Каховский (Коховский), граф Михаил Васильевич, генерал-от-инфантерии, из дворян смоленской губернии, родился в 1734 году, † в 1800 г.

Портрет. Каховский Михаил Васильевич, 1734-1800, граф, генерал от инфантерии. Неизвестный художник. 1-я четверть XIX в., холст, масло, 72х57 см. СПб ГБУК "Государственный мемориальный музей А.В. Суворова" Изображение поясное, 3/4 влево, волосы с проседью, зачесаны назад и уложены над ушами буклей, лицо бритое, с глубокими морщинами на лбу и у рта, глаза карие. Одет в зеленый мундир генерал-поручика образца 1764 года с красным воротником, золотым шитьем по краю воротника и по борту кафтана, на шее белый галстук и белое жабо. Через правое плечо лента ордена св. Андрея Первозванного, звезда этого ордена на левой стороне груди, на шее крест ордена св. Владимира. Фон темно-коричневый. Подрамник из брусков прямоугольного сечения, со скосом и клинками, клинки заклеены бумагой. Холст дублирован. Оба холста полотняного плетения, льняные, среднезернистые, авторский без кромок, дублировочный с кромками, набитыми на торцы подрамника гвоздями, с утолщениями. Красочный слой тонкий.

Воспитывался в Сухопутном шляхетном кадетском корпусе, в службе считался с 8-го мая 1752 года когда бил еще кадетом; в 1757 году выпущен подпоручиком в первый полк «Обсервационного» (Шуваловского) корпуса; при расформировании же этого корпуса переведен в 1-й Фузилерный полк. Принимал участие в Семилетней войне, начиная с 1758 года и был в сражениях при Цорндорфе, при Пальциге и Кунерсдорфе.

В 1760 году произведен в поручики; в том же году назначен состоять при австрийском генерале Лаудоне, при котором и находился во время блокады Бресдавля, в сражении при Лигнице и при отступлении после сражения, затем находился в корпусе графа Чернышева при взятии Берлина. В июне 1761 года произведен в капитаны с переводом в Петербургский мушкетерский полк. В том же году в сентябре назначен обер-квартирмейстером при корпусе графа Чернышева, а затем участвовал, в составе австрийского корпуса Лаудона, в штурме и взятии крепости Швейдница 1-го октября. В апреле 1762 года назначен генерал-квартермистр-лейтенантом при корпусе Чернышева, а 21-го июля того-же года состоял при прусском короле Фридрихе II в сражении при Буркерсдорфе.

В 1764 году состоял в корпусе князя М. Н. Волконского, осматривал по его поручению имения князя Радзивилла, которые были взяты под русское управление и располагал в них войска по квартирам. В 1766 году он был произведен в бригадиры, а в 1768 назначен генерал-квартермистром. Состоя в этой должности и чине, он принял участие в первой турецкой войне в главной квартире армии князя Голицына. В кампанию 1769 года он участвовал в действиях в окрестностях Хотина. В кампанию 1770 года, находясь во 2-й армии под начальством графа П. И. Панина, он участвовал в действиях под Бендерами до взятия этой крепости включительно, а в кампанию 1771 года, в той же армии, в операциях князя Долгорукова в Крыму, в том числе во взятии штурмом Перекопской линии 13-14 июня, во взятии Кафы 29-го июня и в овладении Крымом вообще.

Вследствие повеления Императрицы от 8-го ноября 1771 года, «для заграждения прилегающей к Польской Литве границы нашей, для отвращения от оной всякой от польских возмутителей случится могущей тревоги и для сохранения в самом тон виде в лежащих близ покинутой границы нашей польских провинциях спокойствия и тишины», были расположены, в виде кордона, наши войска (24 роты пехоты, 9 эскадронов драгун, 1000 казаков, 9 легких полевых команд) по рекам Западной Двине и Днепру; начальство над большею частью этих войск, расположенных от Друп до Лоева, было вверено переименованному в генерал каюры Каховскому. Ему же поручено было, по указаниям посла нашего в Варшаве, Сальдерна, и генерал-поручика А. И. Бибикова, производить «экзекуции» над имениями польских магнатов, явно или тайно противодействовавших видам русского правительства в Польше.

