Фламандские ополченцы имели единообразное вооружение – прежде всего, длинные копья (пики) и мечи. Специфическим для фламандцев видом оружия являлись, наряду с упомянутыми выше железными дубинками, так называемые "годендаги» - от фламандского приветствия "Годен даг!» (Goeden dag!), что значит: "Добрый день!». Годендагом именовалось не поддающееся по сей день однозначной классификации "длиннодревковое оружие, которым можно было одинаково хорошо колоть и рубить». Уже из этого определения явствует, что годендаг никак не мог быть "коротким древком с шипом на конце», как утверждается, например, в книге В.О. Шпаковского (именующего вдобавок годендаг "годендажем») "Рыцари Средневековья» (М., "Просвещение», 1997, с. 36).

Впрочем, книга г-на Шпаковского вообще почти полностью копирует средневековый раздел "Энциклопедии вооружения и военного костюма» бельгийских авторов Л. и Ф. Функенов, также придерживающихся неосновательного мнения, будто "годендаг» - это прозвище пики с кольцом на древке, колющего оружия, столь же простого в изготовлении, сколь и эффективного». На это мы заметим, что древковое оружие с шипом на конце действительно существовало в описываемый период и, вероятнее всего, применялось и фламандцами, но только именовалось оно не годендагом, а "шилообразным копьем» или "альшписом» (нем. Aalspiess, от слов Aale –"шило», и Spiess – "пика, длинное копье»). Что же касается фламандского годендага, то этим термином, скорей всего, обозначался запечатленный на ряде современных описываемым событиям миниатюр железный обух с острым боковым выступом, насаженный на длинное топорище или древко. Такая, во многом родственная швейцарской алебарде, конструкция позволяла вооруженному годендагом пешему воину ранить как конного противника, так и его коня. Причем стоил годендаг сравнительно недорого. Так, во фландрском городе Генте в 1304 г. (т.е. спустя всего 2 года после описываемых событий) цена одного годендага равнялась всего одной десятой цены пехотного щита (а щит был одним из наиболее дешевых видов защитного вооружения).

Кроме вооруженных древковым оружием пехотинцев, во фламандское войско входили небольшой отряд лучников и арбалетчиков, а также 300-350 кавалеристов (городских патрициев и осевших в городах дворян, а также мелких рыцарей, нанятых городскими властями за деньги), которые, впрочем, выступали в качестве "ездящей пехоты», сходя в бою с коней наземь и усиливая собой пехотный строй.

В отличие от тесно сплоченного фламандского войска, французская королевская армия была весьма неоднородной по составу. Она насчитывала в своих рядах рыцарей-вассалов французского короля, обязанных ему военной службой; жаждавших поживиться богатой фламандской военной добычей немецких, ломбардских и даже испанских рыцарей.

Вооруженные мечами и длинными копьями, рыцари были разделены перед сражением на 10 отрядов, по 300 рыцарей в каждом. Разумеется, многих рыцарей сопровождало то или иное количество оруженосцев ("компаньонов» или "кутилье»), пеших или конных слуг и пр., составлявших в совокупности их "копье» (в котором, в зависимости от богатства и знатности рыцаря, могло быть от 1-2 до десятка и более человек). Кроме того, французский предводитель граф д’Артуа навербовал в свое войско примерно 1000 обладавших большим боевым опытом итальянских арбалетчиков и 1000 испанских метателей дротиков. Входившие в состав французской армии вторжения 2000 пехотинцев, навербованных в нескольких французских городах, были плохо организованы, недостаточно хорошо вооружены и большой боевой ценности собой не представляли. Французы, возлагавшие все свои надежды на сокрушительный таранный удар тяжелой рыцарской конницы, вооруженной длинными тяжелыми копьями, планировали использовать свою пехоту исключительно для охраны обоза и лагеря, а также при осаде фландрских городов и замков.

Таким образом, 11 000 фламандским пехотинцам и спешенным конникам в битве при Кортрейке противостояли 3 000 кавалеристов и 4 000 пеших воинов французской королевской армии. Правда, современники оценивают численность французского войска в 10 000 конников и 40 000 пехотинцев. Но эти цифры следует считать, несомненно, завышенными, ибо французская армия подобной численности не соответствовала бы тогдашним экономическим условиям, да к тому же в ней не было бы и чисто военной необходимости.

