3 ноября Н. В. Рудановский с двумя проводниками, после полудня, отправился из залива Буссе вдоль берега на SOtS. Берег этот средней высоты. Через 6 вёрст Рудановский прибыл в селение Качесоне, расположенное на весьма красивом месте в устье ручья. Оно состоит из трёх юрт, в которых жителей обоего пола 18 душ. Следуя отсюда на юг, Рудановский спустя 4 версты приплыл к селению и речке Кусунай. Селение состояло из пяти юрт с населением 22 души. В 1 1/2 верстах к юго-западу находится гористый мыс Искотайкай, защищающий от южных ветров суда, стоящие у селения Кусунай. Там протекает речка шириной до 5 сажен, а в устье её находится японский сарай для рыбы.

Множество камней, окружающих мысы Иноскотонай и Яаанби, составляют лежбища сивучей и нерп и привлекают сюда туземцев из селений Иноскотонай, Яаанби и Насокуторо; айны преимущественно занимаются зверобойным промыслом. Около этих мест, не более как в 100 саженях (180 м) от берега, плавают морские коты. Айны употребляют мясо сивучей в пищу, а из шкуры их делают обувь и халаты.

От селения Насокутуро, лежащего за мысом Иноскотонай, берег идет 9 вёрст на StO и оканчивается мысом Тасеи. Горы на этом пространстве отходят от берега.

В 5 верстах от мыса Тасеи И. В. Рудановский остановился ночевать в прибрежном селении Ямине, в юрте бывшего с ним проводником айна Серабинус. Эта личность замечательна тем, что ведёт торговлю на западном берегу острова с приезжающими на лето гиляками, которых он называл санта.

В ночь с 3-го на 4-е ноября задул свежий северо-восточный ветер и выпал большой снег. Около полудня ветер стих, Н. В. Рудановский поплыл вдоль берега на юго-восток и через 5 вёрст достиг незначительного мыса Сиратоку, с расположенным в ложбине к югу от него одноимённым селением; эта ложбина идёт на 4 версты по тому же направлению. Сиратоку — последнее селение на восточном берегу залива Анива; оно состоит из двух юрт и 18 душ жителей. В юрте у старшины этого селения развешаны по стенам жалованные ему японцами сабли и деревянные щиты. Этого старшину называют Цацо, а его жену — Пакхо; кроме Пакхо у него ещё три молодые жены, у которых губы вымазаны черной краской. Губы мажут себе женщины в знак того, что они более не девицы. Рудановский остался здесь ночевать, потому что засвежел ветер.

5 ноября, выехав из Сиратоку в 7 часов при умеренном северо-западном ветре и пройдя 6 вёрст на StO, а на юг до 5, он достиг утёсистого мыса Пеннопусери; между тем ветер снова засвежел и развел огромное волнение, принудившее Рудановского возвратиться. Не доходя 4 вёрст до Сиратоку, он вытащил на берег шлюпку и остался там ночевать.

К утру 6 ноября ветер немного стих; Н. В. Рудановский, спустив шлюпку, отправился в селение Сиратоку; узнав, что оттуда идет тропа на восточный берег к Охотскому морю, в селение Аруторо, он решился итти по ней пешком. В 10 часов утра Рудановский, пройдя от селения около 7 вёрст, достиг вершины хребта. Отсюда открывался вид на Охотское море и залив Анива. Он пошел на юго-восток и встретил на горах большой снег. Пройдя 5 вёрст, он в 11 1/2 часов вышел на берег Охотского моря, на низменный мыс Сирир-ахчива, на котором было расположено селение Аруторо, состоящее из трёх юрт с 20 жителями. Ширина его по полуденной высоте солнца определилась 46°10 12"N.

Вокруг мыса Сирир-ахчива и далее от него к северу и югу находятся камни, служащие лежбищем для сивучей и нерп. Для этого промысла собираются туда в большом числе айны из залива Анива. Выражение Аруторо-на значит по-айнски: за горой, по ту сторону.

Из селения Аруторо Рудановский в час дня отправился обратно и около 5 часов пришёл ночевать в селение Сиратоку.

На другой день, 7 ноября, Рудановский ходил к мысу Поннонусари, берег которого утесистый из черного камня. Мыс Эйнаутиспо, составляющий северную оконечность мыса Анива, лежит в расстоянии 3 миль к юго-западу от Поннонусари. Широта селения Сиротоку — 46°13 28"N. Наступившие по ночам морозы с температурой от 4 до 5° и свежие северные и западные ветры задерживали обратное возвращение Н. В. Рудановского, так что он только к вечеру 10 ноября мог достигнуть селения Тообучи, лежащего при входе в залив Буссе.

