XVII. Преобразование армии и флота. 1855-1881 гг.

В царственной деятельности Императора Александра II, из всех отраслей государственного управления, развитие и совершенствование сухопутных и морских сил Империи занимают едва ли не первое место. Верховный вождь относился к армии и флоту, как к любимым своим детищам; им посвящал он значительную часть своего времени, трудов и забот. Военные занятия и упражнения служили для него самого как бы отдыхом и развлечением. Воскресный развод в манеже зимой, летом – лагерный сбор в Красном Селе, постоянные объезды войск, расположенных в разных местностях Империи, учения, смотры, парады, маневры наполняли, так сказать, жизнь Государя. Он сам вникал в мельчайшие подробности строевой службы и военного быта, знал в лицо всех начальников отдельных частей, не только высших, но часто и низших, и себе одному предоставлял распоряжение назначением на должности и производством. Вполне усвоив взгляд Императора Николая I на военнослужащих, как на членов собственной семьи, Государь считал всех их, от генерала до последнего солдата, детьми своими, а себя их чадолюбивым и попечительным отцом. При такой любви Императора Александра к военному делу, понятно деятельное внимание, с которым относился он ко всем частям управления армией и флотом, к вносимым в них улучшениям и усовершенствованиям, тем более, что, несмотря на искреннее его миролюбие, гром брани не умолкал во все продолжение двадцатишестилетнего царствования, которое началось в самый разгар севастопольской борьбы и завершилось войной за освобождение славян, а промежуток между двумя великими войнами наполнялся непрерывными боевыми схватками, сначала на Кавказе, потом в Царстве Польском и в Западном крае, наконец, в Средней Азии.

При вступлении на Престол Императора Александра II должность военного министра занимал князь В. А. Долгоруков, но тотчас по заключении мира он сдал ее генерал-адъютанту Н. О. Сухозанету, товарищем которого, с 1858 года состоял князь Васильчиков, замещенный в этом звании в 1860 году бывшим начальником штаба князя Барятинского во время покорения Восточного Кавказа, генерал -адъютантом Д. А. Милютиным.

За пять лет нахождения Сухозанета во главе военного министерства приняты три существенные меры в видах облегчения тягостей, лежавших на нижних чинах: солдатские дети исключены из военного ведомства и из кантонистов обращены в свободные податные сословия; упразднены окончательно военные поселения; наконец, срок обязательной службы солдат сокращен в сухопутных войсках до 15, а во флоте до 14 лет. Преобразования же по военному ведомству только намечались и обсуждались в разных комитетах, учрежденных с этой целью. Ближайшей задачей министерства было приведение войск на мирное положение. К 1-му января 1856 года по спискам числилось в регулярных войсках 32530 офицеров и 1742342 нижних чинов; в иррегулярных 3640 офицеров и 168691 нижних чинов; в государственном ополчении 5647 офицеров и 364421 нижних чинов, всего 41817 офицеров и 2274544 нижних чинов. Ополчение было тотчас же распущено, а регулярные войска приводились в мирный состав постепенно, вместе с расформированием резервных и запасных частей. Всего, в течение 1856 года, уволено нижних чинов: в отставку 68912, в отпуска бессрочные и временные 421123, а в общей сложности – около полумиллиона.

Уменьшение численности армии продолжалось и в следующие годы, главным образом, из видов экономических, и только в 1859 году вследствие политических усложнений в Западной Европе, последовало Высочайшее повеление о приведении на военное положение четырех армейских корпусов. Впрочем, мера эта была вскоре отменена и к 1-му января 1862 года наличный состав армии выражался в следующих числах: действующих войск – 28850 офицеров и 763911 нижних чинов; резервных – 3006 офицеров и 95086 нижних чинов; итого 31856 офицеров и 858997 нижних чинов.

В продолжение весны и лета 1861 года, Сухозанет дважды был командирован в Варшаву для исполнения обязанностей временного наместника в Царстве Польском, а в отсутствие его, вступал в управление военным министерством товарищ министра, Милютин, который 9-го ноября того же года окончательно утвержден в звании военного министра.

Генерал-адъютант Милютин составил обширный план преобразований, обнимавших, как строевую организацию войск, так и все многочисленные отрасли военного управления. Основные начала задуманных преобразований изложены им во всеподданнейшем докладе 15-го января 1862 года, повергнутом на Высочайшее воззрение.

Целью переустройства наших военных сил военный министр ставил согласование, по возможности, сокращения числа наличных войск в мирное время, с другим, не менее важным, условием – приготовлением средств к наибольшему развитию сил в случае войны. Для достижения этой цели предполагалось: 

1) уменьшение нестроевого элемента армии сокращением или переформированием тех частей, которые исключительно несут службу мирного времени и не имеют никакого полезного назначения для развития боевой силы в случае войны; 

2) доведение резервных войск до полной подвижности в прямом значении резерва боевого; 

3) устройство кадров для войск запасных, формируемых в случае войны с тем, чтобы постоянно пополнять убыль людей в частях войск, действующих на театре войны; 

4) образование постепенно такого запаса людей, подготовленных к строю, какой действительно мог бы пополнить разницу между штатом армии по мирному и военному времени. 

В связи с этими задачами предположено было также упразднение корпуса внутренней стражи, с возложением отправления караульной службы в губернских городах внутри Империи на резервные войска, а с выводом их в военное время, – на запасные войска, для которых должны быть содержимы в мирное время небольшие кадры; сокращение уездных инвалидных команд и причисление их к местным кадрам запасных войск; производство обучения рекрут в военное время с содействием запасных войск.

Коренному преобразованию генерал-адъютант Милютин считал необходимым подвергнуть и все центральные учреждения вверенного ему министерства, на следующих главных основаниях: 

1) сосредоточить в военном министерстве только общее направление и главный контроль действий всех административных органов, а фактический местный контроль над действиями разных мест и лиц военного ведомства передать главным начальникам округов; 

2) достигнуть единства в системе управления, для чего включить в состав военного министерства такие установления, которые имели дотоле с ним связь только лишь в порядке высшего управления, а именно: штабы генерал-фельдцейхмейстера и генерал-инспектора по инженерной части главное управление военно-учебных заведений и т. п.; 

3) сократить состав военного министерства упразднением некоторых учреждений, слитием их с другими однородными, и уменьшением делопроизводства, вследствие сложения с министерства надзора за действиями подведомственных ему учреждений, который до того ограничивался большею частью лишь канцелярской поверкой; 

4) образовать, для установления единства и общей связи в управлении некоторыми частями, как-то: госпиталями, военными тюрьмами и т. п., а также для разработки некоторых общих вопросов, Главные Комитеты; 

5) дать начальникам главных управлений военного министерства одинаковые права; 

6) упразднить состоявшие при некоторых из главных управлений общие присутствия.