В 1772 г., еще до завершения переговоров с Австрией и Пруссиею, Каховский уже был предназначен императрицею на должность губернатора могилевской губернии, которую предположено было образовать из половины присоединяемых земель — другая половина должна была составить псковскую губернию и её губернатором назначался М. Н. Кречетников. Обоим пм дано было секретное предписание собирать под рукою сведения, которые должны были понадобиться им на новых постах. 28-го мая 1772 г. дан был им обоим особый наказ для управления вверенными им губерниями. Императрица поручила им прежде всего восстановить полную безопасность для всех жителей, пресечь разбои, устранить всякие несправедливости в решении дед и вместе — «в исследовании дел мерзкие пытки»; Императрица предписывала строго соблюдать полную веротерпимость, дела частные вести по прежним законам и на прежде принятом языке; особому вниманию губернаторов поручено было устройство крестьянского населения в прежних королевских имениях, отходивших в казенную собственность, а также в тех имениях, которые находились временно в пользовании тех или других лиц по их должности, и впоследствии должны были вернуться в казну; предписывалось иметь бдительный надзор за монастырями и духовенством, особенно за иезуитами, но вообще — управлять страною так, чтобы жители действительно видели преимущество и выгоды русского подданства пред прежним польским господством. Вскоре Сенат получил от Каховского и Кречетникова их замечания на предположенное в Петербурге разграничение их губерний и уездов и согласился с изменениями, какие они предлагали; в то же время оба губернатора устраивали по новой границе России с Польшей таможни, и внутри своих губерний почты; особенное внимание на пути сообщения и почты обращал Каховский; в 1773 г. он был произведен в генерал-поручики. В феврале 1776 г. Сенат согласился с представленными Каховским соображениями об организации торговли хлебом и вином с польскими областями и вскоре ставил в пример другим губернаторам меры, принятые Каховским для обеспечения своей губернии от недостатка в хлебе. С 1779 г. Каховский занимал должность члена Военной Коллегии, президентом которой был кн. Г. А. Потемкин.

В 1783 году, командуя отдельным корпусом, Каховский участвовал в операциях в Крыму, а затем в присоединении Крыма к России. За отличное исполнение возложенных на него при этом обязанностей он был произведен в генерал-аншефы 24 ноября 1784 года.

С началом второй турецкой войны (в 1787 году) он был назначен командующим 2-ю дивизией Екатеринославской армии, на которую была возложена оборона Крыма. Он выполнил успешно это назначение, управляя вместе с тем и самою Таврической областью.

В случае высадки неприятеля, согласно с указаниями Потемкина, он полагал, не обороняя побережья, отступить внутрь страны (например от Феодосии к Карасубазару), сосредоточить весь Крымский корпус или, по крайней мере, большую его часть и атаковать турок. Подобный план действий должен быть поставлен неизмеримо выше того плана, который был принят нами при высадке союзников том же Крыму в 1854 году.

В 1791 году Каховский участвовал в операциях против крепости Анапы, до взятия её штурмом включительно. Потемкин, посещая Крым, близко узнал Каховского, и с этих пор всегда рекомендовал его Императрице, аттестуя его с самой лучшей стороны. Незадолго до своей смерти, Потемкиным особым ордером вызвал Каховского в главную квартиру «для принятия команды», что имело следствием, после смерти фельдмаршала, известный спор между Каховским и (старшим в чине) М. Ф. Каменским за главное начальство. Спор этот (см. выше биографию М. Ф. Каменского) разрешился в пользу Каховского, который и принял начальство как над армией, так и над Черноморским флотом.

