Но что поделать – стражи "пролетарской» революции руководствовались, согласно их же собственным заявлениям, не "буржуазными» юридическими нормами, а соображениями "революционной целесообразности».

       В Петрограде большевики, в числе прочих, расстреляли "за Карла Либкнехта и Розу Люксембург» во рву Петропавловской крепости Великих Князей из Дома Романовых, митрополитов и епископов – членов Синода Российской Православной Церкви. После этого варварского, циничного расстрела остальных заключенных вывели на Кронверкскую набережную, где смертников уже ждала баржа. Несчастных набивали в трюм, заполнили заложниками всю палубу. Но, тем не менее, на барже все не поместились – так много жертв было схвачено "мстителями за вождей германского пролетариата»! Так что остаток, человек 300 "счастливчиков» - свидетелей злодеяния – отблокировали в печально знаменитую тюрьму Кресты. А полную баржу с цветом русской нации – лучшими представителями петербургской аристократии и интеллигенции на борту – вытянули на середину Невы и там медленно затопили. Крик и стон стояли над оцепеневшим от ужаса городом. Вот какие "славные» поминки справили красные палачи по товарищам Либкнехту и Люксембург!

       После успешного завершения операции по ликвидации тт. Либкнехта и Люксембург (о которых Томас Манн писал в "Рассуждениях аполитичного» (6.1.1919): "Я презираю Либкнехта, Люксембург и т.д.; они не политики, а дикие социалисты») капитан Вальдемар фон Пабст (боевой офицер-ветеран германских "охранных» - т.е. колониальных – войск), близкий к генералу Эриху Людендорфу, был переведен в Потсдамскую бригаду рейхсвера. В 1920 году он "не выдержал творившихся вокруг безобразий» и предпринял, опираясь на штыки бригады, неудачную попытку военного переворота – "марш на Берлин». Но, оказавшись без поддержки других воинских частей, фон Пабст был вынужден бежать в Немецкую Австрию, где, вместе с князем Эрнстом-Рюдигером фон Штарембергом, организовал первые отряды антикоммунистического "геймвера» ("геймверами» в Австрии, как уже упоминалось выше назывались отряды самообороны, аналогичные добровольческим корпусам и боровшиеся как с местными большевиками, так и с внешним противником – югославами, итальянцами и чехословаками, постоянно нападавшими на приграничные австрийские земли).

       После подавления спартаковского мятежа и ареста в феврале 1919 года скрывавшегося на тайной берлинской явке пламенного интернационалиста Карла Радека можно было не опасаться за то, что должный порядок при проведении выборов в Национальное собрание будет соблюден. Выборы благополучно состоялись 19 января, но на всякий случай добровольческими корпусами были приняты необходимые меры предосторожности. Перед избирательными участками была выставлена охрана в стальных касках, с огнестрельным оружием и ручными гранатами. Города патрулировались белыми добровольческими частями, по улицам разъезжали автомобили с пулеметами, некоторые кварталы напоминали военный лагерь. Большинство (54%) голосов на выборах и 236 депутатских мест получили партии буржуазного лагеря (Партия Центра, Немецкая Демократическая партия, Немецкая Народная партия и несколько партий помельче).

       Социал-демократы (СДПГ и НСДПГ) получили вместе 46% голосов и 187 мест в Национальном собрании. КПГ в выборах не участвовала (но не потому, что власти ей это запретили или поставили ее вне закона, а потому, что ее руководители ясно понимали: "вариант матроса Железняка» в Германии не прошел, а честный выигрыш ей "не светит»). Большинство рабочих, при отсутствии террора со стороны красных боевиков, проголосовало за социал-демократов. Так германские белогвардейцы волей-неволей спасли демократию (хотя не слишком ей симпатизировали).

       КПГ перешла к активной внепарламентской борьбе. Ее главными лозунгами в этой борьбе были:

1)обобществление крупной промышленности,
2)признание Советов (в которых было сильно коммунистическое влияние), обеспечение и расширение их прав,
3)отмена правительственного указа от 19 января 1919 года о восстановлении единовластия офицеров в воинских частях (знакомая большевицкая тактика!) и об ограничении полномочий Советов солдатских депутатов,
4)роспуск добровольческих корпусов,
5)поголовное вооружение рабочего класса ("вооруженный народ вместо армии как орудия классового господства реакционной буржуазии»).

       Все эти лозунги были густо сдобрены обычной большевицкой социальной демагогией.

       Но социально-экономические требования германских коммунистов – как это ни парадоксально звучит! – могли бы быть осуществимы только в том случае, если бы Германия была такой же аграрной страной, как Россия. В России это было возможно с перенесением национального воспроизводства в деревню, из которой большевики черпали необходимые им для раздувания национальной и международной революции материальные ресурсы путем простых насильственных изъятий, продразверстки, короче говоря – прямого грабежа, по принципу: "Мужик, что конопля – чем больше жмешь – тем больше выжмешь!». А в такой промышленно развитой, индустриальной стране, как Германия, массовая социализация всех средств производства, которой добивались "спартаковцы», неминуемо привела бы к тотальной дезорганизации, хаосу и прекращению всякого национального воспроизводства.

       И снова разгорелись уличные бои – в Берлине, в Рурской области, в Центральной Германии, Баварии и Верхней Силезии. В Тюрингии, Эрфурте, Готе, в Вюртемберге, Ганновере, Хемнице, в Лугауско-Эльсницком каменноугольном бассейне, в Оффенбахе, Штеттине и во многих других городах прошли забастовки, массовые митинги и демонстрации, а затем и вооруженные столкновения между красными незаконными бандформированиями и белыми добровольческими корпусами, боровшимися за восстановления закона и порядка. Не было, пожалуй, ни одного мало-мальски крупного населенного пункта в Германии, не охваченного вооруженной борьбой. Оружия у населения повсюду оказывалось на удивление много - с тех времен сохранилось множество приказов командиров добровольческих частей о сдаче населением оружия после занятия того или иного города.

       Впрочем, координация действий повстанцев оставляла желать много лучшего. Это облегчало центральному правительству Германии подавление вооруженных выступлений силами добровольческих формирований. Нередко тщательно законспирированные агенты правительства проникали в ряды повстанцев и провоцировали их на преждевременные выступления. Имперское правительство, заседавшее в Веймаре под защитой штыков волонтеров генерала Меркера, вело долгие переговоры с представителями красных повстанцев, надеясь выиграть время, необходимого для переброски добровольцев из одной мятежной области в другую.

       Огненный год.

       Отразив натиск авангарда Коминтерна на Берлин в январе 1919 г., германские белые направили свой следующий удар против самопровозглашенной Бременской Советской Республики. Сломив в ожесточенных боях упорное сопротивление примерно 1500 красногвардейцев и распропагандированных коммунистами матросов, белые добровольцы под командованием полковника Герстенберга, по настоянию генерала барона фон Люттвица и по приказу Носке, с применением тяжелого оружия заняли г. Бремен и разогнали тамошние советы рабочих и солдатских депутатов. Однако стоило добровольцам уйти, как бременские коммунисты снова взбунтовались. В апреле 1919 года в Бремене была объявлена всеобщая стачка; за стачкой последовали новые вооруженные столкновения красных бандформирований с белыми добровольческими корпусами.