В связи с таким переустройством центральных учреждений военного министерства находилось преобразование и местных органов военного управления по выработанной генерал-адъютантом Милютиным, окружной системе, преимущества которой он развивал в нижеследующих доводах: «Прежнее устройство отличалось крайней централизацией, которая уничтожала всякую инициативу административных органов, стесняла их мелочной опекой высших властей и лишала эти последние возможности неупустительного надзора и фактического контроля за действиями подчиненных лиц и установлений. Такая же централизация, со всеми вредными ее последствиями, была развита и в строевом управлении войск, где недостаток инициативы в частных военных начальниках, в особенности в военное время, проявлялся уже не раз и приводил к самым печальным результатам. Войска и в мирное время оставались соединенными в дивизии, корпуса и армии, и таким образом, содержались все штабы, от дивизионного, до главного штаба армии, включительно. Хотя такой системе и приписывалась та выгода, что, в случае приведения на военное положение, армия имела уже готовые штабы, и войска выступали в поход под начальством знающих их и знакомых им начальников, командующих ими постоянно и в мирное время, однако же эти выгоды не вполне осуществлялись. На практике весьма редко случалось, чтобы не только армии, но даже и корпуса действовали на театре войны совокупно, в нормальном своем составе мирного времени. Гораздо чаще, по разным стратегическим соображениям, на самом театре войны формировались отряды из войск разных корпусов, для которых учреждались отрядные штабы. Так, в войну 1853–1856 годов, ни один корпус действительно не остался в полном своем составе. Вообще же опыт нескольких последних войн указал, что наши корпуса представляли слишком крупные тактические единицы для постоянного употребления на театре войны, в целом их составе».

Исходя из этих соображений, военный министр находил, что средства, которые тратились в мирное время на содержание корпусных штабов, не приносили существенной пользы в военное время, а потому упразднение их было бы выгодно в экономическом отношении и не заключало бы в себе никаких неудобств в отношении военном. Принимая во внимание выраженную Государем волю, чтобы в новое военное управление внесено было начало децентрализации, Милютин полагал, что вернейшим к тому средством будет переход к окружной системе, так как в лице начальника округа могут быть слиты обязанности и значение корпусного командира, генерал-губернатора (по военной части) и окружного начальника внутренней стражи. С учреждением округов, обязанности военного министерства облегчатся посредством более обширного распределения власти и обязанностей между военно-окружными начальниками, хозяйственное управление примет более правильную организацию, а непосредственным последствием предположенной меры будет усиление ближайшего фактического наблюдения за действиями разных местных установлений.

В заключение доклада, военный министр предлагал, упразднив корпуса, оставить высшей тактической единицей дивизию, что представило бы следующие выгоды: вместе с мобилизацией, войска могли бы быть соединены в корпуса и отряды такой силы и такого состава, какие признаны будут необходимыми; для начальствования могут быть избираемы наиболее способные генералы, при назначении коих высшее правительство не будет стеснено положением, которое они занимали в мирное время; штабы армии, корпусов и отрядов формировались бы выбором способнейших офицеров из всей армии; наконец, все войска, учреждения и районы, остающиеся в тылу театра войны, поступив в заведование военно-окружных начальников, находили бы в них прочно организованную местную администрацию, а штабы облегчили бы трудную задачу военного министерства по устройству операционного базиса и снабжения действующей на театре войны армии всеми необходимыми запасами.

Все предположения генерал-адъютанта Милютина были одобрены Государем и тотчас приступлено к приведению их в исполнение. Проекты новых положений разрабатывались в нескольких комиссиях, под непосредственным руководством военного министра, затем рассылались главным военным начальникам, как строевым, так и штабным, а по получении от них отзывов, вносились в Военный Совет, по рассмотрении которым подносились уже на Высочайшее утверждение.

Таким образом, военному министерству предстояло: 

1) преобразовать состав центрального управления; 

2) вновь устроить военно-окружные управления; 

3) преобразовать строевые управления, согласив их круг деятельности с военно-окружным управлением; 

4) устроить на новых началах местные управления; 

5) издать положения для управления армиями, корпусами и отрядами, которые предполагалось формировать лишь в военное время.

Работы по организации войск на новых началах были прерваны на первых же порах чрезвычайными мерами, которые пришлось принять ввиду польского мятежа и вмешательства в пользу его трех западных держав, грозивших нам разрывом. Несколько дивизий было приведено в военный состав, сформированы крепостные полки, а из резервных полков образовано 16 новых пехотных дивизий. Соответственно усилена кавалерия и артиллерия, сформированием пятых и шестых эскадронов в драгунских полках, а также четвертых резервных батарей. Но когда опасность внешних усложнений миновала, то снова приступлено к сокращению численного состава армии и к продолжению ее переустройства.

Организация, данная ей, на основании новоизданных штатов для войск всех родов оружия, была следующая. Все расположенные в Европейской России войска были разделены на полевые или действующие, и местные. В первых уничтожено деление на армии и корпуса и высшей тактической единицей приняты: в пехоте и кавалерии – дивизия, в артиллерии и инженерных войсках – бригада. В состав местных войск отнесены: боевые, по устройству своему неподвижные, как крепостные войска, а также линейные батальоны; войска резервные, предназначенные для обучения рекрут в мирное время; войска для внутренней службы, взамен упраздненного корпуса внутренней стражи, состоящие из местных батальонов в губерниях и команд в уездах; наконец, части и команды вспомогательного назначения: госпитальные, жандармские, артиллерийские, инженерные, военно-исправительные, рабочие, военно-железнодорожные, телеграфные и учебные, а равно и фельдъегерский корпус. Армия комплектовалась рекрутскими наборами. В начале 1871 года новая организация ее была завершена. К 1-му января этого года она состояла из следующих частей: 

а) Полевые войска: 

1) пехота: 47 пехотных дивизий; 8 стрелковых бригад и 48 линейных батальонов; 

2) кавалерия: 10 кавалерийских дивизий; 

3) артиллерия: 47 пеших артиллерийских бригад, каждая в 4 батареи и 4 отдельные бригады, в округах Сибирском и Туркестанском; 8 конно-артиллерийских бригад; 8 парковых бригад и шесть с половиной отдельных парков; 

4) инженерные войска: 10 саперных батальонов; 6 понтонных полубатальонов и парков; 6 военно-походных телеграфных и 2 полевых инженерных парков, соединенных в пять саперных бригад и одну отдельную роту, 

б) Местные войска: 

1) крепостные: 25 батальонов и две команды пехоты и 57 рот артиллерии; 

2) резервные войска: 8 батальонов пехоты, 56 эскадронов кавалерии, 4 пеших и 2 конных артиллерийских бригад, 4 инженерных батальона; 

3) войска для внутренней службы: 70 губернских батальонов, 1 горнозаводский батальон, 510 уездных и местных команд, 70 этапных, 18 конвойных и 5 полковых; 

4) вспомогательные части и команды и военные заведения: жандармские – гвардейский полуэскадрон, три дивизиона, 1 пешая и 15 конных команд; артиллерийские части: 26 крепостных управлений, 8 отделений осадной артиллерии, 24 местных команды, 3 арсенала, 3 оружейных завода, 3 пороховых завода, 2 капсюльных заведения, 1 ракетное заведение, 10 окружных арсеналов, 140 местных парков, 8 лабораторий, 8 учебных полигонов, 29 складов артиллерии, ручного оружия, ракет и огнестрельных припасов; инженерные части: 11 крепостных управлений; 36 инженерных дистанций, 7 мастеровых команд, 6 военно-рабочих рот, 2 осадных инженерных парка и инженерный арсенал; учебные войска: пехотный батальон и рота, эскадрон, пешая и конная батарея и техническое гальваническое заведение; две рабочие бригады.

Во всех регулярных войсках, полевых и местных, числилось, таким образом: 853 1/2батальона, 287 1/2 эскадрона, 234 батареи, более 700 отдельных рот и команд, – всего, по спискам, 733761 нижних чинов.