В это время уже велись мирные переговоры, окончившиеся заключением Ясского мира, а потому Каховскому не пришлось вести военных операций; он должен был лишь вывести армию из турецких областей, составлявших театр военных действий, и расположить ее на зимних квартирах в пограничном районе. Вскоре после того, перед началом второй польской войны 1792 года, Каховскому было поручено начальство над украинскою армией, которая была составлена из войск, находившихся в Молдавии и Бессарабии, и назначена для действий против главных сил польской армии князя Иосифа Понятовского в Подолии, на Украйне и на Волыни.

Украинская армия состояла из 54 батальонов, 109 эскадронов и 13 казачьих полков, т. е. приблизительно из 65, 000 человек и делилась на четыре отделения или корпуса генерал-поручиков М. И. Голенищева-Кутузова, Дунина, Дерфельдена и Леванидова. По плану Каховского главные силы армии, в составе корпусов Кутузова и Дунина, должны были вторгнуться в Польшу со стороны Днестра и действовать против поляков, стараясь охватить их с правого фланга, тогда как Дерфельден должен был двинуться через Ольвиополь в левый фланг противнику, а Леванидов действовать против его тыла.

К началу кампании, в апреле месяце, были получены сведения о расположении частей польской армии у Тыврова, Немирова, Брацлава и Тульчина. Каховский приказал Дерфельдену привлечь внимание неприятеля к стороне Ольвиополя. Дерфельден в мае перешел границу у этого пункта и, обходя противника, направился к Умани. Дунин и Кутузов, перейдя через Днестр 8 мая, двинулись, делая большие переходы, первый через Томашполь и Шпиков к Рогозне на Буге, а второй, при отряде которого был и сам Каховский, через Шаргород и Брацлав к Виннице, против крайнего правого фланга противника. Поляки уразумели опасность своего положения, а потому, не вдаваясь в сколько ни будь упорный бой, начали отступать чрезвычайно быстро. 31 мая Понятовский присоединить к своим главным силам у Пикова отряды Виельгорского, Гроховского и Костюшки, но войска его уже несколько пали духом.

В это же время Каховский соединил у Литина корпусы Кутузова и Дунина, выслал к Леванидову (на Чуднов) 2 полка казаков «для обеспечения коммуникация» в двинулся с ними против правого фланга неприятеля к Хмельнику, а Дерфельден направился на Погребяще, угрожая левому флангу поляков. Действуя таким образом, Каховский вынудил неприятельскую армию отступить к Любару. Русские продолжали наступление, угрожая полякам обходами. Кутузов, отделившись от главных сил, соединился с Леванидовым, направлявшимся через Чуднов на Мирополье, для действий против тыла неприятеля, а Каховский с остальными войсками двинулся 1 и 2 июня от Хмельника через Старую Синяву и Острополье, с целью перейти у этого пункта через р. Случь и атаковать поляков.

В то же время генералу Маркову с 4 батальонами и 12 эскадронами было приказано «разными движениями показывать себя противу главного их стану, под командою князя Понятовского находящагося при местечке Любаре, дабы тем сокрыть марш к Острополю. Дерфельден был оставлен у Погребяща для прикрытия тыла и обеспечения сообщений армии, а также для поддержания Тарговицкой конфедерации.

Переправившись у Острополья, Каховский двинулся 3 июня на Вышнеполь, с целью атаковать поляков у Любара, причем Леванидов должен был преградить им путь в Полонное. Однако Понятовский, отрядив Костюшку к Чарторые с демонстративною целью (для угрозы сообщениям Леванидова), сам двинул быстро свои войска тремя колоннами через Чарторыю, Борышковичи и Деревичи к Полонному, с целью предупредить там русских. Леванидов готовился уже выступать, но, узнал о движении Костюшки, поддался опасению быть атакованным с фронта Понятовским и с тыла Костюшкой, а потому остался у Мирополья. Благодаря этому Понятовский с пастью армии прибыл беспрепятственно к Полонному, но остальные колонны не могли уйти совсем от русских.