12 ноября, при штиле, в 7 часов утра, он снова отправился и дошел до селения Порутошеро. Мороз, между тем, к вечеру сделался — 8°R (10 °C), так что продолжать плавание Рудановский не мог; он вытащил на берег шлюпку и пешком прошёл в Муравьёвский пост.

1 декабря Рудановский приступил к описи залива Тамари-Анива, до устья реки Сосуя. В 3 часа пополудни с двумя проводниками он отправился пешком из Муравьёвского поста на север и по дороге описал на этом участке побережье Сахалина, четыре бухты, в том числе бухту Тамари, расположенную между мысами Тамари, на котором мы основали Муравьёвский пост, и мысом Хоко-Тамари; в центре бухты в неё впадает речка Котун-Котан, в долине которой расположено селение, состоящее из 25, юрт со 100 жителями. Здесь до 10 японских сараев, два дома, храм и сельдеварные печи. Это главный пункт острова Сахалина. На южной возвышенности мыса, на равнине в 200 саженях (около 370 м) от селения, лежит Муравьёвский пост, командующий как над этим селением, так равно и всеми японскими строениями. В нашем посту протекает ручей с прекрасной водой¹⁶⁵.

В двух северных бухтах Тамарионай и Сосуя, где расположены одноимённые с ними селения, среди жителей, кроме айнов, встречаются ешё ороко, то-есть наши удские тунгусы, пришедшие на Сахалин в XVII столетии.

В Сосуе Н, В. Рудановский заночевал, застав там праздник: туземцы собирались убивать медведя, для чего их съехалось до 100 человек; они потчевали Рудановского особой скверной водкой, которая приготовляется японцами из риса; водка эта называется еске. Медведь принадлежал одному из хозяев юрты, орочону, но он должен был разделить его со всеми. За неделю до праздника все желающие участвовать в нём приносят владельцу медведя кто рыбу, кто нерпу, кто сапе (дурного качества рис), а кто и еске. Этот праздник состоит в том, что женщины (магнеку) собираются перед клеткой, где сидит медведь, и пляшут и поют вокруг неё. Пляска, как и пение грубы, грубы и безжизненны. Магнеку и минока, то-есть женщины и девицы, одетые в собачьи шкуры, составляют круг и ходят таким образом, плавно приплясывая, вокруг клетки медведя до тех пор, пока не устанут; мужчины в этом не участвуют.

В продолжение праздника никому не дозволяется работать, так что Рудановский сам должен был принести дров в очаг, чтобы согреться, ибо было до 10° мороза. Когда женщины утомятся, тогда вдруг выскакивают мужчины и, раздразнив медведя, убивают его рогатинами. Медведь ревет, а вся публика поет в один голос, так что получается несносный гам, рев и крик. Когда медведь убит, с него снимают шкуру и делят мясо; все усаживаются в кружок, но женщины особо от мужчин, а девицы особо от тех и других, и начинается общее угощение сырым мясом, водкой, рисом и нерпой; праздник кончается обыкновенно тем, что все напиваются.

После полудня 2 декабря Н. В. Рудановский по берегу отправился из Сосуя обратно в Муравьёвский пост, куда и прибыл в 3 1/2 часа. Расстояние от селения Сосуя до поста — около 7 1/2 верст.

Таким образом, весь северный и западный берега залива Анива были подробно осмотрены и описаны Н. В. Рудановским: он был первым, из европейцев, который дал о нём основательное и подробное представление. Залив Тообучи на этом берегу, названный им заливом Буссе, представляет замечательный пункт, как место, удобное для зимовки судов, сидящих в воде до 16 футов (4,9 м). Этот пункт составляет единственное место на всём восточном берегу острова Сахалина от 54 до 46° широты, где, повидимому, могут безопасно зимовать суда, и то небольшие. Для окончательного решения, в какой степени безопасна эта зимовка, а равно и вход в залив, летом 1854 года предстояло сделать точные промеры и наблюдения над ветрами и состоянием этого залива во время закрытия и вскрытия его ото льда. Эти наблюдения можно было бы произвести и в зиму с 1853 на 1854 год; но, к несчастью, Буссе не обратил на то внимания, хотя это обстоятельство, как я ему объяснил, составляло одну из его важнейших обязанностей, более важную, чем его политические утопии.