"Битва шпор»

Фламандцы выстроились в боевой порядок под стенами все еще оборонявшегося французским гарнизоном Кортрейкского замка, в излучине реки Лис, на равнине между монастырем и Грёнингенским ручьем. Общая длина фронта фламандского ополчения составляла около 1 км. При этом бойцы построились в 7 рядов, примерно по 1400 бойцов в каждом ряду. Фландрские арбалетчики и лучники рассыпались в кустах перед фронтом фламандского войска. Контингент ипрских горожан занял позицию фронтом к осажденному фламандцами Кортрейкскому замку, чтобы воспрепятствовать возможной вылазке французского гарнизона. 500 бойцов были выделены в качестве резерва, заняв позицию на левом фланге в некотором удалении от фламандского фронта. Со стратегической точки зрения фламандцы оказались в сложной ситуации. С одной стороны, обходу фламандского фронта французскими войсками с правого фланга мешал город Кортрейк, а с левого – монастырь.

К тому же заболоченная и поросшая кустарником местность и ручей перед фламандским фронтом являлась фактором, значительно ослаблявшим силу таранного удара атакующей рыцарской конницы. Но, с другой стороны, в случае неудачи фламандцам было бы некуда отступать. Им оставалось только победить или умереть. Перед началом сражения многие фламандцы, по старинному обычаю, съели по щепотке родной фландрской земли, чтобы укрепить свой дух в соблюдении данной ими клятвы перед лицом жестокого неприятеля, не знающего никакого милосердия к побежденным (в отличие от рыцарей, которые могли ожидать от рыцарей противной стороны пощады с целью получить за них выкуп, горожанам и крестьянам, являвшимся в глазах французской знати "презренными вилланами» рассчитывать на снисхождение было нечего; зато и они не собирались давать врагам никакой пощады).

Французское королевское войско, расположившееся станом перед городом, выжидало в течение нескольких дней. Предводитель французов, граф д’Артуа, был опытным военачальником, сумевшим по достоинству оценить все преимущества фламандской позиции и все трудности, которые предстояло преодолеть его коннице при попытке овладеть этой позицией. Поэтому он долго не решался трубить наступление, но, в конце концов, отдал соответствующий приказ в надежде одним ударом уничтожить превосходящие силы противника и добиться победы. В конце концов, в рядах его блестящей конницы собрался весь цвет рыцарства Европы (в том числе даже рыцари-монахи Ордена Христа и Храма Соломонова, до разгрома которого "благодарным» королем Филиппом IV оставалось еще целых 5 лет!). Итак, граф д’Артуа решился наступать. Первыми вступили в сражение итальянские арбалетчики и испанские дротометатели, градом метательных снарядов загнавшие фламандских стрелков за строй их собственной пехоты, а затем начавшие медленное продвижение в направлении Грёнингенского ручья. Под градом арбалетных стрел и дротиков фламандская тяжелая пехота понесла некоторые потери и отступила на несколько метров от ручья, чтобы сделать обстрел французских наемников неэффективным. Однако свой отход фламандцы совершили организованно, не ломая строя и сохраняя боевой порядок.

Убедившись в том, что метательное оружие итальянских и испанских легких пехотинцев на французской службе в связи с отходом фламандцев утратило эффективность, граф д’Артуа счел слишком рискованным приказать своим арбалетчикам и метателям дротиков форсировать ручей и тем самым оказаться лицом к лицу с тяжеловооруженной фламандской пехотой, имея за своей спиной ручей. Поэтому он предпочел отозвать своих стрелков и бросить в атаку французскую конницу. Главнокомандующий королевской армией надеялся, что его кавалерии удастся быстро форсировать ручей и успешно атаковать фламандскую пехоту. Но французская конница, с трудом продвигаясь по болотистой, местами трудно проходимой местности, неожиданно столкнулась с фламандской военной хитростью – "волчьими ямами», в дно которых были забиты заостренные колья, на которые напоролось немало французов. Одновременно произошло нечто до той поры неслыханное - строй фламандских бойцов, которому полагалось, ощетинившись копьями, ждать, пока на него налетит вал рыцарской конницы – "совершенно противу правил»! – пришел в движение и, не дожидаясь, пока французы доберутся до него, сам атаковал вражескую кавалерию!

Лишь в центре боевого порядка королевским рыцарям удалось достаточно быстро форсировать Грёнингенский ручей и врезаться в стену фламандских копий (согласно "Истории военного искусства Г. Дельбрюка», фламандские копейщики стояли в строю попеременно с "дубинщиками»). Но удар подоспевшего фламандского резерва, стоявшего за левым флангом бюргерского войска, отбросил французскую конницу и загнал ее обратно в ручей. Продолжая наступать сомкнутым строем, по примеру античных фаланг, сохраняя дисциплину, используя все выгодные для фламандцев особенности местности, неустанно работая своим древковым оружием, ополчение фландрских городов привело в полное замешательство пышные ряды французской конницы.