4-го июня в 3 часа ночи, Каховский двинул свои войска двумя колоннами в обход правого фланга противника. Во время марша выяснилось, что неприятель потянулся вниз по берегу р. Случь к м. Чарторые, отделив до 4, 000 пехоты, для прикрытия марша и занятия переправ на пути к Полонному, и 10 эскадронов для прикрытия м. Любара и магазинов в лагере  —  впоследствии при приближении наших легких войск эти магазины были сожжены самим же неприятелем. Тогда Каховский направил обе наши колонны к дд. Диживщизне и Динковцам, где были наскоро устроены два моста через р. Бездонную Криницу и исправлена плотина. Неприятель, в виду обхода его правого фланга, отступил; наши передовые войска его преследовали и неприятель бежал, потеряв 227 человек. Между тем была замечена пехота его левой колонны, прикрывавшая обоз и другую часть магазинов. Каховский направил против неё генерал-майора Маркова с Екатеринославским егерским корпусом. Большая часть обоза была взята, а другая бросилась к ближайшей колонне Виельгорского. Ее преследовали наша конница и егеря. У деревни Деревичи (близ деревни Борышковицы, упоминаемой польскими источниками) произошло столкновение с колонною Виельгорского. Поляки были оттеснены к д. Деривичи, а когда начинали отступление, то под тяжестью повозок и орудий, сломался мост на гати через длинную запруду. Поляки были разбиты и потеряли 981 человек, 7 пушек, немалое число разного оружия, подвижной магазин с хлебом и часть денежной казны; наши же войска потеряли 98 человек. Потери поляков были бы больше, если бы Леванидов преградил им путь на Полонное. Неприятель укрепил это местечко (в котором находились его магазины) и позицию близ него и предполагал задержать здесь Каховского, но, вследствие падения духа в польских войсках после боя у Деревичей, беспорядочности отступ ления и других обстоятельств, а также в виду решительного наступления Каховского, Понятовский отказался от указанного предположения, отправил часть запасов к Заславлю, остальные запасы зажег и 6 июня на рассвете двинулся туда же, под прикрытием арьергарда Костяшки; затем он притянул к Зелинцам (Жилинцам) часть войск Любомирского, а сам расположился у Шепетовки.

6-го Каховский занял Полонное. Для преследования противника был направлен генерал-майор Шереметев, который нагнал его с трудом, так как был задерживаем попорченными мостами; затем был выдвинут отряд генерал-майора Маркова, чтобы обойти поляков через Зелинцы и ударить им во фланг. Марков быстро двинулся на рассвете 7 июня и в 7 часов утра прибыл к Зелинцам, где был встречен 3, 000 поляков Заиончека, подкрепленными затем самим Понятовским; в 6 часов вечера неприятель начал отступление к Заславлю. Почти в это же время подошел с противоположной стороны Костюшко, который, в свою очередь, завязал нерешительный бой с частью сил Маркова, а затем втянулся в лес и окольными путями присоединился на другой день к Понятовскому.

В этом бою, именуемом в реляции Каховского (от 29 июня) боем при Городище, поляки потеряли не менее 800 чел., не считая раненых, и 2 орудия, а русские 730 человек.

Между тем Понятовский, сосредоточив у Заславля до 23, 000 человек, решил продолжать отступление, причем надеялся поставить следующую за ним русскую армию между двух огней, для чего двинулся с 17, 000 чел. к Острогу, направив Любомирского с 6, 000 чел. к Куневу; Каховский же следуя за поляками, вступил 9 июня в Заславль. Здесь явились к нему адъютанты Понятовского с предложением заключит перемирие на 4 недели. Каховский отвечал, что «будет продолжать действия свои до тех пор, доколе существовать будет в Польше партия, или какое-либо скопище войск, противное генеральной конфедерации и великодушным намерениям Её Императорского Величества, клонящимся согласно со всеобщим желанием истинных патриотов к возвращению республике вольности и законов её, похищенных беззаконною конституциею 3 мая; и что присоединиться к конфедерации иди положить оружие, суть единые средства, могущие пресечь поражения сих противных войск и отвратить пролитие крови». Тем не менее поляки переговорами выиграли некоторое время, так как Каховский выступил из Заславля лишь 14 июня.