Всех жителей айнов и орочон на северном и восточном берегах залива Анива, от устья реки Сосуя до мыса Анива, по подсчету Рудановского, до 470 душ. Здесь важно было то, что между ними жили орочоны (тунгусы), перешедшие сюда еще в исходе XVI столетия из Удского края, то-есть подданные России. Это обстоятельство представляло один из факторов, составлявших неоспоримые права России на обладание островом, весьма для нас важным, по близости его к Приамурскому и Приуссурийскому краям.

Согласно приказаниям и наставлениям, данным мной Рудановскому, и распоряжениям майору Буссе, 20 декабря 1853 года Н. В. Рудановский с казаком Берёзкиным и с проводником айном на двух нартах выехал в 10 часов утра из Муравьёвского поста и направился к устью реки Сосуя, в селение Найбу, на восточном берегу Сахалина.

По случаю дурной погоды, пурги и воды, выступившей в верховьях реки Сосуя, Н. В. Рудановский едва только к вечеру 24-го числа смог добраться до селения Экуроко — устья реки Такой, от которого дорога в Найбу идёт между хребтами. По наблюдению полуденной высоты солнца широта Экуроко определилась 47°10'N.

После полудня 25-го числа Рудановский из Экуроко поехал на север и через 25 вёрст по речке Такой прибыл в селение того же имени. Речка эта, впадающая при Экуроко в реку Сосуя, извилиста и мелководна, но изобилует рыбой; она течёт в гористой долине, склоны которой покрыты строевыми лесами из ели, кедра, частью лиственицы и берёзы. Селение Такой находится по обеим берегам речки: оно состоит из шести юрт с 30 человеками жителей ороков, то-есть орочон. Здесь догнал Рудановского айн Омау, который от Сосуя ехал всего одни сутки. Это случилось потому, что он ехал по проторённой уже Рудановским дороге. Дорога, в особенности от селения Кой, очень затруднительна по причине глубокого снега в лесу, и айны, проводники Рудановского, выпрягали собак из нарты и, привязав к ней оглобли, тащили её сами на лыжах. Так обыкновенно прокладывались там дороги по первому пути. Дорога устанавливается и проторяется только около половины января, и тогда на хороших собаках из Сосуя до Нину (около 120 вёрст) ездят в полтора дня.

В селении Такой Рудановский остановился ночевать в юрте-землянке, по туземному названию — тойтзе. Такая юрта делается следующим образом: в земле роют в сажень глубиной и от 2 1/2 до 3 сажен шириной квадратную яму, сверх её ставят стропила, на которые кладут берестовые и еловые сучья, а потом заваливают землёй. В юрте проделывается два отверстия: одно для входа, другое для света и воздуха. Перед входом проделывают небольшие сени из еловых сучьев. Внутри юрты, по стенам, ставят брусья, которые обтягивают рогожами. У той стены, где дверь, ставят глиняную печь; труба от печи выходит в сени и торчит на 1/2 аршина (35 см) над ними. Печь эта топится хорошо и дым тянет сильно. Кроме печи, у каждой из остальных стен стоит по очагу, на которые кладут из печи горячие угли для раскуривания трубок. Туземцы любят сидеть вокруг огня и смотреть на него, и обыкновенно садятся вокруг этих очагов. В такой юрте, когда топится печь, тепло, сухо и хорошо; но ночью, когда печь потухает, воздух становится спертым. В юрте могут поместиться до 20 человек. В селении Такой на 30 душ две юрты.

Отсюда путь Н. В. Рудановского лежал в том же направлении, по которому шел Д. И. Орлов, то-есть из Найбу до Мануе, а оттуда, перевалив на западный берег и проехав через селение Кусунай, к вечеру того же числа он приехал в селение Нейфо, в 15 верстах (16 км) к югу от Кусуная. Отсюда он отправился по пути следования Д. И. Орлова, через селения: Сирироко, Тунай-унай, Синакуера и Нотосам, лежащие на западном берегу, и в 3 часа пополудни 3 января 1854 года прибыл в селение, бухту и мыс Тубу, до которого доходил Орлов. Там, по причине дурной погоды, он остановился ночевать.