По сравнению с устройством и составом войск в 1862 году, новая организация регулярной армии представляла следующие преимущества: число собственно боевых частей, могущих в короткий срок приготовиться к походу, увеличилось в пехоте и в артиллерии; новых формирований производить не предполагалось; переход с мирного в военный состав для полевых войск был вполне обеспечен запасом людей, уже прошедших через ряды армии; число частей для внутренней службы и вообще, вспомогательного назначения, уменьшилось.

Одновременно со введением в строевые части новой организации, преобразовывались постепенно и центральные учреждения военного министерства к концу 1869 года состоявшего из следующих составных частей: Императорская главная квартира и военно-походная Его Императорского Величества Канцелярия; Военный Совет с состоящими при нем пятью главными комитетами: военно-кодификационным, по устройству и образованию войск, военно-учебным, военно-госпитальным и военно-тюремным; главный военный суд; канцелярия военного министерства; главный штаб с военно-топографическим отделом, Николаевской академией генерального штаба, военно-ученым комитетом, комитетом по передвижению войск железными дорогами и водой, и корпусами: офицеров генерального штаба, военных топографов и фельдъегерским; главные управления и при них комитеты: интендантское, артиллерийское с Михайловской артиллерийской академией, инженерное с Николаевской инженерной академией, военно-медицинское с военно-медицинской академией и военно-медицинским ученым комитетом, военно-учебных заведений с педагогическим комитетом, иррегулярных войск с комитетом того же наименования, военно-судное с военно-юридической академией; управления: генерал-инспектора кавалерий и инспектора стрелковых батальонов. К министерству причислен и комитет о раненых.

Образование военных округов совершалось также постепенно, начиная с 1862 года, округами – варшавским, виленским и киевским. Управление каждого округа составлено из следующих частей и отделов: военно-окружного совета и окружных управлений – интендантского, артиллерийского, инженерного и военно-медицинского, а также окружного инспектора госпиталей. Во главе округа поставлен командующий войсками, которому подчинены все находящиеся в пределах округа войска и военные учреждения. По отношению к личному составу ему присвоена власть командира отдельного корпуса в мирное время; по части же хозяйственной он действует лишь как председатель военно-окружного совета.

Положения: о военно-окружных управлениях с их штатами, об управлении пехотной и кавалерийской дивизиями и об управлении местными войсками в округах, Высочайше утверждены 6-го августа 1864 года. К началу 1871 года Россия, Европейская и Азиатская, разделялась на 14 военных округов: петербургский, финляндский, виленский, варшавский, киевский, одесский, харьковский, московский, казанский, кавказский, оренбургский, два сибирских и туркестанский.

Введение военно-окружной системы и преобразование центральных учреждений военного министерства повлекло за собой пересмотр устава 1846 года об управлении войсками во время войны, который явилась необходимость согласовать с новым управлением. По обсуждении в Военном Совете, положение о полевом управлении войск в военное время удостоилось Высочайшего утверждения 17-го апреля 1868 года.

Преобразовательная деятельность Д. А. Милютина, хотя и вносившая существенные улучшения во многие части военного управления, подверглась, однако, упреку со стороны некоторых военных авторитетов за ее слишком бюрократический характер. Как на главный ее недостаток, указывали на проведенные во всех положениях и уставах преобладание штабного элемента над строевым, подчинение строевых начальников влиянию и контролю штабов и управлений. Решительным противником этих нововведений выступил фельдмаршал князь Барятинский. Основываясь на том, что положение о полевом управлении войск в военное время, хотя и посланное на его рассмотрение в проекте, не дошло до него в этом виде, он испросил у Государя дозволение представить на него свои замечания, невзирая на то, что оно уже было Высочайше утверждено и обнародовано. Во всеподданнейшей записке князь Александр Иванович перешел далеко за пределы вопроса, послужившего к ней поводом. Сущность возражений фельдмаршала и страстных обвинений его по адресу военного министра сводится к следующему. Зачем, спрашивает князь, учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? Так как армия существует для войны, то и вывод должен бы быть обратный. Между тем, новое военное положение вышло из нынешнего мирного, послужившего ему основной рамой. На военный устав 1846 года никто не жаловался, напротив, военными людьми всего света он признан за совершенство. Но его подвергли изменениям, потому что он не согласовался с окружной системой.

Фельдмаршал находил в новом положении «унижение военного начала перед административным, основанным у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, несвойственного военному духу» … «Боевой дух армии, – рассуждал он, – необходимо исчезает, если административное начало, только содействующее, начинает преобладать над началом, составляющим честь и славу военной службы. Во избежание сего, в некоторых первоклассных державах, где армии проникнуты превосходным боевым духом, военный министр избирается из гражданских чинов, чтобы не допустить его до возможности играть роль в командировании. От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хороший администратор. Оттого у нас он чаще назначается из людей, неизвестных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих, а иногда не только в военное, но и в мирное время, совсем солдатами не командовавших. Впрочем, неудобства от этого быть не может, если военный министр строго ограничен установленным для него кругом действий. Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своими доблестями и опытом, чтобы в военное время достойно и надежно исполнить должность начальника главного штаба при своем Государе или, в данном случае, заменить Высочайшее присутствие».

Очертив таким образом характер деятельности как военного министра, так и главнокомандующего армией в военное время, фельдмаршал доказывал, что новым положением умалена власть и должность главнокомандующего, поставленного им в полную зависимость от центрального военного управления, которое, являясь руководителем войны, получает значение гоф-кригсрата, давно осужденного историей. Мало того, в положении 1868 года все управление армией понижено в значении, переменой названий чинов штаба, переименованного из главного в полевой. Начальник этого штаба поставлен относительно военного министерства в зависимость вредную и небывалую. «Армия на войне, – рассуждал князь Барятинский, – подобна кораблю на океане, снаряженному сообразно указанной ему цели; он заключает в самом себе все средства существования и успеха. Как корабль, армия составляет независимое целое, доверенное главнокомандующему на тех же основаниях самостоятельной отдельности, как корабль отдается капитану, посылаемому вокруг света. В этом уподоблении заключается та непогрешимая и священная истина, которая до сих пор служила основой нашего устройства на войне. При составлении нового положения, военному министру следовало, прежде всего, оградить эту основу от всякого посягательства. Вместо того, в задачу составителями положения поставлено было: сохранить прежде всего неприкосновенность отношений, установленных для мирного времени между министерством и армией. Значит с самого же начала нарушено было должное отношение между главными сторонами дела. Нельзя применять во что бы то ни стало незыблемое к условному». Наконец, – и это был не меньший из упреков фельдмаршала новому положению, – «ниспровергающему», как он выражался, «заветные основания» нашего военного быта… «в первый раз с 1716 года, в русском военном уставе о Государе не упоминается. Нет даже и представителя Монарха на войне, вследствие чего единство командирования неизбежно сосредоточилось в министерстве».

Записку Барятинского, с собственноручными против некоторых пунктов замечаниями, Государь передал Милютину, представившему, в свою очередь, пространное и обстоятельное возражение на нее, в котором напоминалось, между прочим, «что Государь Император продолжает по-прежнему руководить ежедневно деятельностью всех военных управлений и что все коренные преобразования последних лет совершены по непосредственной инициативе и по указаниям Его Императорского Величества». Первоначально выраженное Императором намерение подвергнуть пересмотру полевой устав 1868 года, осталось без последствий.

Существенному преобразованию подверглись и все отдельные части военного управления.