С этих пор Каховский решил угрожать левому флангу поляков, с целью отрезать Понятовского от северных воеводств и, при благоприятных условиях, отбросить его к границе Австрии, к Галиции. Поэтому он не обратил внимания на движение Любомирского к Куневу и ринулся с главными силами к Острогу, направив Дунина к Черняхову, а Леванидова еще правее к Гуще, с целью перейти у этих двух пунктов через Горынь и атаковать польскую армию на её сильной позиции у Острога или охватить ее с левого фланга.

Войска Понятовского были расположены на неприступных крутизнах и высотах, значение коих усиливалось болотами и протоками; сверх того и половина местечка Острога, удобная для обороны, была укреплена и занята артиллерией и пехотою. По прибытии Каховского с казаками, в 6 часов пополудни, завязался бой с передовыми частями неприятеля, поспешившими отступить в местечко; бой возобновлялся до вечера, но без всякого успеха для поляков; наши войска, участвовавшие в бою, заночевали в боевом порядке, а прочие — на пути, так как подошли еще не все: пройти приходилось 30 верст лесом.

Утром 15-го июня замечены были неприятельские войска, которые построив на высотах 4 батареи, приблизились к Францисканскому монастырю Монзиржичи (на нашем левом фланге), окруженному валом, и намеревались преградить тут нам переправу. Каховский отрядил Маркова с 2 пехотными и 3 конными полками при 10 орудиях, чтобы прогнать врага и сбить его батареи, но действия Маркова должны были иметь значение демонстрации, так как Дунину и Леванидову было подтверждено следовать как можно скорее к указанным пунктам», ускорить и переправу через Горынь и атаковать врага с фланга и тыла. Действия Маркиза имели следствием лишь отступление неприятеля к его главному лагерю.

Ночью Понятовский получил известие, что легкие войска Дунина уже перешли через Горынь у Черняхова и что прочие ого войска готовятся следовать за ними. В виду этого, а также в виду недостатка боевых припасов, он отказался от дальнейшей обороны позиции у Острога и утром 16-го отступил по пути на Дубно. Каховский тотчас же приказал восстановить мосты на р. Вилии, занял Острог, дал здесь небольшой отдых войскам, а затем всю ночь преследовал противника до д. Урвани, приказав войскам, переправившимся у Черняхова, «следовать поспешнейше» для исполнения того же с левого фланга. Поляков гнали до Варковичей; потери их были довольно значительны; наши же войска потеряли всего 12 чел. и 9 лошадей.

В это время в польской армия возникли неудовольствия и раздоры. Понятовский и Любомирский, поссорившись, не только с приближением русских отступили по разным дорогам, но, продолжая отступление и дойдя до Владимира, расположились отдельно: первый у Владимира, а второй в 4-х верстах севернее, у д. Вербы.

Между тем русские были задержаны преимущественно значительным числом рек, на которых были уничтожены мосты. 17-го Дунин и Леванидов строили мосты через Горынь. Перейдя ‘через эту реку и продолжая охватывать поляков в Дубне, Леванидов был направлен через Ровно и Кивань на Михов, а Дунин, через Варковичи на Дубно, поддерживая связь с Каховским, который, расположившись у д. Урвани, дал отдых войскам 18 и 19, с целью притянуть отставшие обозы. 20 июня Каховский и Дунин подошли к Дубно, после чего предполагалось атаковать неприятеля на следующий день; по 21 июня выяснилось, что противник, «разломав мосты, сам в ночь ретировался, оставив в виду нашем арьергард из конницы». Для преследования ого были направлены 2 казачьи, а затем еще 2 легкоконных полка. С 17-го до 21-го было взято в плен 60 поляков, а в Дубне взят магазин и в нем «знатное количество провианту и амуниции». Наши войска, заняв Дубно, расположились у дд. Хорупани и Ивани,

