Уже упоминавшийся нами выше британский историк Д. Киган подчеркивал, что российская промышленность была полностью мобилизована для военных нужд и выпускала огромное количество вооружения и снаряжения. Свидетельством тому являлся, между прочим, и тот не подлежащий сомнению факт, что запасов вооружения и снаряжения, выпущенных в Российской империи "под гнетом проклятого царского режима» хватило не только до конца Первой мировой, но и на почти пять лет гражданской войны в России (1918-1922 гг.) – даже если считать годом ее начала не 1917, а 1918 год! Произведенных "под гнетом самодержавия» вооружений и боеприпасов хватило на обе воюющие стороны (как большевиков, так и их противников). Ибо поставки Антанты "белым» были очень незначительными, а российская промышленность, за редкими исключениями, в эти годы практически бездействовала.

И в этом не было никакого пресловутого "русского чуда». Просто сработали планы и программы, подготовленные выдающимися профессионалами, среди которых одно из первых мест занимал генерал Сухомлинов, профессионалами, которые, по справедливой оценке упоминавшегося в начале нашего очерка Д. Галковского: "расчетливо сберегая силы, выиграли самую великую битву в русской истории и, приведя родину к победе, пали от подлого удара в спину». А цитировавшийся нами выше современный российский историк О. Айрапетов констатирует: "Чем прочнее становилась обстановка на фронте и чем хуже обстояло дело у общественных организаций, тем более активными были их антиправительственные действия».

Об этом пишет также такой сложный и противоречивый мемуарист, как "младотурок» и революционный генерал А. Брусилов, все же позволивший себе, при описании событий накануне февраля 1917 г., следующую фразу: "Но в Ставке, куда вернулся уже Алексеев…, а также в Петербурге, было, очевидно, не до фронта. Подготовлялись великие события, опрокинувшие весь уклад русской жизни и уничтожившие и армию, которая была на фронте». Полное ничтожество новой власти и новых людей было очевидным – они не только ничего не смогли создать сами, но даже не сумели воспользоваться чужими успехами. После февраля 1917 г. русские армия и флот перестали быть сколь либо значительными препятствиями для противника. Более того, бывшее "Христолюбивое Русское Воинство», превратившись в "армию российской демократии», выродилось в азиатскую орду насильников и грабителей (причем еще до большевицкого переворота, приведшего к полному и окончательному "остервенению народа», по выражению А.С. Пушкина).

Вот описание действий десанта русской 123-й пехотной дивизии близ турецкого городка Орду 13 августа 1917 г., приведенное историком О. Айрапетовым на основании донесения капитана 2-го ранга князя В.К. Туманова (между прочим, отца известного фра Кирилла Туманова, рыцаря чести и историографа Суверенного Рыцарского Мальтийского Ордена):

"Это была не военная операция, а хорошо организованный грабеж с мощной поддержкой флота (с моря десантную операцию поддерживал линейный корабль "Свободная Россия»,носивший до переворота гордое название "Императрица Екатерина Великая» - В.А.). Многие солдаты… высаживались на берег с заготовленными мешками... Очень скоро высадившиеся войска перепились, начали разбивать магазины и частные квартиры. Награбленное добро грудами тащилось на тральщик…Попытки офицеров навести порядок, пусть даже силой оружия, ни к чему не приводили. Поставленные перед десантом задачи не выполнялись, хотя сопротивления не было»... Но кульминацией всего этого позора стала эвакуация. Греческое население города, прятавшееся до этого в церквях, скопилось в порту. Греки просили взять их с собой, ибо имели все основания опасаться, что турки в отместку вырежут их всех до единого после ухода "русских гяуров». Но ни в шлюпки, ни в корабли греков не пускали. Детей выбрасывали за борт, а женщин насиловали. Лучшие части - "батальоны смерти» - ничем не отличались от других. Капитан князь Туманов оценил операцию как "безусловно вредную, еще больше развращающую войска»…Такова была армия "новой, свободной России», в которой "младотурок» А. Гучков был военным министром, а другой "младотурок» - генерал А. Поливанов председательствовал в комиссии по демократизации армии (!). И никто из них не был привлечен к суду "свободным народом свободной страны»!