Выехав из Тубу 4 января в 7 часов утра и перевалив через одноимённый мыс и мыс Ноторо в общей сложности около 10 вёрст на StW, Рудановский достиг селения и речки Ноторо. Там он обнаружил одну юрту, в которой жили три гиляка и два орочона; речка Ноторо при устье имеет до 8 сажен в ширину, в ней много рыбы, в особенности зимой.

4 января из Ноторо Рудановский отправился в 1 час популудни на юго-юго-восток и, проехав около 10 вёрст, прибыл в бухту Тукотань {Современное название — Тотовая. (Прим. ред.).}, от которой начинается залив Идунка, названный им моим именем — заливом капитана Невельского; по случаю дурной погоды, снега и пурги он остановился там на ночлег.

5 января из бухты Тукотань Рудановский отправился далее на юго-юго-восток и через версту проехал вторую бухту Идунок — Тамари-бо. За нею берег идёт на юг. Следуя по этому направлению и проехав ещё две бухты, он прибыл в бухту Такмака. Отсюда мыс Ноторо виден по направлению NW 14°, а мыс Ассаной SW 14°.

Бухта Такмака лежит между мысами и имеет ширину 3/4 версты. Она была свободна ото льда, а потому Рудановский смог сделать её промер на шлюпке; оказалось, что ширина входа в бухту между каменными подводными грядами, которые тянутся вдоль всего берега залива Идунок, — 20 сажен (36 м), а глубина 4 1/2 сажени (8 м). Айны говорили ему, что бухта эта весьма редко замерзает, и то на весьма короткое время. Вход в бухту с северо-северо-запада на юго-юго-восток, а самая бухта по параллели имеет протяжение в одну версту. В неё впадают две речки: на одной из них — северной — селение Такмаки, состоящее из пяти юрт с 20 жителями айнов и орочон, а около него два японских сарая. Мысы, ограничивающие бухту, увалисты и невысоки, не выше 5 сажен (9 м). Берега, окружающие бухту, возвышенны. В километре от берега вдоль него тянется хребет, на склонах которого прекрасный строевой лес. Широта бухты Такмака 47°15 N.

Выехав из Такмака, он в 3 1/4 часа прибыл в бухту Маока, которая от бухты Такмака лежит на юг в 5 1/2 верстах.

Маока или Идунка в ширину имеет до 2 1/2 вёрст. Бухта вдается в берег на 1 1/4 версты и так же, как бухта Такмака, с запада ограждена каменной грядой. В северной, наиболее глубокой части бухты глубины колеблются от 3 до 4 сажен (5-7 м). В средине бухты, против входа, глубины 5 сажен (9 м), а в южной части её до 4 сажен; отсюда к южному мысу и юго-западному берегу, на расстоянии от 1/2 до 1 версты, идёт отмель глубинами от 2 до 3 футов (0,6–0,9 м). Эта бухта гораздо обширнее, но и более открыта чем Такмака. В южной части бухты стоит знак, который служит маяком для входа в неё. По всему видно, что эта бухта составляла главное пристанище японских джонок на западном берегу острова и вообще на всём острове. Селение Маока — самое большое селение на острове: оно состоит из 40 юрт с 700 жителями. Здесь находилось много японских сараев и храм. Селение это расположено в устье двух речек, впадающих в бухту¹⁶⁶. По рассказам местного населения, здесь господствуют очень свежие северо-восточные ветры, которые туземцы называют "поскамбо"; противоположный им юго-западный ветер они зовут "горобину". Этим ветром нагоняет в бухту воду. Северный, северо-западный и северо-северо-западный ветры у них называются "скера". Залив Маока изобилует рыбой, в особенности туда в большом количестве заходят сельди. Здесь туземцы приняли Н. В. Рудановского весьма ласково и добродушно, угощали его и убрали собак. Они говорили ему, что японцы распускают слух, что будто бы весной они нас прогонят с острова; они очень этому удивлялись и, повидимому, не желали, ибо вообще не любили японцев, потому что последние недобросовестно с ними расплачивались за работу и часто вовсе не платили и обманывали. Н. В. Рудановский объяснил им, что японцы на острове — пришельцы, что остров всегда был русским, ибо задолго еще до японцев здесь поселились русские — ороки. Все туземцы подтвердили это и сказали, что у них есть предание, что орочоны, или ороки, которых много и в Маоке, пришли от лоча (русских), когда еще и не слыхали о японцах, и живут здесь очень долго. После того Рудановский объяснил им, что где единожды встали русские, то оттуда они никому себя прогнать не позволят. Он сказал им, чтобы они не верили ни японцам, ни кому другому, кто бы ни вздумал распускать подобные слухи. Туземцы, повидимому, были очень рады словам Рудановского.