Бывший департамент генерального штаба слит с инспекторским департаментом в одно общее учреждение: главный штаб; в расположении и размещении войск произведены изменения, вызванные польским мятежом и образованием новых войсковых частей; выработан проект нормальной дислокации, утвержденный Государем в окончательном виде 25-го марта 1875 года; приступлено к постройке казарм на всем пространстве Империи с целью разместить в них со временем все войска, в особенности, местные, заменив квартирную повинность денежной; передвижение войск сообразовано с развитием железнодорожных и водяных путей и определено особыми положениями; нижние чины командированы на станции железных дорог и телеграфные для изучения железнодорожного и телеграфного дела, с тем, чтобы образовать впоследствии особые команды, подготовленные к этому роду службы; приняты меры к уменьшению караульного наряда; установлены правила сборов войск для летних занятий; войска употреблялись для государственных работ в крепостях, при постройке некоторых железных путей, в особенности же, на Кавказе и в Туркестане, где они пролагали дороги, устраивали помещения для войск, возводили укрепления; собирались статистические сведения о России и иностранных государствах, преимущественно военные; исполнялись геодезические работы по измерению, вследствие международного соглашения, дуги параллели 52° северной широты, тригонометрические измерения разных местностей, а также топографические съемки; гвардейский генеральный штаб упразднен и все офицеры генерального штаба, где бы они ни служили, соединены в один нераздельный корпус, с одинаковыми правами, преимуществами и мундиром.

Составленное из бывших департаментов провиантского и комиссариатского, главное интендантское управление вполне преобразовало находившуюся в крайнем расстройстве, хозяйственную часть в войсках. В основание преобразования положено начало децентрализации. Видоизменена организация интендантских складов и провиантских магазинов, при которых учреждены особые приемные комиссии; основана в Москве обмундировальная мастерская для резервных и запасных войск; изменен размер провиантского и фуражного довольствия и определены способы их заготовления; заведены хозяйственные запасы для обеспечения продовольствия войск; введено новое, упрощенное обмундирование; заготовлены запасы вещевого довольствия; установлены новые правила приема и отпуска вещей; войска снабжены обозом нового образца; улучшено ремонтирование лошадьми; преобразовано хозяйство в полках и отдельных батальонах, на комитетском начале, с установлением строгой отчетности.

На долю преобразованного артиллерийского ведомства выпала сложная и трудная задача перевооружения пехоты и артиллерии, сообразно успехам техники и современным требованиям военного дела.

В начале царствования Императора Александра II, большая часть европейских армий была вооружена нарезным ружьем, заряжающимся с дула. К перевооружению такими ружьями и карабинами нашей пехоты и кавалерии приступлено тотчас по окончании Крымской войны. Но уже в 1864 и в 1866 годах, обнаружились преимущества ружей, заряжающихся с казенной части и введенных в прусской армии, что вызвало предположение о введении у нас таких же ружей с бумажным патроном. Между тем, выяснилась большая пригодность ружей меньшего калибра с металлическим патроном и решено ввести в русской армии ручное огнестрельное оружие, приспособленное к последнему. Таким образом, едва успевали ввести одно ружье, как приходилось вводить другое, более совершенное, вследствие чего, к началу 1877 года, т. е. к открытию военных действий с Турцией, русская пехота имела ружья трех различных систем: малокалиберные винтовки Бердана (с откидным затвором) – 270962; винтовки Крынка (с металлическим патроном) – 572700, и винтовки Карля (с бумажным патроном) – 150868. Драгуны были снабжены винтовками Крынка, вся прочая кавалерия – малокалиберными карабинами. Пистолеты в войсках всюду заменены револьверами образца Смита-Вессона.

Важные открытия в области пиротехники обусловили и перевооружение артиллерии как полевой, так и осадной, и крепостной, новыми усовершенствованными орудиями. В полевой артиллерии в 1865 году приняты орудия, заряжающиеся с казенной части и железные лафеты; в 1866 году окончательно установлены как образцы орудий, стальные пушки 9-х и 4-фунтовые, а в 1870 году введены орудия скорострельные. Но опыт франко-немецкой войны 1870-1871 годов указал на необходимость усиления артиллерии вообще, а потому решено для каждой пешей артиллерийской бригады сформировать по две батареи, т. е. усилить пешую артиллерию в полтора раза. Ко времени объявления второй Восточной войны все 47 артиллерийских бригад были уже приведены в шестибатарейный состав.

В осадной артиллерии гладкостенные орудия также заменены нарезными, а медные – стальными, причем приняты два образца пушек: 24-х и 9-фунтовые и два образца мортир: 8-ми и 6-дюймовые. Положено иметь в Европейской России два осадные парка, на Кавказе – полупарк, содержа в каждом парке по 400 орудий. Усилен калибр и увеличено число усовершенствованных по новым системам и образцам орудий крепостной и береговой артиллерии.

Улучшения по инженерной части замедлялись, главным образом, по недостатку денежных средств. Так, введение нарезной артиллерии вызывало соответственные изменения в сооружении наших крепостей. К сожалению, выработанный генерал-адъютантом Тотлебеном план перестройки их, хотя и был утвержден Государем, но так как он требовал затраты в 48 миллионов рублей, то и не мог быть осуществлен в полном объеме, а пришлось удовольствоваться некоторыми частными, наиболее настоятельными улучшениями и, не предпринимая новых работ, ограничиться приведением в исправность и поддержанием существующих укреплений. Таким образом, вся наша оборонительная система осталась недовершенной, сухопутные крепости – недостроенными, с каменными постройками, не прикрытыми с поля от разрушительного действия новых артиллерийских орудий. Совершенно открытой осталась вся западная граница Империи, за неокончанием Киевской крепости и за неимением средств для возведения предположенных новых укреплений на Волыни и по Днестру. О сооружении же таковых вдоль прусской границы не возбуждалось и вопроса.

Заведование медицинскою частью в сухопутных войсках сосредоточено в переименованном из бывшего военно-медицинского департамента, главном военно-медицинском управлении, которому подчинена военно-медицинская академия. С учреждением военных округов, управление госпиталями изъято из интендантского ведомства и передано во вновь образованные окружные военно-медицинские управления. Преобразованы военно-фельдшерские школы, издан новый госпитальный устав и установлена организация госпитальной части в военное время. Усовершенствован санитарный обоз. Врачебный персонал значительно усилен в своем составе, а равно и санитарная прислуга.

Коренные преобразования произведены по военно-судной части. Они не ограничились пересмотром существующих узаконений, а внесли в военное судоустройство и судопроизводство общие начала судебной реформы. Выше уже упомянуто об ограничении в армии телесных наказаний в 1863 году. Тогда же издано положение об охранении военной дисциплины и о дисциплинарных взысканиях. Два года спустя Высочайше утверждены главные основания устава о военном судоустройстве и судопроизводстве. Затем аудиториатский департамент преобразован в главное военно-судное управление, обнародованы военно-судный устав, воинский устав о наказаниях; основана военно-юридическая академия; открыт главный военный суд и новый устав постепенно введен во всех военных округах; установлены точные правила суда общества офицеров.

Не менее существенные изменения внесены в устройство военно-учебных заведений.

