного отряда Охраны Прибалтийского края (Балтийского ландесвера).