Из Маоки Рудановский отправился далее вдоль берега на StW и через 5 вёрст достиг залива Пероци, а затем бухты и селения Хауснайбу, миновав на этом пути шесть бухт.

7 января, следуя в том же направлении, Рудановский, проехав 40 вёрст (42 км), достиг мыса и селения Найборо — южного предела залива Идунок (Невельского).

Из селения Найборо Рудановский по приказанию Буссе 9 января 1854 года отправил мне донесение, из которого я и выписываю все вышеупомянутые сведения. О заливе Идунок (Невельского) он писал мне следующее:

"Залив капитана Невельского (Идунки) лежит на западном берегу острова Сахалина, между широтами 47°20'N (мысом Ноторо) и 46°34'N (мысом Найборо). Общая длина его по берегу от мыса Ноторо составляет до 80 вёрст. Главная и самая примечательная особенность этого берега состоит в том, что вдоль него на расстоянии от 1/4 до 1/2 версты идет каменная гряда, возвышающаяся над поверхностью моря от 1/2 до 2 1/2 сажен (0,9–4,5 м). Прерванная в нескольких местах, она образует, таким образом, входы с моря в естественный канал между этой грядой и берегом. Канал имеет 25 бухт, и против каждой из них гряда прорезывается и составляет более или менее широкие проходы с моря, как бы ворота…". По замечанию Н. В. Рудановского, канал этот между некоторыми бухтами имеет глубину до 1 сажени, при входе же в бухты, в воротах, она доходит от 2 до б сажен (3,6-11,м), а между некоторыми бухтами глубина канала замечена до 2 футов (0,6 м). Это обстоятельство требует, впрочем, подробного исследования, так как этот канал представляет удобное внутреннее сообщение вдоль всего берега на этом пространстве; произвести же промеры канала Рудановский зимой не имел возможности.

Залив Невельского разделяется на две части: первая, северная, на пространстве около 28 вёрст, после залива Ноторо, имеет 16 бухт; бухты расположены так, что взаимное между ними расстояние — от одного до двух километров. Вторая часть залива, на пространстве по берегу около 42 вёрст, имеет девять бухт. Ограничивающие залив высокие берега расположены таким образом, что, описывая большую дугу, позволяют из бухты Такмака видеть берег залива Ассанай на 14°. Расстояние между бухтами этой части залива от 4 1/2 до 6 1/2 вёрст; в каждую из бухт впадают речки.

В первой части залива находятся гавани Такмака (графа Гейдена) и Маока (Беллингсгаузена) и бухты Порта-Тамари и Перохи.

Во второй части все бухты обширнее и входы в них шире, отчего они и доступны волнению при NW и N ветрах. Судя по расположению гор, свежие О и NO ветры в бухте Такмака не должны быть так сильны, как в бухте Маока.

По берегу залива Невельского тянется крутой обрыв, который в северной части залива идет в полуверсте от берега, но у каждой бухты обрывается уступом высотой до 5 сажен. Берега бухт этой части залива вообще отлогие, ровные. В южной части залива упомянутый обрыв подходит к берегу на 1/4 версты. Берега бухт этой части более высокие и крутые сравнительно с берегами бухт северной части залива. Кроме того в бухтах южной части залива между горами есть ущелья и долины, через которые в залив проникают восточные ветры.

"Во время пребывания моего, — пишет Рудановский, — на этом берегу снега почти не было, и все бухты залива Невельского были открыты, что, по словам местного населения, здесь бывает так почти каждую зиму. Если иногда (что весьма редко) бухты замерзают, то не более как на два — пять дней; море же перед ними всегда бывает чисто".

Так как во всех этих бухтах зимой и летом очень хорошо ловится рыба, то берега их населены довольно густо, сравнительно с прочими частями острова, в связи с чем количество населения здесь может быть больше 1 000 душ айнов и ороков.

Из бухты Маока и Такмака летом ходят пешком, а зимой ездят на собаках на реку Сосуя. Из бухты Такмака до реки Сосуя, сколько можно судить по словам айнов, не более 35 вёрст. Эта дорога выходит на реку Сосуя в 25 верстах, не доезжая селения Кой; следовательно, этим путём от Такмака до Муравьёвского поста около 110 вёрст. Из бухты же Маока дорога выходит в селение Кой (от Маока до Кой около 50 вёрст), а потому этим путём между Маока и Муравьёвским постом не более 95 вёрст.