По смерти генерал-адъютанта Ростовцова, главным начальником военно-учебных заведений назначен Великий Князь Михаил Николаевич, а в 1863 году, все это, бывшее до того самостоятельным, ведомство включено в состав военного министерства, причем прежний штаб военно-учебных заведений и управление училищ военного ведомства соединены в одно главное управление. Тогда же образован, под председательством Великого князя Михаила Николаевича, Комитет для коренного преобразования рассадников военного воспитания, который, признав их не удовлетворяющими своему назначению, пришел к заключению о необходимости следующих мер: 

1) сохранить за военно-учебными заведениями прежнее их назначение: доставлять не только специальным оружиям, но и армейским войскам офицеров, получивших достаточное общее и основательное военное образование, для замещения впоследствии старших воинских должностей; 

2) штатное число воспитанников определить на таком основании, чтобы заведения ежегодно могли выпускать от 400 до 800 офицеров; 

3) отделить специальные классы от общих и образовать из первых особые специальные заведения; 

4) заведения со специальными классами, названные военными училищами, устроить таким образом, чтобы молодые люди, приготовляющиеся в них к военному поприщу, были как можно ближе поставлены в условия военного воспитания и могли быть вполне подготовлены ко всем требованиям военной службы; 

5) изменить устройство заведений с общими классами сообразно современным требованиям педагогии, прекратив в них фронтовые занятия, как не соответствующие возрасту воспитанников, и обратив их в военные гимназии; 

6) уменьшить число военно-учебных заведений, согласно с уменьшением цифры ежегодного выпуска из них офицеров с тем, чтобы могущие получиться при сем сбережения обратить на учреждение юнкерских училищ, а часть их отделить министерству народного просвещения для увеличения общеобразовательных реальных заведений. 

По утверждении Государем этих предположений приступлено к постепенному приведению их в исполнение.

Специальные классы кадетских корпусов соединены в три военные училища: Павловское и Константиновское в С.-Петербурге и Александровское в Москве; самые же кадетские корпуса большей частью преобразованы в военные гимназии, некоторые упразднены, Николаевское училище гвардейских юнкеров переименовано в кавалерийское училище, соответствующее училищам артиллерийскому и инженерному. Учреждены юнкерские училища для образования пехотных и кавалерийских офицеров. Преобразованы корпуса пажеский и финляндский кадетский, с установлением в них специальных классов. Военные начальные школы, возникшие из прежних батальонов кантонистов, преобразованы в военные прогимназии. Существенные изменения внесены в устройство пяти специальных академий: генерального штаба, инженерной, артиллерийской, военно-медицинской и военно-юридической, подчиненных, каждая подлежащему главному управлению военного министерства, равно как и существующие при двух из них училища: артиллерийское и инженерное. Для приготовления преподавателей учреждены особые педагогические курсы и учительская семинария.

Всего в 1880 году существовало военно-учебных заведений, не считая пяти академий: военных училищ, включая специальные училища и классы при корпусах пажеском и финляндском – 9; военных гимназий с приравненными к ним подготовительными классами корпусов пажеского и финляндского и приготовительным пансионом Николаевского кавалерийского училища – 23; юнкерских училищ – 16 и военных прогимназий – 8.

Преобразовательная деятельность военного ведомства распространилась и на иррегулярные войска. Новые положения для них вырабатывались, во вновь образованном в составе военного министерства, главном управлении иррегулярных войск, особым комитетом с приглашением в него и депутатов от казачьих войск. При представлении последних Государю 5-го ноября 1866 года, Его Величество в следующих словах выразил взгляд свой на предстоявшую им деятельность: «Вы собраны сюда для того, чтобы с вашей помощью разъяснить истинные ваши нужды и пользы. Нынешние положения о казачьих войсках устарели и во многом требуют пересмотра. Я желаю, чтобы казачьи войска, оказавшие столько незабвенных услуг Отечеству, сохранили и на будущее время свое воинское назначение. Твердо надеюсь, что казаки и впредь, когда понадобится, выкажут себя такими же молодцами, какими были всегда. Но я вместе с тем желаю, чтобы в устройстве казачьих войск военное их значение было, сколько возможно, согласовано с выгодами гражданского быта и хозяйственного благосостояния. Казачье население, отбывая по-прежнему военную свою обязанность, может и должно, в то же время, пользоваться общими для всех частей Империи благами гражданского благоустройства. К этой главной цели должны клониться ваши труды, и мне приятно будет видеть, если вы достигнете ее».

Во исполнение Высочайшей воли, в первое десятилетие управления военным министерством генерал-адъютанта Милютина с 1861 по 1871 год преобразования касались преимущественно гражданской части в казачьих войсках, которые перестали быть замкнутым учреждением. Открыт выход из войскового сословия; лица других сословий приобрели право селиться и приобретать собственность в землях казачьих войск; в административном, судебном и полицейском отношениях, лица казачьего сословия подчинены учреждениям, или общим с остальными сословиями, или же устроенным весьма сходно с действующими в прочих частях Империи. Во второе десятилетие, с 1871 по 1881 год, приступлено было к переустройству военной части в казачьих войсках, причем имелось в виду поставить казаков в военном отношении в уровень с регулярными войсками. С этой целью изданы новые положения о воинской повинности и военной службе казаков; казаки снабжены новым оружием, а казачьи части, находящиеся на действительной службе, поставлены в одинаковые условия и большей частью соединены с регулярными войсками; приняты меры для обеспечения скорейшей мобилизации вновь вызываемых на службу казачьих частей, исправного их снаряжения и вооружения. На основании вновь введенных положений, к концу царствования, число частей, которые должны были выставить в военное время шесть казачьих войск: Донское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Забайкальское и Амурское, было: 568 эскадронов и сотен, 36 пеших сотен и 206 орудий. Новый устав о воинской повинности не был еще введен лишь в четырех казачьих войсках: Кубанском, Терском, Астраханском и Сибирском.

Преобразование армии и всех частей военного управления по программе 1862 года было вполне осуществлено в продолжение десяти лет. Но в начале семидесятых годов опыт войн австро-прусской и франко-германской, а также развитие вооруженных сил государств Западной Европы, привели к сознанию необходимости и для России образовать новые части в подкрепление действующих войск. Предположения военного министра об умножении военных сил Империи удостоились Высочайшего одобрения, и в 1870 году, под главным руководством генерал-адъютанта Милютина учреждены две комиссии, одна – из представителей разных ведомств для разработки положения о личной воинской повинности, другая – исключительно из военных, для составления нового устава о запасных, местных и резервных войсках. Независимо от этих комиссий, вопрос о стратегическом положении России и об организации армии рассмотрен в особом совещании, под председательством самого Государя, которое пришло к следующим заключениям: 

1) усилить полевые войска через увеличение боевых единиц; 

2) формировать в военное время резервные войска и преобразовывать существовавшие крепостные части, возложив на те и другие пополнение всех вспомогательных действий в тылу полевых армий; 

3) для непрерывного пополнения убыли полевых и резервных войск в продолжение военных действий, формировать, вместе с их мобилизацией, запасные части; 

4) резервные пехотные батальоны упразднить, а местные войска переформировать таким образом, чтобы они служили для усиления и прочного устройства в военное время кадров резервных и запасных войск. В полевых войсках предположено ввести следующие изменения: 

а) привести все пехотные полки в четырехбатальонный состав; 

б) сформировать пехотную дивизию и два уланские полка на Кавказе; 

в) ввести в состав кавалерийских дивизий казачьи полки; 

г) увеличить число полевых пеших батарей, прибавив к каждой бригаде по две батареи, а также преобразовать конную артиллерию; 

д) увеличить состав инженерных войск. 

Таким образом решено усилить пехоту, артиллерию и инженерные войска, состав же кавалерии оставить почти без изменения. Вместе с тем, предположено: в пехоте и кавалерии восстановить бригадное управление; часть полевых войск соединить в корпуса и усилить местные управления, с тем, чтобы они имели все средства для исполнения обязанностей по комплектованию армии, по учету и призыву чинов запаса и по первоначальному формированию резервных и запасных частей.