Каховский дал войскам два дня отдыха и только 23 июня выступил из окрестностей Дубно, с целью настичь неприятеля, через Красное и Локачи на Владимир; Леванидов же шел от Михова через Ковель на Любомль. С 23-го по 25-ое было взято в плен 115 поляков; 25-го захвачен обоз из 40 повозок; 25-го же, в м. Локаче, получено известие, что поляки расположились лагерем на высотах за р. Лугою у Владимира и что они, «находясь в великом страхе, спешат отправлять свои обозы для переправы за Буг при м. Дубенке». Каховский, дав 10-ти-часовой отдых войскам, выступил в 11 час. ночи и в 4 часа утра 26 июня подошел к Владимиру с конницею; по получении донесения о подходе пехоты с артиллерией, он приказал казакам произвести рекогносцировку предместья. Неприятель не дождался атаки и «побежал правым флангом» к мосту через болото по пути на Дубенку, оставив для порчи моста и плотины на р. Луге часть пехоты, которая вскоре была также опрокинута, а необходимые мосты восстановлены. Войска готовились уже следовать к Владимиру для расположения на отдых, как вдруг показались против нашего правого фланга войска Любомирского, которому Понятовский не дал знать о своем отступлении и который пошел на выстрелы. После непродолжительного боя, потеряв до 200 чел., обоз с казною (до 40, 000 рублей), с палатками и боевыми припасами, Любомирский быстро отступил к Бугу; наши же войска расположились на обоих берегах р. Луги.

Теперь польские войска, отступившие за Буг, должны были оборонять линию этой реки. В видах выполнения этой задачи, они разбросались по всей этой линии в впде кордона, который и был прорван как на севере Кречетниковым, так и Каховским на юг.

Вслед за Каховским во Владимир явились вожди Тарговицкой конфедерации, после чего я здесь была образована конфедерация, приступившая к Тарговицкой. Это замедлило движение Каховского и дало полякам возможность усилить оборону. До 3 июля перед фронтом армии были высланы только небольшие казачьи отряды, а в этот день передовой корпус Каховского перешел в Устилуг, Тормасов находился в Торче (Турчаны), а Леванидов в Любомле. Получены известия, что Понятовский сжигает мосты и паромы, портит броды, укрепляет позиции и т. к. и что он направил Виельгорского к Опалину, Костюшку к Кладневу, а сам, с главными силами, остался у Дорогуска, полагая, что на последний пойдут все силы Каховского.

5 июня подошли к Бугу все наши войска; 6-го войска продолжали движение к переправе при Кладневе, куда направился для производства рекогносцировки сам Каховский. Неприятель, устроивший укрепления на обоих берегах реки, открыл было огонь, но подоспевшие егеря с артиллерией заставили его прекратить перестрелку. Находившийся тут мост был сожжен еще до прибытия Каховского, но два парома на левом берегу обгорели только на половину; егеря бросились вплавь и перетащили их на правый берег, после чего началась переправа; казаки переправились вплавь. Оказавшаяся в версте от переправы неприятельская кавалерия в количестве 6 эскадронов была опрокинута.

Между тем был наведен понтонный мост, по которому перешел весь передовой корпус, расположившийся при Дубенке. В то же время Каховский приказал на следующий день атаковать неприятеля. Костюшко с 7, 000-8, 000 чел. занял сильную позицию, примыкавшую правым флангом к д. Воля, близ австрийской границы, а левым к д. Уханке на Буге. Позиция эта была еще усилена батареями, флешами и шанцами.