Казак Берёзкин, сопровождавший Рудановского, очень хорошо понимал орочон, ибо знал тунгусский язык. Из их рассказов оказалось, что в то время, когда русские подчинили своей власти весь край между рекой Леной и морем (то-есть Якутский и Удский), что было в исходе XVI и в начале XVII столетия, многие тунгусы (ороки) из Удского края перешли на остров Сахалин и заняли среднюю и южную части его, перемешавшись с айнами — народом, пришедшим сюда с северных Курильских островов. То же самое, как мы видели, рассказывали и Бошняку орочоны (ороки), обитавшие на реке Тыми и в заливе Ный. В то время ни одного японца сюда не приезжало. Японцы начали ездить на Сахалин, по словам айнов, недавно: "около 50 зим тому назад", то-есть с 1810 года, уже после высадки на Сахалин пяти матросов Хвостовым и Давыдовым.

Эти обстоятельства весьма важны, ибо они показывают неоспоримые права России на обладание Сахалином. Наконец, айны и орочоны сообщили Рудановскому, что на западном берегу, к югу от залива Идунок, нет ни одной бухты и почти весь берег скалистый и прямой.

Сообщения Самарина о пути из Муравьёвского поста. — Путь от селения Гунуп. — Права России на Сахалин. — Сообщение восточного берега с западным. — Путь Самарина из залива Терпения до селения Аркой. — Письмо моё к Н. В. Буссе от 22 декабря 1853 года. — Уведомление Петрова от 12 февраля 1854 года. — Опись реки Хунгари и пути в Императорскую Гавань. — Донесение Н. К. Бошняка. — Посылка запасов в Императорскую Гавань. — Приказание Н. К. Бошняку. — Моё донесение и письмо генерал-губернатору от 25 февраля 1854 года.

Десятого января 1854 года Н. В. Буссе отправил в Петровское, на двух нартах с двумя матросами, приказчика Российско-Американской компании Самарина. Последний из-за большой тяжести наложенных на нарты грузов не мог следовать далее селения Сосуя и принужден был нанять там ещё одну туземную нарту со знакомым ему айном Сетокуреро. 12 января он отправился вверх по реке Сосуя в селение Найбу (Найбуци) тем же путём, по которому следовал Рудановский. Из Найбу до селения Мануе он ехал по восточному берегу Сахалина, по тому же пути, по которому следовали Орлов и Рудановский. В селении Мануе как население, так равно и проводник Самарина объяснили, что ехать через Кусунай к северу по западному берегу опасно, потому что от селения Вендуезе до селения Дуэ берег пустынный и скалистый, а море до самого берега не замерзает, и что надобно следовать ему по восточному берегу до реки Сисека и селения Тарайка, откуда он выедет на западный берег Сахалина, около селения Дуэ, от которого далее на север начинают часто попадаться селения и где море у берега замерзает. Вследствие этих сведений Самарин из селения Мануе поехал к северу по восточному берегу. О своём путешествии этим еще никем не посещённым путём Самарин рассказывал так:

"Выехав 22 января после полудня из селения Мануе и следуя вдоль берега на север, после 20 вёрст довольно трудного пути у скалистого прямого берега я прибыл в летники селения Чко-Берухнай, где и остановился ночевать; затем, следуя вдоль такого же скалистого берега, тянувшегося немного северо-восточнее, через 25 вёрст приехал в селение Гунуп, расположенное в полуверсте от устья значительной реки Най.

"Берег от селения Мануе до селения Гунуп — прямой, отвесный, а потому путь этот по торосам, где встречаются большие полыньи, весьма трудный. Приходилось объезжать полыньи далеко в море. В горах много жёлтого мрамора и горы вообще, особенно между Чко-Берухнаем и Гунуп, меловые".

Из селения Гунуп Самарин поехал дальше на север вдоль берега. Берег, по которому он следовал, состоял из меловых возвышенностей, и дорога шла по гладкому льду, потому что берег отмелый. Проехав этим путём около 50 вёрст, он прибыл в большое селение Ван-Готан.

Это селение расположено было в бухте при устье значительной реки того же имени. Оно состояло из 10 юрт, в которых господствовали чистота, опрятность и даже комфорт. Как мужчины, так и женщины этого селения резко отличались от прочих туземцев видом и цветом: волосы у них темнорусые и русые, тогда как у других большей частью черные и лица смуглые.