Плодом всех этих работ был, обнародованный 1-го января 1874 года, устав о всесословной воинской повинности и вызванные им положения о новой организации всех частей армии.

Проверкою их пригодности послужила мобилизация 1876–1878 годов. До наибольшего развития вооруженные силы Империи достигли в июле 1878 года. К тому времени, в рядах регулярных войск считалось 39268 генералов и офицеров; 13771 классный чиновник; 1626165 нижних чинов и 244641 лошадь.

После подписания берлинского трактата началось приведение войск на мирное положение. К началу 1880 года, на службе состояли следующие регулярные части:

1) Действующие войска: пехота – 48 дивизий и в них 192 полка, 32 стрелковых и 36 линейных батальонов, а всего 836 батальонов; кавалерия – 56 полков и в них 224 действующих эскадронов; артиллерия – 292 пеших, 26 конных и 9 горных батарей; инженерные войска – 151/2 саперных, 81/2 понтонных и 4 железнодорожных батальонов.

2) Резервные войска: 97 батальонов; 36 пеших батарей.

3) Крепостные войска: 1 батальон пехоты; 41 батальон и 10 рот артиллерии.

4) Войска для внутренней службы: 19 батальонов и 660 команд.

5) Войска запасные: 56 эскадронов и 2 конные батареи.

6) Войска учебные: 1 1/2 батальона, 1 эскадрон и 2 батареи; наконец –

7) 49 различных частей вспомогательного назначения.

Всего в 1880 году числилось в регулярных войсках: 9821/2 батальона, 288 эскадронов, 367 батарей, 41 батальон крепостной артиллерии и более 700 отдельных рот и команд. В них значилось по спискам: 32019 генералов и офицеров и 894094 нижних чинов. Полевые войска составляли 70% общего списочного состава регулярных войск.

Главным начальником флота и морского ведомства, с первых же дней по воцарении и до самой кончины Императора Александра II, оставался генерал-адмирал Великий Князь Константин Николаевич.

Живой и деятельный, получивший прекрасное общее и специально-морское образование, второй брат Императора с жаром принялся за порученное ему дело, но на первых же порах встретился с неодолимым затруднением – недостатком денежных средств, обусловленным печальным состоянием финансов Империи. Возвратясь летом 1857 года из заграничной поездки, имевшей целью ознакомление с морскими силами Англии и Франции, Великий Князь писал в Тифлис князю Барятинскому: «Ты, любезный князь, управляешь, как наместник Государя, целым царством. Мне предоставлено доверием Государя создать России флот, ибо нет у нас флота. Соображая важность той и другой исторической роли, мне кажется, что первая обязанность наша должна состоять в том, чтобы отбросить всякое личное славолюбие и сказать, что наша жизнь должна пройти в скромном, не блестящем труде, не в подвигах, которые могли бы в настоящем возвысить наше имя, но в работе для будущего, чтобы дети наши получили плоды с той земли, которую мы, при благословении Божием, можем вспахать, удобрить и засеять». Задачу свою Великий Князь полагал «не в помыслах о морских победах, не в создании вдруг большого числа судов при больших пожертвованиях, а в том, чтобы беспрерывным плаванием небольшого числа хороших судов приготовить целое поколение будущих опытных и страстных моряков». «Я теперь ничто иное, – с грустью заканчивал он письмо свое к Наместнику Кавказскому, – как генерал-адмиpал без флота и который только что видел своими глазами гигантские флоты и морские способы вчерашних врагов наших».

Вынужденный ограничить крайним пределом бережливости смету расходов морского ведомства, Великий Князь Константин Николаевич, с Высочайшего одобрения, положил в основу преобразования флота три следующие начала: 

1) возможно большее плавание военных судов в дальних морях и океанах, необходимое как для создания истинных моряков, так и для поддержания международного значения России; 

2) независимость от иностранных верфей и заводов в деле сооружения военных судов; 

3) сокращение и упрощение береговой администрации до крайней возможности, при сознании, что не флот существует для администрации, а администрация для флота. Соответственно этой программе, в продолжение четверти столетия, существенные преобразования произведены, как в личном, так и в судовом составе флота, а равно и в управлении морским ведомством.

Заключение парижского мира, а также необходимость денежных сбережений, побудили приступить немедленно к сокращению численного состава офицеров и матросов. В 1855 году первых значилось по спискам 3912, вторых 125169, что представляло значительный избыток против действительной потребности. Для уменьшения этого избытка, несколько офицеров уволено на выгодных условиях в коммерческий флот, ограничен прием в морские учебные заведения, наконец, немалое число адмиралов и офицеров уволено в резерв. К концу царствования, наличность офицеров в морском ведомстве была в 3209 человек, т. е. на 703 человека менее, чем в первый год. Еще большее сокращение произведено в числе матросов, которое в 1880 году не превышало 26683 человек. Результат этот достигнут, главным образом, уменьшением береговых команд, состоявших в 1855 году из 63163 человек нижних чинов, а в 1880 году всего из 822.

С целью практического образования команд предприняты дальние плавания. Уже в 1856 году снаряжена в Средиземное море эскадра из пяти судов, в том числе трех паровых. В следующем году две винтовые эскадры отправлены из Кронштадта в Черное море и одна к устьям Амура. В 1858 году снаряжена в кругосветное плавание эскадра из трех корветов и трех клиперов. Главной и лучшей школой для русских моряков признавался Тихий океан, и за исключением трех лет, с 1867 по 1869 год, когда, вследствие финансовых затруднений, приостановлены были океанские плавания, – число военных судов в Тихом океане никогда не было ниже 10, а в иные годы доходило и до 24. Волнения в Сирии в 1860 году и критское восстание 1866–1868 годов вызвали усиление числа русских военных судов в Средиземном море, а в 1863 году эскадра вице-адмирала Лесовского посетила главнейшие порты Северной Америки.

Ежегодно же производились практические плавания винтовых судов Балтийского флота во внутренних водах, в виде особой, организованной для этой цели эскадры. С 1864 года стали входить в состав ее и броненосные суда. В 1867 году установлено во внутренних водах очередное плавание всех судов флота и во главе практической броненосной эскадры, сборным пунктом которой сделался Транзундский рейд, поставлен вице-адмирал Бутаков 1-й, сохранивший начальство над ней в продолжение целых десяти лет. Под его руководством, команды знакомились с особенностями плавания на броненосцах и управления ими, упражняясь и в артиллерийской стрельбе. Император Александр, ежегодно производивший смотр балтийскому флоту в Кронштадте, дважды посетил Транзундский рейд: в 1869 и в 1873 годах, для личного ознакомления с результатами хода морского образования в этой практической школе. В первое посещение, продолжавшееся два дня, Его Величество присутствовал при ряде учений и опытов, относясь с живым интересом ко всему виденному. По окончании смотра Государь вызвал к себе на фрегат «Петропавловск» всех флагманов и командиров судов и обратился к ним со следующими знаменательными словами: «Я вас позвал, господа, сюда для того, чтобы еще раз вас видеть и искренно благодарить за то удовольствие, которое вы мне доставили во время моего кратковременного пребывания с вами. Сожалею очень, что не могу пробыть между вами более. Благодарю вас за те успехи, которые вы сделали до сих пор. Я хочу сказать вам, чтобы вы не думали, что вы уже достигли совершенства, но я надеюсь, что вы постараетесь достигнуть совершенства, по всем частям вашей многотрудной и разнообразной службы, и в случае надобности, поддержите честь русского флага, как это уже случалось несколько раз. Еще раз благодарю вас, господа. Передайте мое спасибо офицерам и команде». Четыре года спустя, при вторичном посещении броненосной эскадры на Транзундском рейде, Государь выразил удовольствие свое в следующем тосте: «Пью за процветание и благоденствие нашего флота и благодарю за службу и труды, успех которых я видел с таким удовольствием сегодня в Транзунде. За здоровье здесь собранных представителей этого флота. Ура!»