7-го в 5 часов утра Каховский отправился на рекогносцировку этой позиции с легкими войсками Орлова и с Екатеринославскими егерями; сила неприятельской позиции нисколько его не смутила, он вполне полагался на храбрость войск, сосредоточенных, к тому же, в достаточном числе. В 3 часа пополудни Каховский двинул свои передовые войска тремя колоннами, которые были встречены огнем с неприятельских батарей. Главнокомандующий направил Салтыкова с 2 батальонами егерей и Орлова с тремя казачьими полками влево к Воле, чтобы выбить из леса легкие войска, находившиеся впереди правого крыла противника; другие два батальона егерей с двумя казачьими полками направлены вправо к Уханке; Бражникову приказано поставить батарею из 20 орудий под прикрытием гренадер В. Зубова; за ними стать Маркову с кавалериею. Затем, когда подошли войска Дунина, то 12 его орудий стали правее батареи Бражникова, а сам Дунин с 6 батальонами, 24 орудиями и 11 эскадронами пошел вправо, против левого неприятельского крыла.

Двинувшись вперед в таком порядке, наши войска были встречены огнем всей неприятельской артиллерии, которая, однако, была слишком разбросана и потому огонь наших батарей быстро ее подавил. Пользуясь этим, генерал Милашевич, командовавший пехотою левого крыла, послал 5 рот гренадер против шанцев; гренадеры, пробравшись через болото, взяли три шанца, а почти в то же время фанагорийцы одолели левое крыло поляков и овладели всеми их укреплениями у Уханки. Таким образом, левое крыло, и центр противника были поколеблены. Тогда Каховский приказал полковнику Пальменбаху с елисавстградскими конно-егерями овладеть укреплениями правого крыла противника, прикрывавшими его путь отступления. Конно-егеря овладели двумя шанцами, но в это время Пальменбах был убит; самое занятие шанцев несколько расстроило ряды атакующих, и на них еще ударила свежая польская конница Велевейского; они были опрокинуты; вскоре, однако, они же собрались за встретившими неприятеля легко-конными эскадронами харьковцев и снова бросились вперед. Между тем продолжавшая наступление наша пехота овладела всеми укреплениями и даже лагерем противника, потерявшего более 900 чел. убитыми и ранеными и 7 орудий; наши войска потеряли 500 чел. и 640 лошадей. Дремучий лес, находившийся позади позиции поляков, способствовал их поспешному отступлению; с нашей же стороны преследование производилось версты на две и окончилось уже ночью. Победители расположились на ночлег у Уханки. В этот же день переправились через Буг Леванидов у Опалина и Тормасов у Дорогуска. Неприятель хотя и оказал сильное сопротивление в обоих пунктах, но должен был отступит, так как, в виду разбития Костюшки Каховским, опасался быть отрезанным.

9-го июня Каховский приказал Леванидову двинуться, (с 20-дневным запасом провианта) к Брест-Литовску «для учреждения сообщения» с войсками Кречетникова; 10-го Каховский выступил из Уханки, последовал за армией Понятовского, отступавшею через Бискупице, Люблин и Куров к Пулавам, и 14-го вступил в Люблин. Здесь ему представился адъютант польского главнокомандующего Хоментовский, привезший ему письмо от нашего посланника Я. И. Булгакова, с извещением, что король польский приступил к Тарговицкой конфедерации, что князю Понятовскому также послано предписание прекратить борьбу против русских войск и что с этим следует сообразовать дальнейшие меры.