Ясно было видно, что это какой-то другой народ. Самарин обратил на это внимание и начал их подробно расспрашивать. Старики этого селения сообщили ему, что они происходят от русских и тунгусов — орочон, вышедших из Удского края еще при их прапрадедах, когда о японцах здесь и слуху не было; именно около XVII века, то-есть тогда, когда весь Якутский и Удский края до Охотского моря были покорены Россией. Они поэтому и называют себя лоча-орок-айну, то-есть происходящие от русских и удских тунгусов, женившихся на айнских женщинах.

Это обстоятельство было весьма важно, потому что подтверждало имевшиеся уже у нас сведения о том же предмете, собранные среди населения Бошняком и Орловым, и окончательно подтверждало неоспоримое право России на обладание территорией острова Сахалина.

Река Ван-Готан имеет ширину при устье до 35 сажен (64 м), но устье её, а равно и довольно значительная бухта, в которую она впадает, мелководны. Бухта эта простирается на восток до мыса Ванго около 8 вёрст.

Берега реки, по словам туземцев, возвышенны и покрыты строевыми лесами: елью, кедром и лиственицей. В долине этой реки водится много соболей, лисиц и выдр, и река изобилует различной рыбой, почему главный промысел жителей (в селении имеется до 80 душ) составляют охота и рыболовство. По этой реке и через горы жители зимой ездят на собаках, а летом — частью на лодке и частью пешком — на западный берег острова, в селение Вандезе. Жители из селения Ван-Готан летом совершают этот путь в два дня, а зимой проезжают иногда и в один день.

От мыса Ванде горы удаляются от берега моря к западу и северу и образуют огромнейший залив, который туземцы называют Туркай (этот залив Крузейштерн назвал заливом Терпения) {На картах часто можйо видеть японское название залива — Тарайка-ван. (Прим. ред.).}.

Из селения Ван-Готан Самарин поехал на север по берегу и после 10 вёрст пути достиг упомянутого залива, вдоль берега которого до 30 вёрст ехал на северо-запад, а затем около 15 вёрст вдоль берега же на северо-восток ближе к востоку. Он, таким образом, достиг устья большой реки, которая по-айнски называется Сиоека, а лоча-орок-айну назы-вают ее Тый¹⁶⁷. Отсюда берег идёт прямо на восток. Следуя по этому направлению, Самарин через две версты проехал устье реки Тиранюка, а через 8 вёрст прибыл к устью реки Тарайку, при котором расположено селение того же имени. Оно и составляло предел, до которого Самарин доезжал по восточному берегу. Отсюда до мыса Тернай, у которого оканчивается бухта того же имени, туземцы считают около 75 вёрст; следовательно, все эти три реки впадают в северо-западную часть залива Терпения. Дорога вдоль берега по льду и частью по берегу шла хорошая, торная и гладкая. Проводники Самарина и туземцы селения Тарайку рассказывали ему, что в залив Тернай часто заходят суда, бьют китов и выменивают от туземцев соболей и лисиц на ром (арака) и табак. В селении Тарайку Самарин по случаю неблагоприятной погоды остановился ночевать. Ему нужен был отдых, и, кроме того, хотелось исследовать окрестности, а потому он провел там двое суток.

Тарайку состояло из 30 юрт; жителей в нём, называвшихся лоча-орочонами (то-есть смесью русских с тунгусами), до 300 душ. Оно расположено частью по морскому, возвышенному берегу, а частью по течению реки Тарайку. Туземцы приняли его весьма радушно: убрали его собак, накормили их, угощали его свежей рыбой вроде лососины, олениной и тетёрками. Занимаются они рыболовством и охотой. Реки Сисека (Тый), Тиранюка и Тарайку, а равно озеро Тарай-гата¹⁶⁸, лежащее неподалеку от селения, изобилуют всякого рода рыбой, а долины упомянутых рек и окрестности озера — различного рода дичью и пушными зверями; там преимущественно водятся соболь, лисица и выдра.