Император Александр всегда лично производил смотр судам, возвращавшимся из заграничного плавания, и неоднократно посещал адмиралтейства и заводы морского ведомства. Заботливая попечительность его распространялась на морских офицеров не менее, чем на чинов сухопутных войск. В его царствование денежное довольствие их увеличено более, чем в полтора раза; эмеритальная касса, основанная на остаточную сумму от морского бюджета, почти утроила размер пенсии лиц, служащих во флоте и вообще в морском ведомстве. Особое внимание обращено на распространение среди моряков общеобразовательных и специальных знаний, предпринято издание сочинений и материалов по истории флота, а равно журнала «Морской Сборник», в котором гласно и свободно обсуждались все насущные, касающиеся флота, вопросы. Преобразованы все морские учебные заведения. Морской корпус переименован в морское училище, а училища штурманское, инженерное и артиллерийское слиты в одно, названное техническим. Постановлено воспитанников морских учебных заведений выпускать не прямо в офицеры, а в гардемарины и кондукторы, с назначением на суда для действительной службы и с правом производства в первый офицерский чин лишь по окончании двух кампаний. Улучшено и положение матросов, срок службы коих сокращен с 25 до 10 лет, но из них только 7, 6, 5 и даже 3 года на действительной службе. Упрощены одежда матросов, а также и офицерское обмундирование, улучшена пища и казарменные помещения, введено обучение нижних чинов грамоте; уничтожена должность денщиков; облегчено фронтовое ученье, упрощен устав. Меры эти имели последствием значительное улучшение в санитарном состоянии флота и уменьшение смертности. В 1856 году на одну тысячу приходилось умерших 49 человек, в 1878 – только 11. Наконец, во флоте, как и в армии, сначала значительно смягчены, а в 1863 году и вовсе отменены телесные наказания.

В царствование Императора Александра II военное судостроение в России, как и всюду, находилось в прямой зависимости от открытий и усовершенствований в этой области, следовавших одно за другим, с необычайной быстротой и в конце концов, совершенно видоизменивших боевой состав и значение флота. Когда кончилась Крымская война, морские силы России находились в самом плачевном состоянии. Черноморского флота не существовало, и мы даже были лишены права восстановить его. Балтийский флот состоял, правда, из двухсот с небольшим судов всех рангов, с 3373 пушками, но все суда были парусные, за исключением лишь девяти пароходофрегатов. Флотилии в морях Охотском, Белом и Каспийском насчитывали небольшое число судов, лишенных всякого боевого значения.

Приступая к постройке новых судов, морское ведомство решило сооружать их в России, из русских материалов, при участии русских техников и мастеров; заказы же за границей делать лишь в виде исключения, единственно для того, чтобы суда, построенные на иностранных верфях, могли служить образцами для русского судостроения. В первые семь лет, следовавших за заключением парижского мира, сооружено для балтийского флота 26 винтовых судов, из них только пять за границей. То были: 3 трехдечных корабля, 7 фрегатов, 6 корветов, 7 клиперов и 3 морские канонерские лодки. Но в этот период времени дни деревянного флота уже были сочтены. Первоклассные морские державы – Англия, Франция, Северо-Американские Штаты – строили уже суда, покрытые железной броней. Необходимость броненосного судостроения сознана у вас еще в 1858 году, но вследствие недостаточности средств, находившихся в распоряжении морского ведомства, только три года спустя оказалось возможным заказать в Англии первое русское броненосное судно, батарею «Первенец». Вследствие возникших в 1863 году политических несогласий с Великобританией по польскому вопросу и ожидаемого разрыва с этой державой, названное судно было приведено в Кронштадт недостроенным и окончено в России.

Опасность разрыва с морскими державами вызвала ряд чрезвычайных мер для приведения в оборонительное состояние Кронштадта и самого Петербурга. Одни береговые укрепления признаны для того недостаточными, и Высочайше Повелено морскому ведомству употребить всю свою деятельность на создание броненосного флота, имеющего специальным назначением охрану доступов к Кронштадту и к самой столице. В течение одного года построено на казенных и частных верфях 10 мониторов и одна однобашенная лодка, снабженные вполне обученными командами, обучение коих новым приемам обращения с броненосными судами произведено даже ранее спуска последних на воду. Тогда же сооружены еще две броненосные батареи и превращены в броненосцы два недостроенные деревянные фрегата. Эти 16 судов и послужили началом для русского броненосного флота в Балтийском море.

Переворот в судостроении вызвал необходимость перестройки всех наших адмиралтейств: в Кронштадте, в Петербурге и в Ижоре. Возведены новые эллинги, склады, механические мастерские, выписаны из-за границы и установлены многочисленные сложные механизмы с машинами; приняты меры к приобретению русскими техниками новых для них сведений и опытности, к обеспечению наших верфей и заводов запасами металлов; наконец, вызвана к жизни частная деятельность и при поддержке морского министерства, создались новые железоделательные, металлические и судостроительные заводы. Перечисленные выше суда балтийского флота, а также сооруженные с 1864 по 1867 год, две двухбашенные лодки «Чародейка» и «Русалка», два двухбашенных фрегата «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов» и два трехбашенных фрегата «Адмирал Грейг» и «Адмирал Лазарев», а также первый наш мореходный броненосный железный фрегат «Князь Пожарский», построены все на русских верфях, из русского материала, русскими мастерами. Заказы за границей прекращены совершенно, и распоряжения в этом смысле морского министерства, имевшие последствием прекращение зависимости нашего судостроения от иностранцев и доставление отечественной промышленности нового обширного поля деятельности, не только были вполне одобрены Государем, но и поставлены в пример прочим ведомствам. 6-го октября 1866 года Высочайше повелено: «Прекратить на будущее время правительственные заказы за границей, подобно тому, как это уже приведено в исполнение по морскому ведомству, и затем все заказы как военного министерства, так и министерства путей сообщения и других ведомств, исполнять внутри государства, несмотря ни на какие затруднения и неудобства, которые это могло бы представить на первых порах».

К концу 1869 года Россия имела уже в Балтийском море 23 броненосные судна, с 61390 тонн водоизмещения, 7110 номинальных сил машин, 162 орудиями большого калибра. Но все эти суда, за исключением фрегата «Князь Пожарский», предназначались лишь для охранения доступов к Кронштадту и Петербургу, а потому имели малое углубление для плавания по мелководьям. Особая комиссия, Высочайше образованная в 1870 году, под председательством генерал-адъютанта Тотлебена, для выработки подробного плана обороны Кронштадта при совокупном действии нашего броненосного флота и неподвижных фортов и батарей, признала, что имеющиеся броненосцы достаточны для этой цели и указала лишь на необходимость сооружения, для пополнения обороны в самых мелководных местах, некоторого числа мелкосидящих канонерских лодок, носящих по одному нарезному орудию большого калибра. Таких лодок, в 30 номинальных сил, с одним 11-дюймовым нарезным орудием, построено к концу царствования, пять.