"Царскому угоднику» В.А. Сухомлинову подобных сцен, к счастью, видеть не пришлось, поскольку он был в очередной раз арестован – на этот раз уже Временным правительством – и пребывал в заключении в Петропавловской крепости, вынужденный давать показания Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию "преступлений царского режима» (членом этой комиссии был, между прочим, всем известный поэт Адександр Блок, в недалеком будущем – автор антирусских и кощунственных "Двенадцати», которых сам называл "гимном большевиков»!). Дворцовый комендант Николая II, генерал В.Н. Воейков, сидевший в той же самой крепости, по соседству с Сухомлиновым, в своих написанных уже в эмиграции мемуарах "С Царем и без Царя» писал о деле бывшего военного министра следующее:

"Все, что было сделано на посту министра генералом В.А. Сухомлиновым, сумевшим своими плодотворными реформами поднять боеспособность армии, дать ей возможность успешно провести мобилизацию 1914 года, улучшить военные сообщения, блестяще организовать интендантскую часть – все это было забыто…Следствие проводилось людьми, находившимися под гипнозом раздутого общественного мнения, причем, как во время следствия, так и в течение процесса допускались нарушения закона, вроде выяснения частной жизни супругов и т.п.; весь процесс проходил под давлением чинов распропагандированного Преображенского полка, которым члены суда считали допустимым давать, в частных разговорах, разъяснения обвинительных доводов против подсудимого (!)».

До большевицкого переворота оставалось еще больше двух месяцев, но и "демократической России» уже не действовали Законы Российской империи – зато, как выясняется теперь, вовсю действовал принцип "революционной целесообразности», доведенный в недалеком будущем до совершенства большевицкими палачами типа разных петерсов, лацисов, кунов и прочих зловредных пауков, выблеванных Сатаной, когда его кровью рвало на многострадальную землю России. Продукт революции, прокурор-общественник, высказал в своей заключительной речи мысль, что если бы генерал Сухомлинов и не был виновен, то обвинительный приговор все равно должен быть вынесен "для удовлетворения возбужденного общественного мнения». Невольно напрашиваются на ум ассоциации с недавним процессом полковника Ю. Буданова в нашем демократически-правовом государстве.

Только благодаря переходу из области правосудия в область "революционной целесообразности» властям предержащим и удалось осудить "царского угодника», ибо ни Чрезвычайной следственной комиссии, ни специальной комиссии генерала Петрова так и не удалось найти ни малейшего подтверждения ни одного из клеветнических наветов, возводившихся на Сухомлинова "свободной прессой», Госдумой и личными недоброжелателями генерала. 27 сентября 1917 г. бывший военный министр генерал В.А. Сухомлинов был осужден за "неподготовленность России к войне» (!) к высшей мере наказания – бессрочной каторге, замененной по милости "державного народа» тюремным заключением. Жена генерала, Е.В. Сухомлинова-Бутович, также преданная суду, была полностью оправдана.

После октябрьского вооруженного переворота 1917 г. большевики перевели оклеветанного "царского сатрапа» в тюрьму Кресты, откуда он был освобожден 1 мая 1918 года по амнистии "ввиду преклонного возраста». Генерал благоразумно решил в Совдепии не задерживаться и эмигрировал сначала в Финляндию, а затем в Германию, где и опубликовал в 1922 году свои "Воспоминания», до сих пор не изданные в России в полном виде.

В начале 1926 г. В.А. Сухомлинов скончался в Берлине, где и был похоронен на русском кладбище. Когда тело бывшего военного министра Российской Империи предавали земле, совершавший отпевание православный архиерей сказал несколько теплых слов сострадания человеку, видевшему в последние годы своей жизни столько горя. Но даже в таком месте и в такие минуты нашелся негодяй из соотечественников, имевший наглость грубо оборвать архиерея и, к возмущению присутствовавших, сказать пол адресу покойного несколько грубых слов. Отразивший этот безобразный инцидент в своих воспоминаниях В.Н. Воейков заметил: "Этот факт свидетельствует о том, как сильно действует на людей массовый психоз, заставляя их повторять с чужих слов то, о чем они ровно никакого понятия не имеют, и в чем даже разобраться не хотят».