На другой день Самарин ездил с местными жителями к озеру Тарайнгота, которое находится в 10 верстах от селения на восток¹⁶⁹; оно вытянуто на протяжении почти 25 вёрст с запада на восток и имеет в окружности около 65 вёрст; от моря оно отделяется косой от 2 до 5 вёрст шириной. В восточном углу из озера идет небольшая протока в море; эта протока, по словам туземцев, имеет глубину при входе не более 5 футов (1,5 м), далее же в ней до 2 сажен (3,7 м), а в озере до 6 (11 м). В отличие от низменного южного берега, остальные берега озера гористы и покрыты строевым лесом, достигающим значительных размеров. Кедр доходит до 10 сажен (18 м) высоты и 1 3/4 фута (0,5 м) в диаметре; лиственица и ель тоже подобных размеров. К северу от озера и по верховьям рек Тый (Сисека), Тиранюка, Тарайка и Таран-Готан кочуют и живут оседло орочоны (тунгусы). У кочующих есть олени. Эти туземцы вообще здесь дики и живут грязно.

Река Сисека (Тый), по словам населения, самая большая из рек, орошающих Сахалин; она течёт с севера на юг, на пространстве, сколько можно судить по объяснению туземцев, около 250 вёрст. Ширина её при устье около 100 сажен (180 м). В эту реку могут входить с моря суда, сидящие в воде до 14 футов (4,2 м). В 100 верстах от устья она имеет глубину от 8 до 22 футов (2,4–6,6 м). На этом пространстве река имеет ширину до 60–70 сажен (90-128 м) и ровное течение. Отсюда она уже менее широка, глубока и извилиста, однако ороки поднимаются по ней на лодках более чем на 230 вёрст (245 км), почти до вершины, которая находится близ истоков реки Тыми, так что, поднявшись на лодках, туземцы переходят пешком на упомянутую реку в один день. По берегам реки Тыми встречается много каменного угля.

Из селения Тарайку Самарин выехал 1 февраля и направился с проводником лоча-орочоном к устью реки Таран-Готан, в селение того же имени. В Тарайку Самарин простился со своим проводником Сетокуреро, который с письмом к Н. В. Буссе отправился в Тамари (Муравьёвский пост).

Из селения Тарайку Самарин ехал берегом на север немного к востоку (NtO) до 15 вёрст и по тому же направлению около западного берега озера Таран-Готан. Через 10 вёрст он достиг селения Таран-Готан, расположенного при устье реки того же имени, где и остановился ночевать. Это селение состоит из четырех юрт с 30 жителями, называющими себя лоча-орочонами. Здесь Самарин встретился с гиляками селения Пуль с реки Амура, ехавшими в залив Анива для торга с туземцами. Один из этих гиляков показал Самарину моё письмо к Н. В. Буссе и расспрашивал его, где он живет в Аниве. Письмо это попало к гиляку следующим образом: не имея долго известий от Буссе, я беспокоился и в декабре месяце подрядил одного из гиляков селения Пуль, отправлявшегося в южную часть Сахалина, доставить к Н. В. Буссе письмо; гиляк взялся непременно исполнить мое поручение и на пути встретился с Самариным. В этом письме я писал Н. В. Буссе следующее:

"С большим нетерпением ожидаю от Вас уведомления, — главное об "Иртыше", так как, по соглашению моему с вами, Вы хотели при первой же возможности отправить ко мне почту и этим открыть сообщение с Петровским. Пользуясь ныне случаем, я отправляю Вам это письмо с гиляком из селения Пуль. Остаюсь уверен, что в случае какой-либо крайней необходимости, по которой транспорт "Иртыш" не мог отправиться в Петропавловск, а должен зимовать в Императорской Гавани, Вы не преминули заменить больных людей из команды транспорта здоровыми и снабдить в изобилии команду транспорта всеми запасами и одеждой, необходимыми при таком позднем времени для зимовки в пустыне, дабы сколь возможно сохранить здоровье людей при этой крайности. Точно так же я остаюсь уверенным, что, в случае открытия Рудановским на юго-западном берегу гавани, Вы, согласно данной Вам инструкции, непременно пошлете его туда в феврале или начале марта весновать, то-есть поставите в ней Ильинский пост. Имея в виду, как я лично Вам объяснял, насколько это необходимо, во-первых, потому, чтобы определить, в какой мере безопасно может там зимовать судно, а главное потому, что с самой ранней весной, в то время когда с Камчатки или из колоний нельзя ожидать появления наших судов в Татарском проливе, может появиться американская эскадра. Иметь пост на юго-западном берегу острова нам поэтому крайне необходимо" {Ни того, ни другого Н. В. Буссе не исполнил.}.