Между тем, на Западе, сооружались броненосцы уже не только для береговой обороны, но и для дальнего плавания, и притом громадных, небывалых дотоле размеров. Первым судном этого типа был у нас броненосный корабль «Петр Великий», построенный в Петербурге и спущенный на воду в 1876 году. Хотя это судно и имело специальным назначением служить мореходным броненосцем, но, по неимению рангоута, оно не могло удовлетворять условиям океанской крейсерской службы. Таких крейсеров, покрытых броней, с 1870 по 1880 год построено три – «Генерал-Адмирал», «Герцог Эдинбургский» и «Минин», – а винтовых, неброненосных клиперов – восемь. К ним присоединены в последние три года царствования еще четыре клипера, купленные в Америке во время последней Восточной войны. Тогда же построено по особому типу 100 миноносок. В заключение следует упомянуть о двух крупных броненосных судах, названных по имени изобретателя их, генерал-адъютанта Попова, «поповками» и построенных в Николаеве для береговой обороны Черного моря, но оказавшихся не удовлетворяющими своему назначению.

В тесной связи с успехами судостроения находилось и снабжение броненосных и винтовых судов новыми усовершенствованными орудиями, калибр и вес которых постоянно увеличивались, по мере утолщения брони на судах. К началу шестидесятых годов, большая часть старых орудий заменена в русском флоте пушками 36– и 60-фунтового калибра. Но со времени введения броненосных судов, в морской артиллерии совершился обусловленный ими, коренной переворот. Калибр орудий и вес снарядов росли с каждым новым усовершенствованием, и орудия, доходившие до калибра в 16 дюймов и до 5000 пудов веса, стали приготовляться для наших судов на основанном в 1864 году в Петербурге, под покровительством и контролем морского ведомства, Обуховском сталелитейном заводе. Для поддержания этого завода казна принесла большие жертвы, ссудив ему, независимо от авансов на заказы, до 4? миллионов рублей. Зато Обуховский завод, не только поставил все орудия, необходимые для перевооружения флота, но с 1871 года сделался постоянным поставщиком стальных орудий и военно-сухопутному ведомству. Им же производились снаряды, пушечные станки, стволы для винтовок, воздушные резервуары для мин, а также железнодорожные принадлежности и коммерческая сталь. Последняя была употреблена на котлы и корпуса строившихся в России судов.

К концу царствования, все боевые суда флота были снабжены нарезными стальными пушками, а в портах начали образовываться запасы орудий. Общее число орудий во флоте в 1880 году было в калибре от 4 до 12 дюймов: обуховских 498, заказанных на заводе Круппа в Эссене 188, итого 686.

Широкое развитие получило у нас минное дело. Уже в 1868 году отправляемый в Тихий океан клипер «Гайдамак» был снабжен с боевой целью минами на откидных шестах. В начале 1874 года заведование минной частью выделено в самостоятельное управление, вверенное контр-адмиралу Пилкину. Предполагалось образовать минный состав как офицеров, так и нижних чинов, специально приготовленных к сознательному действию минами и составить запас наиболее усовершенствованных мин. В 1880 году числилось уже 70 минных офицеров и 266 минеров, и сверх того обучалось в офицерских классах 30 офицеров и в школе 90 нижних чинов.

Коренному преобразованию подверглось в двадцатипятилетие с 1855 по 1880 год и самое морское министерство на следующих началах: рассредоточие управления; самостоятельность местных властей, с расширением прав их и усилением ответственности; наконец уменьшение числа служащих и обеспечение их быта. Утверждая проект нового положения об управлении морским ведомством, Император Александр поставил эти начала – как сказано в собственноручной резолюции Его Величества – «в пример всем г. г. министрам и главноуправляющим, надеясь и возлагая на них попечение достигнуть того же и по вверенным им управлениям». За упразднением в 1867 году двух департаментов, кораблестроительного и комиссариатского, и за передачей дел их в порты, сокращение числа служащих в морском ведомстве выразилось в следующих цифрах: в 1853 году числилось чиновников – в министерстве 391 и в портовых управлениях 743, всего 1134; а в 1880 году – в министерстве 107, в портовых управлениях 428, всего 535, т. е. менее чем наполовину.

Сверх того, совершенно преобразована, на новых рациональных началах, система смет, счетоводства и отчетности; введен строгий контроль в портовых магазинах, адмиралтействах и заводах; пересмотрен морской устав; изданы положения по части госпитальной, судебной, тюремной, денежного и материального довольствия команд; наконец, в морском ведомстве введено судоустройство и судопроизводство на началах судебных уставов 1864 года.

Всеподданнейший отчет по морскому ведомству, представленный Государю Императору в двадцатипятилетнюю годовщину его царствования и обнимающий период времени с 1855 по 1880 год, Великий Князь Константин Николаевич заключил следующими словами: «В прошедшее двадцатипятилетие наш военный флаг развевался в океанах и морях всех частей света и появлялся повсюду, где только требовала наша политика; при натянутых наших отношениях с западными державами в 1863 году, и с Англией в 1878 году, он не укрывался за крепостными твердынями, но выходил в океан для крейсерства, хотя наше географическое положение, ставящее этот выходь под контроль враждебных нам держав, и не позволяло дать этому крейсерству всего возможного развития. Но естественный ход по пути, которому мы следуем, ведет нас к тому, что теперь можно уже предвидеть время, когда не порты замерзающего Финского залива, но порты беспредельного Восточного океана будут служить опорным пунктом для нашего флота: так окрепла связь с ними при помощи кругосветных плаваний наших военных судов. Все судостроительные работы и сооружения всех самых сложных механизмов исполняются у нас в России, на наших заводах, и в этом отношении мы находимся совершенно в независимости от чужеземных держав. Теперь уже невозможно повторение того безысходного положения, в которое нас поставило в начале 1850-х годов введение винтового двигателя, и никакое новое изобретение не может нас застать врасплох. По-морскому и техническому образованию наш личный состав флота не уступает могущественнейшим флотам. Нет таких неожиданных открытий и усовершенствований в других флотах, которые не могли бы сделаться и не делались бы достоянием наших верфей и адмиралтейств и не получили у нас осуществления. В нашем флоте имеются суда, построенные у нас, которые могут состязаться с сильнейшими судами соответствующих типов в заграничных флотах. Мы имеем средства выполнить всякие новые требования морской науки и практики, не так легко и быстро, как стоящие впереди нас в деле заводской промышленности, Англия и Франция, но не менее того, мы не будем вынуждены искать выхода из затруднения у иностранцев. Доказательством тому служит последняя Восточная война. Мы имели для нее в избытке всякого рода специалистов для морского дела, и как скоро ход войны показал громадное значение, которое может иметь в ней новое орудие разрушения – мины, и нам даны средства к сооружению многочисленной флотилии миноносок, мы не затруднились соорудить такую флотилию у себя дома в несколько месяцев. Наш торговый паровой флот, благодаря правительственной поддержке, также сделал шаги вперед. Наконец, что касается администрации в обширном смысле этого слова, то морское министерство шло впереди других ведомств в многочисленных и столь благодетельных реформах, которые были совершены по этой части в первое двадцатипятилетие царствования Вашего Императорского Величества. Все это дает мне смелость думать, что флот 1880 года имеет более правильные основы, чем имел флот 1855 года, и что он представляет из себя живую силу, заключающую в себе все данные для дальнейшего развития, хотя и требуется еще много затрат, чтобы довести его до того положения, которое соответствует достоинству России».