Однако поляки, предполагая, что Каховский прекратить военные действия, хотели воспользоваться этим и хоть под конец одержать успех над передовою частью русских войск, чтобы потом раздуть этот успех в большую победу и прокричать о воинственном пыле войск и готовности их к продолжению войны; этим они надеялись произвести такое впечатление, будто все подавало надежду на величайшие успехи в то самое время, когда повеление короля остановило армию среди побед. С этою целью Понятовский произвел нападение на находившиеся впереди армии Каховского у Маркушова два полка казаков; но расчёты его были расстроены прибытием к казакам подкреплений, о которых поляки не знали, а кроме того двигался к Маркушову и сам Каховский с главными силами. В бою у Маркушова Орлов разбил поляков, потерявших до 200 человек убитыми и ранеными и 84 пленными. Каховский разгадал намерения поляков и, когда Понятовский, прибыв к нашим передовым постам, выразил желание переговорить с ним лично, то он послала, к нему Валериана Зубова с объявлением, что так как Понятовский продолжал военные действия, не взирая на то. что король уже приступил к конфедерации, то он (Каховский) не может с ним вступать в переговоры, но требует, чтобы Понятовский или положил, оружие или принес присягу конфедерации. Но пока Зубов ехал к нему, Понятовский по другой дороге прибыл к нашим постам и, добившись свидании с Каховским, предложил ему заключить перемирие на время, пока он не получит от короля указаний, что делать с войсками. Каховский подтвердил ему то же, что передавал через Зубова, и прибавил, что если поляки останутся так же близко к русским войскам, как до тех пор, то он немедленно возобновит военные действия.

Понятовский попросил полтора часа на размышление, но еще до истечения этого срока возвратился к Каховскому с Костюшкою и в сопровождении более^- 40 офицеров и объявил, что им получено извещение короля о присоединении в конфедерации, а потому он просить прекратить военные действия. Каховский изъявил на это согласие, но продолжал требовать от Понятовского исполнения всего, что было необходимо в видах полного обеспечения русских войск от вероломных покушений со стороны поляков; сверх того и с своей стороны он принимал необходимые меры предосторожности. 18-го он порошок в Пулавы, где к нему присоединился Кутузов. Отсюда часть войск, вследствие требования нашего посланника, была направлена к Варшаве. С этою частью армии Каховский и занял 5-го августа столицу Польши, где находился до 18-го января 1793 года, причем ему был подчинен и корпус, занимавший Литву.

В кампанию 1792 года Каховский обнаружил далеко недюжинное стратегическое и тактическое искусство: его план действий отвечал обстановке, равно как замечательно и исполнение этого плана, соединявшее необходимую осторожность с достаточною решительностью; он отлично пользовался превосходством тактической и боевой подготовки своих войск над противником, но вместе с тем всегда держал свои главные силы сосредоточенно, тогда как неприятель, наоборот, нередко разбрасывал свои и без того слабейшие войска; 700  —  750 верст в неприятельской стране от р. Днестра до р. Вислы пройдены были Каховским в 72 дня, т. е. со среднею скоростью 10 верст в день  —  о подобном ведении военных операций никто из западноевропейских полководцев в ого время даже и не помышлял.

Победоносная кампания Каховского (и Кречетникова) имела следствием второй раздел Польши, возвративший России Подолию, Волынь и остававшуюся еще в руках поляков часть Белоруссии, т. е. обширную территорию, значительно превосходившую приобретения России по первому и третьему разделам Польши.

За эту кампанию Каховский был награжден орденом св. Андрея Первозванного. В конце 1792 года он отнял у Валериана Зубова начальство над вверенными ему войсками за найденные в них беспорядки; но за это и сам был лишен начальства, отозван ко двору и назначен генерал-губернатором пензенским и нижегородским.

В 1794 году ему было поручено начальство над войсками, расположенными в Крыму, с сохранением звания генерал-губернатора упомянутых губерний.

В 1796 году Император Павел переименовал его в генералы-от-инфантерии и назначил начальником Таврической дивизии, а в день коронования пожаловал ему графское достоинство и 2000 душ крестьян (в окрестностях Поречья). Сверх того он был назначен шефом мушкетерского имени своего полка. Но вслед за тем Высочайшим приказом 13 февраля 1800 года Каховский «за старостию лет и неумеренную им отставку нижних чинов подков его инспекции отставлен от службы». Вскоре после того он умер.

Каховский был не только отличным офицером генерального штаба, строевым начальником и администратором, но и хорошим главнокомандующим, хотя и не может быть причислен к особенно выдающимся полководцам. Это был человек дела, выдвинутый на высокое поприще не случайною протекцией, а отличавшим высшую правительственную власть того времени уменьем оценивать людей по заслугам.